АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 13. Кармел без умолку болтает, пока мы живо топаем вниз по гравийной подъездной дорожке подальше от дома Анны

Кармел без умолку болтает, пока мы живо топаем вниз по гравийной подъездной дорожке подальше от дома Анны. Она задает уйму вопросов, на которые я стараюсь не обращать внимание. Все, о чем я могу думать, это Анна. Что она убийца. Тем не менее, она не зло. Анна убивает, не желая этого. Она не похожа ни на одного призрака, с которым мне довелось раньше встречаться. Конечно, я слышал о наделенных чувствами призраках, которые знают, что выглядят мертвыми. По словам Гидеона, они сильны и редко ведут себя враждебно. Поэтому я не знаю, что делать. Кармел хватает меня за локоть, и я поворачиваюсь.

- Что? – огрызаюсь я.

- Ты мне можешь сказать, что именно там делал?

- Не совсем.

Должно быть, я спал дольше, чем следовало – либо так, либо я проговорил с Анной очень долго, потому что теперь через низкие облака на восток пробиваются маслянистые лучики света. Они раздражают мои глаза. Что-то происходит со мной, я несколько раз моргаю и только потом понимаю, что Кармел все-таки находится здесь, передо мной.

- Ты следила за мной, - говорю я. – Что ты здесь забыла?

Она неловко поворачивается.

– Я не могла уснуть. Хотела убедиться, что все, что происходит с нами, это правда, поэтому подъехала к твоему дому и увидела, как ты уезжаешь.

- Ты хотела узнать правду?

Она смотрит на меня из-под ресниц, будто пытаясь показать мне, что не хочет произносить это вслух, но я ненавижу такие игры. После нескольких долгих секунд моего раздраженного молчания, она сдается.

- Я разговаривала с Томасом. Он говорит, что твоя…, - она качает головой, будто ощущая себя полной дурой. Но, в основном, думаю, глупо верить Томасу. – Что твоя цель в жизни – убивать призраков. Будто бы ты Охотник за привидениями или что-то в этом роде.

- Я не охотник за привидениями.

- Тогда что мы здесь делаем?

- Я разговаривал с Анной.

- Разговаривал? Она убила Майка! Она могла и тебя убить!

- Не смогла бы.

Я поднимаю взгляд на дом и чувствую себя странно, находясь так близко к нему. Мне не нравится это чувство.

- О чем ты говорил с ней? – спрашивает Кармел.

- Ты всегда такая любопытная?

- Что, теперь это еще и личное? – кричит она.

- Может быть, - отвечаю я. Я хочу выбираться отсюда. Хочу оставить мамино авто здесь и с помощью Кармел разбудить Томаса. Я думаю, что как только его увижу, то вырву матрас прямо из-под него. Будет весело наблюдать, как он тихонько подскакивает на пружинах.

– Послушай, давай просто выбираться отсюда, хорошо? Следуй за мной, мы возьмем твою машину и поедим к Томасу. Я все тебе объясню, обещаю, - поспешно добавляю я, когда она смотрит на меня скептически.

- Ладно, - отвечает она.

- И, Кармел.

- Да?

- Никогда больше не называй меня Охотником за привидениями, хорошо? – она усмехается, и я улыбаюсь ей в ответ. – Итак, мы все прояснили.

Она проходит мимо меня к машине, но я хватаю ее за руку.

– Ты не упомянула, что кроме Томаса не должна ляпнуть кому-либо еще, не так ли? – она качает головой.

- Ни Натали, ни Кэтти?

- Я говорила Нат, что собираюсь встретиться с тобой, так что она меня прикроет, если родители будут спрашивать. Я сказала им, что буду у нее.

- Ты рассказала ей, для чего мы встречаемся? - спрашиваю я. Она смотрит на меня обиженно. Я полагаю, что Кармел Джонс встречается тайно ночью с парнями только для романтических целей. Я запускаю руку в волосы.

- Так что я теперь должен делать что-то в школе? Типа лизаться? – думаю, я слишком моргаю. Я ссутуливаюсь и чувствую, будто бы одна нога короче другой. Она смотрит на меня ошеломленно.

- Ты не так хорош в этом, да?

- Кармел, у меня было немного практики.

Она смеется. Черт, она действительно хорошенькая. Не удивительно, что Томас разболтал мои секреты. Вероятно, одни только ресницы сбили его наповал.

- Не волнуйся, - говорит она. – Я что-нибудь придумаю. Я всем расскажу, что ты превосходно целуешься.

- Не делай мне никаких одолжений. Слушай, просто следуй за мной, ладно?

Она кивает и садится в машину. Когда я сажусь в свою, то хочу уткнуться головой в руль и держать ее так до тех пор, пока звуковая сирена не умолкнет. Таким образом, сирена сможет заглушить мои выкрики. Почему эта работа такая тяжелая? Все дело в Анне? Или в чем-то другом? Почему я не могу держать ото всех в секрете свою работу? Раньше не было так тяжело. Раньше люди верили любому моему слову, потому что в глубине души не хотели знать правду. Люди, подобные Чейзу или Уиллу. Они проглотили сказку Томаса очень легко.

Но уже слишком поздно. Томас и Кармел в игре, и она намного опаснее, чем в предыдущие разы.

***

- Томас живет с родителями?

- Не думаю, - отвечает Кармел. – Его родители погибли в автокатастрофе. Пьяница переходил дорогу. Или, по крайней мере, так говорят в школе, - она пожимает плечами. – Думаю, он живет с дедом. С тем чумовым стариком.

- Хорошо.

Я колочу в дверь. Меня не волнует, если я разбужу Морфана. Но недовольный старый хрыч может все-таки заволноваться. После тринадцати громких стуков, дверь распахивается и появляется Томас, одетый в невзрачный зеленый халат.

- Кас? – шепчет он. Я не могу удержаться от улыбки. Трудно раздражаться на него, когда он похож на габаритного четырехлетнего ребенка, волосы торчат во все стороны, а очки надеты только наполовину. Когда он замечает Кармел, то быстро ощупывает свое лицо, не в слюнях ли оно, и приглаживает волосы. Безуспешно. – Что ты здесь делаешь?

- Кармел последовала за мной до самого дома Анны, - я говорю с усмешкой. – Не знаешь, зачем?

Он краснеет. Не знаю, то ли из-за вины, то ли из-за присутствия Кармел, смотрящей на его пижаму. В любом случае он отходит в сторону, чтобы впустить нас, и ведет через тускло освещенный дом на кухню. Здесь пахнет дымом из курительной трубки Морфана. Затем он неуклюже наклоняется, чтобы залить кофе. Он протягивает мне кружку, прежде чем я прошу его об этом и, ворча на нас, покидает кухню. А Томас тем временем остановился и теперь глазеет на Кармел.

- Она пыталась убить тебя, - ляпает он, широко распахнув глаза. – И ты не можешь перестать думать, как ее пальцы погружаются в твой живот.

Кармел моргает.

– Откуда ты знаешь?

- Тебе не следовало делать этого, - я предупреждаю Томаса. – Людям становится неудобно рядом с тобой. Знаешь ли, это вторжение в личную жизнь.

- Знаю, - отвечает он. – Я не часто использую свое умение, - добавляет он, обращаясь к Кармел. - Обычно это происходит тогда, когда люди очень громко думают или же продолжают думать об одном и том же много раз подряд. – Он улыбается. – В твоем случае подходят оба варианта.

- Ты умеешь читать мысли? – недоверчиво спрашивает она.

- Садись, Кармел, - говорю я.

- Я не чувствую дискомфорта, - говорит она. – Оказывается, я узнаю много чего интересного о Тандер-Бэй на протяжении каких-то нескольких дней. – она скрещивает руки на груди. – Ты можешь читать мысли, знаешь, что что-то есть в том доме, убивающее моих бывших парней, и ты…

- Убиваю призраков, - заканчиваю я за нее. – Вот этим, - я достаю атаме и ложу на стол. – Что еще Томас рассказал тебе?

- Только то, что твой отец занимался тем же, - проговорила она. – Думаю, это и погубило его.

Я бросаю взгляд на Томаса.

- Извини, - обреченно говорит он.

- Все нормально. Ты сделал плохо. Знаю, - я ухмыляюсь, а он в отчаянии смотрит на меня. Как будто Кармел не знает об этом. Должно быть, она ослепла.

Я вздыхаю.

