АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Цена крови

Таня Хафф

Цена крови

Хроники крови –

Таня Хафф

Цена крови

С благодарностью Джону, который с самого начала проявлял чудеса терпения, стойко переносил шквал телефонных звонков, выполнял множество моих поручений и с пониманием относился ко всем бытовым неудобствам.

Иэн поглубже засунул в карманы окоченевшие руки и хмуро оглядел пустую платформу станции метро. Настроение у него было паршивое, и он не понимал, какого дьявола согласился встретиться с Эйлин у нее дома. Учитывая все обстоятельства, лучше бы им повидаться на нейтральной территории. Он перевел насупленный взгляд на электронные часы, подвешенные к потолку. 00:17. Тринадцать минут уйдет, чтобы добраться отсюда, с «Эглинтон Уэст», до станции «Уилсон», после чего еще три квартала бежать до дома Эйлин. Нет, не успеть.

«Я обязательно опоздаю. Она опять обидится. Черта с два тогда мы помиримся». Иэн вздохнул. А ведь пришлось битый час уламывать подругу по телефону, чтобы она согласилась на встречу. Отношения с Эйлин поддерживать нелегко, зато уж скука ему никак не грозила. Боже, ну и характерец у этой девчонки... с ней чувствуешь себя, как на пороховой бочке, но это стоит того. Его губы невольно скривились в улыбке, а через секунду он уже улыбался от уха до уха Эйлин хоть и малышка — росту в ней каких-нибудь пять футов два дюйма, — но энергии ей не занимать.

Он снова бросил взгляд на часы.

Куда, черт возьми, подевался поезд?

00:20.

«Жду тебя не позже половины первого, или можешь вообще не приходить», — сказала Эйлин, совершенно не учитывая, что по воскресеньям комиссия общественного транспорта Торонто, вездесущего ОТТ, катастрофически урезает количество поездов, так что в этот час ему еще здорово повезет, если он попадет на последний из них.

Однако во всем есть и положительные стороны: когда он в конце концов доберется донее, то, принимая во внимание позднее время и тот факт, что занятия на следующий день у обоих начинаются в восемь, ему придется остаться на ночь. Он вздохнул. Если, конечно, Эйлин впустит его на порог.

Иэн побрел в конец платформы и заглянул в туннель. Огоньков не было видно, но в лицо пахнуло ветром, а это обычно означает, что поезд недалеко. Молодой человек закашлялся и отвернулся. Судя по запаху, там кто-то умер; воняло так же, как у них в коттедже, когда мышь застряла между стенными перегородками и сгнила там.

— Да не мышь, а слон какой-то, — буркнул Иэн и потер нос кулаком.

Зловоние проникло в легкие, он снова закашлялся. Странные вещи порой вытворяет сознание: теперь, когда он разобрался, чем пахнет, зловоние отчего-то становилось сильнее.

А затем он услышал из темноты туннеля звук чьих-то шагов. Тяжелая неторопливая поступь: совсем не так парень — рабочая косточка после сверхурочных спешит на последний поезд или какой-нибудь бродяга неверным шагом добирается до платформы, где безопасно. Кто-то намеренно подбирался к нему сзади.

Иэн упивался внезапным ужасом, заставившим сердце стучать быстрее и перехватившим дыхание в горле. Он отлично знал, что стоит ему повернуться и взглянуть назад, как всему сразу найдется весьма прозаическое объяснение, поэтому замер, наслаждаясь неизвестным, пока оно остается таковым, в восторге от адреналина, обострявшего чувства и превращавшего секунды в часы.

Молодой человек не оборачивался, пока шаги доносились с цементных ступеней лестницы, ведущей на платформу.

А потом стало слишком поздно.

Времени у него осталось только на то, чтобы вскрикнуть.

* * *

Спрятав подбородок в воротник пальто — хотя наступил апрель, весной и не пахло, было по-прежнему сыро и холодно, — Вики Нельсон вышла из автобуса и спустилась в метро.

— Это была катастрофа, — пробормотала она вслух.

Пожилой господин, вышедший из автобуса следом за ней, издал вопросительный возглас.

Она посмотрела невидящим взглядом в его сторону и ускорила шаг. «Значит, я не только „никудышная компания, слишком нервная и напряженная“, но к тому же и разговариваю сама с собой». Вики вздохнула. Лоуренс был симпатягой, но не в ее вкусе. И вообще, с тех пор, как восемь месяцев тому назад она покинула ряды полиции, ни разу не встретила мужчину, который пришелся бы ей по вкусу. «Мне следовало бы догадаться, что так и случится, когда я согласилась пойти на свидание с мужчиной гораздо симпатичнее меня. Сама не понимаю, зачем только я приняла приглашение...»

Тут Вики слегка покривила душой: на приглашение она согласилась потому, что ей было одиноко. Она знала это, но не собиралась признаваться даже самой себе.

Женщина успела спуститься до половины лестницы южной платформы, когда услышала крик. Или, скорее, его отзвук — отчаянный вопль оборвался на верхней ноте. Одним прыжком она оказалась на первой площадке, откуда частично были видны сквозь стекло обе платформы, однако где случилась беда, оставалось неясно. Южное направление было ближе.

Прыгая через две-три ступени, она громко закричала:

— Немедленно вызывайте полицию!

Даже если ее мало кто услышит, этот вопль, возможно, вспугнет злоумышленника.

За девять лет службы в полиции Вики Нельсон ни разу не пришлось использовать оружие. Теперь бы пистолет очень ей пригодился. За девять лет службы в полиции она никогда не слышала, чтобы так кричали.

«Ты что, черт возьми, надумала делать? — верещало ее рациональное подсознание. — У тебя нет ни оружия, ни прикрытия! Ты даже не представляешь, что там внизу происходит! Ушла из полиции каких-то восемь месяцев назад и уже успела забыть все, чему тебя там научили! Что и кому ты пытаешься доказать?»

Не обращая внимания на внутренний голос, Вики продолжала спускаться. Возможно, она действительно пыталась что-то доказать. Кому какое дело!

Когда она ворвалась на платформу, то сразу поняла, что ошиблась, и на секунду даже обрадовалась этому.

На оранжевом кафеле противоположной стены хорошо был виден широкий веер кровавых брызг. На полу под стеной лежал с изувеченным горлом молодой человек. Нет. Труп молодого человека.

Недавно съеденный обед поднялся к горлу, но, как бывалый полицейский, Вики справилась с тошнотой.

Ветер в туннеле начал нарастать, и она услышала шум приближающегося поезда северной ветки. Он был уже близко.

«Боже милосердный, только этого не хватало». Правда, сейчас первый час ночи, да еще воскресенье. В такое время, вполне возможно, поезд окажется полупустым, а если кто из него и выйдет, то вряд ли заметит в дальнем конце платформы труп и забрызганную кровью стену. Однако, по закону подлости, из последнего вагона могла вывалить ватага подростков или какая-нибудь старушка-сердечница — и их глазам предстанет свеженький труп с остекленевшими глазами и раскрытым в немом крике ртом.

Оставался один выход.

Рев поезда заполнил станцию, когда Вики под стук собственного сердца и адреналиновый звон в ушах спрыгнула на рельсы. Деревянный настил через рельсы находился слишком далеко, почти в самом центре платформы, между бетонными колоннами, поэтому она прыгнула, стараясь не думать, сколько миллиардов электронов переносится по этим штуковинам, способным обратить ее в обугленный остов. Секунду она раскачивалась на краю шпалы, проклиная свое длинное пальто и жалея, что не надела куртку, а затем, понимая, что поступает очень глупо, посмотрела в сторону приближающегося поезда.

«Когда он успел подъехать так близко?» Свет фар слепил, грохот оглушал. Вики замерла, окаменев на месте, хотя и ясно сознавала, что если и дальше будет медлить, то свалится на рельсы и металлические колеса чудища разрежут ее на кусочки.

Тут что-то мелькнуло в туннеле северной ветки. Она почти ничего не разглядела, только черное пятно размером с человека, закрывшее на мгновение луч от фары, зато это вывело ее из оцепенения, и она продолжила свой путь.

