АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Аннотация 4 страница. Если кто-нибудь подберет ее на дороге, он позаботится, чтобы все так и произошло

Если кто-нибудь подберет ее на дороге, он позаботится, чтобы все так и произошло.

Но на самом деле она вряд ли пойдет к шоссе. Скорее всего, Мама прячется где-то рядом с домом или во дворе. Может быть, она даже прокралась вслед за ним к болотам, следила за ним все это время. Да, если она действительно сошла с ума, все может случиться. Если Мама и вправду пошла за ним туда, возможно, она поскользнулась. Вполне возможно, там было совсем темно. Перед глазами встала картина: машина погружается в темную пучину, как в зыбучие пески.

Его мысли путались; он с трудом сознавал, что уже давно лежит в постели, под одеялом. Но теперь он не размышлял, что делать дальше, и не думал о Маме, о том, где она сейчас. Теперь он видел ее. Да, он ясно видел ее и в то же время чувствовал, что веки сомкнуты, и понимал, что лежит с закрытыми глазами.

Он смотрел на Маму; она была в трясине. Вот где она была – в трясине, свалилась в темноте со склона, и теперь ей не выбраться. Жидкая грязь пузырилась вокруг колен, она пыталась дотянуться до ветки, до чего-нибудь, чтобы выбраться из болота, – бесполезно. В трясину ушли бедра, платье задралось и облепило тело, собравшись складками между ног. Мамины бедра грязные. Бесстыжий мальчишка, нельзя смотреть.

Но ему хотелось смотреть на нее, ему хотелось смотреть, как она погружается в мягкую, обволакивающе-скользкую, влажную темноту. Она заслужила это, она заслужила смерть в трясине, она уйдет в трясину вместе с несчастной, ни в чем не повинной девушкой. Так ей и надо! Еще немного, и он навеки избавится и от той, и от другой – и от жертвы, и от убийцы, от Мамы, от ведьмы, от шлюхи-Мамы; она будет там, в грязной липкой жиже, пусть так будет, пусть она утонет в отвратительной грязи…

Теперь жижа поднялась выше ее груди; нельзя думать о таких вещах, он никогда не позволял себе думать о Маминой груди, он не должен, и хорошо, что они исчезают, навсегда погружаются в темноту, так что никогда больше не надо будет думать о таких вещах. Но теперь она задыхалась, словно рыба, ловящая ртом воздух; из-за этого он тоже стал задыхаться, он чувствовал, что задыхается вместе с Мамой, и тогда (но это сон, это должен быть просто сон!) вдруг все стало наоборот: Мама стояла на твердой земле, на краю болота, а тонул он, Норман. Он погрузился в жижу по самую шею, и некому прийти на помощь, неоткуда ждать спасения, не за что уцепиться, разве что Мама протянет руку. Она может спасти его, только она! Норман не хочет утонуть, он не хочет задохнуться в болоте, он не хочет уйти на дно, как ушла на дно девушка-шлюха. Теперь он вспомнил, почему шлюха здесь; она здесь, потому что ее убили. Ее убили, потому что она была порочной. Она обнажила себя перед ним, нарочно дразнила его, соблазняла скверной своей наготы. Ведь он и сам хотел убить ее, когда она начала искушать его, потому что Мама все рассказала ему о грехе и пороке, о том, как дьявол принимает личины и сеет порок, и о том, что не должно оставлять ведьму-шлюху в живых…

Мама сделала это, чтобы защитить его; нельзя просто смотреть, как она умирает; она была права. Он нуждался в ней сейчас, а она – в нем; даже если она полоумная, она не даст ему уйти на дно. Она не может.

Мерзкая жижа обхватывала горло, ласкала губы; если он откроет рот, она проникнет внутрь, но ему пришлось сделать это, чтобы закричать. Он кричал: «Мама, Мама, спаси меня!»

А потом болото вокруг него исчезло, он снова был в своей постели, среди родных стен, и тело его было мокрым от пота, а не от липкой влажной мерзости. Теперь он понял, что это был сон, даже еще не слыша ее голоса, голоса Мамы, сидящей возле кровати.

