АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Этика и деонтология в гинекологии 28 страница

Прочитайте:
  1. A. дисфагия 1 страница
  2. A. дисфагия 1 страница
  3. A. дисфагия 2 страница
  4. A. дисфагия 2 страница
  5. A. дисфагия 3 страница
  6. A. дисфагия 3 страница
  7. A. дисфагия 4 страница
  8. A. дисфагия 4 страница
  9. A. дисфагия 5 страница
  10. A. дисфагия 5 страница

ровать эти вещи за последние десять лет, но я сделал это! Это не то, чтобы я контролировал свою вспыльчивость; правда состоит в том, что у меня больше нет никакой вспыльчивости. Я надеялся получить в этих экспериментах - и мои надежды совершенно не оправдались, - не приглашения снова развить мою вспыльчивость, а научиться уверенности в себе. Вот в чем моя проблема! Где эксперименты, которые имеют к этому отношение?".

"Когда я сознаю желание почесать какое-то место - я делаю это. Если мне неудобно, я меняю положение. Ходить вокруг и спрашивать, чувствую ли я что-либо, - не сделает меня счастливее или приспособленнее".

"Откровенное обсуждение сексуальных связей и мастурбации шокирует меня. Рискуя показаться пуританином (хотя я не таков), могу сказать, что этот шок заставил меня отказаться от всего этого упражнения".

"Все предположения в этом эксперименте смешны. Я не боюсь ничего у себя за спиной! Прочтя все это, я начал размышлять об авторах И чем больше я размышлял, тем больше мне начинает казаться, что единственное, чему я учусь в этих экспериментах - это опыту печатания на машинке".

Приведем теперь отрывки из отчетов тех, кто получил более позитивные результаты.

"Когда я вдыхаю, живот движется, по-видимому, естественно, но челюсти сильно сжаты, так же как и горло и остальная часть лица. Я ощущаю это как сдерживаемый крик. У меня был случай убедиться в этом, когда отец задавал мне головомойку, а я понимал, что прав я, а не он. Я пережил то же душащее чувство, но не мог дать себе проявиться. Я чувствовал это так, что я не должен задевать его чувств. Между тем именно это, как я знаю, я делаю, мрачно и уныло слоняясь после этого. Я собираюсь в следующий раз избавить себя от этой боли и его - от моей хандры, высказав то, что я думаю".

"Однажды, на прошлой неделе, я пришел домой с вечеринки со страшной головной болью. Вместо аспирина я попытался, как вы советовали, принять ответственность за нее. Я долго лежал, стараясь прочувствовать мой лоб изнутри. Постепенно я почувствовал, что боль, которая казалась общей, в действительности центрируется в двух разных точках,

за каждым глазом. Затем стало совершенно ясно, что это не просто боль, а определенно мышечная боль. Я некоторое время сосредотачивался на мышцах вокруг глаз, не пытаясь расслабить их, и вдруг, без всякого усилия с моей стороны, они сами расслабились, и боль исчезла! Это было замечательное чувство облегчения и, естественно, я почти сразу же заснул. Только на следующее утро я задумался, каково же значение боли, но к этому времени, как я понял, было поздно пытаться сознать это".

"Первое напряжение, которое я почувствовал, - напряжение диафрагмы и слабый приступ тошноты. Когда созна-вание усилилось еще больше, я почувствовал несколько конвульсивных рвотных движений в районе диафрагмы, но они были не слишком сильными и скоро прекратились, так что вся область казалась расслабленной. Во все время тошноты (хотя это не было тошнотой в обычном смысле) я старался дать проявиться своим чувствам, и почти спонтанно я вдруг почувствовал, что мои руки сжаты. Так же легко пришли сильные движения головы из стороны в сторону, как при отрицании, и прежде чем я осознал это, я уже произносил слово "нет" громко и эмоционально. Я проделывал этот эксперимент вплоть до душения подушки, и как раз когда я это делал, я увидел несколько визуальных образов, которые были очень интересны и многое мне открыли. Мне не кажется, что их нужно здесь описывать, поскольку они имели весьма личный, интимный характер. Напряжения диафрагмы я теперь не чувствую, и надеюсь, что они больше не вернутся".

