АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Часть первая 10 страница

Прочитайте:
  1. A- Вкладочная часть ретенционного элемента
  2. A. дисфагия 1 страница
  3. A. дисфагия 1 страница
  4. A. дисфагия 2 страница
  5. A. дисфагия 2 страница
  6. A. дисфагия 3 страница
  7. A. дисфагия 3 страница
  8. A. дисфагия 4 страница
  9. A. дисфагия 4 страница
  10. A. дисфагия 5 страница

– Почему? – прошипела она сквозь стиснутые зубы. – Почему мне нравится, когда ты так со мной говоришь? Ты такой козел.

Я снова лег на нее, рассмеявшись ей в шею. Мы двигались безо всяких усилий – кожа, мокрая от пота, скользила по коже. С каждым толчком она поднимала бедра навстречу мне, а ее ноги, сомкнутые на моей талии, вгоняли меня еще глубже. Я был настолько поглощен ею, что время как будто остановилось. Наши руки все еще были сцеплены у нее над головой, и ее хватка стала сильнее. Она приближалась к оргазму. Ее крики становились громче – она повторяла и повторяла мое имя, и это почти доводило меня до предела.

– Давай же, – отчаянно прохрипел я.

Я был так близко, но хотел подождать ее.

– Давай, Хлоя, кончай вместе со мной.

– О боже, Беннетт, – простонала она. – Скажи еще что‑нибудь.

Черт. Мою девчонку заводили грязные разговоры.

– Пожалуйста.

– Ты такая скользкая и горячая. Когда ты готова кончить, – пропыхтел я, – твоя кожа розовеет, а голос становится хриплым. И в этом долбанном мире нет ничего прекрасней твоего лица в момент оргазма.

Она сжала ноги сильней. Я почувствовал, как ее дыхание прерывается, как она напрягается и стискивает меня.

– Твои пухлые губки становятся такими мягкими и раскрываются для меня, твои глаза упрашивают меня сделать все правильно, и, боже, нет ничего лучше тех звуков, которые ты издаешь, когда кончаешь.

Большего не потребовалось. Я усилил движения, поднимая ее с кровати с каждым толчком. Я был уже на краю и, когда она выкрикнула мое имя, не смог больше сдерживаться.

Она заглушила крики о мою шею. Я почувствовал, как она кончает, бешено сжимаясь подо мной. Это было лучшее чувство в мире. Общая волна подняла и накрыла одновременно нас обоих – и в этот миг я тоже сдался.

Позже я подвинул лицо к ней так, что мы касались носами. Наше дыхание было хриплым и отрывистым. У меня пересохло во рту, ныли мышцы, и я был вымотан. Я высвободил свою руку из хватки Хлои и нежно помассировал ее пальцы, стараясь восстановить кровообращение.

– Срань господня, – выдохнул я.

Все было другим, но каким‑то неопределенным. Скатившись с нее, я закрыл глаза, пытаясь отсечь беспокойную сумятицу мыслей.

Она вздрогнула рядом со мной.

– Тебе холодно? – спросил я.

– Нет, – ответила она, мотнув головой. – Просто совсем обалдела.

Притянув ее к себе, я накрыл нас одеялом. Мне не хотелось уходить, но я не знал, можно ли остаться.

– Я тоже.

Между нами повисло молчание. Минуты текли. Мне показалось, что она заснула. Я чуть подвинулся и с удивлением услышал ее голос.

– Не уходи, – шепнула она в темноте.

Склонившись к ней, я поцеловал ее в макушку, вдохнув милый знакомый запах.

– Я никуда не ухожу.

 

Черт, это было приятно.

…Что‑то теплое и влажное вновь обхватило мой член, и я низко зарычал. Лучший. Сон. В мире. В этом сне Хлоя застонала. По моему члену и по всему телу пробежала дрожь.

– Хлоя…

Я дернулся, услышав собственный голос. Я видел ее во сне сотню раз, но сейчас все было настолько реальным. Тепло исчезло, и я нахмурился. Не просыпайся, Бен. Не смей просыпаться, не досмотрев этого до конца!

– Повтори это.