– Все хорошо, сынок. Я с тобой. Все хорошо, все в порядке. – Он чувствовал тяжесть ее руки на лбу, рука была прохладной, как высохший пот. Он хотел открыть глаза, но Мама сказала: – Спокойно, сынок. Тебе надо снова заснуть.

– Но я должен объяснить тебе…

– Я знаю. Я все видела. Ты ведь не думал, что я уйду и оставлю тебя одного, правда? Ты все сделал правильно, Норман. И сейчас все хорошо, все в порядке.

Да. Все было правильно, как и должно быть. Она здесь, чтобы защитить его. Он – чтобы защитить ее. Уже погружаясь в сон, Норман окончательно принял решение. Они не будут упоминать о том, что произошло сегодня ночью, – ни сейчас, ни завтра. Никогда. И он больше не будет думать о том, чтобы отдать ее куда-нибудь. Что бы она ни сделала, ее место здесь, рядом с ним. Может быть, она безумна, может быть, она убийца, но больше у него никого нет. И больше никого не нужно. Ему нужно одно – знать, что она рядом с ним, когда он засыпает в своей постели.

Норман вздрогнул, повернулся; наконец темная пучина, глубже и страшнее любого болота, неудержимо утянула его на самое дно.

Ровно в шесть вечера, в пятницу, произошло небольшое чудо.

В маленькой задней комнате единственного в Фейрвейле магазина, торговавшего всем, что может пригодиться в фермерском хозяйстве, появился сам Отторино Респиги со своими знаменитыми «Бразильскими впечатлениями».^[7]

Отторино Респиги уже давно скончался, а оркестр исполнял его бессмертное творение за много сотен миль отсюда.

Но стоило только Сэму Лумису протянуть руку и включить крошечный радиоприемник, как музыка наполнила комнатку, бросив вызов пространству, времени и даже смерти.

Сэм считал это самым настоящим чудом.

На мгновение он пожалел, что рядом никого нет. Чудо нужно встречать вместе с друзьями. Музыку нужно слушать в компании. Но в этом городе никто не сможет оценить ни музыки, ни простого чуда ее появления здесь. Жители Фейрвейла стараются трезво смотреть на вещи. Брось пятнадцатицентовую монетку в музыкальный автомат в баре или включи телевизор – будет тебе музыка. В основном рок-н-ролл, но время от времени – что-нибудь «культурное», вроде мелодии из «Вильгельма Телля», которую постоянно используют в вестернах.^[8] Ну что такого особенного в этом вот Отторино Как Его Там?

Сэм Лумис передернул плечами и улыбнулся. Нет, ему не на что жаловаться. Может, жители этого городишка ни черта не понимают в настоящей музыке, но по крайней мере они никак не мешают ему наслаждаться ею. А он не пытается никому навязать свои вкусы. Все честно.

Сэм извлек на свет массивную книгу учета и положил на кухонный стол. Здесь будет его письменный стол. А он сам будет своим собственным бухгалтером.

Один из минусов жизни – в задней комнатке магазина. Тут не было свободного места, и каждый предмет выполнял множество функций. Но Сэм не роптал. Судя по тому, как сейчас шли дела, ему недолго осталось терпеть.

Быстрый взгляд на цифры, казалось, подтверждал его оптимизм. Надо будет еще проверить список товаров, которые необходимо заказать, но, похоже, в этом месяце он сможет вернуть тысячу долларов. Значит, за полгода он отдал три тысячи. А ведь сейчас не сезон. С приходом осени дела еще больше оживятся.

Сэм быстро сделал расчеты на клочке бумаги. Да, вроде бы удастся. Чертовски приятная новость. Мэри тоже будет приятно узнать это.

В последнее время она была настроена довольно-таки мрачно. По крайней мере судя по письмам, которые иногда приходили. Когда вообще что-нибудь приходило. Кстати, от Мэри давненько не было никаких известий. Он снова написал ей в прошлую пятницу, а ответа так и не получил. Может, заболела? Нет, если бы дело было в этом, он получил бы весточку от ее сестренки Лайлы, или как там ее. Вполне может быть, что Мэри просто во всем разочаровалась, что у нее приступ черной меланхолии. Да и неудивительно. Ей столько пришлось пережить.

