АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Демонического через жертву и выбор

В этой сказке, как и в сказке о Птице Фица, изображена кошмарная дьявольская форма Самости, воплощающая роль архетипической защиты или системы самосохранения. Здесь показано, что защиты могут быть (1) пережиты и (2) трансформированы с помощью женского начала —в этом случае опять женское выступает в качестве "третьего". Фон Франц говорила об этой сказке, что она изображает одержимость Самостью: "Именно к таким, пограничным в психическом отношении, личностям относятся слова Юнга, что комплекс эго и архетип Самости у них наложились друг на друга, контаминировались, так что в результате оба приобрели уродливый, размытый характер... так что не произошло необходимой поляризации в психике". Все верно, однако фон Франц в своем анализе не упоминает об архетипических защитах и не предлагает концепции развития, которая описала бы, каким образом происходит эта "контаминация" с темной стороной Самости и как это можно использовать в клинической практике.

Наша сказка, как и многие другие, начинается с ситуации бездетности, которая вызывает горе и страстное желание. Юнг много занимался психологией архетипа ребенка, он ясно показал, что тема ребенка, когда она появляется в символическом материале, подобном нашей сказке, означает нечто большее, чем конкретный, буквальный "ребенок". Юнг говорит, что тема ребенка почти всегда связана с чем-то чудесным или божественным,— чудесное дитя, чье появление на свет очень необычно (рожденный девой), чья смерть каким-то образом связана с искуплением тьмы и с возрождением света. По существу, говорит Юнг,

он представляет собой символ, объединяющий противоположности; посредник, приносящий исцеление, т. е. тот, кто создает целостность... Он означает самое сильное, самое непреодолимое стремление каждого живущего на Земле — стремление осознать самого себя. Это есть, так сказать, воплощенная невозможность поступить по-другому.

Итак, ребенок воплощает в себе понятие границы, разделяющей потенциальную целостность Самости и актуализацию в мире реальности эго. Он являет собой вечность во времени. Он связывает мир реальности и мир воображения, воплощая надежду на то, что вечный нуминозный мир может обрести жизнь в этом мире. Именно по этой причине ребенок является почти универсальным ответом мифологии на вопрос: "Проявляет ли себя Бог в истории?" Будь то Моисей, Христос, Будда или Кришна, ответом всегда является божественный ребенок. Мы могли бы сказать, в терминах нашего предшествующего обсуждения, что символически он представляет потенциал для реализации неуничтожимого личностного духа, или Самости в "этой жизни", т. е. в личной истории индивида.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что так много сказок начинается с желания иметь ребенка. Если мир реальности отделен от психоидного, магического мира, в котором обитают трансперсональные силы, то в нем нет спонтанности, нет жизни, нет реальной возможности личностного роста. Все иссякает. В этом мире нет ни полноты, ни надежды. Мы видели, что точно такой же разрыв между эго и Самостью является наследием ранней травмы.

Наша история говорит, что королева, будучи бесплодной, советуется со старухой, которая воплощает древнюю провидческую мудрость психики в ее архаичной "нецивилизованной" форме. Мы обращаем внимание на то, что бесплодна не только утроба Королевы, но и все ее отношение к жизни переполнено отчаянием. Она жалуется старухе: "Увы, во всем мире нет никого, кто мог бы помочь мне". Старуха отвечает ей: "Нет такой болезни на свете, для которой не нашлось бы лекарства" — утверждение, которое само воплощает надежду, символизированную страстным желанием иметь ребенка.

Здесь отношение Королевы типично для тех пациентов, перенесших психическую травму, которые переступают порог кабинета аналитика в состоянии депрессии, покинутые теми, в зависимости от которых они, будучи детьми, так остро нуждались. В этой ситуации терапевт поддерживает в них надежду — точь-в-точь, как старуха из сказки — "нет такой болезни на свете, для которой не нашлось бы лекарства". Этой надежды, растущей в атмосфере доверия, часто бывает достаточно для того, чтобы в бесплодной психике вновь пробудились мечты. Это обновленное чувство возможного является первым этапом в двухстадийном процессе, как мы видели из предшествующего анализа. К сожалению, на втором этапе "придется" в конце концов "разочароваться" в надежде, возникшей на первой стадии для того, чтобы могло произойти полное воплощение личностного духа и чтобы была полностью проработана ранняя психическая травма пациента.

Дата добавления: 2015-05-19 | Просмотры: 465 | Нарушение авторских прав