– И что теперь? Могу я теперь попросить вас разойтись по домам и забыть об этом? Есть ли способ уберечь нас от формирования энергичной группы… – перед тем, как закончить, я наклоняюсь вперед и стону в ладони. Кармел догоняет первой и начинает улыбаться.

- Энергичной группы охотников за привидениями? – спрашивает она.

- Я буду Питером Вэнкманом [1], – говорит Томас.

- Никто не будет кем-либо еще, - ворчу я. – Мы не охотники за привидениями. У меня есть нож, я убиваю им призраков и не могу постоянно из-за вас спотыкаться. Кроме того, очевидно, это я был бы Питером Вэнкманом. – я резко смотрю на Томаса. – А ты будешь Игоном [2].

- Подожди минутку, - говорит Кармел. – Ты не можешь мне указывать. Майк был своего рода другом мне.

- И это не означает, что ты должна помогать. Речь идет не о мести.

- А о чем тогда?

- О том, чтобы остановить ее.

- Ну, не такая уж это и большая работа. К тому же, не похоже было, что ты пытался ее остановить.

Кармел смотрит на меня. Ее взгляд точно пощечина. Ни хрена себе – я краснею.

- Это глупо, - выпаливаю я. – Она непобедима, ладно? Но у меня есть план.

- Да, - говорит Томас, защищая меня. – Он работает над этим. У меня уже есть булыжники из озера. Они лежат под луной и впитывают энергию. А куриные ножки – невыполнимый заказ.

Мне не легко сейчас по некоторым причинам говорить о заклинании, есть что-то, что я не могу сложить воедино. То, что я прозевал. Кто-то проходит через дверь без стука. Я едва это замечаю, продолжая в себе копаться и думать, будто я что-то упустил из виду. Через несколько секунд упорной умственной борьбы я поднимаю глаза вверх и вижу Уилла Розенберга.

Он выглядит так, будто бы не спал несколько дней. Он тяжело дышит, а подбородок опущен к груди. У меня возникает мысль, что он пьян. На джинсах видны засохшие масляные капли. Бедный ребенок выглядит ужасно. Он смотрит на мой лежащий нож на столе, поэтому я быстро хватаю его и убираю в задний карман брюк.

- Я знал, что с тобой что-то не так, - говорит он. От него несет шестидесятипроцентным пивом. – Так или иначе, это все случилось из-за тебя, да? С тех пор, как ты сюда переехал, все пошло под откос. И Майк чувствовал это. Вот почему он не хотел, чтобы ты терся возле Кармел.

- Майк ничего не знал, - спокойно говорю я. – С ним произошел несчастный случай.

- Убийство не несчастный случай, - бормочет Уилл. – Перестань врать мне. Чтобы ты ни делал, я хочу быть в деле.

Я вздыхаю. Ничего не получается. Морфан возвращается на кухню и игнорирует нас, вместо этого он смотрит на кофе, будто бы оно суперинтересное.

- Круг расширяется, - это все, что он говорит, и проблема в том, что я не могу придти в себя.

- Дерьмо, - говорю я. Я откидываюсь головой назад и смотрю на потолок.

- Что? – спрашивает Томас. – Что не так?

- Заклятье, - отвечаю я. – Круг. Мы должны попасть в дом, чтобы осуществить задуманное.

- Да? И? – говорит Томас. Кармел догоняет сразу, она опускает голову.

- Итак, сегодня утром Кармел вошла в дом, и Анна чуть ее не съела. Я единственный, кто может находиться там в безопасности, но я не достаточно могуществен, чтобы создать круг.

- Не мог бы ты подольше удерживать ее от нас, пока мы будем воплощать желаемое? Уже такое случалось: нас защищали.

- Нет, - говорит Кармел. – Нет никакого способа. Если бы ты видел ее этим утром, она отмахнулась от него, как от мухи.

- Спасибо, - рявкаю я.

- Это правда. Томас не поступит также. И, кроме того, должен ли он концентрироваться или как?

Уилл подбегает к Кармел и хватает ее за руку.

– О чем ты говоришь? Ты ходила в тот дом? Ты с ума сошла? Майк бы убил меня, если бы с тобой что-нибудь произошло.

А затем он вспоминает, что Майк мертв.

- Мы должны выяснить, как образовать круг и как прочесть заклинание, - я думаю вслух. – Она никогда не расскажет мне, что же случилось с ней на самом деле.

В конце концов, Морфан говорит:

- Все происходит по причине, Тесей Кассио. У тебя меньше чем неделя, все выяснить.

***

Меньше чем неделя. Меньше чем неделя. Нет выхода, кроме как стать мощным чародеем меньше чем за неделю, и я, конечно, не собираюсь становиться сильнее, чтобы контролировать Анну. Мне нужен запасной вариант. Мне нужно позвонить Гидеону.

Мы все находимся у подъездной аллеи после того, как разошлись. Сегодня воскресенье, ленивое, тихое воскресенье, слишком рано даже для прихожан. Кармел с Уиллом прогуливаются к своим машинам. Она сказала, что последует за ним, чтобы пообщаться еще некоторое время. В конце концов, она была ближе всего к нему и не могла представить, что с Чейзом было бы комфортнее. Думаю, она права. Прежде чем уйти, она отвела Томаса в сторону и что-то шептала на ушко несколько секунд. Когда я заметил, как Кармел и Уилл скрылись из виду, я поинтересовался, о чем она говорила.

Он пожимает плечами.

– Она просто хотела сказать, что рада, что я рассказал ей все о нас. И она надеется, что ты не будешь сердиться за мой язык, потому что она будет хранить наш секрет. Она просто желает помочь.

А затем он уходит все дальше и дальше, пытаясь обратить мое внимание на то, как она касалась его руки. Лучше бы я не спрашивал, потому что теперь он вовсе не закроется.

- Слушай, - говорю я. – Я рад, что Кармел обращает на тебя внимание. Если ты правильно разложишь карты, тебе повезет. Просто не лезь очень часто ей в голову. Она была довольно подавлена этим фактом.

- Я и Кармел Джонс, - глумится он, даже когда с надеждой во взгляде окидывает ее машину. – Возможно, это произойдет через миллион лет. В конечном итоге, ее утешит Уилл. Он умен и из ее круга общения. Он неплохой парень.

Томас поправляет очки. Он тоже неплохой парень и однажды это поймет. Но сейчас я говорю ему не выпендриваться.

Когда он поворачивается и идет обратно к машине, я кое-что замечаю. Возле дома оказывается круговая траектория, которая соединяется с окончанием подъездной аллеи. На ее стыке растет небольшое белое деревце – береза. А с нижней ветки свисает тонкий черный крест.

- Эй, - кричу я Томасу и показываю на крест. – Что это?

Он не тот, кто знает ответы. Морфан расхаживает по крыльцу в домашних тапочках и в голубых пижамных штанах, клетчатый халат плотно прилегает к его большому брюху. Наряд выглядит смешно по сравнению с мшисто-плетёной рок-н-ролльной бородой, но я не думаю сейчас об этом.

- Крест Папы Римского [3], - просто отвечает он.

- Ты практикуешь Вуду. – говорю я. – И я тоже.

Он фыркает в свою чашку кофе.

– Нет, не думаю. Nы не должен этим заниматься.

Я блефовал. Я не практиковал. А изучал. Cейчас замечательная возможность узнать кое-что.

– Почему не должен? – спрашиваю я.

- Сынок, Вуду это власть. Речь идет не только о власти внутри тебя, а и об ее каналах связи. Сила, которую ты украл, и сила, которую вы черпаете с вашего проклятого обеденного цыпленка. Ваша связанная плоть может находиться под напором десяти тысяч вольт.

Я инстинктивно тянусь к атаме, находящемуся в заднем кармане.

– Если бы ты владел Вуду и направлял его в правильное русло, глядя на тебя, я бы сказал, что ты как мотылек, летящий прямо в электромухобойку. Ты бы светился фонариками 24/7. – он щурится на меня. – Может быть, однажды я научу тебя всему.

- Мне бы хотелось этого, - говорю я, когда Томас врывается на крыльцо в свежей, но до сих пор неподходящей одежде, затем стремглав сбегает с него.

- Куда мы собираемся? – спрашивает он.

- Назад к Анне, - говорю я. Он зеленеет. - Мне нужно разобраться в этом ритуале за неделю, начиная с сегодняшнего дня, чтобы не видеть твою отрубленную голову или внутренние органы Кармел.

