АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Роды на Руси

В абсолютном большинстве случаев рожали стоя, причем мотивировка необходимости такой позы была самой разнообразной: от «физиологической» - «Лежать нельзя – кровь запечется» до «этической» - «Рожать лежа считается великим грехом: Бог за корову почтет». Чтобы облегчить роды бабка не позволяет роженице ни в коем случае лечь, так как ребенок, по народному верованию, не может принять благоприятное положение для своего выхода» Рожали также, встав на колени или присев на корточки. Если рожали в доме, рукой держались за печной столб.

Один из приемов помощи рожени­це заключается в следующем: «Перекинуть через брус или балку веревку, ухватиться за нее руками и, упи­раясь пятками о кровать или пол избы, держаться в полувися­чем положении... особенно рекомендуется этот прием в тот мо­мент, когда Бог станет „прощать" роженицу, т. е. когда пока­жется из половых путей головка младенца».

При замедляющихся почему-либо родах больную подхватывают под мышки кушаком или веревкой и подвешивают под брусом или под матицей».

При трудных родах, особенно в том случае, когда ребенок шел не головой, а ручкой, рожениц подвешивали вниз головой за ноги, опускали с постели, полатей или полка по доске вниз головой, встряхивали за ноги и заставляли кувыркаться через го­лову. Положение роженицы вниз головой символизирует ее «смерть», пребывание в ином мире; вместе с тем они направлены на проведе­ние благополучных родов, поскольку направление вниз «стремится к безусловному и положительному центру — к поглощающему и рождающему началу земли и тела».

Рождение ребенка в плодных оболочках — в сорочке, ру­башке рассматривалось как признак счастья. Сорочку снимали, высушивали и тщательно хранили в течение всей жизни и использовали как оберег в крити­ческих ситуациях, например, брали в суд, чтобы «суд не обсу­дил». Сорочка наделялась также способностью приносить счастье повитухе, принявшей ребенка, и ее близким: «Сорочки берутся повитухами себе и завертываются или высушиваются ими, что­бы счастье новорожденного перенести на себя или свою се­мью». Сорочку хранили до тех пор, пока не умирал человек, который в ней родился. В действительности, рождение в плодных оболочках опасно для новорожденного, поскольку закрыты его дыхатель­ные пути и возникает асфиксия.

Особые меры применяли повитухи к новорожденным, не подававшим признаков жизни. Так, их окунали в холодную воду или встряхивали вверх ногами (о перевертывании как пребыва­нии в «ином» мире уже говорилось).

Если ребенок не подает признаков жизни, повитуха окликает его, выкрикивая в ухо имя отца или матери, а затем любые другие имена (в зависимости от пола), пока он не пошевелится. В ряде случаев для окликания бабка выходит из дома и кричит имя в окно. Ребенок не до конца пересек границу жизни и смерти, а повитуха, стоя у окна, находится в сфере «того света», т.е. приближена к новорожденному.

Основу следующего обрядового цикла составляли, во-первых, акушерские действия, связанные с отрезанием и перевязыванием пуповины ребенка, а также с дальнейшим уходом за пупом, во-вторых, уход за роженицей и ребенком в первые послеродовые дни, в-третьих, убирание последа и отпавшей пуповины. Эти (сами по себе простые и естественные) действия считались очень ответственными, и, чтобы не причинить вреда здоровью и благополучию новорожденного, выполнять их полагалось с максимальным соблюдением традиционной обрядности.

После появления на свет ребенка отрезали пуповину. Обыч­но отрезали ножницами на расстоянии трех пальцев от живота ребенка. Иногда пуповину отгрызали зубами, делалось это для того, чтобы у ребенка не было грыжи. Важность акта отрезания пуповины проявляется в том, что в некоторых областях России, в частности в Заонежье, повитуху называли бабка-пупорезка.

В Костромской губернии пуповина называлась поводок. Мать на пуповине как бы приводила ребенка в мир людей. От­резание пуповины называлось отбабливание, после него происхо­дило нарушение связи между матерью и ребенком. В реальной практике после отрезания пуповины ребенок начинал самостоя­тельно дышать, и у него начиналось самостоятельное кровооб­ращение. Отделение матери от ребенка в русской культуре про­исходило постепенно, поэтому совершались магические дейст­вия, которые частично восстанавливали нарушенную связь. Так, отрезанную пуповину ребенка перевязывали волосами, выстри­женными из правой косы или с правого виска его матери. Если пуповину перевязывали нитями из дикорастущих растений, например конопли, то старались брать женские растения, чтобы «ребенок не был бесплодным». Перерезанный пупок «зачер­чивали», то есть брызгали крест-накрест грудным молоком, а повитуха произносила заговор, чтобы пупок никогда не развя­зался. По народным представлениям, ребенок мог принести грыжу из мира природы, и поэтому сразу же после рождения «на родимом месте» (месте рождения ребенка) старались от нее избавиться. После родов «при завязывании пупа бабка трижды кусает пуп через тряпку или просто без нее, чтобы у ребенка не было грыжи»: «Не тебя я, пуп, кусаю, а злую-лихую грыжу, чтоб нет ее и не было во веки веков».

