АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

СВИДЕТЕЛЬСТВА РАБОТНИКОВ КАРАТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ

Ф. П. ОСИПОВ, оперуполномоченный ленинградской тюремной психиатрической больницы.

Из заявления Ф. Осипова на имя Н. С. Хрущева от 13 июля 1954 года, в котором он предлагал наладить оперативную работу с определенной категорией душевнобольных заключенных с единственной целью — получения данных “к пресечению преступной деятельности не вскрытой и не известной органам вражеской агентуры”:

“В 1952 г. душевнобольной заключенный НАДИРАШВИЛИ рассказал о преступной деятельности Берия, но его заявления расценили как бред сумасшедшего.

В 1953 г. Берия был разоблачен, частично и его преступные связи. Названные фамилии в обвинительном заключении на Берия указывались и в заявлениях Надирашвили.

Спрашивается, был ли у душевнобольного заключенного Надирашвили бред сумасшедшего? Нет, не был. За что же он содержался в тюремной больнице? А за то, что он знал о преступной деятельности Берия и об этом хотел сообщить лично товарищу Сталину. Арестован был и определен в ТПБ с нарушением уголовно-процессуальной законности.

Ясно, что Берия и его соучастники не только физически уничтожали честных советских граждан, которые знали об их преступлениях, но и тех, кого нельзя было уничтожить физически и кого с помощью врачей из института Сербского признавали душевнобольными и направляли в ТПБ, откуда если и исходили какие-либо протесты со стороны заключенных, на них не реагировали, считая бредом сумасшедшего.

Из обвинительного заключения на Берия также можно видеть, что отдельных шпионов Берия и его соучастники не допускали до советского правосудия и освобождали из-под стражи. А с теми, которых нельзя было освободить, но они для них являлись нужными людьми, что Берия делал? С помощью своих же соучастников направлял в ТПБ. Через 2—3 года они из этих больниц освобождались без каких-либо последствий возмездия за совершенные преступления” ⁹.

Неслыханная дерзость рядового оперуполномоченного, вышедшего, не спросясь никого, на самого Н. Хрущева, вызвала небольшую панику в МВД СССР, тем более что Осипов был вызван в Москву для собеседования в Административном отделе ЦК КПСС. ЦК КПСС серьезно проверял изложенные в письме Осипова факты. В итоге было прекращено принудительное лечение в отношении Надирашвили и Сускина. И слава Богу, отклонили истинно бредовое предложение оперуполномоченного о проведении агентурно-оперативной работы среди контингента ЛТПБ.

МВД СССР не простило непозволительную инициативу своему подчиненному, и он был уволен из органов по состоянию здоровья, о чем в Административный отдел ЦК КПСС сообщил начальник ТО МВД СССР полковник Буланов.

Докладная записка Буланова в ЦК КПСС интересна тем, что она подтверждала наличие в ТПБ осведомителей, которых не держали бы только ради истинно душевнобольных людей.

Из этой же докладной становится известно и о процедуре цензурирования писем заключенных:

“14 и 30 числа каждого месяца фельдшер отделения собирает письма, адресованные родственникам, которые по описи передает лечащему врачу. Лечащие врачи прочитывают письма, и те из них, которые носят бредовый характер (!!), изымаются и приобщаются к истории болезни или к личному делу заключенного. Остальные письма сдаются ст. оперуполномоченному т. Осипову, и последний обязан проверить их содержание с оперативной (!!) точки зрения и решить вопрос, можно или нельзя направить их адресатам” ¹⁰.

Буланов одновременно представил в ЦК КПСС копию заявления заместителя начальника ЛТПБ по оперативной работе майора Налитухина и секретаря партийной организации № 3 УВД Ленинградской области капитана Бабанова, составленного ими в сентябре 1951 года, но по неустановленным причинам адресату не отправленного. Скорее всего, судя по содержанию, оно предназначалось какому-то высокому функционеру ЦК КПСС. Буланов, видимо, был вынужден представить в высший партийный орган это заявление, поскольку о нем на собеседовании в Административном отделе упомянул Осипов, разделявший взгляды Налитухина на суть оперативной работы.

Авторы заявления, поддавшиеся нагнетавшемуся в те годы властями психозу о крупных заговорах с целью умерщвления ряда государственных деятелей, об увеличении “контрреволюционных элементов”, предлагали свое видение борьбы с этим злом, считая, что иные руководящие чины МВД СССР используют ТПБ для сокрытия врагов народа от разоблачения. Об одном таком факте мы еще расскажем.

Содержание данного заявления — убедительное доказательство факта насильственного и незаконного водворения в ТПБ совершенно здоровых психически людей за их антисоветские убеждения и действия.

Из заявлений Налитухина и Бабанова:

“Органами МГБ, МВД и судами не совсем правильно применяются и осуществляются меры социальной защиты медицинского характера в отношении лиц, совершивших контрреволюционные преступления.

