АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Базовая эмоция: печаль

5.1. Печаль обычно относят к негативным переживаниям, однако нужно отметить, что это очень специфическая эмоция. Деление эмоций на «позитивные» и «негатив­ные» - вопрос удобства; подобная классификация не может адекватно передать всех характеристик базовых эмоций. Отмечено, что такие позитивные эмоции, как радость-возбуждение, могут не только вызывать бессонницу, но и имеют отношение к маниакальным нарушениям. Эмоция печали может играть положительную роль в жизни человека. Пред­ставьте только, каким был бы наш мир без этой важнейшей человеческой эмоции. Разве были бы мы способны к формированию крепких, устойчивых связей с людьми, разве дорожили бы ими, если бы возможность разрыва этих связей не вызывала у нас печали? И насколько «человечными» были бы мы, если бы не умели скорбеть о смерти любимого человека или сопереживать его горю?

5.2. Причины печали.

Отмечено, что любая базовая эмоция имеет под собой естественные ос­нования. Говоря о естественных причинах эмоции, имеются в виду такие причины, которые являются общими для всех людей, независимо от их национальности, куль­турных и социально-экономических условий жизни, уровня образования. Так, но­визна и перемены являются универсальными активаторами эмоции интереса. В оп­ределенных обстоятельствах лицо знакомого человека может стать источником радости, и этот фактор радости преодолевает культурные и этнические ограничения. Точно так же эмоция печали имеет свои универсальные активаторы. Разлука, или отделение, как физическое, так и психологическое, является од­ним из основных и наиболее распространенных активаторов печали. Вынужденная разлука с семьей или близким другом вызывает у нас печаль, но человек может ощу­щать одиночество, испытывать печаль, даже находясь в толпе. Психологическая изоляция может принимать самые разные формы, это может быть неспособность к общению, к искреннему выражению своих чувств, неумение завоевать симпатию окружающих. У человека при этом отсутствует чувство принадлежности, он чув­ствует себя одиноким, покинутым людьми. Пожалуй, самую глубокую печаль у нас вызывает смерть. Смерть близкого дру­га или члена семьи - это невосполнимая утрата. Мы теряем человека, с которым были связаны долгими и прочными узами, которому посвятили многие часы своей жизни, с которым делили свои радости и беды. Подобная утрата дружеских, любов­ных отношений вызывает у нас горе. Другой универсальной причиной печали является разочарование, особенно ког­да оно вызвано крушением надежд. Подобно разлуке, разочарование иногда приво­дит к чувству психологической изоляции, одиночества, утраты. Так, человек чув­ствует себя одиноким, когда ему долгое время не звонит близкий друг, когда люби­мый человек забывает поздравить его с днем рождения, не приходит на назначенное свидание или не считает нужным поделиться с ним своей радостью. Хотя в подоб­ных случаях человек испытывает множество эмоций, одной из них непременно бу­дет эмоция печали. Неудача в достижении поставленной цели также может вызывать у человека печаль. Однако нужно помнить о том, что установки и стремления людей очень раз­личны. Так, например, один студент будет счастлив, получив на экзамене «хорошо» или даже «удовлетворительно», тогда как для другого эти же оценки будут означать провал. Бек (Веск, 1967), один из выдающийся психиатров, выдвинул убедительные до­воды в пользу когнитивных механизмов формирования депрессии. Говоря об эмоци­ях, в данном случае об эмоции печали, нужно всегда учитывать, как индивид вос­принимает и оценивает себя, каким он видит этот мир и свое будущее в нем. Если ребенок часто оказывается в ситуациях, с которыми объективно не способен совла­дать, если часто переживает неудачи, то в конце концов он может начать винить в этом самого себя, может утвердиться в мысли о своей несостоятельности. В таких случаях большое значение имеет реакция родителей и старших детей в семье. Если отец ругает себя за то, что потерял работу, хотя истинной причиной его увольнения была общая экономическая ситуация в стране, то его сын, усвоив это отношение к неудачам, может винить себя за любое случившееся с ним несчастье.

5.3. Предрасположенность к печали. Индивидуальные различия.

Как и в случае с любой другой эмоцией, предрасположенность к печальным пе­реживаниям индивидуальна и зависит от двух факторов - биологического и соци­ального. Нейрофизиологические исследования выявили отдельные нейронные, химические и физиологические механизмы, участвующие в процессе эмоциональной регуляции (Рuig-Antich, 1986). Существуют данные, свидетельствую­щие о том, что депрессия - психическое расстройство, в котором ключевую роль играет эмоция печали, - может иметь наследственную природу. Но предрасполо­женность к печали детерминирована не только биологическими предпосылками, но и уникальным жизненным опытом индивида. Есть множество ситуаций, которыми мы не в состоянии управлять и которые вызывают у нас печаль. Так, вы можете быть хорошим работником, но вас могут уволить в связи со сложившейся экономической ситуацией. Болезнь близкого человека - еще один пример печальной ситуации, над которой мы почти не властны. Как уже говорилось, люди, часто переживавшие в детстве неудачи, отличаются большей уязвимостью, большей предрасположенно­стью к печали и депрессии.

5.4.Мимическое выражение печали.

У опечаленного человека внутренние концы бровей приподняты и сведены к переносице, глаза слегка сужены, а уголки рта опущены. Иногда можно наблюдать легкую дрожь слегка выдвинутого подбородка. В зависимости от возраста человека и интенсивности переживаемой печали, ее мимическое выраже­ние может сопровождаться вокальным компонентом - плачем или рыданиями. Очевидно, однако, что в печали лицо не всегда выглядит таким, каким мы видим его, и тому есть несколько причин. Во-первых, выраже­ние эмоции гораздо менее продолжительно, чем ее переживание. Мимически пе­чаль выражает себя в течение нескольких секунд, но ее переживание может длить­ся очень долго. Но даже при отсутствии выраженных мимических проявлений, пе­чаль обычно так или иначе выдает себя, хотя признаки ее могут быть почти неуловимыми. В печали лицо человека выглядит поблекшим, лишенным мышечного тонуса, глаза кажутся тусклыми. Опечаленный человек разговаривает мало и нео­хотно, темп его речи замедлен. Вторая причина заключается в том, что очень многие люди подавляют выраже­ние печали. Даже испытывая сильную печаль, они пытаются улыбаться, стараются сохранить невозмутимое, спокойное выражение лица. Даже старшие дети, не гово­ря уже о взрослых, способны сдерживать выражение печали или скрывать его под маской другой эмоции. Однако, сколь бы слабыми ни были проявления печали, они не ускользнут от взгляда внимательного наблюдателя.

5.5.Переживание печали.