Под ногами хрустел шлак, звенел металл, а потом она положила руки на край платформы и подтянулась. Мир заполнился шумом и светом, и что-то легко коснулось ее подошв.

Руки тут же стали липкими от крови, но это была чужая кровь, а все другое не имело значения. Поезд еще не остановился, когда Вики набросила пальто на труп, выхватив из кармана удостоверение личности.

Инспектор поезда высунул голову из дверей.

Вики щелкнула кожаными корочками в его сторону и гаркнула:

— Закрывайте двери! Живо!

Двери, не успев как следует открыться, тут же захлопнулись.

Она перевела дух и, когда вновь появилась голова инспектора, принялась четко отдавать распоряжения:

— Пусть машинист свяжется по радио с полицией. Он должен сказать «десять тридцать три...» не важно, что это значит! — Перехватив вопрос в глазах мужчины, продолжила: — Там поймут! И пусть не забудет сообщить, где мы находимся. — В чрезвычайных обстоятельствах люди совершают и более глупые вещи.

Когда инспектор нырнул обратно в вагон, Вики со вздохом взглянула на обложку своего удостоверения и поправила на носу очки запачканным кровью пальцем. Удостоверение частного детектива в данном случае абсолютно не имело никакого веса, впрочем, люди реагируют на видимость авторитета, а не на мандат.

Она отошла от тела чуть дальше, поскольку на близком расстоянии запах крови и мочи — спереди на джинсах парня было мокрое пятно — легко перебивал все остальные запахи подземки. В окне ближайшего вагона замаячила любопытная физиономия. Вики скорчила страшную гримасу, и пассажир поспешно уселся на место.

Не прошло и трех минут, как с улицы донесся слабый вой сирены. Вики приободрилась. Это были самые длинные три минуты в ее жизни.

Она провела их в размышлениях, сопоставляя расположение трупа и брызг крови, после чего пришла к выводу, что все это ей не нравится.

Ни одно известное ей существо не могло нанести один-единственный удар настолько сильный, что плоть разорвалась, как салфетка, и настолько быстрый, что жертва даже не успела оказать сопротивление. Ни одно. Но именно так все и произошло.

А теперь это существо находится в туннеле.

Вики обернулась, вглядываясь в темноту за последним вагоном. Волосы у нее на затылке встали дыбом. Что прячется в этой тьме? По ее коже бегали мурашки, но не только от холода. Она никогда не считала себя чересчур впечатлительной девицей, к тому же знала, что след убийцы давным-давно простыл, но что-то тем не менее затаилось в том туннеле.

Четкий шаг полицейских ботинок по плиточному полу заставил ее обернуться и вытянуть вперед руки. Полицейским, вызванным к месту убийства, прощаются чересчур поспешные выводы, если они видят кого-то в крови возле трупа.

Первые минуты ситуация отличалась некоторой хаотичностью, но, к счастью, четверо из шести констеблей слышали о «Победе» Нельсон и после извинений не мешкая приступили к работе.

—...Набросила пальто на тело, велела машинисту вызвать полицию, а потом ждала вас. — Вики смотрела, как полицейский констебль Уэст что-то лихорадочно строчит в своем блокноте, и подавила улыбку. Она еще помнила те времена, когда сама была такой вот молодой и ретивой. Почти такой. Когда констебль поднял на нее глаза, она кивнула в сторону трупа и спросила: — Хотите взглянуть?

— Нет! — И тут же робко добавил: — То есть нам не следует ничего трогать до приезда людей из убойного отдела.

У Вики все сжалось внутри, и она совсем сникла. Она забыла, что больше не у дел. Забыла, что теперь она только свидетель, первый человек, оказавшийся на месте преступления, и то лишь по собственной глупости. Прибытие полицейских напомнило ей старые времена, но убойный отдел... она ведь служила там, а теперь не служит. Вики поправила очки на переносице тыльной стороной запястья.

Констебль Уэст, пойманный на том, что пялится на нее во все глаза, смущенно потупился.

— Думаю, никто не станет возражать, если вы сотрете кровь с пальцев.

— Благодарю вас. — Вики выдавила из себя улыбку, но проигнорировала невысказанный вопрос. Хорошо она видит или плохо — никого не касается, кроме нее самой. И пусть сплетники в полиции вновь пожуют старую жвачку. — Не могли бы вы достать из моей сумки пару салфеток...

Молодой констебль боязливо погрузил руку в огромную черную кожаную сумку и, видимо, испытал облегчение, когда вынул салфетки, не лишившись одного-двух пальцев. О сумке Вики по всем полицейским участкам до сих пор ходили легенды.

Кровь на руках почти высохла, превратившись в красновато-коричневые чешуйки, а те капли, что не успели засохнуть, бумажная салфетка только размазала. Вики все равно вытерла ладони, чувствуя себя точь-в-точь как леди Макбет.

— Уничтожаем улики?

«Селуччи, — подумала она. — Обязательно нужно было прислать Селуччи. Этот негодяй всегда подкрадывается неслышно». С Майком Селуччи они расстались не лучшим образом, но, пока Вики оборачивалась к нему, она" успела придать своему лицу выражение невозмутимости.

— Просто стараюсь усложнить тебе жизнь. — Улыбка была столь же фальшивой, как и спокойствие в ее голосе.

Майк кивнул, и чересчур длинные темно-каштановые пряди упали ему на лоб.

— Всегда лучше потакать своим наклонностям. — Он перевел взгляд на труп. — Твои показания запишет Дэйв. — Напарник, стоявший у него за спиной, поднял вверх два пальца. — Я поговорю с тобой позже. Твое пальто?

— Угу.

Вики наблюдала, как он приподнимает край пропитанной кровью ткани, и знала, что в эту секунду для него ничего не существует, кроме мертвого тела и того, что впрямую связано с убийством. Хотя они действовали различными методами, Селуччи столь же ревностно выполнял свой долг, как и она... «Когда-то выполняла», — мысленно добавила Вики. И молчаливое соперничество между ними прибавляло остроты многим расследованиям. Включая и те, которыми они непосредственно не занимались.

— Вики!

Она разжала сцепленные зубы и, продолжая оттирать руки, проследовала несколько метров по платформе за Дэйвом Грэмом.

Дэйв, которого отрядили в напарники Майку Селуччи всего за месяц до ухода Вики из полиции и последнего громогласного скандала, улыбнулся немного смущенно и спросил:

— Вы не против, если мы составим протокол по всем правилам?

Вики выдохнула, хотя до этой секунды даже не подозревала, что сдерживает дыхание.

— Конечно, действуйте, как положено. — Отказ от эмоций при работе полиции был неписаным законом для полицейских во всем мире.

Пока они говорили, поезд, высадивший всех пассажиров, медленно отошел от платформы.

—...Услышав крик, вы бегом спустились на платформу южной ветки, после чего пересекли пути перед идущим поездом, чтобы добраться до тела. Перешагивая через рельсы...

Вики внутренне съежилась. Грэм принадлежал к тем людям, которые не склонны судить других, но даже ему не удалось не выдать голосом того, что он думает об этой ее выходке.

—...увидели человекоподобное существо в развевающейся одежде, которое промелькнуло между вами и фарами поезда. Все правильно?

— В основном. — Лишенный всех тщательно запротоколированных деталей, ее поступок казался совсем глупым.

— Отлично. — Грэм захлопнул записную книжку и почесал нос. — Вы, хм-м, еще побудете здесь?

Вики зажмурилась, пока полицейский фотограф делал очередную серию снимков. Майка она не видела, зато слышала его трубный глас, отдававший в туннеле команды. В туннеле... Волосы на затылке снова встали дыбом, когда она припомнила ощущение чего-то темного и, раз уж на то пошло, зловещего, промелькнувшего в туннеле. Ей внезапно захотелось предостеречь Селуччи. Но она не стала этого делать, ибо вполне предвидела реакцию своего бывшего коллеги. И как бы она сама отреагировала, приведись им поменяться местами.

— Вики! Вы еще здесь побудете?

Ее так и подмывало сказать «нет», что они знают, где ее найти, если понадобится уточнить детали, но любопытство — что полицейские найдут и как долго она сможет оставаться в непосредственной близости от того дела, которое так любила, и не развалиться на части — превратило «нет» в неохотное «недолго». Разрази ее гром, если она сбежит.

