 |
|
АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология |
ТошнотаКраткое содержание романа. Читается за 10–15 мин. Оригинал — за 3−4 ч. Роман построен по принципу дневниковых записей главного героя Антуана Рокантена, объездившего Центральную Европу, Северную Африку, Дальний Восток и уже три года как обосновавшегося в городе Бувиле, чтобы завершить свои исторические изыскания, посвященные маркизу де Рольбону, жившему в XVIII в. В начале января 1932 г. Антуан Рокантен вдруг начинает ощущать в себе изменения. Его захлестывает некое неведомое до сих пор ощущение, похожее на легкий приступ безумия. Впервые оно охватывает его на берегу моря, когда он собирается бросить в воду гальку. Камень кажется ему чужеродным, но живым. Все предметы, на которых герой задерживает взгляд, кажутся ему живущими собственной жизнью, навязчивыми и таящими опасность. Это состояние часто мешает Рокантену работать над его историческим трудом о маркизе де Рольбоне, который был видной фигурой при дворе королевы Марии Антуанетты, единственным наперсником герцогини Ангулемской, побывал в России и, по всей видимости, приложил руку к убийству Павла I. Десять лет назад, когда Рокантен только узнал о маркизе, он в него в буквальном смысле влюбился и после многолетних путешествий почти по всему земному шару три года назад решил обосноваться в Бувиле, где в городской библиотеке собран богатейший архив: письма маркиза, часть его дневника, разного рода документы. Однако с недавних пор он начинает ощущать, что маркиз де Рольбон ему смертельно надоел. Правда, на взгляд Рокантена, маркиз де Рольбон является единственным оправданием его собственного бессмысленного существования. Все чаще и чаще его настигает то новое для него состояние, которому больше всего подходит название «тошнота». Она накатывает на Рокантена приступами, и все меньше и меньше остается мест, где он может от нее скрыться. Даже в кафе, куда он часто ходит, среди людей ему не удается от нее спрятаться. Он просит официантку поставить пластинку с его любимой песней «Some of these days». Музыка ширится, нарастает, заполняет зал своей металлической прозрачностью, и Тошнота исчезает. Рокантен счастлив. Он размышляет о том, каких вершин смог бы он достичь, если бы тканью мелодии стала его собственная жизнь. Рокантен часто вспоминает о своей возлюбленной Анни, с которой расстался шесть лет назад. После нескольких лет молчания он вдруг получает от нее письмо, в котором Анни сообщает, что через несколько дней будет проездом в Париже, и ей необходимо с ним увидеться. В письме нет ни обращения, например «дорогой Антуан», ни обычного вежливого прощания. Он узнает в этом её любовь к совершенству. Она всегда стремилась воплощать «совершенные мгновения». Некие мгновения в её глазах обладали скрытым смыслом, который надо было «вылущить» из него и довести до совершенства. Но Рокантен всегда попадал впросак, и в эти минуты Анни его ненавидела. Когда они были вместе, все три года, они не позволяли ни единому мгновению, будь то моменты горести или счастья, отделиться от них и стать минувшими. Они все удерживали в себе. Вероятно, и расстались они по обоюдному согласию из-за того, что груз этот стал слишком тяжел. В дневные часы Антуан Рокантен часто работает в читальном зале бувильской библиотеки. В 1930 г. там же он познакомился с неким Ожье П., канцелярским служащим, которому дал прозвище Самоучка, потому что тот проводил в библиотеке все свое свободное время и штудировал все имеющиеся здесь книги в алфавитном порядке. Этот Самоучка приглашает Рокантена пообедать с ним, ибо, судя по всему, собирается поведать ему нечто очень важное. Перед закрытием библиотеки на Рокантена вновь накатывает Тошнота. Он выходит на улицу в надежде, что свежий воздух поможет ему от нее избавиться, смотрит на мир, все предметы кажутся ему какими-то зыбкими, словно обессилевшими, он ощущает, что над городом нависла угроза. Насколько хрупкими кажутся ему все существующие в мире преграды! За одну ночь мир может измениться до неузнаваемости, и не делает этого только потому, что ему лень. Однако в данный момент у мира такой вид, будто он хочет стать другим. А в этом случае может случиться все, абсолютно все. Рокантену чудится, как из маленького прыщика на щеке ребенка вылупляется третий, насмешливый глаз, как язык во рту превращается в чудовищную сороконожку. Рокантену страшно. Приступы ужаса накатывают на него и в своей комнате, и в городском саду, и в кафе, и на берегу моря. Рокантен идет в музей, где висят портреты