АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Основные принципы работы

1. Системообразующий принцип – коммуникативный. Как известно, наша речь есть прежде всего акт коммуникации, общения с партнерами. Основное в речевой коммуникации – коммуникативное состояние, которое возникает из потребности определенным образом реагировать речью в данной ситуации. Вызывание у заикающихся утраченного коммуникативного состояния готовности к речи и возможности пользования ею – основная задача методики. В коррекции речи заикающихся в течение долгого времени применялись монологические речевые упражнения или набор стандартных вопросно-ответных фраз, имитирующих диалог. И те и другие оказывались малорезультативными. Как только человек вступал в речевой диалогический контакт с окружающими, заикание возвращалось. В методике сочетаются готовность и возможность пациента использовать диалогическую речь в различных жизненных ситуациях.

2. Принцип «внутренней картины здоровья». В основе методики – опора на положительное начало в человеке, выявление помимо известного «портрета болезни» (внутренняя картина болезни, по А.Р. Лурия) неповторимых черт и особенностей каждого пациента – «портрета неповторимости». Такие особенности формируются у заикающегося независимо от дефекта, вопреки ему и представляют собой общечеловеческую ценность. В методике также используется опора на мощный механизм гиперкомпенсации (А. Адлер, Л.С. Выготский).

«Портрет неповторимости» выполняет свою функцию в соответствии с задачами и контекстом каждого этапа и представляет собой динамичную развивающуюся основу преображения заикающейся личности в здоровую. Так, на I этапе «портрет неповторимости» выявляется с помощью диагностического блока – метода комплексной диагностики (библиотерапии и тестов в особой «связке»). На II этапе – сеансе эмоционально-стрессовой психотерапии – впервые осуществляется «прилюдное» предъявление пациенту его «портрета неповторимости». Это – процесс длительный и сложный, поскольку в результате многолетнего страдания и привычки скрывать свой дефект и для пациента и для психотерапевта сложилась устоявшаяся «внутренняя картина болезни», с которой, в основном, и работает современная психотерапия. «Внутренняя картина здоровья» требует иной методики лечения. III этап лечения в нашей логопсихотерапии строится на развитии личностной неповторимости каждого члена группы.

3. Принцип совмещения диагностики с психотерапией. Данная диагностика одновременно органично включает в себя выявление неповторимости личности пациента и коррекцию ее (обычно: сначала диагноз, потом – лечение).

«Портрет неповторимости» в рамках такой диагностики выстраивается с помощью апробированных в течение многих лет специально подобранных художественных произведений (на материале их анализа пациентами) и тестов в особой «связке». Структура же художественных текстов такова, что, в отличие от традиционных тестов, дает возможность проявиться тонкому, уникальному содержанию человеческой личности. Сами художественные произведения создают ситуации, в которых и могут родиться, проявиться, даже «промелькнуть» такие психические состояния, которые отражают эту уникальность. Одновременно данные психические состояния являются целебными для пациента и могут быть использованы психотерапевтом в дальнейшей работе. Как правило, такие состояния не всегда осознаются самим пациентом и не могут быть воспроизведены им произвольно. Поэтому выявление черт личности, работающих на саногенные состояния, и служит задачей логопсихотерапевта.

Таким образом, в нашем понимании, психотерапевтическая диагностика – это не просто процесс выявления уникальности человека как его отличия от других людей, но и выявление тех черт и сторон его личности, в которых заложена «программа выздоровления».

4. Принцип опосредованного воздействия, включающий в себя регуляцию степени такого воздействия. Центральным в методике логопсихотерапии является принцип степени опосредования. Он реализуется не только через такие известные приемы, как «психотерапевтическое зеркало», «рикошет», «исповедь» и др., но и через специально разработанные нами для лечения заикания методы опосредования – библиотерапию, символотерапию и кинезитерапию.

а) Метод библиотерапии представляет собой терапию с помощью художественных произведений и выполняет в ходе лечения ряд функций. Так, на I этапе процесса реадаптации преобладает диагностическая функция. Однако организация чтения художественной литературы имеет ту особенность, что одновременно органически включает в себя и коррекционный процесс. На II этапе библиотерапия является основной аранжировки сеанса эмоционально-стрессовой психотерапии.