Ему, конечно, тоже несладко приходится. Не очень-то просто жить вот так. Но другого выхода нет. Мэри все понимает и согласилась немного подождать.

Может, бросить все на несколько дней, оставить Саммерфилда за старшего и поехать к Мэри? Свалиться как снег на голову и хоть немного поднять ей настроение? А что, это идея. Сейчас никакой особой работы нет, и Боб вполне может справиться один.

Сэм вздохнул. Музыка, наполнявшая комнату, теперь переходила в минорные тона. Здесь начинается тема сада змей. Да, точно, он узнает эти скользящие звуки скрипок, мерный ритм барабана, на который, словно извиваясь, наползает дразнящая мелодия флейты. Змеи. Мэри не любит змей. И музыку вроде этой, должно быть, тоже не любит.

Иногда ему закрадывалась в голову мысль: может, они все-таки поторопились со своими планами? Действительно, ведь они совсем не знают друг друга. Не считая времени, проведенного вместе на пароходе, и еще двух дней, когда Мэри приезжала к нему прошлым летом, они никогда не были вместе. Письма… они только усугубляли положение. Потому что, читая их, Сэм начал понемножку узнавать совсем другую, незнакомую ему Мэри – капризную, раздражительную, способную сразу определить человека как «плохого» или «хорошего», что граничило с предубеждением.

Он пожал плечами. Что это на него нашло? Может, во всем виновата мрачная музыка? Сэм почувствовал, как напряглись шейные мышцы. Он прислушался, пытаясь определить, в чем дело. Что-то не так, он чувствовал это, что-то резануло его слух.

Он встал, отодвинув стул.

Сейчас он ясно слышал этот звук. Едва слышное щелканье у двери в магазин. Теперь все понятно: кто-то дергал ручку двери.

Магазин закрыт на ночь, на окнах шторы; может, какой-нибудь турист? Да, скорее всего; здешние жители знали, когда он закрывает свою лавочку, знали, что он живет в задней комнате. Если бы соседям понадобилось что-нибудь от него в такое время, то они бы сначала позвонили.

Что ж, бизнес есть бизнес, с кем бы ни приходилось иметь дело.

Сэм направился в магазин, быстро шагая по плохо освещенному проходу. Стекло двери было задернуто шторой, но теперь до него ясно доносился шум: дверь дергали так, что на прилавке, где была расставлена всякая мелочь, позвякивали горшки и кастрюли.

Должно быть, тут и в самом деле что-то неотложное: скажем, нужно срочно сменить лампочку в игрушечном фонарике сынишки.

Сэм пошарил в кармане, вытащил ключ.

– Хорошо, хорошо, – громко сказал он. – Сейчас открою. – И тут же распахнул дверь, даже не вытащив ключ из замка.

Она стояла на пороге, ее силуэт ясно вырисовывался на фоне яркого света уличного фонаря на обочине. На мгновение Сэм застыл от неожиданности, затем шагнул к ней и крепко обнял.

– Мэри! – пробормотал он. Потом жадно прильнул к губам любимой, испытывая одновременно благодарность и облегчение. Но ее тело застыло и напряглось, она попыталась вырваться, потом замолотила кулаками по его груди. В чем дело?

– Я не Мэри! – выдохнула девушка. – Я Лайла.

– Лайла? – Сэм отпрянул от нее. – Сестрен… то есть, я хотел сказать, младшая сестра Мэри?

Девушка кивнула, и он смог разглядеть ее лицо, повернутое в профиль; свет фонаря заставил сверкать и переливаться волосы. Она была светлой шатенкой, намного светлее, чем Мэри. Теперь он заметил и другие различия: иная форма чуть вздернутого носика, скулы немного шире. К тому же девушка была не такой высокой, как Мэри, плечи и бедра – у же.

– Извините, – пробормотал он. – Все из-за этой проклятой темени.

– Ничего страшного. – Голос тоже был совсем другой: более низкий и мягкий.

– Заходите, пожалуйста.

– Вообще-то… – Она замялась, бросила быстрый взгляд себе под ноги; Сэм заметил небольшой чемодан.

– Давайте-ка я вам помогу. – Он поднял чемодан и, проходя мимо Лайлы, включил свет. – Идите за мной, – сказал он ей. – Я живу в комнате за магазином.

