 |
|
АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология |
О ЧЕМ КРИЧАЛИ ПАВЛИНЫ?
Шла ночь восьмого дня темной половины месяца Картика. Луна вошла в накшатру Магха. Этой ночью старому Бхишме предстояло сделать самый трудный выбор в своей жизни. «Не самое лучшее время, чтобы делать важный шаг», - глядя на Луну, подумал он, и снова погрузился в тяжелые раздумья. Как всегда в ночные часы, когда все вокруг спят, время тянулось очень медленно. Стрекотали цикады, вдалеке лаяли собаки, но он не слышал этих ночных звуков. Одно за другим он перебирал в памяти события своей непростой жизни, пытаясь понять, какое же из принятых им ранее решений привело его к этой ночи. Где он сделал ошибку? И сделал ли?
Он вспомнил тот день, когда ради своего отца и его счастья навсегда отказался от притязаний на царский трон. Слепой дождь начал капать с небес в тот момент, когда он дал страшный для любого воина обет – обет вечного безбрачия. Это был хороший знак, тогда ему показалось, что сами боги одобрили его выбор, но теперь он сомневался даже в нем. Не произнеси он тогда свой обет, не пришлось бы ему сейчас мучиться этим страшным выбором. Реакция его отца на его поступок – изумленная благодарность – тоже показалась ему тогда знаком одобрения. Заглядывая в сердце, он пытался понять, что было ему важнее – благодарность отца, его изумление или сознание того, что он исполняет свой долг перед отцом? Правильный ли выбор он сделал в этот день и что на самом деле двигало им? Слишком недолго наслаждался его отец радостями семейной жизни с молодой женой, слишком быстро угас, оставив после себя двух маленьких сыновей и рано овдовевшую жену. Бхишме тогда пришлось стать опекуном своих малолетних братьев и наместником, управлявшим царством от их имени. Прошло всего несколько лет, и на охоте погиб старший из них – Читрангада. Все понимали, что младший, Вичитравирья, не годен для того, чтобы занимать царский престол. Но что было делать? Он короновал его и решил позаботиться о том, чтобы у него, по крайней мере, были хорошие жены. Сам юный царь все свое время проводил в развлечениях. Разве можно было доверить ему такое важное дело? Правитель великого царства Куру должен был получить в жены самых достойных из царевен.
Он немного отвлекся от своих мыслей и услышал за окном протяжные крики павлинов. Крики показались ему похожими на причитания плакальщиц. Интересно, о чем они кричат этой глухой ночью?
Хорошо помнил он тот злосчастный день, когда он отправился на сваямвару во дворец царя Каши, чтобы привезти оттуда жен для Вичитравирьи. По обычаям воинов, гордым царевнам позволялось самим выбрать себе мужа, но он решил не дожидаться их выбора. Может быть, тогда, в тот день не стоило ему щеголять перед другими своей доблестью? Но как можно было удержаться? Он помнил, как заиграла его кровь, когда он увидел испуганные лица принцесс и услышал возмущенные возгласы собравшихся на сваямвару царей и царевичей. Как захотелось ему тогда показать всем, кто здесь сильнее. Как лев, хватающий свою добычу, он схватил несчастных, дрожавших царевен и втолкнул их в свою позолоченную колесницу. Остальные претенденты на их руку кинулись за ним, как свора собак бросается за львом. Но он один раскидал их всех, и ему даже показалось, что от ран, нанесенных им, они скулят и визжат, как собаки.