На последнем этапе лечения библиотерапия принимает групповую форму, что необходимо для подготовки (выстраивания) и проведения психокоррекционных бесед, формирования и закрепления ситуационной и спонтанной речи. Найдено средство, с помощью которого интересно, творчески осуществляются функциональные тренировки (тренировки речи), опосредованно встроенные в весь психотерапевтический процесс. Одновременно идет работа над увеличением образной лексики пациентов.

б) Метод символотерапии – высшая форма опосредования лечебного воздействия в психотерапевтическом общении с помощью лечебного символа. В нашей работе символотерапия выполняет функцию интеграции психотерапии, кинезитерапии и речевой работы.

Подробнее остановимся на лечебном символе.

А.Ф. Лосев считает символическую образность гораздо богаче всякой метафоры, поскольку в пределах символа можно проследить разные степени символической насыщенности. Можно также говорить и о символе «более или менее частичном» (Лосев, 1982, с. 64); в нашем случае – это символ Лечебный.

Лечебный символ – это не просто знак тех или иных предметов, для пациентов он реализует идею постепенного раскрытия свернутого в нем терапевтического содержания и различную степень символической насыщенности. Эта идея является важнейшей методической особенностью работы с пациентами, обосновывающей определенную закономерность и композицию в подборе и подаче лечебной информации. Работа в рамках лечебных символов предполагает, что каждый из них имеет в процессе усвоения пациентами свой особый ПУТЬ: восхождение от наиболее общих, доступных вложенных в него смыслов к конкретным, специальным, личностным – с сохранением всей палитры предшествующих. Символическая форма, в которую заключено общение с пациентами, позволяет сделать его более эффективным в психотерапевтическом и обучающем планах. Процесс коллективного рождения лечебной символики ведет к усилению и интенсификации диалога между самими пациентами, а также пациентами и психотерапевтом, что способствует большому взаимопониманию, доверию, открытости между ними. Новые символы, возникающие в пределах группы, превращаются постепенно в элементы особого языка – недоступного «непосвященным» (по типу сленга). Этот новый язык, объединяюще действуя на группу, облегчает ее преобразование в психотерапевтический коллектив и придает всей работе особый колорит и неповторимость.

Лечебные символы не только преобразуют процесс общения, но, как уже было сказано, действуют в рамках отдельной личности. Так, появление новой символики, изменение метафорического смысла старых символов на противоположный, способствует преодолению стереотипов и установок пациента, когда болезнетворный привычный символ превращается в лечебный (саногенный). Это происходит за счет смены знака обратной связи от символизируемого явления на противоположный. (В качестве примера в книге будет рассмотрено такое «перекодирование» символов трех феноменов «Эхо», «Зеркало», «Кинези» в символ «Нарцисс».)

Не менее важным психологическим механизмом воздействия символа на личность является его свойство фиксировать и улавливать связанные с ним психические состояния с помощью формирования рефлекторной цепочки: «символ – его лечебный смысл – саногенное психическое состояние». Символ, как код, играет роль «спускового крючка», вызывающего в момент восприятия из памяти все, что относится к его смыслам, и, следовательно, соответствующее психическое состояние.

Лечебный символ создает целебный замкнутый круг эмпатии врача и больного, а также помогает и самому психотерапевту, стимулируя его творческую активность и давая ему внутреннюю уверенность в своих силах.

в) Метод кинезитерапии, или терапии движением, есть опосредованное воздействие на психические состояния и личность пациента через особую работу с телом. Несмотря на сложность, парадоксальность, глубинно-философскую направленность методик, входящих в кинезитерапию (парадоксальная дыхательная гимнастика А.С. и А.Н. Стрельниковых, принцип противопоставления движущих частей тела по Е.В. Харитонову, гуманно-структурированная танцевальная терапия по Г. Аммону), они являются для пациентов физиологически комфортными и вызывают релаксацию в движении (мы называем ее «динамической релаксацией»). Результатом работы по кинезитерапии является рождение континуума новых саногенных психических состояний.

5.Принцип парадоксальности воздействия. Обычная логика построения метода преподавания, обучения, лечения состоит в переходе от частного к общему, от простого к сложному. В нашей методике общее, как правило, предшествует частному, сложное – простому. Используется опережающий метод воздействия. Невзирая на новизну и объективную сложность подаваемой информации, члены лечебной группы усваивают ее практически полностью и более того – у них формируется и сохраняется установка на дальнейшее получение и развитие такой сложной информации. Так, например, сеанс эмоционально-стрессовой психотерапии становится обобщением всей дальнейшей работы, хотя проводится он перед началом курса активной логопсихотерапии. Во время сеанса мы закладываем в сознание пациента убежденную готовность к восприятию приемов и методик, которые будут отрабатываться ими в последующем процессе работы. Таким образом, «сеанс» является одновременно и «увертюрой» и «симфонией» всего лечебно-педагогического процесса. Другой пример – неожиданная для заикающихся сложная и малоисследованная тема «Психические состояния» в сжатом, свернутом, концентрированном виде подается на первом же занятии III этапа работы, хотя она является ведущей и сквозной в течение всего курса активной логопсихотерапии.

