Маритта

Машина свернула на проселочную дорогу. Маритта задумчиво рассматривала широкое кольцо с россыпью мелких бриллиантиков на безымянном пальце, поблескивающее в скупо льющимся в окна автомобиля свете луны. К вечеру резко подморозило, и мокрая дорога превратилась в каток. Антон сосредоточено вел машину, хмурясь каким-то своим мыслям.

"Да, а он умеет ставить печать собственника", - Ита перевела взгляд с кольца на мужчину. - "Теперь я - Маритта Горская. Интересно, как изменится моя судьба вместе со сменой фамилии? Ведь я же его совсем не знаю. Все-таки Тоша прав - я ненормальная. И вечно кидаюсь в приключения, как в омут, с головой".

- Что? - мужчина поймал ее взгляд на себе, отметив унылое выражение ее лица. - Устала? Сейчас скоро приедем.

По дороге они останавливались в городе у магазина, и Антон до отказа забил багажник машины продуктами. Он объяснил, что из аэропорта сразу поехал к ней и дома еще не был. Девушка, однажды познакомившаяся с ведением хозяйства в жилище Тохи, присовокупила к набору пищевых упаковок кое-какую кухонную утварь, губки, тряпочки, салфетки и моющие средства. Антон только усмехнулся: "Уже начинаю чувствовать себя женатым человеком".

Они подъезжали к деревне.

- Дарнов перебрался с женой в город, - объяснил Тоха. - Снизим до минимума вероятность вашей встречи. И тебе лучше сейчас побыть в тишине на свежем воздухе. Попытаться придти в себя. Отдохнуть и поправить здоровье.

Дом Горского сильно отличался от дома Дарнова. Обычная деревенская изба, правда обложенная кирпичом, деревянная невысокая ограда. Коммуникации присутствовали, располагаясь в пристроенном позади избы помещении. Газовое отопление, водопровод, канализация. "Ничего так, жить можно", - постановила Ита.

Внутри дома царил полнейший модерн. Привычной для девушки русской печи не было, зато в углу основного помещения был сложен большой камин, являвшийся поистине настоящим произведением искусства.

- Это мы с Косым в отпуске забавлялись, - отметил предмет, завладевший вниманием девушки Антон. - Его отец был печником, да он до сих пор этим занятием промышляет. Ваня как-то раз зашел ко мне и раскритиковал мою хату в пух и прах. Вот я и предложил ему вспомнить, чему его отец еще в детстве учил. А потом пошло-поехало. Все же лучше, чем в астрал уходить, расслабляясь в запоях и в банях со шлюшками. Потом тяжело в строй возвращаться. А тут чисто по-мужски: и дело сделали, и отвлеклись немного от основных проблем. А так, я редко тут бываю...

Немного подумав, мужчина добавил:

- Дом родителей Ивана через один от моего. У них и ключи запасные есть, если что. Вот, кстати, позвонил им, чтоб отопление включили... Ты, в случае чего, всегда можешь к ним обратиться - хорошие люди.

Камин находился на небольшом возвышении, выложенном мостовым камнем, по границе отделанном небольшими пенечками. Рядом с очагом - кучка дров, а сверху него - полки из необструганных досок. Такие же доски были приколочены на стене во всю ее длину до самой двери. На них стройными рядами расположились книги. Вот уж не думала Маритта, что Тоха еще и читать время находит. Между деревянными полками крепился телевизор и еще какая-то техника, призванная скрасить досуг. В центре комнаты, чуть ближе к камину, стоял деревянный стол, окруженный мягкой мебелью. Позади дивана у стены - двуспальная кровать с тумбочками по обеим своим сторонам. Над ней - картина с деревенским пейзажем и два светильника. Прямо за входной дверью - комод. Стены ничем не отделаны: голые бревна, и такой же потолок из некрашеных досок и балок. На полу - толстые шерстяные ковры.

Компьютерный столик, немного не вписывающийся в общий антураж, большой гардероб и несколько громоздких резных сундуков довершали обстановку. Кухня от основного помещения отгораживалась цветастой шторкой. Она находилась в самом торце, лишь со стороны камина имелась небольшая кирпичная кладка. Из кухни выходы вели в ванную комнату и подсобные пристройки.

"И где же тут детскую кроватку ставить?" - растерялась Ита. - "Тут вообще место для ребенка не предусмотрено. Ладно, до его рождения еще несколько месяцев. По ходу дела разберемся".

Антон помог девушке разложить покупки. Ита было вызвалась сообразить ужин, но вдруг сильно побледнела и пошатнулась.