Позже, уже в Хастинапуре, гордая Амба сказала ему, что она отдала свое сердце Шальве, и попросила ее отпустить. Конечно же, он отпустил ее. С почетом он усадил ее в колесницу и отправил вместе с ней богатые свадебные дары. Разве не так должен был поступить благородный воин? Разве его вина в том, что Шальва отказался принять украденную им царевну? Разве его вина в том, что гордая Амба не захотела принять предложение Парашурамы – ведь Парашурама предлагал ей заставить Шальву принять ее в жены? Не важно, чья вина. Главное, что сам он поступал, как положено кшатрию, хотя и жалко ему было загубленной жизни Амбы, так и не узнавшей радостей материнства и весь остаток своей жизни совершавшей суровую аскезу в лесу. Ее проклятия и слезы он ощущал на себе всю жизнь, и до сих пор ощущает – Амба родилась как Шикханди и теперь ждет того момента, когда сможет отомстить ему. Но что еще ему оставалось делать? Он ведь просто исполнял свой долг перед престолом своего отца…
О да, потом состоялась знаменитая битва между ним и его учителем Парашурамой. При воспоминании о ней Бхишма не мог сдержать довольной улыбки. Это была, наверное, самая сладкая и самая жестокая битва в его жизни. До сих пор все воины с восхищением вспоминают, как двадцать четыре дня подряд он сражался – на том же самом поле, на Курукшетре – и как победил мудреца, не знавшего до этого поражений. Может быть, в этом была его ошибка? Может быть, там на поле Курукшетра ему нужно было просто припасть к его стопам и исполнить его волю? Но исполнить его волю – означало нарушить данный им обет. Нет, и тогда он просто исполнял свой долг верного слуги.
И опять он услышал за окном резкие, пронзительные крики павлинов.
О том, что случилось дальше, не хотелось вспоминать. Вичитравирья не выходил из покоев своих жен. Он таял буквально на глазах и вскоре умер от чахотки, не оставив после себя потомства. Страшная засуха в тот год поразила царство Куру – даже капля дождя не падала на землю с раскаленных до бела небес. Люди, измученные голодом и жаждой, пришли к нему и стали просить его занять царский престол. Сама царица-вдова, прекрасная Сатьявати, ради которой он отказался от престола, тоже пришла к нему, чтобы умолять его нарушить обет безбрачия и хотя бы зачать в лоне вдов Вичитравирьи сыновей. Ей вторили брахманы и царские советники. Судьба снова проверяла его. Он сказал ей тогда: «Я твой слуга и слуга своего отца. Ради тебя и счастья своего отца я отказался от престола. Почему же ты сейчас просишь меня нарушить свое слово?» Сейчас, этой долгой ночью он проверял каждое сказанное им слово на искренность. Слуга? Если он действительно считал себя ее слугой, то почему отказал ей тогда? Согласись он, и сейчас ему не пришлось бы стоять перед самым трудным выбором в своей жизни. Но согласиться – означало покрыть свою голову позором. Зачем же тогда он сказал ей: «Я твой слуга»?
Он вспомнил, как от Вьясадевы родились сначала слепой Дритараштра, потом бледноликий Панду. Третьим из лона служанки родился праведный Видура. Еще один удар беспощадной судьбы. Он сам взялся воспитывать двух царевичей. Дритараштра был невероятно силен, а Панду – ловок и отчаянно смел. Когда они подросли, он водрузил корону на Панду, понимая, что Дритараштра никогда не сможет стать настоящим царем. Почему же потом, когда Панду был проклят, он поторопился и поставил охранять трон слепого Дритараштру? Разве уже тогда он не понимал, чем это может обернуться для всех людей и всего его рода? Он вполне мог оставаться регентом сам и передать корону тому, кто ее заслуживал, но он поспешил посадить на трон слепого и честолюбивого Дритараштру. Может быть, в этом была его ошибка? Но слишком уж слепой Дритараштра хотел стать царем. Что плохого он сделал, позволив ему стать царем? Конце концов, он был старшим сыном Вичитравирьи.
Опять резкие, пронзительные, раздирающие сердце крики павлинов в саду вывели его из задумчивости. Почему они так раскричались сегодня?