Принцип парадоксальности находит свое яркое воплощение и в разделе «Кинезитерапия», где даже сами авторы модифицированных нами методов дали им такие названия: «Парадоксальная дыхательная гимнастика» (А.С. и А.Н. Стрельниковы) и «Принцип противопоставления движущих частей тела» (Е.В. Харитонов).

6. Принцип преемственности. Принципом компоновки отдельных блоков и элементов методики в работе с пациентами является преемственность. Основные слагаемые логопсихотерапевтического курса – это не отдельные компоненты того или иного метода или приема, и даже если они последовательны во времени. Только неформальная содержательно-смысловая связь каждого последующего этапа с предыдущим и каждого занятия с предшествующим может решить патогенетические, поведенческие и речевые задачи в целом. Употребляемые в методике понятия «вкрапление», «наведение», «заброс», «в связке», «путь» и др. так или иначе указывают на действие принципа преемственности. Говоря о «пути» каждого основного метода работы, мы отмечаем преемственность и в его рамках. В этом случае основным показателем является восхождение от поверхностного, общего и индивидуального психотерапевтического содержания к конкретному, более глубинному, развивающему и коллективно значимому.

Преемственность проявляется в методике в целом – как логическая, содержательная эмоциональная связанность между ее отдельными этапами и в ходе каждого занятия. Так, например, преемственность в рамках отдельного занятия заключается в подкреплении конкретной беседы с больными гетерогенным внушением. Однако внушение не носит только общеседативный или только общеоздоровительный характер, – необходима конкретная содержательно-смысловая связь с предыдущей беседой. Принцип преемственности реализуется таким образом, что каждое предыдущее занятие готовит пациентов для последующего.

7. Принцип воспитания интрагенного поведения. Данный принцип основан на теоретическом положении Д.Н. Узнадзе о направленности поведения. Внутренняя потребность в самом процессе деятельности характерна для интрагенного поведения в отличие от экстрагенного, направленного на цель вне самой деятельности. Поддерживать интрагенное поведение пациентов в нашей методике помогает сочетание приемов символотерапии, библиотерапии и кинезитерапии. С их помощью заикающийся обучается вживаться в новые образы и психические состояния. Таким образом, вызванное интрагенное поведение помогает быстрее преодолеть характерологические барьеры, стимулирует спонтанную реализацию возможностей личности, приводит к угашению патологического речевого рефлекса, увеличивает потребность в самом речевом общении.

8. Принцип сотворчества пациента и психотерапевта в организации лечебно-педагогического процесса. Этот принцип предполагает творческий анализ психотерапевтом как своей работы, так и творческой продукции пациентов (анализы художественных произведений, аранжировки методики и т.д.). Вследствие этого происходит непрерывное включение в саму структуру методики, ее развитие, основанное на соученичестве психотерапевта и пациентов. Творческий подход к процессу коррекции речи и социальной реабилитации личности заикающегося состоит в том, что психотерапевт так организует работу с новым материалом занятий, что каждое из них спонтанно подготавливает восприятие и понимание пациентов для последующего. Субъективно это выражается в том, что бывшему заикавшемуся представляется, что новое (различные формы речи, психические состояния) родилось в нем непроизвольно, без помощи врача. Постепенно, от занятия к занятию, психотерапевт развивает в своих подопечных способность видеть это новое, осознавать и формулировать его. Встречные действия больных, их творческий вклад являются тем лечебным рубежом, на котором начинается перестройка личности, т.е. излечение.

Принцип сотворчества заикающегося и психотерапевта органично пронизывает все этапы социальной реабилитации – от диагностического до коррекционного – и используется во всех приемах работы – от речевых до пантомимических. Это и проекция себя в анализах художественных произведений, и видение себя в воображаемом проигрывании успеха «сеанса», и готовность говорить в экстремальных условиях, и культивирование в себе интрагенного поведения.

