АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 12. Жюль Фавье спал. Больше не имело значения, направится ли Шарп в Бордо или обратно в Аркашон

Жюль Фавье спал. Больше не имело значения, направится ли Шарп в Бордо или обратно в Аркашон. Любой путь вел в тупик, а планам британцев закончить войну ударом в подбрюшье Франции не суждено было сбыться.

Ветер поднялся, когда Фавье заснул. Он завывал над стенами, иногда срываясь на низкий гул, затем снова пронзительно свистел. Воды залива, которые в обычном состоянии едва-едва в прилив заливали берег, с первыми лучами пошли бурунами. Самое маленькое судно флотилии стояло на якоре, а огромный корпус «Возмездия» далеко за мысом содрогался от ударов высоких волн и брызг.

Корабли один за другим входили в канал. Припасы были пополнены из форта, его кладовые очистили от мяса и вина. Двух пехотинцев послали пригнать корову, что было сделано с трудом, и бедное животное пригнали в форт, где застрелили, разделали и засолили мясо в бочках. Флагшток был срезан, а пехотинцам приказали отвести под туалет колодец, так чтобы воду пить было нельзя. Два моряка, с мускулами закаленными за годы службы топорами разрубили ворота на маленькие балки, которые затем сожгли. Разводной мост опустили прямо на горящие остатки ворот, и он тоже сгорел дотла.

Штурман «Возмездия», глядя одним глазом на барометр, а другим — на несущиеся низкие тучи, изредка поливающие дождем на горящие ворота, предложил побыстрее отплывать, но Бэмпфилд решил, что с фортом дело нужно довести до конца. Новости, принесенные графом де Макерр означали, что в Аркашоне высадка невозможна, поэтому форт следует оставить, но перед этим привести в негодность для французов. Форт Тест-де-Бюш следует ослабить.

Людям приказали вбить железные прутья в запальные отверстия тридцатишестифунтовых орудий. Прутья спилили заподлицо со стволом, так чтобы было невозможно их вытащить с помощью клещей. Потом орудия с помощью талей и блоков с «Кавалера» моряки сняли со станков и сбросили в канал. С двадцатичетырехфунтовыми орудиями, как и с шестью американскими полевыми пушками, которые они везли в Балтимор, поступили точно также. Забили прутья и сбросили в ров. Двенадцатифунтовые лафеты сломали и бросили в костер, куда подсыпали смесь из китайского огня и сигнальных ракет.

Те морские пехотинцы, что оставались в форте были первыми, которые покинули разгромленную крепость. Они погребли к бригу, и по пути, захватив из оружейки форта мушкеты, побросали их в воду. Граф де Макерр, душевно попрощавшись с Фавье, отправился на "Сциллу".

К десяти утра на берегу оставалась только горсточка моряков. В склад боеприпасов положили фитили, как и к бочкам с порохом, сложенным в кухне под бараками. Амуницию стрелков, которую Шарп не стал брать с собой, положили к этим бочкам. Жюль Фавье, который вывел свою лошадь по мосту, пока еще его не сожгли, пожал Бэмпфилду руку.

— Боже, храни короля Георга, капитан!

— Да благословит Господь короля Луи!

Фавье по веревочной лестнице спустился с западной стены и прошел по песку к месту, где была привязана его лошадь. Напоследок он помахал рукой Бэмпфилду, который в окружении помощников шел к ждущей его лодке. Лейтенант взял в руки конец запала и Фавье увидел сноп искр, сыпанувших из кремня.

Через мгновение, пропитанный смесью пороха, спирта и желатина фитиль загорелся. Бэмпфилд сквозь волны направлялся к «Кавалеру». Фавье забрался в седло.

Искрящийся фитиль уходил в амбразуру форта. Первый бриг поднял якорь и уже направлялся в устье канала, подняв паруса. «Сцилла», «Амели» и «Возмездие» все еще стояли с зарифленными парусами.

Бэмпфилд взобрался на борт «Кавалера». Фалрепные просвистели приветствие, якорь подняли, и лейтенант Мартин скомандовал поднять паруса. Ему предстояло доставить капитана Бэмпфилда на «Возмездие» и чтобы проделать это в такую погоду, требовалось продемонстрировать немалое мастерство.

Бэмпфилд, ухмыляясь как мичман-новичок, стоял на перилах маленького квартердека «Кавалера».

— Славное сейчас предстоит зрелище, Форд!