Томас еще больше зеленеет, и я хлопаю его по спине.

Затем перевожу взгляд на Морфана. Он смотрит на нас из-под чашки кофе. Вудуистический мощный канал. Он интересный мужик. А позже я очень много думаю об этом, засыпая.

***

По мере приближения основные события прошлой ночи начинают потихоньку стираться. Мои глаза печёт, будто бы полны песчаного песка, а голова раскалывается, даже после того, как вылил чашку растворителя, которую Морфан называет кофе. Томас сидит тихо вплоть до дома Анны. Он, наверное, до сих пор вспоминает о том мимолетном ощущении, когда рука Кармел коснулась его. Если бы жизнь была справедливой, Кармел бы еще раз повернулась к нему тогда, посмотрела в его глаза и осознала бы, что он теперь ее преданный раб. Она бы вознесла его и признала равным, а после этого он стал бы просто Томас, парень, который сумел обрести свое счастье. Но жизнь несправедлива. Она, вероятно, замутит с Уиллом или с другим спортсменом, а Томас будет тихонько страдать.

- Я не хочу, чтобы ты околачивался возле дома, - говорю я, чтобы вывести его из задумчивости и убедиться, что он не пропустил поворот. – Можешь висеть в машине, либо же следуй за мной по дорожке. Но Анна, вероятнее всего, после того утра может вести себя чуточку неуравновешенно, так что тебе лучше держаться подальше от крыльца.

- Можешь не повторять мне дважды, - фыркает он.

Когда мы паркуемся, он решает оставаться в машине. Я продолжаю идти теперь один. Когда я открываю входную дверь, то сразу же смотрю вниз, нужно убедиться, что я вхожу в фойе, а не падаю лицом вниз в лодку мертвых трупов.

- Анна! – зову я. – Анна! С тобой все в порядке?

- Это глупый вопрос.

Она появляется на верхней ступеньке лестницы. Прижимается к железной перекладине не как богиня смерти, а просто как обычная девушка.

- Я мертва. Со мной не может не быть все в порядке.

Ее глаза опущены. Она одинока, повинна и в ловушке. Она себя жалеет, и я не могу сказать, виню ли ее за это.

- Я не имел ничего такого в виду, что могло бы с тобой случиться, - честно признаюсь я и делаю шаг в сторону лестницы. – Я не хотел впутывать тебя в ту ситуацию. Она следила за мной.

- С ней все в порядке? – спрашивает Анна в странно повышенном тоне.

- Она в порядке.

- Хорошо. Я думала, что навредила ей. Потому что у нее такое хорошенькое личико.

Анна не смотрит на меня. Она слишком усердно рассматривает деревянные перила. Она пытается подтолкнуть меня к какому-то объяснению, но я не знаю, к чему именно.

- Я хочу знать, что с тобой случилось и как ты умерла.

- Зачем ты заставляешь меня вспоминать? – мягко спрашивает она.

- Потому что мне нужно понять тебя. Понять, почему ты такая сильная, - я начинаю рассуждать вслух. – По тому, что я знаю, твое убийство не выглядело странным или чем-то ужасным. И оно не расценивалось даже как жестокое. Так что я не могу понять, почему ты такая. Должно же быть этому объяснение? – когда я останавливаюсь, Анна смотрит на меня расширенными, полными отвращения глазами. – Что?

- Я только сейчас начинаю жалеть, что не прикончила тебя, - говорит она.

На минуту рассуждения выносят мой лишенный сна мозг, а затем я начинаю ощущать себя в полной заднице. Меня окружало слишком много смертей. Я видел так много нездорового крученого дерьма, что мысли ложатся на мой язык, точно детские заученные стишки.

- Как много ты знаешь? – спрашивает она. – О том, что со мной случилось?

Ее голос звучит мягко, почти покорно. Говорить об убийстве и выдавать факты - это то, с чем я имел дело с рождения. Только сейчас, я не знаю, как сказать Анне, стоящей передо мной. Мне кажется, что это больше чем просто слова или рисунки в книге. Когда я, наконец, рассказываю ей, мои слова слетают с губ быстро и по существу, будто снимая лейкопластырь.

- Я знаю, что тебя убили в 1958 году в возрасте шестнадцати лет. Кто-то перерезал тебе горло. Это случилось, когда ты шла на школьные танцы.

Легкая улыбка играет на ее губах, но не задерживается надолго.

– Мне действительно нужно было пойти туда, - тихо продолжает она. – Танцы должны были быть моими последними. Первыми и последними.

Она осматривает себя и удерживает подол юбки.

– В этом платье я шла на танцы.

Для меня это ничего не значит, просто белый кусок ткани с полосками и кружевными ленточками, но что я упустил из виду? Я уже не птенец, но и о 1958 мало знаю. Тогда, возможно, моя бы мама назвала меня уникумом.

- Может быть, - говорит она, читая мои мысли. – Одна пансионерка, живущая со мной в комнате, была швеей. Мария. Родом из Испании. Я считала ее очень эксцентричной женщиной. Ей пришлось оставить дочь, чуть моложе меня возрастом, и когда она приехала сюда, то полюбила общаться со мной. Она взяла у меня мерки и предложила сшить платье. Я хотела что-нибудь элегантное, но никогда не могла предположить, что она так хорошо умеет шить. Неуклюжие пальцы, - говорит она и держит их так, будто я могу разглядеть, какие они неряшливые.

- Ты выглядишь красивой, - говорю я, потому что это первое, что всплывает в моей глупой пустой голове. Я тут же предпочитаю воспользоваться атаме, чтобы укоротить себе язык. Вероятно, она не ожидала этого услышать, и все вышло не так, как требовалось. Мой голос охрип. Мне повезло, что я не издавал звуки как Питер Брэди [4]. – Почему те танцы должны были стать твоими последними? – быстро спрашиваю я.

- Я собиралась сбежать, - отвечает она.

Мне становится грустно, так как я вижу вызов, светящийся в ее глазах, и слышу, как воспламеняется пламя в голосе. Затем внезапно все проходит, и она выглядит немного озадаченной.

– Не знаю, убежала бы я. Но точно хотела этого.

- Почему?

- Я хотела начать жизнь с чистого листа, - объясняет она. – Я знала, что если останусь здесь, то у меня ничего не получится. Мне бы пришлось бежать из пансионата. А я так устала бороться.

- Бороться? – я делаю вперед еще один шаг и оказываюсь ближе к ней. В темноте ее волосы спадают на плечи и колышутся, стоит ей только обнять себя. Она такая бледная и маленькая, что я с трудом могу представить, как она с кем-то сражается. Не кулаками уж точно.

- Это не было борьбой, - говорит она. – Или было. С ней. И с ним. Я пряталась и выдавала себя за слабую, потому что так они хотели. Так хотел мой отец - вот что сказала она тогда мне. Быть тихой, послушной девочкой. Не дешевой проституткой. И не шлюхой.

Я глубоко вдыхаю b спрашиваю, кто ее так называл, кто такое говорил, но она больше не слушает меня.

- Он был лжецом. Тунеядцем. Он играл в любовь с моей матерью. Сказал, что женится на ней и тогда получит все остальное.

Я не знаю, о чем она говорит, но могу предположить, что она подразумевает под словом «все».

- Это была ты, - догадываюсь я. – Которую он хотел после свадьбы.

- Он загонял меня в угол на кухне или где-нибудь снаружи. Он вызывал во мне паралич. За это я ненавидела его.

- Почему ты не рассказала об этом своей матери?

- Не могла, - она останавливается и смотрит на меня опять. – Я не могла ему позволять делать это. Поэтому я собиралась убежать. Должна была.

На лице блуждает бессмысленный взгляд. Даже глаза кажутся теперь не живыми. Она просто движет губами, и голос звучит отстраненно. Все остальное она сдерживает в себе.

Я преодолеваю между нами барьер и дотрагиваюсь до ее щеки, холодной как лед.

– Это был он? Тот, кто убил тебя? Он последовал за тобой той ночью и…?

Анна качает головой очень быстро и отстраняется.

– Достаточно, - говорит она голосом, в который пытается вложить больше жестокости.

- Анна, мне нужно знать.

- Зачем? Какое тебе дело до этого? – она кладет свою руку на лоб. – Я с трудом сама могу еле вспомнить. Все кажется мне грязным и в крови. – она расстроено качает головой. – Это все, что я могу тебе сказать! Меня убили, было темно, а потом я оказалась здесь. Я стала вот этим монстром и убивала, убивала и не могла остановиться. – она рывками вдыхает воздух. – Они что-то сделали со мной, но я не знаю, что именно. И как.