9. Принцип диалогического взаимовоздействия психотерапевта и пациента подразумевает стимулирование активной коммуникативной позиции, внутреннее равноправие, ответственность в отношениях с другим человеком, взаимное творческое развитие.

В диалоге выявляется резонанс состояний: желание высказаться – желание выслушать; желание объяснить – желание понять; установка на лечение – установка на помощь и т.д. В нашей работе такой диалог начинается уже на I (пропедевтическом) этапе работы во время творческого анализа художественных произведений пациентами и изучением этих работ психотерапевтом. Данный диалог проходит на расстоянии, поскольку пациенты выполняют задания дома, живя зачастую в разных городах. Мы назвали это «дистантным общением». На II этапе во время сеанса эмоционально-стрессовой психотерапии данный резонанс состояний – пик диалогического общения – достигается с помощью лечебного символа. И наконец на III этапе работы – в ходе активной логопсихотерапии – вершиной диалогического общения становится разбор характеров членов психотерапевтического коллектива.

Таким образом, разработанная нами методика социореабилитации заикающихся взрослых и подростков основана на идее К.М. Дубровского о том, что при работе с заикающейся личностью психотерапия должна быть начальной и ведущей. Продуктивное изменение личности заикающегося возможно только при овладении пациентом свободной системой вышеизложенных принципов работы. Методика социореабилитации состоит из трех основных этапов, последовательно решающих эту задачу: I – пропедевтический (подготовительный), II – сеанс эмоционально-стрессовой психотерапии, III – активная групповая логопсихотерапия.

Часть I
ПРОПЕДЕВТИЧЕСКИЙ ЭТАП

В каждом человеке есть бубенчик, и если его тронуть, он зазвенит самым прекрасным, что в нем есть...

М. Горький

I. 1. Функции пропедевтического этапа.
Библиотерапия

Пропедевтический этап подготавливает пациентов к сеансу эмоционально-стрессовой психотерапии и активной логопсихотерапии.

Основная цель этапа – сформировать у пациентов коммуникативное состояние. Это достигается, прежде всего, нестандартностью начала лечения, которое носит увлекательный творческий характер. Пропедевтический этап выстроен таким образом, чтобы выявить, во-первых, специфику индивидуальности каждого пациента вне дефекта, а во-вторых – особенности влияния дефекта на психику конкретного человека.

Пропедевтический этап включает в себя следующие методы и приемы: наглядную логопсихотерапию, неврологическое и речевое обследование, тестирование и библиотерапию. Охарактеризуем каждый их них.

Наглядная логопсихотерапия осуществляется в присутствии заикающихся в качестве зрителей на сеансе эмоционально-стрессовой психотерапии, на открытых занятиях группы, во время просмотра документальных фильмов о методике лечения, на встречах с вылеченными пациентами и др. Таким образом пациенты получают наглядное представление о методике логопсихотерапии, что дает им возможность моделировать себя в подобных ситуациях и вводит в атмосферу предстоящего лечения.

Неврологическое и речевое обследование осуществляется совместно с врачом-психоневрологом для диагностики и прогноза лечения. Оно носит комплексный характер; при этом проводится запись речи заикающихся на магнитную пленку.

Тестирование. Мы используем: фрустрационный тест Розенцвейга, шкалу тревожности Тейлор, шкалы самооценки эмоциональных состояний Рикса–Уэссмана, тест предпочтительной эмоциональной направленности А. Додонова, рисуночный тест и др. Все перечисленные тесты направлены на измерение отдельных черт личности: тревожности, ригидности, характера реагирования на фрустрирующие ситуации. Нами разработаны специальные опросники для выяснения ситуации семейного развития, места и предпочитаемой роли пациента в различных социальных группах, а также для диагностики готовности его к работе в логопсихотерапевтической группе и др. Эти опросники дают возможность получить сведения о пациентах более опосредованного и комплексного характера. В них психотерапевта интересуют не только прямые результаты самоанализа пациентов, но и собственно проективная продукция: выбор темы, повторы, грамматические особенности написания, особенности понимания отдельных пунктов опросника и др.

Библиотерапия – одна из форм эстетотерапии – психотерапии словом, заключенным в художественную форму. По определению В.Н. Мясищева, это сложное сочетание книговедения, психологии и психотерапии. Идею данной методики мы почерпнули в работах А.М. Миллер и И.З. Вельвовского. На этой основе нами создана личностно ориентированная система подбора книг для чтения и анализа специально для заикающихся. Найдены приемы обучения работе с книгой пациентов разных возрастов (Миллер, Вельвовский, 1973, с. 62–66).