Мягкий гортанный голос проник в сознание, и я заставил себя распахнуть глаза. В комнате было темно, и я лежал на чужой кровати. Тепло вернулось. Мой взгляд метнулся вниз – там пышная копна темных волос двигалась между моими разведенными ногами. Она снова взяла в рот мой член.

Вся ночь мгновенно промелькнула передо мной, и сонная дымка быстро рассеялась.

– Хлоя?

Нет, я не настолько везуч, чтобы это происходило взаправду.

Должно быть, она вставала ночью, чтобы выключить свет в ванной – в комнате было так темно, что я едва видел очертания ее фигуры. Я протянул к ней руки и провел пальцами по губам, обхватившим мой член. Она водила ртом вверх‑вниз, быстро щекоча меня языком и чуть задевая ствол зубами при каждом движении. Ее рука скользнула к мошонке. Я еле слышно застонал, когда она нежно перекатила в ладони мои яйца.

Ощущение было таким острым – сновидение и реальность, слившиеся воедино, – что я не знал, сколько смогу продержаться. Она чуть сдвинулась, и ее палец принялся легонько массировать точку внизу. Я зашипел сквозь сжатые зубы. Никто еще мне такого не делал. Мне почти хотелось остановить ее, но ощущения были настолько невероятными, что я не мог шевельнуться.

Когда глаза приспособились к темноте, я провел пальцами по ее волосам, ее лбу и подбородку. Она закрыла глаза и стала сосать сильнее, подводя меня все ближе и ближе к финалу. Я одновременно чувствовал ее рот на своем члене и нежное давление пальца. Это было потрясающе, но я хотел, чтобы она была здесь, со мной, хотел ощутить ее губы на своих губах, когда я войду в нее.

Я сел, подтянул ее к себе на колени и обвил ее ноги вокруг своих бедер. Прижавшись грудью к обнаженной груди Хлои, я взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза.

– Это был лучший звонок будильника за всю мою жизнь.

Она негромко рассмеялась и облизала губы так, что они соблазнительно заблестели. Опустив руку, я приложил головку члена к ее входу и чуть‑чуть ее приподнял, а затем глубоко вошел одним мягким движением. Опустив голову мне на плечо, она качнула бедрами, впуская меня еще глубже.

В постели она была изумительна. Оседлав, она принялась неторопливо скакать на мне, вгоняя член небольшими толчками. Она покрыла поцелуями всю правую сторону моей шеи, посасывая и покусывая кожу. Каждое движение ее бедер перемежалось негромкими стонами.

– …нравится быть наверху, – выдохнула она. – Чувствуешь, как ты глубоко? Ты это чувствуешь?

– Да?

– Хочешь быстрее?

Я покачал головой, совершенно потерявшись в ощущениях.

– Нет. Боже правый, нет.

Какое‑то время она продолжала выписывать эти медленные, небольшие круги, покусывая зубами мою шею. Но затем она насадилась глубже и, придвинувшись ко мне, прошептала:

– Я сейчас кончу, Беннетт.

Вместо того чтобы хорошенько выматериться, я впился зубами ей в плечо, оставляя сильный засос.

Ускорив ритм, она начала говорить. Она произносила слова, которые я с трудом мог осмыслить. О моем члене внутри нее, о том, как сильно хочет меня. О том, каков я на вкус и какая она мокрая. О том, как хочет, чтобы я кончил, как ей нужно, чтобы я кончил.

Я ощутил, как напряжение растет с каждым движением ее бедер. Я сжал ее сильнее, испугавшись на мгновение, что оставлю синяки, и ускорил толчки. Она застонала и изогнулась, и как раз в тот миг, когда я уже не мог терпеть дольше, она снова выкрикнула мое имя – и ее тело судорожно запульсировало вокруг меня. Сила ее оргазма ускорила мой финал, и, громко застонав, я прижался лицом к ее шее.

Она рухнула на меня. Я опустил ее на кровать и лег сам. Мы оба были покрыты потом, но даже запыхавшаяся и совершенно выдохшаяся она выглядела абсолютно прекрасной.