"Однажды дома никого не было и некоторое время не должно было быть, так что я решил делать эксперимент в большой комнате, где, отодвинув стол, я мог иметь достаточно места для движения. Сначала я растянулся на полу одетым. Это мешало мне. Впервые я мог полностью отдаться манипулятивному эксперименту и знал, что мне никто не помешает, так что я подстелил одеяло, задернул занавески и разделся. Чувствование тела удавалось мне лучше, чем когда бы то ни было. Я был возбужден, мое дыхание учащалось. Я сосредоточился на нем, пока оно, оставаясь все же довольно частым, замедлилось настолько, что могло быть глубоким. Я пытался вербализовать различные чувства, - трепет в груди, плечах, предплечьях; в то время как я работал

над этими ощущениями, я почувствовал, что у меня начинается эрекция. Непроизвольно я постарался остановить ее, и тут же почувствовал боль в спине. Это было очень интересно, потому что эту боль я давно знал, и теперь я начал понимать, в чем дело. (...)...Мой позвоночник был очень напряжен. Ни поясница, ни шея не касались пола. Подняв ноги, я почувствовал себя как-то неудобно. Основание позвоночника давило на пол,- это было усилие к тому, чтобы выпрямить и опустить ноги. Ноги чувствовали напряжение. Когда я начал сравнивать стороны тела, я нашел, что правая сторона более расслаблена, чем левая. Правое плечо было несколько приподнято, и большая часть веса приходилась на левое плечо и левую ягодицу. Я ясно чувствовал, что тазовая дуга поднята. Пока я просматривал различные мышечные группы, я вдруг почувствовал страшное желание выпрямиться. Я поднял руки и расправил плечевые мускулы. Затем я спонтанно встал на "мостик", как делают борцы, подняв все тело и поддерживая себя только на ногах и шее. Когда я снова лег, я почувствовал себя релаксированным и странно освобожденным. Позвоночник не был так напряжен, поясница была ближе к полу, хотя шея и спина все же поддерживались высоко. (...)...Хотя значение всего этого не стало для меня ясным, я чувствую, что оно начинает выявляться, и в целом я чувствую себя не столь запутанным, как раньше".

"Когда я лежала на кровати и выполняла этот эксперимент, я стала сознавать, что стыжусь своих гениталий. Мне захотелось встать и прикрыться, но я продолжала лежать и ждать, что будет происходить. Желание прикрыться рукой стало очень сильным, и я вспомнила, как мама говорила мне: "Хорошие девочки никогда не показывают себя". Я выросла в семье, где очень большое значение придавалось моральной добродетели. Эмоции, в особенности связанные с сексуальностью, подавлялись строгими внушениями и предупреждениями. Выполняя этот эксперимент, я почувствовала свои естественные желания, но в то же время и страхи и предупреждения, внушенные мне в детстве. Я поняла, что мне предстоит большая работа по переоценке ценностей, прежде чем я приду в согласие с собой. В моей жизни много незаконченных дел, но мне становится все яснее, как делать эту работу, и мне кажется, что хорошее начало уже положено".

"Когда я приступал к этому эксперименту, мне казалось, что до некоторой степени я уже понимаю, в чем дело; но я был изумлен, увидев, как противоположные силы действуют на тело. До недавнего времени я был неспособен испытывать гнев, независимо от обстоятельств. Вместо этого я чувствовал себя задетым, начинал нервничать, и позже у меня начинала раскалываться от боли голова. Лежа на полу с поднятыми коленями, я начал сознавать, что моя правая рука вяло лежит рядом с телом, а левая скрючилась в сторону со стиснутым кулаком. Для меня правая сторона представ-ЛЯЕ-Г мои кроткие, неагрессивные тенденции, а левая - агрессивные. Меня удивило, но совсем не обрадовало, что как бы ни отстранять агрессию, она все равно выходит на поверхность в другой форме. Я иногда бываю очень саркастическим, но часто лишаю себя даже этой более или менее тонкой формы нападения. Мне кажется, что когда я отказался и от этого, я стал неспособен сознавать гнев. Это сознавание вернулось ко мне во время этих экспериментов, но я еще почти ничего не могу с этим поделать открыто. Мне кажется как-то жестоко и несправедливо нападать на кого-либо, какова бы ни была причина. Я знаю, однако, что в действительности я хочу это делать, и в определенных ситуациях это не только оправданно, но и необходимо. Я делаю некоторые успехи в этом отношении, но я вижу в себе огромное количество ретрофлексии, которую надо обратить, и я стараюсь примириться с тем, что это потребует много времени и работы".

