АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ПЕРИОДА КАПИТАЛИЗМА

Иустин Евдокимович Дядьковский (1784—1841) был выда­ющимся русским врачом, представителем естественнонаучного материализма. Окончив в 1812 г. Московскую медико-хирурги­ческую академию, он в 1816 г. стал уже доктором медицины, а с 1824 г. профессором этой академии. Позже, с 1831 г., рабо­тал профессором в Московском университете на медицинском факультете. Уже в 1816 г. в своем трактате «Рассуждение об образе действия лекарств на человеческое тело» И. Е. Дядьков­ский со всей определенностью выступил против идеалистической натурфилософии и витализма. Он остро критиковал последова­телей Шеллинга за их ограниченное представление о свойствах материи. И. И. Дядыашскпй был противником немецкой натур­философии, имопшеП идеалистическое содержание. Им четко утверждалась мысль о том, что «...первый источник, из которо­го должно черпать объяснения всех тайн природы, должно искать не в силе и не в каком-либо особенном начале..., но только в материи как безусловной причине всех явлений»¹. В этих словах звучит уверенный голос материалиста, начисто отрицающего идеалистическое начало. Какую бы проблему ни рассматривал И. Е. Дядьковский, он всегда исходил из позиций материалиста. Он был ярким представителем практического осуществления тесного союза философии с естествознанием, естествознания и материалистической философии. Это стало возможным после глубокого изучения им основных течений философской мысли в мире. Им глубоко были изучены фило­софские труды Аристотеля, Платона, Вольфа, Лейбница, Канта, Шеллинга, Гегеля, Ломоносова и др. Это позволило ему найти правильный методологический подход при разрешении сложных теоретических вопросов медицины.

Объясняя движение материи, он отрицал наличие в ней особой жизненной силы, являющейся, по убеждениям идеалис­тов, источником движения. Рассматривая вопрос о жизненной силе, которой натурфилософы придавали большое значение и считали ее чем-то сверхъестественным, И. Е. Дядьковский пи­сал: «Нет также никакой нужды одушевлять материю каким

¹ Дядьковский И. Е.//Соч. — М., 1954. — С. 77.

бы жизненным духом, или, следуя трансцендентальным фило­софам, оживотворять ее идеей всеобщей жизни, или разделять ее на субъективную и объективную части. Сама материя, как материя, по нашему мнению, жива; сама материя содержит в себе начало или основание всех своих действий»². Сказана ясно — материя сама является источником своего развития. Этими материалистическими взглядами он разрушал идеали­стические позиции системы Шталя, Броуна, Бруссе, Гуфеланда и др. Но И. Е. Дядьковский не только провозглашал общие истины, но и высказывал свои взгляды на происхождение орга­нического мира. Он писал, что все живое произошло из неорга­нического мира в результате длительного развития. Поставлен­ный вопрос звучал так: «Первейший вопрос, единственный и существенный представляется нам, каким образом... Я объясню ход явлений природы? Почему царства природы различны, и отчего они произошли, и как? И как вся природа вообще столь разнообразная произошла?» Его концепция заключалась в том, что изменение видов животных происходит под влиянием изменения пищи, климатических условий и образа жизни. Та­ким образом, до создания эволюционного учения он понимал его основные положения. Рассматривая органический мир и природу, он отмечал наличие качественных различий между жи­выми и неорганическими телами. И. Е. Дядьковский понимал, что под влиянием сил самой природы в ней происходят много­численные разнородные процессы, тесно связанные друг с дру­гом. В результате этих процессов происходит либо разрушение, либо созидание новых тел. Многообразие же природных тел он объяснял различием количества и качества самой материи.

Эти его выводы отвечали основным положениям диалектики немецкого мыслителя Гегеля, который считал, что все явления противоречивы в самих себе. Он рассматривал противоречие не как случайный факт в цепи событий, а как основной прин­цип самодвижения. В его трудах мы читаем: «... противоречие же есть корень всякого движения и жизненности; лишь посколь­ку нечто имеет в самом себе противоречие, оно движется, об­ладает импульсом и деятельностью»³.

Саму же жизнь И. Е. Дядьковский рассматривал как «...по­стоянное и непрерывное взаимодействие внешних сил окружаю­щей природы и внутренних — человеческого тела»⁴. Объясняя функционирование организма, он писал, что оно подчинено воздействию внешних сил «...на внутренние и внутренних на внешние, составляет жизнь его. Без этого взаимного действия сил жизнь тела человеческого нельзя даже представить»⁵.

Его взгляды не совпадали с виталистами и в том, что он отрицал возможность распространения законов химии и физики на физиологические процессы и явления, но в то же время широко использовал их как в своей теоретической, так и прак­тической деятельности. Практика для него была проверкой те­оретических выводов. По этому поводу он писал: «...опыт есть единственный источник наших познаний»⁶.

Говоря о И. Е. Дядьковском как об ученом, который стихий­но постиг диалектику, высказал ряд догадок о биологическом характере живой материи, вместе с тем следует отметить, что он объяснял деятельность организма человека действием хими­ческих законов. Таким образом, хотя в своем понимании жизни он пошел дальше своих современников, тем не менее он сводил более сложную форму движения материи к менее сложной, т. е. биохимическую форму заменял химической. И. Е. Дядьков­ский утверждал, что организм «... не есть дело механическое, а химическое»⁷. Защищая познание на основе опыта, И. Е. Дядь­ковский активно выступал против эмпиризма и рационализма. Он писал: «Однобокий рационализм не лучше самого дурного эмпиризма, в равной с ним мере должен подлежать прещению» (запрещению.— С. */.).

Анализируя труды И. Е. Дядьковского, мы можем сказать, что он в определенной степени сумел преодолеть господствовав­ший в то время мстафп.чичсскин подход к изучению предмета. Его подход отличался целостностью. Им не расчленялась при­рода на ее состпвпые ч;ктп, н они брались не к изоляции друг от друга, а как единое целое.

И. Е. Дядьковский рс'комендовал врачам изучать состояние здоровья человека с учетом влияния окружающей среды. Врач, по его мнению, должен знать не только медицину, но и многие другие естественные науки (физику, химию, зоологию, физиче­скую географию и др.). Знание их позволяет глубже понять болезнь, ее причины. Он подчеркивал, что «вся внешняя натура есть собрание болезненных вредоносных веществ, ежели она действует на тело наше, выходя из границ нормы»⁸. Он, конеч­но, не знал положения Ф. Энгельса о том, что «...организм есть, несомненно, высшее единство, связывающее в себе в одно целое механику, физику и химию, так что эту троицу нельзя больше разделить»⁹, но был близок к этому пониманию.

Особо отчетливо его целостный подход обнаруживается при критическом отношении к идеалистическим и метафизическим подходам иностранных ученых при толковании основных меди­цинских проблем. Они строили свои выводы на отдельных фактах, изолированных друг от друга. Патологические процес-

² Избранные произведения русских естествоиспытателей первой полови­
ны XIX века. — М, 1959. —С. 262—263.

³ Гегель//Соч.— Т. V. —М, 1937.— С. 520.

⁴ Дядьковский И. Е.//Соч. — М., 1954.— С. 131.
⁶ Там же. — С. 84.

⁶ Дядьковский И. Е.//Соч. — М., 1954. —С. 131.

⁷ Там же. —С. 129.

⁸ Там же. —С. 151.

⁹ Маркс К., Энгельс Ф.ЦСоч. — 2-е изд. — Т. 20. — С. 566.

сы в организме брались сами по себе, а не в связи с влиянием на человека окружающей среды.

И. Е. Дядьковский уделял внимание теоретическому обос­нованию понятия «болезнь», под которой он понимал особую форму жизни. Его усилия были направлены также на установ­ление границ между здоровьем и болезнью.