Эмоция печали переживается как грусть, уныние, хандра. Опечаленный чело­век может сказать, что у него «тяжело на сердце». Но это чувство тяжести повсемест­но - мы ощущаем тяжесть в лице, в груди, в конечностях, это ощущение разлива­ется по всему телу, словно вся тяжесть мира взвалена на наши плечи. В печали мы часто ощущаем вокруг себя мрак и пустоту, жизнь кажется нам лишенной красок и тепла, мы не находим человека, который разделил бы с нами это чувство пустоты и одиночества. Переживание печали включает в себя комплекс чувств, и эти чувства обычно сопровождаются конкретными образами, мыслями, воспоминаниями. Переживание печали вызывает воспоминания о других печальных событиях, зачастую определяя наше восприятие мира, который кажется нам серым и унылым, словно мы смотрим на него сквозь запыленное стекло или видим лишь его тусклое отражение. Интенсивное переживание печали доставляет человеку боль. Человек может чувствовать болезненные ощущения в лице, в груди. Некоторые исследователи, однако, считают возможным различать истинные болезненные ощущения и ощуще­ния, вызываемые эмоциональным страданием. Действительно, несмотря на некото­рое сходство между отдельными формами физического страдания и печали, физи­ческое страдание, вызванное ощущением боли в пальце, по которому ударили молотком, отлично от чувства печали. Очевидно, что это разные формы страдания. Однако спазмы лицевых мышц и болезненные ощущения в груди, которыми сопро­вождается интенсивная печаль, могут представлять собой психический эквивалент физической боли. Печаль может вызывать психическую боль, и зачастую эта боль переживается человеком глубже и острее, чем физическое страдание. Профиль аффективных составляющих для ситуации печали ins показывает, что наивысшее значение принимает параметр напряжения. Однако, согласно теории дифференциальных эмоций, печаль по срав­нению с другими негативными эмоциями характеризуется самым низким уровнем напряжения. Это значит, что человек гораздо легче переносит печаль, чем страх или любую другую негативную эмоцию, и это особенно подчеркивал Томкинс (Тоmkins, 1963). Показательно, что импульсивность, вторая по выраженности ха­рактеристика печали, все же принимает меньшие значения, чем для всех остальных эмоций, изучавшихся в эксперименте Бартлета-Изарда. Средний показатель по шкале самоуверенности в ситуации печали значимо не отличается от средних показателей самоуверенности при переживании стыда и вины, но при переживании пе­чали он значительно выше, чем в ситуации страха. Как и следовало ожидать, пара­метр удовольствия в ситуации печали отмечен столь же низким показателем, как и в ситуациях страха, гнева и вины, существенно ниже, чем в ситуации стыда. Эмоциональный профиль для ситуации печали показывает, что ключевой эмоцией является эмоция печали, она отмечена наивыс­шими показателями. Следующей по значимости эмоцией является эмоция страха и эмоция интереса, причем средние значения той и дру­гой составляют примерно 50% от средних значений эмоции печали. Различия меж­ду средними значениями страха и интереса в обоих случаях незначительны. Оба профиля свидетельствуют о том, что в ситуациях, связанных с печальным эмоциональным опытом, люди переживают не одну, а несколько эмоций. Результаты различных исследований показали, что из всех эмоционально зна­чимых ситуаций одной из наиболее сложных является ситуация печали. Только в ситуациях смущения и вины человек переживает столь же сложный комплекс эмо­ций, как в ситуации печали. Следует отметить, что эмоциональный профиль ситуации печали характеризуется более высокими значениями эмоций страха и интереса по сравнению с эмоцией гнева. Гнев и другие показатели враждебности в ситуации печали выступают не столь ярко, как при депрессии.

5.6. Функции печали.

Ни одну из эмоций нельзя считать исключительно позитивной или исклю­чительно негативной, хорошей или плохой, полезной или вредной. И эмоция печали не исключение из этого правила. В определенных условиях и при определенных об­стоятельствах она выступает как единственно адекватная реакция. Таким обстоятельством может стать смерть близкого человека. Когда семья те­ряет одного из своих членов, остальные собираются вместе, чтобы оплакать его, и хотя установившаяся между ними близость вызвана смертью, страданием, каждый из них с особой остротой ощущает глубокую, прочную связь, объединяющую его с родственниками. Это чувство общности, принадлежности составляет чрезвычайно важную часть психической жизни человека. Совместная скорбь по усопшему объ­единяет семью, является источником помощи и поддержки, которые так необходи­мы каждому из нас для счастливой и полноценной жизни. Печаль, замедляя общий темп жизни человека, дает ему возможность «оглянуть­ся назад». Замедление психических и соматических процессов, которым сопровож­дается эмоция печали, позволяет по-новому взглянуть на мир, увидеть его иначе. Эта новая перспектива может усугубить печаль, но она же может освежить взгляд на вещи, позволит понять то, о чем человек прежде не задумывался. Так, в печали вы вдруг осознаете, сколько драгоценных возможностей, предоставленных вам жиз­нью, вы упустили. Подчас, только потеряв близкого человека, мы начинаем понимать, что значат в нашей жизни родственные и семейные узы. Печаль может напом­нить вам, как важно оказывать знаки внимания дорогим людям, позволит остро ощу­тить ценность жизни. Кроме того, эмоция печали выполняет коммуникативную функцию, она сообща­ет самому человеку и окружающим его людям о дисгармонии (Тоmkins, 1963). На­гляднее всего эта функция проявляется в младенческом плаче (однако, как мы уже отмечали, ребенок, так же как и взрослый, может плакать не только потому, что переживает печаль). Выражая печаль, человек дает понять, что ему плохо, что он нуждается в помощи. Иногда эту помощь он может оказать себе сам, руководству­ясь своим переживанием печали, а иногда он получает ее от окружающих. Лицо, выражающее печаль, особенно если это лицо ребенка, обычно вызывает сопережи­вание и сочувственную реакцию со стороны окружающих; этот эффект был проде­монстрирован в экспериментальном исследовании Савицки и Сима (Savitski, Sim, 1974). Исследователи показывали испытуемым стандартизированные одноминут­ные фрагменты видеозаписи беседы между социальным работником и подростками, изображавшими малолетних преступников. Лицо каждого из подростков выражало определенную эмоцию - печаль, гнев или радость, либо обнаруживало полное от­сутствие эмоций. Испытуемым сообщали о преступлении, якобы совершенном каж­дым из подростков, - причем эти преступления были одинаковы по своей тяжес­ти, - и просили определить, какого наказания они заслуживают. Авторы обнару­жили, что тем из подростков, чье лицо выражало печаль, испытуемые склонны были присудить более мягкое наказание, нежели тем, на чьем лице были написаны гнев или радость. Печаль, как и любая другая эмоция, выполняет мотивационную функцию. Она может вызвать желание восстановить или упрочить связи с людьми. Печаль, вы­званная разочарованием или неудачей, обычно побуждает к решению проблемы. «Негативная мотивация» в некоторой степени необходима человеку; благодаря ей мы откликаемся на собственные проблемы и на проблемы других людей. Но если проблема пугает нас, то мы скорее постараемся избежать ее, нежели приступим к ее решению. Эмоция страха настолько невыносима для человека, что не может обес­печить продолжительную мотивацию деятельности, направленной на разрешение, проблемы. Поэтому овладение навыками полного подавления печали может оказать­ся вредным для человека, ибо эмоция печали имеет важное мотивационное значе­ние для обеспечения личностного роста. Печаль также играет важную роль в формировании и развитии механизмов эмпатии. Плач ребенка вызывает у матери чувство сострадания, побуждает ее обра­тить внимание на ребенка, успокоить его (Нuеbnег, Izard, 1988). Любопытным пред­ставляется факт, что печальные переживания могут мотивировать и альтруистиче­ское поведение, и поведение, направленное на самоудовлетворение. Это происходит тогда, когда эмоция печали вызвана когнитивными процессами (например, воспоми­нанием о печальном событии). Если человек вспоминает о печальном событии, про­изошедшим с ним, то он испытывает жалость к себе, однако если это событие про­изошло с его другом или любимым человеком, то его внимание сосредоточено на несчастьях другого, и в этом случае он скорее всего испытает жалость и сострада­ние, будет стремиться помочь ближнему (Мооге, Underwood, Rosenhan, 1984).

5.7. Печаль и физиологические драйвы.