- Они, - я говорю с интересом в голосе и не более. Я в буквальном смысле вижу, как она отключается, и через пару минут уже пытаюсь удержать девушку здесь с черными венами и капающим платьем.

- Это заклинание, - говорю я. – Оно поможет мне понять тебя.

Она немного успокаивается и смотрит на меня, как на психа.

– Магическое заклинание? – она недоверчиво улыбается. – У меня вырастут крылья феи и придется прыгнуть через огонь?

- О чем ты говоришь?

- Магии не существует. Это простое притворство и суеверие, старые проклятья, вылетающие из уст моих финских бабушек.

Не могу поверить, что она сомневается в существовании магии, когда сама является мертвой и притом еще разговаривает, как ни в чем не бывало. Но у меня не получается убедить ее в противоположном, так как что-то въедается в ее мозг, и она бьется в конвульсиях. Когда она мигает, ее взгляд становится стеклянным.

- Анна?

Ее рука резко протягивается, чтобы удержать меня.

– Ничего.

Я вглядываюсь.

– Нет никакого ничего. Ты что-то вспомнила, так? Что это? Скажи мне!

- Нет, не было ничего. Я не знаю.

Она прикасается рукой к виску.

– Не знаю, что это было.

Никто не говорил, что это будет легко. Черт, это станет практически невозможным, если она не одобрит наше сотрудничество. Тяжелое безнадежное чувство обволакивает мои истощенные конечности. Возникает такое чувство, будто у меня атрофируются мышцы, которых у меня и так с самого начала не так уж и много.

– Пожалуйста, Анна! – говорю я. - Мне нужна твоя помощь. Позволь мне прочитать заклинание. Позволь мне впустить сюда остальных ребят, которые помогут мне с этим.

- Нет, - отвечает она. – Никаких заклинаний! И никаких людей! Ты знаешь, что случится, если ты пренебрежешь моими словами. Я не могу это контролировать.

- Ты можешь держать над собой контроль ради меня и ради них тоже сможешь.

- Я не знаю, почему не должна убивать тебя. И, кроме того, тебе разве не достаточно этого? Почему ты просишь о еще большем одолжении?

- Анна, пожалуйста. Мне нужен хотя бы Томас и, возможно, Кармел, девушка, которую ты встретила этим утром.

Она смотрит на пальцы стоп. Ей грустно, я знаю, что ей грустно, но дурацкие слова Морфана а-ля «меньше чем неделя» до сих пор звенят в ушах, и я хочу поскорее с этим покончить. Я не могу позволить Анне оставаться здесь еще целый месяц, пока она будет забивать трупами свой подвал. Не имеет значения, что мне нравится с ней разговаривать. Что она мне нравится. И то, что случилось с ней, на самом деле несправедливо.

- Я бы хотела, чтобы ты ушел, - мягко проговаривает она, и, когда поднимает взгляд, я вижу в глазах слезы, затем она переводит взгляд на дверь и окно.

- Ты же знаешь, что я не могу, - говорю я, отражая ее слова через мгновение.

- Ты вынуждаешь меня сделать это.

И, перед тем как понять, что она имеет в виду, проворно спускается вниз по ступенькам в глубокий подвал, зная, что я не последую туда за ней.

***

Звонок раздается от Гидеона, как только Томас подвозит меня домой.

- Доброе утро, Тесей. Извини, что бужу тебя так рано в воскресенье.

- Я на ногах уже несколько часов. К тому же весь в работе.

Я слышу, как по другую сторону Атлантики он ухмыляется. Когда я вхожу в дом, то киваю матери, приветствуя ее с добрым утром, которая преследует Тибальта вниз по лестнице и причитает, что крысы просто не созданы для него.

- Какой позор, - хихикает Гидеон. – Я мог позвонить тебе намного раньше, но хотел, чтобы ты немного отдохнул. Какой удар для меня. Знаешь, сейчас уже почти четыре пополудни. Но, думаю, я понял суть заклинания, которое тебе пригодится.

- Не знаю, имеет ли это теперь значение. Я собирался позвонить тебе чуть позже. Есть одна проблема.

- Какая?

- Она заключается в том, что кроме меня, туда больше никто не сможет войти. Я не чародей.

Я рассказываю ему о том, что со мной произошло недавно в доме, упуская тот факт, что я проговорил с Анной почти всю ночь напролет. С другой стороны провода я слышу, как он щелкает языком. Я уверен, что сейчас он потирает подбородок и очищает свои очки.

- Тебе вообще не удалось подчинить ее? – в конце интересуется он.

- Да. Потому что она похожа на Брюса Ли, Халка и Нео из Матрицы. Три в одном.

- Спасибо за совершенно непонятные поп-культурные ссылки.

Я улыбаюсь. По крайней мере, он знает, кто такой Брюс Ли.

- Но факт остается фактом, ты должен осуществить заклинание. Когда эта девушка умерла, то получила умопомрачительную силу. Это просто путаная вереница поиска секретов. Я помню одного призрака, из-за которого у твоего отца были проблемы. Это случилось в 1985. По какой-то причине призрак был способен убивать без всякой материальности. И только после трех сеансов и поездки в Сатанинскую церковь в Италии мы обнаружили, что единственная вещь, позволяющая им становиться материальными, это заклинание, написанное на довольно обычной каменной чаше. Твой отец прочел его, и призрака не стало. Также будет и в твоем случае.

Отец только однажды рассказывал мне эту историю, и я помню, в то время было намного сложнее, чем сейчас. Но я отпускаю воспоминания. Гидеон в любом случае прав. К каждому призраку нужен индивидуальный тонкий подход, имеющий в запасе набор хитрых приемов. У каждого из них своя дорога и свои желания. Когда я убиваю их, они идут своим путем.

- Как в действительности поведет себя заклинание? – спрашиваю я.

- Освященные камни образуют защитный круг. После того, как она попадет в него, у нее не будет власти над обитателями дома. Ведьма, исполняющая ритуал, может черпать любую энергию, которая находится в доме, и отражать её нападения, перебрасывая в магическую чашу. Последняя покажет вам все, что вы ищете. Конечно, это не так просто осуществить, как кажется. Твоя мать может помочь с куриными ножками и травяными смесями, затем начнется ритуальное песнопение. Я перешлю тебе текст через электронную почту.

Он так легко об этом говорит. Неужели он считает, что я все приукрашиваю? Разве он не понимает, как трудно мне признать, что Анна может запросто со мной расправиться, стоит лишь ей этого захотеть? Играть со мной, как с тряпичной куклой, получать от нее щелбан или терпеть проделки вроде натягивания трусов на голову, знать об этом и смеяться?

- Не сработает. Я не могу выбрать круг. Я никогда не занимался колдовством. Мама должна была тебе об этом рассказать. Когда мне было семь лет, я испортил ей печенье, которое она пекла в честь кельтского праздника костров каждый год.

Я знаю, что он сейчас ответит. Он вздохнет и посоветует мне пойти в библиотеку, чтобы разговорить людей и узнать, что же случилось-то на самом деле. Мне нужно будет выяснить об убийстве, о котором скрывают на протяжении более пятидесяти лет. И это то, что я должен на самом деле сделать, потому что не собираюсь подвергать опасности ни Томаса, ни Кармел.

- Хм…

- Что «хм»?

- Ну, я сейчас вспоминаю все свои ритуалы, проводившиеся мною, когда занимался изучением парапсихологии и мистики…

Я почти ощущаю, как крутятся шестерёнки в моей голове. Он что-то усердно взвешивает, а у меня появляется маленькая надежда. Я знал, что он стоит намного большего, чем просто сосиски с картофельным пюре.

- Ты говоришь, что у тебя в распоряжении есть несколько последователей?

- Несколько кого?

- Несколько ведьм.

- На самом деле, у меня на примете только один колдун. Мой друг Томас.

На том конце Гидеон вздыхает, его дыхание сопровождается рядом пауз. Я знаю, о чем думает старья башка. Он никогда не слышал, как раньше я использовал фразу «мой друг». Ему лучше не обращать на это внимание.

- Он не такой продвинутый.

- Если ты доверяешь ему, тогда это имеет значение. Но тебе нужен еще кто-нибудь. Ты и двое других. Каждый должен изобразить угол круга. Вот увидишь, вы установите круг и войдете в дом.