"Я отправился в свой театр теней и дал различным людям появляться в моей фантазии и из нее. В конце концов появился сэр X, В этот момент я перестал наносить удары кулаком воображаемому противнику и дал волю правой ноге. Тут же я почувствовал судорогу в голени. Это очень удивило меня, - не столько судорога, сколько мысль о том, чтобы ударить кого-то. Я всегда ненавидел подобные действия, и считал невозможным для себя даже помыслить о таком. А тут я пытался заехать м-ру X в лицо! Поскольку эксперимент на этом прекратился, прекратилась и судорога. Однако сейчас, когда я печатаю это, я чувствую, как опять появляется напряжение в ноге. Теперь я задаю себе вопрос, можно ли это считать примером ретрофлектированного поведения. Значит ли это, что я пинал все эти годы себя самого, хотя

хотел пнуть кого-нибудь другого. Пока я не знаю, как ответить на этот вопрос, но я собираюсь вернуться к этому исследованию".

Следующий отчет мы цитируем относительно полно, поскольку в нем уделяется много внимания тонким деталям: "Go временем я почувствовал, что могу выполнять двига-тельно-мышечные эксперименты в течение все более и более длительного времени, а также что я обретаю все более быстрое и полное сознавание внутренних деятельностей и напряжений с каждой попыткой. Когда я попробовал это в первый раз, в течение некоторого времени я не имел никакого результата. Затем я начал сознавать свое сердцебиение, затем его результаты - циркуляцию в конечностях и пульсацию в кровяных сосудах. На этом я потерял гештальт и уснул.

Второй эксперимент я начал негативно. Внезапно я сознал, что занимаюсь интроспекцией - то есть "уставился" внутрь себя в попытке добиться каких-то результатов. Как только я прекратил это, результат появился мгновенно. Я не делал заметок во время эксперимента, так что не могу сообщить обо всех моих ощущениях. Могу только сказать, вспоминая то, что удается вспомнить, что ощущений было много, и они приходили так быстро, что я бы не мог рассказывать о них, не вмешиваясь в протекание созназания. Сначала я снова почувствовал ту же циркуляцию, что и в первый раз. В этот раз, однако, мне удалось поддерживать гештальт, и я скоро был вознагражден за это определенным двига-тельно-мышечным сознаванием. Тут были разного рода покалывания, электрические течения, и особенно маленькие внутренние скачки в конечностях. Кажется, тревожности почти или даже совсем не было, разве что какое-то слишком сильное стремление, которое я сознаю как часть навязчивой жажды преждевременного успеха. В какой-то момент я чуть было не заснул опять, но, восстановив фигуру/фон, я обрел приятное чувство преодоления этого сопротивления созна-ванию.

Затем я почувствовал сильную боль в мышцах живота, как будто кто-то ударил меня в солнечное сплетение. Однако когда я попытался сосредоточиться на ней, она исчезла, затем я почувствовал сильную боль в верхней части руки. Эта боль осталась, когда я на ней сосредоточился, и даже усиливалась в течение пяти минут. Она немного сдвигалась и

то усиливалась, то ослаблялась. Я попробовал свободные ассоциации с моей жизненной ситуацией, чтобы посмотреть, связано ли что-нибудь с этой болью. Я, честно, не помню, как двигалась моя мысль в это время, но что-то вышло на поверхность, что заставило боль взорваться маленьким внутренним грибком-бомбой. Я могу описать это чувство как что-то вроде оргазма в области руки. Это чувство вырастало до почти невыносимого напряжения, затем ослабло без разрешения, оставив во мне такое чувство, как будто ожидаемый оргазм не состоялся. Тем не менее, когда я прекратил эксперимент, я чувствовал себя хорошо, в отличие от типичного последствия неполного оргазма. У меня, однако, было такое чувство, будто что-то ужасное чуть было не случилось. Я должен также сказать, что, пока я печатал этот отчет, спонтанно вернулось воспоминание об эксперименте более подробное, чем я мог себе представить, и внезапно я почувствовал ту же боль в том же месте руки. Она есть и сейчас. Это интересует, но и тревожит меня.