По мере научения человека, приобретения им эмоционального опыта, любая из переживаемых им эмоций может вступить в устойчивую взаимосвязь с другой эмо­цией. Как мы уже говорили, определенные условия могут привести к формированию устойчивой интеракции «печаль-вина». Так, например, печаль вызывает у ребенка слезы, но само желание заплакать, в свою очередь, может порождать у него чувство вины. Точно так же в процессе развития эмоционального опыта, переживаемые че­ловеком эмоции, могут вступать во взаимодействие с физиологическими драйвами. Так, эмоция печали часто бывает, сопряжена с половым влечением. Печаль, вызван­ная потерей любимого человека или разрывом с ним, сопровождается чувством оди­ночества. Разрыв с любимым человеком не только лишает нас любви и сексуального удовлетворения, но и заставляет с особенной остротой ощутить свое одиночество и изолированность. В таких случаях естественная потребность человека в привязан­ности, любви, сексуальной близости может вступить во взаимодействие с эмоцией печали, и тогда человек, еще не пережив свою печаль, начинает искать интимных отношений, которые восполнили бы утрату. Этот поведенческий паттерн, характеризующийся разрывом старых любовных отношений и поиском новых, регулярно повторяясь, может привести к формированию устойчивой связи между эмоцией пе­чали и сексуальным влечением. Такого рода связь между печалью и сексуальными переживаниями может раз­виться и исключительно на основе романтических фантазий. Если человек отдает слишком много эмоциональной энергии отношениям, которые существуют только в его воображении, то крушение связанных с ними надежд может приводить к тем же последствиям, к каким приводит разрыв реальных отношений. Связь между печа­лью и сексуальными переживаниями в огромной степени обусловлена тем, что и эмоция печали, и сексуальные потребности участвуют в формировании чувства при­вязанности, поскольку их ослабление или удовлетворение возможно лишь посред­ством укрепления или углубления социальных связей. Эмоция печали взаимодействует и с другими физиологическими драйвами. Пе­чаль переживается человеком как уныние, хандра. Если человек попытается пре­одолеть это неприятное физиологическое состояние, побаловав себя «чем-то вкус­неньким», например шоколадом или другими продуктами с высоким содержанием сахара и кофеина, то он может пережить мгновенное, хотя и временное, чувство подъема, которое притупит ощущение вялости и слабости. В течение некоторого времени такой человек будет чувствовать оживление, его уже не будет так угнетать бремя печали или депрессии. Однако регулярное обращение к вкусной пище, как способ освобождения от печали, может привести к формированию устойчивой свя­зи между эмоцией печали и пищевым поведением, что в свою очередь может создать предпосылки для формирования пищевых нарушений и избыточного веса. В тех случаях, когда человек расстраивается по поводу своего избыточного веса или боится набрать лишний вес, можно говорить о взаимодействии пищевого драй­ва с эмоциональным паттерном «печаль-гнев». Человек ест, чтобы освободиться от печали, и при этом корит себя за невоздержанность. Если при этом он начнет полнеть и все более отчаянно обвинять себя в этом, то можно сказать, что он пря­мой дорогой идет к депрессии. Утомление также может вносить свою лепту в эмоцию печали, и при определен­ных условиях между ними также может сформироваться взаимосвязь. Если вы ус­тали от работы и не удовлетворены ее результатом, то вы, естественно, одновремен­но испытываете и утомление, и уныние. Чувство утомления отражается на вашей физической, умственной и социальной активности. Любая деятельность, включаю­щая в себя многократное повторение одних и тех действий, даже та, которая прежде нравилась вам, теперь только утомляет вас. Если такая деятельность является час­тью вашей работы, и вы скептически смотрите на конечную ценность своего труда, то комплекс чувств «усталость-уныние-печаль» может перерасти в чувство глу­бокого разочарования.

5.8. Развитие и социализация эмоции печали.

Проблема социализации конкретных эмоций почти не изучена эксперименталь­но. Интересной и плодотворной представляется теория социализации страдания (дистресса), выдвинутая Томкинсом. Его определение страдания включает в себя и соматические и психические компоненты. Однако описанное им мимическое выра­жение страдания больше похоже на мимическое выражение печали, чем на выраже­ние физического ощущения боли (Izard, Неmbгее, Dougherty, Spizirri, 1983). Томкинс выдвигает гипотезу о прямой зависимости между специфическим мимическим выражением и специфическим переживанием. Поскольку его описание мимическо­го выражения страдания соответствует описанию мимического выражения печали и поскольку он включает эмоцию печали в свое описание процесса переживания страдания, то мы, представляя его теорию социализации страдания, будем пользо­ваться понятием «печаль» там, где Томкинс использует понятие «страдание». Дан­ная модель социализации печали в некоторых своих положениях может быть рас­пространена на другие эмоции, и поэтому представим ее подробно. В модели Томкинса (Тоmкins, 1963) выделяются четыре основных способа соци­ализации печали: а) с помощью наказания (карательный тип); б) с помощью поощ­рения; в) с помощью частичного поощрения; г) с помощью разнородных средств (смешанный тип). Томкинс пишет: «Мы говорим о карательном типе социализации страдания-боли (то есть печали) тогда, когда страдание, а вернее говоря выражающий его плач, влечет за собой наказание или игнорируется, когда страдание и плач не вызывают действия, направленного на устране­ние источника страдания. Подобная карательная социализация может быть как посто­янной, последовательной, так и периодической».

5.8.1. Социализация печали через наказание.

Данный тип социализации печали имеет место тогда, когда слезы ребенка вызы­вают негативную реакцию взрослых, когда родители или воспитатели наказывают ребенка за то, что он плачет, игнорируя причину его слез. Наглядным примером тому может служить поведение родителя, который одинаково бранит ребенка и за отказ идти спать, и за слезы, вызванные потерей любимой игрушки. Недифференцирован­ная брань и постоянные наказания усугубляют печаль, и ребенок, выражая ее, на­талкивается на еще большее недовольство родителей. По мнению Томкинса, эта ситуация замкнутого круга, из которой «нет выхода», которая не дает ребенку воз­можности выразить печаль или порожденный ею гнев без того, чтобы не навлечь на себя еще большее наказание, становится источником компульсивного поведения, самоизоляции, низкой толерантности к фрустрации, слабо выраженной индивиду­альности, чрезмерной боязни печали, экстернализации всех форм печали, а также источником постоянной апатии и усталости. Если же родители не только не запре­щают ребенку выражать печаль, но и помогают ему преодолевать ее, то со временем ребенок может достичь достаточной степени самоуважения и уверенности в себе. Если отец постоянно реагирует раздражением на плач сына, если он наказывает его за слезы, то в сознании мальчика может сформироваться устойчивая связь меж­ду печалью и страхом. Повторяющийся эмоциональный опыт заставляет ребенка усвоить, что плач влечет за собой боль наказания. У детей ожидание боли является сильнейшим активатором страха. Таким образом, эмоция печали ассоциируется с эмоцией страха. Ребенок может не отдавать себе отчета в том, как сформировалась эта взаимосвязь, а с возрастом и вовсе забыть о ней. В этом случае ситуации, вызы­вающие печаль, становятся почти непереносимыми для него, ибо в печали он напол­нен дурными предчувствиями, его гнетет страх. И несмотря на все попытки разоб­раться в своих чувствах, понять их причину, он не в состоянии осознать взаимо­связь между этими противоречивыми чувствами - печалью и страхом - и теми наказаниями, которым он подвергался в детстве, когда плакал от боли или обиды.

5.8.2. Социализация печали через поощрение.

Поощряющий тип социализации печали характеризуется тем, что родители пы­таются успокоить ребенка и предпринимают действия, направленные на устране­ние стимула, вызвавшего печаль. Последнее обстоятельство представляется осо­бенно важным, ибо если родители ограничиваются только ласковыми словами и со­чувствием, то это создает предпосылки для развития инфантилизма у ребенка. Но если родители оказывают реальную помощь ребенку, если они не только утешают его, но и активно ищут способы устранения негативных раздражителей, то возмож­ности ребенка выражать печаль, бороться с ней и побеждать будут гораздо более развитыми. Томкинс считает, что такое обращение способствует формированию чувства доверия, честности, готовности к сотрудничеству и помощи, воспитывает в человеке мужество и устойчивость к фрустрации. При таком типе социализации человек научается переживать и преодолевать печаль; он знает, что она неизбеж­на, но он также знает, что на смену ей придет радость; его отношение к себе и к жизни в целом отличается оптимизмом. Таким образом, данный тип социализации печали является гораздо более продуктивным, чем карательный. Использование в семье тех или иных методов социализации печали зависит от прошлого опыта роди­телей и их глубинных аффективно-когнитивных ориентации, но биологически обус­ловленные особенности ребенка (например, пороги возникновения позитивных и негативных эмоций) также играют серьезную роль. Ребенок с низким порогом эмо­ции печали плачет чаще и горше, чем ребенок с высоким порогом данной эмоции. Очевидно, что такой ребенок вызывает раздражение чаще, чем радостный или про­сто спокойный ребенок, улыбка которого воздействует на родителей совершенно иначе, чем плач.