— Это точно, сэр! — Форд достал часы и увидел, что до полудня остался лишь час, время, когда должна подойти французская бригада. И обнаружить уничтоженный и покинутый форт.

Они ждали. Дождь сыпал по гроту «Кавалера» в такт возбужденному подрагиванию пальцев Бэмпфилда.

Лейтенант Форд нервничал.

— Возможно, сэр, из-за дождя…

И как раз в этот момент горящий запал дошел до бочек с порохом.

В небо над фортом Тест-де-Бюш ударила яркая белая вспышка пламени. Сквозь огонь начали появляться клубы густого дыма со всполохами красного огня.

Затем накатил шум, грохочущий рокот взрывающихся пороховых зарядов, и снова грохот взрывов — это уже огонь добрался до взрывчатки в бараках и капитан Бэмпфилд зааплодировал, когда вверх взлетели булыжники, куски черепицы и дерева.

Пламя исчезло, вместо него появился густой дым и пепел, который дождь прибивал к поверхности моря. На неповрежденных стенах форта возникли несколько очагов огня, пропавших после налетевшего порыва ветра с дождем. Бэмпфилд, довольный своей работой, улыбнулся.

— Франция лишилась одной из своих крепостей, Форд. Для нас это неплохо.

— Так точно, сэр.

Бэмпфилд повернулся.

— Я займу вашу каюту, мистер Мартин. Очень попрошу принести мне кофе, или, если такового не отыщется, чай.

— Есть, сэр.

Корабли повернули там, где границу мыса Кап Ферра обозначал подводный камень, и шквал дождя скрыл их. Берег осиротел, форт опустел и разрушен, гарнизон покинул его.

Последнее, что увидел Шарп, оглянувшись на мост через Лейр, это столб огня и дыма и куски камней, падающих в реку, вылетевшие окна здания заставы и падающие каменные урны по краям моста. Мост остался стоять, но стал непрочным, и ни один артиллерист не отважится перевезти по нему огромный вес, разве что какой-нибудь инженер, дорожащий жизнью, не будет стоять внизу пока над его головой грохочут пушки.[23]

Стрелки и морские пехотинцы остановились лагерем не более чем через пять миль, оставив берег реки и направившись к огромному зданию, стоявшему на лугу среди озер. Двери никто не открыл несмотря на стук, и хотя Шарп видел темные силуэты в окнах на верхних этажах, никто не появился посмотреть, что за солдаты пришли. Резной герб над парадной дверью говорил о том, что этот дом являлся, а может и сейчас является, резиденцией аристократов.

За домом стоял амбар, и это было более чем подходящее место для ночлега. Там лежала солома, пригодная для разведения костров и укрытия от дождя, уже начавшего моросить, и от ветра, порывами дувшего по саду.

Шарп поел консервированной курятины с сыром, который ему положила Джейн, и запил еду вином, взятым с захваченного конвоя. Фредриксон сидел на корточках рядом с ним в одном конце амбара, который стал территорией офицеров.

— Она сказала, — объяснил Фредриксон Шарпу, — что не хотела кричать. Ее зовут Люсиль. А она соблазнительна, не правда ли?

— Да уж, не уродина, — признал Шарп. Он посмотрел на бледную девушку, которая робко сидела рядом с Робинсоном возле стены амбара. — Но Робинсон морской пехотинец! Пехотинцы не могут брать на судно жен!

— Она сказала, что он заплатил за нее. Двадцать франков. — Фредриксон обсасывал куриное крылышко. — Неплохая цена за невесту с такими формами.

— Это я заплатил! — запротестовал Шарп.

— Так что, теперь она ваша? — засмеялся Фредриксон.

— Ну и что он собирается делать? Поцеловать ее на прощание в Аркашоне? Она что, не знает, что он морской пехотинец?

— Я сказал ей, — сказал Фредриксон.

Шарп пожал плечами. Войска, прошедшие через сельскую местность, всегда обзаводятся вереницей женщин, но одно дело быть солдатом на суше, и совсем другое — морским пехотинцем, которые не могут дать жене дом. — Возьмут ли ее на корабль в Англию? — спросил Шарп Палмера.

— Нет. — Палмер чистил свой пистолет. — Кроме того, Робинсон уже женат. В Портсмуте у него жена и два постреленка. — Он выдул пыль из затвора пистолета.