В этом месте я прервал работу, чтобы сосредоточиться на вернувшейся боли в руке. Внутреннее сознавание пришло сразу, но боль осталась. Внезапно я вытянулся всем телом и начал дрожать от страха (буквально), эта эмоция удивила меня и вызвала отвращение. Вытянувшись, я почувствовал, что хочу протянуть к кому-то руки - к матери. Одновременно мне вспомнился случай, когда я именно это и делал. Мне было тогда четыре года. Я путешествовал с родителями, и мне очень сильно не понравился распорядитель гостиницы. Я сделал что-то, что мне было запрещено, и мама сказала, что, если я не буду вести себя как следует, она уйдет и оставит меня с распорядителем, который в этот момент был здесь.

Я заплакал и побежал к матери, вытянув руки. Она утешила меня, и стала уверять, что она шутит, а распорядитель смеялся надо мной и называл меня "маменькиным сыночком". Все это может быть выдумкой, и я не удивлюсь вашему скепсису. Я сам отношусь к этому скептически. Однако насколько я только могу вспомнить, я не думал об этом эпизоде ни разу с тех пор, как он случился, а сейчас я вспомнил его так ясно, как будто это было вчера. Боль в руке все еще остается, но она стала менее острой и распространилась на большую площадь.

В следующем эксперименте на мышечные напряжения сознавание пришло несколько более медленно, чем в прошлый раз, возможно из-за тревожности, которая возникла в результате предыдущего эксперимента. Потребовалось около 15 минут, чтобы сформировалось сильное сознавание, на этот раз это было в районе лица. Сначала я заметил тенденцию мускулов в углу рта слегка подниматься вверх, что показалось мне попыткой улыбки. Прошло около десяти минут, пока я понял, что это подергивание вверх было не улыбкой, а частью движения лица в приступе плача. Поняв это, я начал плакать. Я не позволял себе этого с раннего детства. Смущение собственным поведением помешало в этот момент дальнейшему развитию. Я не мог связать мое действие с чем-либо в моей жизненной ситуации, кроме, может быть, смерти матери,- два года назад; тогда я не мог плакать, хотя хотел. Я стал сознавать, однако, что давление моей нижней губы на верхнюю и напряжения на лбу, о которых я говорил ранее, - осуществляли препятствование плачу. После эксперимента я чувствовал себя хорошо и был очень счастлив, что мне стало доступным это внешнее выражение плача".

VI. ИНТРОЕКЦИЯ

Эксперимент 15: Интроецирование и еда

В работе с интроекцией мы будем использовать ту же технику сосредоточения и развития, которая применялась к ретрофлексии, но есть одно существенное различие в процедуре. В ретрофлексии как сам ретрофлектирующий акт, так и поведение, которое держится под контролем, являются составными частями личности, и прежде всего нужно принять тождество с обеими частями, а, во-вторых, - найти новую интеграцию, в которой обе части найдут внешнее выражение. Интроекция же состоит из материала - способа поведения, чувствования, оценки, - который вы приняли в свою систему поведения, но не ассимилировали таким образом, чтобы это стало действительной частью вашего организма. Вы приняли это в себя насильно, посредством насильственной (а, следовательно, - ложной) идентифика-

ции, так что, хотя теперь вы будете сопротивляться изъятию этого, как будто это нечто вам дорогое, - но в действительности это чуждое тело.

Человек - и как организм, и как личность - растет, ассимилируя новый материал. Сравнение обретения привычек, отношений, верований и идеалов с процессом принятия физической пищи в организм, - может показаться поначалу просто грубой аналогией, но чем больше мы всматриваемся в детали каждого из этих процессов, тем больше понимаем их функциональное сходство.

Физическая пища, когда она соответствующим образом переварена и ассимилирована, становится частью организма; однако пища, которая "ложится камнем на желудок", - это интроект. Вы сознаете, чувствуете это, и хотите освободиться от нее. Если вы это делаете, вы выбрасываете ее из "своей системы". Предположим, однако, что вы подавляете свой дискомфорт, тошноту и желание изрыгнуть пищу. Тогда вы "держите ее внутри", и либо в конце концов вам удается, хоть и не без боли, переварить ее, или она начинает вас отравлять.

