АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 18. Простой люд потянулся в Гайд-парк спозаранку

Простой люд потянулся в Гайд-парк спозаранку. Попасть в отгороженное для зрителей пространство можно было с Тайберн-Лейн, переименованной (дабы избежать лишнего напоминания о месте публичных казней) в Парк-Лейн. От Гросвенорских ворот и до Резервер верёвочные барьеры отводили широкую полосу травы, где лондонцы могли гулять, покупать пиво со снедью и наслаждаться зрелищем. Впрочем, лучше всего предлагаемое вниманию публики представление должно было быть видно с трибун, места на которых стоили денег, и с крыши банка на Резервер. Позади отгороженной территории белели ширмы из мешковины, — уборные, хозяева коих за фартинг [12]готовы были помочь страждущим.

Сегодня здесь было не протолкаться от шлюх, карманников и, конечно же, сержантов — вербовщиков. Все нищие Лондона приволоклись к Гайд-парку в надежде, что гуляющие будут щедры к настоящим и поддельным увечьям настоящих и поддельных ветеранов войн Британской империи.

Напротив отгороженной полосы, метрах в трёхстах, находилась Арена. Центром её был Амфитеатр, вокруг которого в обычные дни юноши знатных родов прогуливались верхом, приподнимая шляпы при встрече с дамами, выезжающими подышать воздухом в открытых экипажах. Но сегодня был день не обычный. Сегодня вид на Арену был закрыт огромной многоярусной ложей, увешанной белыми, синими и красными лентами. На вершине торчали пять флагштоков. На четырёх из них развевались два британских стяга, а также союзнические: испанский да португальский. Центральный флагшток пустовал. После прибытия принца Уэльского там поднимут личный штандарт Его Высочества. Крышу ложи украшало изображение королевского герба, слева от которого красовался герб герцога Йоркского, а справа — эмблема принца-регента: три пышных пера.

Пространство по бокам от павильона тоже было отгорожено, но не верёвками, а красными шнурами с золотыми кисточками. Здесь ставили свои кареты сливки общества. Ярко светило солнце, и кожаный верх колясок их хозяева опускали. Перед экипажами оставалось достаточно места, чтобы тщеславные юнцы могли горячить коней в надежде заслужить восхищённые взоры дам. В тени деревьев за ареной приютились отхожие места для благородных. Цветные флажки, которые виднелись на их полотняных стенах, служили напоминанием, что цена удовлетворения естественных потребностей тут в четыре раза выше. Уже к десяти утра экипажи выстроились у ложи колесо к колесу, лошадей выпрягли. Прекрасный пол обменивался ревнивыми взглядами, сильный — наливался шампанским и вином.

Праздник должен был начаться в одиннадцать, однако на полосе, разделявшей зрителей разного социального положения, уже упражнялись военные. Расчёты Королевской Конной Артиллерии гоняли взапуски, вырывая куски дёрна ободами колёс пушечных лафетов. Играл оркестр гвардии.

Офицеры гарцевали на великолепных лошадях. Сегодня они были хозяевами парка. Даже те из них, кто в жизни не выезжал дальше Бата, смотрели на окружающих свысока, словно именно им окружающие были обязаны победой под Витторией. Их мундиры слепили золотым шитьём, обилием всевозможных шнуров и цепочек. Небрежно бросая пальцы к сверкающим каскам, они приветствовали знакомых красавиц, иногда снисходя до бокала шампанского, предложенного штатским приятелем. Назначались свидания и дуэли.

Королевская ложа постепенно заполнялась высшим командным составом с супругами, послами, вельможами из клубов Сент-Джеймса и Вестминстера. Лакеи разносили чай, кофе и вина. Широкие простеганные сиденья в центре были не заняты. Юные офицеры, проезжая мимо ложи верхом, отдавали сидящим честь, и, словно огромная немецкая заводная игрушка, три десятка генералов с адмиралами одновременно козыряли в ответ.

Лорд Феннер, как военный министр, расположился в ложе, но минут за двадцать до прибытия королевской камарильи спустился вниз, к северному краю павильона и пошёл вдоль ряда колясок, важно кивая знакомым, порой улыбаясь женщинам, которых хотел заполучить в свою постель или уже заполучил. Замешкавшегося слугу, несущего поднос, убрал с пути ударом трости.