Каждому из обследуемых мы предлагаем сделать письменный анализ более 30 художественных произведений с нарастающей сюжетной, философской и психологической сложностью. Эти задания оказываются для пациентов неожиданными и интересными, так как многие их них не знали о том, что лечение заикания может начаться с чтения и анализа художественной литературы. Удивление (метод удивления по К.С. Станиславскому) начинает работать на формирование новых психических состояний пациентов.

Остановимся на некоторых особенностях структуры пропедевтического этапа.

1. Специальная компоновка диагностического блока, так называемая «диагностика в связке», подчиненность «сквозным темам». С одной стороны, те или иные личностные особенности обследуемого «просвечиваются» в тестах различного уровня, а с другой – у пациента происходит отреагирование личностных проблем через анализ художественных произведений. Так, например, степень, характер и реализация такой личностной черты как тревожность прослеживается по специальным тестам Тейлор и Рикса–Уэссмана, а также в анализах сказки Г.-Х. Андерсена «Гадкий утенок» и рассказа А.П. Чехова «Тоска». Для того, чтобы та или иная черта личности была глубоко выявлена, мы и предлагаем пациенту выполнять задания «в связке».

2. Особая форма работы с больными – проведение диагностических процедур на расстоянии, без непосредственного присутствия психотерапевта. Пациенты, проживающие в разных городах, получают в особой последовательности задания нарастающей сложности. Выполнив их в домашних условиях, они отсылают ответы психотерапевту. Такая процедура обследования становится инструментом формирования у заикающихся особого состояния ожидания, настроенности на предстоящую работу в группе. Начавшийся диалог между пациентом и психотерапевтом мы назвали «дистантным общением».

Основой пропедевтического этапа является библиотерапия, поскольку наиболее полно и глубоко пациент познается не с помощью диагностических методик (хотя именно в них ставится конкретная задача – написать о себе), а в работе с книгой. По-видимому, «прямолинейные» вопросы тестов вызывают подсознательно защитные реакции или – осознанные – в виде опасения предстать перед психотерапевтом в «не вполне приглядном свете».

Читая специально подобранные художественные произведения, заикающиеся увлекаются их содержанием, непосредственно, эмоционально реагируют, находят общие черты между собой и героями произведений. Анализируя тексты, пациенты включают в анализ различные отступления, оговорки, эмоциональные оттенки, воспоминания, привносят в произведения собственные дополнения. Раскрывая себя, они часто приходят к самостоятельному пониманию личностной основы заикания и, следовательно, к осознанию необходимости работы не только логопедической, но и психологической совместно с психотерапевтом.

На основе многолетней практической и исследовательской работы с группами заикающихся мы выделили следующие функции пропедевтического этапа:

– диагностическая;

– психотерапевтическая;

– моделирующая;

– коммуникативная.

Диагностическая функция. Как уже говорилось, мы используем для диагностики особое сочетание художественных произведений с тестами – так называемую «диагностику в связке». При анализе же библиотерапии пациентов для психотерапевта показательной является идентификация с похожими литературными героями. Критериями идентификации служат: описание подробностей, отсутствующих в тексте, рассуждения с неожиданным выводом, эмоциональная насыщенность анализа, объем высказываний, прямые ссылки на прошлый опыт и др.

Сказанное подтвердим примерами анализа сказки Г.-X. Андерсена «Гадкий утенок». В данном случае – налицо безусловная и полная идентификация пациентов с главным героем.

«Теперь особо остро ощущаю, что Гадкий утенок – это я. Я рассуждаю как врач. Например, больной, который страдал в детстве туберкулезом позвоночника и должен был три года ходить в гипсовом корсете, чувствуя себя таким же безобразным, как этот Гадкий утенок. И вот настает день, когда корсет снят и выброшен... появляется легкость и гибкость в теле. Человек чувствует себя таким же, как и все другие. Но он по-особому ценит счастье.

Как заикающийся я тоже пережил много всяких огорчений, унижений, обид. Чувствую себя Гадким утенком, но надеюсь избавиться от уродства и стать другим человеком, как этот Утенок превратиться в прекрасного лебедя» (П.В., 35 лет).