Селуччи тем временем поднялся по ступеням на платформу и заговорил с полицейским фотографом, показывая рукой в туннель. Тот запротестовал, ссылаясь, что ему нужно больше света для такой работы, но Майк оборвал его на полуслове. Презрительно фыркнув, тот подхватил свою аппаратуру и направился в туннель.

«Очарователен, как всегда», — подумала Вики, а Селуччи тем временем поднял с пола пальто и двинулся к ней, слегка обогнув санитаров, упаковывавших труп в оранжевый пластиковый мешок.

— Только не говори мне, — уронила она, когда Майк подошел достаточно близко, тщательно следя, чтобы голос звучал сухо, почти саркастически, и не выдал, какой ураган бушует у нее внутри, — что единственные отпечатки на месте преступления — мои.

Разумеется, там было множество отпечатков, до поры до времени неизвестно кому принадлежащих — ими еще предстояло заняться аналитикам Центрального архива, — но кровавые отпечатки ладоней, оставленных Вики, сразу бросались в глаза.

— Прямо в точку, Шерлок. — Селуччи перебросил ей пальто. — Кровавый след доходит до служебного помещения в нише туннеля и там обрывается.

Вики нахмурилась, мысленно восстанавливая то, что, должно быть, произошло незадолго до ее появления на платформе.

— Вы проверили южную ветку?

— Именно там обрывается след. — По тону было ясно, что он имеет в виду «поучи своего дедушку уму-разуму». Он поднял руку, пресекая следующий вопрос. — Я велел констеблю поговорить с одним типом, пока Дэйв разбирался с тобой, но у старикана истерика. Заладил одно — что-то там про Армагеддон. Сейчас его заберет зять, а завтра, когда бедняга успокоится, я сам с ним побеседую.

Вики бросила взгляд в дальний конец станции, где рядом с женщиной-полицейским сидел на скамейке тот самый старик, что вышел за ней из автобуса, а потом спустился в метро. Даже издалека было видно, что ему совсем плохо. Он бессвязно что-то бормотал с посеревшим лицом, вцепившись костлявой шишковатой рукой в рукав констебля. Вновь переключив внимание на бывшего напарника, Вики спросила:

— А как насчет подземки? Закрыта на ночь?

— Угу. — Майк махнул рукой, указывая на конец платформы. — Я попросил Джейка посмотреть, остались ли там отпечатки. — Редкие вспышки света указывали, что фотограф еще не закончил. — Это не тот случай, когда мы приехали и через пару минут уже уезжаем. — Сунув руки в карманы пальто, он нахмурился. — Хотя, судя по тому, как развопились транспортники, можно подумать, что мы закрыли метро в часы пик только для того, чтобы арестовать какого-то несчастного, бросившего пластиковый стаканчик мимо урны.

— В чем, собственно, тут дело? — спросила Вики, не придумав ничего лучше, чтобы узнать, почувствовал ли он то же, что и она, хотя, что именно, в общем-то, не представляла.

Селуччи пожал плечами.

— Тебе виднее. Ты, должно быть, здорово постаралась, чтобы вляпаться в самую середину.

— Я случайно здесь оказалась, — огрызнулась Вики. — Или ты предпочел бы, чтобы я сделала вид, будто ничего не слышу?

— У тебя не было ни оружия, ни прикрытия, ни малейшего представления о том, что творится здесь внизу. — Селуччи перечислил то, что она себе самой говорила раньше. — Не могла же ты все забыть за восемь месяцев.

— А как бы ты поступил? — процедила она сквозь зубы.

— Я бы не стал пытаться угробить себя просто ради того, чтобы доказать, что я на это способен.

Нависла тяжелая пауза, под грузом которой Вики заскрежетала зубами. Неужели именно так она поступила? Она посмотрела на носки своих сапог, затем подняла глаза на Майка. При своем росте ей не часто приходилось смотреть на мужчин снизу вверх, но Селуччи, с высоты своих шести футов четырех дюймов, буквально заставлял ее чувствовать себя недомерком. А этого она терпеть не могла.

— Если ты опять собрался обсуждать мой уход из полиции, я не задержусь здесь ни на секунду.

Он устало поднял обе руки, изображая капитуляцию.

— Ты права. Как всегда, впрочем. Прости. Не будем ворошить прошлое.

— Это ты заговорил о прошлом. — Вики уже не могла маскировать звучащую в тоне враждебность, но ей было наплевать. Следовало бы прислушаться к интуиции и убраться отсюда сразу после дачи показаний. Она, должно быть, сошла с ума, раз осталась по доброй воле в пределах досягаемости Майка Селуччи.

У него заходил желвак на скуле.

— Я же попросил прощения. Ладно, валяй, веди себя как крутая, но что, если, — добавил он осекшимся голосом, — я... мне невыносимо представить, что тебя убьют? Что, если я не желаю вычеркнуть восемь лет дружбы...

— Дружбы? — Брови Вики поползли вверх.

Селуччи запустил обе пятерни в свою гриву, немилосердно распрямляя вьющиеся пряди, как делал всякий раз, когда пытался сдержать гнев.

— Что, если я не желаю вычеркнуть четыре года дружбы и четыре года секса из-за какого-то глупого разногласия!

— Просто секса, значит? Вот как? — Вики предпочла придраться к самому легкому, чтобы избежать более сложной темы — их разногласий. Недостаток поводов для перепалок никогда им не грозил. — Для меня это был не просто секс, детектив!

К этому времени оба уже перешли на крик.

— Разве я говорил о просто сексе? — Он широко развел руками и возопил на всю станцию: — Нет, это был просто великолепный секс! Потрясающий секс! Это был... Что еще?

К ним подскочил весь пунцовый от смущения констебль Уэст.

— Вы загородили проход, — запинаясь, проговорил он.

Прорычав неразборчивое проклятие, Селуччи прижался к стене.

Пока мимо проезжала каталка, на которой из стороны в сторону покачивался яркий оранжевый мешок, Вики сжала кулачки, собираясь всадить один из них прямо в классически красивый нос Майка Селуччи. Почему она позволила ему довести себя до такого состояния? У него была определенная способность пролезать сквозь тщательно воздвигнутые преграды, раздувая чувства, которые, как ей казалось, она давным-давно посадила под замок. Будь он проклят. Пусть даже на этот раз он прав. Она дернула уголком рта. По крайней мере, они снова разговаривают...

Каталка уехала, Вики разжала кулаки, положила руку на локоть Селуччи и сказала:

— В следующий раз я поведу себя, как положено по инструкции.

На большее извинение она не была способна, и Майк это понимал.

— Почему бы не начать прямо сейчас? — Он вздохнул. — Послушай, насчет ухода из полиции... Ты ведь не совсем ослепла, Вики, ты могла бы остаться...

— Селуччи, — процедила она сквозь стиснутые зубы. Всякий раз в конце разговора этот человек отпускал одно лишнее замечание.

— Ладно, забудь. — Майк протянул руку и поправил очки на ее переносице. — Хочешь, подброшу до дома?

Она взглянула на свое испорченное пальто.

— Почему бы нет.

Когда они начали подниматься по лестнице вслед за каталкой, Селуччи, шутливо встав в боксерскую стойку, слегка стукнул ее в плечо.

— Приятно снова сразиться с тобой.

Вики сдалась — последние восемь месяцев были скорее наказанием, чем победой, — и улыбнулась.

— Я тоже по тебе соскучилась.

* * *

В понедельник на первых полосах почти всех ежедневных изданий были огромными буквами напечатаны сообщения об убийстве. В одной желтой газетенке даже появилась цветная фотография каталки на выезде со станции — яркое оранжевое пятно на фоне серых и темно-синих тонов. Вики отшвырнула газету на растущую стопку «в переработку» слева от письменного стола и принялась грызть ноготь большого пальца. Версия Селуччи, которой он неохотно поделился, пока подвозил ее до дома, включала наркотик «ангельскую пыль» и что-то вроде накладных когтей.

— Как у того парня в кино — ну, «Кошмар на улице Вязов».

— Селуччи, у Фредди Крюгера была перчатка с бритвенными лезвиями.

— Один черт.