Я притянул ее к себе, прижался грудью к ее спине и обнял руками, и наши ноги под одеялом сплелись. Она пробормотала что‑то, чего я не расслышал, и заснула, прежде чем я успел переспросить.

Что‑то изменилось этой ночью, и перед тем, как закрыть глаза, я успел подумать – завтра у нас будет уйма времени, чтобы поговорить об этом. Но когда свет раннего утра просочился под темную штору, я с тревожным чувством осознал, что завтра уже наступило.

 

 

Реальность пробивалась сквозь мои сонные грезы, и я пыталась оттолкнуть ее. Мне не хотелось просыпаться. Мне было хорошо, тепло и уютно.

Смутные картины из сна проплывали у меня под веками, и я плотней укуталась в самое приятное на свете, изумительно пахнущее одеяло. И тут одеяло попыталось укутаться в меня.

Ко мне прижалось что‑то теплое, и, распахнув глаза, я обнаружила всего в паре дюймов от своего лица знакомую копну взлохмаченных волос. Передо мной пронеслись сотни образов, и реальность прошлой ночи, прорвавшись сквозь сонный туман, обрушилась на меня.

Боже правый.

Это на самом деле произошло.

Сердце истошно забилось, когда, чуть приподняв голову, я увидела прижавшегося ко мне идеально красивого мужчину. Его голова покоилась у меня на груди, совершенный рот чуть приоткрылся, щекоча соски теплым дыханием. Его длинное тело вытянулось рядом со мной, наши ноги переплелись, а сильные руки крепко меня обнимали.

Он остался.

Интимность этой позы поразила меня так внезапно, что перехватило грудь. Он не просто остался, он прижимался ко мне.

Я попыталась восстановить дыхание и не паниковать. Я остро чувствовала, как соприкасаются наши тела. В спине отдавались сильные удары его сердца. Его слегка напряженный член был прижат к моему бедру. У меня руки чесались от желания притронуться к нему. А губами прижаться к его волосам. Это было слишком. Он – это было слишком.

Что‑то изменилось прошлой ночью, но я не была уверена, что готова разбираться в этом. Я не знала, к чему приведут изменения, но они уже произошли. В каждом движении, прикосновении, слове и поцелуе мы были вместе. Никто прежде не заставлял меня чувствовать себя так – будто мое тело сделано по его мерке.

У меня были другие мужчины, но с ним меня словно несло скрытое подводное течение, и я совершенно неспособна была изменить курс. Закрыв глаза, я попыталась подавить чувство нарастающей паники. Я не жалела о том, что случилось. Это было – как и всегда – восхитительно и ярко. Без сомнения, лучший секс в моей жизни. Мне просто нужно было остаться одной на пару минут, прежде чем встретиться с Беннеттом лицом к лицу.

Положив одну руку ему на голову, а другую на спину, я сумела скатить его с себя. Беннетт шевельнулся, и я замерла, вцепившись в него и мысленно уговаривая не просыпаться. Он пробормотал во сне мое имя, а затем вновь задышал ровно, и я выскользнула из‑под него.

Некоторое время я просто на него смотрела. Паника чуть утихла, и меня снова поразило то, насколько мой босс красив. Во сне его лицо было умиротворенным и спокойным – такого выражения я никогда у него прежде не замечала. На лоб Беннетту упал пышный локон, и мне так и хотелось откинуть его обратно. Длинные ресницы, идеально очерченные скулы, пухлые губы, подбородок, покрытый щетиной.

Господи Иисусе, да он просто идеален.

Я начала продвигаться к ванной, но тут краем глаза заметила свое отражение в зеркале над туалетным столиком.

Ого. Утро после траха. Видок у меня был именно такой.

Наклонившись ближе, я внимательно изучила небольшие красные царапины, рассыпанные по шее, плечам, груди и животу. Под левой грудью виднелся небольшой след от укуса, на плече – засос. Опустив глаза, я провела пальцами по красным припухлостям на внутренней стороне бедер. Когда я вспомнила, как его небритая щека касалась моей кожи, соски мгновенно затвердели.

Волосы спутались и встали дыбом. Прикусив губу, я вновь ощутила, как в них хозяйничают его руки. Как он сначала притянул меня к себе для поцелуя, а потом насадил на член…

Лучше не надо.