Нужный экипаж он приметил издалека. Сэр Генри Симмерсон, углядев министра, приказал лакею открыть дверцу и опустить подножку. Симмерсон отпустил слугу и жестом пригласил Феннера внутрь:

— Ваша Милость?

— Симмерсон.

Лорд плюхнулся рядом с сэром Генри, водрузив ноги на противоположное сиденье. Лицо Феннера отразилось в носках начищенных до зеркального блеска сапог.

— Итак?

Сэр Генри, потный в полковничьей униформе, подобострастно улыбнулся из-под двууголки и открыл сумку, показывая Феннеру лежащие в ней две толстые книги, переплетённые в красную кожу:

— Вот они, Ваша Милость, в полной безопасности.

— Вижу.

Как ни старался министр сохранить самообладание, это не слишком удалось. Голос предательски дрогнул. Немудрено, при виде гроссбухов с его плеч будто гора свалилась.

— Переписка там?

— Да, Ваша Милость. — желчь сэра Генри, разлившуюся от известия, что проклятый Шарп жив, не смогло успокоить даже отворение крови, трижды устроенное его врачом, — В моём доме, как я уже говорил, документам ничего не угрожает.

Лорд взял сумку и торопливо закрыл её:

— Надо ли напоминать вам, Симмерсон, что я могу потерять больше, чем вы.

Сэр Генри обиженно кивнул.

— Где ваш Гирдвуд?

— Он приедет сюда, Ваша Милость.

— А Шарп?

Феннер не надеялся услышать ответ. Потерев лоб, министр поправил цилиндр и покосился на гвардейца, процокавшего мимо на красавце-скакуне. Плюмаж на шлеме офицера колыхался в такт шагам его жеребца.

— Где же, чёрт возьми, Шарп?

Половина пропавшего батальона обнаружилась в Челмсфорде. Вторая половина, обученная и готовая к продаже, словно сквозь землю провалилась вместе с охранными ротами, вместе с солдатскими контрактами, вместе с майором-вшивым-Шарпом. Сорвав злость на Лоуфорде, Феннер открыл охоту на упрямца-майора. На арест Шарпа был выписан приказ. Приказ, о котором ведали, впрочем, немногие, ибо министр не хотел осложнений с принцем Уэльским.

— Что он затеял, этот Шарп?

Сэр Генри, чья ненависть к стрелку с годами только усилилась, предположил:

— Может, он в Четэме или Плимуте?

— Нет его там. К тому же, без предписаний он не сядет на судно. Не сумасшедший же он?

— Он — сумасшедший. — сэр Генри оттянул пальцем пропотевший ворот, по-птичьи дёрнул шеей, — Сумасшедший и дерзкий негодяй. Я ещё четыре года назад пытался избавиться от него, так меня не послушали!

Нытьё Симмерсона не трогало лорда. Сэр Генри всегда ныл. Феннер думал о своём. На Лоуфорда он наорал, потому что в первый момент испугался. Испугался зря. По здравому размышлению, чего ему было опасаться? Ведомости министерства и Главного Штаба свидетельствовали, что второй батальон Южно-Эссекского полка переформировывается в запасной, а уж на каком он этапе переформирования — это частности. Здесь не подкопаешься. Единственные компрометирующие документы — учётные журналы аукционов. Так вот они, в сумке, и через полчаса перестанут существовать.

Солдаты, которых увёл Шарп. А чем они могут повредить лорду Феннеру? Они ничего не знают. Знают их офицеры, но даже если офицеры решатся уподобиться кошке, скребущей на свой хребет, и, напрашиваясь на трибунал, засвидетельствуют, что брали деньги за продажу солдат, при чём же здесь военный министр?

Об участии Феннера в афере известно лишь двоим: Симмерсону и Гирдвуду. Так что Шарп, где бы он ни находился и что бы ни замышлял, опасности для лорда Феннера не представлял. Без аукционных гроссбухов он, так, досадная помеха.

