АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 8. Никакие описания, какими бы тщательными они ни были, не могут создать верного представления о том, что именно включает в себя процесс самопознания

СИСТЕМАТИЧЕСКИЙ САМОАНАЛИЗ
СЛУЧАЯ БОЛЕЗНЕННОЙ ЗАВИСИМОСТИ

Никакие описания, какими бы тщательными они ни были, не могут создать верного представления о том, что именно включает в себя процесс самопознания. Поэтому вместо обсуждения этого процесса в деталях я представлю подробный пример самоанализа. В нем речь идет о болезненной зависимости женщины от мужчины, проблеме, которая по многим причинам часто встречается в нашей культуре.

Описываемая ситуация будет достаточно интересна, даже если к ней просто отнестись как к общей женской проблеме. Не ее значение выходит далеко за рамки женской сферы. Невольная и, в более глубоком смысле, непозволительная зависимость от другого человека является проблемой, известной чуть ли не каждому. Большинство из нас сталкивались с тем или иным аспектом этой проблемы в тот или иной период жизни, зачастую столь же мало осознавая ее существование, как и Клэр в начале своего анализа, и скрывая ее за такими изысканными терминами, как "любовь" или "верность". Зависимость – столь распространенное явление потому, что она представляется удобным и сулящим надежды решением многих наших проблем. Однако она ставит серьезные препятствия на пути становления нас как зрелых, сильных и независимых людей, а ее посулы счастья по большей части оказываются мнимыми. Поэтому погружение в некоторые из ее бессознательных скрытых значений может быть интересным и полезным – даже безотносительно к вопросам самоанализа – каждому, кто считает уверенность в себе и хорошие отношения с другими желанными целями.

Женщину, самостоятельно взявшуюся за эту проблему и любезно разрешившую мне рассказать о том, как развивались события, звали Клэр. История ее жизни и ход анализа уже были изложены в общих чертах, и поэтому я могу обойтись без многих пояснительных замечаний, которые были бы необходимы в противном случае.

Но основная причина, по которой был выбран этот отчет, не связана ни с присущим людям интересом к проблеме зависимости, ни с нашими знаниями о самом человеке. Этот фрагмент анализа не выделяется ни каким-либо особым блеском, пи завершенностью. Причиной скорее является то, что, при всех своих промахах и недостатках, отчет ясно показывает, каким образом была постепенно осознана и решена проблема; и даже промахи и недостатки достаточно очевидны и типичны, чтобы их можно было обсудить и извлечь пользу. Едва ли нужно подчеркивать, что процесс, иллюстрируемый этим примером, является, по сути, тем же самым, что и при анализе любой другой невротической наклонности.

В своей исходной форме отчет не годился для публикации. С одной стороны, его необходимо было развернуть, поскольку он содержал главным образом лишь ключевые слова, а с другой стороны, его нужно было сократить. Краткости ради мне пришлось опустить отдельные его части, которые были простым повторением. Кроме того, я отобрала лишь более или менее завершенную часть отчета, имевшую непосредственное отношение к проблеме зависимости, и опустила более ранние попытки с помощью анализа разрешить трудности во взаимоотношениях, потому что все они зашли в тупик. Было бы интересно проследить также и за неудачными попытками, но это мало бы что добавило и не оправдало бы возросший объем материала. И наконец, я только вкратце отметила периоды сопротивления. Другими словами, излагаются лишь основные моменты конкретного аналитического процесса.

После общего описания мы остановимся на каждом аспекте анализа более подробно. При этом некоторым вопросам будет уделено особое внимание. В чем смысл того, что обнаружила Клэр? Какие факторы Клэр не удалось осознать в тот период? Почему она не смогла их понять?

После нескольких месяцев не очень продуктивных попыток самоанализа Клэр проснулась воскресным утром с сильным раздражением на одного из авторов, не сдержавшего своего обещания прислать статью в журнал, который она редактировала. Он подвел ее уже во второй раз. Как невыносимо, что люди могут быть такими ненадежными!

Вскоре ей бросилось в глаза, что гнев был несоразмерен поводу. Да и весь вопрос едва ли был настолько важен, чтобы просыпаться из-за него в пять утра. Простого осознания несоответствия между гневом и предполагаемым поводом к нему оказалось достаточно, чтобы увидеть действительную причину своего гнева. Эта причина также касалась ненадежности, но уже в вопросе, более близком ее сердцу. Ее друг Питер, который уехал из города по делам, не возвратился к концу недели, как обещал. Точнее, он не давал твердого обещания, но сказал, что, вероятно, вернется к субботе. "Он никогда ни в чем не был определенным, – подумала она. – Он всегда только будил надежды, а затем разочаровывал". Усталость, которую она почувствовала прошлым вечером и которую приписала тому, что слишком много работала, должно быть, была реакцией на ее разочарование. Она отказалась от приглашения на обед, поскольку надеялась провести вечер с Питером, а затем, когда он не приехал, пошла в кино. Она никогда не могла принимать каких-либо приглашений, так как Питер терпеть не мог заранее договариваться о встрече. В результате она оставляла вечера свободными, всегда томимая беспокойной мыслью: будет он с нею или нет?

Пока она размышляла над этой ситуацией, у нее возникли сразу два воспоминания. Ей вспомнился случай, о котором ее подруга Эйлин рассказала ей несколько лет назад. В период бурных, но доставлявших ей все же больше страданий отношений с мужчиной Эйлин серьезно заболела пневмонией. Когда же ее лихорадочное состояние прошло, она с удивлением обнаружила, что ее чувства к нему умерли. Тот попытался продолжить прежние отношения, но для нее он уже ничего не значил. Другое воспоминание Клэр относилось к сцене из романа, произведшей на нее глубокое впечатление, когда она еще была подростком. Первый муж героини романа вернулся с войны, ожидая встретить жену, радующуюся его возвращению. На самом деле их брак раздирали конфликты. В отсутствие мужа чувства жены изменились. Она не хотела его возвращения. Он стал для нее чужим. Единственным ее чувством было возмущение: как он посмел быть столь самонадеянным, чтобы ожидать любви от нее лишь потому, что так ему хочется – как будто сама она и ее чувства не имели значения. Клэр не могла не осознать, что эти две ассоциации указывали на ее желание быть способной порвать с Питером – желание, которое она приписала сиюминутному гневу. "Но, – рассуждала она, – я никогда этого не сделаю, уж больно я его люблю". И с этой мыслью она снова заснула.

Клэр правильно истолковала свой гнев, предположив, что он был вызван Питером, а не автором статьи, и ее истолкование двух ассоциаций также было верным. Но, несмотря на это, интерпретациям, так сказать, не хватало глубины. Здесь не было ощущения того сильного негодования, которое она испытывала к Питеру. Как следствие она приняла вспышку гнева за мимолетную обиду и поэтому слишком легко отбросила желание порвать с ним. Оглядываясь назад, становится очевидным, что в то время она была слишком зависима от Питера, чтобы осмелиться признаться в своем гневе и желании с ним расстаться. Но у нее не было ни малейшего представления о своей зависимости. Она приписала внешнюю легкость, с которой преодолела свой гнев, "любви" к другу. Это хороший пример того, что человек не извлечет из своих ассоциаций больше, чем может вынести в данный момент, даже если, как в этом случае, они говорят почти открытым текстом.