5.8.3. Социализация печали посредством частичного поощрения.

По мнению Томкинса, данный тип социализации печали в конечном итоге мо­жет привести ребенка к алкоголизму и наркомании. Он характеризуется тем, что родители просто целуют, обнимают и ободряют плачущее дитя, не предпринимая никаких попыток устранить причину его печали или довести ее до его сознания с тем, чтобы в будущем ребенок мог самостоятельно справиться с ней. При система­тическом использовании данного метода ребенок, повзрослев, будет неспособен переносить и преодолевать печаль: всякий раз, сталкиваясь с нею, он будет искать возможности отвлечься и забыться - физически, психически, эмоционально или социально, - что само по себе не может устранить причину его страдания.

5.8.4. Смешанные методы социализации печали.

Вышеописанные формы социализации печали, как правило, не применяются «в чистом виде»; реальный процесс социализации часто сочетает в себе разные мето­ды, и комбинации этих методов могут быть самыми разнообразными. Так, в разные периоды жизни ребенка родители могут использовать различные приемы, например, в младенческом возрасте применять поощряющий метод, а в более старшем - пе­рейти к карательному. Смешанный тип социализации может заключаться в исполь­зовании отцом и матерью разных методов социализации печали. По мнению Том­кинса, результатом смешанных форм социализации печали являются замедление процесса личностной интеграции, социальная неудовлетворенность, повышенная заинтересованность в поддержании межличностных отношений и боязнь конфлик­тов. Кроме того, человек, прошедший в детстве подобную школу социализации пе­чали, не обнаруживает сколько-нибудь выраженных личностных реакций на различ­ные факторы окружения; его реакция на конкретную ситуацию обусловлена той формой социализации печали, которая применялась к нему в детстве. Наглядный пример тому - применение поощряющего метода социализации печали при интим­ном общении и карательного - при публичном общении. Для эффективного взаимодействия с печалью ребенка родители должны уметь использовать разные методы. Сначала они могут просто посочувствовать ребенку с тем, чтобы он знал, что мама и папа разделяют его горе. Затем они должны успоко­ить его и по возможности устранить причину его печали; в идеале эти усилия, на­правленные на устранение причины печали, должны быть совместными. И наконец, родители должны ободрить ребенка, оказать ему поддержку, сделать все необходи­мое для того, чтобы он мог самостоятельно справиться с трудной ситуацией. Только в этом случае ребенок научится эффективным стратегиям преодоления печали.

5.9. Взаимодействие печали с другими эмоциями, когнитивными процессами и поведением.

5.9.1. Взаимодействие печали и гнева.

Из всех возможных интеракций, в которые вступают друг с другом эмоции, са­мой распространенной является интеракция «печаль-гнев». Наблюдения за ново­рожденными детьми показали, что уже в 4-х месячном возрасте младенцы реагируют на причиняемую им уколом боль мимическим выражением, в котором одновремен­но обнаруживаются признаки гнева и печали (Izard, Hembree, Huebner, 1987). Томкинс (Тоmkins, 1963) предположил, что печаль является врожденным акти­ватором гнева. Все, кому знакомо чувство уныния, хандры, знают, что оно сопро­вождается переживанием гнева, - человек сердится на себя или ругает других за свои несчастья. Гневная реакция отца на печаль ребенка также может быть обус­ловлена интеракцией «печаль-гнев». В данном случае отец сердится не на ребен­ка, а на источник его печали. Эмоция гнева может также служить противодействи­ем страху, что позволяет нам предположить возможность существования связи меж­ду печалью, гневом и страхом. Источником этой сложной аффективной ориентации может стать, например, следующая ситуация. Мальчик сидит один в машине, где его оставил отец, зашедший в магазин, чтобы сделать покупки. Уже поздний вечер, вокруг темно и этот район города незнаком мальчику. Ему одиноко, он плачет. Вре­мя идет, но отец не возвращается, и мальчик начинает сердиться. Вскоре ему стано­вится страшно. Оставленный один в незнакомом месте, он боится одиночества, тем­ноты. Страх усугубляет печаль, и мальчик плачет еще горше, еще жалобнее. Если же он как следует рассердится на отца, то гнев ослабит и страх, и печаль. Регуляр­ное повторение такой ситуации может привести к тому, что ребенок, оказываясь в ситуации, вызывающей страх или печаль, будет всякий раз испытывать гнев. Во­прос о роли интеракции «печаль-гнев» в формировании депрессии будет подробно рассмотрен нами в разделе, посвященном депрессии.

5.9.2. Связь между печалью и страхом.

Поскольку эмоция страха изнуряет человека, ослабляет его психическую актив­ность, интеракцию «печаль-страх» можно считать важным фактором адаптации. Связь между печалью и страхом может сформироваться при различных условиях. Так, например, если ребенок, оставаясь дома один, плачет, а родители наказывают его за это, то эмоция печали может стать условным активатором страха. Если интеракция «печаль-страх» генерализуется, если человек всякий раз, испытывая печаль, реаги­рует страхом, то при частом повторении печальных ситуаций разрушительное воз­действие страха приобретает тотальный характер, приводит к серьезным нарушени­ям адаптации. Такой человек даже не будет пытаться решить встающие перед ним проблемы, он будет жить в страхе, с ужасом ожидая каждого наступающего дня, бу­дет избегать новых, незнакомых ему ситуаций, людей и отношений. Его усилия бу­дут направлены на то, чтобы избежать страдания и обстоятельств, сопряженных с ним, а не на то, чтобы научиться управлять причинами, вызывающими страдание. Интеракция «печаль-страх» может также лежать в основе трусости, неспособ­ности терпеть боль. Зачастую боль активирует эмоцию печали. При наличии силь­ной, устойчивой связи между печалью и страхом формируется цепочка «боль - пе­чаль - страх», и в результате любая ситуация, сопряженная с болью, вызывает у человека панику.

5.9.3. Взаимодействие печали и стыда.

Эмоция печали может вступать во взаимодействие с эмоцией стыда. Если ро­дители постоянно выказывают плачущему ребенку презрение или безразличие, он может начать испытывать стыд всякий раз, когда ему захочется плакать. Таким об­разом печаль становится активатором стыда, и этот эмоциональный паттерн может привести к развитию такой черты, как болезненная стеснительность. Если отец стыдит плачущего ребенка, говорит ему, что «нужно не плакать, а что-то делать», то любая трудная ситуация начинает вызывать у ребенка стыд. Ребе­нок стыдится не только того, что ему хочется плакать, но еще и своей пассивности, неспособности изменить ситуацию. По мнению Томкинса (Тоmkins 1963), такая связь между печалью и стыдом в конечном итоге может привести к экстернализации печали. Это означает, что главной заботой человека становятся несчастья и беды, но он концентрирует внимание не на переживании печали как таковом, а на внешних объектах и ситуациях. Не умея прочувствовать собственную печаль, он не способен понять печаль другого человека, и потому не способен к сопереживанию и состраданию. Кроме того, вышеописанная интеракция может налагать запрет на пережива­ние печали и на ее проявления. Если ребенок усваивает, что плакать «нехорошо», то любое переживание печали может вызывать у него чувство вины.

5.10. Взаимодействие печали с когнитивными процессами и с поведенческими актами.