Меня вырвал из задумчивости глуховатый со сна голос:

– Уже проснулась и бесишься?

Обернувшись, я мельком увидела обнаженное тело Беннетта. Затем он перевернулся на бок и сел, по пояс закутавшись в простыни. По‑моему, мне никогда не надоест видеть – и ощущать под пальцами – его широкую мускулистую грудь и безумно соблазнительную полоску волос, ведущую от пупка к лучшему члену в мире. Но когда мой взгляд наконец‑то добрался до его лица, я нахмурилась, обнаружив на этом лице кривую ухмылку.

– Поймал тебя за подглядыванием, – проворчал он, потирая рукой подбородок.

Я не знала, то ли улыбнуться в ответ, то ли закатить глаза. Увидев его таким взъерошенным, беззащитным и полусонным, я растерялась. Мы так и не задернули вчера вечером самую плотную штору, и теперь солнечный свет беспрепятственно устремился внутрь, ослепительно белый на смятых простынях. И Беннетт выглядел сегодня иначе – все еще мой доставучий босс, но одновременно и некто другой: мужчина в моей постели, готовый, кажется, к… четвертому заходу? Пятому? Я уже не считала.

Когда он с жадностью всмотрелся в каждый дюйм моего тела, я внезапно вспомнила, что тоже совершенно голая. От его взгляда по коже побежали мурашки, как от прикосновения. Я на секунду задумалась, что будет, если он продолжит смотреть на меня так. Вспыхнет кожа? Я почувствую касание его рук, как будто он и вправду дотронулся до меня?

Постаравшись придать лицу нейтральное выражение, чтобы ничем не выдать, что я пытаюсь сохранить в памяти каждую черточку этого человека, я нагнулась и подняла с пола его белую хлопковую майку. Всю ночь она провалялась рядом с кондиционером, и ткань была довольно прохладной, хотя, слава богу, почти сухой. Натянув мягкую майку через голову, я вдохнула полынный запах его кожи – а, вынырнув, наткнулась на его пылающий темным огнем взгляд.

Беннетт облизнул губы.

– Иди сюда, – тихо прорычал он.

Я подошла к кровати, собираясь сесть рядом с ним, но он потянул меня к себе на колени и приказал:

– Скажи, о чем ты сейчас думаешь.

Он хотел, чтобы я впихнула миллион мыслей в одно предложение? Да он точно спятил. Открыв рот, я выдала первое, что пришло на ум:

– Ты говорил, что не спал с другими с тех пор, как мы в первый раз… были вместе.

Я упорно разглядывала его ключицу, чтобы не смотреть в глаза.

– Это правда? – спросила я, наконец‑то решившись поднять голову.

Кивнув, он сунул руки мне под майку и медленно провел пальцами от моих бедер до талии.

– Почему?

Он закрыл глаза и качнул головой.

– Я не хотел никого другого.

Я не была уверена, как это понимать. Просто не встретил женщину, понравившуюся ему, но в принципе был не прочь?

– Ты обычно не встречаешься с другими, если с кем‑то спишь?

Мой босс пожал плечами.

– Если этого от меня ожидают.

Он поцеловал меня в плечо, потом поднялся вверх по ключице к шее. Протянув руку Беннетту за спину, я взяла с тумбочки бутылку с водой и отхлебнула, а потом передала ему. Он опустошил ее несколькими глотками.

– Хочешь пить?

– Хотел. Теперь я слегка голоден.

– Неудивительно. Мы не ели уже…

Я осеклась, когда он поднял брови и ухмыльнулся. Фыркнув, я закатила глаза, но веки сами собой закрылись, стоило Беннетту наклониться и нежно поцеловать меня в губы.

– Так ты полагаешь, что я потребую от тебя моногамии?

– После того, что произошло этой ночью, ты должна сказать мне.

Я не знала, что на это ответить. Я даже не была уверена, что смогу продолжить эти отношения, не говоря уж о том, чтобы не встречаться с другими мужчинами. Когда я попыталась представить, как это будет выглядеть, голова закружилась. Неужели он сможет вести себя… по‑дружески? Искренне говорить мне «С добрым утром»? Критиковать мою работу без всякой задней мысли?