Помнил он и тот день, когда, узнав о том, что у Кунти, жены Панду в лесу родился первенец, охваченная завистью Гандхари, которая к тому времени два года носила в своем чреве ребенка, изо всех сил ударила кулаком по своему огромному животу. В тот день она родила страшный, бесформенный кусок плоти. И снова на помощь пришел Вьясадева. В конце концов из горшка с топленым маслом на свет появился Дурьйодхана – дитя зависти уязвленной Гандхари. Он вспомнил, какой страшный вой посреди бела дня подняли лисы и шакалы. Совсем, как эти павлины сегодня – подумал он. Дурьйодхана орал, как оглашенный, и ему вторили шакалы, лисы и ослы. Перепуганный Дритараштра тогда вызвал его и Видуру и спросил, что делать. Почему он тогда не поддержал смелого Видуру, который советовал слепому царю выбросить первенца в лес? Слишком жалко ему было растерявшегося царя и его молодую жену… Слишком долго ждали они своего первенца. Поддержи он тогда Видуру, может быть, жизнь его сложилась бы иначе. Не засосал бы Дурьйодхана все царство в бешеный водоворот своей зависити. Но престолу нужен был наследник…
И еще один день вспомнился ему – день, когда царевичи демонстрировали свое воинское искусство. В тот день Арджуна превзошел всех, но, откуда ни возьмись, на арене появился Карна. Бхишма сидел рядом со слепым царем, когда нужно было решать, может ли Карна вступить в поединок с Арджуной. И опять промолчал он, когда неожиданно для всех Дурьйодхана короновал Карну и подарил ему царство Ангу. Какое право имел Дурьйодхана делать это? Даже сейчас, когда он вспоминает об этом, кровь закипает в его жилах. Кто ему позволил распоряжаться землями царства Куру? Но Дритараштра молча проглотил выходку своего любимого сына, и Бхишма, сидевший рядом, решил промолчать, чтобы сохранить мир в семье. Разве не так должен был повести себя слуга? Это теперь ясно, что, не будь рядом с Дурьйодханой этого выскочки, Карны, Дурьйодхана, может быть, вел бы себя осторожнее.
Что было дальше? Несмываемое пятно позора легло на имя Дритараштры, когда по его приказу Кунти и Пандавы были сосланы в Варанаварту, чтобы сгореть в просмоленном доме. Он знал, что глупые люди, судачившие об этом в городе, осуждали и его, мол, старый Бхишма заодно с коварным царем и его сыновьями. Но разве это так? Разве не любил он пятерых братьев, так как будто они были его собственными детьми? Тогда один Видура предостерег их. Видура… Почему Видура никогда не боялся говорить правду? Все брахманы в Хастинапуре шептались о том, что неспроста слепой царь посылает своих племянников и их мать в отдаленный город. И сам он тоже догадывался, что за всем этим стоят козни Дурьйодханы. Почему же он промолчал? Почему сделал вид, что все идет нормально? Или слишком тесное общение со слепым царем ослепило его самого?
Ночь тянулась бесконечно долго, и Бхишма, вспоминавший все эти события, все еще надеялся набраться сил и сделать правильный выбор.