- Сядь, - Тоха кивнул в сторону дивана. - Я пойду - наполню ванну, а потом чего-нибудь накромсаю. Успеешь еще домом заняться. Да, там в шкафу твои вещи, которые ты тогда на обочине бросила. Я забрал их у Мирэка. Найдешь что-нибудь пока из одежды, а потом в город съездим, купим все, что нужно. Но с утра - в больницу. Надо, чтобы тебя врач осмотрел.

В своей сумке Маритта нашла коротенькую хлопковую сорочку, больше похожую на удлиненную майку, взяла у Антона полотенце и пошла обследовать отблески цивилизации. Тут было, где развернуться. Огромная ванная в углу, напротив нее полукруглая душевая кабинка, раковина, зеркало во всю стену, унитаз и куча шкафчиков. С наслаждением погрузившись в теплую воду, слушая шуршание душистой пены для ванны, девушка постепенно задремала, расслабившись.

- У тебя просто мания самоуничтожения, - бурчал Тоха, вытаскивая ее из воды. - Так и утонуть недолго.

Он поставил разомлевшую Иту на коврик и обернул полотенцем. Его жесты были ласковыми, почти благоговейными. В порыве благодарной нежности она прижалась к груди мужчины и услышала, как бьется его сердце.

- Извини, я что-то устала, - тихо прошептала девушка, опять прикрывая глаза.

Антон отнес ее в постель и протянул сорочку.

- Я сейчас поесть принесу.

Жуя бутерброд и запивая его соком, уже проснувшаяся Маритта трогательно краснела, окончательно смутившись. Она не привыкла к такой заботе, тем более со стороны мужчины, да и красноречивые взгляды, которые бросал на нее Тоха, наводили на определенные мысли. "Естественно", - размышляла Рита, - "Он уже не в первый раз видит меня полуголой, а то и совсем без всего. Раздразнила мужика. Кстати, поразительное самообладание".

- Спи давай, - пробубнил мужчина, забирая у нее посуду.

Свалив ее в раковину, он скрылся за дверью ванной комнаты.

Маритта проснулась посреди ночи, очнувшись от глубокой дремы. Усталость прошла, ощущение незнакомой обстановки взволновало ее. Оглядываясь в темноте, постепенно Ита вспоминала, где она и почему. На другой половине постели слышно было умиротворенное дыхание мужчины. Успокоившись, она опустилась на подушки лицом к мужу.

Антон повернулся, потянувшись во тьму и найдя ее теплое, мягкое тело, сжал девушку в своих объятиях, его рука ласкала ее плечи.

- Итка, - пробормотал он во сне.

Неожиданно отпустив ее, Тоха вскочил на кровати и включил висящий на стене ночник.

Он ошалело уставился на Маритту, некоторое время рассматривая ее, затем улыбнулся своей светлой улыбкой.

- Черт, я думал, ты мне приснилась, - лег и рассмеялся.

Ита не могла не улыбнуться в ответ. А потом она наклонилась к нему, несмело прикасаясь губами к его губам, ее мягкие душистые волосы окутали его, шелковистой завесой отгораживая от всего остального мира.

И в этот момент все существо Антона прониклось пониманием того, что желание обладать ею, преодолеть совсем уже невозможно. Он глухо зарычал, отталкивая ее от себя.

- Итка, я не железный.

- Я знаю, - хитро усмехнулась она. - Не переживай, ты не причинишь мне вреда. Я уверена.

Лишь мгновение пребывая в нерешительности, мужчина в порыве страсти припал к неумолимо околдовавшим его губам, захватив своей большой ладонью в плен ее голову. Чтобы не задохнуться, Маритта должна была в естественном порыве ответить на его поцелуй, идти навстречу его губам, его языку. Разрывающая грудь нежность и горячее желание, как два мощных потока, захлестнули ее. На секунду разжав объятия, Антон освободил девушку от одежды, с каким-то страдальческим всхлипом вновь привлекая ее к себе. Долгое время сдерживаясь, теперь он хотел ее всю. Все до конца, до каждой клеточки, до единого атома. Она его. И она готова отдать ему себя. От сознания этого напрочь сносило крышу.

Ита же, ощущая на своем теле обжигающую и властную мужскую руку, мурлыкала, как кошка. Ее плечи, спина, талия горели от его прикосновений. Его пальцы скользили везде. Подчиняясь ему, самым смелым и дерзким его ласкам, она чувствовала, что всегда ждала именно этого, она хотела, чтобы так ласкали ее обнаженное тело.

Маритта со стоном еще плотнее прижалась к нему, доверяя себя его надежной силе. Ловкие руки, гладившие ее, не оставляли ничего, кроме огромного наслаждения.