Вики не поддалась на уловку. Она прекрасно знала, что Майк и сам не очень-то в это верит. Просто ничего лучшего, пока не было новых фактов, он не придумал. Окончательная версия часто не имеет даже отдаленного сходства с первоначальной. Но Селуччи ненавидел работать с нуля. Вики же предпочитала накопить факты, а потом посмотреть, какие выводы можно сделать.

Она потянулась к телефону, но потом вспомнила и убрала руку. Это дело ее больше не касалось. Мисс Нельсон дала показания, и на том ее участие в нем исчерпывалось.

Вики сняла очки и протерла одно стекло краем футболки. Перед глазами все поплыло, но уже через секунду она словно смотрела в затуманенный туннель; довольно широкий туннель, вполне достаточный для каждодневных дел. Пока она потеряла около трети периферийного зрения. Но это пока. Дальше будет хуже.

Очки могли корректировать только близорукость. Остальные недостатки зрения уже ничто не исправит.

— Ладно, пусть Селуччи сам разбирается. А мне тоже есть чем заняться, — твердо заявила она самой себе. — Буду делать то, что могу.

И ей не мешало бы приступить к работе поживее. Накопления скоро закончатся, а клиентов по-прежнему унизительно мало: из-за плохого зрения ей приходится отказываться от многих дел.

Скрипнув зубами, она положила на колени пухлый телефонный справочник Торонто. Если повезет, некто по имени Фу Чан, которого она ищет, наследник кругленькой суммы, завещанной покойным дядюшкой из Гонконга, окажется одним из двадцати шести, приведенных в списке. Если нет... в справочнике фамилия Чан занимает больше трех полных страниц — шестнадцать колонок, приблизительно 1856 Чанов, и как пить дать по крайней мере у половины из них найдется в семье хоть один Фу.

А Майк Селуччи как раз сейчас занят поиском убийцы.

Вики отогнала эту мысль прочь.

Нельзя быть копом, если ни шиша не видишь.

Она посеяла свое поле. Теперь будет его пожинать.

* * *

Терри Нил вошла в лифт и устало привалилась к стенке, потом сделала пару глубоких вдохов и, когда ей показалось, что сил прибавилось, подняла руку ровно настолько, чтобы увидеть часы.

— Первый час? — простонала она.

«Как быстро, черт возьми, пролетел понедельник, и какой смысл ехать домой? Все равно я должна быть на месте через восемь часов». Она почувствовала вес пейджера на поясе и молча взмолилась, чтобы ей достались хотя бы эти восемь часов. Компания и так за сегодняшний день урвала свое — проклятый пейджер сработал, как только она села в машину в 16:20, — поэтому есть надежда, правда очень слабая, что до завтрашнего утра ее оставят в покое.

Дверь лифта, зашипев, открылась, и женщина, с трудом переставляя ноги, направилась в подземный гараж.

— Чтобы уйти из конторы, — пробормотала она, — нужны двое. В одиночку никак.

Слегка прищурившись от ярких ламп дневного света, Терри пересекла почти пустой гараж, глядя на собственную тень, которая выплясывала вокруг нее, словно спятившая марионетка.

Ей никогда не нравился холодный резкий свет дневных ламп, мир казался таким неприветливым, когда отбрасывал колючие тени. Особенно сегодня...

Она потрясла головой. Из-за недостатка сна в голову лезли безумные мысли. Подавляя желание поминутно озираться, Терри наконец достигла единственной своей награды за все бесконечные часы переработок.

— Привет, малышка. — Она покопалась в кармане и выудила ключи от машины. — Соскучилась?

Открыв крышку багажника, подняла свой чемоданчик-дипломат — эта чертова штука, должно быть, весила целую тонну! — и опустила его внутрь. Опершись локтями о край багажника, она помедлила, вдыхая запах новой краски, нового винила, нового пластика и... какой-то гнили. Нахмурившись, женщина выпрямилась.

Во всяком случае, вонь идет не из машины...

Судорожно сглотнув, она захлопнула багажник. Пусть охрана занимается гадким запахом. Это их дело. А ей хочется только одного — добраться до дома.

Но уже через секунду Терри Нил поняла, что никуда не доберется.

К тому времени, когда крик достиг горла, оно уже было вырвано, и ее отчаянный крик превратился в бульканье, оттого что разорванная трахея наполнилась кровью.

Последнее, что увидела женщина, когда ее голова запрокинулась, — тонкие красные струйки, стекавшие по дверце новой машины.

Последнее, что она услышала, — настойчивый сигнал пейджера: бип-бип-бип.

И последнее, что она почувствовала, — чей-то рот, припавший к ее изувеченному горлу.

* * *

Во вторник утром первая страница желтой газетенки вопила: «ЖИВОДЕР СНОВА ДЕЙСТВУЕТ». Под заголовком на читателя смотрела фотография тренера «Торонто Мейпл Лифс», а сопроводительная надпись к снимку спрашивала — уже в который раз, — не следует ли его уволить, раз команда опять заняла последнее место в Восточном дивизионе. Газета славилась оригинальным расположением материала.

— Увольте своего редактора, — буркнула Вики, поправляя очки на переносице и вглядываясь в надпись крошечным шрифтом под крупным заголовком.

Та гласила: «См. стр. 2». И действительно, на второй странице нашлись и фотография подземного гаража, и истерический рассказ женщины, обнаружившей тело, и подробное описание причиненных увечий, в точности таких же, какие Вики видела тогда на станции метро «Эглинтон Уэст».

— Проклятье!

«Следователь отдела по расследованию убийств Майкл Селуччи, — говорилось в статье, — почти не сомневается, что это преступление не является делом рук подражателя, и тот, кто ответствен за убийство Терри Нил, также убил Иэна Реддика в воскресенье вечером».

Вики подозревала, что Майк этим не ограничился. Селуччи редко считал необходимым сотрудничать с прессой или просто скрывать свою нелюбовь к писакам. И вежливостью он никогда особой не отличался.

Она еще раз углубилась в детали, и безотчетный страх снова провел своими ледяными пальцами по ее позвонкам. Вики вспомнила, как ей почудилось чье-то присутствие в туннеле, и поняла, что убийства на этом не закончатся. Она набрала номер телефона еще до того, как пришла к сознательному решению позвонить.

— Майка Селуччи, пожалуйста. Что? Нет, передавать ничего не нужно.

«И что бы я ему сказала? — подумала Вики, вешая трубку. — Что интуиция подсказывает — это только начало? Он, конечно же, пришел бы в восторг».

Отбросив бульварный листок, она принялась за другую городскую прессу. На четвертой странице более серьезного издания было напечатано почти то же самое, за исключением общих мест и истерических выпадов.

Но ни в той, ни в другой газете не упоминалось, что разорвать горло одним движением совершенно невозможно.

«Мне бы только вспомнить, чего не хватало у того трупа».

Вики вздохнула и потерла глаза.

А пока ей предстояло нанести визит пятерым Фу Чанам.

* * *

В карьере что-то передвигалось. Деверн Джонс припал к проволочному ограждению и выдохнул в темноту пивные пары. Он не знал, как поступить. Это был его карьер. Первый карьер, в котором он работал в качестве прораба. Утром тут начнут сооружать опалубку, так что, когда весна наконец наступит, все будет подготовлено к заливке бетона. Он оглядел темные очертания строительной техники. Нет, все-таки там что-то было. В его карьере.

На секунду Джонс пожалел, что, выйдя из бара, решил сделать крюк и пойти домой мимо карьера. Стояла глубокая ночь, и фигура, которую он заметил у дальней стены, это, скорее всего, какой-нибудь нищий пьянчуга, ищущий места потеплее, где его не достанут копы. Утром бригада прогонит бродягу, и все останутся довольны. Только вот у них там внизу согнано много дорогущих машин, и бродяга может оказаться вовсе не бродягой.

— Проклятье!

Он извлек из кармана ключи и направился к воротам. Висячий замок, однако, не был заперт. В сырую холодную погоду он иногда не защелкивался, но на этот раз Джонс последним покинул карьер и самолично проверил замок. Разве не так?

— Проклятье! — Хорошо все-таки, что он заглянул в карьер.