Диалектический подход И. Е. Дядьковскрго выражался и в том, что при изучении любого явления он рекомендовал выяс­нить как его положительные стороны, так и отрицательные. Для него было понятно, что ни одно вещество не может дейст­вовать только в какой-то одной абсолютной форме. Действие его зависит от многих обстоятельств, в том числе и от прини­маемой дозы. Свои мысли по этому поводу он выражал так: «Существенного различия вещей относительно их пользы, вреда и бесполезности нет и что одна и та же вещь, без сомнения, может быть для нас полезною и вредною»¹⁰. Свои мысли он пояснял примерами, что любое лекарственное средство может стать хорошим эффективным лекарством, но может стать и ядом, если оно неправильно применено бел учета особенностей организма и окружающем'! его среды. Даже пища, утверждал он, употребляемая не н меру, может превратиться в ядовитое начало, не приносящее пользы человеку. Отмечая двойственный характер действия лекарств, И. Е. Дядьковский тем самым был сторонником диалектического подхода к изучению важных медицинских проблем.

И. Е. Дядьковский, так же как и его предшественники — французский мыслитель Р. Дидро (1713—1784), английский физиолог Чарлз Белл (1774—1842),— считал, что восприятие есть ответная реакция материи на воздействие внешнего мира. Это свойство материи он называл его коренным качеством. Из этого свойства материи возникло ощущение, которое в конеч­ном счете привело в процессе развития к мышлению.

Рассматривая эти вопросы, ему невольно пришлось столк­нуться с изучением нервной системы организма. Под его руко­водством уже в 1830 г. ученые, работавшие с ним, начали изу­чать нервную систему. Задолго до И. М. Сеченова И. Е. Дядь­ковский пришел к выводу, что нервная система играет ведущую роль в жизнедеятельности организма. При этом им было обра­щено внимание на то, что главенствующая роль принадлежит высшей нервной системе, которая находится в тесной связи с низшей нервной системой. Нервную систему стали понимать как необходимую для «деятельности прочих частей тела». Раз­витие болезней И. Е. Дядьковский связывал с воздействием внешней среды, вызывающей изменения в организме под воздей­ствием нервной системы, которая именовалась им как «централь­ное чувствилище». На основе своих экспериментов на мозге как органе мышления он сделал следующий вывод: «Большее и со-

¹⁰ Дядьковский И. Е.ЦСт. — М., 1954. —С. 93.

вершеннейшее устроение и развитие человека у общего чувстви­лища дает ему и особенные способности душевные (душу), дает ему неограниченную волю, которая обнаруживается только при известном совершенстве и определенном состоянии мозга»¹¹.

Отводя нервной системе ведущую роль в организме, И. Е. Дядьковский вместе с тем обращал внимание и на ее за­висимость от других систем и органов. Он говорил, что при отклонениях в нервной системе не следует забывать и о других системах. Эти взгляды И. Е. Дядьковского сыграли важную роль в разработке идей о высшей нервной деятельности И. М. Сеченова. Они нашли широкий отклик в трудах В. Г. Бе­линского, А. И. Герцена, Н. Ф. Огарева и других передовых людей второй половины XIX в. Его хорошо знали М. Ю. Лер­монтов, Н. В. Гоголь, П. Я- Чаадаев, Н. В. Станкевич.

Как профессор патологии И. Н. Дядьковский с первых лет своей научной деятельности твердо стоял на позициях связи теоретических выводов с клинической медициной.

И. Е. Дядьковский был убежденным сторонником развития отечественной науки независимо от разрабатываемых идей за рубежом. Он восставал против раболепия перед зарубежными учеными, постоянно защищая авторитет своих соотечественни­ков: «Вот 20 лет доказываю я, что русские врачи при настоя­щих сведениях своих полную имеют возможность свергнуть с себя ярмо подражания иностранным учителям и сделаться са­мобытными. И доказываю не словами только, но и самим де­лом». Естественно, что его передовые взгляды пришлись не по душе тем, кто защищал устои царизма, и в 1836 г. он был отстранен от должности. Непосредственной причиной его осво­бождения от должности явилась лекция, в которой была объ­яснена причина сохранения в почве «нетленных мощей святых» с позиций естественных физико-химических процессов. Это бы­ло расценено как кощунство, в результате чего он был от­странен.

Антиподом его материалистических воззрений был профес­сор кафедры физиологии и общем патологии Петербургской медико-хирургической академии Д. М. Велланский, работавший с 1817 по 1847 г.

Данило Михайлович Велланский (Кавунник) (1774—1847) был русским ученым-медиком, многие труды которого носили философский характер. По своим философским взглядам он яв­лялся идеалистом. Это во многом определялось тем, что преж­де чем поступить в Петербургскую Медико-хирургическую ака­демию, где он был курсантом в период с 1796 по 1802 г., Д. М. Велланский обучался в Киевском светском общеобразователь­ном учреждении. Обучение в этом учреждении было для него престижным, так как он вышел из семьи ремесленника в Черни-

¹¹ Дядьковский И. Е.//Соч. — М., 1954. — С. 77.

говской губернии (г. Борзня) и к учебе относился с большой серьезностью. Однако его тянуло к медицине, и здесь им была проявлена большая прилежность к учебе. После окончания Медико-хирургической академии непродолжительное время ра­ботал подлекарем. В 1801 г. он стал кандидатом медицины и вскоре получил право работать лекарем. Проявленные им спо­собности в медицине позволили ему стать одним зи претенден­тов для командирования за границу на стажировку и повыше­ние своих знаний. Три года (1802—1805) в Германии Д. М. Вел-ланский с жадностью поглощал знания, отдавая предпочтение натурфилософии. Он не только с большим вниманием слушал лекции известного немецкого философа Ф. В. Шеллинга, являв­шегося типичным представителем немецкого классического идеализма, крупного немецкого естествоиспытателя и натурфи­лософа Л. Окена, сторонника взглядов В. Ф. Шеллинга, но и тщательно изучал их труды. Это все и отложило отпечаток на его философское мировоззрение, приверженцем которого он был всю жизнь.

Вернувшить в Петербург, Д. М. Велланский стал адъюнктом Мсдпко-хирургнчсскон академии и в 1807 г. был утвержден в степени доктора медицины и хирургии. С 1814 г. он стал про­фессором академии, при этом с 1817 до 1837 г. был профессо­ром кафедры физиологии и общей патологии. Следует отметить, что, прежде чем стать физиологом и общим патологом, Д. М. Велланский испытал себя и в терапии, ботанике, фарма­кологии, анатомии. В 1819 г. за большие заслуги в развитии медицины был удостоен звания академика.

В своих научных исследованиях Д. М. Велланский вышел далеко за пределы медицины, пытаясь изучить, установить роль естествознания н общем познании природы, или как тогда на­зывали ее «натуры». Однако его подход к изучению природы, ее закономерностей носил характер объективного идеализма. Он исходил из того, что природа является проявлением универ­сального духа, т. е. бога, поэтому им отрицались какие-либо эксперименты и наблюдения и вся наука сводилась к умозри­тельным заключениям. Естественно, что такой метод изучения природы не гарантировал их объективность и достоверность.

В 1805 г. была издана его работа «Пролюзия к медицине как основательной науке». Под влиянием лекций Шеллинга он полностью находится во власти объективного идеализма. По­этому его натурфилософия как в этом произведении, так и в более поздних работах исходила из объективного идеализма, мало чем отличающегося от шеллингского мировоззрения¹².

Материя, порожденная богом, Д. М. Велланским неразрыв­но связывалась с пространством и временем. Он признавал раз­витие материи от неорганической природы к органической и в

¹² Велланский Д. М. Опытная, наблюдательная и умозрительная физи-ка/УСПб. —1831. С. 1, 20.

конечном счете к человеку. Однако когда им рассматривался вопрос о бытие и мышлении, то между ними ставился знак равенства. Идеализм его в этом основном вопросе философии был вполне очевиден.