известных всему миру мужей. Там он ощущает свою посредственность, необоснованность своего существования, понимает, что уже не напишет книги о Рольбоне. Он просто не может больше писать. Перед ним внезапно встает вопрос, куда же ему девать свою жизнь? Маркиз де Рольбон был его союзником, он нуждался в Рокантене, чтобы существовать, Рокантен — в нем, чтобы не чувствовать своего существования. Он переставал замечать, что сам существует; он существовал в обличье маркиза. А теперь эта накатившаяся на него Тошнота и стала его существованием, от которого он не может избавиться, которое он принужден влачить. В среду Рокантен идет с Самоучкой в кафе обедать в надежде, что на время сумеет избавиться от Тошноты. Самоучка рассказывает ему о своем понимании жизни и спорит с Рокантеном, уверяющим его в том, что в существовании нет ни малейшего смысла. Самоучка считает себя гуманистом и уверяет, что смысл жизни — это любовь к людям. Он рассказывает о том, как, будучи военнопленным, однажды в лагере попал в барак, битком набитый мужчинами, как на него снизошла «любовь» к этим людям, ему хотелось их всех обнять. И каждый раз, попадая в этот барак, даже когда он был пустым, Самоучка испытывал невыразимый восторг. Он явно путает идеалы гуманизма с ощущениями гомосексуального характера, Рокантена вновь захлестывает Тошнота, своим поведением он даже пугает Самоучку и остальных посетителей кафе. Весьма неделикатно откланявшись, он спешит выбраться на улицу. Вскоре в библиотеке происходит скандал. Один из служителей библиотеки, давно следящий за Самоучкой, подлавливает его, когда тот сидит в обществе двух мальчуганов и гладит одного из них по руке, обвиняет его в низости, в том, что он пристает к детям, и, дав ему в нос кулаком, с позором выгоняет из библиотеки, грозя вызвать полицию. В субботу Рокантен приезжает в Париж и встречается с Анни. За шесть лет Анни очень пополнела, у нее усталый вид. Она изменилась не только внешне, но и внутренне. Она больше не одержима «совершенными мгновениями», ибо поняла, что всегда найдется кто то, кто их испортит. Раньше она считала, что существуют некие эмоции, состояния: Любовь, Ненависть, Смерть, которые порождают «выигрышные ситуации» — строительный материал для «совершенных мгновений», а теперь поняла, что эти чувства находятся внутри нее. Теперь она вспоминает события своей жизни и выстраивает их, кое-что подправляя, в цепочку «совершенных мгновений». Однако сама она не живет в настоящем, считает себя «живым мертвецом». Надежды Рокантена на возобновление отношений с Анни рушатся, она уезжает в Лондон с мужчиной, у которого находится на содержании, а Рокантен намерен насовсем переселиться в Париж. Его все ещё терзает ощущение абсурдности своего существования, сознание того, что он «лишний». Заехав в Бувиль, чтобы собрать вещи и расплатиться за гостиницу, Рокантен заходит в кафе, где прежде проводил немало времени. Его любимая песня, которую он просит поставить ему на прощание, заставляет его подумать о её авторе, о певице, которая её исполняет. Он испытывает к ним глубокую нежность. На него словно бы находит озарение, и он видит способ, который поможет ему примириться с собой, со своим существованием. Он решает написать роман. Если хоть кто-нибудь в целом мире, прочитав его, вот так же, с нежностью, подумает о его авторе, Антуан Рокантен будет счастлив. экзистенциали́зм (лат. exsistentia – существование), философское и литературное течение в Западной Европе в годы 2-й мировой войны и после неё. Философия экзистенциализма подразумевает понимание человека как экзистенции, самой определяющее своё существование: человек предоставлен самому себе, только он решает, что ему делать, и только он отвечает за свои действия. Философами-экзистенциалистами были Ж. П. Сартр, К. Ясперс, М. Хайдеггер, М. де Унамуно и др. Экзистенциализм в литературе предполагает анализ поведения человека в кризисных ситуациях, когда ответственность за свои действия проявляется наиболее ярко. Например, герои А. Камю изображены в момент предельного напряжения: в повести «Посторонний» главный герой совершил беспричинное убийство, в романе «Чума» современный город вдруг оказывается охваченным эпидемией чумы, его закрывают и стараются бороться с заболеванием, и в этой ситуации становятся очевидны человеческие качества героев, их личностные особенности. Одна из главных тем экзистенциализма в литературе – утрата смысла жизни, изношенность духовных ценностей, которые уже ни для кого не ценны, кризис мировоззрения. Так, главный