Сопротивление Клэр значению своих ассоциаций объясняет, почему она не подняла ряд напрашивавшихся вопросов. Важно, например, что оба воспоминания, хотя и указывали в целом на стремление к разрыву, но в весьма специфической его форме: в обоих случаях чувства женщины угасли, тогда как мужчине она по-прежнему была нужна. Как мы увидим позднее, в представлении Клэр это было единственным способом прекратить мучительные отношения. Порвать с Питером по собственной инициативе было для нее немыслимо из-за зависимости от него. Мысль о том, что он мог бы порвать с ней, вызвала бы полнейшую панику, хотя имеются веские причины считать, что в глубине души она чувствовала, что не она была нужна ему, а он ей. Ее тревога по этому поводу была столь глубока, что ей потребовалось значительное время, чтобы осознать сам факт своей боязни, и даже когда Клэр обнаружила у себя страх оказаться покинутой, она по-прежнему закрывала глаза на вполне очевидный факт, что Питер хотел от нее уйти. Размышляя о случаях, когда женщина сама оказывалась способна отвергнуть мужчину, Клэр обнаружила в себе не только стремление стать свободной, но и желание мести. Оба желания были глубоко спрятаны и имели отношение к ее зависимости, которая как таковая не осознавалась.

Не был поставлен ею и другой вопрос: почему на осознание гнева на Питера потребовалась целая ночь и почему даже тогда его истинное значение вначале было скрыто за гневом на автора. Вытеснение ее негодования тем более поразительно, что она полностью осознавала свое недовольство отсутствием Питера. Более того, в подобном случае негодование, несомненно, было бы естественной реакцией, и не в ее характере было запрещать себе сердиться на кого-либо; она часто сердилась на людей, хотя ей было свойственно смещать гнев с реального источника на пустяки. Однако поднять этот вопрос, хотя он и казался банальным, означало бы затронуть тему: почему ее отношения с Питером были столь непрочными, что любое их осложнение приходилось не допускать до осознания?

Сумев устранить таким образом проблему из своего сознания, Клэр снова заснула и увидела сон. Она была в чужом городе. Люди в нем говорили на языке, который она не понимала. Она заблудилась, и это чувство потерянности внезапно всплыло совершенно отчетливо. Она оставила все свои деньги в багаже, сданном в камеру хранения на вокзале. Затем она оказалась на ярмарке. Во всем этом было что-то нереальное, но она увидела игорные автоматы и выставленного напоказ уродца; она каталась на карусели, которая крутилась все быстрее и быстрее; она испугалась, но не могла соскочить. Затем она раскачивалась на волнах в лодке и проснулась со смешанным чувством одиночества и тревоги.

Первая часть сновидения напомнила ей о переживании, которое было у нее в подростковом возрасте. Она находилась в незнакомом городе, забыла название своего отеля и чувствовала себя такой же потерянной, как в сновидении. Ей также пришло в голову, что прошлой ночью, возвращаясь из кино домой, она испытывала те же чувства.

Места для азартных игр и выставленного напоказ уродца она связала со своей более ранней мыслью о Питере, дающем обещания и не выполняющем их. Игорные автоматы тоже порождают фантастические надежды, которым не суждено сбыться. Кроме того, она сочла выставленного уродца выражением своего гнева против Питера: это он был уродцем.

Но что действительно поразило ее во сне, так это глубина чувства потерянности. Однако она тут же истолковала свои впечатления как преувеличенную реакцию на свое разочарование, а сновидение в целом – как гротескное выражение своих чувств.

Действительно, сновидение выразило проблемы Клэр в гротескной форме, но преувеличение не относилось к силе ее чувства. Но даже если бы оно и в самом деле явилось значительным преувеличением, отбросить его на этом основании было бы явно недостаточно. Если в нем и было преувеличение, то его надо было исследовать. Какая наклонность вызывает его? Не является ли сновидение в действительности адекватной реакцией на эмоциональное переживание, значение и интенсивность которого находятся вне сознания, а не являются преувеличением? Не означало ли это переживание чего-то совершенно разного на сознательном и бессознательном уровнях?

Судя по последующим событиям, последний вопрос был уместен в данном случае. Клэр действительно ощущала себя несчастной, потерянной, обиженной, на что указывали ее сновидение и более ранние ассоциации. Но так как она все еще цеплялась за мысль о тесных любовных узах, осознание этого было для нее неприемлемо. По этой же причине она оставила без внимания ту часть сновидения, в которой ей снилось, что она оставила все свои деньги в багаже на вокзале. Эта часть сновидения являлась, пожалуй, концентрированным выражением ощущения того, что она вложила в Питера все, что имела. Вокзал символизировал Питера и, кроме того, нечто преходящее и безразличное в противоположность безопасности и постоянству дома. Клэр не обратила внимания и на другой бросающийся в глаза эмоциональный фактор в сновидении, не попытавшись объяснить себе, почему при пробуждении она испытала тревогу. Она также не сделала никаких попыток понять свое сновидение в целом. Она удовлетворилась поверхностными объяснениями того или иного элемента и поэтому узнала из сновидения не более того, что она уже так или иначе знала. Если бы она исследовала сон более глубоко, возможно, она увидела бы основную его тему следующим образом: я чувствую себя беспомощной и потерянной; Питер является величайшим разочарованием; моя жизнь похожа на карусель, с которой я никак не могу соскочить; нет никакого решения, кроме как пассивно плыть по течению; но и пассивность опасна.

Мы не можем, однако, отбрасывать эмоциональные переживания так же легко, как отбрасываем мысли, не связанные с нашими чувствами. И вполне возможно, что эмоциональные переживания гнева у Клэр и в особенности ощущение потерянности, несмотря на очевидную неудачу понять их, остались в ее уме и помогли нащупать тропу, по которой она позднее пошла в своем анализе.

Следующий отрывок анализа все еще относится к разряду сопротивления. Приступив на следующий день к анализу ассоциаций, Клэр пришло в голову другое воспоминание, связанное с "чужим городом" из ее сновидения. Однажды, находясь за границей, она заблудилась в городе по пути на вокзал. Не зная языка, она не могла спросить, как ей пройти, и в результате опоздала на поезд. Вспомнив этот случай, она подумала, что вела себя глупо. Она могла бы купить словарь или пойти в ближайший крупный отель и узнать дорогу. Но она была чересчур застенчивой и слишком беспомощной. Затем ее внезапно осенило, что та же робость играла определенную роль и в ее разочаровании Питером. Вместо того чтобы выразить свое желание – провести с ним уик-энд, – она согласилась с его желанием повидать живущего за городом друга.

Затем у нее возникло детское воспоминание о любимой кукле Эмилии. У Эмилии был лишь один недостаток – дешевый парик. Клэр очень хотела, чтобы парик был из настоящих волос, которые можно было бы расчесывать и заплетать. Она часто простаивала перед витриной магазина игрушек и смотрела на кукол с настоящими волосами. И вот однажды она пошла с матерью в магазин, и щедрая на подарки мать предложила ей купить парик из настоящих волос. Но Клэр отказалась. Парик был дорогим, а семья, как она знала, испытывала материальные трудности. Она так никогда его и не купила. Это воспоминание даже теперь едва не вызвало у нее слезы.

Клэр была огорчена и разочарована, осознав, что все еще не преодолела робости в выражении своих желаний, несмотря на работу над этой проблемой в ходе аналитической терапии, но в то же время ощутила значительное облегчение. Эта непреодоленная робость казалась ей ключом к разгадке своего огорчения в предшествовавшие дни. Ей просто надо было быть более откровенной с Питером и давать ему знать о своих желаниях.

Интерпретация Клэр иллюстрирует, как частично правильный анализ может упустить важный момент и затушевать связанную с ним проблему. Она также показывает, что само по себе чувство облегчения еще не является доказательством действительна найденного решения. В данном случае облегчение возникло из-за того, что, достигнув псевдорешения, Клэр на время удалось уйти от главной проблемы. Если бы бессознательно она не была настроена найти легкий выход, наверное, она уделила бы больше внимания этой ассоциации.