Заткнуть его труда не составит. Можно не увольнять подонка из армии, к вящему удовлетворению Принцишки да Лоуфорда. Шарп ведь стрелок? Что ж, пусть стреляет где-нибудь в Америке. Тонкие губы Феннера растянулись в усмешке:

— Дадим американцам его угробить? А, Симмерсон?

Сэр Генри засопел:

— Лучше острова Лихорадки. Там климат более подходящий. Или Австралия.

А вдруг, чем чёрт не шутит, удастся арестовать майора без шума, без огласки? Тогда солдат вернём на Фаулнис, решил министр. Афера оказалась выгоднее, чем он осмеливался надеяться поначалу. Жаль терять такие барыши. Лоуфорда можно купить должностью, и всё пойдёт своим чередом. Да, майор Шарп — назойливая муха, но для мух существуют мухобойки.

Феннер подхватил сумку и выбрался из коляски:

— Приятного дня, Симмерсон.

— И вам того же, Ваша Милость.

Министр не пошёл прямо к ложе, свернул к Арене, где стояла его карета. Отдал сумку кучеру:

— Отвези домой. Скажешь дворецкому, пусть сожжёт.

— Да, Ваша Милость.

И всё. Доказательства пожрёт пламя, и лорд Феннер перед законом чист. Теперь можно полюбоваться на игру регента в солдатики, а вечером, натешившись вволю с леди Камойнс, пойти на приём, устраиваемый Принцишкой в честь своей победы, и поразмыслить, какому наказанию подвергнуть этого Шарпа. Вечер сулил уйму удовольствия, и лорд Феннер позволил себе улыбнуться, опускаясь на мягкие подушки королевской ложи. Представление должно было вот-вот начаться.

Сборная площадка для подразделений, что готовились отыграть свои роли в реконструкции битвы под Витторией, была отведена в северном конце парка. Предполагалось, что части продефилируют перед ложей, перестроятся на юге, у Королевской дороги, и пойдут обратно с оркестрами, возглавляемые процессией трофеев испанской войны. Гвоздём программы, конечно же, должны были стать восемь Орлов, каждый в отдельной повозке, изображающей римскую колесницу. Первыми провезут французские пушки. Их продемонстрируют принцу, затем покатят на север, теша любопытство черни. На южном краю парка останутся лишь ополченцы центральных графств. Им сегодня отведена роль французов.

В девять часов, задолго до прибытия лорда Феннера, в парке появился верхом на лошади юноша, одетый сыном зажиточного сельского сквайра. Он настойчиво, хотя и безуспешно, расспрашивал военных о каком-то своём знакомом. Любой был бы рад помочь учтивому молодому человеку, с искренним восхищением взирающему на мундиры собеседников, но, увы, здесь никто даже не слышал об искомом юношей капитане Вильяме Фредериксоне, и, уж тем более, не мог сообщить парнишке, что Фредериксон далеко за Пиренеями.

Юноша, впрочем, знал это и сам. Скинув с себя штатские одёжки, лейтенант Прайс облачился в привычную красную форму и доложил Шарпу всё, что удалось разведать: расписание мероприятия, точки сбора, фамилии ответственных офицеров.

Пора было выступать. Страх подкатил к горлу, как рвота. Шарп не перестал надеяться, что появится Джейн с книгами. А не появится… Постараемся справиться сами. Удачно или нет, как Бог даст, но, по крайней мере, одного человека он может уберечь от печальных последствий своей авантюры. Шарп приблизился к Харперу и вручил ему сложенный лист бумаги:

— Держи.

— Это что, сэр?

— Твоя отставка. По ранению под Витторией.

Харпер сдвинул брови:

— На кой чёрт мне отставка?

— Через сутки, Патрик, или мы будем с тобой плыть в Испанию, или я буду куковать в тюрьме.

— Да ну, сэр, какая тюрьма?

— Каменная. С решётками. Бери бумагу. Запахнет жареным, смажешь пятки салом.

— Ага, со всей гвардией на хвосте. Бросьте, сэр. — ирландец сунул листок обратно Шарпу, — Вместе так вместе. Удачи.

Шарп глубоко вздохнул, окинул взглядом своих пропылённых, растрёпанных солдат, пригреваемых нежарким утренним солнцем, и повёл их в Лондон, навстречу позору или славе.