— Может быть, когда он ее бросит, — сказал Фредриксон, — она перейдет к одному из моих людей. Мы спрячем ее на «Амели». Никто не возразил. Это было нормальным способом решения проблемы и было достаточно мужчин, готовых взять брошенную или вдовую женщину. Шарп вспомнил, как в Бадахосе видел плачущую женщину, потерявшую мужа в той страшной битве. Но она плакала не из-за потери мужа, а из-за того, что она опрометчиво приняла предложение от другого человека, а потом ее руки просил сержант, который был более выгодной партией.

Шарп проспал семь часов, проснувшись перед рассветом от стука дождя по деревянной крыше. Сержанты будили спящих тычками сапог в ребра и уже начали загораться первые костры, на которых предстояло вскипятить воду.

Шарп вышел из амбара и встал возле стены, где к нему вскоре присоединился Фредриксон.

— Он ушел, — сказал Милашка Вильям.

Шарп зевнул.

— Кто ушел?

— Морской пехотинец Робинсон. Свалил вместе со своей Люсиль. Еще один раненый стрелой Купидона.

— Черт бы его подрал.

— Палмер выразился в том же смысле, — Фредриксон застегнул свои штаны.

— Пикеты что-нибудь видели?

— Говорят, что нет. — Фредриксон прошел с Шарпом к костру, где Харпер готовил чай. — Доброе утро, сержант! Полагаю, — Фредриксон опять обратился к Шарпу, — что пикеты попросили смотреть в другую сторону. В прошлую ночь дежурство несли морские пехотинцы.

— Или же он дал им попользоваться кобылкой. Мне приходилось слыхать о таком в свои дни.

— Тебе бы мемуары писать, — весело сказал Фредриксон. Он окинул взглядом окрестности, где скрылся Робинсон. — Мы его больше не увидим.

Любовь попала в мишень, как мушкетная пуля находит свою цель в рядах батальона, и мужчина убежал к свободе, а Шарп вел свой отряд к затянутому дождем горизонту, он шел к кораблям, которые увезут его к его собственной женщине, на которой он женился также необдуманно, как и моряк Робинсон. Он возвращался домой.

Сначала Шарп решил, что это корабль сгорел на стоянке, затем — что это просто горит куча дров, затем — что Бэмпфилд, вероятно, поджег деревню. И, наконец, когда они уже шли по насыпи дороги, он увидел, что в заливе не видно мачт, а густой, смутный в вечернем свете дым поднимается из крепости.

— Господь всемогущий! — сказал Фредриксон.

— Боже, спаси Ирландию! — Патрик Харпер уставился на дыру на месте ворот. — Их что, захватили?

— Лягушатники все еще могут быть здесь! — Шарп повернулся в сторону деревни, потом к деревьям на юге, но не заметил никакого движения. Несколько крестьян наблюдали за ними, но никого больше.

— Они ушли! — в ужасе воскликнул Палмер.

Это был кошмар. Заняло всего минуту, чтобы убедиться, что кораблей нет, ни единой мачты не было видно над дюнами, и за мысом Кап Ферра тоже ни брига, ни фрегата. Их бросили.

От ворот форта остались только дымящиеся обломки, вперемешку с остатками орудийных лафетов. Цепи, на которых висел разводной мост, были оплавлены огнем, а почерневшие балки моста рухнули в ров прямо на полузатопленные двенадцатифунтовые орудия, лежащие в грязной воде.

Двое морских пехотинцев перешли через ров и взобрались на каменную платформу, к которой был прицеплен разводной мост. Они зашли в форт, и вышли обратно с балками, из которых хотели сделать виселицу для американцев. Балки были достаточно длинны, чтобы сделать из них мост и, по этой сомнительной переправе, оставив лошадей на лужайке, Шарп и его люди вошли в форт Тест-де-Бюш. Гранитные стены все еще стояли, и казармы были в порядке, но остальное было сильно повреждено.

Не было пушек. Не было пороха. Дверной проем к кладовым обрушился. Бараки превратились в груду пепла. У Фредриксона вызвал подозрения колодец, и он понюхал воду.

— Не годится.

Шарп залез повыше на стену и стал разглядывать море через подзорную трубу. Океан был пуст, только ветер вспенивал серые волны. Пусто. Промокший обугленный след, который оставил огнепроводный шнур, показывал, где были положены заряды. Он в бессилии выругался.

— Мы никогда не увидим тех лягушатников! — сказал Харпер.