Она неслышно следовала за ним. Но полной тишины не было, потому что музыкальная фантазия Респиги все еще доносилась из комнаты. Когда они вошли в его неуютное жилище, Сэм потянулся, чтобы выключить радио, но Лайла протестующе подняла руку.

– Не надо, – попросила она. – Я пытаюсь определить, кто автор. – Она кивнула. – Вилья-Лобос?^[9]

– Респиги. «Бразильские впечатления». По-моему, записи выпускает «Урания».^[10]

– А, понятно. Такие мы не заказывали.

Теперь он вспомнил: Лайла работает в магазине грампластинок.

– Хотите, чтобы я оставил музыку, или выключить радио? – спросил Сэм.

– Выключите. Нам надо поговорить.

Он кивнул, протянул руку к транзистору, потом повернулся к ней.

– Садитесь. И снимайте пальто.

– Спасибо. Я ненадолго. Надо будет найти, где остановиться.

– Решили навестить меня? Надолго сюда?

– Только на ночь. Утром, скорее всего, уже уеду. На самом деле я не навестить вас приехала. Я разыскиваю Мэри.

– Разыскиваете… – Сэм в изумлении уставился на нее. – Но для чего бы ей приезжать сюда?

– Я надеялась, что вы мне об этом расскажете.

– Да откуда я знаю? Ее здесь нет.

– А раньше? Я хочу сказать, она не появлялась в начале недели?

– Ну конечно нет. Я не видел ее с минувшего лета. – Сэм опустился на диван-кровать. – Что случилось, Лайла? В чем дело?

– Хотела бы я знать.

Она отвела взгляд и сидела, уставясь на свои руки. Руки лежали на коленях, пальцы беспокойно двигались, комкали ткань юбки, словно змеи. Теперь, при ярком свете, Сэм заметил, что ее волосы были очень светлыми, почти золотистыми. Она нисколько не походила на Мэри. Совсем другая девушка. Измотанная, несчастная.

– Пожалуйста, Лайла, – произнес он, – расскажите мне все.

Неожиданно Лайла подняла голову, ее широко расставленные карие глаза внимательно всмотрелись в лицо Сэма.

– Вы не обманывали меня, когда сказали, что Мэри здесь не появлялась?

– Нет, это правда. Последние пару недель от нее и писем не было. Я уже начал беспокоиться. И тут вдруг врываетесь вы и… – Его голос сорвался. – Скажите, что случилось?

– Ну хорошо. Я вам верю. Но рассказывать особенно не о чем. – Она сделала глубокий вдох и снова заговорила; руки непрерывно двигались, теребя юбку. – В последний раз я видела Мэри неделю назад, ночью. Той же ночью я уехала в Даллас, чтобы там встретиться с поставщиками: теперь я заказываю товар для магазина. Ну не важно; я провела там весь уик-энд и в воскресенье поздно ночью отправилась домой на поезде. Приехала в понедельник рано утром. Мэри дома не было. Сначала я ни о чем не беспокоилась: подумала, может, она ушла в свое агентство немного пораньше. Но обычно Мэри звонит мне с работы, и в полдень, так и не дождавшись ее звонка, я решила сама связаться с агентством. Трубку взял мистер Лоури. Он сказал, что уже собирался звонить нам и выяснять, что случилось. Этим утром Мэри не явилась на работу. Он ничего о ней не слышал и не видел сестру с пятницы.

– Подождите-ка минутку, – медленно произнес Сэм. – Я вот что хочу уяснить. Если я правильно понял, Мэри исчезла неделю назад?

– Да, боюсь, что так.

– Тогда почему со мной не связались раньше? – Он встал, чувствуя, как вновь напряглись шейные мышцы, как напряжение сдавливает горло, мешая говорить. – Почему вы ничего не сообщили мне, не позвонили? А в полицию обращались?

– Сэм, я…

– Вместо этого вы прождали целую неделю и теперь приехали ко мне и спрашиваете, не видел ли я вашу сестру! Непонятно!

– В этом деле все непонятно, Сэм. Понимаете, полиция ничего не знает. И мистер Лоури не знает о вашем существовании. После того что он мне рассказал, я согласилась не звонить в полицию. Но я так беспокоилась, мне было так страшно, и я подумала, что просто должна узнать точно. Вот почему сегодня я решилась приехать к вам и выяснить все сама. Мне казалось, что вы могли спланировать это вместе.