Ворота распахнулись, протестующе заныв петлями. Деверн секунду подождал в начале пандуса, не вспугнет ли скрип того, кто находился там, внизу. Ноль эффекта.

«Накачался пивом, и уже герой», — подумал он, достаточно трезвый, чтобы понимать: внизу его может поджидать беда, — и достаточно пьяный, чтобы наплевать на опасность.

Глаза привыкли к темноте, когда Джонс спустился до середины карьера. И тогда он вновь увидел это. Нечто похожее на человека, перемещаясь слишком быстро для пьянчуги, исчезло за одним из бульдозеров.

Стараясь двигаться как можно бесшумнее, Деверн ускорил шаг. Он вознамерился застукать негодяя на месте преступления. По пути он сделал небольшой крюк и вытянул из кучи мусора трехфутовую трубу — не стоило рисковать, ведь даже загнанная в угол крыса оказывает сопротивление. Скрежет металла прозвучал неестественно громко, отскочив эхом от стен карьера. Объявив таким образом о своем присутствии, Джонс, издав громкий устрашающий вопль, метнулся за бульдозер с грозно поднятым оружием.

Кто-то лежал на земле. Из темного пятна торчали ботинки. В этом же пятне тени — или создавая его, Деверн не смог четко разглядеть, — сидела на корточках еще одна фигура.

Джонс снова издал боевой клич. Фигура выпрямилась и повернулась, вокруг нее клубилась темнота.

Он так и не понял, что фигура двинулась на него, пока из его руки не вырвали трубу. Деверн еще успел поднять другую руку в бесполезной попытке спасти свою жизнь.

«Таких тварей на свете нет!» — пронеслось в мозгу Деверна Джонса, прежде чем он испустил дух.

* * *

В среду утром одна из бульварных газет вышла с четырехдюймовым заголовком: «ПО ГОРОДУ РАЗГУЛИВАЕТ ВАМПИР».

Он приподнял ее руку и провел языком по внутренней стороне нежного запястья. Женщина застонала, откинув голову назад и часто дыша.

«Еще не время».

Он внимательно наблюдал за ней, и только когда она приблизилась к вершине блаженства, а ее тело стало бешено извиваться под ним, он зажал острыми зубами и прокусил тонкую пульсирующую вену у основания ее большого пальца. Легкая боль почти ничего не добавила к более бурным ощущениям, и, пока она утопала в волнах оргазма, он насыщался.

Они одновременно достигли пика наслаждения.

После он протянул руку и мягко отвел с ее лица влажный локон каштановых волос.

— Благодарю, — тихо сказал он.

— Нет, это я тебе благодарна, — пробормотала женщина, ловя его руку и целуя в ладонь.

Какое-то время они лежали недвижно; она погрузилась в полудрему, а он любовался игрой света на мягких изгибах ее тела, проводя кончиком пальца по голубым венам на белой коже. Теперь, когда он насытился, вены больше не доводили его до безумия. Удостоверившись, что его слюна, обладавшая заживляющим эффектом, остановила кровь, сочащуюся из крошечной ранки на запястье, он разжал объятия и прошел в ванную комнату.

Любовница пробудилась, когда он одевался.

— Генри?

— Я здесь, Кэролайн.

— Вижу, но ты ведь собрался уходить.

— Мне нужно работать. — Он натянул через голову свитер и вынырнул из него, заморгав от внезапно вспыхнувшего света прикроватной лампы. За долгие годы он отучился шарахаться от света, но все равно повернулся спиной к его источнику, чтобы чувствительные глаза немного привыкли.

— Почему ты не работаешь днем, как все нормальные люди? — упрекнула его Кэролайн, натягивая на себя стеганое одеяло и уютно сворачиваясь под ним в клубок. — Тогда ночи у тебя освободились бы для более приятного дела.

Он улыбнулся и ответил не лукавя:

— Днем я не умею думать.

— Писатели... — вздохнула женщина.

— Писатели, — согласился он и, наклонившись, чмокнул ее в нос. — Мы особое племя.

— Ты позвонишь мне?

— Как только выдастся время.

— Мужчины!

Он протянул руку и выключил лампу.

— И это тоже.

Ловко уклоняясь от цепких рук, Генри Фицрой поцеловал ее на прощание и беззвучно пересек спальню, а затем и темный коридор. Он услышал, как за его спиной дыхание женщины изменилось, и понял, что она уснула. Обычно Кэролайн засыпала сразу после того, как заканчивался акт любви, и поэтому не знала, когда он уходит. Это было одно из тех качеств, которые он больше всего в ней ценил, — оно означало, что они редко затевали неприятные споры о том, остается он на ночь или нет.

Прихватив пальто и ботинки, он вышел из квартиры и, навострив уши, прислушался, как щелкнул замок. Во многих отношениях теперешние времена были самыми безопасными. Но во многом как раз наоборот.

Кэролайн даже не подозревала, кем он был на самом деле. Для нее он был не более чем редкой приятной интерлюдией, партнером, дарящим секс без чувства вины. Ему даже не пришлось особенно стараться, чтобы все так получилось.

Глядя на свое отражение в зеркальных дверях лифта, Генри нахмурился.

— Этого мало. — Беспокойство внутри него уже давно нарастало, почти не ослабляя хватки. Насыщение помогло с ним справиться, но не до конца. Подавив возглас разочарования, он повернулся и с силой ударил ладонью в пластиковую стенку. В замкнутом пространстве удар прозвучал как выстрел, и Фицрой уставился на трещины, разбежавшиеся из-под его руки. Ладонь горела, но боль как будто притупила чувство беспокойства.

В вестибюле никто не поджидал, чтобы выяснить причину шума, и Генри покинул здание почти в веселом расположении духа.

На улице оказалось холодно. Он поплотнее обернул горло шарфом и поднял воротник. По своей природе Фицрой был менее уязвим к капризам погоды, чем большинство людей, но все же не любил, когда холодный ветер гулял по спине. Полы его длинного кожаного пальто хлопали по ногам. Он прошел полквартала до Блуар, повернул на восток и направился домой.

Хотя был четверг, час ночи, и весна, видимо, решила задержаться в пути, улицы отнюдь не пустовали. Машины двигались сплошным потоком по восточной оси, и чем ближе Генри подходил к перекрестку между Блуар и Йонг-стрит, тем больше людей ему попадалось на тротуаре. Одной из причин, по которой он облюбовал эту часть города, был тот факт, что жизнь здесь постоянно била ключом. Через два квартала после Йонг он свернул на подъездную аллею и, пройдя по ее изгибу, оказался у дверей своего дома.

В разное время ему довелось пожить во всевозможных замках, многочисленных частных имениях, и даже, когда приходилось особенно трудно, пару раз он обитал в склепах, но уже много веков у него не было такого дома, который бы столь устраивал его во всех отношениях, как этот кондоминиум, приобретенный в элитном доме в центре Торонто.

— Добрый вечер, мистер Фицрой.

— Приветствую, Грег. Все спокойно?

Пожилой охранник улыбнулся и потянулся к кнопке, чтобы открыть дверь.

— Как в могиле, сэр.

Генри Фицрой приподнял золотисто-рыжеватую бровь, выжидая, пока откроется дверь и прекратится электронный писк, прежде чем спросить:

— А вам откуда известно?

Грег улыбнулся.

— Когда-то служил в охране при кладбище Маунт-Плезант.

Генри покачал головой и тоже улыбнулся.

— Мне стоило бы знать, что у вас найдется ответ.

— Да, сэр, не сомневайтесь. Доброй ночи, сэр.

Тяжелая стеклянная дверь закрылась, оборвав возможность дальнейшего разговора, поэтому, когда охранник снова взял в руки газету, Генри молча помахал ему рукой и повернулся к лифтам. Потом остановился. И снова обернулся к стеклу.

«ПО ГОРОДУ РАЗГУЛИВАЕТ ВАМПИР».

Шевеля губами во время чтения, Грег опустил газету на стол, и заголовка больше не было видно.

Мир словно сузился до четырех слов. Генри резко толкнул дверь в помещение, где сидел охранник.

— Вы что-то забыли, мистер Фицрой?

— Дайте взглянуть на вашу газету.