В вопросе же познаваемости окружающего мира он стоял на прогрессивных позициях, выступая против агностицизма. Но и здесь его взгляды не были до конца последовательными. В познании он признавал эмпирический метод, хотя и делал оговорку, что он ограничивает возможность познания. Поэтому главную значимость в изучении им отдавалась рациональному познанию. Таким образом, Д. М. Велланский недооценивал роль экспериментов в физиологии и в научных выводах опирал­ся на умозрение, в то время как его современник А. М. Фило-мафитский, наоборот, был страстным поборником эксперимен­тального метода исследования. Идеализм присутствует и в его ограниченном понимании всеобщей связи явлений, а развитие облечено в форму триады, находясь как бы в прокрустовом ложе. Источником развития он считал борьбу полярностей или, говоря иначе, борьбу противоположностей.

Г.го ошибочные взгляды критиковали передовые ученые того г.рсмспп, такт- как Э. X. Ленц, М. А. Максимович, А. М. Фило-

М.1|| I • КПП II.Мр.

II ||,|Гмц|< ч Ьпп.ин нчггкос нсслсдонапис природы», опублико-И.111НОН I» 1М1'.¹ I, им рж'смтрпнаггсн проблема пространства и ирсмсии При ним он считал и.х нейтринными от материи. 11о нпмОплгч¹:1|)имо и (М'кроиснно он иыризил взгляды своего кумира (Целлит л н рпбои' «Опытная, наблюдательная и умо-армтслыын ((шапках». Мдось показано, что бог является творцом материн н псом природы, как неорганической, так и органиче­ском, которая с помощью бога приходит к человеку. Бог — аб­солютное начало всего. Эта же мысль им отражается и в более поздней работе «Основное начертание общей и частной физио­логии, или физики органического мира».

Д. М. Велланский с идеалистических позиций рассматривал тождество бытия и мышления. Вместе с тем, полемизируя с агностиками, он высказывался за познаваемость мира. Эта мысль им выражена в ряде его работ.

Всеобщая связь явлений природы — эта одна из диалекти­ческих закономерностей рассматривалась Д. М. Велланским с идеалистических позиций.

К пониманию болезней Д. М. Велланский также подходил с позиций умозрительной натурфилософии. Объяснение многим болезням он давал с позиций магнетизма, а также теории по­лярности, автором которой был Окен. У него были последова­тели, такие как русский философ-идеалист М.Г.Павлов (1793— 1840), а также представители философского течения любо­мудров.

Несмотря на выраженную идеалистическую позицию, дея­тельность Д. М. Велланского сыграла положительную роль в

15—129

науке. Он признавал взаимосвязь в природе, единство органи­ческого и неорганического мира. Видел он тесную связь и меж­ду естественными науками, в том числе между физиологией, физикой, химией.

Д. М. Велланский активно защищал интересы науки, но, будучи инспектором Академии, стоял на реакционных позициях.

Алексей Матвеевич Филомафитский (1807—1849), несмотря на недолгую жизнь, известен как естествоиспытатель-материа­лист и доктор медицины. Родился А. М. Филомафитский в селе Малахове Романо-Борисоглебского уезда Ярославской губернии в семье служителя церковного культа. Успешно окончив Яро­славскую духовную семинарию, он поступил в Харьковский университет вначале на словесный-факультет, а затем перешел на медицинский.

Еще обучаясь в «профессорском институте» в Дерпте, он пришел к выводу о том, что голословные утверждения самых знаменитых профессоров еще ничего не значат. Для познания истины нужен опыт. А. М. Филомафитский писал тогда: «...лекции профессора Ратке, снискавшего своими трудами в истории развития животных европейскую известность, не отли­чались ясностью и живостью. Для разрешения сомнений в предметах, только опытом или наблюдением доказываемых или опровергаемых, Ратке употреблял рациональное доказательст­во, никогда не превышающее достоверность аналогии»¹³.

Когда ему исполнился 21 год, он уже окончил Харьковский университет, а несколько позже прошел стажировку в Дерпт-ском университете. В 26 лет А. М. Филомафитский стал докто­ром медицины. Пройдя стажировку у немецкого естествоиспы­тателя И. П. Мюллера (1801 — 1858), в течение двух лет (1833— 1835) А. М. Филомафитский занимался физиологией, которую в России преподавали по французскому учебнику. Он применил новый метод в изучении физиологии — «опыт и наблюдение», противопоставляя его умозрительному подходу, выразителями которого были натурфилософы, в том числе профессор Петер­бургской Медико-хирургической академии Д. М. Велланский, активно проповедовавший идеалистическую философию Шел­линга в России.

В своем учебнике физиологии А. М. Филомафитский писал по этому поводу: «Есть два способа исследования жизненных явлений — один умозрительный, другой — опытный; в первом начинают исследование с общего и, анализируя его, мало-по­малу доходят до частностей, во втором, наоборот, начиная с частностей, доходят до целого. Первому следуют так называе­мые натурфилософы, отвергающие всякий опыт и наблюдение, старающиеся подвести все явления под одно начало, их остро-

¹³ Центральный государственный исторический архив. — Ф. 733. — Оп. 56. —Ед. хр. 675. —С. 164.

умием выдуманное. Увлекаясь более игрою воображения и остроумия, нежели истиною, они часто, вопреки очевидному опыту и наблюдению, стараются изъяснить явления по своим началам. Правда, много привлекательной поэзии содержит в себе этот способ исследования, но он для начинающих более вреда, нежели пользы принести может тем: 1) что, приучая их к отвлеченному воззрению на вещи, унижает в глазах их до­стоинство опыта и наблюдения беспристрастного; 2) представ­ляя доказательства, на одном умозрении основанные, притупля­ет чувство здравой критики, требующей в естественных предме­тах доказательств положительных и с опытом согласных; 3) порождает системы и теории, находящиеся часто в противо­речии с опытом и наблюдением. Я говорю о натурфилософии о! носитслыю физиологии и медицины»¹⁴.

Здесь четко сформулированы его взгляды против тех ученых, которые пренебрегают опытом, а свои выводы строят лишь на умозаключениях, не проверенных на практике. Несомненно, теории, созданные таким путем, не всегда отвечают истине. Поэтому методологически это неправильный путь познания но­вого. И Филомяфитский предлагал научно обоснованный путь познания. Он писал: «Другой способ исследования жизненных явлений есть опытным; здесь естествоиспытатель, руководству­ясь наблюдением и опытом, старается все жизненные явления исследовать порознь; наблюдает оные в различное время, при различных обстоятельствах; этого мало: он подвергает их опы­ту, при котором выпирает нужные и различные условия, и через повторение оного, наконец, вверяется в том, что было сущест­венное, постоянное и что случайное в исследоваемом им явле­нии, Словом, если мы хотим получить какое-либо понятие о жизни, а не довольствоваться одними мнениями, предложения­ми, игрой воображения, то один только путь может нас при­нести к этой цели, путь опыта и наблюдения¹⁵.

В 1859 г. в журнале «Северная пчела» (№ 236) была опуб­ликована статья, в которой указывалось, что «...до сих пор фи­зиология в наших учебных заведениях только, в полном смысле слова, читается, но никогда профессора не сопровождают своих лекций экспериментами». Резко критиковал за это всех профес­соров и известный физиолог профессор И. Т. Глебов, отметив­ший лишь как исключение, что «...честь в первый раз в России начать курс экспериментальной физиологии принадлежит Фило-мафитскому»¹⁶.

Высоко отзывался о научных трудах академик К. Бэр. Ког­да в 1836 г. вышел первый том «Физиологии» А. М. Филомафит-ского, в своей рецензии на него академик писал: «В первый раз

¹⁴ Филомафитский А. М. Физиология, изданная для руководства своих
слушателей. Изд. 2-е. — 1844. — Т. I. — С. 11—12.

¹⁵ Там же.

¹⁸ В защиту преподавания физиологии в России//Санктпетербургские педомости. — 1859. — № 264.