Это воспоминание было не просто еще одним примером отсутствия у нее способности к самоутверждению. Оно ясно указывало на навязчивое стремление уступать во всем своей матери, чтобы не вызвать у нее даже смутного недовольства. Та же наклонность проявилась и в нынешней ситуации. Несомненно, она была слишком робкой в выражении своего желания, но этот внутренний барьер возник не столько из-за робости, сколько из-за бессознательного расчета. Ее друг – из всего, что я о нем узнала, – был человеком обособленным, чрезмерно чувствительным к любому обращенному к нему требованию. В то время Клэр не осознавала полностью этот факт, но ощущала его в достаточной степени, чтобы воздерживаться от выражения любого желания, непосредственно касавшегося его времени, точно так же, как она всегда воздерживалась упоминать о возможной женитьбе, хотя нередко о ней думала. Попроси она его вернуться к уик-энду, он бы уступил ей, но с возмущением. Однако Клэр не могла осознать этот факт, не прояснив для себя недостатков Питера, а это пока еще было для нее невозможно. Она предпочла увидеть здесь главным образом свою роль, причем только ту ее сторону, в преодолении которой она чувствовала уверенность. Необходимо также упомянуть, что это был старый способ поведения Клэр, когда, чтобы сохранить непростые взаимоотношения, она брала всю вину на себя. В сущности, именно так она вела себя по отношению к матери.

В результате приписывания Клэр всех своих бед и страданий собственной робости обида на Питера – по крайней мере на сознательном уровне – пропала, и она снова стала ждать встречи с ним. Это произошло следующим вечером. Но тут ее подстерегало новое разочарование. Питер не только опоздал на свидание, но и выглядел уставшим и при встрече с ней не выразил никакой радости. В результате она почувствовала неловкость. Он тотчас заметил ее холодность и – что, вероятно, было в его привычке – обиделся, спросив ее, уж не сердится ли она на него за то, что он не приехал на уик-энд. Она попыталась это слабо отрицать, но под давлением призналась в своей обиде. Она не смогла сказать ему о своей патетической попытке не обижаться. Питер не преминул упрекнуть ее в инфантильности и в том, что она принимает в расчет только собственные желания. Клэр почувствовала себя несчастной.

В утренней газете заметка о кораблекрушении напомнила ей ту часть сновидения, где она раскачивалась на волнах. Когда у нее нашлось время подумать об этом фрагменте сна, ей пришли в голову четыре ассоциации. Первой была фантазия о кораблекрушении, где она представляла, как ее медленно уносит течением. Ей грозила опасность утонуть, но сильный мужчина спас ее. С ним она ощущала близость и чувствовала себя полностью защищенной. Он всегда будет держать ее в объятиях и никогда ее не покинет. Вторая ассоциация касалась рассказа, который заканчивался на такой же эмоциональной ноте. Девушка, потерпевшая множество любовных неудач, наконец встретила любимого и преданного человека.

Затем Клэр вспомнила отрывок из сновидения, увиденного ею после знакомства с пожилым писателем по имени Брюс, обещавшим ей помощь и поддержку. В этом сновидении она и Брюс гуляли вместе рука об руку. Он был подобен герою или полубогу, и она была исполнена счастьем. Благосклонность такого человека была для нее неописуемой милостью и блаженством. Рассказывая об этом сновидении, Клэр улыбалась, ибо она слепо переоценивала великолепие Брюса и только позднее увидела его заскорузлость и жесткие внутренние барьеры.

Это воспоминание заставило ее вспомнить другую, почти позабытую, фантазию, или, точнее, грезу, которая когда-то, в период учебы Клэр в колледже, еще до ее увлечения Брюсом, имела для нее немалое значение. Она мечтала о великом человеке, наделенном блестящим интеллектом, мудростью, видным положением и богатством. И этот великий человек шел ей навстречу, чувствуя, что за ее неприметной внешностью скрыты огромные возможности. Он знал, что немного везения – и она может стать красавицей и многого достичь. Он отдавал все свое время и все свои силы ее развитию. Он баловал ее дорогими подарками и даже купил ей роскошный дом. Ей приходилось много работать под его руководством, и не только над тем, чтобы стать большим писателем, но и над развитием ума и тела. То есть он должен был превратить гадкого утенка в прекрасного лебедя. Это была своеобразная фантазия на тему Пигмалиона, созданная воображением девушки. Помимо работы над собой, от нее требовалось быть преданной только своему владыке.

Первая интерпретация Клэр этих ассоциаций была такова: они выражали желание вечной любви. Она высказала мнение, что этого хочет каждая женщина. Однако она осознала, что в настоящее время это желание усилилось, поскольку Питер не давал ей чувства безопасности и постоянной любви.

Этими ассоциациями Клэр, сама того не сознавая, действительно коснулась сути проблемы. Специфические особенности этой "любви", которой она так страстно желала, она увидела только позднее. Иначе говоря, наиболее важной частью толкования была мысль, что Питер не дал ей того, в чем она нуждалась. Эта мысль возникла мимоходом, словно она все время об этом знала, но в действительности это было ее первое осознание глубокой неудовлетворенности отношениями.

Имеет смысл поразмышлять, было ли это внезапное на первый взгляд осознание результатом аналитической работы, проведенной в предыдущие дни. Несомненно, два недавних разочарования сыграли здесь свою роль. Однако подобные разочарования случались с ней и раньше, не приводя Клэр к такому инсайту. То, что в проделанной до сих пор работе она сознательно опустила все важнейшие моменты, не делает такое предположение необоснованным, потому что, несмотря на все неудачи, две вещи все же произошли. Во-первых, Клэр пережила сильное чувство потерянности, возникшее в связи со сновидением о чужом городе. Во-вторых, ее ассоциации, пусть даже в то время еще ни по одному пункту не ведшие к сознательному прояснению вопроса, вращались по все более узкому кругу возле основной проблемы и являлись такими прозрачными, какими бывают только тогда, когда человек близок к инсайту. Мы можем задаться вопросом, не мог ли сам факт появления у Клэр в этот период подобных мыслей и чувств способствовать более острой фокусировке на определенных факторах, даже если они по-прежнему не поднимались до уровня сознания. Основной посылкой, лежащей в основе этого рассуждения, является то, что значение имеет не только сознательное рассмотрение проблем, но и каждый шаг, сделанный в направлении этой цели.

Однако в последующие дни, обдумывая последние упомянутые ассоциации, Клэр заметила дополнительные детали. Ей бросилось в глаза, что в первых двух ассоциациях этой серии мужчина выступал как спаситель. Один мужчина спас ее, когда она тонула; мужчина в романе предложил девушке убежище, чтобы уберечь ее от оскорблений и жестокости. Брюс и великий человек из ее грез, хотя и не спасали ее от опасности, тоже играли роль защитника. Обратив внимание на этот повторяющийся мотив спасения, защиты, предоставления убежища, она осознала, что страстно желала не только любви, но и защиты. Она также увидела, что для нее одними из достоинств Питера были его готовность и умение давать советы и утешать, когда она оказывалась в беде. И в этой связи ей открылось то, о чем она давно уже знала, а именно ее беззащитность перед нападками или давлением. Мы уже обсуждали ее беспомощность как часть навязчивой потребности всегда быть на "вторых ролях". Теперь она увидела, что эта беспомощность в свою очередь рождала потребность в ком-то, кто бы ее защитил. Наконец, она осознала, что ее страстное желание любви или замужества всякий раз обострялось, когда в жизни возникали проблемы.

Осознав таким образом, что потребность в защите была важным элементом ее любовной жизни, Клэр сделала большой шаг вперед. Круг требований, которые включала в себя эта внешне безобидная потребность, и ее роль стали ясны только много позднее. Пожалуй, будет интересно сравнить это первое осознание проблемы с последним инсайтом, касающимся ее "личной религии". Такое сравнение нередко проводят в психоаналитической работе. Сначала проблема видится в самых общих чертах. Человек осознает не более того, что эта проблема существует. Позднее он возвращается к той же проблеме с намного более глубоким пониманием ее значения. В таком случае было бы неверно считать, что позднее добытые сведения не являются новыми, что человек знал о них с самого начала. Он не знал о них, по крайней мере на сознательном уровне, но путь к ним был уже подготовлен.