Если это не физическая пища, а понятия, "факты" или стандарты поведения, - ситуация аналогична. Теория, которой вы овладели, "переварена" в деталях, так что вы сделали ее своей, и вы можете пользоваться ею гибко и эффективно, потому что она стала вашей "второй натурой". Но "урок", который вы проглотили целиком, без понимания, доверяя, скажем, "авторитетам", и применяете теперь "как будто" это ваше, - это интроект. Хотя вы подавили первоначальное замешательство, когда это насильно в вас впихивалось, вы не можете реально использовать это знание, потому что оно не стало вашим; в той мере, в какой вы загрузили свою личность проглоченными кусками того и сего, вы ослабили способность думать и действовать "от себя", по-своему.

В этом пункте мы расходимся с Фрейдом. Он считал, что интроекты нормальны и здоровы, - например, модели и подражания, с помощью которых формируется личность ребенка, - в особенности интроекции любящих родителей. Но при этом он, очевидно, не различал интроекцию и ассимиляцию. То, что ассимилируется, не берется как целое, а полностью разрушается (деструктурируется), трансформируется и принимается избирательно; в меру потребности

организма. То, что ребенок получает от любящих родителей, он ассимилирует, потому что это ему подходит, это соответствует его нуждам и потребностям его роста. Ненавидимые родители должны интроецироваться, приниматься как данное, хотя это противоречит потребностям организма. Это сопровождается неудовлетворением действительных нужд ребенка и репрессированием бунта и отвращения. "Я", состоящее из интроектов, не функционирует спонтанно, оно состоит из понятий о себе - обязанностей, стандартов, представлений о "человеческой природе", навязанных извне.

Если вы поняли необходимость агрессивного, деструктивного и реконструктивного отношения к любому опыту с тем, чтобы он действительно стал вашим опытом, - вы можете понять и ранее упоминавшуюся оценку агрессии, вы перестанете бездумно отбрасывать ее как "антисоциальную", - что само основывается на интроекции. "Социальное" в обычном употреблении часто означает соответствие интроецированным нормам, кодам и установлениям, чуждым действительным здоровым интересам и потребностям человека, и лишающим его подлинного общения и способности испытывать радость.

При удалении интроектов из личности задача состоит не в том, как в случае ретрофлексии, чтобы принять и интегрировать диссоциированные части себя. Здесь она скорее в том, чтобы сознавать, что не является подлинно своим, чтобы обрести избирательное и критическое отношение к тому, что вам предлагается, а, кроме того, нужно научиться "откусывать" и "жевать" опыт, чтобы извлекать из него то, что питательно для организма.

Чтобы пояснить процесс интроецирования, вернемся к ранним годам жизни. Зародыш в утробе матери находится с ней в полном слиянии; мать обеспечивает его кислородом, пищей и составляет его среду. Родившись, ребенок должен сам вдыхать воздух и начинает различать чувственную среду, однако, его пища (правда, теперь доступная лишь временами) приходит к нему, полностью готовая для переваривания. От него требуется только сосать и глотать. Такое проглатывание жидкости эквивалентно полному интроецированию, пища проглатывается целиком. Но это соответствует стадии сосания, до появления зубов.

На следующих стадиях орального развития?- кусании и жевании - ребенок становится более активным по отношению к пище. Он выбирает, присваивает и до некоторой степени изменяет то, что предлагает ему среда Рост передних зубов соответствует периоду перехода от сосания к "покусыванию". Ребенок должен уметь различать: сосок во время сосания не следует кусать, что же касается остальной пищи, он должен откусывать по кусочку то, что лишь наполовину готово для проглатывания. С появлением коренных зубов он достигает стадии жевания, что крайне важно, потому что это дает возможность полностью разрушать пищу. Вместо того, чтобы принимать то, что дано и "некритически" инт-роецировать это, жевание перерабатывает то, что предоставляется средой, обеспечивая ассимиляцию. На основе этой способности, а также почти полного развития сенсорного различения и восприятия объектов, ребенок начинает говорить, и начинается процесс формирования его "я".

Процесс отнятия от груди - то есть время, когда ребенка "заставляют" перестать сосать грудь - обычно рассматривается как трудный и травмирующий. Но скорее, если до этого не было голодания и дающих соответствующий эффект проблем (то есть не накоплен опыт прерываний, ненормальностей или незаконченных аспектов предыдущих стадий), ребенок готов и жаждет использовать свои вновь развившиеся способности и оставить позади интроецированное слияние. Трагично, что эта нормальная последовательность фаз почти никогда не имеет места в нашем обществе, то есть, что у нас всегда с самого начала имеет место неправильное кусание и жевание, что привело Фрейда и других к представлению о нормальности "частичной интроекции", проглатывания плохо пережеванных кусков того или иного рода.