Распластав ладонь на моей пояснице, Беннетт прижал меня к себе, вырвав из водоворота мыслей.

– Никогда это не снимай, – шепнул он.

– Договорились.

Я откинулась назад, чтобы ему легче было добраться до моей шеи.

– Отправлюсь на презентацию постеров в холле прямо в этой майке, не надев ничего сверху.

Он низко и игриво рассмеялся.

– Только попробуй.

– Который час? – спросила я, пытаясь взглянуть на часы у него за спиной.

– Да пофиг.

Его пальцы медленно кружили у меня под грудью. Но тут, перегнувшись через него и случайно сдвинув простыни, я обнаружила нечто поразительное. Что за черт? Это что, татуировка?

– Какого…?

Я запнулась от удивления. Чуть оттолкнув Беннетта, я заглянула ему в глаза, а затем вновь принялась изучать татуировку. Прямо под тазовой костью виднелась чернильная строка – похоже, какая‑то французская фраза. Как, черт возьми, я ее не заметила? Я мысленно вернулась ко всем нашим прежним встречам. Мы всегда спешили, или не раздевались до конца, или было темно…

– Это татуировка, – с легким оттенком недоумения сказал Беннетт.

Откинувшись назад, он провел пальцами у меня над пупком.

– Я знаю, что это татуировка, но… что здесь написано?

У мистера Сама Серьезность была татуировка. Образ знакомого мне прежде человека трещал по всем швам.

– Здесь написано «Je ne regrette rien».

Я вскинула на него глаза. Кровь закипела при звуках его голоса, выговаривающего слова с идеальным французским прононсом.

– Что ты сказал?

Он откровенно ухмыльнулся.

– Je ne regrette rien.

Беннетт повторил фразу медленно и отчетливо, подчеркивая каждый звук. Черт, это было самым сексуальным, что я когда‑либо слышала. Французский, татуировка и то, что он, совершенно обнаженный, сидел подо мной – я уже готова была взорваться.

– Это ведь песня?

Он кивнул.

– Да, песня.

Тихо рассмеявшись, мой босс добавил:

– Ты можешь подумать, что я жалею о той ночи в Париже, когда, в доску пьяный, в тысячах миль от дома, не имея ни одного друга во всем городе, я решил сделать татуировку. Но нет, я об этом не жалею.

– Повтори, – шепнула я.

Он придвинулся ближе, и я явственно ощутила, как его бедра трутся о мои. Горячее дыхание защекотало мне ухо, и он снова прошептал:

– Je ne regrette rien. Ты поняла?

Я кивнула.

– Скажи что‑нибудь еще.

Моя грудь поднималась с каждым неровным вдохом, напрягшиеся соски терлись о хлопковую ткань его майки.

Чуть нагнувшись, он поцеловал меня в ухо и сказал:

– Je suis à toi.[2]

Он произнес это сдавленно и сипло, а затем приподнял меня – и я прекратила наши мучения, со стоном опустившись на него и вновь наслаждаясь тем, как глубоко он в меня входит. Беннетт шепотом повторял одно и то же односложное ругательство, глядя на меня снизу вверх. Вместо того чтобы положить руки мне на бедра, он сжал майку у меня на боках.

Все получалось у нас так просто и естественно, но отчего‑то чувство внутренней неловкости не проходило. Решив не думать об этом, я сосредоточилась на тихих стонах, с которыми он выдыхал мне в рот. И на том, как он внезапно сел и принялся посасывать мою грудь под майкой, и сквозь мокрую ткань начало просвечивать розовое. Я растворилась в настойчивом скольжении его пальцев по животу и бедрам, в том, как он, приближаясь к финалу, прижался лбом к моему плечу. Растворилась в толчках его бедер подо мной, когда он стал двигаться быстрее и резче, встречая мои движения.

Перевернув меня, Беннетт прижал руку к моей груди и замер.

– Твое сердце бьется так сильно. Скажи мне, как тебе хорошо!