– Что спланировать? – выкрикнул Сэм.

– Вот на этот вопрос я бы тоже очень хотел услышать ответ. – Голос прозвучал мягко, но черты лица человека, стоявшего на пороге комнаты, никак нельзя было назвать мягкими. Он был высоким, худым, с почти коричневой от загара кожей; серая широкополая шляпа-стетсон затеняла лоб, но глаза ясно видны. Голубые и холодные как лед глаза.

– Вы кто? – пробормотал Сэм. – Как вы попали сюда?

– Дверь в магазин была не заперта, и я просто вошел. Мне хотелось кое-что узнать от вас, но, я вижу, мисс Крейн уже успела задать этот вопрос. Может, потрудитесь ответить нам?

– Ответить?

– Точно.

Высокий мужчина придвинулся ближе к Сэму, его пальцы скользнули в карман серого пиджака. Сэм инстинктивно поднял руку, но расслабился, увидев, что неизвестный извлек из кармана кожаный бумажник и раскрыл его.

– Я Арбогаст, Милтон Арбогаст. Мне официально предоставлено право проводить расследование; представляю интересы компании «Пэрити Мьючуал». Мы застраховали агентство Лоури, на которое работала ваша подружка. Вот почему я здесь. Я хочу знать, куда вы двое девали сорок тысяч долларов.

Серый стетсон Арбогаста лежал на столе, а пиджак висел на спинке одного из стульев Сэма. Арбогаст смял в пепельнице третий окурок и немедленно закурил новую сигарету.

– Ну хорошо, – произнес он. – Значит, вы в течение прошлой недели ни разу не выезжали из Фейрвейла. Тут я могу вам поверить, Лумис. Вы не настолько глупы, чтобы так глупо врать, уж больно просто мне будет проверить ваши слова – достаточно лишь поговорить с местными. – Сыщик медленно втянул в себя дым. – Конечно, это еще не доказывает, что Мэри Крейн не встречалась с вами здесь. Может быть, она пробралась в один прекрасный вечер к своему парню, когда магазин уже закрылся, вот как сегодня ночью ее сестра.

Сэм тяжело вздохнул.

– Но она ничего такого не делала. Вы ведь слышали, что сейчас сказала Лайла. Я несколько недель не получал от Мэри весточки. В тот самый день, когда она вроде бы исчезла, в прошлую пятницу, я послал ей письмо. Зачем мне было делать это, если я знал, что она сюда приедет?

– Чтобы обеспечить себе алиби, конечно. Неплохой ход. – Арбогаст яростно затянулся.

Сэм почесал в затылке.

– У меня бы мозгов не хватило до такого додуматься. Я не такой умный. Я ничего не знал насчет денег. Судя по тому, что вы нам рассказали, даже сам мистер Лоури не знал заранее, что в пятницу вечером кто-то принесет ему сорок тысяч наличными. И уж конечно, Мэри не могла этого знать. Как мы с ней смогли бы заранее договориться о чем-нибудь?

– Она могла позвонить вам после того, как взяла деньги, ночью, и посоветовать написать это письмо.

– Проверьте на телефонной станции, звонил мне кто-нибудь или нет, – устало отозвался Сэм. – Они вам скажут, что за этот месяц у меня не было ни одного междугородного разговора.

Арбогаст кивнул.

– Хорошо, значит, она вам не звонила. Она просто приехала, рассказала обо всем, что случилось, и вы условились, что встретитесь позже, когда суматоха уляжется.

Лайла прикусила губу.

– Моя сестра – не преступница. Вы не имеете никакого права так говорить о ней. Чем вы докажете, что именно она взяла деньги? Может быть, мистер Лоури сам украл их. И выдумал всю эту историю, чтобы прикрыть…

– Простите, – пробормотал Арбогаст. – Я понимаю ваши чувства, но Лоури тут ни при чем. Пока вора не поймают, пока не состоится суд и его не признают виновным, наша компания не выплатит страховку, и Лоури потеряет сорок тысяч. Так что он ничего не приобретет от такого дела. Вдобавок вы забываете об очевидных фактах. Мэри Крейн пропала. С того самого вечера, как получила деньги, она бесследно исчезла. Ваша сестра не отнесла их в банк. Она не спрятала их в вашей квартире. И все же деньги исчезли. Машина Мэри тоже исчезла. Вместе с ней самой. – Очередная сигарета потухла, и окурок отправился в пепельницу. – Все сходится, один к одному.