«Прочитал, будучи уже взрослым человеком, сказку великого сказочника Андерсена "Гадкий утенок". Мне показалось, что я, как и он, пережил столько горя и бедствий... Гадкого утенка за его уродство клевали, толкали, осыпали насмешками решительно все... Так было и со мной, в детстве. Мне говорила воспитательница детского сада: "Ты пребезобразный заика". Маленькие дети пугались моей мучительной речи и посмеивались надо мной. Я страдал, как бедный Утенок, жестоко. Все хорошее во мне, как и в нем, топтали в грязь. И я, как бедный Утенок, не знал, что делать, как быть... Поэтому ощутить счастье мы можем одинаково правильно!» (А.А., 30 лет).

Таким образом, художественный текст «выдает» разным читателям разную информацию: каждому – в меру его понимания, чувствования. Художественный текст дает язык, на котором можно усвоить следующую порцию сведений при повторном чтении, то есть ведет себя как некий живой организм, находящийся в постоянной обратной связи с читателем и обучающий его.

Проиллюстрируем сказанное на примере анализа рассказа И.С. Тургенева «Живые мощи» тремя пациентами.

«После того, как она заболела, от нее пользы никакой не стало. Муж, видя, что дни ее сочтены, бросил ее. Она стала никому не нужна. Так она и умерла, никому не нужная» (К.В., 16 лет).

«Живые мощи поют! Они любуются природой, в ее звуках и запахах, они радуются встрече с людьми и видят в них добро. Немощный человек боится грешить даже в мыслях, – какая невозможная сила духа!» (И.Г., 22 года).

«Луша рассказывала о своих снах, старалась петь... страдая от боли, не думала о себе. Она просит, чтобы позаботились о тех, кто живет в деревне, а о ней не заботились» (СТ., 15 лет).

Как видно, из текста каждый пациент «вычерпывает» «то» и «так», что характерно для его сложившейся личности. Пациенты выражают разное отношение к человеческому страданию через характеристику героини рассказа: в первом случае – потребительское (и имени-то героине не дал подросток); во втором – восторженно-светлое («Живые мощи поют!»); в третьем, у подростка из детского дома, – теплое, почти родственное. Воспитанница детского дома называет Лукерью уменьшительно-ласкательно «Луша». Именно она, 15-летняя СТ., единственная из всех наших пациентов, провела логическое сопоставление, обратив внимание на причину заикания:

«Может, и у заикающихся сходна причина болезни. Упав с крыльца, или еще откуда-нибудь, они теряют способность говорить»

.

Умение слышать чужое страдание и склонность к диагностированию (в данном случае, определен диагноз травматического заикания) явно свидетельствовали о наличии у С.Т. потенциальной способности к врачеванию. И действительно, окончив школу, девочка успешно поступила в медицинский институт.

Анализы библиотерапии дают ценный проективный материал для будущей работы психотерапевта. Так, например, некоторые пациенты пишут:

«Хочется верить, что, заснув в гипнозе, мы проснемся здоровыми и незаикающимися» (из анализа романа Д. Дюморье «Трильби» – О.И.,27лет).

«Если бы мне поставили, наладили саму функцию речи, я был бы счастлив» (из анализа пьесы Б. Шоу «Пигмалион» – К.Л., 30 лет).

«Я, как больной, надеюсь, что Ваше сострадание будет активным, принесет мне радость полноценной жизни» (из анализа повести С. Цвейга «Нетерпение сердца» – М.Р., 25 лет).

Приведенные высказывания особенно интересны потому, что они согласуются с данными, полученными по тесту Розенцвейга. Во всех случаях преобладают реакции пациентов типа «выход из трудной ситуации за счет другого». Так, наши исследования подтверждают, что, начиная чтение предложенных произведений, пациенты надеются в будущем лечении только на психотерапевта. Следующая «порция» книг и тестов представляет для них значительную трудность с психологической точки зрения, поскольку ставится задача найти в текстах путь выхода из ситуации самим больным. Иначе говоря, мы пытаемся заинтересовать их такими произведениями, которые стимулируют к действию. Одновременно предлагается потребностно-мотивационный тест, составленный нами на основе работ П.В. Симонова, диагностирующий готовность к работе в группе и' опосредованно «подсказывающий» необходимость конкретного действия (Симонов, Ершов, 1984, с. 160). Однако нарастание психологической трудности остается незамеченным для пациента, который, согласно принципу интрагенности нашей методики, уже включен в сам процесс выполнения задания. Центральными произведениями этой порции книг являются роман «Я умею прыгать через лужи» А. Маршалла и повесть П. Вежинова «Барьер».