герой романа Ж. П. Сартра «Тошнота» Антуан Рокантен перестаёт воспринимать окружающий его мир как нормальный, все предметы кажутся ему липкой и вязкой массой, вызывающей отвращение. Всепоглощающее одиночество человека, его ничем не ограниченная свобода приводят к вседозволенности и, в конечном итоге, к смерти. Этой идее посвящена аллегорическая драма А. Камю «Калигула». Кризисная ситуация, часто вымышленная или надуманная, обнажает человеческую природу, и не всегда эта природа оказывается привлекательной. Так, в романе У. Голдинга «Повелитель мух» на необитаемом острове в результате авиакатастрофы оказывается множество подростков, без единого взрослого. Их радость от свободы, первоначально весёлая жизнь скоро переходит во вражду, заканчивающуюся убийством. Иногда для изображения трагичной свободы, «заброшенности» человека в мире используются фантастические, гротескные образы: в «Пене дней» Б. Виана герой, чтобы вылечить свою жену (внутри неё растёт лилия и душит её), работает на оружейном заводе: согревает своим телом посаженное в землю оружие, чтобы оно выросло. Абсурдность действий и реплик героев ещё больше подчёркивает одиночество и трагизм их положения. Тошнота - это суть бытия людей, застрявших `в сутолоке дня`. Людей - брошенных на милость чуждой, безжалостной, безотрадной реальности. Произведения разные по жанру, но объединенные темами бессмысленности и абсурдности бытия, одиночества человека, дерзнувшего противостоять толпе, и заведомо обреченного бунта яркой личности, не укладывающейся в рамки обыденности. Европейская художественная литература после Второй мировой войны во многом была окрашена в экзистенциалистские цвета. Выдающиеся французские писатели-экзистенциалисты, лауреаты Нобелевской премии, Альбер Камю (1913—1960) и Жан-Поль Сартр (1905—1980) ставят проблемы человеческого существования, такие, как жизнь, смерть, тоска, беспокойство, грусть, печаль и др. В повести «Посторонний» (1942) А. Камю тема абсурдности жизни раскрывается в потоке сознания внутренне опустошенного героя. В романе «Чума» (1947) в аллюзивной (от лат. allusio — шутка, намек) форме он передает свое беспокойство по поводу сохраняющейся в XX в. опасности фашизма, доказывает, что высшее мужество человека проявляется в борьбе с бессмысленностью бытия. В философской книге «Миф о Сизифе» (1942) Камю утверждает свободу нравственного выбора человека. Под влиянием идей Э. Гуссерля и М. Хайдеггера Сартр построил «феноменологическую онтологию», в основе которой лежит противопоставление объективности и субъективности, свободы и необходимости. Основные темы его художественных произведений — одиночество, проблема жизни и смерти, проблема случайности и судьбы, страха и надежды, абсурдность бытия: пьесы-притчи «Мухи» (1943), «Дьявол и Господь Бог» (1951) и др. Екзистенціалі́зм — (фр. existentialisme від лат. exsistentia — існування), Філософія існування — напрям у філософії XX ст., що позиціонує і досліджує людину, як унікальну духовну істоту, що здатна до вибору власної долі. Основним проявом екзистенції є свобода, яка визначається як відповідальність за результат свого вибору. Визначальні риси екзистенціалізму: · на перше місце висуваються категорії абсурдності буття, страху, відчаю, самотності, страждання, смерті; · особистість має протидіяти суспільству, державі, середовищу, ворожому «іншому», адже всі вони нав'язують їй свою волю, мораль, свої інтереси й ідеали; · поняття відчуженості й абсурдності є взаємопов'язаними та взаємозумовленими в літературних творах екзистенціалістів; · вищу життєву цінність екзистенціалісти вбачають у свободі особистості; · існування людини тлумачиться як драма свободи; · найчастіше в художніх творах застосовується прийом розповіді від першої особи. В том же 1942 году был опубликован «Миф о Сизифе» — «эссе об абсурде», где Камю, собрав свои размышления о смерти, отчужденности даже от самого себя, о невозможности определить, расшифровать существование, об абсурде как источнике свободы, на роль героя абсурдного мира избирает легендарного Сизифа. Труд Сизифа абсурден, бесцелен; он знает, что камень, который по велению богов тащит на гору, покатится вниз и все начнется сначала. Но он знает — а значит, поднимается над богами, над своей судьбой, значит, камень становится его делом. Знания достаточно, оно гарантирует свободу. Произведение искусства тоже принадлежит миру абсурдному, но сам акт творчества дает возможность удержать, сохранить сознание в мире хаоса. Описание — бесконечное умножение существования.