предлагается русской литературе физиология в том виде, до какого она доведена союзом образованных наций»¹⁷. Далее академик К- Бэр выражал свою уверенность в большой значи­мости этой книги для медицины. Он писал: «...нет сомнения, что книга Филомафитского... окажет важное влияние на высшее развитие врачебного искусства»¹⁸. По своим экспериментам в области физиологии он опережал известного французского фи­зиолога Клода Бернара.

Несмотря на реакцию, царившую в медицине во второй тре­ти XIX в., А. М. Филомафитский вместе с передовыми русскими учеными-материалистами Н. И. Лобачевским, Т. Ф. Осиповским выступал против распространившихся в то время в России идеалистических учений И. Канта и Ф. В. Шеллинга. Их авто­ритет не мог поколебать его материалистическое мировоззрение. Особенно активно он выступал против идеалистической натур­философии Ф. В. Шеллинга. А. М. Филомафитский был убеж­денным сторонником экспериментальных исследований. В его трудах четко прослеживалась борьба с теми натурфилософами, которые призывали «к отвлеченному воззрению на вещи», чем способствовали догматическому восприятию высказанных уче­ными истин. Он же считал, что каждая истина требует «в есте­ственных предметах доказательств положительных и с опытом согласных»¹⁹. Такое отношение к науке, по его мнению, должно являться движущей силой в ее развитии, способствовать появ­лению новых теорий, иногда находящихся в противоречии с опытом и наблюдениями. В целях приближения научных обоб­щений к реальности А. М. Филомафитский в отличие от пред­ставителей идеалистической натурфилософии рекомендовал фи­зиологические явления изучать исходя из их сути, рассматривая их так, как они проявляются, как фактически существуют. Опыт же должен помочь раскрыть наиболее полно сущность самого явления. В его призывах к своим ученикам настойчиво звучала мысль, что опыт, приобретенный у постели больного, намного «драгоценнее всех отвлеченных умствований натурфилософии». Он уверенно стоял на позициях познаваемости мира, веря в силу науки. При этом у него не было сомнений, что процесс познания бесконечен и люди всегда должны идти вперед, по­знавая все новые и новые стороны явления. Таким образом, А. М. Филомафитский был активным борцом против агности­цизма.

В медицине он тоже шел непроторенными дорогами. Русская медицина во многом обязана ему. Он настойчиво изучал проб­лему переливания крови, предполагая, что оно позволит лучше воздействовать «на нервную систему, а через сию последнюю и

¹⁷ Журнал министерства народного просвещения.—Ч. XXXII. — Отд. II.—
1841. —С. 77.

¹⁸ Там же.

¹⁹ Филомафитский А. М. Физиология, изданная для руководства своих
слушателей//СПб.— Т. I. —1836.— С. 16.

на все отправления животно-химического процесса». Ему же пришлось возглавить комитет по изучению наркоза при Москов­ском университете, и после его множественных опытов на жи­вотных Ф. И. Иноземцев применил наркоз во время операции.

Свою дисциплину А. М. Филомафитский преподавал не аб­страктно, а подтверждал опытами, так же как он действовал в науке. Обучая студентов борьбе с болезнями, его призывы всегда были сосредоточены на том, что нужно верить в силу организма и не перегружать его излишними медикаментами, которые не всегда соответствуют действиям, необходимым боль­ному организму. Он так говорил своим ученикам: «Мне жела­тельно только чтобы вы... больше и прежде всего обращали внимание на врачующую силу природы... лекарства вы имели ьсегда II.«аписе, л употребляли их только при безусловной не­обходимости; чтобы они были для влс последним убежищем²⁰. Его советы касались и таких важных вопросов, как физическое развитие человека. Отчетливо понимая, что здоровье человека формируется с первых дней его жизни, А. М. Филомафитский рекомендовал правильно организовывать уход за детьми и осу­ществлять сп мо воспитание, особенно следить за правильным питанием и фи.чнческим воспитанием детей. Он утверждал по чтому иоподу так: «Только от строгого соблюдения диетических прлнмл и мочрагге младенческом мы вправе ожидать в человеке (дороиьг и но чрагга.х последующих»²¹. Что касается физическо­го рл.'пштин человека, то он был убежден, что «физическое вос­питание человека, бе.ч сомнения, должно начинаться с самых мерных минут рождения его на свет»²².

Л. М. Филомафитский не чурался опытным путем прове­рить п уже устоявшиеся истины в физиологии. Осуществлял он что для того, чтобы избавить медицину от «...грубой эмпирии и сделать ее рациональной».

А. М. Филомафитский в 30-е годы XIX в. серьезно изучал вопрос переливания крови. Его «Трактат о переливании крови» был первой работой в мировой медицинской практике, когда этой проблеме было уделено всестороннее внимание, обобщен предшествующий опыт за всю историю человечества, а также представлены свои выводы, сделанные на основе большого чис­ла экспериментов. Он дал теоретическое обоснование перелива­нию крови, рассматривая его как стимулирование материаль­ного жизненного начала, животворно действующего на нервную смстему, а через нее на все отправления организма. Таким об­разом, А. М. Филомафитский не разделял мнение тех, кто рас­сматривал переливание крови как механическую замену утра­ченной по разным причинам крови. А. М. Филомафитский уже

²⁰ Филомафитский А. М. О проявлении жизни во всех царствах приро-
ды//Речь, произнесенная в торжественном собрании Московского университе­
та 10/У1 1848 г. —М, 1844. —С. 47.

²¹ Там же.

²² Там же.

в те годы разрабатывал проблему, связанную с обезболиванием при хирургических вмешательствах. Изучая роль центральной нервной системы в регулировании ответных реакций, получае­мых в результате влияния окружающей среды в виде различных раздражений, он высказал важную догадку о процессе тормо­жения, который позже выдающимся русским физиологом И. М. Сеченовым был разработан и теоретически обоснован. На основании своих экспериментов А. М. Филомафитский так объяснял причины ускорения или задержки рефлексов: «Ясно, что причина этой разницы в явлениях находится в мозгу. Покой или отсутствие воли и сознания благоприятствуют перехожде­нию нервного начала в становой жиле из одного волокна в дру­гое, как напротив деятельное состояние воли препятствует оно­му²³». Для подтверждения своих наблюдений он приводит при­мер из истории. Во время войны этрусского царя Порсена с римлянами, которая происходила в IV в. до н. э., был взят в плен римлянин Сцевола, у которого, применяя жестокие пытки, царь хотел узнать его сообщников. Пленный юноша, чтобы сде­лать бесцельными угрозы, положил руку в огонь и терпел му­чительную боль. Между тем, отмечает Филомафитский «...чело­век, углубившийся в мечту, вздрагивает от малейшего стука или легкого прикосновения»²⁴.

А. М. Филомафитский не разделял взгляды виталистов, хотя некоторые ошибочно его относили к виталистам. Это объясня­ется тем, что в период реакции Николая I при строжайшей цензуре он не мог подробно излагать свои вольнолюбивые мыс­ли. Тем не менее следующие слова говорят именно о том, что он выступал против витализма: «Что есть жизненная сила? — спрашивал он. И отвечал: «Не должно смешивать оную с дру­гою. Жизненная сила есть свойство органической материи... обнаруживает жизнедеятельность, выраженную или внутренним, или наружным движением оной материи... жизненной силы не следует смешивать с душою, как это сделал Шталь»²⁵.

В период 1836—1840 гг. С. М. Филомафитский создал 3 то­ма по физиологии. В это же время вышел в свет учебник по физиологии Велланского. Их позиции были диаметрально про­тивоположными. Велланский стоял на идеалистических пози­циях, за что был подвергнут в трудах Филомафитского острой критике. Труды же Филомафитского отражали эксперименталь­ный метод в физиологии. Они были высоко оценены современ­никами и в 1841 г. удостоены Демидовской премии Академии наук. Они стали важной вехой в становлении отечественной физиологии и материалистической философии, в развитие кото­рых позже весомый вклад внесли И. М. Сеченов и И. П. Павлов.