— Макеро. — Шарп громко произнес это прозвище, возвращаясь к своим подозрениям в том, что этот высокий аристократ слишком нервничал при их последней встрече. Только теперь это не имело значения. Горькая правда была в том, что менее чем с двумя сотнями людей, без боеприпасов, не считая тех, что они несли в своих патронных сумках, он оказался в ловушке в сотне миль в глубине Франции. Его стрелки могли бы пройти это расстояние в четыре дня, но смогут ли морские пехотинцы? А как быть с ранеными? А если их поймают? Шарп знал, что в таком случае их прикончат. Даже плохо экипированная французская кавалерия быстро разделается со ста семьюдесятью людьми.

Эти люди теперь собрались во внутреннем дворе, и под ударами ветра и дождя выглядели еще более несчастными.

— Капитан Палмер! — голос Шарпа пробился сквозь шквал. — Нужно организовать ночлег для всех! Очистить коридоры! Выслать команды за дровами!

Он хотел занять их работой. Кого-то послали сделать сходни во рву, других отправили рубить сосны, чтобы забаррикадировать зияющий проход. Байонетами рубить деревья очень долго, но лучше такая работа, чем никакой вовсе. Остальные вытащили две двенадцатифунтовые пушки изо рва и водрузили их на лафеты, которые скорей обуглились, чем сгорели дотла. Большие орудия, тридцатишестифунтовки, сброшенные на мелководье на краю залива, были слишком тяжелыми, чтобы их можно было вытащить.

— Лейтенант Фитч! Обыскать каждую чертову комнату. Принести каждый заряд, каждую пулю или бочку с порохом.

Несколько человек послали готовить пищу, остальные ходили по стенам и всматривались в сумерки. Над ними выл ветер, дождь лил как из ведра, но в коридорах форта горел огонь, а в котлах, взятых из разрушившейся кухни, варилась говядина. Фредриксон привез из деревни на телегах бочки с водой, наполненные в ручье.

— Мы не знаем, что произошло, — сказал Шарп офицерам в комнате Лассана, в которой даже осталось несколько книг на полках, — так что никаких догадок. Бэмпфилда здесь нет, здесь мы.

— А что в Бордо? — медленно спросил Фредриксон.

— Бог его знает. Если люди Бони узнают о нас, они придут за нами. Если город действительно восстал за короля Луи, то они нам помогут. Мне нужны два твоих лучших человека, Вильям: утром поскачут разведать обстановку. Пусть ни во что не вмешиваются, только наблюдают, и возвращаются к закату с любыми новостями. А сами расспросите завтра крестьян.

— Да, сэр.

Шарп взглянул на Палмера.

— Вы пошлете своих людей в окрестные деревни, а также в Аркашон. Обыщите каждый дом! Забирайте любую крупицу пороха и свинца, которые удастся найти.

Палмер кивнул.

— А как же инструкции не раздражать население?

— Напишите им расписки. Также принесите пищу. Все, что удастся отыскать.

Фредриксон бросил в огонь свежее сосновое полено, и смола затрещала в пламени.

— Так вы хотите остаться здесь?

— Мы не сможем уйти на юг, если лягушатники придут за нами, я лучше буду за стенами, чем на открытой местности. Кроме того, флот за нами вернется, так что нам лучше находиться там, где они смогут нас найти. — Для Шарпа это был наиболее вероятное объяснение случившемуся. Погода отогнала корабли от берега, и когда море и ветер поутихнет, паруса появятся вновь. Но были и другие мысли. Зачем Бэмпфилд разрушил форт? Почему не оставил здесь хотя бы нескольких морских пехотинцев. И почему хотя бы не приколол к дверям какой-нибудь записки? Эти вопросы говорили Шарпу, что Бэмпфилд сбежал. Он распрощался со своими планами захватить Бордо и просто удрал. Чем больше Шарп размышлял об этом, тем менее вероятным казалось появление здесь флотилии Бэмпфилда. — А если мы действительно хотим здесь остаться, джентльмены, то нам придется сражаться.

Фитч и Минвер выглядели бледными, Фредриксон же выдавил улыбку, затем посмеялся и перекрестил себя.

— Как говорит Патрик Харпер, Боже, спаси Ирландию!

— Будем ли мы вывешивать флаг, сэр?

— Флаг?

— На случай, если рядом пройдет корабль, сэр. Чтобы они смогли нас узнать.

— Да. Поставим завтра новый флагшток.

На несколько секунд воцарилась тишина. Ярко вспыхнул огонь, и снова унялся. Лейтенант Фитч нервно улыбнулся.