Что случилось потом? Пандавы завоевали руку Драупади и заключили союз с могущественным Дроной. И опять Дритараштра вызвал к себе своих советников и спросил, что делать. Это он, Бхишма, посоветовал тогда царю отдать Пандавам половину царства. К тому времени все уже привыкли, что слепой царь правит царством. Конечно же, это был правильный шаг. Дрона поддержал его, и даже Видура… Но почему половину? Разве не сам он всего за год до этого от имени слепого царя-регента провел церемонию, закреплявшую права наследства за Юдхиштхирой, старшим сыном Панду? Юдхиштхира по всем законам, божеским и человеческим, был единственным законным наследником престола. Почему же тогда, в этот день он, восхищаясь своей смелостью и великодушием, посоветовал отдать братьям Пандавам половину царства? И как не провалился он под землю от стыда, когда услышал, что слепой царь торжественно объявил о своем решении отдать во владение племянникам необитаемую часть царства, проклятую некогда риши. Земля эта была сплошь покрыта непроходимыми джунглями, и не было там ни городов, ни даже деревень. Он почувствовал тогда, что царь обманул его, но и тогда он промолчал, не сказав царю ни слова…
Мысли его замедлились. О, как не хотелось ему вспоминать о том дне, когда, умоляя о защите, перед ним предстала простоволосая Панчали. В тот день разум его затмился. Как он мог забыть тогда, что творец создал силу для защиты слабого? Ее горящие глаза… Он до сих пор помнит их. Не смог он, могучий воин, вынести взгляда ее глаз, опустил свой взгляд. Говорится же, что нет в этом мире ничего страшнее, чем взгляд мудреца, взгляд змеи и взгляд слабого, нуждающегося в защите. До сих пор в ушах его стоит ее дрожащий голос: «Почему вы молчите? Почему никто не вступится за меня? Скажите же, что я свободна!» О, как ненавидел он себя в тот миг, когда язык его бормотал что-то о том, как сложны законы дхармы. Но разве мог он поступить иначе? Возразить тогда – значило бы ослушаться царя Дритараштру, а он – всего лишь послушный слуга престола. Да и не так на самом деле прост был вопрос, который задала Панчали. Свобдна ли была она? Кто здесь свободен? Но почему же тогда Видура дал на него другой ответ? И даже Викарна, этот мальчишка, осмелился упрекнуть его… И опять заплакали павлины. Ему показалась, что существует какая-то загадочная связь между его мыслями и протяжными павлиньими криками. Он попытался найти эту связь. Павлины… Они не боятся вступать в сражение с самыми ядовитыми змеями. Когда в сезон дождей на небе собираются тучи и начинает греметь гром, они, ликуя, пускаются в пляс. Давно уже это чувство восторга и ликования не посещало его сердце. Что еще? Да, их перо – простое павлинье перо – как знак благодарности всегда украшает волосы Кришны. Кришна почему-то любит павлинов… Может быть, потому что Он провел детство во Вриндаване? Бхишма вспомнил незамысловатую историю, которую услышал однажды от Нарады.
Она произошла в то время, когда Кришна пас коров у подножья Говардхана. Странная прихоть. Как может кшатрий находить удовольствие в том, чтобы пасти коров? Конечно же, Он Бог, но как трудно сейчас представить Его пасущим коров. Говорят, что в один прекрасный день Кришна заиграл на бамбуковой флейте. До сих пор люди рассказывают друг другу о чудесах, которые делали звуки Его флейты. Как тут теперь разберешь, что правда, а что вымысел? Услышав низкие, рокочущие звуки флейты Кришны, павлины, во множестве жившие на Говардхане, приняли их за раскаты грома и начали танцевать. Кришна, развеселившись от их танцев, заиграл особую рагу – рагу дождя. Павлины пришли в еще больший восторг и стали танцевать еще усерднее. Тут Кришна не выдержал и Сам пустился в пляс. Он танцевал, забыв Себя от счастья и любви. Заглядевшись на этот танец, павлины расступились. Крики их восторга оглашали все вокруг, сливаясь со звуками флейты, которая, говорят, начала играть сама. Разве может флейта играть сама? А Кришна все плясал и плясал. Кто знает, сколько времени длился это танец? Павлины притоптывали на месте и хлопали крыльями. Они ловили глазами каждое движение Кришны и хотели только одного – чтобы Он был всегда счастлив. А Кришна смотрел на восхищенных павлинов и хотел только одного – чтобы они были всегда счастливы. Ветер застыл на месте, а тучи сгрудились в небе, и тоже с восторгом взирали на этот танец. Когда же Кришна, наконец, остановился, царь павлинов подошел к Кришне. Клювом своим он дотронулся до Его стоп и на своем языке сказал: «До этого дня мы думали, что можем танцевать. Но сегодня Ты показал нам, что такое настоящий танец. Сегодня Ты стал нашим учителем, и мы, как ученики, должны в знак благодарности подарить Тебе что-то. Но у нас ничего нет, кроме этих перьев – это все, что мы можем дать Тебе». И перья, роскошные павлиньи перья, одно за другим посыпались из хвоста павлина к стопам Кришны. Говорят, что Кришна с благодарностью наклонился и засунул эти перья в Свой тюрбан… С тех пор павлинье перо всегда украшает Его голову, напоминая всему миру о том, как проста и незамысловата любовь.
