АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Гепатит В — что делать? 7 страница

И в течение 1970-х, и в течение 1980-х годов продолжали публиковаться материалы исследователей, показывающие, что коклюшная вакцина может стать причиной тяжелых неврологических осложнений, включая и смерть[504].

После 37 смертей младенцев и 57 других «совпавших по времени» тяжелых заболеваний, случившихся в Японии в 1970-1974 гг., и начавшегося бойкота вакцинации со стороны родителей и врачей прививка DPT была сначала прекращена, а потом возобновлена с двухлетнего возраста. Япония, бывшая на 170-м от конца месте по детской смертности в мире, немедленно стала страной с самой низкой детской смертностью на планете. Так продолжалось до начала 1980-х годов, когда на рынке появилась новая бесклеточная коклюшная вакцина (о ней см. ниже), которая была преподнесена не только как высокоэффективная, но и как совершенно безопасная. Родителям предложили выбирать, когда они хотят привить ребенка — в возрасте от 3 до 48 месяцев. За 12 лет (с 1981 по 1992 г.) частота синдрома внезапной детской смерти (СВДС) возросла в Японии с 0,07 до 0,3%-в 4,7 раза. Опыт Японии не остался без внимания исследователей. В начале 1980-х годов появились первые серьезные публикации, связывающие вакцину DPT и синдром внезапной детской смерти[505].

Читателям, думаю, будет небезынтересно узнать об уловках, которые предпринимали производители вакцин, чтобы избежать ответственности за увечья и смерти детей. Например, в Теннесси в начале 1979 г. четверо младенцев в возрасте от 2 до 3 месяцев скончались в течение 24 часов после получения вакцины одной и той же серии, произведенной компанией «Виетт». Как только об этом стало известно, заместитель директора отделения вакцин Управления контроля пищевых продуктов и лекарств (FDA) д-р Тэд Кэннон приказал отозвать всю серию. Сам директор, д-р Джон Петриччани, был в этот момент в отъезде. По возвращении он имел в высшей степени откровенную и нелицеприятную беседу с производителями вакцины, после чего серия вакцины, убившая четверых малышей... была незамедлительно возвращена для дальнейшего беспрепятственного использования. Кроме того, угодливый д-р Петриччани извинился за этот досадный казус и торжественно пообещал производителям вакцин, что такого больше не повторится. Но урок был хорошо усвоен, и никогда после этого ни в один штат США серии больше не посылались целиком — наоборот, их старались максимально «рассеивать» по всей стране, чтобы ни у кого не возникло ощущения, что определенная серия вызывает неприемлемо большое количество побочных эффектов[506].

А вот история об одном из прививочных «экспертов», профессоре Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе д-ре Джеймсе Черри. В 1979 г. он выступал на симпозиуме, финансировавшемся прививочной компанией «Коннот», и отметил, что всем врачам-де хорошо известно, что цельноклеточная вакцина способна иногда вызывать тяжелые реакции, а те могут быть связаны с необратимым поражением мозга или даже со смертью. Спустя некоторое время в отношении Черри к проблеме прививки коклюшной вакциной и последующего поражения мозга начались чудесные метаморфозы. В 1980-х годах Черри был принят на работу консультантом и экспертом в ряде фармацевтических компаний и стал использовать свои научные титулы для защиты интересов производителей вакцин в судах, заявляя, что никто и никогда не доказал еще связи цельноклеточной вакцины и необратимого поражения мозга.

Он начал публиковать отрицающие такую связь статьи в научных журналах, а в 1988 г. возглавил экспертный комитет по коклюшной вакцине, выводы которого должны были стать определяющими для Американской академии педиатрии. Позднее в архивах академии обнаружились непредусмотрительно сохранившиеся письма о назначении членов комитета, в которых тех предупреждали, что не должна быть обнаружена какая-либо связь коклюшной вакцины и поражения мозга. Точка зрения Черри была весьма охотно принята Американской академией педиатрии и Американской академией неврологии в качестве официальной позиции.

В 1990 г. Черри опубликовал в «Журнале Американской медицинской ассоциации» статью под заголовком: «Энцефалопатия, связанная с коклюшной вакциной: пришло время признать это мифом». В декларации, поданной вместе со статьей, Черри заявил, что нет никакого «конфликта интересов», связанного с этой публикацией. Однако шила в мешке утаить не удалось, и сам «Журнал Американской медицинской ассоциации» впоследствии вынужден был признать, что Черри был не вполне честен, говоря об отсутствии «конфликта интересов».