— Может быть, уже наступил мир?

— А может, луна расправит крылья и привезет нам артиллерию, — сказал Шарп, — но пока кто-нибудь в британском мундире не скажет мне прекратить сражаться, я буду защищать это место, и вы будете делать то же самое.

— Да, сэр.

— Тогда за работу.

Снаружи уже бушевал настоящий шторм, поднимая над водой тучу брызг. Шарп и Фредриксон пробежали к одной из башенок, откуда они смотрели за огоньками, выдававшими наблюдателей. У обоих офицеров было полно дел, но они пришли сюда, чтобы обсудить вещи, которые не должен был слышать никто другой.

— Вы бы сказали, — спросил тихонько Шарп, — что у нас тут девятьсот пятьдесят футов стен?

Фредриксон затянулся сигарой.

— Я бы сказал, что немного больше. Тысяча?

— Здесь более пяти футов стены на каждого солдата, — прикинул Шарп, ненавидя арифметику. — Если они придут, Вильям, и атакуют со всех одновременно, то сомнут нас.

— Лягушатники никогда не атакуют одновременно отовсюду, — презрительно сказал Фредриксон. Лягушатники против чертей. Это был солдатский жаргон, обозначающий драку между французами и британцами. Французы всегда называли британцев чертями, и Шарпу, как и большинству в армии Веллингтона, нравилось это прозвище. Это было весьма неосторожно, это говорило об уважении французов к врагу, и не было похоже на презрительное «лягушатник». Он взял у Фредриксона сигару и глубоко затянулся. — Помните "Ворота Бога"?

— Мы там победили, — Фредриксон забрал обратно сигару.

— Да, мы это сделали, — сказал Шарп. — Интересно, что случилось с теми американцами?

— Свалили подальше, если у них остались хоть какие-то мозги. Ублюдки уже, наверное, развлекаются со шлюхами в Париже.

— Если бы мы отыскали завтра судно… — протянул Шарп.

Фредриксон быстро разрушил его надежды.

— В такую погоду? А вы умеете плавать на корабле? Даже если будет полный штиль мы через минуту подмочим задницы.

— Морские пехотинцы могут управлять кораблем.

— Водоплавающие солдаты не плавают, — сказал Фредриксон. — Кроме того, любой корабль, которые мог бы вместить нас всех, уже захватил Бэмпфилд. Он же флотский офицер, помните. У него есть долг патриота — стать богатым.

Шарп пожал плечами.

— Нам надо только удерживать это место, верно? Побьем ублюдков, и затем вырвем кишки Бэмпфилду. — Последние слова он произнес с такой яростью, что даже Фредриксон вздрогнул.

Шарп поднял руку к голове и снял повязку, которая была намотана с тех пор, как они захватили форт. Он швырнул окровавленный бинт в темноту. — За пару су, Вильям, я рискнул бы двинуть на юг. Может, попытаем счастья?

— Это голая земля, — сказал Фредриксон, — негде спрятаться. А раненые будут замедлять движение.

— Значит, мы остаемся, — Шарп снова констатировал факт. — Ты командуешь южной и восточной стеной, и я дам тебе половину морских пехотинцев, пусть пошумят. Он имел ввиду гренадеров, ударные части. — Палмер возьмет роту Минвера, а остальных морских пехотинцев поставим на те стены. Мне нужно шесть твоих лучших людей. Я возьму столько же от каждой роты.

— Ты, Харпер, и все самые сливки? — улыбнулся Фредриксон.

— Ну раз ты так предлагаешь, — Шарп встал. — Постарайся поспать, Вильям. Похоже, завтра будет длинный день.

— И последний мирный.

— Если лягушатники знают про нас, то да. — Шарп хлопнул ладонью по каменной стене. — Дурацкое место, чтобы умереть, да?

— Зато поучим их драться.

— Да, — засмеялся Шарп, но быстро прекратил. — Что означает Тест-де-Бюш, Вильям?

— Не знаю. Но знаю, что означает Тет-де-Бюш.

Для Шарпа прозвучало очень похоже.

— Что?

— Дубоголовый, болван, идиот.

— Черт возьми, — Шарпа это позабавило. Только полный болван, оказавшись в таком положении, мог готовиться сражаться, и не просто сражаться, но и победить. Здесь, на краю Франции, в эти мертвые зимние дни, они должны добыть победу и удержать форт.

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 401 | Нарушение авторских прав