Отрезанная пуповина ис­пользовалась в магических целях: «При родинах, когда отделяет­ся пуповина от ребенка, повивальная бабка трет пуповиной ще­ки новорожденного, чтобы тот был красавцем или красавицей».

С пуповиной связывается начало половой идентификации детей: пуповину девочки отрезали на веретене, других предметах, связанных с женскими занятиями, мальчика — на топоре и т. д.

Пуповина являлась своеобразной нитью, связывающей про­шлые и настоящие поколения; по ней определяли количество де­тей, которые еще родятся у женщины: «На пуповине есть пузы­речки, узелочки, как хрящики, сколько хрящиков, столько детей будет». Таким образом, пуповина связана с природою, откуда придут будущие дети.

Пуповину следовало тщательно хранить: ее либо зарывали в землю, причем обязательно в том месте, где бы ее не вырыли собаки, в противном случае здоровью ребенка будет причинен вред, либо вместе с другими магическими предметами (кусоч­ком золота, капелькой ртути и др.) он носил ее на шее в качест­ве оберега, лет в семь ладанку снимали и пуповину хранили в сундуке.

Считалось, что отвалившийся конец пупа может ока­зывать магическое влияние на дальнейшую жизнь человека, по­этому «пупок прячут в особое укромное место и тщательно хранят в продолжение всей жизни», чтобы никто случайно или нарочно не сдвинул его с места, ибо, если «сдвинул пупок ребенка, сдвинул его душу, навек сделал несчастным».

Последний период родов — выход плаценты, или последа (детского места). Если в течение получаса после рождения ре­бенка не происходило изгнание последа, повитухи применяли до­полнительные магические приемы по его извлечению. Например, проводилось его «выкликание»: повитуха кричала «кыс, кыс, кыс» и слегка дергала за пуповину. Это обрядовое действие, вероятно, основано на представлениях о плодовитости кошки и ее легких родах. Так, о часто и легко рожавших женщинах гово­рят: «Рожает, как кошка». Некоторые другие приемы: к пупови­не привязывали веник, лапоть, роженице в рот засовывали ее собственные волосы и т. д. Задержку выхода последа повитухи объясняли тем, что он «прирос к телу», это совпадает с данны­ми научной медицины о приращении плаценты к стенке матки. После выхода плаценты роды считались оконченными и начи­нался послеродовой период.

Народные названия последа постелька (так же называет­ся последний несжатый сноп на скошенной ниве, который остав­ляют с целью обеспечить дальнейший урожай). Сразу после вы­хода последа приступают к его обмыванию. На Русском Севере обрядовые действия с последом называются хоронить послед. Эти действия напоминают похороны некрещеного ребенка. По­след обмывали, заворачивали в чистую тряпку, нередко туда же клали яйца, хлеб, соль и зарывали в землю или навоз. Иногда послед клали в старый лапоть, считалось, что старая обувь предназначена для пере­хода в «иной» мир; лапти также ассоциируются с плодородием.

В традиции русских, как и многих этносов, существовали представления о плаценте как о двойнике новорожденного. Сохранность последа прежде всего обеспечивала его здоровье. Одно из объяснений необходимости сохранности последа — «что­бы ребенок был спокойным и не болел». Зарывание последа иногда сопровождалось чтением заговоров, например: «Месту гнить, а ребенку жить, да Бога любить, отца, мать почитать и бабку не забывать». Послед обычно зарывали под полом избы либо в красном углу, в подполье.

Особую опасность для последа, а соответственно, и для но­ворожденного представляют собаки, связанные с «иным» миром. Послед необходимо зарывать в землю, «чтобы собаки не ворошили».

Сохранность последа связана также со здоровьем рожени­цы. По окончании родов бабка зары­вает послед поглубже в сырую землю с хлебом-солью и со сло­вами: «Тебе, святое место, на лежанье, а ей, родильнице, на здоровье». По­след, как и пуповина, связан с природой: «От земли взято, зем­ле предавайся, а раба Божия (родильница) на земле оставай­ся». Роженице последом терли лицо, чтобы у нее не было пятен.