²³ Филомафитский А. М. Физиология, изданная для руководства своих
слушателей. — М., 1836.— Т. III.— С. 178.

²⁴ Там же.— С. 113.

²⁶ Там же.—Т. I. —С. 113—116.

Артемий Алексеевич Рафалович (1816—1851), получив ме­дицинское образование, специализировался в области инфекци­онных заболеваний. В связи с распространившейся волной эпи­демии чумы в ряде стран Ближнего Востока и Европы А. А. Ра­фалович в 1846 г. был командирован Министерством внутренних дел в страны Востока для изучения чумы. В течение 3 лет он изучал методы лечения, предупреждения и распространения чумы, а также меры, принимаемые по ее ликвидации. За время командировки ему пришлось побывать в Турции, Сирии, Палес­тине, Египте, Тунисе и Алжире. Изучая чуму, он вместе с тем изучал государственное устройство этих стран, их обществен­ную жизнь, развитие экономики и культуры. Им было обраще­но внимание пп тяжелое положение пародов этих стран. В своих груд.чх он пыр.чж.чл сочувствие трудящимся, находящимся под прессом тяжелейшей эксплуатации. Иго «Записки русского вра­ча, отправленного на Восток» являются важным пособием для изучения общественного строя Египта и Сирии середины XIX в.

Следует отметить и деятельность врача и естествоиспытате­ля Якопд Кузьмича Кайданова (1779—1855). С 1809 г. он ра-(ют.чл профессором Медико-хирургической академии. В 1813 г. им бм.п.ч ч.чщищеиа докторская диссертация на латинском языке «Чгпн'ртичпопч. жп.чпп». В ней он сделал анализ различных форм жм:ши, существующих в природе. По его градации, име­ются четыре формы жизни: примитивная — у некоторых объек­тов неорганической природы и три вида жизни — растительная, жипотная и человеческая. Важным в его учении было то, что он причпавал историческую связь между всеми формами жизни. Нысшие животные происходят от низших. Природа рассматри­валась им как единое целое, находящееся в постоянном разви­тии. «Можно думать,— писал он,— что сфера жизни, рассмат­риваемая в целом, мало-помалу пополняется и расширяется, восходя от минерального царства до человека через прочие ор-г.чничоокие царства как бы путем развития своих форм или, если угодно, путем их умножения. Высказав эту мысль, им де­лался пыиод, что прежде всего возникли минеральные тела,.чатем растительный, и на основе всего этого возник животный мир н человек. Это еще не была эволюционная теория, которая позже была создана Ч. Дарвиным, но Я- К. Кайданов так же, как и Ламарк, русские эволюционисты додарвиновского перио­да — П. Ф. Горяинов (1796—1865), К- Ф. Рулье (1814—1858) н другие, разрабатывал материалистические идеи развития жи­вой природы.

В его труде ясно прослеживается тесная связь органической н неорганической природы. Он подчеркивал, что нельзя понять животных, не зная растительного мира, а растения и их сущ­ность нельзя знать, если тебе неведома неорганическая природа. Основываясь на саму природу, им не только была установлена

связь между различными ее телами, но и сделана попытка дать объяснение сложному процессу длительного преобразования в природе от минералов до человека. Следовательно, вся природа им рассматривалась как единое целое, находящееся в постоян­ном развитии.

Известно, что его идея о возникновении животных не была подтверждена экспериментально. Этого и не мог достичь Я. К- Кайданои, так как в период его деятельности еще не были известны те законы, по которым развивался животный мир. Но несмотря на то что его высказывания о происхождении мира носили отвлеченный характер и имели большое наслоение ме­тафизики, научный труд Я- К- Кайданова для того времени имел большое прогрессивное значение и был одним из толчков к развитию эволюционных идей в России. Его попытка рассмат­ривать неживую и живую природу вместе с человеком как не­разрывное единство, единую естественную систему, в корне от­личалась от господствовавших в то время б России идеалисти­ческих и метафизических теории в биологии. Это привело к враждебным выпадам прогни нею. Реакционеры пытались при­низить его роль в развитии пауки, и долгие годы прогрессивные идеи Я- К. Кайданова замалчивались.

Карл Францевич Рулье (1814—1858) прожил короткую, но содержательную жизнь. В 1833 г. в 19-летнем возрасте он окон­чил Московское отделение Медико-хирургической академии. Большое влияние на его научную деятельность оказал медик-философ И. Е. Дядьковский. Проработав 2 года военным вра­чом, после окончания академии в 1836 г. по рекомендации про­фессоров, обучавших его, он был принят преподавателем на кафедру естественной истории академии. Уже через год К- Ф- Рулье защитил диссертацию, получив ученую степень док­тора медицины. В 1837 г. был утвержден адъюнкт-профессо­ром. В то время ему исполнилось всего лишь 23 года.

В 1841 г. он был командирован в Германию, где познако­мился с рядом научных центров и крупными естествоиспытате­лями. Изучив состояние зоологии, К- Ф. Рулье пришел к выво­ду, что состояние науки находится не на должном уровне. Уче­ные Запада занимались систематикой, описанием внешних при­знаков животных по музейным экземплярам. Биологией живот­ных не занимались. Вернувшись на родину, он опубликовал в журнале «Отечественные записки» статью «Сомнения в зооло­гии». В ней были подвергнуты критике взгляды ученых Европы о неизменности и постоянстве видов. К- Ф- Рулье расценил их как схоластические.

К- Ф. Рулье считал, что живая природа — животные и рас­тения — изменяются, а постоянство видов — это обман. Его ре­комендации сводились к тому, что животных нужно изучать не по музейным экземплярам, а в живой стихии во взаимосвязи с окружающей средой, в единстве с природой-.

В 1842 г. К. Ф. Рулье был приглашен на работу в Москов­ский университет. Здесь он увлекся геологией и палеонтологией и окрестностях Москвы. Но на основании этих данных он про­должал изучать развитие животного мира. В своей обобщенной работе по этому вопросу К- Ф. Рулье писал: «В природе нет покоя, нет застоя, в природе всеобщее непрерывное движение, и безусловная смерть невозможна. Самая малейшая пылинка, лежащая в глубине материка или вод, действует на окружаю­щее и находится под обратным действием его. В свою очередь животные находятся под постоянным влиянием действия на­ружного мира, что как нельзя лучше доказывается различным географическим размещением их, приличным (т. е. соответст­вующим) устройству каждого животного относительно окружа­ющих условий, перерождением — по мере перемещения их из одних условий в другие, совершенным вырождением их...»²⁶

В этом кратком выводе изложены его взгляды на эволюци­онное развитие животного мира. Здесь четко подчеркивается три важных обстоятельства. Во-первых, что природа является единым целым, все в ней связано друг с другом. Во-вторых, природа —• это не застывшее, а вечно живое явление, она по­стоянно движется и развивается. В-третьих, живая природа, сг /кппотпыи мир также развивается под воздействием изменя­ющихся ннгшпих условии.

Исследуя подмосковные¹.чемли, он пришел к выводу, что в |).м.житии р;н'титглы101'о и животного мира этого района было несколько периодов, и о них свидетельствует различие в мире животных и растений, отложившихся последовательно в раз­личных слоях земли. Вот как описывает это К. Ф. Рулье: «На-чмлу первого периода предшествовала жизнь органических су­ществ и открытом, глубоком море; преобладающие животные били преимущественно хищные рыбы, отличные от ныне живу­щих странными формами, так и твердою, костяною, угловатою чешуею, защищавшею их от наружного насилия; остатки сих существ сохранились в глубочайших частях нашей котловины, в древнем красном песчанике, в тех слоях, до которых только весьма в редких случаях можно проникнуть. Это море разлива­лось но всей Северной, Средней и значительной части Южной России, и участь эту Россия разделяла с большею частью про­чей Европы. Осаждение органических существ и минеральных частиц в толщи земные из моря древнего красного песчаника происходило при тревожном, неспокойном действии наружных условий, по крайней мере более неспокойном, нежели во все прочие периоды: от того пласты красного песчаника образуют неровные, волнистые, изломанные поверхности²⁷. Всего он раз­личал четыре периода и каждому из них давал подробное объ­яснение. Окончательный его вывод заключался в том, что

^и Предшественники Дарвина в России. — Л., 1956. — С. 126. ⁸⁷ Там же.