Несмотря на определенную поверхностность, этот первый инсайт нанес удар по зависимости Клэр. Но даже приоткрыв для себя свою потребность в защите, она все еще не понимала ее природы и поэтому не могла прийти к выводу, что эта потребность была одним из основных факторов ее проблемы. Клэр также оставила без внимания содержание своих грез о великом человеке, указывающее на то, что от любимого мужчины она ожидала не только защиты, но и исполнения других функций.

Следующий отчет, который мы обсудим, написан Клэр спустя шесть недель. Записи, сделанные ею в это время, не способствовали появлению какого-либо нового аналитического материала, но содержат некоторые важные наблюдения. Они касаются ее неспособности быть одной. Она не сознавала ранее этого внутреннего барьера, поскольку устроила свою жизнь таким образом, чтобы избежать каких-либо периодов одиночества. Теперь она заметила, что в одиночестве испытывала беспокойство или усталость. Все, что могло доставить ей удовольствие, теряло значение, когда она оставалась одна. Она работала гораздо продуктивнее в учреждении, где кругом были люди, чем дома, хотя работа была та же самая. В течение этого времени она ни разу не попыталась понять эти наблюдения или сделать какую-либо попытку проследить до конца свое последнее открытие. Учитывая огромную важность этого открытия, ее отказ разобраться в нем, несомненно, обращает на себя внимание. Если соотнести его с проявленным ею ранее нежеланием исследовать свои отношения с Питером, мы вправе предположить, что своим последним открытием Клэр подошла ближе к осознанию своей зависимости, чем могла вынести в тот период, и поэтому оставила свои аналитические изыскания.

Возобновление ее работы было спровоцировано внезапной переменой настроения, случившейся однажды вечером во время встречи с Питером. Он сделал ей неожиданный подарок – хорошенький шарф, – и она была просто вне себя от радости. Но позднее она вдруг почувствовала усталость и безразличие. Подавленное состояние возникло после того, как она затеяла разговор о планах на лето. Клэр была полна энтузиазма, но Питер отнесся к этому равнодушно. Свою реакцию он объяснил тем, что в принципе не любит строить никаких проектов.

На следующий день она вспомнила фрагмент сновидения. Ей снилась пролетавшая мимо огромная, с удивительно пестрым оперением и грациозными движениями птица. Она становилась все меньше и меньше, пока совсем не исчезла. Затем Клэр проснулась с тревогой и ощущением падения. В момент пробуждения ей пришла в голову фраза: "Птица улетела", выражавшая, как ей тотчас стало ясно, страх потерять Питера. Некоторые последующие ассоциации подтвердили эту интуитивную интерпретацию: однажды кто-то назвал Питера птицей, которая долго не живет на одном месте; Питер был красив и хорошо танцевал; красота птицы имела что-то нереальное; воспоминание о Брюсе, которого она наделила качествами, коими тот не обладал; сомнение – а не окружила ли она также ореолом и Питера; песня, доносившаяся из воскресной школы, в которой Иисуса просят взять Его детей под Свое крыло.

Так страх потери Питера получил двоякое выражение: в виде улетающей прочь птицы и как мысль о птице, которая взяла ее под свое крыло – и бросила. Последняя мысль была подсказана не только песней, но также и ощущением падения, которое у нее было при пробуждении. В образе же Иисуса, берущего детей Своих под Свое крыло, получила продолжение тема ее потребности в защите. В свете последующих событий представляется, что отнюдь неспроста этот символ оказался религиозным.

Клэр не углублялась в исследование своего предположения, что она окружила Питера ореолом. Но сам факт, что она увидела эту возможность, весьма знаменателен. Возможно, несколько позже это дало ей смелость более пристально взглянуть на Питера.

Однако основная тема ее интерпретаций – страх потери Питера – была не только осознана как неизбежный вывод, который следует из сновидения, но и глубоко прочувствована как истинная и очень важная. То, что это было не просто эмоциональное переживание, но и интеллектуальное осознание определяющего фактора, следует из того, что множество прежде непонятных реакций вдруг стали совершенно ясны. Прежде всего она увидела, что прошлым вечером была не просто разочарована нежеланием Питера говорить насчет совместного отпуска. Его безразличие вызвало страх, что он ее покинет, а этот страх стал причиной ее усталости и холодности и послужил поводом ее сновидения. И многие другие подобные ситуации были прояснены аналогичным образом. Она вспомнила несколько случаев, когда чувствовала себя оскорбленной, разочарованной, раздраженной или, как накануне, уставшей или подавленной без какой-либо видимой причины. Она осознала, что все эти реакции проистекали из одного и того же источника, независимо от того, какие другие факторы могли здесь примешиваться. Если Питер опаздывал или не звонил, был занят другими делами, а не ею, если отсутствовал или же был напряжен или раздражен, если не проявлял к ней сексуального интереса, то всегда возникал все тот же самый страх быть покинутой. Далее, она поняла, что вспышки раздражения, иногда случавшиеся с ней во время встреч с Питером, происходили не от тривиальных ссор или, как он обычно ее обвинял, не из-за ее желания настоять на своем, а из-за того же самого страха. Ее гнев приписывался таким банальным поводам, как расхождение мнений о фильме, раздражение из-за его опозданий и т.п., но на самом деле был вызван страхом потерять Питера. И наоборот, ее переполняла чрезмерная радость, когда она получала от него неожиданный подарок, потому что в значительной степени это означало внезапное ослабление этого страха.

Наконец, она связала страх быть покинутой с ощущением пустоты, которое испытывала, оставаясь в одиночестве, но не пришла к какому-либо окончательному пониманию этой связи. Был ли этот страх так велик потому, что она боялась быть одна? Или одиночество означало для нее быть покинутой?

Эта часть анализа наглядно иллюстрирует удивительный факт, что человек может совершенно не осознавать страха, которым на самом деле полностью охвачен. То, что Клэр осознала теперь свой страх и увидела осложнения, которые он породил в их отношениях с Питером, означало определенный шаг вперед. Между этим инсайтом и предыдущим, касающимся ее потребности в защите, имеется двоякого рода связь. Оба открытия показывают, до какой степени все ее отношения с Питером были пронизаны страхами. Если говорить более конкретно, то страх оказаться покинутой отчасти был следствием ее потребности в защите: если она ожидала от Питера, что тот защитит ее от жизненных невзгод и опасностей, то она просто не могла себе позволить его потерять.

Клэр все еще была далека от понимания истинной природы своего страха оказаться покинутой. Она по-прежнему не сознавала, что то, что она считала глубокой любовью, едва ли было чем-то большим, чем невротическая зависимость, и, возможно, поэтому она не могла понять, что ее страх основывался на этой зависимости. Отдельные возникавшие у нее в этой связи вопросы по поводу своей неспособности оставаться одной, как мы увидим в дальнейшем, относились к делу гораздо более, чем ей это казалось. Но поскольку проблема в целом оставалась неясной, из-за того что с ней было связано еще слишком много неизвестных факторов, Клэр не смогла даже пронести здесь точного наблюдения.

Анализ Клэр своего приподнятого настроения, когда она поручила в подарок шарф, был верным в доступных ей пределах.

Без сомнения, важным элементом ее безмерной радости было то, что этот знак расположения на некоторое время ослабил ее страх. То, что она не рассматривала другие элементы своего чувства, едва ли можно приписать сопротивлению. Она видела только частный аспект, относившийся к проблеме, над которой она тогда работала, – страх оказаться покинутой.