Настрой больных на преодоление трудностей существенно облегчает дальнейшую работу психотерапевта и подготавливает его к стратегии и тактике индивидуального подхода к пациентам:

«Так что, милый Алан, ты вселяешь надежду в больных, но не бесплодную... а через боль, через "немогу"» (Г.И., 22 года).

Как видно из приведенных слов, больной уже внутренне готов идти через «не могу». Но этого еще недостаточно.

«Дело даже не в силе воли, – продолжает Г.И., – а в моральном здоровье, потому что если имеешь сильные реальные препятствия и даже не думаешь о них – это и есть моральное здоровье».

Появилось слово, которого мы ждали и вызывали у пациента всей системой заданий нарастающей сложности. Сам не подозревая, больной дает путеводную нить предстоящей работы: вернуть ему моральное здоровье! Это мы и считаем началом лечебного перевоспитания.

«До чтения "Барьера" я ограничивал себе цели и задачи, однако теперь лед тронулся и "барьер" буду стараться перепрыгнуть» (С.А.,22года).

Таким образом, анализ художественных произведений позволяет прогнозировать эффективность тех или иных лечебных мероприятий для конкретного пациента и формировать специфические и индивидуальные, соответствующие лишь данному человеку приемы воздействия.

Психотерапевтическая функция. Потребность в вербальном самовыражении, самореализации, как правило, недостаточно удовлетворена у заикающихся или абсолютно подавлена. Отсутствие средств к общению вызывает состояние фрустрации, эмоционального дискомфорта, чувства одиночества, неполноценности. Поэтому невозможно требовать от пациентов до начала лечения реального самораскрытия в обычной разговорной форме. Вот почему в течение пропедевтического этапа им дается возможность удовлетворись потребность высказаться письменно. Здесь срабатывает «эффект Ионы» (см. рассказ А.П. Чехова «Тоска») – возможность беспрепятственно раскрыться, выразить свое отношение к значимым проблемам, доказать незримому партнеру по общению (психотерапевту) ценность, неординарность своей личности. Необходимо отметить, что «эффект Ионы» по-разному выражен у пациентов и неоднозначно связан с их определенными личностными особенностями: склонностью к рефлексии, степенью эгоцентризма, фрустрацией ведущих потребностей (в нашем случае – общения), степенью демонстративности и т.д.

В ходе анализа произведений пациенты зачастую сами рассматривают причины своего заболевания и намечают пути выхода из него. Так, пациентка Р.И. (21 год), в анализе небольшого и незатейливого рассказа И. Хургиной «Рыжая» о рыжей и поэтому несчастной девочке дает картину сложного психического состояния героини:

«Рассказ, как мне кажется, – есть упрощенный вариант развития болезни, имеющей в своем названии слово "невроз". У девочки развивается комплекс неполноценности на почве рыжеволосой и рыжеглазой внешности; причина этого, точнее, первопричина – кем-то неосторожно брошенное слово плюс бесконечные "вздохи" родителей... Хочется остановиться на возвращении полноценной жизни девочки. Рыженький человечек взглянул на себя по-новому чужими большими серыми глазами, когда ей, безнадежно рыжей девочке, юноша сказал, что она "Золотая, золотая, золотистая". Этот взгляд оказался для нее счастливым: вдруг все показалось необыкновенно прекрасным и новым... и внезапно она ожила. Началом же "счастливого взгляда серых глаз" для меня стало знакомство с автором методики и ее группой, к которой я испытываю огромную благодарность и уважение за ее силу и мудрость. И, конечно же, спасибо врачующим книгам! Впереди Сеанс – кульминация "взгляда".А дальше... Дальше – большая работа».

Подобную картину «развивающегося невроза» дает пациентка В.Л. (25 лет), анализируя «Гадкого утенка» Андерсена:

«Так, неверие в свои силы часто сопровождается потерей контроля над своим поведением: утенок... попал в подойник с молоком, шарахнулся, заметался, влетел в кадку с молоком. Потеря контроля над своим поведением становится посмешищем для окружающих:...дети хихикали и визжали, женщины гонялись за ним с угольными щипцами».

Но самораскрытие наших пациентов – не единственный лечебный момент на пропедевтическом этапе. Не менее важен психотерапевтический эффект – «снабжение» больного рядом целебных состояний: успокоение, удовольствие, чувство уверенности в себе, повышение психической активности и др. Они возникают у пациента в ходе глубокого «вчувствования», понимания произведения, идентификации с героем.