Считалось, что действия с последом влияют и на будущее ребенка. Например, послед пускали по воде, чтобы новорожденный был счастлив. И наоборот, чтобы сделать ребенка несчастным, колдуньи добыва­ли его послед и хоронили в хлеву, где стояли свиньи.

Сохранность последа обеспечивает возможность новых родов. В последе видели младшего брата (младшую сестру) но­ворожденного. По его форме определяли пол будущего ребенка: «Когда родит первого, если послед узенький, то будет мальчик, а если широкий, то девочка». Послед связан не только со следующим ребенком, но и со всеми будущими детьми жен­щины. Если послед чистый (без узелков), у женщины больше не будет детей. С помощью последа «регулировали» рождаемость: «В подполье место закапывают (с наговором или без него) пуповиной вверх, чтобы дети стояли, выживали и рос­ли, а похоронишь вниз пуповиной — последние помрут». Считалось, что место зарывания последа могло повлиять на пол будущего ребенка: если хотели, чтобы следующий ребенок был мальчик, послед хоронили на чердаке или под красным углом, девочка — на чужом поле. Русские колдуньи крали послед для того, чтобы у роженицы больше не было детей.

Для первого омовения ребенка повитуха готовила особую воду, добавляя в нее различные вещества и предметы, обладавшие, по народным представлениям, теми или иными магическими свой­ствами. В частности, чтобы ребенок лучше рос, в воду прибавляли серу или пепел, три серебряные мо­нетки (чтобы новорожденный стал богатым), три шляпки от же­лезных гвоздей (чтобы стал хозяйственным), три ячменных зер­нышка (чтобы рос здоровым и упитанным), собачий помет, собран­ный с трех кочек (чтобы уберечь ребенка от сглаза и прочего зла); при этом воду нельзя было подогревать на прямом огне — иначе ребенок мог вырасти злым. Приготовленная указанным способом вода обладала якобы столь сильными магическими свойствами, что ею разрешалось пользоваться до трех раз.

Мыть и парить ребенка полагалось в первый же день, соблюдая, разумеется, при этом необходимую осторожность. Веник для младенца делали особый, из мягких верхушек, отломанных от веток простого веника. Воду следовало лить горстью так, чтобы она стекала по локтю на спинку ребенку, лежащему на коленях повитухи. Вся процедура омовения и парения новорожденного сопровождалась, как правило, соответствующими заговорами. Оставшуюся от троекратного мытья ребенка воду не выплескивали куда попало, а выливали под пол бани, чтобы никто не мог ее затоптать.

Действия повитухи с новорожденным направлены на отделение его от природной сферы, превращение в человека, «доделывание». У младенца мягкое «неоформленное» тело, в особенности это касается головы. Она «правила» головку ребенка, которая должна быть круглой. Стараясь сделать голову более округлой, бабки сильно сжимали ее, в поперечном или косом направле­нии, от подбородка до макушки. Эти действия, по-видимому, основаны на представлении о магических свойствах круга. Рациональная основа представлений: деформация черепа — признак идиотизма, дебильности. В го­ловку неправильной, удлиненной формы могут проникать болез­ни. В головку неправильной удлиненной формы могут проникнуть болезни, через такую головку возможен легкий контакт с внешним миром. Наиболее уязвимым местом для проникновения болезней является темя. Для предотвращения их проникновения по­витуха посыпала темя солью или мазала сажей. Прямыми должны быть руки и ноги. Если ребенок вырастал с кривыми ногами, в этом обвиняли повитуху. Особое вни­мание уделялось также носу, для этого слишком широкий или приподнятый нос сдавливали двумя пальцами или вытягивали.

Повитуха стремилась придать телу новорожденного недоста­ющую гибкость, а также — что наиболее важно — предохранить ребенка от появления у него различных патологий. Повитуха укладывала младенца животом себе на колени и, взяв­шись за его правую руку и левую ногу, соединяла их так, чтобы указательный палец дотронулся до пятки, затем то же самое проделывала с левой рукой и правой ногой. В случае, если это не удавалось, она принималась массажировать и растягивать руки и ноги ребенка, пока не добивалась достаточной гибкости. По­том ребенка клали на ладони серединой тела так, чтобы головка и нож­ки висели, и потряхивали несколько раз, приговаривая: «Рас­правлен, теперь уже уродцем не будешь».