Примерно неделю спустя Клэр осознала и другие элементы, связанные с ее приподнятым настроением, когда она получила подарок. Обычно она не плакала в кино, но в тот вечер у нее выступили слезы, когда у героини фильма, оказавшейся в ужасном положении, неожиданно нашелся друг и помощник. Она высмеяла себя за такую сентиментальность, но это не остановило слез. Впоследствии Клэр почувствовала необходимость объяснить свое поведение. Сначала она подумала, что, быть может, слезы выразили, как она, не сознавая того, несчастна. И, разумеется, она нашла причины этого отчаяния. Но ее ассоциации в этом направлении ни к чему не привели. И только на следующее утро ее внезапно осенило: ведь заплакала она не тогда, когда героиню постигло горе, а тогда, когда в ее судьбе неожиданно произошел поворот к лучшему. Клэр осознала то, на что не обратила внимания вчера. Она всегда в подобных ситуациях плакала.

После этого ее ассоциации выстроились в единую линию Она вспомнила, как в детстве всегда плакала, когда добрая фея-крестная осыпала Золушку неожиданными подарками. Затем ей вспомнилась ее собственная радость от подаренного шарфа Следующее воспоминание касалось случая, произошедшего в период ее замужества. Обычно муж делал ей подарки только на Рождество или на день рождения, но однажды к ним приехал его важный деловой партнер, и они втроем отправились в магазин покупать ей платье. Она никак не могла решить, какое из двух платьев выбрать. Тогда муж сделал великодушный жест, предложив ей взять оба платья. И хотя она прекрасно знала, что этот жест был сделан не ради нее, а скорее чтобы произвести впечатление на коллегу, тем не менее была необыкновенно счастлива и берегла эти платья больше, чем другие. Наконец, она обратила внимание на два момента в своей грезе о великом человеке. Первый относился к сцене, в которой, к ее полному удивлению, он выбрал именно ее для своих благодеяний. Другой касался сделанных ей подарков и событий, которые она представляла себе в малейших деталях: путешествий, которые он предлагал, отелей, которые он выбирал, женских платьев, которые он приносил домой, приглашений в роскошные рестораны. Ей никогда ни о чем не приходилось просить.

Она почувствовала себя совершенно ошеломленной, подобно преступнику, который столкнулся с неопровержимым доказательством. Так вот какой была ее "любовь"! И она вспомнила слова одного своего друга, закоренелого холостяка, о том, что женская любовь – это всего лишь ширма для эксплуатации мужчин. Она также вспомнила свою подругу Сюзанну, которая в свое время сильно удивила ее, сказав, что вся эта болтовня о любви вызывает у нее отвращение. "Любовь, – скачала Сюзанна, – это лишь честная сделка, в которой каждый партнер вносит свою долю, чтобы создать нормальные товарищеские отношения". Клэр была шокирована, сочтя эти слова цинизмом: Сюзанна погорячилась, отрицая существование и ценность чувств. Но сама она, как теперь осознала, наивно приняла за любовь нечто, состоявшее в основном из ожиданий, что ей преподнесут на серебряном блюде все материальные и нематериальные блага. Ее любовь в своей основе была не чем иным, как паразитированием на ком-то другом!

Этот инсайт был совершенно внезапным, но, несмотря на такой неприятный сюрприз от себя, она вскоре испытала значительное облегчение. Она правильно почувствовала, что действительно выявила свою роль в том, что делало ее любовные отношения столь сложными.

Клэр была настолько переполнена своим открытием, что совершенно забыла событие, с которого начался анализ, – слезы в кино. Но она возвратилась к нему на следующий день. Слезы выразили ее безграничное умиление при мысли о внезапном исполнении самых сокровенных и страстных желаний исполнении чего-то такого, чего она ждала всю жизнь и верить во что даже не осмеливалась.

Следующие две недели Клэр прослеживала свой инсайт в нескольких направлениях. Просматривая последние серии ассоциаций, она обратила внимание, что почти во всех случаях речь шла о помощи или подарках, которые она получала неожиданно. Она почувствовала, что по крайней мере один ключ к разгадке содержится в последнем замечании, сделанном по поводу грезы: ей никогда не приходилось ни о чем просить. Здесь она вступила на территорию, уже знакомую ей по предыдущей аналитической работе. Так как раньше она была склонна вытеснять собственные желания и по-прежнему испытывала некоторое внутреннее сопротивление их выражать, ей нужен был кто-то, кто желал бы за нее или угадывал ее заветные желания и исполнял их, не заставляя ее саму беспокоиться.

Другой курс, которым она следовала, касался обратной стороны ее потребительской, паразитической установки. Она поняла, что сама давала очень мало. Так, она ожидала от Питера, чтобы тот всегда интересовался ее проблемами или увлечениями, но сама не проявляла активного интереса к нему. Она ожидала от него нежности и привязанности, но сама была довольно сдержанной. Она отвечала, но инициативу оставляла за ним.

На следующий день она еще раз вернулась к своим записям о том вечере, когда ее настроение изменилось от воодушевления до депрессии, и заметила, что еще один фактор мог повлиять на ее усталость. Она заинтересовалась, не могла ли усталость оказаться результатом не только охватившей ее тревоги, но и вытесненного гнева из-за фрустрации желаний. Окажись это так, ее желания были бы не так безобидны, как ей казалось, ибо содержали бы некоторую примесь претензии на то, чтобы они были выполнены. Этот вопрос она оставила открытым.

Эта часть анализа незамедлительно оказала благотворное влияние на ее отношения с Питером. Она стала более активно разделять его интересы и учитывать его желания, перестала быть просто пассивно воспринимающей стороной. Кроме того, совершение исчезли ее. внезапные вспышки раздражения. Трудно сказать, смягчились ли ее требования к Питеру, хотя можно предположить, что в некоторой степени это произошло.

На этот раз Клэр отнеслась к своему открытию столь честно, что вряд ли к этому можно что-либо добавить. Впрочем, необходимо отметить, что этот материал появился у нее шесть недель назад, когда она впервые вспомнила свою мечту о великом человеке. В то время ее потребность держаться за фикцию "любви" была еще настолько велика, что на большее, чем просто признать, что ее "любовь" имела оттенок потребности в защите, она была неспособна. Но даже и при таком допущении она могла думать о своей потребности в защите только как о факторе, усиливающей ее "любовь". Тем не менее, как уже говорилось, этот начальный инсайт стал первой атакой на се зависимость. Обнаружение в своей любви определенной доли страха явилось вторым шагом. Следующим шагом стал поставленный ею вопрос о том, не переоценивала ли она Питера, пусть даже этот вопрос и остался без ответа. И только пробившись сквозь туман. Клэр наконец смогла увидеть, что ее любовь была ненастоящей. Только теперь она смогла вынести свое разочарование от сознания того, что ошибочно приняла за любовь свои чрезмерные требования и ожидания. Она все еще не сделала последнего шага в осознании своей зависимости, явившейся следствием ее ожиданий. Однако в других отношениях этот фрагмент анализа является хорошим примером того, что означает проследовать за инсайтом. Клэр увидела, что ее ожидания получать от других во многом были порождены ее собственными внутренними барьерами, не позволявшими ей что-либо желать или делать для себя. Она увидела, что ее паразитическая установка нанесла ущерб ее способности давать что-либо взамен. И она осознала свою тенденцию чувствовать себя оскорбленной, если ее ожидания оказывались отвергнутыми или фрустрированными.

На самом деле ожидания Клэр относились большей частью к нематериальным вещам. Несмотря на внешние свидетельства противоположного, по сути она не была корыстным человеком. Я бы даже сказала, что получение подарков было только символом менее конкретных, но более важных ожиданий. Она требовала, чтобы о ней заботились таким образом, чтобы ей не нужно было решать, что правильно, а что нет, проявлять самой инициативу, нести ответственность за себя, самой разрешать внешние проблемы.