Правда ли, нет ли, но павлинье перо украшало Его корону даже тогда, когда Он прибыл в Хастинапур как посланец Юдхиштхиры. Мысли Бхишмы вернулись в привычное русло, и он почувствовал, как горячая волна стыда обожгла его при воспоминании об этом дне. Он, вместе с Дроной, Видурой, Дурьйодханой, Карной и другими придворными вышел Ему навстречу, но Кришна, которому он поклонялся всю свою долгую жизнь, даже не посмотрел в его сторону.
В тот день в присутствии Кришны, сидя подле трона слепого царя, он смело пытался увещевать Дурьйодхану. На этот раз он сказал ему всю правду, хотя знал, что Дурьйодхана не услышит его. А Видура… Видура не нашел даже нужным обращаться к Дурьйодхане. Глядя прямо на него, Бхишму, Видура стал обвинять его в попустительстве. Нарушив все правила этикета, Видура стал призывать Бхишму взять власть в свои руки и бросить Дурьйодхану в тюрьму. Опять Видура стал возмутителем спокойствия. Но как он мог взять власть, от которой когда-то отказался? Он снова отвел глаза, как тогда, в тот день, когда перед ним стояла Панчали.
Страшно вспоминать, что случилось потом – обезумевший от гнева Дурьйодхана, безмозглый Карна и злокозненный Шакуни осмелились поднять руку на Самого Кришну. Эти глупцы захотели связать безграничного Бога… Поистине, для этого нужно обладать безграничной глупостью. Может быть, Видура все же был прав, и ему нужно было отдать приказ заблаговременно связать потерявшего всякий стыд Дурьйодхану? Когда это случилось, он понял, что уже слишком поздно, что уже ничего не поменяешь. Много еще о чем вспомнил он в эту ночь темной половины месяца Картика старый воин Бхишма. Перебирая в памяти все эти события, он отчетливо понял, что выбор, который предстоит ему сделать сегодня, в значительной степени уже предопределен той чередой выборов, которые он делал в прошлом. Он почти физически почувствовал, как всякий раз его свобода становилась меньше и меньше. Вернее, не так: свобода всегда оставалась, но правильный выбор сделать было все труднее и труднее. Логика всех его прошлых поступков толкала его в противоположную сторону. Пусть маленькая, но толика свободы остается у него даже сегодня, но как же сложно ей воспользоваться! Конечно, еще не поздно, и он может просто уйти из Хастинапура и перейти на сторону Пандавов. Ведь ушел же Вибхишана от Раваны накануне войны. По крайней мере, ему хочется тешить себя этой мыслью. Завтра, когда Дурьйодхана предложит ему возглавить войско Кауравов и сражаться против Пандавов, на чьей стороне справедливость и Сам Кришна, он наотрез откажется и пригрозит, что перейдет на их сторону, если Дурьйодхана не одумается. А вместе с ним уйдет и Дрона, а вслед за Дроной – Ашваттхама и Крипа. С Дурьйодханой останется один Карна, но даже Дурьйодхана понимает, как бы ему ни хотелось верить в обратное, что хвастливые посулы Карны немногого стоят. И все кончится, даже не начавшись. Завтра он просто встанет со своего места и скажет: «Я никогда не пойду против Кришны…» Ему даже не нужно переходить на другую сторону – он может просто отказаться от сражения…
Ведь сделал же свой выбор Видура. Он – главный советник слепого царя – просто поставил лук возле двери своего дома и, не оглядываясь, ушел в паломничество. Почему ему всегда было легче делать выбор? Почему он не боялся жить в Хастинапуре, терпя оскорбления Дурьйодханы и плохо скрываемое раздражение Дритараштры? И почему сам он, особенно в последнее время, предпочитал молчать? Похоже, что Видура был смелее, потому что чувствовал чью-то защиту. Вот она, эта мысль – только бы не потерять ее и суметь додумать до конца. Видура – не ахти какой воин – всегда чувствовал себя в безопасности, а он нет. Почему? Но нет… додумать ее нет сил, и только назойливые крики павлинов снова напоминают о Кришне.