Я инстинктивно расслабилась, глядя снизу вверх на его насмешливую улыбку. Неужели он понял, что надо напомнить мне о том Беннетте Райане, которым он был меньше суток назад?

– Ты опять лезешь с разговорами. Замолчи.

Он улыбнулся шире.

– Тебе нравится, когда я говорю. А особенно нравится, когда при этом мой член внутри тебя.

Я закатила глаза.

– И что же навело тебя на эту мысль? Мои оргазмы? То, что я прошу об этом? Да ты просто Шерлок Холмс.

Подмигнув, он закинул мою ногу себе на плечо и поцеловал внутреннюю сторону лодыжки.

– Ты всегда был таким? – спросила я, безуспешно дергая его за бедра.

Я бы скорее умерла, чем призналась вслух, но мне хотелось, чтобы он начал двигаться. Когда он останавливался, у меня все ныло от желания, и я ощущала неполноту. А когда двигался, я просто мечтала, чтобы время остановилось.

– Мне жаль тех женщин, которые усыпали твой путь своими несбывшимися амбициями.

Беннетт покачал головой и улегся на меня, опираясь на руки. Слава богу, он начал двигаться, раскачивая бедрами и глубоко проникая в меня. Я закрыла глаза. Он попадал в одну идеальную точку – снова, и снова, и снова.

– Посмотри на меня, – шепнул он.

Открыв глаза, я увидела, как капли пота выступают у него на лбу, рот жадно приоткрывается, а взгляд скользит по моим губам. При движении у него на плечах вздувались мышцы, а тело блестело от пота. Я смотрела, как он входит и выходит из меня. Не помню, что именно произнесла, когда Беннетт вышел почти целиком, а потом с силой загнал член обратно – что‑то тихое, бранное и напрочь забытое, когда он начал трахать меня мощными толчками.

– От тебя у меня крыша едет. Ты так реагируешь на меня, что я ощущаю себя богом секса. Неужели ты этого не видишь?

Я не ответила, но он явно и не ждал ответа. Его взгляд и пальцы скользили по моей шее и груди. Он нашел особенно чувствительное место, и я задохнулась.

– Похоже, кто‑то тебя сюда укусил, – сказал он, проведя большим пальцем по следу укуса. – Тебе это понравилось?

Я сглотнула, нанизываясь на него.

– Да.

– Плохая девчонка.

Мои руки опустились ему на плечи, затем отправились гулять по груди, животу и мышцам на бедрах, а большой палец поглаживал его татуировку.

– И это мне тоже нравится.

Его движения стали резче и сильнее.

– Черт, Хлоя… я не могу… я долго не продержусь.

При звуках его голоса, такого отчаянного и дрожащего, мое желание только усилилось. Я закрыла глаза, сосредоточившись на восхитительном ощущении, расходящемся по всему телу. Я была уже почти на краю. Просунув руку между нами, я нащупала пальцами клитор и начала его медленно поглаживать.

Свесив голову, он взглянул на мою руку и выругался.

– О черт, – задыхаясь, пропыхтел он. – Да, давай, ласкай себя. Дай мне на это посмотреть.

Его слова – все, что было мне нужно. Последнее движение пальцев, и на меня нахлынула волна оргазма.

Я бурно кончила, сжавшись вокруг него. Ногти свободной руки впились ему в спину. Он закричал, и его тело судорожно напряглось, когда он начал изливаться внутрь меня. Я вся дрожала – дрожь пробегала по телу даже после того, как оргазм схлынул. Я цеплялась за Беннетта, пока он успокаивался, медленно опускаясь на меня. Он поцеловал меня в плечо и шею, а затем, всего один раз, в губы. Наши взгляды на секунду встретились, после чего он скатился с меня.

– О боже, женщина, – сказал он, напряженно засмеявшись и стараясь восстановить дыхание, – ты меня убьешь.

Мы одновременно повернулись на бок, положив головы на подушки. Наши взгляды встретились, и я не смогла отвернуться. Я уже потеряла всякую надежду, что в следующий раз очарование рассеется, или что наша связь увянет сама по себе, если мы будем держать дистанцию. Эта ночь «перемирия» не загасила огня. Мне уже хотелось придвинуться ближе, поцеловать щетину на его подбородке, хотелось, чтобы он снова лег на меня. Глядя на него, я отчетливо поняла, что, когда все это кончится, мне будет очень больно.