Подлинные размеры «независимости» Черри, как эксперта вскрылись позднее, когда стало известно, что он получил, в качестве грантов, от «Ледерле», производителя вакцины DPT, свыше полутора миллиона долларов. Кроме того, он выступал представителем «Виетт», «Ледерле» и «Коннот» в 85 судебных процессах, связанных с исками по вакцине DPT, так что, в совокупности, тот «интерес», в отсутствии которого клялся «специалист по прививкам», оценивался в круглую сумму около — 2 млн. долларов[507].

Будь неприглядные истории, аналогичные этой, исключением из правила, они бы не заслуживали даже упоминания, поскольку характеризовали бы поведение лишь одного человека. Но беда именно в том и заключается, что такие случаи не исключение, а норма в мире вакцин. Практически из каждого исследования, в очередной раз доказывающего «эффективность и безопасность» вакцин, из каждого очередного «опровержения» неугодных выводов о связи прививок и болезней, из каждого «аналитического обзора», публикуемого в престижном научном журнале, торчат ослиные уши фармацевтических компаний, не мытьем, так катаньем находящих способ расплатиться со своим наемным работником за выполненный заказ, причем таким образом, чтобы ни у кого не возникли подозрения.

Рафаэлла Моро-Горвин и Майкл Горвин, родители двухлетнего Александра, скончавшегося от опухоли мозга (в развитии которой они подозревают полученные ребенком прививки), писали в своем письме конгрессмену Дану Бёртону, инициировавшему слушания по вопросам прививок: «В «Журнале Американской медицинской ассоциации» в марте 1990 г. Черри объявил «мифом» связь между коклюшем и энцефалитом. Такое заявление — оскорбление искалеченных и погибших в течение 50 лет детей и их скорбящих родителей. Но если вы разберетесь, кто такой Черри, его позиция становится вполне разумной. Он получает финансирование от одного из крупнейших производителей вакцин. За что ему деньги платят?.. Вот ведь какая возникает проблема: он считается, как врач, «независимым» и «заслуживающим доверия». Его исследования, анализы и выводы считаются «объективными».

Он полноправный рецензент «Журнала Американской медицинской ассоциации». Это значит, что он имеет влияние на решение, что публиковать, а что — нет; что следует сообщать детским врачам, а что — нет. Его статьи в «Журнале Американской медицинской ассоциации» и в иных крупных медицинских журналах читают тысячи врачей. Когда д-р Черри говорит, что энцефалопатия как следствие вакцин — «миф», этим словам верят. Детям делают прививки. После того как Александр получил прививку DPT, у него были конвульсии. Мы вызвали педиатра, и он сказал нам, что беспокоиться не о чем: «Иногда у маленьких детей бывает такое возбуждение».

Педиатр не принял во внимание энцефалопатию. Вероятно, наш педиатр знал, что была полемика относительно коклюшной вакцины, а согласия ученых по этому вопросу не было достигнуто... С одной стороны, были искалеченные и умершие за 50 лет дети, а также педиатры и детские невропатологи, которые знали об энцефалопатии, потому что видели ее. С другой стороны, был такой выдающийся врач, как Черри. Обе стороны, казалось, имели равноправно объективные точки зрения. Врачи с каждой стороны разумно обсуждали вопрос, в то время как на карту были поставлены человеческие жизни. Но эта «полемика» — фикция. С одной стороны, у вас опыт, наблюдения и клинические навыки. С другой стороны, фармацевтическая компания, защищающая свои громадные прибыли. Люди вроде Черри — не врачи, если вы определяете врачей как истинно объективных и разумных профессионалов, ищущих правду. Люди вроде Черри — наемные обладатели степени «доктор медицины».

Их позиция и аргументы зависят от того, кто за них платит. К сожалению, есть много, очень много обладателей степеней докторов, подобных Черри. Люди хотят, чтобы им платили, а некоторым хочется, чтобы им платили больше, чем другим. Как уже говорилось ранее, есть два крупных работодателя от науки — фармацевтические компании и правительство США. Так как тот, кто платит, тот и заказывает музыку, преобладающей точкой зрения в медицинской литературе является точка зрения фармацевтических компаний и правительства. При всем уважении к прививкам трудно понять, где заканчиваются фармацевтические компании и начинается правительство. Правительство навязывает прививки, а корпорации, подобные «Ледерле», их производят.