кажущаяся несвязанность между отдельными периодами в дей­ствительности имеет между собой тесную связь и взаимную последовательность. Вначале было море с присущим ему жи­вотным миром, потом реки, сушь, соответственно менялся кли­мат: от тропического до холодного, а также животный мир — от первых до современных.

Им также были изучены вопросы о нравах и образе жизни животных, их отношение к внешним условиям. Его работы, осо­бенно лекция «О первом появлении растений и животных на Земле», встретили серьезную оппозицию со стороны церковни­ков. Что касается первоначальных органических существ, то, как считал К- Ф. Рулье, они «... были возможно простые, кото­рые по тому самому скоро разлагаются после смерти и не могут сохраниться в земных толщах». Он считал их одноклеточными организмами, предполагая, что растительный мир появился раньше, чем животный. Все последующее, утверждал он, обра­зуется из повторения предыдущего с прибавлением нового. Все образуется путем постепенного медленного развития.

Хотя при опубликовании его трудов цензоры заставляли как-то ссылаться на бога, по у пего четко проходит мысль, что все, что есть на Земле, не было создано богом, все развивалось, в том числе и сама Земля. Это наглядно видно из его следую­щих слов: «Красноречивейшая и яснейшая книга природы — земля — свидетельствует, что она подлежала многократным постепенным изменениям, которым параллельно шло и посте­пенное развитие, и осложнение растений и животных, замкнув­шееся высшим земным выражением органической жизни, вен­цом его — появлением человека²⁸.

К. Ф. Рулье считал, что более развитым животным является то, у которого наиболее дифференцированы функции и строение органов. Чем больше функций выполняет тот или иной орган, тем ниже уровень развития данного животного. Вот почему, отмечал он, у животных низшего класса имеется меньше орга­нов, чем у высокоразвитых. Движущей силой совершенствова­ния организмов он считал развитие. «Развитие, — писал К. Ф. Рулье, — есть постепенное выделение разнообразия и про­тивоположностей». К- Ф. Рулье считал, что происхождение животного мира имеет полифилитическую основу, а не монофи-литическую. Он утверждал, что те ученые, которые стоят на позиции происхождения всего животного мира из одной перво­начальной формы путем постепенного развития и осложнения, допускают ошибку. Говоря об изменении видов животных, К. Ф. Рулье придавал большое значение окружающей среде. «Представить себе животное, — писал он, — как и все действи­тельно существующее, взятым отдельно от внешнего мира, есть величайший, даже невозможный парадокс»²⁹.

²⁸ Предшественники Дарвина в России. — Л., 1956.— С. 135. ⁴⁹ Там же.— С. 138.

Павел Федорович Горянинов (1796—1865) родился в небога­той семье в г. Могилеве. В 1817 г. он поступил в Петербургскую Медико-хирургическую академию, после окончания которой (с золотой медалью) работал врачом в госпитале. Вскоре им была защищена диссертация на степень доктора медицины, и он был приглашен на преподавательскую работу в эту же академию. С 1825 г. начал вначале читать ботанику, затем зоо­логию и минералогию. По этим дисциплинам им были написа­ны учебные руководства.

Он поставил перед собой цель: объяснить саморазвитие ор­ганического и неорганического мира в его длительном истори­ческом процессе. Иначе говоря, он пытался создать эволюци­онную теорию, которая на тот период времени человечеству еще не (н.|.'|.ч п п'.естпа.

II 1М;Н г. ом «публиковал работу «Первые черты системы природы, построенной на всеобщей естественной связи и про­грессивном развитии». Сам заголовок научной публикации сви­детельствовал о том, что П. Ф. Горянинов рассматривал природу как постоянно развивающуюся, в которой все находится в тес­ной взаимосвязи. Для него постоянное развитие, или, иначе говоря, эволюционное развитие природы, представлялось как всеобщий мировой закон. Он писал: «Природа шествует от про­стого к сложному, от низшего к высшему, от связанного и не­совершенного к свободному и совершенному».

Поскольку в природе все взаимосвязано, он рассматривал ее как единое целое, считая, что в ней все произошло из вечного невесомого эфира, т. е. материального субстрата. В сложном шолюционном развитии Горянинов видел постепенное усложне­ние неживого мира, понимая, что вначале возникли простые химические элементы, а позже из их соединений — более слож­ные вещества, такие, например, как вода, воздух, минералы, различные руды. Из минеральной жизни возникли примитивные растения, а затем и весь сложный растительный мир. Более поздним этапом стало появление живых существ, вначале в ви­де низших животных, и по мере развития животного мира вме­сте с жимом природой появление более сложных видов. Венцом развития животного мира стал человек.

II. Ф. Горянинов понимал, что этот сложный процесс развития проходил по все восходящей спирали.

В своей системе происхождения и развития растительного мира он предвосхитил ряд вопросов, связанных с пониманием морфологии растений. В системе развития животного мира отражена кровнородственная связь между отдельными группа* ми животных, или, иначе говоря, филогенетическая связь, при этом более высшие животные организмы выводятся из низших. В этой системе были некоторые неточности, носящие частный характер, в целом же его система развития растительного и жи­вотного мира четко отражала эволюционный путь развития еще в тот период, когда не была создана эволюционная теория

И поэтому поправу его относят к одним из предшественников дарвинского учения, так как в учении П. Ф. Горянинова, четко прослеживается развитие и совершествование от простого к более сложному. Достаточно вспомнить его слова о происхож­дении человека: «И так все это предшествует совершеннейшему порождению природы — организму человека, который венчает собою все эти произведения, сопрягая разнообразные формы в гармоническом единстве, соединяя животное и разумное начало и целостно себя и этом проявляя»³⁰.

Важным и его учении было то, что он постепенный процесс изменения жиной природы связывал с изменением условий су­ществования живых существ и окружающей среды.

Философские труды П. Ф. Горянинова, как «Первые черты системы природы» (1834), так и переработанное спустя 9 лет издание, вышедшее под названием «Четырехчленная система всей природы», были встречены Академией наук неодобритель­но. Ученые-консерваторы обвинили его в беспочвенном умство­вании. Однако он продолжал доказывать эволюционный путь развития природы и животною мира.

Философские взгляды Горянинона были жестоко осуждены в печати. 1} журнале «библиотека для чтения» Сенковский при­зывал сжечь ею учебник по зоологии и забыть о нем, а в жур­нале «Отечественные записки» трудам П. Ф. Горянинова был дан скептический отзыв. Таким образом, передовые взгляды русского врача-философа П. Ф. Горянинова не были поняты его современниками. Своими научными взглядами он намного опе­редил свое время.

Федор Иванович Иноземцев (1802—1869) не только был вы­дающимся ирамом, ученым, педагогом, общественным деятелем, но и выразителем естественно-философских взглядов.

В 1828 г., окончив медицинский факультет Харьковского уни­верситета, он был направлен в Дерптский университет, где го­товился к профессорскому званию. В 1833 г. успешно защитил диссертацию на степень доктора медицины по разработанной им проблеме бокового камнесечения. На этом совершенствова­ние его знаний не закончилось. Он едет за границу и 2 года отдает познанию опыта зарубежных специалистов. Возвратив­шись на Родину в 1835 г., Ф. И. Иноземцев вначале был назна­чен экстраординарным, а уже через 2 года — ординарным про­фессором кафедры практической хирургии Московского универ­ситета. В этой должности он проработал до 1859 г.