Сердце сжалось от страха, и паника, охватившая меня прошлым вечером, вернулась, принеся с собой неловкое молчание. Я села и натянула простыни до подбородка.

– Ох, черт.

Его рука сжала мое запястье.

– Хлоя, я не могу…

– Нам нужно одеваться, – прервала я его прежде, чем он сумел закончить фразу.

Которой, вполне возможно, собирался разбить мне сердце.

– У нас презентация через двадцать минут.

Несколько секунд он растерянно смотрел на меня, после чего сказал:

– У меня тут нет сухой одежды. Я даже не знаю, где моя комната.

Я постаралась не залиться румянцем при мысли, насколько быстро все произошло прошлым вечером.

– Хорошо. Я возьму твой ключ и что‑нибудь тебе принесу.

Быстро приняв душ, я завернулась в пушистое полотенце и подумала, что зря не прихватила с собой в ванную один из гостиничных халатов. Глубоко вдохнув, я распахнула дверь и вышла.

Беннетт сидел на кровати. Когда я вошла в комнату, он поднял голову и взглянул на меня.

– Мне надо…

Я замолчала, показав на свою сумку.

Он молча кивнул. Обычно я не стеснялась своего тела. Но, стоя перед ним в одном полотенце, я отчего‑то почувствовала необычное для себя смущение.

Схватив свою одежду, я бросилась прочь и остановилась, лишь очутившись в сравнительной безопасности ванной. Одевшись с рекордной скоростью, я решила, что соберу волосы в хвост, а с остальным разберусь позже. Взяв с подзеркальника ключи‑карточки, я вернулась в спальню.

Беннетт так и не двинулся с места. Он сидел на краю кровати, положив локти на колени и задумавшись о чем‑то. О чем он думал? Все утро я дико нервничала, эмоции метались из одной крайности в другую, а он выглядел абсолютно спокойным. Абсолютно уверенным. Но в чем он был уверен? Что он решил?

– Принести что‑нибудь определенное?

Он поднял голову и удивленно моргнул, как будто не ожидал такого вопроса.

– Э‑э… у меня всего несколько встреч после обеда, так?

Я кивнула.

– Меня вполне устроит любой твой выбор.

На поиски его комнаты ушло всего пару секунд – это была следующая дверь по коридору направо. Лучше не придумаешь. Теперь я смогу воображать, как он раскинулся в постели всего через стену от меня. Его багаж был уже в номере, и я ненадолго замешкалась, только сейчас сообразив, что мне придется рыться в чужих вещах.

Подняв самый большой чемодан, я водрузила его на кровать и открыла. Меня волной накрыл знакомый запах, и я ощутила острый приступ желания. Тряхнув головой, я принялась перебирать тщательно сложенную одежду.

У Беннетта все было таким организованным и аккуратным, что поневоле напрашивалась мысль, как выглядит его дом. Раньше я об этом не думала, но сейчас вдруг принялась гадать, увижу ли когда‑нибудь его квартиру? Увижу ли его постель?

Я замерла, осознав, что мне бы этого хотелось. Но хочется ли ему?

Тут я поняла, что бессовестно тяну время, и вернулась к поискам подходящей одежды. Наконец я остановилась на темно‑сером костюме от Хельмута Ланга, белой рубашке, черном шелковом галстуке, боксерах, носках и туфлях.

Сложив остальное обратно в чемодан, я собрала вещи и направилась в свой номер. В коридоре мне не удалось сдержать нервный мех. Ситуация явно отдавала абсурдом. К счастью, у двери самообладание вернулось ко мне. Я шагнула внутрь, но на втором шаге застыла на месте.

Он стоял у открытого окна в лучах утреннего солнца.

Тени подчеркивали все совершенные линии его скульптурного тела. Полотенце, сползшее с бедер, висело непристойно низко, и как раз над ним виднелась татуировка.

– Нравится то, что ты видишь?

С трудом оторвавшись от чудесного зрелища, я взглянула ему в лицо.