Несомненно, эмоция печали влияет на перцептивно-когнитивные процессы. В печали человек воспринимает мир как угрюмый и хмурый. Печаль приводит к от­чуждению и изоляции. Однако нельзя рассматривать эмоцию печали только в негативном ключе. В определенных случаях, например в случае утраты или разлуки, пе­чаль является уместной, единственно возможной эмоцией и требует адекватного выражения. Она объединяет людей, приводит к восстановлению и укреплению се­мейных и дружеских связей. Печаль извещает человека о том, что нечто неладно в нем самом и в мире, его окружающем. По сравнению с эмоцией страха печаль не оказывает столь тормозя­щего воздействия на когнитивные процессы. Обычно, переживая печаль, человек в состоянии осознать случившееся несчастье или проблему. Печаль побуждает чело­века к действию, направленному на устранение вызвавших ее причин. Адекватно выражая свою печаль, мы получаем поддержку и помощь окружаю­щих. Вы знаете по собственному опыту, что печальное выражение лица, особенно если это лицо друга или любимого, побуждает окружающих оказать человеку под­держку. Мимическое выражение печали автоматически пробуждает в нас эмпатию и сострадание. Частота и интенсивность переживания человеком печали влияют на его образ «Я», или «Я-концепцию». Если вы часто хандрите, испытываете уныние, то вы, есте­ственно, воспринимаете себя как печального, грустного человека. Мы уже говори­ли о том, что эмоции могут быть вызваны фантазиями, воспоминаниями и представ­лениями. Переплетение представлений о самом себе с воспоминаниями и с чувства­ми, которые вы испытываете к себе, в значительной мере определяет ваше восприятие мира и ваши поступки. Если вы воспринимаете себя как грустного чело­века, то таким же грустным будет казаться вам мир. Подобная «Я-концепция» сопря­жена с хроническим чувством уныния, с низкой самооценкой, с чувством собствен­ной неэффективности, с переживанием неспособности разрешить повседневные проблемы. Говоря об особенностях переживания печали и о ее последствиях, мы подчерки­вали, что печаль замедляет не только физическую, но и умственную активность че­ловека, и этот эффект был подтвержден результатами эксперимента по изучению влияния экспрессивных компонентов печали, демонстрируемых матерью, на эмоци­ональную экспрессию и игровую активность младенца (Termine, Izard, 1988). В эксперименте приняли участие 36 женщин и их 9-месячные дети (18 мальчи­ков и 18 девочек). Процедура эксперимента была следующей. По просьбе экспери­ментаторов женщина на глазах у ребенка выражала мимикой и голосом эмоцию ра­дости или печали. После двухминутного периода индукции она продолжала выра­жать заданную эмоцию, а ее ребенок в это время играл с одним из четырех наборов игрушек. Эмоциональную экспрессию ребенка оценивали с помощью анатомически обоснованных систем объективного кодирования (Izard,1979; Izard, Dougherty, Неmbrее, 1983), а его игровую активность оценивали с помощью независимой сис­темы (Веlsку, Моst, 1981). Кроме того, экспериментаторы регистрировали время, в течение которого ребенок смотрел на мать. Результаты эксперимента согласуются с основными положениями теории дифференциальных эмоций. Так, было обнару­жено, что ребенок выражает радость и больше смотрит на мать тогда, когда она де­монстрирует радость, и наоборот, он чаще выражает печаль или гнев и меньше смот­рит на мать тогда, когда она демонстрирует печаль. Кроме того, при радостном обус­ловливании дети проявляли более высокую игровую активность, чем при печальном обусловливании. Таким образом, наблюдения за эмоциональной экспрессией и игрой младенцев показали, что мать способна индуцировать печаль ребенка, а дети способны сопереживать печали матери. Эмоция печали оказывает достаточно глубокое влияние на игру младенца. У всех млекопитающих молодые особи большую часть бодрствования отдают игре. Детская игра легко стимулируется, и ее трудно остановить. Тот факт, что кратковременное выражение печали матерью смогло оказать существенное (тормозящее) воздей­ствие на игру младенца с привлекательными для него игрушками, служит прекрас­ным подтверждением коммуникативной функции печали и доказательством ее вли­яния на умственную и двигательную активность.

5.11. Регуляция печали.

Как и в случае любой другой эмоции, существуют три способа (не считая лекар­ственных и наркотических) регуляции печали: 1) регуляция посредством другой эмоции; 2) когнитивная регуляция; 3) моторная регуляция. Первый тип регуляции предполагает сознательные усилия, направленные на активацию другой эмоции, противоположной той, которую вы переживаете в дан­ный момент, с тем чтобы подавить последнюю или снизить ее интенсивность. Когни­тивная регуляция предполагает использование процессов внимания и мышления для подавления нежелательной эмоции или установления контроля над нею. Моторная регуляция предполагает вовлечение произвольно управляемых мышц в физическую активность, снижающую интенсивность эмоционального переживания. Эффективнаяэмоциональная регуляция, как правило, является результатом совместной ра­боты чувства, мысли и действия. Так, например, в печали нам бывает трудно вы­звать у себя приятные переживания. Однако если вам удастся переключить свое внимание на события или деятельность, которые обычно вызывают у вас интерес или радость, то вероятность того, что вы преодолеете печаль, резко возрастет. Если при этом вы еще и активно займетесь деятельностью, которая вам интересна, кото­рая требует от вас физической и умственной самоотдачи, то вы наверняка испытае­те радость и победите печаль. Психологической основой печали могут быть разнообразные проблемные ситу­ации, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, неудовлетворенные пер­вичные потребности, другие эмоции, а также образы, представления и воспомина­ния. Прототипической ситуацией печали является акт рождения, физическое отде­ление ребенка от матери. Врожденное мимическое выражение печали характеризу­ется приподнятыми и сведенными к переносице внутренними концами бровей, поперечными морщинами на лбу и опущенными уголками рта. Главной и универ­сальной причиной печали является чувство утраты, возникающее в результате смер­ти любимого человека или разлуки с ним. Переживание печали обычно описывают как уныние, грусть, чувство одиноче­ства и изоляции. Хотя эмоция печали может оказывать весьма пагубное воздействие на человека, она характеризуется меньшим уровнем напряжения, чем другие нега­тивные эмоции. Экспериментальные исследования обнаружили, что в ситуации пе­чали у здоровых людей второй по значимости является эмоция страха, что согласу­ется с теми положениями теории дифференциальных эмоций, которые рассматри­вают динамику печали при депрессии и горе. Эмоция печали выполняет ряд психологических функций. Переживание горя сплачивает людей, укрепляет дружеские и семейные связи; печаль тормозит ум­ственную и физическую активность человека, и тем самым дает ему возможность обдумать трудную ситуацию; она сообщает человеку и окружающим его людям о неблагополучии, и наконец, печаль побуждает человека к восстановлению и укреп­лению связей с людьми. Социализация печали через наказание может стать источником компульсивного поведения, низкой толерантности к фрустрации, слабо выраженной индивиду­альности, неспособности переносить боль. Социализация печали через частичное поощрение и смешанные формы социализации могут привести к нарушениям про­цесса формирования личности. В повседневной жизни человека эмоция печали взаимодействует с другими эмо­циями. Интеракция «печаль-гнев» может стать причиной гневной реакции отца на плач ребенка. Взаимодействие печали и страха может затруднять процесс индиви­дуализации, создавать предпосылки для формирования невротической тревоги. Если родители ругают и стыдят ребенка за то, что он плачет, то велика вероятность формирования интеракции «печаль-стыд», которая может стать основой болезненной застенчивости. Эмоция печали взаимодействует также с когнитивными процес­сами. Независимые исследования различных ученых показали, что, вызывая изме­нение когнитивного процесса, можно вызвать печальное переживание, которое в свою очередь изменяет направление мыслей и активность человека. Существуют три способа регуляции печали: активация другой эмоции для устра­нения или снижения интенсивности переживаемой печали, когнитивная регуляция (переключение внимания и мышления) и моторная регуляция (путем напряжения произвольно управляемых мышц и физической активности).

