АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Особенности терапевтических отношений

Склонность к диссоциации вносит вклад в трудность терапии с травматиками. Диссоциированное переживание не похоже на вытесненный материал, зашифрованный (хотя и противоречивым образом) в языке и затем забытый. Скорее, диссоциация отделяет переживание от памяти. Переживание расчленяется, кодируется в различные соматические воспоминани - кинестетические, обонятельные, зрительные — и, вследствие этого, когда вызывается вновь, то стремится восстанавливаться в форме интенсивных физических "вспышек" (flashbacks) или дисфорических состояний со слабой когнитивной организацией. Бромберг (Bromberg, 1995) полагает что "истина". которая сохраняется в диссоциированном состоянии, недоступна для интерпретатив-ных вмешательств, поскольку она существует в эмпирической памяти в виде переживания и не имеет четких перцептивных или когнитивных воспоминаний, связанных с Я. Для того, чтобы эти отчужденные психические состояния стали противоречивыми объектами саморефлексии, они должны стать прежде всего лингвистически "мыслимыми". Фактически, лишь благодаря способности терапевта переносить такие состояния "не-себя", они становятся связными и "мыслимыми" для обоих участников. Способность терапевта оставаться свидетелем пересказа клиентом своей истории злоупотребления -какими бы ни были средства передачи - является жизненно важным, хотя и трудным, первым шагом к превращению этого опыта в объект осмысления клиентом и терапевтом. Вспомним приведенное ранее определение травмы: переживание, которое превосходит способность клиента переработать его. Из-за того, что огромный ужасающий опыт клиента не может быть выражен словами и хранится на уровне сенсорной или соматической памяти, а также вследствие слишком низкой организации и выраженной интенсивности дис-форического аффекта, который обычно отрицается, повторное разыгрывание обычно заменяет вспоминание. Именно это делает терапию столь напряженной и трудной как для клиента, так и для терапевта. Диссоциативный уход или невнимание к происходящему на сессии - часто встречающаяся реакция терапевта при работе с такими клиентами.

Таким образом, терапевт вынужден участвовать в разыгрываемой динамике доминирования, принуждения и подчинения, являющихся характерными чертами отношений клиентов, развивающихся в условиях хронического злоупотребления. Дейвс и Фраули (Davies and Frawley, 1994 p. 167) неоспоримо доказывают это в своем детальном исследовании восьми конфигураций переноса-контрпереноса, которые повторяют динамику клиента, пережившего злоупотребление. Они выделяют следующие пары:

• злоупотребляющий родитель и заброшенный ребенок,

• насильник и жертва

• спаситель и ребенок, ожидающий спасения

• совратитель и совращенный

Каждая пара осязаемо воссоздается в терапии в форме сменяющихся отношений. Каждый участник играет комплементарную роль в рамках разыгрываемого другим травматического "осадка". Кроме того, поскольку клиент в качестве средства коммуникации использует повторное разыгрывание, то постоянно существует вероятность повторного насилия как внутри, так и вне терапии.

Т. о.: Самоощущение клиентов, история жизни которых связана со злоупотреблением, очень переменчиво: то он переживает чувства маленького ребенка, беспомощного и взволнованного перед лицом могущественного взрослого, то - дистанцирован, обособлен и как бы "не здесь". Кроме того, у них очень размытая граница между "сейчас" и "после", что вносит вклад в повторное переживание событий прошлого, как если бы они были частью настоящего. Такая неспособность клиентов делать свой опыт объектом рефлексии с опорой на язык и образование символов приводит к тому, что интенсивные переживания из прошлого вновь возникают в настоящем. Трудность для терапевта состоит в том, чтобы сохранить собственную жизненность на протяжении болезненного пересказа и воспроизведения клиентами историй их злоупотребления. Это серьезное испытание - оставаться одновременно и наблюдателем, и участником действия, разворачивающегося в терапии, особенно когда имеет место мощное давление к повторению насильственного прошлого опыта клиента. В такие моменты надежда, которая поддерживает всех нас в трудных переживаниях, составляет парадокс. С одной стороны, надежда придает в терапии силы обоим участникам, сохраняя возможность того, что что-то может быть иным. С другой стороны, надежда притупляет чувствительность клиента к опасности, приглашая клиента представить, что "этот человек совершенно не похож на моего насильника", что "эта ситуация совершенно не похожа на мое ужасное прошлое". Как во время перемирия между противниками, клиент и терапевт должны балансировать между оптимизмом и осторожностью, для того чтобы превратить неперера-ботанный опыт в связное описание прошлого и настоящего.

Дата добавления: 2015-05-19 | Просмотры: 592 | Нарушение авторских прав