Он останавливается, немного задумываясь. Он очень собой доволен.

– Поместите призрака в центр круга, и вы спасены. Используя ее энергию, вы создадите более мощное и действенное заклинание. Призрак достаточно ослабнет, и вы сможете закончить свою работу.

Я тяжело проглатываю и ощущаю тяжесть клинка в своем заднем кармане.

– Абсолютно точно, - говорю я и слушаю еще минут двадцать, пока он подкидывает мне сведения об Анне и о том, что она собирается еще мне показать. В конце разговора я вспоминаю, что мне нужно еще сделать и спросить, какой набор инструкций он отправит мне по электронной почте.

- И еще, кто поможет тебе завершить круг? Тот, у кого есть связь с призраком – наилучший вариант.

- Я возьму с собой одного парня, Уилла, и мою подругу Кармел, - отвечаю я. – И ничего не говори. Я знаю, что должен держать их подальше от своей работы.

Гидеон вздыхает.

– Да, Тесей. У тебя никогда не будет покоя. У твоего отца было много друзей, а у него была твоя мать и ты. Время идет, а твой круг будет только расширяться. Нечего здесь стесняться.

Круг будет расширяться. Почему все продолжают говорить об этом? Чем больше круг, тем больше людей споткнуться об него. Я должен уехать из Тандер-Бэй. Подальше от этой группки людей и вернуться к своей прежней рутинной работе, охотиться, убивать.

Двигаться. Охотиться. Убивать. Как мыло нанести, промыть и повторить. Моя жизнь – сплошная рутина. Время от времени я чувствую себя опустошенным и напряженным. Я думаю о том, что сказала Анна, чего она так желала, но не получила. Может быть, я понимаю, что она имела в виду.

Гидеон продолжает говорить:

– Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, - продолжает он. – Даже если я всего лишь пыльная старая книга и давняя история из-за океана. Ты создан для такой работы.

- Да. Я и мои друзья.

- Да. Разрушительный. Ты будешь осуществлять задуманное, как в тех четырех главах в фильме. Ты знаешь одного из них – крупногабаритного белого человека.

- Ну, ты, должно быть, шутишь.

_____________________________________________________________________________________

[1] Питер Вэнкман; [2] Игон – персонажы из фильма «Охотники за привидениями».

[3] Крест Папы Римского – разновидность латинского креста, но с тремя поперечинами. Поперечины обозначают папское тройное правление как высшего священника, высшего учителя и главного пастыря.

[4] Питер Брэди – герой комедийного телесериала «Семейка Брэди».

Глава 14

Я и мама сидим в машине, припаркованной у края школьной стоянки, и наблюдаем, как автобус наполняется и опустошается школьниками, где последние высыпаются на пешеходную дорожку и мчатся к входным дверям. Данный процесс чем-то напоминает мне промышленное предприятие – завод по розливу.

Я рассказал маме, о чем мы беседовали с Гидеоном, и попросил у нее помощи насчет травяных смесей, которые она пообещала сделать. Я заметил, что она смотрит немного пугливо по сторонам. На ее лице вырисовываются темные розово-фиолетовые круги под глазами, а волосы кажутся тусклыми. Обычно они сияют, словно медный котелок.

- Ты в порядке, мам?

Она улыбается и смотрит на меня.

– Конечно, малыш. Как и всегда, я беспокоюсь о тебе. И о Тибальте. Он разбудил меня вчера вечером, подпрыгивая к люку чердака.

- Черт возьми, извини, - говорю я. – Я забыл подняться туда и расставить капканы.

- Ничего. Я слышала, как что-то двигалось на прошлой неделе наверху, и оно казалось намного больше обычной крысы. Может ли енот попасть на чердак?

- Может быть, там куча крыс, а не одна, - предполагаю я, а она вздрагивает. – Ты бы лучше попросила кого-то, чтобы тот поднялся и проверил чердак.

Она вздыхает и стучит по рулю.

– Может быть, - и пожимает плечами.

Она выглядит грустной, и мне приходит в голову, что я не знаю, как ей здесь на самом деле. Я не помог ей с переездом – ни по дому, ни по чему-нибудь еще. Я едва ли находился там. Взглянув на заднее сиденье, я вижу картонную коробку, заполненную магическими свечами различных цветов, готовыми к продаже в местном книжном магазине. Обычно я бы загрузил их и прикрепил красивые бирки цветной нитью.

- Гидеон говорит, что у тебя теперь есть друзья, - сообщает она, наблюдая за школьной толпой и будто бы планируя всех их подвезти.

Я должен был догадаться, что Гидеон расскажет все ей. Он ведет себя, словно суррогатный родитель. Не как отчим, а именно – больше похож на крестного отца или морского конька, желающего запихнуть меня в свой карман.

- Только Томас и Кармел, - говорю я. – Ты уже встречалась с ними.

- Кармел очень милая девушка, - с надеждой в голосе говорит она.

- И Томас такой же.

Она вздыхает, а затем улыбается.

– Хорошо. Ему бы не помешало немного женской ласки.

- Мам, - ворчу я. – Отстой.

- Не такого рода ласки, - смеется она. – Я имею в виду, что ему нужен кто-то, кто бы смог прихорошить его. Твердо поставить на ноги. Этот мальчик весь в морщинах. И от него несет, как от курительной трубки.

На секунду она опускает руку на заднее сиденье и достает немало конвертов.

- А я интересовался, что же случилось со всей моей почтой, - говорю я, перебирая их.

Они уже все прочитаны, но я не обращаю на этот факт внимания. Они всего лишь подсказки к призракам, ничего личного. Посреди груды я вижу увесистое письмо от Дэйзи Бристол.

– Дэйзи пишет, - говорю я. – Ты его читала?

- Он просто интересуется, как продвигаются у тебя здесь дела, и расскажет тебе все, что случилось с ним в прошлом месяце. Он желает, чтобы ты приехал к нему в Новый Орлеан из-за одного духа ведьмы, прячущейся у основания дерева. Предположительно, она занималась при жизни жертвоприношениями. Мне не нравится, как он описывает ее.

Я усмехаюсь.

– Не всякая ведьма хорошая, мам.

- Знаю. Извини, что читала твои письма. Ты в любом случае был слишком сосредоточен на этом. Большинство просто кладут почту на стол. Я хотела передать их тебе. Будь уверен, больше я от тебя ничего важного не скрою.

- Точно?

- Профессор из Монтаны просит тебя к нему приехать и убить вендиго [1].

-Я что, Ван Хельсинг?

- Он говорит, что знает доктора Барровза из г. Холиока.

Я фыркаю.

– Доктор Барровз знает, что монстров не бывает.

Моя мать вздыхает.

– Как мы можем знать, реальны ли они? Большинство из вещей, от которых ты избавился, можно назвать каким угодно монстром.

- Да, - я ложу руку на дверцу. – Ты уверена, что сможешь приготовить нужные мне травы?

Она кивает.

– А ты уверен, что они смогут помочь тебе?

Я смотрю на толпу.

– Поживем, увидим.

***

Сегодня коридор выглядит как в каком-то фильме. Знаете, где главные герои медленно двигаются, а остальные – изводятся, словно разнообразные телесные и разноцветные пятна. Мельком я вижу Кармел и Уилла, но последний уходит от меня, а также я не могу привлечь внимание Кармел. Я никогда не видел Томаса, несмотря на то, что оказываюсь возле его шкафчика дважды. Поэтому я стараюсь бодрствовать в течение геометрии. Я не делаю что-то из ряда вон выходящее. Думаю, не следовало учителям преподавать математику таким ранним утром.

Посреди урока теории доказательства сложенный прямоугольник бумаги приземляется на мой стол. Когда я разворачиваю его, понимаю, что это записка от Хайди, симпатичной светловолосой девушки, сидящей тремя рядами дальше меня. Она просила меня помочь ей с уроками и интересуется, не хочу ли я пойти посмотреть новый фильм Клайва Оуэна. Я сунул записку в книгу по математике с целью ответить на нее чуть позже. Конечно, я не хочу, и, если она спросит меня об этом, я отвечу, что у меня все хорошо, когда я один, и, возможно, как-нибудь в другой раз. Она могла бы спросить меня еще раз и еще, и еще, и тогда мне бы пришлось намекнуть ей в открытую. Вероятно, кажется, что все просто, но это не так. Какой смысл смотреть кино и начинать отношения, которые я не смогу закончить? Не хочу скучать по людям, и чтобы люди не скучали по мне.