Перепуганный тоном и подчиняясь приказу, старик протянул газету, но все равно Генри буквально вырвал страницы у него из-под рук.

«ПО ГОРОДУ РАЗГУЛИВАЕТ ВАМПИР».

Медленно, стараясь не делать резких движений, Грег отодвинул стул назад, чтобы быть как можно дальше от человека, стоящего по ту сторону письменного стола. Он не знал почему, но за все шестьдесят три года жизни, пройдя две войны, он ни разу не видел такого выражения лица, какое было сейчас у Генри Фицроя. И надеялся, что никогда больше не увидит такой нечеловеческой злобы и не испытает того ужаса, который не в силах выдержать человеческая душа.

«Молю тебя, Господи, не позволь ему обратить свою злобу против меня...»

Шли минуты, бумага рвалась в напряженных пальцах.

— Хм, мистер Фицрой...

Из-за газеты вынырнули светло-карие глаза. Дрожащий охранник уставился в них как завороженный.

Ему пришлось пару раз сглотнуть, прежде чем он смог договорить:

—...возьмите, хм-м, газету себе.

Страх, прозвучавший в голосе Грега, пробился сквозь испытываемую Генри ярость. Страх означал опасность. Вампир вспомнил о тщательно созданной цивилизованной личине, под которой скрывался хищник, и заставил себя вновь ее надеть.

— Ненавижу такие сенсации! — Он хлопнул газетой об стол.

Старик подпрыгнул, и его стул ударился спинкой о стену, завершив отступление.

— Подобная игра на страхах читателей — безответственнейший поступок. — Фицрой вздохнул и замаскировал свой гнев налетом усталой раздражительности. Четыреста пятьдесят лет научили его делать любое притворство достоверным, каким бы сильным ни был приступ ярости. — Из-за таких журналистов мы все выглядим полными идиотами.

В ответ охранник тоже вздохнул и вытер влажные ладони о ляжки, с готовностью довольствуясь объяснением.

— Наверное, все писатели такие чувствительные, — предположил он.

— Большая их часть, — согласился Генри. — Вы серьезно насчет газеты? Я могу ее взять?

— Ну конечно же, мистер Фицрой. Первым делом я поинтересовался хоккейным счетом. — Сознание Грега уже начало притуплять увиденное, добавляя рациональные объяснения, делавшие происшедшее возможным и даже приемлемым, но он все равно не стал придвигать стул обратно к столу до тех пор, пока не закрылась дверь лифта и световой индикатор не пополз вверх.

Генри напряг все мускулы и сосредоточенно дышал, стараясь усмирить гнев, чтобы тот снова над ним не возобладал. В этой эпохе его соплеменники выживали благодаря тому, что растворялись в среде, а он только что совершил потенциально фатальную ошибку, дав волю чувствам при виде газетного заголовка. Позволив проявиться своей истинной природе в закрытом пустом лифте, он почти ничем себе не навредил, но совсем другое дело — совершить подобное безрассудство при свидетеле. Хотя, конечно, он не ожидал, что Грег вдруг покажет на него пальцем, обличительно вскричав: «Вампир!»...

Фицрой испытывал чувство вины за то, что перепугал старика, и оно помогло ему утихомирить ярость. Ему нравился Грег; в этом мире равенства и демократии приятно было встретить человека, готового оказывать услуги. Его отношение к делу напоминало Генри о людях, работавших в поместье, когда он был мальчиком. Он перенесся, хоть и ненадолго, в то далекое и милое его сердцу время.

Окончательно успокоившись, вампир вышел из лифта на четырнадцатом этаже, придержав дверь для миссис Хьюз и ее мастиффа, собравшихся на прогулку. Огромный пес прошел мимо него, настороженно вздыбив шерсть на загривке и сердито урча. Как всегда, миссис Хьюз принялась извиняться.

— Право, не понимаю, мистер Фицрой. Оуэн обычно всегда такой ласковый песик. Он ни за что... Оуэн!

Мастифф, дрожа от желания броситься в атаку, втиснул свое огромное тело между хозяйкой и человеком в дверях, стараясь защитить ее от почуянной им угрозы.

— Не беспокойтесь, миссис Хьюз. — Генри убрал руку, двери начали медленно сближаться. — Нельзя ожидать от Оуэна, что он будет любить всех подряд.

Перед тем как дверям сомкнуться окончательно, он улыбнулся, глядя сверху вниз на собаку. Мастифф правильно понял, что означает этот оскал, и рванул поводок. Фицрой заулыбался чуть более искренне, когда из шахты лифта донесся, удаляясь, осатанелый лай. Проведи он десять минут наедине с собакой, и всем их разногласиям пришел бы конец. Закон стаи прост — правит сильнейший. Но Оуэн всегда расхаживал в сопровождении миссис Хьюз, и Генри сомневался, что та бы его поняла. Поскольку он не имел желания стать изгоем в глазах соседки, приходилось мириться с враждебностью мастиффа. А жаль. Он любил собак и легко сумел бы поставить Оуэна на место.

Оказавшись в квартире, за плотно запертой дверью, он снова взглянул на газету:

"ПО ГОРОДУ РАЗГУЛИВАЕТ ВАМПИР.

Тела Терри Нил и Деверна Джонса были найдены обескровленными".

Как видно, подзаголовок точен.

И Генри знал, что он этого не делал.

Одним резким движением руки он швырнул газету через комнату и не без удовольствия наблюдал, как страницы усеивают пол, словно раненые птицы.

— Проклятье. Проклятье. ПРОКЛЯТЬЕ!

Подойдя к окну, он скинул с плеч пальто и отбросил его на диван, после чего раздвинул занавески, за которыми скрывалась городская панорама Вампиры привыкли жить поодиночке, они не искали общества друг друга, не отслеживали места обитания своих братьев и сестер. Хотя Фицрой подозревал, что делит эту территорию с другими своими соплеменниками; их могло набраться десятка два, живущих, передвигающихся, насыщающихся в пятнах света и тени, составлявших ночь, а Генри тем не менее не отличил бы их от тех людей, среди которых они вращались.

Но самое худшее, если убийца действительно вампир, — если это ребенок, один из вновь обращенных, потому как только новообращенным требовалась кровь в таких количествах и только они убивали с подобной жестокостью.

— Нет, это не мой, — произнес он, обращаясь к ночи, уткнувшись лбом в прохладное стекло. Это было не столько утверждение, сколько мольба. Каждый из его соплеменников опасался, что может породить нежеланного отпрыска, выпустит в мир подобного монстра в результате случайности. Но он-то был всегда осторожен, никогда не насыщался вновь до тех пор, пока кровь полностью не менялась, никогда не рисковал заразить своей кровью другого. Придет время, и он решится завести потомка, но перерождение смертного произойдет сознательно, и он будет рядом, чтобы присматривать за отпрыском и охранять его.

Нет, это не его ребенок. Но он не мог позволить этому чаду и впредь терроризировать город. Страх не изменяется со временем, как и реакция людей, и перепуганные горожане легко могут высыпать на улицы с факелами и острыми кольями... или их современными эквивалентами.

— А я не хочу остаток жизни провести привязанным к лабораторному столу, точно так, как не хочу, чтобы мне отрубили голову и набили рот чесноком, — сказал он в ночь.

Придется отыскать этого ребенка, опередив полицию, которая только добавит новые вопросы, прежде чем ответит на старые. Он найдет этого маленького монстра и уничтожит его, так как, не имея кровной с ним связи, он не сможет его контролировать.

— А потом, — он задрал голову и оскалил зубы, — я отыщу его родителя.

* * *

— Доброе утро, миссис Кополус.

— Здравствуйте, дорогая, сегодня вы рано.

— Не спалось, — сказала Вики, пробираясь к дальней стенке магазинчика, где гудели холодильники, — а молоко все вышло.

— Берите в полиэтиленовых пакетах, сейчас они идут со скидкой.

— Я не люблю в пакетах. — Краем глаза она заметила, что миссис Кополус выражает молчаливое и не очень благоприятное мнение о ее нежелании сэкономить сорок девять центов. Вики схватила бутылку и принесла к расчетному прилавку. — Газет еще нет?

— Есть, есть, дорогая, уже привезли. — Пожилая женщина наклонилась над пачками, закрыв дородным телом заголовки, и бросила рядом с кассой по одному экземпляру всех утренних газет.