5.12. Горе и печаль.

Большинство ученых, как теоретиков, так и экспериментаторов, согласны с тем, что преобладающей эмоцией в горе является печаль и что главной причиной горя слу­жит утрата. Утрата может быть временной (разлука) или постоянной (смерть), ре­альной или воображаемой, физической или психологической. Детерминанты горя можно условно разделить на биологические, социокультур­ные и психологические, хотя эти факторы тесно связаны между собой и взаимодей­ствуют друг с другом. Некоторые из них также играют немаловажную роль в интер­акциях «горе-когнитивный процесс-поведение», характеризующих конкретного индивида.

5.12.1. Биологические факторы.

Поскольку феномен горя понимается как взаимодействие печали с другими фун­даментальными эмоциями, мы имеем все основания предполагать, что горе детерми­нировано генетически и выполняет адаптивные функции. Эйврил (Аverill, 1968), проведя блестящий, глубокий анализ происхождения и значения горя, выдвинул веские аргументы в пользу его биологической детерминированности. В своей аргу­ментации он исходит из многократно подтвержденного предположения о том, что люди и высшие приматы по природе своей являются общественными существами, ведущими групповой образ жизни, и их благополучие и выживание непосредствен­но зависит от отношений с группой (Наmburg, 1963; Jо11у, 1966). В эволюционной перспективе правомерно будет заявить, что только в группе индивид мог успешно защищать себя от агрессоров (или хищников) и добывать пищу, и это заявление до определенной степени правомерно и на нынешнем этапе развития человека. Отде­ление индивида от группы, напротив, снижает его шансы на выживание. Эйврил пишет, что «горе является биологической реакцией, эволюционное значение кото­рой заключается в обеспечении групповой сплоченности. Отлучение от группы или от определенных членов группы становится событием крайне напряженным как в психологическом, так и в физиологическом смысле» (Аverill, 1968, р. 729). Эйврил доказывает, что по сравнению с позитивной мотивацией горе является более мощ­ным фактором социального сплочения, хотя бы потому, что в периоды сытости и удовлетворения позитивная мотивация отсутствует.

5.12.2. Культурные факторы.

Анализируя поведенческий комплекс, связанный с переживанием утраты, Эйв­рил выделяет в нем два компонента-горе и скорбь. Он определяет скорбь как конвенциональное поведение, которое детерминируется и предписыва­ется главным образом социокультурными нормами. В разных культурах ритуал скор­би имеет свои специфические особенности. Так, например, японцы, скорбя о смерти любимого человека, улыбаются посторонним людям, чтобы не обременять их своим горем. С точки зрения европейца или американца, ритуал скорби некоторых наро­дов больше похож на ритуал праздника, но при более внимательном рассмотрении мы обнаружим, что эти особенности обусловлены вполне определенными культур­ными нормами и обычаями. Переживания и мотивационные феномены, связанные с горем, также отчасти обусловлены спецификой культуры, по крайней мере в той степени, в какой специ­фические особенности данной культуры затрудняют или облегчают интеракцию пе­чали с теми или другими фундаментальными эмоциями. Блок (Bloск, 1957), иссле­дуя взаимосвязь горя и чувства вины, обнаружил, что в американской выборке эти два феномена высоко коррелируют между собой, тогда как в норвежской выборке они ортогональны. Социокультурные факторы влияют также на интенсивность пе­реживания горя и на его продолжительность. Примером таких факторов может слу­жить система воспитания детей в одной из микронезийских культур (Spiro, 1949, цит. по: Аverill, 1968). В культуре ифалук воспитание детей осуществляется не толь­ко родителями, но и многими другими людьми, не являющимися членами семьи, и поэтому горе, переживаемое при потере члена семьи, несмотря на довольно высо­кую интенсивность, чрезвычайно кратковременно по сравнению с тем, что имеет место в других культурах. Сходное явление наблюдается у приматов, хотя в этом случае определенное значение имеют видовые особенности. Например, макаки ре­зусы, которых характеризуют отношения сильной привязанности между матерью и детенышем, проявляют признаки горя при разлуке, в отличие от макак других ви­дов, у которых материнские функции распределены между взрослыми самками стаи. Возможно, самой важной культурной детерминантой горя является утрата роли. Роль отца, матери, ребенка, мужа и т. д. предписана культурой, и потеря любимого человека часто означает утрату соответствующей роли (например, мужчина, теряя жену, теряет роль мужа). Как указывают Эйврил и другие авторы, утрата роли означает, в сущности, разрушение функциональных связей в результате потери значимого чело­века. Утрата или изменение роли становятся важным фактором горя в том случае, если они сопровождаются снижением самооценки (Вirbing, 1968). Ролевые изменения или любые другие обстоятельства, лишающие человека значимых для него отноше­ний с людьми или окружающей средой, могут вызвать горе (Вескег, 1962; Dаz, 1971).

5.12.3. Психологические факторы.

Психологические причины горя берут свое начало из феномена аффективной привязанности-привязанности к людям, предметам или идеям. Утрата объекта привязанности или разлука с ним означает для индивида утрату источника радости и - в зависимости от возраста человека и природы объекта — утрату любви, безо­пасности или чувства благополучия. В основе всех психологических причин горя лежит один общий фактор - ощущение потери ценного и любимого, того, к чему имелась сильная аффективная привязанность.

5.13. Экспрессия и переживание горя.

Основным мимическим выражением горя является выражение эмоции печали. Однако выражение горя не столь однозначно, так как помимо печали горе включает в себя и другие фундаментальные эмоции. Переживание горя созвучно переживанию печали, но по мере включения дру­гих эмоций опыт горя становится более сложным. Блок (В1оск, 1957), изучая состо­яние горя с помощью шкал семантического дифференциала, обнаружил, что пере­живание горя характеризуется выраженной тенденцией к включению в себя эмо­ции вины. Исследования Блока показали также, что понятие «горе» положительно коррелирует с такими понятиями, как «беспокойство» и «зависть», и отрицатель­но - с понятием «удовлетворенность». Любопытная связь обнаружена также меж­ду горем и эмоциями гнева и страха. Так, вдова может злиться на покойного мужа за то, что он покинул ее, а ребенок, оставшись без отца, может испытывать страх за свое будущее. Аспекты горя, связанные с межэмоциональными и эмоционально-когнитивными интеракциями, варьируют от одной культуры к другой. Как уже отмечалось, Блок выявил существенные различия в характере интерактивных связей горя между аме­риканской и норвежской культурами. Он обнаружил существенные различия меж­ду представителями этих культур и в характере связей горя с беспокойством, зави­стью и удовлетворенностью. Тенденция, выявленная Блоком, согласуется с заключе­нием Изарда (Izard, 1971) о том, что отношение к базовым эмоциям, а следовательно, и частота взаимодействия одних эмоций с другими, различны для разных культур.

5.14. Функции горя.

Мы уже отмечали, что горе, способствуя укреплению социальных связей и груп­повой сплоченности, выполняет тем самым биологическую и социальную функции. Как всякая эмоция или комплекс эмоций, горе заразительно; именно благодаря сво­ей заразительности оно пробуждает сочувствие (эмпатию), укрепляет связь между людьми, понесшими тяжелую утрату. И этот эффект генерализуется, распростра­няется на более широкое сообщество, поскольку ритуалы скорби, как правило, ис­полняются публично. Описанная выше функция горя является биологической и социальной одновре­менно, но горе имеет чрезвычайно важное значение и для психологической адапта­ции индивида. Оно позволяет ему «сжиться» с утратой, адаптироваться к ней. В ка­ком-то смысле горе предоставляет возможность отдать последний долг навсегда ушедшему любимому человеку. Переживание горя - это всегда стресс, и оно по­буждает человека к восстановлению личностной автономии. Согласно Боулби (Воwlbу, 1960, 1961, 1963), адаптивное значение горя состоит в том, что оно моти­вирует человека восполнить понесенную утрату. Кроме того, некоторые внешние проявления горя могут выполнять коммуникативную функцию, пробуждая в людях сострадание и желание прийти на помощь страдающему. И наконец, переживая и выражая свое горе, индивид сообщает людям о том, что он любящий и заботливый человек.