Есть ли причина для тех или других допустить, что прививки могут вредить? Допустить это значило бы сделать правительство предметом жесточайшей критики, а фармацевтические компании потеряли бы миллионы долларов. Другой пример продажности науки- «ученые», подобные Черри, определяют частоту побочных осложнений и сообщают о них. Как часто аутизм, СВДС, энцефалит, постоянные неврологические дефекты и рак возникают вследствие прививок? Это решают производители вакцин через своих карманных ученых. Считается ли внезапная смерть новорожденного, последовавшая двадцать дней спустя после прививки связанной с прививкой, или таковой она может быть лишь спустя семь дней, три дня или 24 часа? Кто это устанавливает?

Если вы внимательно изучите данные о частоте побочных реакций, то вы увидите, что фармацевтические корпорации финансировали большинство исследований по этому вопросу. Другими словами, производители вакцин сами установили, что им нужно для своих собственных целей. Они выбрали такие цифры, которые гарантировали бы, что большинство связанных с вакцинами смертей и увечий не считались таковыми. Ваш ребенок умер семь дней спустя после прививки? Извините, он должен был умереть в течение 24 часов, чтобы была доказана связь с прививкой. В противном случае причина смерти неизвестна. Большинство самых влиятельных врачей в США связаны с фармацевтическими компаниями. Влияние фармацевтических компаний так велико, что повестка дня производителей лекарств стала повесткой дня основного течения медицины и правительства США»[508].

Увы, не только США, но и всего мира! Не будь прививочный мир насквозь пропитан самой отвратительной коррупцией, миф о «безопасных и эффективных прививках» давно бы лопнул как мыльный пузырь. А на основании заказных исследований таких «экспертов», как Черри, и российские вакцинаторы преподносят читателям похожие «научные» выводы: «Раньше считалось, что под влиянием коклюшного компонента АКДС развивается энцефалит. В настоящее время доказана ошибочность такого мнения.

В редких случаях возникновения симптоматики энцефалита в поствакцинальном периоде речь обычно идет о разнообразных заболеваниях (инфекционные менингоэнцефалиты, наследственные лейкодист-рофии и др.), начальные проявления которых совпали по времени с вакцинацией (выделено мной. - А.К.)»[509].

Или вот что пишут те же авторы о пронзительном, в течение долгих часов, крике ребенка, которого «спасли от коклюша» прививкой АКДС (этот крик — многократно доказанное свидетельство раздражения мозговых оболочек при развивающемся отеке мозга): «Непрерывный пронзительный крик (визг), продолжающийся в течение нескольких часов после прививки, раньше связывали с повышением внутричерепного давления и относили к осложнениям. Сейчас все более склоняются к мнению, что такой крик — результат болевой реакции на введение; в любом случае эта реакция не оставляет последствий»[510].

Отсутствие малейших признаков чести и совести — характерная черта работ большинства «специалистов в вакцинологии». Впрочем, другой российский вакцинатор более искусен: «К сожалению, пока невозможно полностью предотвратить неврологические осложнения от введения АКДС-вакцины, однако следует отметить, что риск возникновения поражения мозга от заболевания коклюшем в 3000 раз выше, чем от введения вакцины»[511].

О не выдерживающих никакой критики методах определения соотношения риска болезни и риска осложнений при прививке речь пойдет в главе о кори, а потому сейчас я на этом останавливаться не буду.

Тем не менее всегда были и есть добросовестные ученые, спасающие честь мундира профессии перед лицом позорящих ее «экспертов» вроде Черри.

Серия сообщений в английских средствах массовой информации о погибших и искалеченных прививкой детях стала причиной резкого падения числа привитых детей (с 80 до 30%; в некоторых районах вообще было не более 9% привитых) в Великобритании с 1974 по 1978 г., что, как утверждается, стало причиной возросшей заболеваемости, когда в период с 1977 по 1979 г. было зарегистрировано «свыше 100 тыс. случаев коклюша», причем «многие закончились смертью».