Экзистенциалистская философия Сартра полнее всего раскрыта в большом труде «Бытие и ничто» (1943). Одновременно Сартр работал над своими художественными произведениями — вслед за «Тошнотой» над вторым романом «Дороги свободы», сборником новелл «Стена», пьесами «Мухи» и «За запертой дверью». Художественное творчество не прикладывалось к философскому, не иллюстрировало идеи. «Сартризм» вызревал во всех формах разносторонней деятельности, в которых, однако, выделялось искусство, адекватно реализовавшее самую сущность экзистенциализма и убеждение Сартра в том, что реально только индивидуальное. Литература была способом саморегуляции «сартризма», этого конгломерата в его противоречивости и динамике. Из сути принятой Сартром идеи проистекала необходимость созидания этой идеи в опыте каждой данной личности. Например, личности Антуана Рокантена, героя романа «Тошнота», необычного философского романа. Необычного, поскольку роман не иллюстрирует те или иные идеи, напротив, априорные идеи даже осмеиваются в образе самоучки, который все свое время проводит в библиотеке, где занимается изучением книжной премудрости без всякого смысла, «по алфавиту». Смысл философский приобретает существование Антуана Рокантена, обыкновенное существование обыкновенного, первого встречного человека. Состояние тошноты обозначает появление такого смысла, знаменует начало превращения «просто человека» в экзистенциалистского героя. Для этого не нужны идеи и чрезвычайные происшествия — нужно, например, не отрываясь смотреть на пивную кружку, что и делает Рокантен. Он внезапно обнаруживает, что мир «есть», что он «вне». «Повсюду вещи», в романе осуществляется натуралистическая каталогизация наличного существования («этот стол, улица, люди, моя пачка табака» и т.п.). Рокантен избегает рассматривать кружку, ибо испытывает непонятное беспокойство, испытывает страх, испытывает тошноту. Рокантен «подавился» вещами, очевидность их существования наваливается на него невыносимой тяжестью. Существовать — значит сознавать, сознавать наличие вещей и присутствие собственного сознания, которое обретает себя в этом интенциональном акте. Роман написан в форме дневника, пространство книги — пространство данного сознания, ибо все «в перспективе сознания», все возникает в процессе осознания. Тошнота возникает от того, что вещи «есть» и что они не есть «я». И одновременно оттого, что «я» не есть вещь, оно «ничто». Существование предшествует сущности, сознание «нигилирует» вещи, их преодолевает, без чего оно и не может быть собой. Рокантен улавливает и «бытие» и «ничто», улавливает отсутствие смысла, т.е. абсурдность существования. Отсутствие смысла влечет за собой неоправданность, все начинает Рокантену казаться «излишним»; обычные вещи преобразуются, становятся неузнаваемыми, пугающими. Бога не стало — воцарилась случайность (Сартр задумывал роман о случайности), может реализоваться любая сюрреалистическая причуда. Осознание абсурдности создает условия для противопоставления сознания миру вещей, так как сознание — это «ничто», постоянный свободный выбор. Сознание — это и есть свобода, тот тяжкий крест, который взваливает на себя герой абсурдного мира. Свобода и одиночество: Рокантен рвет все связи, расстается с любимой женщиной, оставляет занятия историей, покидает мир обывателей, которые не живут, а «ломают комедию». Камю. У своїй творчості він розглянув концепцію відчуження особи і суспільства. У своїх творах він дотримувався висновків «філософії існування», екзистенціалізму. Екзистенціалізм, виникнувши в середині ХХ сторіччя, я вважаю, перевернула всю свідомість людини. Вона почала усвідомлювати себе не лише, як щось відмінне від тварини, але і як особистість, вона почала розуміти своє буття, мислення, стани своєї душі. Але екзистенціалістів цікавить не мислення взагалі, а мислення кожної окремої людини. Вони прагнуть звільнитись від кайданів повсякденного життя, прагнуть скинути їх і усвідомити в чому сенс справжнього буття, справжнього існування. Тобто екзистенціалісти намагаються усвідомити значення сутності через існування. Кожна людина виступає окремою оригінальною особистістю, вона живе своїм життям, але їй необхідно усвідомити своє існування, зрозуміти його суть, і лише тоді вона пізнає істину життя. Світ же вони розуміють як дещо вороже особистості, сприймають його як хаотичний, дисгармонійний, абсурдний. Процеси, що відбуваються в цьому світі, повному внутрішніх суперечностей, позбавлені закономірностей, логічного зв'язку, часової послідовності.