«СЕЙБРС ПОБЕЖДАЮТ ЛИФС СО СЧЕТОМ 10:2».

Вики сделала глубокий выдох, хотя до этой секунды не подозревала, что сдерживает дыхание. Если в таблоиде ничего нет об очередном убийстве — не считая бойни, устроенной на спортивной арене, — то, похоже, город благополучно пережил ночь.

— Вы ведь имеете отношение ко всем этим ужасам?

— Какие ужасы, миссис Кополус? — Она сгребла сдачу, потом вернула ее и схватила небольшой кремовый кекс. Какого черта, сегодня есть повод отпраздновать.

Продавщица покачала головой, осуждая то ли кекс, то ли жизнь в целом, Вики так и не поняла.

— Когда вы смотрели на газеты, у вас было точно такое лицо, как в те дни, когда убивали маленьких девочек.

— Это было два года назад!

Два года и целая жизнь.

— А я все равно помню, хоть и прошло целых два года. Но на этот раз вам не стоит ввязываться, зачем иметь дело с тварями, сосущими кровь. — Миссис Кополус нарочито громко захлопнула ящик кассы. — На этот раз дело нечисто.

— Я никогда не занималась чистенькими делами, — запротестовала Вики, засовывая газеты под мышку.

— Вы поняли, что я имею в виду.

Тон ее собеседницы исключал всякую возможность спора.

— Да. Я поняла, что вы имеете в виду. — Вики хотела было уйти, но потом вновь повернулась к прилавку. — Миссис Кополус, вы верите в вампиров?

Пожилая женщина красноречиво взмахнула рукой.

— Не то чтобы я в них верила, — сказала она, многозначительно нахмурив брови. — И в небе, и в земле сокрыто больше, чем снится вашей мудрости[1]...

Вики улыбнулась.

— Шекспир?

Продавщица не смягчилась.

— Только из-за того, что эти слова принадлежат поэту, они не становятся менее справедливыми.

* * *

Когда Вики вернулась в свою квартиру в трехэтажном здании из бурого камня, в самом сердце Чайнатауна, часы показывали 7:14 и жизнь в округе только начала пробуждаться. Вики подумывала, не отправиться ли ей на пробежку, пока уровень угарного газа в воздухе еще низок, но потом отказалась от этой идеи — выдохнув, она обнаружила, что с губ сорвалось облачко пара. Успеет еще набегаться, когда температура станет соответствовать времени года, а пока весна наступила только по календарю. Перешагивая через две ступеньки, Вики возблагодарила удачное сочетание генов, подарившее ей поджарое тело, которое не требовало больших физических нагрузок для поддержания хорошей формы. Впрочем, кто знает, как долго это продлится, ведь ей уже тридцать один...

Небольшие угрызения совести подвигли ее заняться гантелями, пока она слушала новости в 7:30.

К половине девятого она успела просмотреть все три газеты, выпить несколько чашек чая и подготовить счет для Фу Чана. Раскачиваясь на двух ножках стула, она протирала очки, позволив миру сузиться до белого круга потолочной штукатурки. И в небе, и в земле сокрыто больше... Вики не знала, верит ли сама в вампиров, но она определенно доверяла всем своим пяти чувствам, даже если одно из них в последнее время и начало подводить. В тот вечер в туннеле пряталось нечто непостижимое, и ни одно человеческое существо не смогло бы нанести тот удар. В голове у нее все время прокручивалась одна фраза из вчерашней газетной статьи: «По утверждению одного источника в коронерской службе, тела Терри Нил и Деверна Джонса были полностью обескровлены». Да, но ведь она знала, что это ее не касается.

Брэндон Синг всегда находился на своем рабочем месте в коронерской службе в 8:30 утра. Он уже успел выпить чашку чая с рогаликом и еще около четверти часа был вполне досягаем.

Хотя она не могла обратиться к нему по долгу службы, но коронеры все-таки были государственными служащими, а она все еще являлась налогоплательщиком. Вики потянулась к записной книжке. Черт с ним, хуже, чем с Селуччи, не будет.

— Доктора Синга, пожалуйста. Да, я подожду. — «Зачем об этом спрашивать? — подумала Вики, поправляя очки свободной рукой. — Как будто у меня есть выбор».

— Доктор Синг слушает.

— Брэндон? Это Вики Нельсон.

Солидный оксфордский акцент, с каким коронер говорил по телефону, мигом исчез.

— Виктория? Рад тебя слышать. Много дел после ухода из полиции?

— Довольно много, — сказала она, кладя ноги на край стола. Доктор Брэндон Синг был единственным человеком, с тех пор как в 70-х умерла ее бабушка по материнской линии, который называл ее Викторией. Она так и не сумела понять, было ли это с его стороны старомодной причудой или чистейшим извращением, так как Синг отлично знал, как она ненавидит свое полное имя. — Теперь у меня собственное детективное бюро.

— Да, до меня дошли слухи. А еще поговаривают... — Вики представила, как он жестикулирует тонкой рукой хирурга, — будто ты ослепла, как крот, и торгуешь теперь карандашами на углу.

— Нет. Не совсем так. — Злость сделала ее голос абсолютно бесстрастным.

Зато голос Брэндона, наоборот, потеплел.

— Прости, Виктория. Ты ведь знаешь, такта мне всегда не хватало, я так и не смог пообтесаться... — Она вспомнила, как они впервые встретились на вскрытии известного торговца наркотиками. — Итак? — Коронер замолчал, и было слышно, как он отхлебывает из кружки, отведя подальше трубку. — Что я могу для тебя сделать?

Ее никогда не смущала привычка Синга сразу брать быка за рога, сводя светскую беседу до минимума. Вики нравилось, что он не ожидает от собеседника такта, раз сам этим качеством не отличается. «Не тратьте мое время, я занятой человек», — означал его тон в любом разговоре.

— Я по поводу статьи во вчерашней газете. Это правда насчет потери крови в обоих случаях?

Коронер вновь перешел на официальные рельсы.

— А я не знал, что ты занимаешься этим делом.

— Не совсем так, но именно я обнаружила первое тело.

— Расскажи, как это было.

Она выполнила его просьбу; информация служила разменной монетой при оказании услуг среди городских чиновников, даже если Вики теперь к ним не относилась.

— А как ты оцениваешь происшедшее с точки зрения профессионала? — с тщательной безучастностью поинтересовался Брэндон, когда она закончила рассказ.

— С точки зрения профессионала, — эхом отозвалась Вики, сымитировав его тон, — опираясь на трехлетний опыт работы в убойном отделе, я должна сказать, что понятия не имею, что могло нанести рану, которую я видела. Один-единственный удар, разорвавший и кожу, и мускулы, и хрящи.

На другом конце провода доктор Синг вздохнул.

— Да, я в курсе того, что произошло, и, откровенно говоря, версий у меня не больше, чем у тебя. А ведь я занимаюсь подобными делами не три года, а значительно дольше. Что касается твоего первого вопроса, то газеты, в основном, изложили все точно. Не знаю, что это было, вампир или пылесос, но в телах Нил и Джонса почти не осталось крови.

— Почти не осталось? — Значит, не просто огромная потеря крови, которую можно было бы ожидать при нанесении столь тяжкого увечья. — О Господи...

Вики услышала, как коронер сделал еще один глоток.

— Вот именно, — сухо согласился он. — Но это, разумеется, дальше никуда не пойдет.

— Разумеется.

— Тогда, если у тебя все...

— Да. Спасибо тебе, Брэндон.

— Не за что, Виктория.

Она сидела, уставившись в никуда, размышляя над услышанным, пока телефонные гудки не напомнили, что она не повесила трубку, выведя ее из задумчивости.

— Почти не осталось... — повторила Вики. — Черт.

Ей стало любопытно, к какому выводу пришло официальное расследование. «Ох, не надо притворяться. Тебе любопытно, к какому выводу пришел Майк Селуччи». Все равно она не собиралась звонить и выяснять, хотя друзья могут обсуждать такие вещи, если один из них полицейский, а второй был им когда-то. «Только он наверняка скажет что-нибудь резкое, особенно если решит, будто я воспользовалась этим делом как предлогом, чтобы хотя бы одним бочком прилепиться к полиции».