Кришна… Он Сам Бог. Бог должен одинаково относиться ко всем. Разве не так? По крайней мере, ко всем, кто Ему служит. Почему же тогда, когда Кришна приходил в Хастинапур как посланец Пандавов и предлагал мир, он остановился у Видуры и даже не посмотрел в сторону Бхишмы? Разве Бхишма тоже не считал себя Его слугой? Разве не говорил он слепому царю, что Кришна – Бог, и сражаться с Ним – самоубийство?
Да, сегодня ему нужно сделать этот последний, окончательный выбор, после которого будет только смерть – сражаться на стороне Бога и тех, кто ему дорог, или против Бога. Почему же ему так трудно сделать этот выбор? И почему Видуре было так легко? Ведь он тоже был советником Дритараштры, и долг повелевал ему оставаться рядом со своим господином в этот час трудных испытаний… Разве сможет он нарушить свой долг? Это было самое страшное - в глубине сердца он знал: выбор уже сделан. Он примет сторону Дурьйодханы. Потому что уже слишком поздно что-то менять…
*** Никто не знает, о чем еще думал старый Бхишма в эту самую трудную ночь его жизни. Да и эти мысли – всего лишь наша попытка напомнить читателю о той череде событий, которая привела его к этой ночи. Мы знаем только, что на следующий день, когда Луна вошла во владения звезды Пурва Пхалгуни, Дурьйодхана предложил Бхишме встать во главе его войска, и Бхишма без возражений и колебаний согласился. Так слуга Кришны стал сражаться против Кришны и тех, кто для Кришны дороже самой жизни.
Размышляя над событиями пяти-тысячелетней давности, мы должны задать себе этот вопрос: как получилось, что слуга Бога оказался на противоположной стороне? Что привело его в стан противника и помешало покинуть его? И если это случилось с ним, то не может ли то же самое случиться и с нами? И если он, видевший Кришну лицом к лицу, мог сделать неверный выбор, то что помешает в критической ситуации сделать неверный выбор нам? Где лежат истоки этого выбора? Перейдя какую грань, мы теряем способность поменять что-то в своей жизни?
Все в этом мире, кроме Самого Бога, делают ошибки. И даже великие преданные временами ошибаются, но нам нужно понимать, что их ошибки устроены Самим Богом, чтобы на их ошибках научить нас. Маленькие, порой едва заметные шаги потихоньку отдаляют нас от Кришны и Его преданных. И иногда должно пройти много-много лет, прежде мы сами поймем: я, привыкший считать себя слугой Кришны и Его слуг, сражаюсь на противоположной стороне. И ничего с этим уже нельзя поделать. Выбор сделан, и не сегодня, а давным-давно. Как понять, какой выбор мы делаем сегодня и каждый день нашей жизни?