5.14.1. Горе в контексте привязанности и разлуки.

В своем монументальном двухтомном труде Боулби (Воwlby, 1969, 1973) пред­ставил теорию привязанности и разлуки и дал анализ психологических проблем, связанных с этими явлениями. Мы уже упоминали теорию Боулби, говоря о том, что прародителем всех видов межличностной привязанности является связь между матерью и младенцем. Боулби подходит к анализу горя именно в контексте данной связи и ее разрушения, в контексте реактивного сепарационного синдрома. Он ут­верждает, что у ребенка, который имел нормальные возможности для социального развития и был привязан к матери, насильственное отлучение от матери вызывает стресс. После отлучения поведение младенца или маленького ребенка проходит ряд типичных стадий: стадию протеста, которая характеризуется энергичными попыт­ками вновь обрести мать или человека, который заботился бы о нем так же, как она; стадию отчаяния, которое выражает себя непрекращающимся плачем; и наконец, стадию отчуждения, во время которой у ребенка формируются различные защит­ные механизмы, помогающие ему компенсировать утрату. Реакция на разлуку явля­ется отчасти функцией возраста. Поскольку в первые полгода жизни младенец еще не способен к формированию прочной привязанности к другому человеку, вышеопи­санный реактивный сепарационный синдром можно наблюдать у младенцев только со второй половины первого года жизни. Начиная с этого времени и на протяжении всего периода раннего детства даже кратковременная разлука с матерью может вы­зывать у ребенка страдание, которое выражается той или иной фазой сепарацион­ного синдрома. Дети постарше обычно понимают относительную незначимость крат­ковременной разлуки, только продолжительная разлука вызывает у них страдание. Взрослые приходят в расстройство при очень длительной разлуке или безвозврат­ной утрате, как, например, в случае смерти любимого человека. По Боулби, стадия протеста реактивного сепарационного синдрома характери­зуется главным образом эмоцией страха. Разлука означает одиночество, и Боулби приводит веские аргументы, подтверждающие его постулат о том, что одиночество является одним из природных сигналов возросшей опасности и потому вызывает страх. Эмоция страха побуждает человека к бегству от опасности, у младенца это побуждение выражается главным образом в попытках восстановить близость с матерью. Когда страх начинает отступать, младенец может выказывать гнев, таким образом «он упрекает мать за случившееся и пытается предотвратить подобное в будущем» (Воwlby, 1973, р. 253). Постулат Боулби о взаимодействии эмоций стра­ха и гнева в рамках реактивного сепарационного синдрома согласуется с положени­ями теории дифференциальных эмоций. Стадия отчаяния сепарационного синдрома характеризуется тем, что ребенок проявляет признаки горя и скорби. В системе Боулби горе определяется главным образом в терминах отчаяния и печали; другие эмоции, задействованные в горе, рас­сматриваются им отдельно, в рамках других стадий данного синдрома. На стадии отчуждения у ребенка формируются различные защитные механиз­мы. У младенца и у маленького ребенка основной способ излечения от психической травмы, нанесенной разлукой с матерью, заключается в формировании здоровой аффективной привязанности к другому человеку. Дети постарше, подростки и взрос­лые могут использовать любой из защитных механизмов, главным из которых, на­верное, является механизм подавления, или репрессии. Человек может подавить все представления и воспоминания, связанные с печальным переживанием. Как ука­зывает Перец (Регеtz, 1970), индивид может также использовать такие защитные механизмы, как изоляция аффекта, вытеснение (особенно агрессивного компонен­та), замещение и отрицание. Несмотря на то что исходной эмоцией в горе является печаль, нет ничего удиви­тельного в том, что человек, переживая горе, может испытывать гнев и враждебные чувства. Томкинс (Тоmkinz, 1963) считает, что продолжительная печаль является внутренним активатором гнева, а всем нам известно, что в горе человек довольно долго переживает печаль. Индивид может также испытать гнев, обвиняя усопшего за то, что тот навсегда покинул его, или обвиняя в этом кого-то другого. Как указы­вает Эйврил, утрата может стать чрезвычайно фрустрирующим событием: она озна­чает для индивида утрату эмоционально значимых отношений, неосуществимость задуманных планов и желаний, исполнение которых в той или иной мере зависело от ушедшего человека. Резкое изменение жизненного стереотипа, крушение надежд и ожиданий могут вызывать у человека гневные чувства. Переживание горя еще более усложняется тогда, когда в горе помимо печали и гнева задействованы другие эмоции, объяснить которые бывает довольно сложно и которые плохо поддаются контролю. Если отношения с усопшим были конфликт­ными и существовавшие противоречия остались неразрешенными, то человек на­чинает терзаться чувством вины и стыда. В данном случае он направляет свой гнев на самого себя. В сущности, он обвиняет себя в смерти любимого, даже в том слу­чае, если он был не в силах предотвратить ее. Его стыд еще более усугубляется, если окружающие дают ему понять, что он плохо заботился о близком ему челове­ке, был недостаточно внимателен к нему. Именно эта одновременность пережива­ния печали, вины, стыда и гнева, особенно гнева, направленного на самого себя, характерна для тяжелой депрессии, которой нередко сопровождается переживание горя. Итак, наиболее глубокое, всеобъемлющее переживание горя возникает вслед­ствие утраты любимого, дорогого человека. Однако Перец (Регеtz, 1970) в своей работе выделил три других разновидности утраты. Одна из них — это утрата тех или иных привлекательных качеств в самом себе, утрата отдельных сенсорных, мо­торных или интеллектуальных способностей или, если говорить кратко, утрата по­зитивного отношения к себе, утрата самоуважения. Второй разновидностью утраты является потеря материальных ценностей — денег, вещей, родины. Третья разно­видность утраты — это неизбежные потери, которыми сопровождается процесс ро­ста и развития (например, утрата ребенком кормящей его материнской груди, поте­ря молочных зубов, частичная утрата родительского внимания). Перец подчеркива­ет, что всякая утрата является одновременно и реальным, и перцептивным (или психологическим) событием, так как имеет символическое, личностное значение для индивида. Так, реальная утрата в сознании индивида может символизировать утрату чести, достоинства, доброго имени. Перец также отмечает, что серьезные, значительные утраты представляют угрозу для человека, так как часто влекут за собой дополнительные потери.

5.15. Горе и психопатология.

Сборник, вышедший под редакцией Шонберга и соавт. (Schoenberg, Сагг, Регеtz, Кutsccher, 1970), содержит несколько статей, авторы которых приводят теоретиче­ские и экспериментальные данные, подтверждающие мнение о том, что болезнь и смерть чаще всего наступают после понесенной человеком утраты. Так, Карр и Шонберг, говоря о роли утраты в формировании соматических симптомов, высказывают предположение, что утрата объекта любви лежит в основе таких разнородных сома­тических заболеваний, как рак и глоссалгия. По их данным, овдовевшие люди чаще обращаются за медицинской помощью, показатель смертности в их среде выше. Другие авторы сборника рассматривают психологические и соматические реакции на иные разновидности утраты, анализируют возможность применения различных терапевтических процедур для борьбы с этими реакциями.

5.15.1. Печаль и депрессия.