Возможно, одно из отличий человека от животного в том, что человек задается вопросом о смысле своей жизни и не может жить счастливо, пока не найдет ответа на него. Еще древние философы предлагали свои ответы на этот вопрос, но каждая эпоха ставит его заново, не давая человеку возможности существовать с раз и навсегда найденным смыслом жизни. \"Миф о Сизифе\" - это попытка современного мыслителя Альбера Камю снова ответить на этот вопрос, оправдать собственное существование для себя самого. Но его рассуждение не совсем обычно. Герои Камю также испытывают состояние отчуждённости, постоянно ощущая свою абсурдность борьбы с миром и внутреннюю опустошённость. \"Миф о Сизифе\", \"Посторонний\", \"Недоразумение\" - все эти произведения А.Камю пропитаны идеей абсурдности существования и в них красочно и метко вскрываются психология отчуждения человека в буржуазном обществе. Вопрос о смысле жизни, о жизни и смерти, об абсурдности существования всегда был актуален. Философия занималась, и будет заниматься изучением данного вопроса, так как невозможно полностью и до конца понять сущность бытия. Многие, кто задумывался о смысле жизни, приходят к выводу, что она бессмысленна. Камю этот вывод берет за исходный пункт своих рассуждений. Да, жизнь бессмысленна, говорит он, потому что смерть перечеркивает любой ее смысл неотвратимо и окончательно. Есть ли выход, есть ли способ побороть эту неотвратимость? - задается вопросом французский философ. И его ответ он дал в своей книге \"Миф о Сизифе\". Анализом этого произведения мы и займемся в данной работе. Нами была поставлена цель: прочитать и проанализировать произведение великого французского писателя – философа «Миф о Сизифе. Эссе об абсурде. Предметом анализа стало произведение «Миф о Сизифе. Эссе об абсурде». Объект: мысли писателя – философа Камю А. о самоубийстве, абсурдности бытия и др. Анализируя данное произведение мы опирались на труды: Камю А. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде // Сумерки богов. М., 1990 и Мордовцева Т.В «Идея смерти в культурфилософской ретроспективе»М.2001.
Сизиф - мифологический герой, ставший воплощением одиночества. Альбер Камю сделал анализ мифа о Сизифе одним из центральных пунктов свой философии. Осужденный богами на тяжкий, бессмысленный и нескончаемый труд (Сизиф вкатывал на вершину горы обломок утеса, откуда тот опять скатывался), он лишен поддержки и людей, и богов. Этот миф - символ абсурда. Абсурд – это бытие, у которого нет никакого смысла. Камю говорит, что из абсурда не следует самоубийство, не следует вывод, что жизнь «не стоит того, чтобы ее прожить». «Самоубийство – ошибка». Надо, призывает Камю, набраться мужества и научиться жить в абсурде. Причем не только жить, но и смотреть абсурду прямо в глаза, «не отрывая от него взора», не увиливая и не скрывая от себя, что жизнь абсурдна. Этот миф – символ человеческой жизни. Что делаем мы на земле, если не безнадежную работу? Осознать бессмысленность человеческой суеты – значит обнаружить абсурдность человеческого удела. Где же выход? Надежда пережить себя благодаря своим творениям? К чему писателю писать, если все равно все кончается смертью? Ради славы? Она сомнительна, да и если она переживет автора он все равно об этом не узнает. А ведь когда-нибудь исчезнет и Земля… Но парадокс экзистенциалистской трактовки мифа состоит в том, что безбрежное одиночество этого мифологического героя становится подтверждением силы его духа и проявлением внутренней свободы. Коль скоро «человеческое состояние», согласно А. Камю, есть одиночество, то полнота и завершенность одиночества Сизифа служат подтверждением того, что он поднялся над теми, кто, будучи одинокими, не хотят признаться себе в этом. «От собственной ноши не отделаешься. Но Сизиф учит высшей верности, которая отрицает богов и поднимает обломки скал. Одного восхождения к вершине достаточно, дабы наполнить до краев сердце человека. Надо представить себе Сизифа счастливым». «Да, мир абсурден, да, от богов ничего не приходится ждать. И однако, нужно, глядя в лицо неумолимой судьбе, осознать ее, презреть и в той мере, в какой это в наших человеческих силах, изменить ее» Сделать одиночество счастьем, а свободу — тяжким бременем — таково видение Камю. Собственно в написании рецензии важна мысль. Главное ее ощутить, почувствовать всеми фибрами, когда она, свернувшись клубком, находится где-то рядом. Раз за разом, подбираясь к ней, то вздрагивая, то, насторожившись, умолкая, всегда нужно быть начеку, потому что она такая бесплотная, еле уловимая, не хочет, чтобы ее взяли голыми руками. Форма букв самой рецензии, структура ее содержания равносильны самому желанию ее видеть, видеть написанной. Читайте - не читайте, плюсуйте - минусуйте, какая мне разница. В самой тошноте наступает момент озарения, когда уже грамм 700, потом 800, где-то там находится вечность, бесконечность ощущений, стремительный полет звездолета, где космонавты пропили за неделю весь семимесячный запас. В моей жизни нет приключений, потому что и жизни нет, есть ощущение пребладания, которое невозможно превозмочь. Вся обыденность миров, вся скука бытия заключается в том, что мне лень жить, лень творить, я занимаюсь черти чем, не мешайте мне своим чтением, дайте потошнить. Уйдите.