А может, так и было? Она думала об этом, прислушиваясь, как топочет наверху трехлетний малыш, бегавший взад-вперед по комнате. Этот топот успокаивал, как бы говоря: «все в порядке в этом мире»; под его отрывистый ритм ей легче думалось, благодаря ему Вики не упивалась жалостью к самой себе, отравившей добрую часть последних восьми месяцев.

Нет, она решила наконец, что не использует эти смерти в попытке ухватиться за то, от чего ей пришлось отказаться. Вики была простым, бесхитростным и любопытным человеком. В подобных обстоятельствах любой бы на ее месте проявил любопытство, разница лишь в том, что у нее был способ его удовлетворить.

— Если Селуччи этого не понимает, — бормотала она, набирая телефонный номер, — то пусть свернет это в трубочку и засунет себе... Доброе утро. Майка Селуччи, пожалуйста. Да, я подожду. — «Как-нибудь я скажу „нет“, — она прижала телефонную трубку к плечу и попыталась отлепить фантик от очень старого леденца, — не буду ждать, и тогда с чьим-то секретарем случится истерика».

— Селуччи.

— Привет. Это Вики.

— Угу. Что скажешь? — Он явно не испытывал особого восторга, услышав ее голос. — Хочешь осложнить мне жизнь еще одним трупом, или это светский звонок в четверг...

Вики взглянула на часы, пока Селуччи смотрел на свои.

—...девять ноль две...

— Восемь пятьдесят восемь.

Он пропустил ее замечание мимо ушей.

—...утра?

— Никакого трупа, Селуччи. Просто я подумала, вдруг ты уже успел что-то нарыть.

— Это закрытая информация, Вики, предназначенная только для полицейских, и, если забыла, напомню, что ты к ним больше не относишься.

Ей было больно, но не так, как она ожидала Что ж, в эту игру могут играть и двое.

— Зашел в тупик? Ни шагу вперед? — Она принялась переворачивать страницы газет нарочито громко, чтобы он безошибочно узнал шелест. — А вот газета, видимо, нашла версию.

Тряхнув головой, Вики отвела трубку подальше от уха, чтобы не оглохнуть от весьма смачных выражений в адрес некоторых журналюг, их предков и потомков. Она улыбалась, ловя кайф.

— Неплохо, Майк, но я позвонила в коронерскую службу и выяснила, что репортеры в основном не врут.

— Тогда, быть может, мне стоит прочитать тебе по телефону мой отчет? Или лучше я пришлю кого-то с копией дела, и ты, без всякого сомнения, расщелкаешь загадку к обеду, используя детективные приемчики Нэнси Дрю[2].

— Почему бы нам не обсудить все за обедом, как разумным людям?

"За обедом? Великий Боже, неужели я это сказала?"

— За обедом?

«Что ж, отдал пенни, отдашь и фунт, как говаривала бабушка».

— Ага, за обедом, знаешь, это когда садишься за стол вечером и набиваешь желудок едой.

— Хм, значит, речь об обеде. Почему сразу не сказала? — Вики поняла по его голосу, что он усмехается, и ее губы тоже изогнулись в улыбке. Майк Селуччи был единственным из всех, кого она знала, настроение которого менялось так же быстро, как ее собственное. Наверное, поэтому... — Платишь ты? — А еще этот негодяй на редкость прижимист.

— Почему бы нет? Я запишу стоимость обеда как деловые издержки, консультация с лучшим специалистом в городе.

Ее собеседник хмыкнул.

— Много же тебе понадобилось времени, чтобы это вспомнить. Зайду за тобой около семи.

— Буду ждать.

Вики повесила трубку, подпихнула очки на переносице и поинтересовалась у самой себя, что это она, интересно, делает. Во время разговора — ладно, во время словесной перепалки, служащей им вместо разговора, — ей показалось, будто последних восьми месяцев и всех ссор до этого вообще не было. А может быть, дело в том, что их дружба настолько сильна, что способна возобновиться как ни в чем не бывало. Или другой вариант — может быть, ей наконец-то удалось справиться со своей жизнью.

— Надеюсь, я не откусила больше того, что могу прожевать, — пробормотала она пустой квартире.

Качнувшись вправо, чтобы не быть раздавленным набитым рюкзаком, Норман Бердуэлл налетел на коренастого юношу в кожаной куртке с надписью «Университет Йорка» и снова оказался в коридоре перед лекционным залом. Покрепче обхватив пластиковую ручку чемоданчика-дипломата, он расправил узенькие плечи и сделал новую попытку. Норман часто думал, что хорошо бы заставить студентов, выходящих из зала, двигаться чинными рядами, придерживаясь левой стороны, дабы правые створки дверей были свободны для тех, кто пришел на следующую пару пораньше.

Проскользнув между двух девиц, которые, не замечая Нормана, продолжали обсуждать дискриминационную несправедливость противозачаточных средств, он прошел в зал и направился к своему месту.

Бердуэлл любил приходить заранее, чтобы сесть точно посредине в третьем ряду, на своем счастливом месте. Это началось с тех пор, как на первом курсе он написал здесь превосходную работу по математике. Сейчас Норман пришел на эти занятия по социологии, потому что как-то подслушал в кафетерии двух качков, утверждавших, что это отличный способ знакомиться с девчонками. Пока удача ему не обломилась. Поправив новый кожаный галстук, он пожалел, что не купил еще и куртку той же фирмы.

Когда он усаживался на свое место, его дипломат застрял меж спинок стульев второго ряда. Норман наклонился, чтобы высвободить чемоданчик, но тут из его нагрудного кармана выскочила и покатилась вниз шариковая ручка.

— Вот дерьмо, — пробормотал он, опускаясь на колени. В последнее время он пробовал ради эксперимента сквернословить, надеясь, что это придаст ему вид мачо. Пока без видимых успехов.

О том, что прячется под сиденьями стульев в лекционных залах Йоркского университета, ходили легенды, но все, что нашел Норман (не считая своей новой ручки, которую ему было бы жаль потерять), — это аккуратно свернутый экземпляр вчерашней газеты. Пристегнув ручку обратно к карману, где ей следовало находиться, Норман развернул на коленях газету. Профессор, как он знал, все равно опоздает минут на пятнадцать, так что времени просмотреть комиксы было более чем достаточно.

«ПО ГОРОДУ РАЗГУЛИВАЕТ ВАМПИР!»

Дрожащими руками Норман Бердуэлл перевернул страницу.

* * *

— Позырь на Бердуэлла. — Молодой человек с мощным загривком саданул под ребро своего соседа. — Выпучил глаза, как настоящий баран.

Потирая ушибленные ребра, жертва нежной доверительности уставилась вниз на одинокую фигуру в третьем ряду.

— А ты откуда знаешь? — хмыкнул он. — Баран или козел — разницы между ними никакой.

* * *

— Я не знал, — шептал Норман, глядя на черные газетные буквы. — Клянусь Богом, я ничего не знал. Это не моя вина...

Он... нет, оно сказало, что ему нужно подкрепиться. Норман тогда не поинтересовался, где или как. Теперь он сам себе признался, что ему просто не хотелось этого знать. «Только чтобы тебя никто не видел», — это было его единственное наставление.

Парень оторвал влажные ладони от газеты и поднял их, произнося молитву:

— Больше никогда, обещаю, больше никогда!

* * *

Прозвучал гонг, извещая, что готов очередной заказ пекинской утки, и, пока звон разносился по ресторану, не мешая тихим разговорам, происходящим в разных концах зала по меньшей мере на трех языках, Вики поднесла ко рту ложку остро-кислого супа и задумчиво уставилась на Майка Селуччи. Первые полчаса ее бывший напарник вел себя как... ну ладно, почти как истинный джентльмен, и она поняла, что с нее хватит.

Проглотив ложку супа, Вики улыбнулась своей самой обаятельной улыбкой, означавшей «не вешай мне лапшу на уши, приятель, я тебя раскусила».

— Итак, ты все еще держишься за ту смехотворную версию с «ангельской пылью» и когтями Фредди Крюгера?

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 311 | Нарушение авторских прав