Его естественнонаучные взгляды сказались на философской мысли того периода. Деятельность организма он рассматривал не изолированно от окружающего мира, а в связи с внешней средин. При этом определяющую роль в сохранении здоровья он отводил окружающей среде. Из этой теоретической предпо-

сылки вытекали практические выводы. Учитывая влияние внеш­ней среды, можно было разрабатывать конкретные профилак­тические мероприятия по предупреждению болезней и разра­ботке мер, направленных на более эффективное лечение больных. Он один из немногих врачей и ученых отчетливо по­нимал, что существует прямая зависимость между здоровьем человека и социальной средой, или «общественной жизнью». Возникновение многих болезней определяется им «обществен­ной жизнью». Стоя стихийно на материалистических позициях, он критиковал гуморальные концепции К. Рокитанского и ло-калистические взгляды Р. Вирхова.

Ф. И. Иноземцев много выступал в защиту тесной связи ме­дицины с естественными науками, считая, что явления патоло­гии следует объяснять с позиций нервизма.

Несмотря на высокую квалификацию хирурга, он пропаган­дировал консервативное лечение, стараясь максимально щадить организм, минимально травмировать различные органы и мак­симально сохранять их функциональную деятельность. Отсюда у него возникла идея о развитии восстановительной хирургии. Ему принадлежит приоритет в практическом применении наркоза в России. Он сделал первую операцию под эфирным наркозом. Это было 7 февраля 1847 г. Независимо от него такая же операция н уп> время была сделана в Риге. Им многое сде­лано пи внедрению обезболивания в России.

II, Ф. 11но)емн,ев инее, большой вклад в совершенствование упинерситетскою преподавания при подготовке врачей.

Как известно, поворотным пунктом в развитии общественной мысли был «Капитал» К- Маркса. Из этого произведения люди многих стран узнали, что «...производство прибавочной стоимо­сти есть определяющая цель капиталистического производст­ва...»•'". Но в погоне за максимальной прибавочной стоимостью капиталисты постоянно усиливают эксплуатацию наемной силы, доводя трудящихся нередко до физического истощения. Таких примеров в «Капитале» было приведено немало. На выход «Капитала» ответили и многие врачи, выступив с обличением эксплуатации. В России первыми сторонниками марксизма среди врачей стали В. Зайцев и П. Якобий. В сентябре 1870 г. они опубликовали в журнале «Архив судебной медицины и об­щественной газеты» статью «О положении рабочих в Западной Европе с общественно-гигиенической точки зрения». Основыва­ясь на соответствующих положениях «Капитала» К- Маркса, опубликованного за границей в 1867 г., ими был освещен вопрос о тяжелом положении рабочего класса. Авторы этой статьи по­ставили перед собой цель вскрыть причины тяжелого положе­ния рабочего класса с позиций революционной теории. Одно­временно они отвергли мальтузианское измышление о народо­населении вообще и вытекающие из них причины, будто бы

³⁰ Райков Б. Е. Предшественники Дарвина в России. — Л., 1956.—С. 97.

⁸¹ Маркс К., Энгельс Ф.//Соч. —2-е изд.—Т. 23. —С. 240.

порождающие бедность и тяжелое материальное положение трудящихся. Статья имела не только большое пропагандистское значение, но и сыграла важную идеологическую роль, так как она позволила ознакомить передовую интеллигенцию и прежде всего медицинскую с выдающимся произведением научного ком­мунизма. Перевод «Капитала» на русский язык был осуществ­лен лишь спустя 2 года. В статье было приведено много фактов и выводов, которые содержатся в I томе «Капитала». Это был смелый поступок врачей В. Зайцева и П. Якобия. Ответом на статью был ряд правительственных репрессий на журнал. Все экземпляры журнала были сожжены, главный редактор его — врач С. П. Ловцов уволен, цензор получил строгий выговор. Факт опубликования этой статьи стал известен К- Марксу ^ о чем он поделился в письме (21 января 1871 г.) немецкому социалисту 3. Майеру.

Карл Эрнст фон Бэр (в России его называли Карл Макси­мович) (1792—1876) стал одним из выдающихся ученых России XIX в. Родился он в Эстляндии (ныне эта территория отно­сится к Эстонской ССР) под Реислем. Родители его были рус­ские подданные. Отец был местным землевладельцем, мать — дочь майора русской армии. После окончания Ревельской дво­рянской школы в 1810 г. поступил в Дерптский университет (ныне этот город называется Тарту) на медицинский факультет. После окончания его защитил докторскую диссертацию на те­му: «Об эндемических болезнях в Эстляндии», после чего уехал совершенствовать свои знания в Австрию, а затем спустя не­продолжительное время в Германию. Несмотря на прослушан­ные лекции по медицине, его увлекают зоология и сравнитель­ная анатомия, дисциплины вновь появившиеся и быстро разви­вавшиеся. Из-за отсутствия на медицинских факультетах в России таких кафедр он вынужден был остаться в Германии, Здесь, уже начиная с 1817 г., он работал в должности прорек­тора Кенингсбергского университета, а затем профессором зоо­логии (1819) и с 1826 г. — профессором анатомии. Одновремен­но он был заведующим анатомическим институтом и зоологи­ческим музеем, которые входили в состав университета. В эти же годы он начинает заниматься научными исследованиями по сравнительной анатомии, читая студентам курс лекций по этой тематике, особенно по анатомии беспозвоночных, а также чело­века и антропологии.

В эти годы он тщательно изучал анатомию осетра, дельфи­на, лося, верблюда и беспозвоночных. Славу ему принесли тру­ды по исследованию зародышевого развития животных. Этими работами К. М. Бэр начал заниматься еще в 1818 г. после озна­комления с диссертацией своего друга X. И. Пандера «Мате­риалы к истории развития цыпленка в яйце». Эта работа взволновала его, и он сам стад проводить эксперименты по изу­чению развития зародышей. В частности, ему удалось в 1826 г.

опровергнуть утверждившееся в то время мнение в медицине, что человеческой яйцеклеткой является весь граафов пузырек яичника. К- М. Бэр впервые доказал, что яйцеклетка лишь на­ходится в пузырьке.

В 1827 г. К- М. Бэр опубликовал свою работу «О происхож­дении яйца млекопитающих и человека», посвятив ее Петер­бургской академии, куда он за свои труды был уже избран чле­ном-корреспондентом. В 1828 г. он стал ординарным академи­ком. В 1834 г. К- М. Бэр вернулся в Россию. До этого он в 1831 г. временно работал в Петербурге, заведуя зоологическим музеем Академии наук. За короткий срок ему удалось провести работу по систематизации экспонатов.

После окончательного возвращения на Родину К. М. Бэр принял участие и ряде экспедиций, изучая географические и экономические особенности отдельных районов России.

В результате путешествий им был сформулирован закон о постоянном подмыве правых берегов рек в Северном полушарии и левых берегов в Южном полушарии. Этот закон получил его имя — «Закон Бэра». Этим законом К- М. Бэр научно объяснил также — почему реки, текущие вдоль меридиана, имеют всегда один берег высокий, нагорный, а другой — низкий, пологий.

К- М. Бэр является одним из основателей эмбриологии. Его работа «Об истории развития животных», над которой он тру­дился в течение 10 лет (1828—1837), отражает насыщенный плодотворный труд в области эмбриологии. Им открыта так называемая спинная струна, т. е. начальное образование ске­лета позвоночных, прослежен постепенный цикл развития пло­довых оболочек, изучен и описан процесс образования головного мозга из пузырей.