Я, как обычно, начну откуда-нибудь издалека. Например, с личности Жана Поля Сартра. Как и к любому другому писателю, к Сартру можно «прикрепить» несколько «клише», которые облегчают понимание его текстов. Иногда это вынужденная мера, когда необходимо объяснить не читающему человеку, что есть Сартр. Итак, у меня получилось вот что: «левый», «непредсказуемый», «свободомыслящий», «экзистенциальный», «полигамный», «художник». Мне посчастливилось прочесть несколько его произведений – «Тошнота», «Стена», «Мухи», «Дьявол и Господь Бог», «Слова». Несмотря на короткие, емкие, отрывистые и лаконичные названия, тексты искрят смыслами, изящными метафорами, фееричными диалогами. Но лично для меня главное – это гнетущая атмосфера, которая закрывает любую книгу Сартра погребальным саваном. Это тяжелая, удушающая масса, которую можно почувствовать физически, просто прочтя десять страниц. Она затягивает, как водоворот, поглощая предложения, слова, буквы, точки и запятые, а с ними душу читателя, его разум и воображение, унося в маленький тесный замкнутый мир. Любимая тема Сартра, его «конек» - затворничество. Если герои не заперты снаружи – они закрывают себя изнутри. Вешают гигантский проржавевший замок на все свое существо, подвергая себя изощренному мазохистскому эксперименту. И, кажется, словно писатель не просто переносит свои мысли по этому поводу на бумагу, а стенографирует ход реального эксперимента, который он проводит над собой. К сожалению, я вряд ли смогу когда-нибудь спросить у него, в правильном ли направлении я мыслю. Повесть «Тошнота», в известном смысле, не является книгой «взаперти». Но это только на первый взгляд. Вот что говорится в аннотации, найденной мною в Интернете: «Тошнота» – первый роман Ж.-П.Сартра, крупнейшего французского писателя и философа XX века. Он явился своего рода подступом к созданию экзистенционалистской теории с характерными для этой философии темами одиночества, поиском абсолютной свободы и разумных оснований в хаосе абсурда. Это повествование о нескольких днях жизни Антуана Рокантена, написанное в форме дневниковых записей, пронизано острым ощущением абсурдности жизни». Первые двадцать страниц тянулись для меня, как жеванная-пережеванная резина, и я уже хотела бросить это нудное чтение, но постепенно, с каждым новым абзацем меня начало увлекать со страшной силой. В этой книге нет сюжета, нет динамики, нет резких поворотов. Это не книга-действие, а книга-размышление. Хотя по мне, это вообще книга-абсурд. Но Жан писал богически, магически, как шаман, он оплетал свой текст незримой дымкой, которая действует, как приворотное зелье. Есть во всех его словах что-то неуловимо притягательное. Я не утверждаю, что всем обязательно должно понравиться, но кому-нибудь точно придется по вкусу. Стоит отметить, что чтение не из легких. Большую часть текста Жан Поль Сартр писал под мескалином, который вытащил наружу всех его демонов, всю отвратительную, пугающую, мерзостную часть души писателя. От некоторых эпизодов остается отвратительно послевкусие – словно хлебнул прогорклого масла. Все эти видения меняются и перетекают друг в друга, они нескончаемы – бесконечны. Лишь на самой последней странице я вздохнула свободно, в восхищении. Главный герой – Антуан Рокантен. Он очень сильно напоминает мне Раскольникова, с одной яркой отличительной чертой – у него нет совести. Да и чувств, судя по всему, тоже. Каждый день он живет с одним-единственным ощущением – тошнотой. Она появляется из ниоткуда в такие моменты, которые ну никак не должны её вызывать. Значит, это что-то другое?.. Не утверждаю, что моя теория верна, но хотелось бы её озвучить: Сартр подразумевает под тошнотой процесс создания литературного произведения на самой первой его стадии – вынашивание идеи. И тут идеальным и гармоничным будет сравнение с беременностью – как женщина долгие месяцы вынашивает в себе разбухающую, растущую жизнь, так писатель откармливает внутри себя стержень будущей книги. Со всеми вытекающими – например, токсикозом. Разум отторгает идею, которая приходит извне, чуждую и опасную. Он пытается разъесть её и уничтожить, как поврежденный нежизнеспособный плод, а тошнота накатывает волнами, чтобы сломить волю, нашептывает: «Не нужно, не то, лучше не шевелись». Антуан находится на перепутье: принять тошноту как должное, как неприятный побочный эффект зачатия или абортировать свою идею в зародыше. Собственно, вся книга – это метания Рокантена, его попытки осмыслить абсурдный мир, где идея не приносит радость создателю сразу же, в минуту зарождения, а мучает, истязает, испытывает. И окружающая реальность под стать – она расплывается, как желе, растекается вместе с галлюцинациями Антуана по темным улицам, и только он сам способен поставить все на свои места. На мой взгляд, это великая книга. Да и Нобелевскую премию за просто так никому не дают. Чтобы читать Сартра, совсем не обязательно любить его творчество. Он не из тех писателей, о которых говорят: «О да, он мой любимчик, зачитываюсь всеми его книгами!». Тут как в пословице про яд и лекарство: малыми дозами проза и драматургия Сартра полезна, она открывает глаза на такие вещи, о которых мы порой и не задумываемся, но с другой стороны, передозировка этих текстов чревата неправильным, искаженным восприятием. И все-таки, я очень советую обратится к этому писателю – потрясающему интересному человеку, чьи книги давно и прочно обосновались в «сливках» интеллектуальной философской прозы. Есть книги, которые ни уму, ни сердцу. А есть те, которые удовлетворяют потребности только одного из названных выше органов. В данном случае "подпитку" получил мозг, а сердце так и осталось на сухом пайке, ждать, когда я вернусь в Чернильный мир. На "Тошноту" очень сложно писать рецензию, ведь есть всего три пути: Поэтому пришлось идти по альтернативному четвертому пути и абсолютно сумбурно набросать сюда ощущений и размышлений, которые появились после того, как Антуан Рокантен наконец стал Творцом самого себя. “У меня самого никаких неприятностей, я богат как рантье, начальства у меня нет, жены и детей тоже; я существую – вот моя единственная неприятность…”
Антуан Рокантен - из последних. Одинокий в своем одиночестве, он доходит до крайней точки - жизнь начинает казаться ему пресной. До тошноты. Все, что приносило раньше радость и удовольствие, кажется бессмысленным, более того - противным и мерзким. «Так вот что такое Тошнота, значит, она и есть эта бьющая в глаза очевидность? А я-то ломал себе голову! И писал о ней невесть что! Теперь я знаю: я существую, мир существует, и я знаю, что мир существует. Вот и всё. Но мне это безразлично. Странно, что всё мне настолько безразлично, меня это пугает. А пошло это с того злополучного дня, когда я хотел бросить в воду гальку. Я уже собрался швырнуть камень, поглядел на него, и тут-то всё и началось: я почувствовал, что он существует. После этого Тошнота повторилась ещё несколько раз: время от времени предметы начинают существовать в твоей руке»
“Я живой мертвец… Больше никто и ничто не сможет внушить мне страсть… Теперь я живу в окружении моих усопших страстей”
Меня "Тошнота" привлекла лишь тем, что в некотором роде эта книга знаковая, да и познакомиться с Сатром лично, а не через учебники философии уже давно было интересно. Ну что ж, любопытство удовлетворено, два вечера тошноты успешно пережито, четыре звезды Сартру проставлено. На сем знакомство и завершим) Я была в лесу, в дебрях; хотя в иные моменты мне и казалось, что я вижу спасительную тропку, но она уводила-таки меня в конце концов в еще большие дебри. Бывало, садилась на пенек, съедала пирожок - понимала мысль Камю, - но скоро так пирожками объелась, что остальные едва лезли. Данное эссе, конечно, не для чтения в суете общественного транспорта; хорошо бы дома, в тишине и одиночестве, натурально нахмурив лоб. Ключевое слово эссе - "абсурд". Мир абсурден, бессмысленен, говорит Альбер (извиняйте за фамильярность, это от любви к нему), так