После урока я выхожу за дверь и растворяюсь в толпе. Я слышу, как Хайди зовет меня по имени, но я не оборачиваюсь. Эта часть работы выполнена. Шкафчик Уилла расположен ближе всех. Он уже там, как обычно с Чейзом, облокотившись о бедро. Когда он замечает меня, его глаза глядят влево и вправо, будто бы он не думал, что мы встретимся для какого-то важного обсуждения.

- Как дела, Уилл? – спрашиваю я. Затем киваю Чейзу, который смотрит на меня с каменным выражением на лице, говорящим, что лучше он будет осторожным или же сотрет меня в порошок в любой момент. Уилл вообще ничего не говорит. Он просто на меня глазеет и продолжает заниматься своими делами, вынимая тетрадки для следующего урока. Я осознаю, с какой скоростью Уилл начинает ненавидеть меня. Он никогда мне не нравился из лояльности к Майку, а теперь он меня ненавидит из-за того, что произошло. Не знаю, почему я не задумывался об этом раньше. Думаю, я никогда так много не рассуждал о жизни. В любом случае, меня радует тот факт, что я должен ознакомить его с тем, что он будет частью заклинания. Тогда он уж точно сделает какие-то выводы.

- Ты сказал, что ты в деле. Твой черед пришел.

- Какой еще черед? – спрашивает он. Его серые глаза выглядят холодными. Жесткими и умными.

- Не мог бы ты сначала убрать отсюда летающую обезьянку? – я показываю на Чейза, но не двигаюсь. – Мы готовим заклинание, чтобы обездвижить призрака. Увидимся после школы в магазине Морфана.

- Ты такой чокнутый, мужик, - Чейз пронзает меня взглядом. – Принес это дерьмо сюда и заставляешь нас разговаривать с полицией.

Я не знаю, о чем он ноет. Если копы вели себя так же, как со мной и Кармел, в чем тогда проблема? И я уверен, что так и было, потому что я прав насчет них. Исчезновение Майка спровоцировало небольшую поисковую группу, которая прочесывала холмы в течение недели. В газеты попали несколько заметок об этом инциденте, но также быстро и ушли с первых страниц.

Каждый проглотил историю о том, что он подорвался и уехал. Так и ожидалось. Когда люди замечают нечто сверхъестественное, они логически пытаются обосновать происходящее. Так поступили полицейские в Батон-Руж с убийством моего отца. Они определили его как изолированный акт насилия, вероятно, совершенный каким-то путешествующим через страну. Не имеет значения, что его, сука, съели. Не имеет значения, что ни один человек не способен оставить такие большие укусы.

- По крайней мере, копы не подозревают вас, - я слышу себя, как рассеянно говорю.

Уилл закрывает шкафчик.

- Это не то, что имеет значение, - он говорит низким приглушенным голосом. А затем жестко смотрит на меня. – Лучше быть таким, а не тем, кто заговаривает зубы. Тебе лучше это знать.

Когда они уходят, за моим плечом появляется Кармел.

- Что это с ними? – спрашивает она.

- Они до сих пор думают о Майке, - отвечаю я. – Есть в этом что-то странное?

Она вздыхает.

– Просто кажется, что мы остались одни. Я думала, что после того, как это случилось, меня окружит стадо людей, и будут задавать тысячи вопросов. Но даже Нат или Кэти не спрашивают больше об этом. Их больше интересуешь ты, горячий ли ты объект, и когда я приведу тебя на вечеринку.

Она смотрит на проходящую мимо толпу. Большинство девушек улыбаются, зовут и машут ей, но никто из них не подходит. Будто бы на мне одето что-то, что отпугивает людей.

- Я думаю, они не в духе, - продолжает она. – Потому что в последнее время мне вовсе не хотелось тусить. Думаю, это дерьмово. Они же мои друзья. Но…все, о чем я хочу поговорить, с ними не получается. Такое двоякое чувство, будто бы я коснулась чего-то, что вынудило меня побледнеть. Или, возможно, я в цвете, а они наоборот черно-белые.

Она поворачивается ко мне.

– У нас один секрет, не так ли, Кас? И это поднимает нас на новую вершину.

- Обычно это срабатывает, - мягко отвечаю я.

***

После школы в магазине Томас скачет у прилавка, звонит по телефону насчет продаж фонарей и фарфоровых умывальников; он хранит банки всяких продуктов в мутной воде, кристаллы, покрытые толстым слоем пыли, свечи и пучки трав. Приблизившись, я заметил несколько свечей ручной работы моей матери. Как ловко с ее стороны. Она даже не упомянула о том, что они встречались раньше.

- Вот, - говорит Томас и подносит к моему лицу что-то похожее на пучки веток, но, приглядевшись, я узнаю сушенные куриные ножки. – Их сегодня доставили, - он показывает их Кармел, которая пытается выглядеть впечатленной и не выказывать свое отвращение. Затем он снова отталкивается от прилавка и исчезает, копаясь внизу.

Кармел хихикает.

– Кас, как долго ты еще будешь оставаться в Тандер-Бэй после того, как все закончится?

Я перевожу на нее взгляд. Я надеюсь, она не погрязла в собственной лжи к Нат и Кэтти и не настолько погружена в горячие фантазии, в которых я олицетворяю собой высокомерного плохого истребителя призраков, а она, в свою очередь, будет постоянно нуждаться в спасении.

Но нет. Я придурок, раз так думаю. Она даже не смотрит на меня. Она наблюдает за Томасом.

– Не уверен. Может, еще на некоторое время останусь.

- Хорошо, - говорит она, улыбаясь. – Ежели ты не заметил, Томас будет скучать по тебе, когда ты уедешь.

- Может, ему придется найти еще одного, чтобы составил ему компанию, - говорю я, и мы смотрим друг на друга. На секунду воздух колышется, и определенно становится ясным, что кто-то открыл дверь. Я поворачиваюсь и уже знаю, что Уилл здесь. К счастью, без Чейза.

Он один. Все трое присутствующих злятся от его взгляда. Он же бродит с засунутыми в карманы руками и рассматривает антиквариат.

– Так что насчет заклинания? – спрашивает он, и я чувствую, как неловко ему выговаривать это слово. Такие, как Уилл, не употребляют его, это заложено логикой, поэтому оно созвучно с миром бодрствующих и работающих.

- Всего нужно четыре человека для исполнения связывающего круга, - объясняю я. Томас и Кармел собрались вокруг. – Сначала Томас воссоздаст защитный круг в доме, но, как только Анна начнет кромсать его молодое личико, мы приступим к плану Б.

Уилл кивает.

– Так что же нам делать?

- Сейчас мы попрактикуемся.

- Попрактикуемся?

- Ты хочешь все испортить в доме? – спрашиваю я, и Уилл закрывает свой рот.

Томас непонимающе смотрит на меня, пока я не подмигиваю ему. Теперь его ход. В ознакомительных целях я дал ему копию заклинания. Он знает, что нужно делать.

Он отмирает и хватает письменную копию заклинания с прилавка. Затем подходит к каждому из нас, передвигая поочередно нас за плечи и оставляя на нужном ему месте.

– Кас будет стоять на западе, где все и закончится. Также потому, что, если план не удастся, он первый примет на себя удар, - он подталкивает меня на запад. – Кармел, ты на севере, - говорит он и осторожно берет ее за плечи. – Я на востоке, с меня все начнется. Уилл, а ты будет стоять на южной стороне, - он занимает свое место и читает с бумаги, наверное, уже в сотый раз. – Мы нарисуем круг на въездной дорожке, обложим его освященными камнями и займем свои позиции. Травяное зелье в мешочках, которое сделала для нас мать Каса, мы повесим на шеи. Это основная смесь защитных трав. Свечи зажжем с востока против часовой стрелки и будем читать нараспев вот это, - он подносит листок Кармел тут же его читает и передает дальше Уиллу.

- Ты что, на хрен, серьезно?

Я не спорю. Песнопение выглядит по-дурацки. Я знаю, как работает магия, я знаю, что она реальна, но не понимаю, почему иногда ее должны использовать в таких чертовски чокнутых целях.

- Мы читаем нараспев, пока будем пробираться в дом. Также мы должны не разрывать священный круг, даже если выйдем за пределы камней. При себе я буду держать чашу ворожбы. Когда мы войдем, я заполню ее, и мы приступим.