Под бодрые звуки маршей колонны шагали, козыряя королевской ложе, и принц-регент по-детски восторженно махал им в ответ пухлой ручкой, обтянутой кожей перчатки. Пехоту сменила кавалерия с саблями наголо. Звякали уздечки, стучали копыта. Яркость султанов соперничала с блеском касок.

Королевскую ложу охраняли две роты Пешей Гвардии, построенные в три ряда. Восемь конных офицеров держались по бокам, чтоб не мешать Его Высочеству любоваться парадом.

Под колёсами Конной Артиллерии, казалось, земля дрогнула, такой стоял грохот. Следом ехали ракетчики, из-за пачек направляющих шестов похожие на обоз полка алебардистов. Вспомнив, что первым против французов успешно применил ракеты майор Шарп, принц повернулся к лорду Россендейлу:

— Шарп здесь?

— Нет, сир.

— Досадно, досадно.

Принц окликнул младшего брата, герцога Йоркского:

— Фредди, тебе ведь в Испанию прислали эти штуки?

Главнокомандующий, разделявший мнение военных о ракетах, как об изобретении бесполезном и опасном не столько для врага, сколько для самих ракетчиков, хмуро кивнул:

— Прислали.

— Хочешь, пальнём сегодня?

— Не хочу. Второго Лондона у нас в запасе нет.

Принц засмеялся. Он пребывал в отличном расположении духа, чему способствовали и ясная погода, и яркие мундиры, и то, что он почти убедил себя: именно под его руководством героические ребята вроде Шарпа одержали славную победу у Виттории. Иногда в мечтах принца Наполеон дерзал высадиться в Англии. Генералы в панике! Только принц сохраняет трезвость мысли, собирает ополчение, повергает тирана стремительным ударом и везёт в Лондон в железной клетке. Всем мечтам мечта.

За ракетчиками шествовала пехота.

— Что за полк? — поинтересовался принц у Россендейла.

Тот наклонил красивую голову:

— 87-й, сир. Один из ваших.

— Моих?

— Собственный принца Уэльского Ирландский, сир.

— Ух ты! — принц хлопнул в ладоши, — Сколько их, вообще, моих?

— Один гвардейский драгунский, один лёгкий драгунский и три полка линейной пехоты.

Принц заговорщицки нагнулся к адъютанту и громко, чтобы слышали все пять рядов ложи, спросил, ткнув пальцем-сарделькой в сторону брата:

— А у него?

— Только 101-й ирландский.

Принц захихикал и подначил герцога:

— Съел, Фредди? Целое войско у меня под началом, так что маши моим ребятам хорошенько!

Да, отличный денёк! Принц приказал подать шампанского и принялся с нетерпением ждать парада трофеев.

Свернув с Эдгуэр-Роуд на Полигоун, Шарп направил полубатальон на запад, к Королевиным воротам Гайд-парка.

Прохожих попадалось мало, сегодня весь Лондон собрался в парке. Лишь несколько мальчишек шагали рядом с колонной, вскинув на плечи палки, будто ружья.

Шарп не мог отделаться от ощущения, что идёт не по центру Лондона, а по вражеской территории. Фактически, так оно и было. Никто не разрешил ему приводить сюда солдат. Целью Шарпа была южная окраина парка, но он сделал крюк, заходя с запада, словно предпринимая фланговую атаку противника, когда скрытность важна до последней минуты.

Шарп вёл солдат по застроенной новыми нарядно выкрашенными домами Полигоун-стрит. Девушка выглянула из-за чёрных перил подвальной лестницы, ойкнула и нырнула обратно. Штора колыхнулась в окне второго этажа. Шарп ёрзал в седле, подсознательно ожидая, что кто-то из старших офицеров, гипотетически живущих в одном из этих зданий, подстережёт колонну, словно французский тиральер [13], и расстреляет вопросами, на которые у Шарпа нет и не может быть ответа.

Шли без песен. Кое-кто, как Чарли Веллер, в Лондоне оказался впервые. Столица поразила их. Чересчур много высоких домов, чересчур много дымоходов, чересчур много экипажей, чересчур много жителей, чересчур много лошадиного дерьма, чересчур много того, на что можно глазеть и дивиться. Ничего привычного взору деревенщины. Ничего, включая Гайд-парк, своими стрижеными газонами и высаженными по ранжиру деревьями больше похожий на господский сад, куда простолюдин — ни ногой.