Лайла тихо заплакала.

– Нет, не сходится! Почему вы не послушали меня, когда я хотела позвонить в полицию? Зачем только я позволила вам с мистером Лоури уговорить меня не поднимать шума! «Если мы немного подождем, возможно, Мэри решит возвратить деньги». Вы мне не поверили, но теперь я знаю, что была права. Мэри не брала тех денег. Кто-то ее похитил. Кто-нибудь, кто знал о том, что деньги у нее…

Арбогаст пожал плечами, затем устало поднялся и подошел к девушке. Он похлопал Лайлу по плечу.

– Слушайте, мисс Крейн, у нас ведь уже был разговор об этом, помните? Никто больше не знал о деньгах. Никто не похищал вашу сестру. Она отправилась домой, сама упаковала свои вещи и уехала на собственной машине, и она была одна. Ведь владелица дома видела, как она уезжала? Так что давайте рассуждать логично.

– Я рассуждаю логично! Это вы ведете себя нелогично! Шпионить за мной, проследить до квартиры мистера Лумиса…

Сыщик покачал головой.

– Откуда вы взяли, что я приехал по вашим следам? – спокойно спросил он.

– Почему же вы появились здесь сегодня? Вы не знали, что Мэри и Сэм Лумис решили пожениться. Никто не знал, кроме меня. Да вы даже не подозревали о его существовании!

Арбогаст снова качнул головой.

– Я знал. Помните, в вашей квартире, когда я просматривал ее стол? Я нашел вот этот конверт. – Он вынул его.

– Да, он адресован мне, – пробормотал Сэм и встал, чтобы взять бумагу.

Арбогаст отвел его руку.

– Вам он ни к чему, – сказал он. – Внутри письма нет, просто конверт. Но мне он пригодится, потому что адрес написан ее рукой. – Он помолчал. – Говоря честно, он мне уже пригодился: я работал с ним с утра среды, когда отправился сюда.

– Вы отправились сюда в среду? – Лайла промокнула глаза платочком.

– Точно. Я не следил за вами. Наоборот, я вас опередил. Адрес на конверте навел меня на след. Плюс фотография Лумиса в рамке над кроватью вашей сестры. «С любовью, Сэм». Конверт с адресом и портрет на стене – выводы напрашивались сами собой. И я решил представить себе, что бы я делал на ее месте. Я только что позаимствовал сорок тысяч наличными. Мне нужно убраться из города как можно быстрее. Куда? Канада, Мексика, Карибские острова? Слишком рискованно. К тому же я не успел как следует спланировать свои действия. Моей первой мыслью, естественно, было бы укрыться под крылышком своего милого – приехать прямо сюда.

Сэм с такой силой ударил по столу, что окурки, подпрыгнув, рассыпались по его поверхности.

– Ну все, хватит! – произнес он. – Вам никто не давал права вот так официально кого-либо обвинять. Пока что вы не предъявили нам ни одного доказательства, подтверждающего ваши слова.

Арбогаст потянулся за новой сигаретой.

– Значит, нужны доказательства? А чем же, по-вашему, я занимался по дороге сюда, с самой среды? Тогда, в среду утром, я нашел ее машину.

– Нашли машину Мэри! – Лайла вскочила на ноги.