В кусании, жевании, очень важной способности передвижения и приближения ребенок обретает основные доступные ему виды агрессии, находящиеся в его распоряжении и используемые им для своего роста. Они, разумеется, не "антисоциальны", хотя и являются прямой антитезой пассивного слияния. Но если эти биологические деятельности не используются на службе функций роста, как инициатива, выбор, преодоление препятствий, набрасывание на объект и разрушение его в целях ассимиляции, -тогда избыточная

энергия находит выход как неуместная агрессия - доминирование, раздражительность, садизм, жажда власти, суицид, убийство, и их массовый эквивалент - война! Тогда организм не развивается в постоянном творческом приспособлении к среде, при котором "я" - это система исполнительных функций, занятых ориентацией и манипулированием. Вместо этого организм обременен таким "я", которое есть беспорядочный набор неассимилированных интроектов - способов поведения и качеств, взятых у "авторитетов", которые оно не способно переварить, отношений, которые это <<я" не "откусило" и не "пережевало", знаний, которые не понимаются, сосательных фиксаций, которые оно неспособно растворить, отвращения, от которого оно не в состоянии избавиться.

Когда, благодаря обращению ретрофлексии, некоторое количество агрессивной энергии отвлечено от себя как жертвы, эта энергия может быть с пользой употреблена на кусание и жевание физической пищи и ее психологического соответствия: проблем, которые нужно решать фиксацией, которые нужно растворять, представлений о "я", которые должны быть разрушены. На это и направлены эксперименты этой главы, но так же как при работе с ретрофлексиями, нужно идти вперед медленно, не принуждая себя, иначе вас ждут разочарования. Основные сопротивления, с которыми здесь можно встретиться, - нетерпение и жадность, - эмоции, нормальные на глотательной стадии, но не на стадии зрелого, дифференцированного выбора, откусывания и жевания. Прежде всего стремитесь к обретению сознавания. Вы можете многого достигнуть, если, сосредоточившись на своем способе еды, научитесь различать жидкую пищу, которую можно пить, и твердую пищу, по отношению к которой выпивание-проглатывание неадекватно.

Сосредоточьтесь на своей еде, без чтения или "дума-ния".

Просто обратитесь к вашей пище. По большей части моменты еды стали для нас поводом для различных социальных действий. Примитивное существо уединяется, чтобы поесть. Последуйте-ради эксперимента - его примеру: одну еду в день проводите в одиночестве, и учитесь есть. Это может занять около двух месяцев, но в конце концов вы обретете новый вкус, вы не будете по-

вторяться. Если вы нетерпеливы, это может показаться слишком долгим. Вы будете хотеть магических способов, быстрых результатов без усилия. Но, чтобы избавиться от своих интроектов, вы сами должны совершить работу разрушения и новой интеграции.

Отмечайте ваши сопротивления при обращении к пище. Чувствуете ли вы вкус только первых кусков, а потом впадаете в транс "думания", грез, желания поговорить, - и при этом теряете ощущение вкуса? Откусываете ли вы куски того, что едите, определенным и эффективным движением передних зубов. Иными словами, обкусываете ли вы кусок мясного сэндвича, который держит; в руке, или вы только сжимаете челюсти, а потом движением руки отрываете кусок? Используете ли вы зубы до полного разжижения пищи? Пока просто замечайте, что вы делаете, без произвольных изменений. Многие изменения будут происходить сами собой, спонтанно, если вы будете поддерживать контакт с пищей.

Когда вы сознаете свой процесс еды, чувствуете ли вы жадность? Нетерпение? Отвращение? Или вы обвиняете спешку и суету современной жизни в том, что вам приходится проглатывать еду? Иначе ли обстоит дело, когда у вас есть досуг? Избегаете ли вы пресной, безвкусной пищи, или проглатываете ее без возражений? Чувствуете ли вы "симфонию" запахов и текстуры, фактуры пищи, или вы настолько десенситизировали свой вкус, что для него все более или менее одинаково?

