 |
|
АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология |
Пет. Перекати-поле
Гектор опоздал почти на час. Когда раздался звонок, Зо была сильно не в духе. Она распахнула дверь. На пороге стояла высокая женщина неопределенного возраста, завернутая, как летучая мышь в крылья, в длинный черный плащ. Голову незнакомки украшала короткая светло-серая, почти белая шевелюра, хотя брови совершенно определенно заявляли о своей черноте. Зо сразу подумала, что красить волосы так – не самый удачный выбор. Женщина равнодушно скользнула глазами по квартире, по ее хозяйке и зашла внутрь. Следом за женщиной пробрался Гектор и поставил посреди прихожей чемодан. «Вот и Киса, - сказал Гектор, - пристрой ее где-нибудь». - Киса. Просто прекрасно. - Извини, что так выходит. Только не кипи. Лучше бы не получилось. Он прижался губами к ее макушке и вышел. Зо смотрела ему вслед, пока он не спустился по лестнице, вздохнула и, раздумывая, пошла вслед за своей новообретенной соседкой, уже устроившейся в единственной жилой комнате Зо так, словно провела здесь не менее половины жизни. - Ну и как тебя зовут, Киса? - Без разницы. Назови, как хочешь. - Тебя же как-то зовут? - Зови Пет. - Как щенка. - Как щенка. Зо качнула головой. Женщина совершенно очевидно была со странностями. С ее шеи спускался и волочился по полу прикрепленный к ошейнику черный поводок, украшенный шипами, и Зо невольно отметила, что такой должен доставлять больше неудобства тому, кто его держит, чем тому, кто носит. - Может, ты разденешься, Пет? – предложила Зо. - Легко. Женщина стянула с себя плащ и бросила на полу. Под плащом оказались вызывающие черные кожаные шорты, красная жилетка поверх голой груди и гольфы до колена. Покончив со сниманием плаща, женщина начала расстегивать пуговицы на жилетке и приготовилась избавиться от нее таким же образом и с той же бесстрастностью. Зо раздраженно уточнила, что имела в виду только плащ и где же нормальная одежда, в ответ на что женщина флегматично застегнула одну пуговицу и, почти не шевеля губами, произнесла: - В чемодане что-то есть, если это тебе не нравится. Желая скрыться, Зо ушла на кухню. Пока возилась у плиты (довольно современной газовой плиты вместо миниатюрной печки-жестянки, бывшей здесь, когда Зо только въезжала), она бормотала что-то себе под нос, приподнимала брови, трясла головой и гремела предметами сильнее обычного. Обернувшись, Зо обнаружила, что Пет наблюдает за ней из дверного проема. - Эй, госпожа моя, - окликнула та, - ты куришь? Зо помотала головой. Пет прошла к окну, распахнула его настежь и уселась прямо на подоконник. В руках у нее были сигарета и спички. Пет закурила и почесала коленку. Зо предложила не курить и Пет, раз уж в этом месте так исторически сложилось, после чего Пет пожала плечами, перекинула ноги на другую сторону подоконника, к улице, и продолжила курить. Дым теперь полностью уходил за окно и был совершенно не похож на те таинственности, которые расплывались вокруг Гектора. - Не боишься свалиться? – спросила Зо. Гостья ответила, что даже не надеется на это, и, не дожидаясь просьбы, помогла Зо создать на столе видимость не самого захудалого ужина. Чаепитие прошло в молчании. Зо смотрела на небольшую грудь Пет, выглядывающую из- жилетки. Почему-то Зо казалось, что Пет уже рожала, хотя ее грудь не была обвислой или дряблой. Впечатление, однако, что это грудь взрослой имеющей ребенка женщины, не желало проходить. Пет демонстративно проследила взглядом, куда уставилась Зо, и снова расстегнула пуговицу и распахнула жилетку, чтобы было лучше видно. Зо отвернулась. Ночь Пет провела на диване. Уходя на работу наутро, Зо ничего не сказала Пет про запасные ключи, которые лежали в почтовом ящике. На работе Зо отнесла начальнику черновую версию договора вместо перепечатанной, а обнаружив этот факт и побежав в кабинет шефа, врезалась в малознакомого служащего из соседнего отдела. Два дня Зо и Пет жили почти молча. На третий Зо застала Пет слушающей радио. Зо возмутило не столько то, насколько вальяжно и бесцеремонно та уселась на диване, сколько то, что одета она была в прежние шорты и жилетку. Однако Пет не придавала внимания невербальному негодованию Зо, пялясь в радиокоробку и дергая