АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Из дневников Германа Д.

День первый. «Начал употреблять спиртное в семнадцать лет, пьянство наступило в двадцать семь, сейчас предпола­гается вторая стадия алкоголизма. Предпочитаемых алко­гольных напитков нет. Пью, какие придется. Пью каждый день, не помню, когда бы не пил три дня подряд. Пить могу один и в компании — роли не играет, могу запросто выпить за раз бутылку водки...»

День второй. «К предложению выпить всегда отношусь, если можно так сказать, благодарно, мне сразу хочется раз­говаривать, шутить, общаться с тем, кто это предложил, хотя за минуту до этого я, что называется, их «в упор не видел». Пишу эти строки и представляю: звонок в кварти­ру, входит друг по стакану и... по жизни и говорит: «Ну, что стоишь — тащи стаканы». Может, тучка и набежит на мое чело, но стаканы сегодня я принесу...»

День третий. «Не отравляюсь алкоголем три дня - счи­таю, срок немалый, жажды смертельной нет, но вроде бы и выпил, а вроде бы и нет. Ну, а какое у меня может быть отношение к спиртному? Я так считаю — нормальное, да, самое нормальное, оно и не может быть сейчас другим — тридцать лет заливать в организм отраву, которая в моей голове, как говорит преподаватель, из мозгов кладбище сделала — «а на кладбище все спокойненько!» Вывод: где спокойненько, там и нормальненько. К пьяницам и алко­голикам отношусь прохладно, но и врагов в них не вижу. Все равно это свои люди, и среди них немало моих това­рищей, которые в какой-то момент скажут: «Давай по ста­канчику», и я с готовностью отвечу: «Можно», и — вперед, вороные...»

День четвертый. «Что-то стало меняться, пока трудно сказать, но в сознании наступает какое-то потепление внутреннего климата, появилось чувство, что если пьянка рядовая — то, наверное, удержусь.

В голове, на мой взгляд, начинают дуть ветры совсем не спиртные, начинаю много думать о том, что говорит пре­подаватель, он так вбивает в мои мозги свое отношение к спиртному, что, честное слово, я хожу как под наркотиком, называемым распрограммированием. Что ж это получает­ся: мой любимый общественно-политический строй, при моей непосредственной поддержке, запрограммировал меня на питие, потратив на это, скажем, лет эдак тридцать, а курсы по методу Шичко разломают мой прогнивший «ку­рятник» за десять дней? Вот и верь после этого в вечность

мироздания...»

День пятый. «Странная штука — стал смотреть на пьяных с любопытством, пока только так, раньше это было мне не интересно, да и когда раньше? Господи, раньше - это пять дней назад. Алкогольные убеждения есть еще. Они в свое время были по-хозяйски распиханы по всем заначкам хи­реющего мозга, вытаскивать их надо оттуда за хвосты лы­сые — и об угол, об угол. Нет, таких «кладов» мне не надо. Эти «подпольщики» все равно, так мне думается, еще не скоро сдадут свое оружие».

День шестой. «Отношение к спиртному отрицательное, я не нагоняю, так сказать, на себя это чувство, оно присутствует уже во мне, и я еще раз говорю, не убеждая себя: «Я не хочу спиртного!»

Радуюсь своей трезвости, каждому дню, прожитому трезво, как ребенок новой, яркой и ранее недоступной иг­рушке. Хожу по знакомым улицам с новым чувством. У меня нет ненависти к алкоголю, у меня к нему чувства как к старому и надоевшему врагу.

День седьмой. «В питейной ситуации я не дрогну перед, стаканом, сейчас я сильнее его, а буду еще сильней. A наши питейные заведения смотреть противно... в воздух этих заведений молекулы кислорода, и те отравлены молекулами алкоголя. «Я спокоен в смертельном бою» - вот так мы могём».

День восьмой. «Мои трезвеннические убеждения уже на­мыливают холку моим исчезающим алкашеским убеждени­ям. Перечитал свой дневник: ну, даешь ты, приятель! Что ты там болтал неделю назад? Не ожидал от тебя...»

День девятый. «К спиртному отношусь спокойно, знаю, что это зло и с ним надо вести беспощадную борьбу все­гда и везде, постоянно...»

Приехал в гости брат из Татарии, уговаривали, конечно, за столом выпить. Я всем сказал, в чем дело, было много восклицаний, но, увидев, что бастионы моей новой веры им не преодолеть, отстали. Алкогольные убеждения, как тараканы, ошпаренные кипятком: те, кому удалось спас­тись, смотрят из-за угла — можно возвращаться на наси­женное место или придется улепетывать вообще?»

День десятый. «С каждым днем раздуваюсь от злости на спиртное, как бы не лопнуть от такой ярости! Потребность в спиртном? Я и забыл, когда она была. И это за десять дней! Кошмар! Всю жизнь мучиться, чтобы «на старости лет» ясно осознать, что у тебя недавно была потребность в яде! Кошмар...