Сообщение об этом факте уже долгие годы кочует по прививочным агитматериалам и, безусловно, требует комментариев. Эти якобы связанные с низким процентом привитых вспышки или эпидемии коклюша изучал проф. Говард Стюарт с кафедры общественной медицины университета в Глазго.

В своих статьях[512] он заявил, что, согласно его анализу, коклюшная вакцина в самом лучшем случае лишь частично способствовала снижению заболеваемости коклюшем, но никогда не доказывала свою эффективность в защите тех, для кого коклюш только и может представлять реальную опасность, а именно детей в возрасте до года. Примерно 30-50% заболевающих во всех вспышках и эпидемиях неизменно составляли полностью привитые[513].

Около 95% непривитых детей в возрастной группе от рождения до пяти лет либо вообще не заболели коклюшем (хотя известно о высокой к нему восприимчивости), либо об этом не сообщалось. Стюарт указал, что эпидемии коклюша происходят каждые три-четыре года вне зависимости от того, каков процент привитых; таким образом, случившаяся эпидемия (1977-1978 гг.) была вполне ожидаема по срокам, и ничего удивительного в ней не было. Притом что заболеваемость действительно оказалась немалой и даже превышающей прежний рекорд 1967 г., эпидемия была примечательна наименьшей когда-либо регистрировавшейся смертностью.

Никакой разницы с количеством заболевших привитых по отношению к предыдущим эпидемиям обнаружено не было. То же самое, со слов Стюарта, наблюдалось и в Канаде, и в США при большем проценте привитых. В заключение статьи Стюарт заявил, что сотни, если не тысячи здоровых до того детей получили необратимое повреждение мозга в результате использования этой вакцины в Великобритании. Стюарт выразил также сожаление, что разрешил привить от коклюша своих собственных детей в 1950-х годах.

Кроме того, другой профессор, немец Вольфганг Эренгут, критикуя выводы британского пропрививочного Объединенного комитета по прививкам и иммунизации, указал, что в 1970-1971 гг., при 70-80% привитых против коклюша детей, были зарегистрированы 33 тыс. случаев коклюша и 41 смерть от него, тогда как во время очередной вспышки в 1974-1975 гг., при значительном снижении процента привитых (до 30%, в некоторых районах до 10%), были отмечены лишь 25 тыс. случаев и 25 смертей.

В той же статье Эренгут указал и на другие любопытные цифры. После серии несчастий, последовавших за прививкой, включавшей в себя коклюшный компонент, в 1962 г. Гамбурге было решено от нее отказаться. За 15 лет, проанализированных Эренгутом в его статье, в течение которых прививки не делались, обращения в больницы по поводу коклюша снизились с 3,7 до 0,8 на тысячу заболевших, при этом число осложнений также снизилось[514].

Разумеется, во все эти статистические тонкости и не думали вдаваться российские авторы, бездумно повторившие стандартную прививочную мантру: «Следствием (отказов от прививок, из-за тяжёлых осложнений. - А.К.) явились сокращение числа привитых АКДС-вакциной детей и полный отказ от иммунизации в таких странах, как Швеция, Англия, Япония. Это привело к повсеместному распространению коклюша на данных территориях и развитию эпидемий, сопровождавшихся летальным исходом среди детей до 1 месяца жизни в 1-3% случаев и среди детей в возрасте 2,5 месяца — в 1,2-3% случаев. Таким образом, эффективность специфической профилактики в борьбе против коклюша была очевидна»[515].

Да кому же, спрашивается, она была очевидна? Ведь, как установлено (см. начало этой главы), основной причиной заражения младенцев являются подростки и взрослые, привитые в детстве и утратившие иммунитет, а первая прививка делается в 3 месяца жизни! Учитывая все это, в пользу. какой «специфической профилактики» может говорить большая или меньшая связанная с коклюшем летальность у детей в возрасте 1-2,5 месяца жизни? Это, всего лишь, один пример нелепостей, которыми богата пропрививочная литература. Внимательный читатель на каждом шагу обнаруживает натяжки, подлоги, манипулирование статистикой.