Из многих тысяч людей, гоняющихся за счастьем, единицы понимают, что только любовь может сделать их счастливыми. Из миллионов людей, понявших эту истину, едва ли несколько самых удачливых могут понять, что настоящим объектом любви может быть только Бог. Остальные будут напрасно искать вечную любовь здесь, в этом мире. Из многих тысяч людей, осознавших теоретически ценность любви к Богу, считанным единицам выпадает удача понять, что любовь означает служение. Для всех остальных божественная любовь так и остается красивой теорией, недостижимым идеалом, которому нет места в реальной жизни. Только избранные или те, кому посчастливилось встретиться со святыми людьми, понимают, что должны служить, чтобы получить опыт настоящей любви. Но даже эти немногие, кому хватает разума и смелости понять, что любовь – это бесконечное служение, отправляясь на поиски любви в царство служения иногда делают еще одну, совсем незаметную ошибку.
Все они хотят обрести любовь и понимают, что для этого нужно служить, но одни хотят служить, чтобы полюбить Бога, другие служат в надежде на то, что Бог полюбит их. Казалось бы, в чем разница? Ведь и те, и другие служат. Но разница в том, что первые поставили в центр своей жизни Бога, вторые же сами продолжают занимать место в центре; первые хотят отдать, вторые – получить. И не нужно думать, что выбор между двумя этими отношениями к служению делается один раз. Выбрав однажды служение, мы каждый день должны подтверждать Кришне, что хотим именно служить, а не наслаждаться тем, что ожидаем получить за свое служение.
Первые становятся с каждым днем все богаче и хотят делиться своими богатствами со всеми, вторые остаются попрошайками и ощущение нехватки, пустоты, неудовлетворенности никогда не покидает их сердце. Первые становятся все ближе к Кришне, потому что Сам Кришна, тронутый их служением, идет к ним навстречу, вторые же мало-помалу, незаметно для самих себя отдаляются от Бога. Бог, прячась от них, вместо Себя, посылает к ним в жизнь других людей, готовых дать им то, что они ждут от Бога – внимание и почет, которые они принимают за любовь. И они начинают служить этим другим людям, продолжая думать, что служат Богу. Через других людей Кришна щедро дает им славу, почет, уважение, силу аскезы, все, что только можно пожелать, весь дешевый хлам этого мира, все, кроме настоящей любви, которой Он награждает только тех, кто хочет служить и отказывается принимать любые другие награды за свое служение.
Одни счастливы тем, что служат, каким бы маленьким ни было это служение. Для них важнее знать, что счастлив тот, кому они служат. Другие же упиваются ощущением своей нужности и по недоразумению считают эти попытки служением. Одни начинают служить, потому что понимают, что служить так же естественно, как дышать. Ведь никто же не ожидает награды за то, что дышит. И любовь в конце концов становится для них воздухом, которым они дышат. Они даже не замечают ее, просто дышат любовью. Другие же, сами того не понимая, торгуют своим служением, обменивая его то, что кажется им любовью – на дешевую славу, почет, чужое восхищение и внимание к своей особе. Но сердце их по-прежнему остается пустым, потому что вакуум в нашем сердце может заполнить только настоящая любовь, нет, даже не сама любовь, просто желание настоящей любви. Желание же наслаждаться чужой любовью и чужим вниманием делает наше сердце еще более жадным, голодным и пустым. Иначе говоря, одни радостно отдают себя и остаются свободными, а другие – по старинной привычке хотят себя продать и потом удивляются, что лишились свободы. Любовь делает человека смиренным и свободным; эго, рядящееся в одежды любви, делает его вечно неуверенным в себе и трусливым рабом, пытающимся скрыть свою неуверенность за ширмой гордыни. Но возможно ли служить, не ожидая ничего взамен, спросите вы. Что плохого в том, чтобы хотеть взаимности? Павлин ведь тоже пляшет в предвкушении дождя. В том-то и дело, что павлин начинает плясать в предвкушении дождя, и ему не так уж важно, пойдет дождь или нет. Загляните в свое сердце и ответьте на один вопрос: достаточно ли вам просто предвкушать взаимность или же вы сделали взаимность условием своей так называемой любви? Спросите себя, верите ли вы в силу любви настолько, чтобы согласиться довольствоваться одним своим служением и надеждой на любовь? Без претензий и притязаний. Без попыток обвинить другого и выставить в конце неоплаченный счет. А если вы не верите в любовь, то по тому ли пути вы идете?