А настроение на самом деле весеннее, даже куда-то уд­рать хочется, и мысли в голове ясные и звонкие».

День двенадцатый. «Сегодня, наверное, первый день, когда с утра до этой минуты (22 ч. 30 мин.) я не вспом­нил о спиртном ни разу. Настроение на трезвость — же­лезобетонное».

День четырнадцатый. «Сегодня мужика одного видел -прилично одет, остатки благородства и достоинства, а лицо мучительно передернуто, глаза мутно-шальные. Нос мок­ро-красный, губы, сухие, обветренные, шевелятся, что-то он говорит про себя. Эх, простирнуть бы его в «Оптималисте», какой бы мужик возродился...»

День семнадцатый. «Проясненность сознания - в трезвом восприятии окружающего меня мира. Я подолгу смотрю людям прямо в глаза и горжусь этим, раньше я не любил смотреть в глаза, душой чувствовал, что там видно мое каж­додневное пьянство, и стыдился этого...»

День восемнадцатый. «Хожу сейчас по улицам своего го­рода, как иностранный турист в чужой стране...»

День двадцатый. «Я так считаю: чтобы спасти всех пья­ниц России, нужна мощная пропаганда метода Г. А. Шичко. Представить только: если в России не станут пить лет десять-пятнадцать, какая держава будет, какие великие дела могут свершиться! Головы абсолютно ясные и чистые. Самым буйным фантазером это и не снилось...»

День тридцатый. «Для меня спиртное — это ядовитый ту­ман, который опустился на планету и своими страшными парами тихо и без особого шума травит людей.

Когда вижу очередного пьяного, душа вздрагивает, и по­стоянно встает вопрос: зачем все это? Люди глобально одурачены, да, именно одурачены, необходима как воздух яростная пропаганда против спиртного, пусть луч­ше проституция, порно и еще черт знает что, но только не алкоголизм; чума, холера - детский лепет перед сознательно-принудительным желанием спиртного».

День сорок пятый. «Запах и вид пьяных раздражают, осо­бенно запах. Ну и вонища! Ей-ей, не лицемерю. До чего же мерзко! Несчастные животные и растения — наверняка они тоже воспринимают его и страдают также, как от выхлопов автомобилей».

День пятьдесят первый. «Сегодня бегал в лес — красота, пробежка тридцать минут, а сколько душевной радости! Птицы заливаются, роса жемчугом рассыпается по траве, черемуха распускается, и такой тонкий и резкий аромат, что легкие как будто не во мне, а сами по себе, бегут и дышат».

День шестьдесят четвертый. «В начале отрезвляющего марафона у меня были противоположные представления оба всем этом. С ухмылкой в душе и кривым ртом на опухшее морде я смотрел на преподавателя, как он пел гимны трезвости. И сейчас с сарказмом в душе представляю ту oпyxшую рожу и в пояс кланяюсь клубу «Оптималист» и его руководителю Юрию Александровичу Ливину за его гимн
человеческому образу жизни. Спасибо!!!»

День семьдесят пятый. «Когда я вижу, как мои современ­ники травятся алкоголем, у меня одна мысль: «Как они мо­гут не понимать, что сейчас им станет плохо. Боже мой, до чего задурачили сами себя люди!»

День сто двадцать шестой. «Как воздушно-легко, прозрач­но-незаметно, с веселой улыбкой начинают люди приоб­щаться к всепланетному злу... и какой кошмар у большин­ства в итоге: уродливо-искаженное существо! За что и по­чему? Человек слаб! Слаб! Сколько мук и сил моральных надо, чтобы вернуться к себе самому, да и возвращаются единицы, в массе же люди гибнут от спиртного, так и не сумев преодолеть эту пагубную привычку. Остро сожалею об утопленных в водке годах. Так остро жалею, что нередко вздохну горько и руками разведу, надо же такому быть — всю радость молодого бытия пропил, а считал, что живу».

День сто пятьдесят второй. «Сегодня я чувствую себя сво­бодным человеком! И это, пожалуй, может понять до кон­ца только человек, сам прошедший через все это».

День сто семьдесят пятый. «Теперь я полностью убежден, что все пьяницы и алкоголики — заблудшие души, и страш­но то, что они не в силах осознать это, хотя им и кажется, что они воспринимают мир, как любой трезвенник. Нет и тысячу раз нет, только мощнейший прожектор - метод Геннадия Андреевича Шичко — может высветить верный путь. Жду года трезвой жизни, чтобы всем «Фомам неве­рующим» утереть нос. Трезвая жизнь завтра и всегда. Един­ственно правильная жизнь, данная природой Человеку».

Дата добавления: 2015-11-25 | Просмотры: 397 | Нарушение авторских прав