В 1982 г. в Великобритании медчиновниками было сообщено о 65 875 случаях заболевания коклюшем, из которых 14 закончилось смертью. В средствах массовой информации началась настоящая вакханалия: газеты выходили с аршинными заголовками «Новая жертва смертельного заболевания», «Коклюш достиг нового пика» и прочими в том же духе, живописуя детей, рвущих в кашле легкие и получающих повреждения мозга. Разумеется, каждая статья заканчивалась призывом немедленно привить ребенка, если это еще не было сделано. Д-р Герберт Барри из лондонского госпиталя Чаринг-кросс был одним из немногих, кто энергично протестовал против развязанной в прессе кампании.

В 1983 г. он писал: «С чего бы это вдруг вся эта шумиха вокруг десятка смертей (вероятно, в результате неправильного лечения) от коклюша, когда у нас каждый год 2500 смертей от СВДС, 2000 смертей в результате несчастных случаев и 2500 смертей во время родов, тех смертей, которые можно было предотвратить?». В интервью, данном в 1984 г., он также заявил, что эпидемия была раздута искусственно: во время этой «эпидемии» врачи сообщали о таких случаях коклюша, которые бы в другое время получили у них иной диагноз.

Даже в больнице лишь у половины пациентов делается анализ на выявление возбудителя болезни; в поликлинических же условиях он не делается почти никогда, поэтому никакой уверенности по поводу правильности поставленных диагнозов быть не может. Кроме того, почти все случаи были характерны для очень мягкого течения коклюша. В Чаринг-кросском госпитале, обслуживающем 25 тыс. детей, было лишь шесть госпитализаций по поводу коклюша, и все дети вернулись домой в течение трех дней[516].

Собственно, доказательств провала опасной вакцины так много, а оснований для действительно серьезных опасений за судьбы заболевших коклюшем так мало, что можно лишь удивляться — не тому даже, что вакци-наторы все еще запускают свои пропагандистские мыльные пузыри о чудесах прививочной защиты от коклюша (это их работа и их кусок хлеба), а тому, сколько людей, в том числе и весьма образованных, в них верят. Шведский эпидемиолог Б. Троллфорс тщательно изучил вакцину против коклюша и в 1984 г. заявил, что максимальный ее защитный эффект не длится более двух-пяти лет и что она неспособна предотвратить заболевания коклюшем даже в таких странах с 90-95% «охватом» прививками, как США.

Он указал, что смертность от коклюша в индустриально развитых странах крайне низка и никоим образом не связана с процентом привитых в них, а также отметил тот факт, что смертность от коклюша в начале 1970-х в Англии и Уэльсе и Западной Германии, когда процент привитых был выше, превосходила смертность от него в конце 1980-х, когда процент привитых значительно снизился.

В 1989 г. в Уоррентоне (Вирджиния) состоялась конференция «Неврологические осложнения коклюша и прививки против коклюша», на которой выступали известные неврологи проф. Джон Менкес и д-р М. Кинс-борн. В своем докладе они оценили смертность от коклюша в 2-3 на 1000 случаев, вероятность судорог — в 1,9%, а энцефалопатии — 0,3%. Что же касается вакцины DPT, то исследователи заявили, что она не стандартизована не только между разными производителями, но даже между разными сериями одного производителя, а сила и реактогенность вакцины, пока она не будет заморожена, зависят от сроков ее хранения.

Менкес и Кинсборн заявили также, что вероятность заболевания, ведущего к необратимому поражению мозга, в 4,5 раза выше для детей, получивших прививку DPT, в течение 72 часов после нее, чем для детей контрольной группы. Ими также было отмечено, что неврологи согласны между собой в том, что хотя судороги после прививки DPT и возникают на фоне повышенной температуры, они непосредственно с ней не связаны и являются далеко не столь безобидными, как обычные судороги младенцев при лихорадке.

Риск необратимого повреждения мозга для детей, прививаемых DPT, был оценен ими как 1 на 310000 доз, что для ребенка, получающего 5 доз этой вакцины, обозначает риск 1 на 62000. Д-р Менкес, автор классического руководства по детской неврологии, известен в качестве подлинно независимого ученого, решительно выступившего против мнения большинства на заседании Академии неврологии, собравшейся в 1991 г., чтобы на основании «мнения» Черри и Ко провести заказную резолюцию об отсутствии связи вакцины и поражения мозга[517].