себя за длинные морщинистые пальцы. - Тебе обязательно держать его включенным? – в конце концов гаркнула Зо, став похожа на птенца попугая, пародирующего взрослого петуха. Пет покачала головой, выключила звук и направилась к выходу. - Ты куда? – окликнула Зо. - У соседей есть радио? - Что? Не вздумай к ним ходить, там пожилая пара! У них же инфаркт случится от одного твоего вида! - В другой квартире? - А в другой скандалистка! Пет дернула бровью и потянулась к щеколде. - Внизу глухой старик, он даже не услышит, что ты стучишь! А у верхних соседей радио нет! - И что, по всему дому сидят или глухари, или затворники? - В этом доме вообще очень тихие люди. Чем, наконец, тебя не устраивает мое? – возмутилась Зо. - Меня не устраивает? – переспросила Пет и, задержав взгляд на хозяйке, снова опустилась на диван. Радио заработало опять. Пет слушала с полным безразличием, ее глаза скучающе блуждали по комнате. Зо не понимала, зачем тогда вообще нарушать тишину, но спрашивать у Пет больше не хотела, поскольку опасалась ее визита к соседям. Голоса гудели и гудели, фоновая музыка жужжала и жужжала, сверля дыры в черепе Зо. Пет выбрала как будто нарочно самую глупую, самую бесполезную местную станцию, и Зо волей-неволей слушала, что прошло ровно двадцать лет с тех пор, как Алекс Стахис, глава истинных иудеев, демократ и либерал, заложил первый камень первого города Элизии, Диты, ныне высокоразвитой столицы, а еще каких жителей города сегодня поздравляют с днем рождения, где та калитка в заводском заборе, которую давно пора отремонтировать, и насколько на улицах людей в красных рубашках меньше, чем людей в зеленых. - Очень интересное исследование, - буркнула Зо, однако вскоре ее внимание было привлечено новостями. Пет напряглась и подалась вперед. - В Бретте за хранение и распространение наркотиков задержан сын главврача городской больницы, - сообщил кто-то, сидящий за пару километров отсюда, в здании городской радиостанции. Пет прикусила губу. - Сегодня сотрудниками отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков поступила анонимная информация о лице, занимающимся хранением и распространением наркотических средств, - вещал Голос-Из-Коробки, вплавливая слова в уши Зо. Перезрелый тонкокожий помидор, игравший роль ее сердца, хлюпал в груди все быстрее, грозя превратиться в томатное пюре. - Оперативная группа прибыла по указанному адресу в одиннадцать часов дня и задержала хозяина квартиры. В ходе досмотра у него были обнаружены различные наркотические вещества общей массой пять целых две десятых грамма. Сотрудники отдела установили личность задержанного. Им оказался сын главного врача восьмой городской больницы города Бретт. Интересно отметить, что анонимным лицом, предоставившим информацию о наркотиках, оказался сам задержанный. В настоящий момент возбуждено уголовное дело. Медицинская экспертиза показала, что задержанный употреблял наркотики. Следственные действия ведутся… Зо хлопнула дверью и вернулась не раньше, чем через час, но и за пределами своей квартиры не могла избавиться от кипящих в ее ушах слов. «Он защищал тебя, да?- спросила Зо в конце дня. – В смысле этого дела с наркотиками. То есть я не хочу обвинять тебя в чем-то…» - «Ты вообще была с ним знакома, девочка?» - настороженно произнесла Пет. Зо испытывала желание забиться в угол, сжаться в комок и ощутить на своем плече твердую сильную руку поддержки, но такое развитие событий было невозможно. Подумав о том, что славно было бы устроиться на кухне у зажженной плиты, Зо съежилась на своей кровати, отгороженной шкафом. Было нельзя даже посидеть рядом с огнем, потому что глухой старик снизу чутко улавливал каждый раз, когда газовый огонь зажигался ночью или горел дольше обыкновенного. Наутро Зо прошла мимо спящей на диване Пет в кухню. Окно там было распахнуто, но до сих пор ощущался запах сигаретного дыма. А когда, измотанная самыми обычными делами, в другие дни не заставляющими пар валить из ушей, но в этот день – ужасными и бесконечными, Зо вернулась домой, Пет встретила ее с чашкой переслащенного чая, уже остывающего, а главное – в старом халате Зо. «Ну тебе же не нравилась моя одежда», - прокомментировала Пет, а Зо молча обратилась к чемодану. Пет