осознайте же это, осмельтесь отказаться от надежды, перестаньте тешить себя иллюзиями - все это удел слабого человека. Приняв абсурдность жизни, распрощавшись с мечтой о ее вечности, вы станете жить сегодняшним днем, тем самым полностью в свое бытие погружаясь. Но не подумайте, предостерегает Камю, что безнадежность есть отчаяние; бунтуйте, потому как бунт - пусть при осознании подавляющей силы судьбы - отрицает смирение. Тут сразу вспоминается любимейшая моя "Чума" данного же автора, когда люди мрут, как мухи, но Риэ и Тарру не прекращают бороться с болезнью. Бунтует и Сизиф, гордый осознанием своей доли - раз за разом безо всякой цели заталкивать на гору камень. Вообще вторая половина эссе читается легче: Камю рассуждает на примере Дон Жуана и - приятность! - Кириллова из "Бесов" нашего Федора Михайловича. Но неподготовленному читателю (каким я себя и осознала, осознала - ура!) сложно и страшно встретить на одной строчке "трансценденцию", "имманентность" и "дефиниции" или натолкнуться на: "Меня уверяют, что сами абстракции являются лишь субстанцинальной частью конкретного универсума". И вся моя горячая преданность Камю-писателю существенно не помогла предаться Камю-философу. Надеюсь, что только пока. Потому что есть в этом всем что-то притягательное. P.S. На всем протяжении ознакомления так и видела сосредоточенного Альбера за письменным столом. Это я, такая деловая, свела все к нескольким предложениям, но если б все было так просто, сам Камю этими предложениями и ограничился бы. Потому - пробуйте... Камю рассуждает примерно о том же, о чем в свое время писал Толстой в «Исповеди». Однажды в человеке рождается Великий Вопрос. Его появление обусловлено не мыслью, а скорее случайным набором обстоятельств, после которых индивид сталкивается лицом к лицу со вселенной. Внимательно вглядевшись в ее ледяные недры, он приходит к выводу, что удел его — беспросветное одиночество, бессмысленность любых устремлений и глупое желеобразное прозябание медузы, выброшенной на песочный берег. Существует знаменитый парадокс, отрицающий возможность движения, - о нем много и с удовольствием писал Борхес. Здесь примерно то же самое, только речь идет не о движениях тела, а о движениях души. Теперь человек обязан сделать выбор — либо продолжать существование, на каждому шагу сталкиваясь с идиотизмом, либо разом покончить со всей вселенной, перерезав себе глотку. Второй путь кажется логичнее, однако первый все-таки естественнее для слабого насекомого, коим является человек. Однако Камю говорит, что существует третий способ жить с Великим Вопросом внутри — повинуясь невероятному обаянию абсурда. Поставив абсурд отправной точкой своей мысли, Камю раскрывает перед читателем открывающиеся возможности. Он щедро черпает из литературы, философии и воображения забавные примеры абсурдного бытия и в итоге сводит всю концепцию к Сизифу, приговоренному в течение вечности заниматься абсолютно бесполезной работой. Заметим мимоходом, что с точки зрения вечности любой труд абсурден, а разве не под таким углом советуют нам смотреть на жизнь мудрецы? Как тут не вспомнить трактат Малевича «Лень как действительная истина человечества»... Итак, труженик Сизиф оказывается... счастливым! Далее я предоставляю слово Камю: «Перед тем, кто открыл абсурд, всегда возникает искушение написать нечто вроде учебника счастья. "Как, следуя, по столь узкому пути?.." Но мир всего лишь один, счастье и абсурд являются Порождениями одной и той же земли. Они неразделимы. Было Вы ошибкой утверждать, что счастье рождается непременно из открытия абсурда. Может случиться, что чувство абсурда рождается из счастья. "Я думаю, что все хорошо", - говорит Эдип, и эти слова священны. Они раздаются в суровой и конечной вселенной человека... ...В этом вся тихая радость Сизифа. Ему принадлежит его судьба. Камень - его достояние... ...Сизифа следует представлять себе счастливым». Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 647 | Нарушение авторских прав |