В интернетовских дискуссиях автору этой книги не раз приходилось встречать сообщения родителей, из которых следовало, что врачи проявляют повышенное внимание к непривитым детям и в отношении них часто подозрительно настойчивы в своем требовании сделать посев мокроты или серологический анализ, которые могут подтвердить диагноз коклюша. Когда же на прием приходит привитый против коклюша, то по умолчанию считается, что коклюша у него быть не может, а потому ребенок без всяких анализов получает диагноз бронхита, ларингита, ОРВИ и т.д. Это — одно из объяснений, напрашивающихся в первую очередь, многократного снижения заболеваемости коклюшем после введения прививок. С другой стороны, как только начинается снижение процента заветного прививочного «охвата», врачи, по выражению проф. Роберта Мендельсона, склонны ставить диагноз коклюша каждый раз, когда ребенку вздумается прочистить горло, создавая нужную статистику, свидетельствующую о необходимости срочно начинать прививки, и провоцируя естественные родительские страхи[518].

Именно последствия прививок вакцинами, включающими в себя коклюшный компонент, стали причиной создания национальных компенсационных программ жертвам прививок (в 1970 г. в Японии, в 1978 г. в Великобритании[519], в 1986 г. в США, после телевизионной программы «DPT- прививочная рулетка» и выхода в свет книги Култера и Фишер «DPT-выстрел в темноте"). Кстати, через несколько месяцев после программы «DPT- прививочная рулетка», показанной по многим каналам в США в 1982 г., штаты Висконсин и Мэриленд объявили об «эпидемии коклюша», причем у мэрилендских медчиновников даже хватило глупости связать «эпидемию» с массовыми отказами посмотревших передачу родителей прививать своих детей от коклюша (наделе требуется минимум несколько лет, чтобы последствия снижения «коллективного иммунитета» могли воплотиться во что бы то ни было серьезное).

К осени 1982 г. в Мэриленде было сообщено о 41 заболевшем коклюшем. Специалист по инфекционным болезням д-р Дж. Э. Моррис, ранее уволенный из Управления контроля пищевых продуктов и лекарств (FDA) за «нарушение субординации» (на деле — за разоблачения махинаций с гриппозными вакцинами -см. главу о гриппе), взялся проверить эту информацию и обнаружил, что на самом деле возбудитель коклюша был обнаружен лишь у пяти детей, причем все пятеро были привиты — один полностью (четыре дозы вакцины), остальные — частично (одна и больше доз)[520].

После этого «эпидемия» закончилась так же внезапно, как и началась. Вряд ли могут быть сомнения, что если бы все «страшные эпидемии коклюша», которыми так любят запугивать родителей работники прививочного фронта и их угодливые медподручные, проверялись таким же образом, то результаты были бы весьма близки к полученным Моррисом: никаких «эпидемий» в действительности нет, а привитые болеют ничуть не хуже непривитых.

Наивно было бы думать, что при «тотальном охвате», даже веря в действительную эффективность прививки и считая несчастных искалеченных прививкой и убитых ею неизбежными жертвами общественному благу, можно решить все проблемы с коклюшем. Недавнее подтверждение мы получили на примере Голландии, где дети уже долгие годы дисциплинированно прививаются родителями и заветный «охват» оценивается в 96% — выше, чем любой установленный вакцинаторами необходимый процент для прочного «коллективного иммунитета». В1995 г. было зарегистрировано 325 случаев коклюша, в 1996 г. — 2778, к ноябрю 1997 г. — 3747. У заболевших были выделены... штаммы мутировавшего возбудителя[521].

Они же обнаружились позднее в Германии, Франции и Италии. Неужели теперь придется придумывать вакцину против новых штаммов коклюша и так ad infinitum, на радость производителям и распространителям вакцин?

Помимо всех прочих проблем, связанных с опасностью и очевидной неэффективностью вакцины, есть еще одна, которая также обычно замалчивается для широкой публики. Как в руководствах по инфекционным болезням, так и в сравнительно грамотных прививочных брошюрах упоминается, что младенцы в течение нескольких (до пяти-шести) месяцев жизни пассивно защищены от коклюша материнскими антителами, полученными через плаценту; кроме того, антитела поступают и с грудным молоком (что, повторю лишний раз, указывает на огромную важность грудного вскармливания), а потому ранняя вакцинация бессмысленна из-за блокировки материнскими антителами «вакцинального процесса»[522].