«Удивительное дело – за окном читального зала жара, а уходить не хочется. Несколько страничек милого рассказа заставляют задуматься, понимая при этом, что подобная "задумчивость" целебна... Мне очень понравился рассказ "Рыжая". Он легкий и прозрачный, как солнечный свет, ив то же время мудрый. Появилось чувство, будто я поговорила с очень хорошим человеком, преданным другом, появилась надежда на встречу с человеком, который меня поймет» (А.Л., 20 лет).

Моделирующая (предвосхищающая) функция. Моделирование выражается в том, что на пропедевтическом этапе работы возникает своего рода соавторство пациента и психотерапевта, когда больной «намекает» врачу на оптимальные для себя формы предстоящего лечения, что является большим вкладом в методику, обогащает ее. Так, П.А. (25 лет), дает свою стратегию будущих занятий через анализ повести К. Паустовского «Золотая роза», специально подобранного для него:

«Паустовский говорит, что вдохновение – строгое рабочее состояние человека. Процесс лечения, если его рассматривать как творческий процесс, уже сам по себе должен доставлять радость. Буду считать занятия в группе – творческим делом».

Неоценимо в этом плане произведение Б. Шоу «Пигмалион», представляющее собой заданную художественную модель ситуации лечения. При этом анализе фактически все пациенты идентифицируют себя с главной героиней пьесы – Элизой, проявляя при этом индивидуальное отношение как к самому процессу обучения (для нас – лечения), так и к учителю (психотерапевту) – Хиггинсу.

Анализ произведений с точки зрения связи с последующими этапами методики приводит, как уже говорилось, к пониманию самим пациентом личностной основы заикания и, следовательно, необходимости огромной работы над собой:

«Первой аналогией, возникшей после прочтения "Песни об органисте" М. Анчарова, был сеанс, ибо на нем совершается восхождение от лилипута до Гулливера в речи. Однако процесс преодоления – трудный процесс. И исполнение Баха, заставившее слушателей плакать и давшее повод для эмоционального потрясения, – есть результат огромной предварительной работы и ступень к достижению новых вершин мастерства» (А.О., 19 лет).

Следует отметить, что пациенты затрагивают в своих аналитических сочинениях темы, которые впоследствии будут неоднократно обсуждаться в совместных психотерапевтических беседах.

Коммуникативная функция. Как уже было сказано выше, пропедевтический этап является началом общения между пациентом и психотерапевтом, причем общения именно диалогического: желание высказаться – желание выслушать; желание объяснить – желание понять; установка на лечение – установка на помощь и т.д., что своеобразно обогащает присущие процессу общения взаимоотношение, взаимообращение, взаимопознание (Бодалёв, 1983).

Эффективность этого этапа в ряде его функций объясняется тем, что он построен как диалог пациента и психотерапевта, причем такой диалог, где «речевая инициатива», бесспорно, находится в руках больного. Диалогизм ситуации создается тем, что пациент знает наверняка, уверен, что его высказывания будут выслушаны. Поэтому он, обращаясь к читателю (психотерапевту), ведет с ним беседу, советуется, делится самыми сокровенными мыслями, чувствами, предположениями и т.д. Доказательством служит тот факт, что в некоторых случаях анализы произведений построены отдельными пациентами в форме разговорной речи – с прямым обращением к адресату («Здравствуйте, Юлия Борисовна, Наталья Львовна...», «Не знаю, насколько это верно...» и т.д.). Впоследствии и сами пациенты отмечают диалогичность протекания библиотерапевтического этапа и выводят особую формулу такого общения, где автор произведения – посредник между пациентом и психотерапевтом:

Таким образом, подчеркивается момент своего рода суггестии. По словам Д.С. Лихачева, соучастие читателя в творческом процессе – существенная сторона художественного произведения. От этого зависит не только эстетическое наслаждение, но и его, читателя, убежденность.

Автор, как бы выступая в роли психотерапевта и носителя определенных ценностей, позволяет читателю самому приходить к нужному выводу. При этом сам факт такой суггестии может иметь как опосредованный (через образ, поступки героя, композицию, основную идею произведения), так и непосредственный (через прямые высказывания, суждения, афоризмы автора) характер.

Дата добавления: 2014-11-24 | Просмотры: 937 | Нарушение авторских прав