В заключение процедуры следовало еще «поднять живот»: перевернув ребенка на спину, повитуха, поглаживая, ста­ралась подтянуть кожу живота к середине, «чтобы все жилки сошлись к пупу». Повитухи притягива­ли зубами пупок к центру живота. Пуп — ми­фологический центр человеческого тела, любые его смещения при­водят к нарушению работы организма, к болезням.

При первом купании полагалось обмерить новорожденного; считалось, что длина «локтя» повитухи соответствует нормальному росту ребенка.

В тех случаях, когда хотели, чтобы сле­дующим родился сын, особенно если первенцем была девочка, повитуха тут же, на месте родов, заворачивала ребенка в старую отцовскую рубаху. Если же хотели дочь, заворачивали ново­рожденного в материнскую рубаху. Заворачиванию младенца в отцовскую рубаху нередко прида­вался и другой магический смысл: «Чтобы отец ребенка любил», или «чтобы ребенок спокойным был как отец».

Управившись с ребенком, бабка хлопочет около родильницы: парит ее в бане или в печи, правит живот и сдавливает груди, чтобы удалить первое плохое молоко. Вскоре после родов происходила правка роженицы. Править роженицу — прежде все­го означало «ставить на место» живот, матку, пуп, которые во время родов опустились вниз (стремление вниз — к земле, к по­рождающему центру, а также к миру мертвых). По народным представлениям, любое смещение органов вызывало болезни: по­витухи «трут живот родильницы руками по направлению кверху, берут пупок в зубы и тянут вверх, а иногда накидывают на жи­вот горшок...». Послеродовая баня совершается для того, чтобы «пропа­рить, промять роженицу», чтобы из ее тела вышла «дурная кровь». Воде, которой умывали роженицу, приписывалась магическая сила: она якобы способствовала чадородию, и эту воду стара­лись сохранить, чтобы затем ею могли помыться девушки.

Поскольку роженица считалась нечис­той, кормление ребенка разрешалось либо после крещения, либо после совершения обряда «размывания рук».

Значение первой бани, проводимой после родов, а также обряда размывания рук заключается в том, что с роженицы смы­вается «чужесть», связь со сферой иного. Во время проведения обряда размывания рук происходило очищение всех участников обряда — роженицы, новорожденного, а также повитухи.

Начинать кормить ребенка следовало с левой груди, иначе он вырастал левшой, что считалось признаком связи с нечистой силой.

Роженица и новорожденный до совершения специальных обря­дов считались «нечистыми», открытыми миру духов, незащищенны­ми так же, как и в других культурах. Новорожденного ни на минуту нельзя было оставить до сорока дней. Поэтому первые дни и ночи повитуха проводила вместе с роженицей и младенцем: ухаживала за ними, ежедневно топила баню, мыла и парила их веником, пеленала ребенка и т. д. Условия проживания в бане были далеко не идеальными, особенно в зимнюю пору: топились бани по-черному, во время топки приходилось приоткрывать дверь. Старые женщины вспоми­нают поныне, как роженица с ребенком лежала «в студеной бане да в дыму!». Однако обычай требовал, чтобы после родов мать и дитя прожили в бане несколько дней. Источники указывают чаще всего три дня, но известны и более длительные сроки — до недели

Статус роженицы проявлялся главным образом в запретах, основой которых служило представление, будто жен­щина в течение всего шестинедельного послеродового периода остается чрезвычайно восприимчивой к порче и другим вредо­носным воздействиям со стороны недоброжелателей и злых сил и в то же время может сама причинить вред окружающим. Она не могла ходить на кладбище, в церковь, в гости. Роженица «Шесть недель считается полумертвой нечистой, ей нельзя браться за икону, зажигать лампаду перед иконой, ходить в церковь, покамест не возьмет молитву», «Если у родильницы есть мать, то она из бани отправляется к матери и живет у нее до 6 недель», Роженице запрещалось спать с мужем, питаться вместе со всеми за столом, есть мясо, доить корову, месить тесто и т.д.

На новорожденного распрост­ранялся запрет показывать посторонним в течении 6 недель. Только после первого очи­щения баней его мог увидеть отец, после второго-третьего — братья, сестры и другие члены семьи.

Считалось, что новорожденному грозят всевозможные опасности: злые духи могут подменить ребенка, навести какую-нибудь болезнь, его могут также сглазить люди. Особенно опасались последнего, ибо верили, что «если на родильном ложе сглазят, то исцелителя уже не найти».

Дата добавления: 2015-05-19 | Просмотры: 660 | Нарушение авторских прав