Внимание К- М. Бэра было привлечено также к развитию глаза, сердца и других органов, что положило начало более глубокому научному пониманию формирования отдельных ор­ганов и систем организма начиная с ранней стадии развития в пнде бластулы. Материалом для его исследований по эмбрио­логии служили не только цыплята, но и пресмыкающиеся, зем­новодные, рыбы, млекопитающие. Своими выводами он нанес смертельное поражение господствовавшей в то время теории преформизма. Идея преформизма, т. е. развитие зародыша, не­сущего с ранних стадий развития почти полное подобие взрос­лому организму всех своих органов, тканей и структур, возник­ла еще у Анаксагора и Гиппократа. Хотя эта теория за многие века несколько трансформировалась, принципиальная сущность ее оставалась одной и той же.

Исследования К- М. Бэра показали, что в процессе эмбрио­нального развития в первую очередь проявляются наиболее об­щие признаки, характеризующие тип данного организма. На последующих этапах развития происходит дифференциация развития зародыша, в котором вначале проявляются признаки класса, затем отряда, семейства, рода, вида и на последней

стадии четко очерчиваются индивидуальные особенности самой особи.

Изучая разных представителей животного мира, К- М. Бэру невольно пришлось глубоко изучать и географию, так как мно­гие виды одних и тех же животных имеют различные места обитания. Определив ареал интересующих его животных, он еще до работ Ч. Дарвина в 1859 г. пришел к важному выводу, что многие различные виды животных произошли от одной и той же прародительской формы.

Позже Ч. Дарвин высоко оценил эти выводы, так как они свидетельствовали об эволюционном процессе в животном мире. Ч. Дарвин в числе немногих русских ученых упомянул в своем капитальном труде «Происхождение видов» К- М. Бэра. Он пи­сал: «Бэр, пользующийся таким уважением зоологов, выразил свое убеждение, основанное, главным образом, на законах гео­графического распространения, что формы, теперь совершенно различные, происходят от общих родителей». При этом Ч. Дар­вину не было известно, что К- М. Бэр не только в свои преклон­ные годы высказал эту идею, а еще в 20-е годы, будучи моло­дым ученым, он высказывался о развитии жизни на Земле как о постепенном процессе, утверждая, что высшие организмы произошли из низших, из более ранних по времени существо-ьания форм. Дарвину об этом было неведомо, потому что эти работы не были своевременно опубликованы. Они вышли в свет только в 30-х годах XX столетия. На закате своей жизни К- М. Бэр скажет по этому поводу: «...отвергая трансмутацию, пришлось бы объяснить происхождение животных чудом творе­ния. Но естествоиспытатель не может и не должен верить в чудо. Допуская чудо, он упраздняет законы природы, между тем как назначение естествоиспытателя как раз и заключается в том, чтобы в чудесах открывать законы природы». Это были несомненно прогрессивные взгляды для того времени. Он рано отошел от идеалистической натурфилософии, которой увлекался в молодые годы, и стал на путь активного опытного исследова­ния. Но, разрабатывая эволюционную теорию, он отклонился от материалистических позиций, став на позиции идеализма, обосновывая развитие по принципу автогенеза, т. е. особых «внутренних причин».

Хотя К- М. Бэр стоял на позициях изменения видов живот­ных, отрицая теорию постоянства видов, однако он не поддер­живал некоторые разделы эволюционной теории Ч. Дарвина. Особенно выраженными были расхождения по вопросу естест­венного отбора. Его несогласие с Ч. Дарвиным по этому вопро­су заключалось в том, что изменение видов К- М. Бэр объяснял влиянием на организм окружающей среды. С данным положе­нием Ч. Дарвина не был согласен не только К- М. Бэр, но и один из основателей диалектического материализма — Ф. Эн­гельс. В одном из своих писем к П. Л. Лаврову Ф. Энгельс писал: «В учении Дарвина я принимаю теорию развития, дар-

пинский же способ доказательства (борьба за существование, естественный отбор) считаю всего лишь первым, временным, несовершенным выражением только что открытого факта. До-Дарвина именно те люди, которые теперь повсюду видят только борьбу за существование (Фогт, Бюхнер, Молешотт и т. д.), делали ударение как раз на «сотрудничестве» в органической природе, указывая на то, как растения доставляют животным кислород и пищу и, наоборот, животные доставляют растениям углекислоту и удобрения, как это особенно подчеркивал Либих. Обе эти концепции в известных границах до известной степени правомерны, но как та, так и другая одинаково односторонни и ограниченны. Взаимодействие тел природы — как мертвых, так и живых — включает как гармонию, так и коллизию, как борьбу, так и сотрудничество. Если поэтому какой-нибудь с позволения сказать, естествоиспытатель позволяет себе под­водить все богатое многообразие исторического развития под одностороннюю и тощую формулу «борьба за существование», формулу, которая даже в области природы может быть принята лишь сит §гапо заНз (с известной оговоркой — С. Ч.), то та­кой метод сам себе выносит обвинительный приговор»³².

В своей эволюционной теории К. М. Бэр проявлял крайнюю осторожность, и прежде чем сделать какое-либо обобщение, о» пытался тщательно изучить то или иное явление живой приро­ды. Поэтому, будучи неуверенным в выводах Ч. Дарвина о ес­тественном отборе, он и высказал свое несогласие.

Что касается его эволюционных взглядов на развитие при­роды, то еще и 1822 г. и работе «Как развивалась жизнь на Земле» он писал, что псе данные, которые имеются по этому во­просу, «пок.'кшнают нам, каким образом при образовании жи-мого орпнпмма последний по мере развития своих частей дела­ется нее совершеннее, и позволяют предполагать, что при со­гласном ходе природы во всех операциях сперва образовались па Земле простейшие организмы, и что человек замыкает этот ряд...»".

Что же касается «опроса о борьбе за существование, то Ф.,'Мпельсом на чтот смет было иысказано следующее сужде­ние: «Прежде псею необходимо строго ограничить ее борьбой, происходящей о! перенаселении ц мире растений и животных,— борьбой, депстнптелмю имеющей место на известных ступенях развития растии-л1.иого нарстпа и на низших ступенях разви­тия животного царстпа. Но необходимо строго отграничивать от этого те условии, при которых виды изменяются — старые вымирают, а их место занимают пошло, более развитые — без наличия такого перенаселения: например, при переселении рас­тений и животных в новые места, где новые климатические, почвенные и прочие условия вызыиают изменение. Если здесь

³² Маркс К., Энгельс Ф.//Соч. — Т. 34. — С. 133—134.

³³ Райков Б. Е. Предшественники Дарвина'в России. — Л., 1956. — С. 61.

16—129

приспособляющиеся индивиды выживают и благодаря все воз­растающему приспособлению преобразуются далее в новый вид, между тем как другие, более стабильные индивиды погибают и в конце концов вымирают вместе с несовершенными проме­жуточными формами, то это может происходить — и фактиче­ски происходит — без всякого мальтузианства; а если даже до­пустить, что последнее и играет здесь какую-нибудь роль, то оно ничего не изменяет в процессе и может самое большее только ускорить его.— То же самое при постепенном изменении географических, климатических и прочих условий в какой-ни­будь данной местности (высыхание Центральной Азии, напри­мер). При этом безразлично, давит ли здесь друг на друга или не- давит животное или растительное население: вызванный изменением географических и прочих условий процесс развития организмов происходит и в том и в другом случае.— То же са­мое при полном отборе, где мальтузианство также не играет совершенно никакой роли»³⁴.

Здесь Ф. Энгельс четко подчеркивает значительное различие между двумя основными формами борьбы за существование. С одной стороны, речь идет о борьбе, вызванной перенаселени­ем, ведущей к активной конкуренции между отдельными осо-бямп. С. другой стороны, элиминация, т. е. гибель отдельных особей или целых групп организмов, популяций и видов в ре­зультате различных естественных причин. К ним могут отно-I мться изменившиеся климатические условия. Особенно это от­ражается на биологических факторах, ведущих к сокращению размножения в новых условиях существования.

Дата добавления: 2016-06-05 | Просмотры: 437 | Нарушение авторских прав