Кармел смотрит вниз на чашу ворожбы, которая больше похожа на яркое серебряное блюдо.

– Чем ты ее собираешься наполнить? – спрашивает она. – Священной водой или чем-то еще?

- Наверное, Дасани [3], – отвечает Томас.

- Ты забыл самое важное, - продолжаю я, и все переводят взгляд на меня. – Ну, ту часть, где мы должны посадить Анну в круг и бросить в нее куриные ножки.

- Ты серьезно? – Уилл снова стонет.

- Мы не будем бросаться в нее куриными ножками, - Томас закатывает глаза. – Мы положим их рядом. Куриные ножки успокаивающе действуют на духов.

- Ну, тогда это не самая трудная часть, - говорит Уилл. – Самое сложное для меня будет затащить ее в наш смертный круг.

- Как только она окажется внутри, мы спасены. Тогда я смогу дотянуться и воспользоваться чашей ворожбы, уже не боясь последствий. Но нам нельзя разрывать круг. До тех пор, пока не закончится действие заклинания, и она не ослабнет. И тогда, скорее всего, мы отошлем ее в ад.

- Гениально, - сообщает Уилл. – Мы можем здесь сколько угодно практиковаться, но там она может нас убить.

- Это лучшее, что мы может сделать, - отвечаю я. – Так что давайте попробуем почитать, - я стараюсь не думать о том, какие же мы все-таки ранговые дилетанты и что наша затея выглядит очень глупо.

Морфан полностью нас игнорирует, прохаживаясь вдоль магазина и что-то насвистывая себе под нос. Единственное, что выдает его присутствие – это смена знака на дверце магазина с «Открыто» на «Закрыто».

- Подожди минуту, - говорит Уилл. Томас уже начал было читать нараспев, но его вмешательство действительно выбивает ветер из его парусов. – Почему мы выйдет оттуда только после заклинания? Она же будет слабой, так ведь? Тогда почему бы нам просто ее не убить?

- Хорошая затея, - отвечает Кармел. – Не так ли, Кас?

- Да, - говорю я. – Все зависит от того, как пойдут дела. Мы даже не уверены, сработает ли все по плану.

Я выгляжу очень неубедительно. При последних словах я и вовсе смотрю теперь на свои ботинки. Как назло Уилл замечает мои неуклюжие движения. Он делает шаг назад, выходя из круга.

– Эй! Ты не можешь делать этого во время заклинания! – кричит Томас.

- Заткнись, ублюдок, - он говорит пренебрежительно, и у меня волосы встают дыбом. Он смотрит на меня. – Почему это должен быть ты? Ты, кто это все заварил? Майк был моим лучшим другом.

- Это должен быть я, - решительно отвечаю я.

- Почему?

- Потому что я единственный, кто может использовать нож.

- В чем собственно сложность? Режь и бей, правильно? Любой идиот сможет это сделать.

- Он тебе не будет подчиняться, - сообщаю я. – Для тебя – он просто нож. А обычный нож никогда не убьет Анну.

- Я не верю, - отвечает он, прочно стоя на ногах.

Хреново. Мне нужно, чтобы он помог нам не только потому, что для полного круга не будет хватать его присутствия, а потому, что у меня такое чувство, будто я обязан ему хотя бы за то, что вовлек его во все это дерьмо. Из тех, кого я знаю, Анна расценивает его наиболее опасным. И что мне прикажете делать?

- Мы поедем на твоей машине, - говорю я. – Все. Собрались. Сейчас же.

***

Уилл с подозрением ведет машину, я нахожусь справа от него. Кармел и Томас сидят сзади, и у меня нет времени рассуждать о том, насколько потные ладони у Томаса в данный момент. Я должен доказать, – всем им доказать – что я тот, кого должны слушаться. Это мое предназначение, моя миссия. И, может быть, после умелых побоев Анны (подсознательно я позволю этому случиться или нет), мне нужно хотя бы еще раз доказать самому себе.

- Куда мы едем? – спрашивает Уилл.

- Это ты мне скажи. Я не эксперт по Тандер-Бэй. Отвези меня туда, где появляются призраки.

Уилл переваривает полученную информацию. Он облизывает напряженно губы и смотрит на Кармел через зеркало заднего вида. Хотя он и нервничает, могу сказать, что он уже знает, куда ехать. Мы все хватаемся за спинки, потому что он неожиданно резко поворачивает.

- Коп, - говорит он.

- Коп? – переспрашивает Кармел. – Ты же не серьезно ведь. Это неправда.

- Еще несколько недель назад ничего из этого не было правдой, - отвечает Уилл.

Мы едем через весь город, проезжаем торговый район и попадаем в промышленный. Пейзаж меняется через каждые несколько блоков, начиная с деревьев, одетых в золотые и красные листья, уличных фонарей, ярких пластичных знаков, и заканчивая железнодорожными путями и голыми немечеными цементными зданиями. Находясь рядом со мной, Уилл выглядит мрачным и совсем не заинтересованным в происходящем. Он не может дождаться того момента, пока не покажет место, припрятанное в своем рукаве. Он надеется, что я провалю испытание, что у меня будет в избытке дыма, зеркал и всякого такого дерьма.

Позади меня, с другой стороны, Томас выглядит точно возбужденная гончая, не подозревающая, что ее отведут вскоре к ветеринару. Я должен признаться, что также немного взволнован. У меня будет предостаточно возможностей, чтобы показать свою работу. Не знаю, чего я больше жду с нетерпением: удивить Томаса или затолкать самодовольное выражение Уилла глубоко в глотку. Конечно, это касается больше последнего.

Авто замедляется почти до скорости улитки. Уилл вглядывается в здание слева от него. Некоторые из построек похожи на склады, другие – на низко-арендные жилые комплексы, которые не использовались в течение некоторого времени. Все они размыто-песчаных цветов.

- Тот, - говорит он. – Я так думаю, - бормочет себе под нос.

Мы паркуемся в переулке и выходим все вместе. Теперь, когда он здесь, Уилл меньше сдерживается. Я вытаскиваю атаме из сумки и перебрасываю через плечо, затем передаю сумку Томасу и показываю Уиллу, чтобы тот вел меня к цели. Он сопровождает нас к передней части здания, пока мы не добираемся до места, похожего на старую квартиру. Здесь я вижу жилищно-стильные окна, из которых только верхняя часть застекленная, и неиспользованные приоконные ящики. Я смотрю вдоль боковой стены здания и вижу пожарную лестницу, свисающую вниз. Я проверяю входную дверь. Не знаю, почему она не заблокирована, но все же это хорошо. Мы разрезали чертову бросающуюся в глаза картину, орудуя вдоль боковой стены.

Когда мы зашли в здание, Уилл кивает головой, указывая на ступеньки. В этом забитом досками месте чувствуется кислый и затхлый запах, будто бы здесь жило одновременно много людей, и каждый из них оставил устойчивый аромат, не очень хорошо сочетающийся с другими.

- Итак, - говорю я. – Кто-нибудь скажет мне, зачем мы сюда пожаловали?

Уилл ничего не говорит. Он просто смотрит на Кармел, которая со знанием дела рассказывает.

– Около восьми лет назад в квартире наверху держали заложников. Один железнодорожник сошел с ума, запер свою жену и дочь в ванной комнате и размахивал вовсю пистолетом. Вызвали полицейских, а они, в свою очередь, отправили участника переговоров для их освобождения. Но что-то пошло не так.

- И что ты хочешь этим сказать?

- Она имеет в виду, - вклинивается в разговор Уилл, - что участник переговоров выстрелил себе в позвоночник прямо перед тем, как преступник выстрелил себе в голову.

Я пытаюсь переварить полученную информацию и не посмеяться над Уиллом, использующим слово «преступник».

- С женой и дочкой все было в порядке, - продолжает Кармел. Ее голос звучит не только нервно, но и волнующе.

- А где сама история о призраке? – спрашиваю я. – Вы привели меня в эту квартиру, где жил агрессивный железнодорожник?

- Это не железнодорожник, - отвечает Кармел. – Это коп. О нем сообщили уже после его смерти. Люди видели его через окна и слышали, как он с кем-то разговаривает, пытаясь уговорить их не делать этого. Однажды рассказывали, что он даже беседовал с маленьким мальчиком внизу на улице. Он высунул голову через окно и накричал на него, приказывая убираться отсюда. Напугал мальчика до полусмерти.