Представляется важным провести различия между печалью и депрессией. Печаль - это отдельная эмоция, которая имеет свое специфическое выражение и свои уникальные феноменологические характеристики. Депрессия предполагает сложную комбинацию эмоций, представлений, воспоминаний и мыслей. Кроме это­го, она включает в себя различные соматические симптомы. На протяжении жизни человек неоднократно переживает печаль, которая является адекватной реакцией на определенную ситуацию и которая не приводит к серьезной депрессии, но в мяг­кой форме депрессию хотя бы раз в своей жизни переживал каждый. Во время таких периодов мягкой, или умеренной, депрессии печаль смешивается с другими эмоция­ми - чаще всего со стыдом и враждебными чувствами, которые человек испытыва­ет по отношению к самому себе. Так же как печаль, депрессия часто бывает связана с утратой. Важное различие между ними заключается в том, что в депрессии человек чувствует, что не способен справиться с утратой, и зачастую он действительно бывает не способен к этому. Кроме того, депрессия может быть вызвана не только физической утратой (смертью любимого человека), ее причиной может стать утрата самоуважения, потеря рабо­ты, товарища, утрата дружеских или любовных отношений. В каждом из этих случа­ев индивид, чтобы «пережить» утрату, должен сначала победить депрессию, тогда как в печали человек обычно способен осознать источник своих переживаний и что-то предпринять для того, чтобы уменьшить страдания. Депрессия довольно часто сочетается с булимией и анорексией, особенно у де­вочек-подростков. Мы не располагаем научными данными, которые позволяли бы нам со всей определенностью утверждать, какое из этих нарушений возникает пер­вым и существует ли между ними причинно-следственная связь. Согласно теории дифференциальных эмоций, эмоции выполняют роль фундаментальных мотивов, то есть поведение человека всегда обусловлено переживаемыми им эмоциями. Поэто­му мы можем предположить, что в основе булимических и аноректических наруше­ний лежат депрессивные эмоции, но мы не можем ограничиться только этим пред­положением. Проблема причинной обусловленности такого сложного явления, как человеческое поведение, требует многоуровневого анализа. Любая эмоция, напри­мер эмоция печали, каузальна, но ее возникновение тоже бывает обусловлено каки­ми-то причинами. Такой причиной может быть мысль или представление, например негативное представление о себе. Сам факт наличия подоб­ного рода представлений предполагает переживание печали, с той или иной степе­нью интенсивности, но эти же представления могли быть стимулированы самореф­лексией, тем интересом, который человек испытывает к самому себе, а последние, в свою очередь, также могут быть обусловлены некими причинами; как видите, кау­зальную цепочку можно продолжать до бесконечности. Кроме того, поведение де­терминировано физиологическими причинами (драйвами), например голодом. Но чувство голода может выступать и в качестве психологической причины в тех слу­чаях, когда человек ищет утешения в пище. Несмотря на то что человеческое пове­дение мотивируется целым комплексом факторов, в отдельных случаях полезно и уместно выявить единственную, непосредственную причину конкретного поведе­ния, для того чтобы обнаружить отдаленные, периферические причины и причины, лежащие на других уровнях. В случае с Шерил мы наблюдаем весьма распространенный эмоциональный пат­терн, характеризующийся сочетанием эмоций печали и гнева. Психотерапевты, даже не разделяющие позиций теории дифференциальных эмоций, обычно характе­ризуют депрессивных детей и подростков как озлобленно-печальных пациентов.

Другой универсальной причиной печали является вынужденное одиночество, когда человек, не желая того, остается один. Такое одиночество сродни утрате лю­бимого человека, ибо вы чувствуете себя разлученным с теми, кто вам дорог и необ­ходим. Чувство одиночества и изоляции может включать в себя различные эмоции, но непременным его компонентом является печаль.

5.15.2. Нейрофизиологический и биохимический подходы к изучению депрессии.

Изучение биохимических механизмов депрессии в настоящее время ведется в двух направлениях - с одной стороны, исследуется роль биогенных аминов, а с дру­гой - роль водного и электролитного баланса. На сегодняшний день наибольшее признание получила гипотеза биогенных аминов (Davis, 1970; Whybrow, Аkiskai, МсКinneу, 1984). Согласно этой гипотезе, процессы синтеза и метаболизма биоген­ных аминов играют важную роль в развитии маниакально-депрессивных нарушений. Если говорить конкретнее, то пониженный уровень аминов в клетках головного моз­га вызывает депрессию, а повышенный - манию (Кеtу, 1970). Наибольшее внима­ние исследователи уделяют изучению обмена таких аминов, как норадреналин, допамин и серотонин. Результаты некоторых исследований показывают сложную вза­имосвязь между этими аминами и различными типами депрессии или тяжестью ее протекания (Аsberg, Тhoren, Тгаsкаmаn, 1976). В настоящее время можно считать установленным, что недостаточность норадреналина в клетках головного мозга и симпатической нервной системы является важнейшим биохимическим фактором депрессии. Результаты одного из таких исследований позволяют предположить, что влияние стероидов на депрессию может быть обусловлено тем механизмом, кото­рый содействует повышению уровня содержания норадреналина в нервной системе (Мааs, Меdnieкs, 1971).

Благодаря биохимическим и нейрофизиологическим исследованиям были раз­работаны различные антидепрессанты, которые нашли применение в клинике. Один класс антидепрессантов - это ингибиторы моноаминоксидазы (МАО), которые, блокируя катаболизм естественно вырабатываемых аминов, приводят к повышению содержания норадреналина в клетках головного мозга и симпатической нервной системы. К сожалению, препараты группы ингибиторов МАО не только оказались малоэффективными при лечении депрессии, но и нередко оказывали различного рода побочные действия, особенно в сочетании с определенными продуктами и на­питками (Goodman, Gilman, 1970). Другой класс антидепрессантов представлен трициклическими препаратами, из которых чаще всего используются имипрамин и амитриптилин. Хотя биологический механизм действия трициклических препа­ратов отличен от механизма действия препаратов группы ингибиторов МАО, ко­нечный результат тот же - повышение содержания несвязанного норадреналина в нервной системе. Трициклические препараты также обнаружили недостаточную эффективность в лечении депрессии, их применение также может вызвать се­рьезные осложнения и давать различные побочные эффекты (Davis, 1970; Puig-Аntiсh, 1986). Проблемы с антидепрессантами в целом не исключают возможности их приме­нения для лечения депрессии. Однако специалисты в области биохимии и нейрофи­зиологии предупреждают, что использование этих препаратов требует глубокого знания всех возможных эффектов, вызываемых ими, углубленного знакомства с ис­торией болезни конкретного пациента и точной диагностики вида депрессии. Некоторые положения теории дифференциальных эмоций могут оказаться по­лезными в нейрофизиологических и биохимических исследованиях депрессии. Если ключевой эмоцией при депрессии является печаль, то логично было бы предполо­жить, что депрессия связана с возрастанием активности трофотропной системы. При этом обязательно должны отмечаться доминирующая роль парасимпатической системы, кортикальная синхронизация и тенденция к сноподобной ЭЭГ. Если же депрессия связана с эмоцией гнева, направленную как вовнутрь, так и вовне, то нельзя исключать возможности участия эрготропной системы. При эрго-тропном доминировании мы будем наблюдать возрастание активности симпатиче­ской системы, кортикальную десинхронизацию и электроэнцефалографические про­явления возбуждения центральной нервной системы. Согласно теории дифференциальных эмоций, депрессия представляет собой спе­цифический интерактивный баланс между трофотропной и эрготропной системами. Такой баланс подразумевает определенный уровень симультанности функциониро­вания этих двух систем и их поочередное доминирование. Баланс может меняться в зависимости от типа или глубины депрессии, с возрастанием или снижением интен­сивности задействованных эмоций. В любом случае, предположение об участии обе­их систем значительно усложняет наши представления о нейрофизиологических и биохимических механизмах депрессии.

Невозможно дать полную картину депрессии без учета ее биогенетических, со­циокультурных и когнитивных аспектов. Результаты теоретических и эксперимен­тальных исследований, проведенных в каждой из этих областей, обогатили наше понимание депрессии

Дата добавления: 2015-07-17 | Просмотры: 3762 | Нарушение авторских прав