Прошло несколько недель, в течение которых ее отношения с Питером в целом стабилизировались. Они даже запланировали совместное путешествие. Своими постоянными колебаниями Питер испортил большую часть радости от предвкушения совместной поездки, но когда все было решено, Клэр с нетерпением ожидала предстоящего отпуска. Однако за несколько дней до намеченного отъезда он объявил ей, что его дела идут не так хорошо и теперь он не может надолго покинуть город. Сначала Клэр была вне себя от гнева, а затем пришла в такое отчаяние, что Питер не преминул упрекнуть ее в такой неразумности. Она была склонна принять упрек и постаралась убедить себя, что Питер был прав. Подумав, Клэр предложила поехать на курорт одной, тем более что он находился всего в трех часах езды от города; Питер же мог бы последовать за ней, когда у него будет время. Питер не стал открыто отвергать ее предложение, но после некоторого колебания сказал, что был бы рад согласиться с ней, если бы она умела более здраво смотреть на вещи, но поскольку она столь бурно реагировала на любое разочарование, а он не распоряжался своим временем, он видел впереди только трения, и было бы лучше ей строить свои планы без него. Это снова повергло ее в отчаяние. Вечер закончился тем, что Питер долго утешал ее и пообещал провести с ней десять дней в конце отпуска. Клэр успокоилась. Согласившись в душе с Питером, она решила относиться к вещам проще и довольствоваться тем, что он может ей дать.

На следующий день при анализе своей реакции гнева у нее возникли три ассоциации. Первая представляла собой воспоминание, как ее дразнили в детстве за то, что она изображала из себя страдалицу. Но это воспоминание, которое часто всплывало у нее и раньше, теперь предстало в новом свете. Она никогда раньше не задумывалась, правы ли были дразнившие ее в детстве дети. Она просто принимала это как факт. Теперь же ей впервые стало ясно, что они были не правы, что с ней и в самом деле несправедливо обращались, что, дразня, они наносили ей новые раны.

Затем у нее возникло другое воспоминание, относившееся к времени, когда ей было пять или шесть лет. Обычно она играла с братом и его приятелями. Однажды они сказали ей, что на поляне, возле того места, где они играли, в потайной пещере живут разбойники. Она им полностью поверила и потом всегда дрожала, проходя мимо этой поляны. А спустя какое-то время они посмеялись над ней за то, что она поверила их истории.

Наконец, она подумала о своем сне про чужой город, точнее, о фрагменте, в котором она видела выставленного напоказ уродца и игорные автоматы. Теперь ей стало ясно, что эти символы выражали нечто большее, чем мимолетный гнев. Впервые она поняла, что в Питере было что-то лживое, поддельное. Не в смысле какого-либо умышленного обмана. Он просто не мог отказать себе в удовольствии играть роль человека, который всегда прав, всегда стоит выше других, всегда великодушен, – но ноги его были из глины. Он был погружен в себя и даже если уступал желаниям Клэр, то не из любви и великодушия, а вследствие собственной слабости. И наконец, в его обращении с ней было много скрытой жестокости.

Только теперь она осознала, что ее реакция прошлым вечером была вызвана прежде всего не разочарованием, а тем бессердечием, с которым он проигнорировал ее чувства. В его словах, когда он выложил новость, что останется в городе, не было ни нежности, ни сожаления, ни симпатии. И только увидев ее слезы, он проявил чуткость. Между тем он заставил ее взять на себя основную долю ответственности за это огорчение. Он внушал, что во всем была виновата только она. Он поступал точно так же, как в детстве поступали ее мать и брат: сначала наступали на ее чувства, а затем ее же заставляли чувствовать себя виноватой. Кстати, интересно посмотреть, как значение этого фрагмента стало проясняться после того, как она набралась смелости протестовать, и как такое прояснение прошлого в свою очередь помогло ей стать более сильной в настоящем.

Затем Клэр вспомнила множество случаев, когда Питер давал прямые или косвенные обещания, но их не сдерживал. Более того, она осознала, что такое поведение проявлялось также в более важных и тонких аспектах их отношений. Она поняла, что Нигер внушил ей иллюзию глубокой и вечной любви, но при этом был всегда озабочен собственной независимостью. Он словно опьянил себя и ее идеей любви. А она попалась на эту удочку точно так же, как в свое время, поверила в историю с разбойниками.

Наконец, Клэр вспомнила ассоциации, которые возникли у нее в начале самоанализа: мысли о своей подруге Эйлин, чья любовь совершенно исчезла во время болезни, и рассказ, в котором героиня чувствует отчуждение от своего мужа. Теперь ей стало ясно, что эти мысли тоже имели гораздо более серьезное значение, чем она полагала. Что-то внутри нее всерьез желало разрыва с Питером. Хотя она и не была рада такому прозрению, тем не менее почувствовала облегчение, как будто чары развеялись.

Следуя за своим инсайтом, Клэр задалась вопросом, почему же ей понадобилось столько времени, чтобы получить ясное представление о Питере. Как только эти черты в нем были распознаны, они стали казаться ей столь очевидными, что не замечать их стало уже невозможно. Затем она поняла, что была крайне заинтересована не замечать их: ничего не должно было мешать ей видеть в Питере великого человека из своей мечты. Она также впервые увидела целый строй фигур, которых она подобным же образом возвела в герои. Первой среди них была ее мать, которую она боготворила. Затем следовал Брюс, тип мужчины, во многом схожий с Питером. Затем мужчина из ее грезы и многие другие. Сновидение о чудесной птице теперь четко выкристаллизовалось в символ восхваления ею Питера. Из-за своих честолюбивых ожиданий она вечно пыталась "впрячь звезду в свою повозку". Но все эти "звезды" на поверку оказывались простыми свечками.

Здесь может возобладать впечатление, что это открытие Клэр вовсе и не было открытием. Разве раньше она не видела, что Питер обещал куда больше, чем выполнял? Да, она понимала это еще несколько месяцев назад, но не придавала этому серьезного значения и не осознавала всей степени ненадежности Питера. В то время ее мысли в основном выражали гнев па Питера, теперь же они выкристаллизовались в мнение, суждение. Кроме того, тогда она не видела примеси садизма за его фасадом праведности и великодушия. Вероятно, она не могла достичь такого ясного осознания до тех пор, пока слепо ожидала от него исполнения всех своих желаний. Осознание того, что ее ожидания были фантастическими, и ее готовность построить отношения на основе взаимности сделали ее настолько сильной, что теперь она смогла осмелиться взглянуть в лицо его слабостям и, таким образом, поколебала основы, на которых покоились их отношения.

Положительной особенностью пути, выбранного Клэр в своем анализе, было то, что сначала она искала источники проблем внутри себя и только после этого приступила к рассмотрению роли Питера. Вначале в своем исследовании себя она попыталась найти ключ, с помощью которого можно было бы легко разрешить проблемы во взаимоотношениях, но в конечном счете это привело ее к некоторым важным инсайтам. Каждый должен учиться понимать в анализе не только себя, но и людей, являющихся частью его жизни. И все же лучше начинать с себя. Покуда человек запутан в своих конфликтах, образ, который у него складывается о других, обычно бывает искаженным.

Из всех сведений о Питере, которые Клэр представила в ходе аналитической работы, я пришла к выводу, что ее анализ личности Питера был, в сущности, верным. Тем не менее она упустила один важный момент: Питер по тем или иным собственным причинам был настроен порвать с ней. Разумеется, заверения в своей любви, которые он никогда не забывал делать, сбивали ее с толку. С другой стороны, это объяснение не является вполне достаточным, поскольку оставляет открытыми два вопроса: почему в своей попытке составить о нем четкий образ она остановилась именно в этом пункте и почему она могла мысленно видеть желательность разрыва с Питером (хотя и не добиваться этого), но закрывала глаза на возможность разрыва с его стороны?

Из-за этой сохранявшейся привязанности желание Клэр порвать с ним было недолговечным. Она чувствовала себя несчастной без него и, как только он появлялся, поддавалась его обаянию. Кроме того, она все еще не могла вынести перспективу остаться одной. Таким образом, их связь продолжалась. Она стала ждать от него гораздо меньшего и вела себя куда смиренней. Но ее жизнь по-прежнему сосредоточивалась вокруг него.