Бывает ли в этом мире любовь совсем без ожиданий? - снова усомнитесь вы. О да, отвечу вам я. Мать счастлива только тем, что любит сама. Младенец не может платить ей взаимностью. Мать думает о ребенке, а ребенок думает о еде. Благодарная и мало чего значащая улыбка младенца делает мать самым счастливым человеком на свете, но, даже если младенец не посмотрит на нее и пососав ее грудь, переполненную молоком любви, мирно заснет, она все равно будет счастлива, потому что ее счастье – в счастье ребенка, а не в его внимании.
Видура ничего не ждал от Кришны. И потому он ничего не ждал от Дритараштры и уж тем более Дурьйодханы. Он не боялся их неодобрения и не зависел от их благосклонности. Он, оставаясь свободным, служил им ровно до тех пор, пока у него была надежда на то, что они примут его служение. И это было его служением Кришне. Когда же надежда эта ушла, он, не оглядываясь, покинул Хастинапур, и ему было все равно, как расценят его поступок люди, сочтут они его предателем и осудят или будут им восхищаться и прославлять его. Что с того, что слепой царь не оценил его служение, если он был уверен, что Кришна оценил? Поэтому Кришна остановился на ночлег в нищей лачуге Видуры, хотя Ему был отведен самый роскошный дворец в Хастинапуре. А Бхишма, непобедимый герой Бхишма, незаметно для себя, утратил свободу, обменяв ее на подачки с царского стола.
Всего через несколько дней после этой ночи перед самым началом битвы Бхишма сам скажет Юдхиштхире беспощадную правду о себе:
arthasya puruño däso däsastvartho na kasya cit | iti satyaà mahäräja baddho 'smyarthena kauravaiù
atas tväà klébavad väkyaà bravémi kurunandana | håto'smy arthena kauravya yuddhädanyat kim icchasi
«Человек служит деньгам. Деньги же не служат никому. Я говорю тебе правду, о царь. Кауравы связали меня по рукам и ногам своими подачками, поэтому мне, как жалкому скопцу, остается только повторять эти горькие слова: “Кауравы купили меня”. Битва неизбежна. Проси у меня все, что хочешь» (Махабхарата, 6.41.36-37).
Мадхвачарья[1] объясняет, по каким признакам человек может понять, отступил он от идеала чистой любви или остается верен ему.
Даже встав на путь служения Кришне, мы продолжаем каждый день делать выбор. Правильный выбор делает нас свободнее и сильнее. Неправильный – придавливает нас, как гробовая плита.
*** Утром того самого дня, когда Луна войдет во владения звезды Пурва Пхалгуни, в девятый день темной половины месяца Картика, Дурьйодхана, как и ожидалось, предложит непобедимому Бхишме возглавить их войско. Старый воин встанет со своего места. Он оглядит все царское собрание спокойным взглядом своих чуть покрасневших от бессонной ночи глаз и скажет: «О Дурьйодхана, я обещал тебе, что буду сражаться на твоей стороне, и не нарушу обещания, которым некогда связал себя. Я буду сражаться за тебя, храня верность престолу, и пусть никто и никогда не усомнится в моей верности. Каждый день я буду убивать не меньше десяти тысяч воинов. Совесть моя чиста, и судить меня может только Бог. Но я хочу, чтобы все здесь собравшиеся знали – Пандавы не менее дороги мне, чем ты и твой слепой отец, поэтому, с кем бы я ни сражался, я всегда буду думать об их благе. Я сделал свой выбор. Все остальное – в руках Провидения».
[1] Адаптировано по Махабхарата-татпарья-нирная, гл. 18 Дата добавления: 2016-03-26 | Просмотры: 281 | Нарушение авторских прав |