Это правильно, но лишь в том случае, если сама мать в детстве имела контакт с естественной коклюшной инфекцией и приобрела к ней стойкий иммунитет. Однако в связи с тем, что ныне уже второе поколение матерей лишается возможности приобрести такой иммунитет (плановые прививки против коклюша начались в СССР в 1959 г.), так как у них он был подменен нестойким прививочным, матери не могут передать защиту свои младенцам. Этим объясняется уже отмеченное выше неуклонное смещение заболеваемости в самый ранний возраст, когда болезнь наиболее опасна. Даже самая первая прививка делается лишь в возрасте трех месяцев. Получается, что у привитой матери ребенок беззащитен перед коклюшем в течение всего «допрививочного» периодажизни[523].

Да и эффективность первой прививки под не меньшим сомнением, нежели все последующие, не говоря уже об опасности тяжелых и необратимых заболеваний, которые могут стать ее следствием. Сомнительно, что кто-либо имеет представление, как при нынешней прививкамании выйти из этого заколдованного круга, характерного также и для кори, о чем речь пойдет в соответствующей главе. Сейчас в США начал дискутироваться вопрос, не следует ли прививать младенцев коклюшной вакциной сразу же после рождения.

По российскому календарю профилактических прививок вакцина АКДС планово вводится всем российским детям три раза с перерывом в один месяц с трехмесячного возраста. Ревакцинация в 18 месяцев. В любом случае из-за большого количества тяжелых осложнений коклюшная вакцина не назначается в возрасте старше семи лет. Как стало недавно известно, компания «Авентис Пастер» решила устранить эту досадную несправедливость и разработать безопасную коклюшную вакцину для подростков и взрослых. Разумеется, подается это под соусом заботы о здоровье детей (традиционный и беспроигрышный трюк!): каждой беременной будет рекомендовано за несколько месяцев до предполагаемых родов настоять на том, чтобы все в доме привились от коклюша и тем самым защитили будущего ребенка. Это хороший пример бесконечной, но финансово очень выгодной прививочной цепочки: сначала прививками создать новые контингенты восприимчивого к инфекции населения, а потом придумать новую вакцину, чтобы и их привить.

Как известно, вакцина АКДС содержит в качестве инактиватора коклюшного и дифтерийного токсинов формальдегид, а в качестве консерванта мертиолят в концентрации[524] 0,01%, и факт наличия этих веществ в вакцинах долгие годы успешно скрывали не только от родителей, но и от врачей.

Публикации в центральной прессе, начавшиеся в 1988-1989 гг., в которых рассказывалось о составе вакцин и о том, в каких условиях они производятся в СССР (инициатором многих таких публикаций была московский вирусолог, к.б.н. Г.П. Червонская), вызвали настоящую бурю возмущения, в первую очередь специалистов, которые прекрасно знали, что означают эти вещества для человеческого организма.

Это возмущение было хорошо отражено в материалах Российского Национального комитета по биоэтике. Вот, например, что писал замдиректора по научной работе НИИ общей и коммунальной гигиены им. А.Н. Сысина АМН СССР, к.м.н. Н.Н. Литвинов: «Устанавливать научно обоснованные безопасные регламенты для недействующих доз — концентраций химических веществ, а тем более ртутных соединений, «разрешенных» 35 лет тому назад для парентерального введения грудным детям, — задача практически неразрешимая.

Необходимо иметь очень серьезные обоснования, жизненные показания, чтобы разрешить многократное введение ребенку подобного дезинфектанта, ртутного пестицида. Кроме того, любые химические добавки, используемые в качестве консервантов, стабилизаторов, наполнителей и т.д., могут менять фармакокинетику основного вещества, в данном случае белков-антигенов, а, следовательно, и их целенаправленное действие.

Я, как специалист, считаю, что в сложившейся ситуации безо всяких промедлений должны быть представлены документы, доказывающие проведение специальных токсикологических исследований на отсутствие тератогенности, эмб-риотоксичности, аллергизирующей активности, мутагенности и канцеро-генности применяемой дозы мертиолята в вакцине АКДС: либо зарубежными фирмами, продающими нам этот пестицид, либо отечественными контролирующими учреждениями — Комитетом вакцин и сывороток или ГИСК им. Л. А Тарасевича.

Дата добавления: 2016-03-26 | Просмотры: 338 | Нарушение авторских прав