– Мне…

Взгляд опять упорно сполз к его бедрам, словно притянутый магнитом.

– Я спрашиваю, тебе нравится то, что ты видишь?

Беннетт пересек комнату, остановившись прямо передо мной.

– Я тебя слышала, – сердито отозвалась я. – И, кстати, нет. Я просто задумалась.

– О чем же именно? – спросил он, протянув руку и убрав мне за ухо прядь влажных после душа волос.

От этого легкого прикосновения у меня внутри все перевернулось.

– О том, что мы должны придерживаться графика.

Он приблизился еще на один шаг.

– И почему я тебе не верю?

– Потому что думаешь только о себе? – предположила я, встретившись с ним глазами.

Он заломил бровь и какое‑то время смотрел на меня, а затем взял у меня из рук одежду и положил на кровать. Не успела я пошевелиться, как он сорвал полотенце с бедер и отшвырнул в сторону. Матерь божья! Если на свете был лучше сложенный мужчина, я бы немало заплатила, чтобы на него посмотреть.

Взяв трусы, Беннетт начал было натягивать их – но внезапно остановился и оглянулся на меня.

– Так, говоришь, нам надо придерживаться графика? – поинтересовался он, насмешливо косясь на меня. – Или все‑таки ты видишь тут то, что тебе по вкусу?

Сукин сы…

Сузив глаза, я быстро отвернулась и прошествовала в ванную, чтобы окончить сборы. Пока я сушила волосы, в голове вертелась беспокойная мысль. Похоже, он хотел сказать мне нечто большее, чем просто: «Полюбуйся‑ка еще немного моим обнаженным телом».

Не успев разобраться в собственных запутанных чувствах, я принялась гадать, что чувствует он. И что все это значило? Неужели меня тревожит то, что он захочет уйти?

Когда я вернулась в спальню, Беннетт уже оделся и ждал меня, стоя у большого окна. Услышав шаги, он повернулся, подошел и, сжав теплыми ладонями мое лицо, пристально на меня посмотрел.

– Послушай меня.

Я сглотнула.

– Да.

– Я не хочу выйти из этой двери и потерять то, что мы нашли здесь.

От его простых слов у меня перехватило дыхание. Он не делал никаких заявлений, ничего не обещал, но сказал именно то, что мне нужно было услышать. Возможно, мы оба пока не понимали, что происходит между нами, но обрывать это не собирались.

Прерывисто вздохнув, я положила руки ему на грудь.

– Я тоже не хочу, но еще не хочу, чтобы твоя карьера поглотила мою.

– Я тоже.

Мне оставалось только кивнуть. Похоже, теперь я запуталась окончательно, и ничего внятного добавить не могла.

– Ну и отлично, – сказал он, оглядев меня с ног до головы. – Пошли.

 

 

Тема конференции в этом году звучала как «Следующее поколение маркетинговой стратегии», и, чтобы поощрить это следующее поколение, организаторы устроили презентацию студенческих постеров. Множество студентов с программы Хлои стояли здесь навытяжку рядом со своими постерами и ели глазами публику. Вообще‑то участие в этой презентации было обязательным для всех стипендиатов «Джей Ти Миллер», но я попросил сделать для Хлои исключение, учитывая значимость и конфиденциальность контракта с Пападакисом. Ни один из ее однокурсников не управлял миллионным проектом. Учебный совет с радостью откликнулся на мою просьбу – им не терпелось поместить историю успеха Хлои в рекламную брошюру, как только все детали будут утверждены и доступны для широкой публики. Но, хотя сегодня Хлое и не требовалось участвовать в презентации, она упрямо заглядывала во все уголки и изучала каждый постер. Учитывая, что я не способен был отойти от нее дальше, чем на четыре фута, и до десяти утра у меня не было никаких встреч, я все это время таскался за ней, считая постеры (576 штук) и пялясь на ее задницу (кругленькую – так и тянет похлопать – в настоящий момент обтянутую черной шерстью).


Дата добавления: 2014-12-11 | Просмотры: 969 | Нарушение авторских прав



1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 |



При использовании материала ссылка на сайт medlec.org обязательна! (0.029 сек.)