Ветер доносил из парка музыку, иногда — рёв толпы. Бахнула сигнальная пушка. Холостой выстрел гулко разорвал воздух, отдаваясь в ушах воинства Шарпа грозным предвестием того, что ожидало их в Испании и Франции.

Колонна миновала Королевины ворота. Никто их не окликнул. Дети всё ещё сопровождали полубатальон. Один из мальчишек потерял бдительность, был схвачен и жестоко выдран за ухо сержантом Линчем.

У Серпентины Шарп скомандовал остановку и позвал к себе офицеров.

Пока они рысили к нему на лошадях, стрелок собирался с мыслями. Он не знал, что скажет им. Решающий момент близился, и лишь с помощью этих людей Шарп мог победить.

— Мы здесь по личному распоряжению принца-регента.

Они переглянулись. Распоряжение, а, вернее, приглашение, касалось одного Шарпа, но стрелок рассудил, что это детали, в которые офицеров Фаулниса посвящать необязательно.

— Распоряжение личное, поэтому гарантий, что в том бардаке, который будет сегодня твориться в парке, всех ответственных предупредят о нас, у меня нет. Вам ясно?

Ясно не было, однако тон Шарпа вопросов не предполагал. Капитан Смит прочистил горло, открыл и закрыл рот. Карлайн принялся машинально отряхиваться.

Шарп глубоко вдохнул, как перед прыжком в холодную воду и жёстко сказал:

— Какой бы офицер вас ни затронул, вне зависимости от ранга, хоть маршал, посылайте его ко мне! Ясно? Посылайте ко мне. Приказы выполняете только мои. Такова воля Его Высочества. Только мои приказы.

— Какие приказы-то, сэр? — нерешительно обратился к нему Смит.

— Мы участвуем в реконструкции битвы под Витторией. Мы — «французы». Сохраняем сомкнутый строй до моей команды. Остальные старшие офицеры вам не указ. Вы — французы, а французы не слушаются британских командиров, точно вам говорю. Проверял.

Шарп ухмыльнулся, и они неуверенно заулыбались в ответ. Усмешки знавших правду д’Алембора и Прайса выглядели бледновато.

— Игнорируем других старших офицеров, сэр? — хмуро уточнил Смит, — Это неправильно.

Неделю Шарп был с ними ровен и дружелюбен. Прошла пора пряников, настал черёд кнута.

— Неправильно, Смит, то, что вы до сих пор на свободе и не разжалованы! — отчеканил майор холодно, — Ваша судьба в моих руках, и выбор у вас невелик: или беспрекословное подчинение мне, или трибунал, тюрьма и позор.

Они испуганно молчали. Д’Алембор и Прайс понимали, что происходит. Привычка повиноваться старшему по званию глубоко въелась в натуру каждого офицера. На ней Шарп и сыграл в Фаулнисе. Но сегодня в Гайд-парке будет генералов с полковниками больше, чем у Веллингтона полков, и вмешательство любого из них обернётся крахом затеи стрелка. Шарпу необходима была помощь офицеров Фаулниса, и он намерен был добиться её какой угодно ценой.

Шарп повернулся. Он видел Арену, две линии экипажей. У далёких главных ворот парка грумы выгуливали лошадей. Джейн Гиббонс не было. Майор оглядел кислые лица офицеров и нарочито весело произнёс:

— Наслаждайтесь, джентльмены!

— Наслаждаться, сэр? — растерянно повторил за ним Смит.

— Конечно, капитан. Ведь сегодня французам суждено победить!

Она не пришла. Значит, за победу придётся драться. Ничего, не привыкать.

Шарп занял место во главе колонны. Хорошо, что играли оркестры. Музыка давала нужный боевой настрой. Отдалённой канонадой гремели барабаны. Полковой старшина Харпер, выкрикивая: «Ать-два! Ать-два!», подлаживался под ритм звучащих маршей. Люди шагали с мушкетами на плечах, и, хоть шагали они по мирной английской земле, шагали воевать.

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 418 | Нарушение авторских прав