Спустя три недели она проснулась с именем Маргарет Брукс на устах. Она не знала, снилась ей та или нет, но ей сразу все стало понятно. Маргарет была ее подругой, замужней женщиной, которую она не видела много лет. Маргарет была крайне зависима от своего мужа, несмотря на то, что тот безжалостно попирал ее достоинство. Он просто пренебрегал ею и публично высказывал в ее адрес саркастические замечания; у него были любовницы, и одну из них он привел в дом. Доведенная до отчаяния, Маргарет часто жаловалась Клэр. Тем не менее она всегда смирялась и верила, что муж еще изменится к лучшему. Клэр поражалась такой зависимости и испытывала презрение к отсутствию у Маргарет хоть капли гордости. Тем не менее все советы, которые она давала Маргарет, сводились исключительно к тому, как ей удержать мужа или вернуть его обратно. Она разделяла надежду своей подруги, что в конце концов все уладится. Клэр знала, что муж подруги не стоит этого, но, поскольку Маргарет так сильно его любила, подобная позиция казалась ей наиболее приемлемой. Теперь же Клэр подумала, какой она была глупой. Ведь она могла побудить Маргарет оставить мужа.

Но не это прошлое отношение к ситуации подруги расстроило ее теперь. Что поразило ее при пробуждении, так это сходство между собой и Маргарет. Она никогда не думала о себе как о зависимой женщине. Теперь же с пугающей ясностью она осознала, что плыла в той же самой лодке. Она точно так же потеряла свою гордость, цепляясь за человека, которому "на самом деле была не нужна и в достоинствах которого сомневалась. Она осознала, что узы, связывавшие ее с Питером, были неимоверно крепки, что она считала жизнь без него лишенной смысла. Общественная жизнь, музыка, работа, карьера, природа ничего без него не значили. Ее настроение зависело от него; мысли о нем поглощали все ее время и энергию. И как бы он себя ни вел, она возвращалась к нему, точно так же как, говорят, кошка возвращается в дом, в котором когда-то жила. Несколько последующих дней она провела словно в оцепенении, Инсайт не дал никакого облегчения. Она только ощутила путы своей зависимости еще более болезненно.

Обретя некоторое душевное равновесие, Клэр проработала возможные значения своего открытия. Она более глубоко осознала смысл своего страха оказаться покинутой: он существовал потому, что эти узы были важны для нее; она боялась их расторжения, и этот страх имел тенденцию сохраняться до тех пор, пока сохранялась зависимость. Она поняла, что не только вознесла на высокий пьедестал свою мать, Брюса и мужа, по и была зависима от них точно так же, как от Питера. Она поняла, что не начнет по-настоящему себя уважать, пока желание сохранить свое достоинство не возобладает над страхом статься одной. Она, наконец, поняла, что ее зависимость была угрозой и тяжкой ношей и для Питера; этот последний инсайт резко ослабил ее враждебность к нему.

Осознав, в какой мере эта зависимость вредила ее отношениям с людьми, Клэр была вынуждена пересмотреть свою позицию. На этот раз она даже и не намеревалась "разрубить узел", порвав с Питером. Она знала, что не сможет этого сделать, но также чувствовала, что, видя проблему, может работать над ней и рамках их отношений. Она убедила себя, что, несмотря ни па что, в их отношениях были и ценные стороны, которые следовало оберегать и развивать. Она считала себя вполне способной поставить эти отношения на более здоровую основу, поэтому в следующем месяце, в дополнение к своей аналитической работе, она постаралась считаться с потребностью Питера в определенной дистанции и быть в собственных делах более независимой.

Несомненно, в этой части анализа Клэр добилась значительного прогресса. Действительно, она практически самостоятельно выявила свою вторую невротическую наклонность – первой была ее навязчивая скромность, – о существовании которой она совершенно не подозревала. Она осознала ее компульсивный характер и вред, нанесенный ею любви. Но Клэр по-прежнему не видела, как та обедняла ее жизнь в целом, и была далека от осознания ее необычайной силы. В результате она переоценила достигнутую свободу. В этом она поддалась распространенному самообману, полагая, что осознание проблемы и есть ее решение. На самом деле решение продолжать отношения с Питером являлось лишь компромиссом. Она хотела несколько изменить наклонность, но не отказаться от нее. Это также было причиной того, почему, вопреки своему ясному видению Питера, она все еще преуменьшала его недостатки, которые, как мы вскоре увидим, оказались намного более серьезными и ригидными, чем она полагала. Она также недооценивала его стремление уйти от нее. Оно не осталось незамеченным, но Клэр надеялась, что, изменив свое отношение к Питеру, сумеет его удержать.

Спустя несколько недель она узнала, что кто-то о ней нехорошо отозвался. Она не почувствовала себя расстроенной, но во сне ей приснилась башня, стоявшая в бескрайней пустыне. Башня завершалась площадкой без перил, на краю которой стоял человек. Клэр проснулась с ощущением легкой тревоги.

Пустыня оставила у нее впечатление чего-то необитаемого и опасного и напомнила ей страшный сон, в котором она шла по разломанному посередине мосту. Фигура на башне означала для нее символ одиночества, которое она действительно ощущала уже несколько недель, пока отсутствовал Питер. Затем ей пришла в голову фраза: "Двое на острове". Она напомнила ей фантазии, время от времени появлявшиеся у нее, об уединении с любимым где-то в горах или на берегу моря. Таким образом, сновидение прежде всего означало для нее просто выражение ее стремления к Питеру и чувства одиночества без него. Она также поняла, что это чувство усилилось из-за слухов, дошедших до нее накануне, то есть клевета, должно быть, испугала ее и усилила потребность в защите.

Просматривая свои ассоциации, Клэр стало интересно, почему она оставила без внимания башню в сновидении. У нее возник образ, который и прежде не раз приходил ей на ум: сама она стоит наверху колонны посреди болота; из болота к ней тянутся руки и щупальца, пытаясь утащить ее вниз. Больше в этой фантазии ничего не было. Клэр никогда не уделяла ей особого внимания и видела только ее очевидное значение: страх оказаться втянутой во что-то грязное и отвратительное. Клевета, должно быть, оживила этот страх. Но внезапно она увидела и другой аспект картины, а именно, что она ставила себя выше других. Сон про башню тоже имел этот аспект. Мир представал скучным и необитаемым, но она возвышалась над ним. Опасности мира не могли ее достичь.

Поэтому она интерпретировала сновидение следующим образом: почувствовав себя униженной клеветническими словами, она нашла убежище в надменности; но высота, на которую она вознесла себя над другими, пугала ее, поскольку она не чувствовала в себе уверенности, чтобы устоять на ней; ей нужен был кто-то, кто бы поддерживал ее на этой высоте, и она пришла в панику, потому что никого, на кого она могла бы опереться, не было. Она едва ли не мгновенно осознала общий смысл этой находки. До сих пор Клэр видела только то, что нуждалась в ком-то, кто бы поддерживал и защищал ее, поскольку сама она была беззащитна и застенчива. Теперь же ей стало ясно, что порой она впадала в другую крайность – высокомерие – и что в таких случаях ей точно так же требовался защитник, как и тогда, когда она держалась в тени. Она испытала огромное облегчение, сумев иначе взглянуть на отношения с Питером и тем самым увидев новые возможности их разорвать.