- Может, это просто еще одна городская легенда? – спрашивает Томас.

По своему опыту, думаю, это возможно. Не знаю, что я буду искать, когда доберемся до упоминаемой квартиры, и вообще я не уверен, найдем ли мы хоть что-нибудь, а если да, то убью ли я призрака. К тому же, никто не упоминал о том, что коп навредил хоть раз кому-то. Поэтому я всегда работал в одиночку независимо оттого, плакали призраки или гремели цепями.

А вот теперь это наша совместная практика.

На своем плече я чувствую тяжесть атаме. Всю свою жизнь я знал этот нож. Я наблюдал, как лезвие проходило сквозь свет и разрезало воздух, сначала в руке моего отца, а позже – в моей. Сила, заключенная в нем, ликует, а его мелодия быстрыми темпами растекается по рукам, направляясь к груди. Вот уже семнадцать лет он защищает меня и делает сильнее.

«Родственный союз», так говорил всегда мне Гидеон. Кровь ваших предков закована в этом атаме. Люди власти кровью своих воинов подавляли духов. Нож принадлежал твоему отца, теперь тебе, а вы оба – ему.

Это все, что он сказал мне. Иногда Гидеон во время разговора использовал немного забавных жестов. Нож теперь мой, и я люблю его, как люди, например, любят своих верных псов. Люди власти, кто бы они ни были, поместили кровь мох предков – кровь воинов – в это лезвие. Оно подавляет духов, но не знаю, в каком месте. Гидеон и мой отец учили меня никогда не спрашивать об этом.

Я так глубоко погрузился в свои мысли, что не заметил, как веду их прямо к квартире. Дверь была приоткрытой, поэтому мы сразу оказываемся в пустой гостиной. Наши ноги ступают по голому полу – все, что осталось после когда-то лежащего здесь коврового покрытия. Он похож на древесно-стружечную плиту. Я останавливаюсь так внезапно, что Томас вписывается в мою спину. На минуту мне кажется, что здесь пусто. Но затем я вижу темную фигуру, притаившуюся в углу возле окна. Она стоит с высоко поднятыми руками над головой, раскачивается взад и вперед, при этом тихо бормоча про себя.

- Вот это да, - шепчет Уилл. – Я не думал, что здесь кто-нибудь все же окажется.

- Никого здесь нет, - говорю я и чувствую, как они напрягаются, улавливая смысл моих слов. Не имеет значение, если это то, ради чего они привели меня сюда. Видеть их своими глазами – это совершенно иная ситуация. Я показываю им, чтобы отошли назад, и обхожу копа для того, чтобы лучше его рассмотреть. Глаза его широко раскрыты; он вселяет ужас. Он бормочет всякую ерунду и стучит зубами, словно бурундук. Как неприятно думать, что, должно быть, когда он был жив, выглядел вполне адекватно. Я достаю атаме не для того, чтобы угрожать ему, а только в целях собственной безопасности. Кармел делает короткий вдох, и, по какой-то причине, на этот жест обращает внимание полицейский.

Он фиксирует свой блестящий взгляд на ней.

– Не делай этого, - шикает он. Кармел делает шаг назад.

- Эй, - мягко говорю я, но не получаю ответа. Коп смотрит на Кармел. С ней, должно быть, что-то случилось в прошлом, раз он так реагирует. А может, она просто напоминает ему о заложницах – жене и дочери.

Кармел не знает, что предпринять. Она открывает рот, но слово застревает в районе горла, поэтому она резво перескакивает взглядом от полицейского ко мне и обратно. У меня появляется знакомое чувство обострения. Я это теперь так называю: усиление воспринимаемых различий. Это не значит, что я начну труднее дышать или мое сердце ускорится и кольнет в груди. Здесь нужен более тонкий подход. Вместо этого я тяжело дышу, а мое сердце, наоборот, бьется сильнее. Все вокруг меня замедляется, и все линии кажутся теперь четкими и ясными. Это связано с уверенностью в себе и истинным преимуществом над призраком. Это связано с тем, как мои пальцы зудят, прочно сжимая рукоятку атаме.

Я никогда не испытывал подобных чувств, когда приближался к Анне. Я чувствовал тоску, и, может быть, Уилл - это сплошная неприятность, оказавшаяся на самом деле благодеянием. И после всего этого я всего лишь контур, существующий на подушечках пальцев ног. За мгновение все проносится перед моими глазами: Томас, раздумывающий о том, как защитить Кармел; Уилл, пытающийся предпринять хоть что-нибудь и доказать, что я не единственный, кто может решить данную проблему. Возможно, я предоставлю ему такую возможность. Пусть призрак полицейского напугает его и поставит на место.

- Пожалуйста, - говорит Кармел. – Просто успокойся. Я не хотела приходить сюда, и я не та, о ком ты думаешь. Я не хочу никому навредить!

И тогда происходит что-то интересненькое. Чего я раньше никогда не видел. Лицо копа меняется. Почти невозможно объяснить, как под кожей что-то двигается, словно небольшие ручейки воды, растекающиеся во всех направлениях. Нос расширяется. Скулы смещаются вниз. Губы становятся тоньше, а зубы выдвигаются вперед. Все действие разворачивается за какие-то доли секунды. Я перевожу взгляд еще на одно лицо.

- Интересно, - бормочу я и своим периферийным зрением замечаю выражение «это все, что ты можешь сказать» лица Томаса.

- Этот коп не просто призрак, - объясняю я. – Это касается их обоих. Копа и железнодорожного рабочего, слившихся воедино.

Сейчас, я думаю, перед нами предстал железнодорожник, затем я опускаю взгляд на его руки, замечая, как он вынимает пистолет, пытаясь пристрелить Кармел. Она визжит, а Томас тянется и опускает ее на пол. Уилл ничего особенного не делает. Он просто повторяет «это просто призрак, это просто призрак» все громче и громче и выглядит при этом ужасно глупым. А я, с другой стороны, совершенно не колеблюсь.

В своей ладони я чувствую приятную тяжесть атаме и устанавливаю его так, чтобы лезвие было направлено не вперед, а назад. Я держу его как парень из Психо [4], когда он зарубил ту цыпочку в сцене с душевой. Но я не собираюсь им рубить. Острая сторона лезвия начеку, и, как только призрак наставляет пистолет на друзей, я дергаю рукой к потолку. Атаме попадает в цель, и я разрезаю им запястье призрака.

Он воет и отступает назад, я поступаю также. Пистолет бесшумно падает на пол. На самом деле, жутко, к примеру, если обычно падающий предмет издает хоть какой-то звук, то в данном случае вы не слышите даже шума. Он в замешательстве смотрит на свою руку. Она держится пока за счет кусочков кожи без единого потока крови. Когда он отрывает ее, она тут же растворяется в дымке, распространяя вокруг себя жирные зловредные побеги. Не думаю, что каждого нужно предупредить о том, чтобы не вдыхали воздух.

- И что, это все? – в голосе Уилла слышится паника. – Я думал, эта рана должна была убить это!

- Не «это», - ровно отвечаю я. – А человек. Скорее, двое мужчин. Они уже мертвы. А это отправляет их туда, где они должны быть.

Призрак теперь подходит ко мне. Я заполучил его внимание, затем уклоняюсь и так мягко отступаю назад, что ему не удается меня удержать. Я опять отрезаю большую часть его руки, не забывая увертываться, а дымка тем временем плотным кольцом оседает вокруг нас, пока я не рассекаю ее своим атаме.

- Каждый призрак ведет себя по-разному, - рассказываю я. – Некоторые снова умирают, предполагая, что все еще живы.

Я уклоняюсь от еще одной его атаки и прикладываю ему локтем по затылку.

– Другим свойственно растворяться в лужах крови. А некоторые вообще взрываются, - я смотрю на своих друзей, на их расширенные от пристального внимания глаза.

- Некоторые после себя оставляют то ли пепел, то ли пятна. А другие – совсем ничего.

- Кас, - говорит Томас и указывает мне за плечо, но я уже знаю, что призрак возвращается ко мне. Я делаю ему подножку и вспариваю грудную клетку. Он опускается на одно колено.

- Каждый раз все по-разному,- говорю я. – Кроме этого случая.

Я смотрю прямо на Уилла и готовлюсь к следующему нападению. Все происходит в один момент: сначала я чувствую, как руки призрака хватают меня за лодыжки, а затем сбивают с ног.

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 399 | Нарушение авторских прав