Не сознательно ли создаются условия для некоторой категории контрреволюционных преступников с целью ограждения их от полного изобличения в преступной антисоветской деятельности и уклонения от уголовной ответственности и сохранения таким образом кадров контрреволюции.

Слишком увеличилось после войны совершение контрреволюционных преступлений якобы психически больными гражданами, в отношении которых следственные органы МГБ и суды применяют меры социальной защиты медицинского характера — принудительное лечение с изоляцией.

Формально применение этой меры выглядит правильно, а по существу дела — очень и очень сомнительно.

Следственные органы МГБ так “увлеклись” в последние годы этой мерой социальной защиты, что Тюремному управлению МВД этот передаваемый психозный контрреволюционный элемент некуда стало размещать. Существующие тюремные психиатрические больницы значительно расширены, лимит их в несколько раз выше довоенных, и они переполнены. Создаются на базе следственных тюрем новые больницы, однако на сегодня и этого недостаточно, чтобы разместить на принудительное лечение весь этот контингент.

Спрашивается, чем объяснить такой невиданный рост душевных заболеваний среди заключенных, привлеченных к ответственности за контрреволюционные преступления?

Психические заболевания очень сложны, а потому и разоблачать симулянтов—нелегкая задача. К тому же никто этим и не пытается заниматься, так как эти заключенные поступают уже с готовым диагнозом и заключением, под которыми стоят подписи авторитетных ученых и специалистов в области психиатрии.

Следственные органы МГБ, передавая такого рода заключенных больных МВД на принудительное лечение, прекращают в отношении их следственные дела, и дальнейшей судьбой их никто не интересуется.

Председатель Центральной медицинской комиссии ЛТПБ рост душевнобольных объясняет как “закономерное социальное явление, результат последствий войны”.

Нелепость такого объяснения опровергается:

во-первых, тем, что роста душевных заболеваний после Отечественной войны не наблюдается вообще среди многомиллионного населения Советского Союза;

во-вторых, не отмечается такого роста по другим, более многочисленным контингентам преступников не контрреволюционного характера;

в-третьих, большинство содержащихся на принудительном лечении в настоящее время в ЛТПБ заключенных вовсе не являлись участниками Отечественной войны”.

Авторы заявления приводят характерную статистику, подтверждающую основное назначение ТПБ МВД СССР — изоляцию под видом душевнобольных противников советского строя:

“В 1951 г. в ЛТПБ находилось на принудительном лечении 480 мужчин. Среди них: арестованных за измену родине, шпионскую, диверсионную и повстанческую деятельность — 94; арестованных за антисоветскую пропаганду и агитацию, за участие в подрывных контрреволюционных организациях — 320; арестованных за террористическую деятельность — 36.

Абсолютное большинство заключенных, находящихся на принудительном лечении с изоляцией, до ареста психическими заболеваниями не страдали”.

Вызывает улыбку почти психопатическая подозрительность Налитухина и Бабанова в отношении контрреволюционной деятельности ряда заключенных ЛТПБ:

“Своевременно вскрыть и предотвратить какие-либо эксцессы со стороны заключенных очень трудно, так как этот контингент оперативно не обслуживается и даже та часть его, которая является выздоровевшей, почему-то длительное время остается в тюремных больницах. В подтверждение этому приведем такой факт. Недавно оперативной частью больницы была вскрыта группа в 5—6 человек выздоравливающих больных заключенных, которые, пользуясь режимом открытых дверей палат и свободным общением друг с другом, пытались создать крупную повстанческую группу, с целью чего конспиративно стали проводить среди выздоравливающих вербовку наиболее враждебно настроенных заключенных. Эта группа ставила задачей в случае нападения на Советский Союз англо-американских империалистов или в случае других международных осложнений напасть на охрану тюремной больницы, перебить ее, вооружиться, выпустить заключенных на волю и поднять восстание в городе Ленинграде” ¹¹.

Как говорится, все это было бы смешно, если бы не было так грустно. Ну каковы советские сумасшедшие? Оказались, как всегда, “впереди планеты всей”!

КПК при ЦК КПСС располагала свидетельствами и иного круга людей — врачей, специалистов-психиатров. В 1956 году по заданию специальной комиссии КПК при ЦК КПСС, созданной специально для проверки заявлений бывших узников ТПБ МВД СССР, несколько известных ученых — директор Института психиатрии Минздрава СССР Д. Федотов, заведующий организационно-методическим отделом Института психиатрии А. Раппопорт, профессор В. Гиляровский, профессор В. Банщиков, докторант клиники 1-го МОЛМИ А. Абрумова дали оценку состояния судебной психиатрии в СССР, и в частности в Центральном научно-исследовательском институте судебной психиатрии им. проф. Сербского.

Дата добавления: 2015-02-06 | Просмотры: 624 | Нарушение авторских прав