В этой интерпретации Клэр действительно распознала еще одну причину того, почему ей была так нужна эмоциональная поддержка. Имелись веские причины, по которым она никогда раньше не видела этого аспекта проблемы. Целая область ее личности, включавшая в себя высокомерие, презрение к людям, потребность в превосходстве и торжестве над другими, по-прежнему была настолько глубоко вытеснена, что освещалась только краткими вспышками озарения. Еще до начала анализа она отчасти осознавала свою потребность презирать людей, огромное воодушевление при любом успехе, роль честолюбия в ее грезах, и подобного рода поверхностное озарение у нее было и теперь. В целом же проблема была еще столь глубоко скрыта, что ее проявления едва ли можно было понять. Как будто в шахте, ведущей в подземелье, на мгновение вспыхнул свет, но она тут же погрузилась во тьму. Поэтому другое значение этого ряда ассоциаций оказалось ей недоступным. Картина крайнего одиночества, представшая в виде башни в пустыне, имела отношение не только к ее чувству одиночества в отсутствие Питера, но и к ее изоляции в целом. Губительное высокомерие было одним из факторов, явившихся как причиной, так и следствием такой изоляции. Привязать себя к другому человеку – "двое на острове" – было способом избежать такой изоляции, не исправляя своих отношений с людьми в целом.

Клэр полагала, что сможет теперь построить свои отношения с Питером на более здоровой основе, но вскоре после этого получила двойной удар, приведший ее проблемы к кульминационной точке. Случайно она узнала, что у него есть или была любовная связь с другой женщиной. И едва она испытала этот шок, как Питер написал ей, что для них было бы лучше расстаться. Первой реакцией Клэр было возблагодарить небо за то, что это не случилось раньше. Теперь, считала она, она сумеет это вынести.

Первая реакция представляла собой смесь правды и самообмана. Правдой в ней было то, что несколькими месяцами раньше она, наверное, и в самом деле не смогла бы вынести подобное напряжение без тяжелых для себя последствий; позже она не только доказала, что сможет вынести подобный удар, но и вплотную подошла к решению проблемы в целом. Но такая первая прозаичная реакция, очевидно, проистекала из того, что Клэр не позволила обрушившемуся на нее удару проникнуть за защитную броню. Когда же это случилось, она на несколько дней погрузилась в пучину страшного отчаяния.

Она была слишком глубоко потрясена, чтобы анализировать свою реакцию. Когда горит дом, человек не рассуждает о причинах и последствиях, а пытается выбраться наружу. Спустя две недели Клэр записала, что несколько дней ее не покидала мысль о самоубийстве, которая, правда, так и не приняла характера серьезного намерения. Клэр быстро осознала, что просто проигрывала эту идею, и тогда прямо поставила перед собой вопрос: чего она хочет – жить или умереть? Разумеется, она хотела жить. Но если она не хочет жить подобно увядающему цветку, ей нужно не только освободиться от своего стремления к Питеру и от чувства, что жизнь ее навсегда разбита с потерей любимого, но также радикально преодолеть проблему навязчивой зависимости.

Как только проблема прояснилась в ее сознании, развернулась отчаянная борьба. Лишь теперь она ощутила всю силу своей потребности соединиться с другим человеком. Она больше не дурачила себя, считая это "любовью": Клэр поняла, что это было сродни пристрастию к наркотику. Она с поразительной ясностью увидела альтернативу: либо уступить своей зависимости и найти другого "партнера", либо полностью ее преодолеть. Но сможет ли она преодолеть ее? Да и стоит ли жизнь того, чтобы жить без нее? Страстно и трогательно она пыталась убедить себя в том, что, в конце концов, в жизни есть немало хорошего. Разве нет у нее уютного дома? Разве не может она найти удовлетворение в работе? Разве у нее нет друзей? Разве она не может наслаждаться музыкой и природой? Все это не помогало, а казалось таким же малопривлекательным и не относящимся к делу, как антракт в концерте. В антракте нет ничего неприятного – каждый проводит его, как ему нравится, но никому и в голову не приходит прийти в театр на один антракт. У нее мелькнула мысль, что это рассуждение совершенно неприемлемо. В ней преобладало чувство, что никакое реальное изменение ей не по силам.

Наконец, ей пришла в голову мысль, которая, несмотря на свою простоту, определила поворот к лучшему. Это была древняя мудрость: "я не могу" часто означает "я не хочу". Быть может, она просто не хотела строить свою жизнь на другой основе? Быть может, она активно отказывалась обратиться к чему-то иному в жизни, как ребенок, который отказывается от обеда, потому что ему не дали яблочного пирога? С тех пор как она осознала свою зависимость, ей просто казалось, что пребывание в плену прежней связи настолько истощило ее душевные силы, что для кого-либо другого ничего не осталось. Теперь она поняла, что это было нечто большее, чем сужение интересов. Она сама отвергла и обесценила все, что делала самостоятельно или с кем-то другим, кроме "любимого". Таким образом, ей впервые стало ясно, насколько она запуталась в тенетах порочного круга: девальвация ею всего, находящегося вне этих взаимоотношений, неизбежно придавала партнеру необычайную ценность; а эта уникальная ценность в свою очередь еще более отчуждала ее от самой себя и других людей. Этот зарождающийся инсайт, правильность которого была подтверждена в дальнейшем, поразил и ободрил ее. Если в ней действовали силы, мешавшие освободиться из плена, то, быть может, ей самой надо что-то сделать со своей зависимостью.

Итак, этот период внутреннего смятения окончился тем, что Клэр вновь воспряла духом и у нее снова появился стимул работать над проблемой. Но здесь возникает ряд вопросов. В чем же ценность предшествовавшей аналитической работы, если потеря Питера все же смогла ее так сильно расстроить? На этот счет имеются два соображения.

Первое заключается в недостаточности ее предыдущей работы. Клэр осознала, что была компульсивно зависима, и отчасти поняла некоторые последствия этого состояния. Но она была далека от настоящего понимания всей проблемы. Кто сомневается в ценности проделанной работы, тот совершает во многом ту же ошибку, которую на протяжении всего времени, вплоть до кульминационного пункта, допускала и Клэр, недооценивая значение конкретной невротической наклонности и ожидая поэтому слишком быстрых и слишком легких результатов.

Второе соображение состоит в том, что конечный переворот носил в целом конструктивный характер. Он представлял собой кульминацию развития, которое начинается с полного неведения проблемы и самых яростных бессознательных попыток отрицать ее существование и завершается полным осознанием ее тяжести. Кульминационный момент убедил ее в том, что ее зависимость была подобна раковой опухоли, которую нельзя удержать в безопасных границах (компромиссами), но нужно искоренить, чтобы не подвергнуть жизнь серьезной опасности. Остро переживая происходящее, Клэр смогла сфокусировать в сознании конфликт, который до сих пор оставался бессознательным. Она совершенно не осознавала, что разрывалась между желанием избавиться от своей зависимости от другого человека и желанием сохранить ее. Этот конфликт был закамуфлирован ее компромиссными решениями относительно Питера. Теперь же она смотрела проблеме в лицо и могла четко определиться, в каком направлении хотела следовать. В этом смысле фаза, в которой она теперь находилась, иллюстрирует факт, упомянутый в предыдущей главе: в определенные периоды анализа необходимо занять позицию, принять решение. И следует считать достижением, если благодаря аналитической работе конфликт достаточно выкристаллизовался, чтобы пациент сумел это сделать. В случае Клэр проблема, разумеется, состояла в том, попытается она или нет тотчас заменить утраченную подпорку новой.

Разумеется, тяжело смотреть в лицо проблеме таким бескомпромиссным образом. И здесь возникает второй вопрос. Не вызвало ли бы переживание Клэр большую опасность самоубийства, не подвергни она себя анализу? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо отметить, что мыслям о самоубийстве Клэр предавалась и раньше. Однако она никогда не могла решительно положить им конец, как сделала это теперь. Раньше они просто постепенно исчезали, если случалось что-то "хорошее". Теперь же она активно и сознательно их отвергла. Как уже упоминалось, первая ее реакция – реакция благодарности за то, что Питер не ушел от нее раньше, – отчасти представляла собой ее чувство, что теперь она гораздо более способна справиться с его уходом. Поэтому можно с уверенностью предположить, что без проделанной аналитической работы суицидальные тенденции оказались бы более сильными и стойкими.

Дата добавления: 2015-09-03 | Просмотры: 490 | Нарушение авторских прав