пинком вскрыла его защитно-замочную систему, и на пол, гремя, вырвался разнородный поток каких-то непонятных Зо предметов, продолговатых, шарообразных, в виде конусов, фруктов, пальцев, лампочек, миниатюрных якорей, бутылок, деревянных, стеклянных, металлических, восковых, черных, розовых, алых, цвета хаки и снова черных… В чужую квартиру, не имея средств к существованию, Пет приволокла чемоданного монстра, набитого искусственными фаллосами, анальными пробками, яйцами, массажерами, шариками, похожими на шары Баодинга, и поверх всего этого из чемодана лениво вывалились чулки на подтяжках, кожаный комбинезон, сетчатые перчатки, две кожаные маски разного размера и смутного вида нижнее белье. - По части халата ты была права, - признала Зо, не имея сил отвести широко распахнутых глаз от внезапно явившейся ей извращенной казны. И только в тот день, прожив вместе до выходных, обе эти послушницы молчания решились заговорить друг с другом. «Извини, что не оказала теплого приема», - сказала Зо. «Спасибо, что вообще пустила. Я уже надеялась, что мне придется ночевать на вокзале, пока на меня не обратит внимания какой-нибудь слуга правопорядка. Гектор предлагал остаться у него, но теперь уже – какой смысл». - Ты права в том, что Гектор не был плохим, - сказала Пет, отвечая на просьбу рассказать о Гекторе. - Но какой человек плохой? Наверное, я не смогу назвать ни одного. Даже я – не плохая. Гектор был любителем наркотиков и садистом. Не то чтобы это означало, что он плохой. И Пет, повернувшись к Зо спиной, ослабила пояс и приспустила халат до бедер. Спина была покрыта ровными длинными параллельными шрамами, выступающими в виде бугорков. - Арест Гектора - это не победа светлых сил охраны порядка над сумасшедшим правонарушителем и не добровольная передача этого правонарушителя самого себя в руки правосудия из-за неизбывных душевных терзаний. Это всего лишь продолжение, то, чего ему не могла дать прежняя жизнь, погружение в себя и изучение себя. Он был мистиком, ты знаешь, поэтому слова о развитии души сильно повлияли на него. - Неужели можно развить ушу в тюрьме? Он был не только жестоким ублюдком, но и психом? - Только там и можно, - рассмеялась Пет, - особенно если ты уже неоднократно нарушил закон не только общественного порядка, но и собственного организма. Он отвыкнет от опиума. В тюрьме люди находят наркотик более сильный и притягательный – волю. Что же до жестокости, он был тем, кого в последнее время называют словом «садист», но совершенно точно был при этом добрее и снисходительнее большинства известных мне людей. Определенно он не был жестоким. - Я ничего не понимаю, - призналась Зо. – Я, наверное, действительно не знала его. - Гектор не думал, что я проведу с ним так много времени. Но я хитрая, потому что ленивая, и осталась у Гектора надолго. Там я познакомилась не с одним забавным шизиком. Один из них, например, любил смотреть, как трахают его жену. С ним познакомилась почти сразу, как только въехала к Гектору. Впрочем, его жена в свою очередь была не против понаблюдать, как сношают ее мужа. Гектор расправлялся с ними в одиночку, но эта парочка достигала космического наслаждения, глядя друг другу в глаза в тот момент, когда обоих удовлетворяют, швырнув на кресло или стол. Я попробовала помочь Гектору буквально через неделю после первого знакомства с этим его увлечением. Но он не был мной доволен. Ему все время казалось, что я халтурю, потому что я не скалилась и не высовывала язык от усердия. Он упрекал меня в безэмоциональности, бездушности, бесчувственности, безличности, бесстрастности и вследствие всего этого – в бесконтрольности, потому что держать под контролем мне нечего. Он обливал меня холодной водой, щекотал, привязывал к позорному столбу, занимающему почетное место у него в квартире, умолял, но ему все чудилось, что я остаюсь ледяной королевой без всяких настроений и переживаний. Он долго держал меня в качестве верхней, но так и не добился, чего хотел, а я так, к сожалению, и не смогла понять, чего он от меня добивался. Гектор поменял мою роль на противоположную после того, как я кнутом превратила спину его шизика в готовое к приготовлению мясо – шизик после этого забрал жену и сбежал, а Гектор