Бессознательно стремясь получить еще большее удовольствие, девушка обхватила ногами мужчину за талию, срывая последние предохранители, еще позволявшие ему хоть как-то себя сдерживать. Она с радостью ощутила, как что-то твердое и горячее проникает в нее, осознавая, что это его тело сливается с ней, увлекая ее в неведомую страну, полную невыносимого блаженства, искреннего восторга и экстаза. Его мощные плечи, его мускулистые руки, его лицо совсем близко, его блестящие голубые глаза - ей самой не верилось, что это не сон. А пусть бы и сон: но такой чудесный.

Ощущая, как его огромная тугая плоть ритмично двигается в ней, распирая и заполняя каждый уголок ее тела, девушка поняла, что улетает. Ее восторженные вскрики, вторящие каждому его толчку, еще больше распаляли мужчину. Он совсем потерял голову, с тихим рыком погружаясь до самого конца в это безумно желанное женское тело. Ита выгнулась струной, подаваясь ему навстречу, вбирая его целиком, сходя с ума от счастья. Легкий жар и сладостная боль, едва уловимый стон жили в ней, шептали ей, что у страсти есть тысяча оттенков, и что только от нее самой, от податливости желаниям мужчины зависит их полное единение, гармония, дарующая наслаждение обоим.

Порывисто дыша, они предавались ласкам, и тела их, сплетенные воедино, охватило упоение, доходившее до страдания и толкавшее их в бездну сладострастия. Когда возбуждение достигло апогея, они погрузились в блаженство, пьянящее и пронзительное. Они не могли себе представить раньше, что это слияние их тел будет таким всепоглощающим.

Когда сразивший ее сон без сновидений наконец рассеялся, Маритта увидела, что утро уже наступило. Ее щека покоилась на мощном торсе мужчины, который крепко спал, обхватив ее рукой за плечи. Его грудь мерно вздымалась, даря ощущения покоя и безмятежности. Где-то за окном прокукарекал петух. Ита улыбнулась. И подумала, что точно так представляла себе земной рай. Просыпаться в объятиях любимого мужчины. Готовить по утрам завтрак, а потом выходить на крыльцо в окружении цепляющихся за ее юбку детишек и провожать мужа на работу. И муж - верный, надежный, крепкий, как бетонная стена, взявший ее, глупую беспечную птичку под свою защиту, а она - его тихая гавань, его тыл, куда он всегда будет возвращаться в поисках тепла и нежности.

- Ты давно не спишь? - услышала замечтавшаяся Маритта хриплый со сна голос Тохи.

- Нет, только проснулась, - почему-то тихо прошелестела она, словно, боясь нарушить покой и умиротворение, воцарившиеся в доме.

- Ты как? - последовал следующий полный тревоги вопрос.

Ита вздохнула, удивляясь всем мужчинам на свете в лице Антона, которым обязательно нужно задавать глупые вопросы, чтобы еще точнее убедиться в том, что и без того очевидно.

- Было замечательно, пока ты не решил устроить допрос. У тебя что - это профессиональное? - решила поддеть его девушка.

Мужчина, оценив подколку, глухо рассмеялся. Но в этом его смехе Ита уловила какое-то напряжение. Она приподняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Но Тоха не дал ей этого сделать.

- Тогда вставай, - он решительно соскочил с кровати и направился в ванную. - Я быстро, - бросил он по дороге. - А потом поедем в клинику. Доктор Алеман велел явиться с утра пораньше. Вчера я звонил ему, пока ты была в ванной.

- И не ешь ничего, - предупредил он, прежде, чем скрыться за шторкой. - Тебе нужно будет сдать анализы.

Ежась от утреннего холода еще не прогревшейся машины, девушка боролась с внезапно охватившем ее мрачным предчувствием. Она припоминала обеспокоенные взгляды Антона, которые он бросал на нее, пока она собиралась. И еще... в его глазах было что-то настораживающее, еще неуловимое. Его настойчивый интерес к ее самочувствию с выяснением мельчайших подробностей. Какая разница, если они все равно едут в больницу? Там точнее определят, насколько верна ее оценка собственного состояния.

Затем, эти его непонятные вопросы: почему они с Виталиком не торопились заводить детей, хотела ли она их иметь вообще. Или же у нее были на жизнь какие-то другие планы. Какая, блин, спрашивается разница? И какое это имеет отношение к теперешней их ситуации? На эти встречные ее вопросы Тоха не ответил. Да она отлично себя чувствовала, до тех пор, пока он не начал ее доставать. Все бы было великолепно, если бы не это его странное поведение, мысли о котором, клубясь обрывками тумана в сознании, вызывали смутную тревогу.

Глава 4.