Как обстоит дело не с физической, а с "ментальной" пищей? Задайте себе, например, подобные вопросы относительно читаемой печатной страницы. Проскальзываете ли вы трудные абзацы или прорабатываете их? Или вы любите только легкое чтение, то, что можно проглотить без активной реакции? Или вы принуждаете себя читать только "трудную" литературу, хотя ваши усилия доставляют вам мало радости?

А как с кинофильмами? Не впадаете ли вы в своего рода транс, при котором вы как бы "тонете" в сценах? Рассмотрите это как случай слияния.

Рассмотрим в том же контексте алкоголизм, который, - хотя он и осложнен обычно многими ответвлениями (включая соматические изменения), - мышечно укоренен в ораль-

ном недоразвитии. Никакое лечение не может иметь длительного эффекта или быть более чем подавлением, если алкоголик ("взрослый" сосунок) не перейдет на стадию кусания и жевания. В основе лежит то, что пьющий хочет "пить" свою среду - обрести легкое и полное слияние без возбуждения (которое является для него болезненным усилием), контактирования, разрушения и ассимилирования. Это бутылочный сосунок, отказывающийся принимать твердую пищу и жевать ее. Это относится как к бифштексу на его тарелке, так и к более широким проблемам его жизненной ситуации. Он хочет, чтобы решения приходили к нему в жидкой форме, готовыми, чтобы ему оставалось только выпить и проглотить.

Социально - он хочет войти в непосредственное слияние без подготовительного контакта с другим человеком. Минутный знакомый становится другом, которому он готов "открыть сердце". Он обходит те части его личности, где необходимо различение; а потом, на основе этого якобы глубокого и искреннего, а в действительности весьма поверхностного контакта, он начинает выдвигать нетерпеливые и экстравагантные требования.

Так же некритически он принимает социальное порицание, считает его как бы исходящим от себя, у него сильное аутоагрессивное сознание. Он может топить его в вине, но когда он просыпается, его мстительность удваивается. Поскольку его агрессия не употребляется на перемалывание физической пищи и психических проблем, та часть, которая остается непомещенной в его "совесть", часто выходит наружу в виде мрачных, бессмысленных драк.

Питье адекватно усвоению жидкостей, а опьянение делает социабельность теплой и приятной. Но это-только фазы опыта, а не целое, и когда эти фазы постоянно на первом плане как настоятельные потребности, исчезает возможность опыта другого рода и уровня.

Сходный механизм проявляется и в сексуальной неразборчивости. Здесь действует требование немедленного временного удовлетворения, без предварительного контакта и развития отношений. Будучи холодным, с одной стороны, и испытывая тактильное голодание - с другой, неразборчивый человек ищет грубой тактильной близости как конеч-

ной цели сексуальности. Хотя и здесь, конечно, есть осложняющие моменты, но в основе, опять-таки, нетерпение и жадность.

Наши представления об интроекции вызвали почти единодушное несогласие при первом с ними столкновении. Процитируем несколько отрывков из отчетов: "Я питала иллюзию, - которую вы без сомнения диагностируете как невротическую, - что быть человеком, это значит большее уважение к величию души, а не обращение к своей пище".

"Я не понимаю, как перемена привычек в еде может помочь способности отвергать интроецированные идеи. Я этого не вижу. Даже если ранние привычки относительно еды имеют к этому отношение, то изменение этих привычек сейчас, не сделает вас сразу способными увидеть, что фрейдовское понятие интроекции ошибочно, а ваше может быть частично правильным. Почему бы нам не поработать над чем-нибудь полезным вместо всей этой ерунды?".

"Параллель между насильственным принятием пищи и насильственным научением поведению довольно бедна и сама по себе, а особенно, если понимать ее не просто как фигуральное выражение. Организм не может "вырвать" поведением, и равным образом нельзя "кусать" и "жевать" переживания и опыт. Сложное поведение действительно может быть интроецировано, но я считаю, что это имеет мало отношения к привычкам в еде, - разумеется, когда детство уже прошло. Я не стал заниматься экспериментированием по поводу еды, потому что априори счел это совершенно бесполезным; я не уделю этому даже того поверхностного внимания, которое я уделял другим экспериментам, - их я делал ради любопытства. В терминах авторов я отказываюсь интроецировать то, что они говорят по поводу интроекции".


Дата добавления: 2014-12-12 | Просмотры: 919 | Нарушение авторских прав



1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 |



При использовании материала ссылка на сайт medlec.org обязательна! (0.013 сек.)