долго объяснял мне, что суть в контроле эмоций, в одержании верха над ними, в искусстве держать себя в руках, в выигрыше, следующим из того, что ты не даешь себе выиграть. Суть доминирования – удовлетворение того, кто не может ничего, и неудовлетворение того, кто может все. Вот чему он учил. И еще как скатывать шарики опиума и медитировать. - За все время нашего знакомства я даже ни разу не была у него дома, - обронила Зо. - Ну, потеря невелика. У Гектора много интересных приспособлений дома. Я бы даже сказала, все. Ни одного адекватного предмета мебели, - Пет снова рассмеялась. – В столешницах – отверстия для голов, кистей рук и других захватывающих частей тела, разумеется; все кресла раскладываются, выворачиваются наизнанку и становятся станками для фиксации и порки; стулья железные и постоянно холодные; вместо кровати – какое-то бедствие с ремнями и колодкой в изголовье; ко всему, к любому месту квартиры крепятся кольца и цепи, даже к люстрам; в шкафу – разобранные козлы, станки, стойки, игрушечная гильотина; в спальной на полстены деревянный крест в виде икса. Как-то раз к нему Гектор привязал к нему мальчика и заставил меня трое суток подряд доставлять ему удовольствие пальцами и языком. Так он надеялся объяснить, что нужно постоянно заботиться о втором человеке, а то вдруг у него там, в колодках ноги затекли или в носу щекотно, а обижать и унижать его можно исключительно с его позволения и одобрения. И все эти правила по отношению к нижним у Гектора складывались в целый рыцарский кодекс. Гектор гордился тем, что делает то, что должно доставлять удовольствие другому, и что знает, как это удовольствие доставить. Он в своем роде был художником, считал, что на него возложена ответственность за нижнего, который должен эмоционально раскрыться, чуть ли не переродиться, пережить оргазм и катарсис, а он сам остаться психотерапевтом, постепенно вырисовывающим картину духовного освобождения и присоединения к нирване. Ничто не было просто для него. Он был страстным и яростным, хотя и твердил каждый день о контроле и бдительности, пытался медитировать и даже играл в покер время от времени. Все же он был огнем и пытался поджечь меня. К счастью или к несчастью, я не горю. Я считаю, что люди спят вместе, чтобы было приятно, а не чтобы начать говорить с богом. Ты была с мужчиной? - Не слишком личный вопрос? - Значит, нет. Комнату освещала желтая настольная лампа, похожая на ту, что стояла у Июли в палате, и Зо, пытаясь не смущаться, разглядывала качающиеся щупальца теней, которыми лампа прорастала в окружающее пространство. - Не знаю, можешь ли ты в таком случае меня понять. Я прожила с Гектором больше года, и все это варилось в сексе. Я зацепила его чем-то, но это просто оттого, что я с колючками, как перекати-поле, и эти колючки цепляются. Из-за меня Гектор распрощался со своими предыдущими. Он называл их: вещи, игрушки, и никак иначе. Ему представлялось, что таким образом он подчеркивает их незначительность, а не наоборот… Не прошло и месяца, как Гектор бросил вторую свою девочку. И это с его стороны определенно было проявлением садизма, потому что девочка надралась и упала с велосипеда пьяная. Вот чем оборачивается твоя уверенность в контроле, - поучительно произнесла Пет. – Мы постоянно боролись друг с другом. Он ежедневно, ежечасно, ежеминутно и даже ежесекундно пытался заставить меня объявить о своем поражении, жаждал этого, болел этим, болел тем, чтобы стащить с моего лица восковую маску, пусть вместе с самим лицом. А вся отгадка – это пятнадцать лет, которые успели пройти от дня моего рождения до дня его. Его господство было таким милым, таким наивным. А я уже была такой… неспособной быть шокированной этими играми. Единственное, что вызывало у меня интерес, это вопрос, зачем же все это мне. В конечном счете мы заключили пари: он – чтобы как-то направлять и держать в узде свой пыл, а я – чтобы иметь свой. У него было шесть месяцев на победу или проигрыш. В случае проигрыша он должен был оставить заигрывания с наркотиками. Итак, он это сделал. Думаю, вот и все, что ты хотела узнать. Остального мы знать не можем, да и не нужно.
Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 314 | Нарушение авторских прав |