– Точно. Я как чувствовал: первое, что ваша сестра сделает, – попытается избавиться от нее. Так что я опросил всех имеющих отношение к торговле и обмену машинами, дал ее описание и назвал номерной знак. И не зря – я нашел то место, где она совершила обмен. Показал парню свое удостоверение, и он сразу все рассказал. И без всяких увиливаний: подумал, наверное, что машина угнана. Что ж, я не стал его разубеждать, как вы понимаете. Выяснилось, что вечером в пятницу, накануне закрытия, Мэри Крейн обменяла у него свою машину, здорово потеряв при этом в деньгах. Но я получил четкое описание развалюхи, в которой она уехала. Она направилась на север. Я последовал за ней, но быстро двигаться не мог. Я исходил из одного предположения: раз она направляется сюда, то поедет по шоссе. В ту ночь она, наверное, гнала машину не останавливаясь. Поэтому я тоже нигде не останавливался первые восемь часов пути. Потом довольно долго болтался в окрестностях Оклахома-сити, проверяя все мотели рядом с шоссе и места торговли подержанными машинами. Мне казалось, что она могла снова поменять машину, просто для перестраховки. Результат нулевой. В четверг я уже добрался до Талсы.^[11] Проделал там то же самое, с тем же результатом. Только сегодня утром я нашел свою иголочку в стоге сена. К северу отсюда. Она снова поменяла машину в ночь с пятницы на субботу на прошлой неделе, опять потеряла уйму денег – и отправилась дальше на голубом «плимуте», модель тысяча девятьсот пятьдесят третьего года, с поврежденным левым передним крылом. – Он вытащил из кармана записную книжку. – Тут все записано, черным по белому, – марка, серийный номер мотора, в общем, все. Оба торговца сейчас готовят копии документов и пришлют их в мою контору. Но теперь это уже не важно. Важно то, что Мэри Крейн на прошлой неделе, в ночь с пятницы на субботу, выехала из Талсы и направилась на север по главному шоссе, после того как в течение шестнадцати часов дважды обменяла машину. И насколько я могу судить, этот город был ее конечной целью. Так что, если бы не произошло что-то непредвиденное, – скажем, поломка машины или несчастный случай, – ей следовало появиться здесь в прошлую субботу, поздним вечером.

– Но она не появилась, – сказал Сэм. – Я ее не видел. Слушайте, если хотите, я могу доказать это. На прошлой неделе, в субботу вечером, я был в клубе, играл в карты. Свидетелей сколько угодно. Утром в воскресенье пошел в церковь. Днем обедал в…

Арбогаст с усталой гримасой поднял руку.

– О'кей, я все понял. Вы ее не видели. Стало быть, что-то случилось по дороге сюда. Я начну проверять все по второму разу.

– А как насчет полиции? – спросила Лайла. – Я все-таки думаю, что надо обратиться в полицию. – Она нервно облизала губы. – Вдруг действительно произошел несчастный случай, вы ведь не сможете осмотреть все госпитали между Талсой и этим городом. Кто знает, может, Мэри сейчас лежит где-нибудь без сознания. Или даже…

На этот раз Сэм успокаивающе похлопал ее по плечу.

– Ерунда, – вполголоса произнес он. – Если бы случилось что-нибудь вроде этого, вас бы давно уведомили. С Мэри все в порядке. – Он обжег взглядом сыщика. – Вы один не сможете проделать всю работу как надо, – сказал он. – Лайла дело говорит. Почему бы не подключить полицию? Скажем, что она пропала; пусть попробуют выяснить, где она.

Арбогаст поднял со стола свой серый стетсон.

– Что ж, до сих пор мы пытались все сделать сами. Это правда. Потому что, если нам удастся найти ее, не втягивая в дело полицию, мы спасем репутацию компании и нашего клиента. Кстати говоря, Мэри Крейн мы тоже можем спасти от крупных неприятностей, если сами разыщем ее и вернем деньги. Если все так и будет, возможно, ей даже не предъявят обвинения в воровстве. Согласитесь, ради этого стоило поработать.

– Но если вы правы и Мэри действительно почти добралась до Фейрвейла, почему мы не встретились? Вот что я хотел бы узнать не меньше вас, – сказал ему Сэм. – И больше ждать не желаю.

– Сутки вы сможете подождать? – произнес Арбогаст.

– Что вы задумали?

– Как я уже сказал, проверить еще раз. – Он поднял руку, предупреждая возражения. – Не по всей дороге отсюда до Талсы, конечно; должен признать, это невозможно. Но я хочу попытаться разнюхать что-нибудь в здешних местах: посетить придорожные ресторанчики, заправочные станции, поговорить с теми, кто торгует машинами, с хозяевами мотелей. Возможно, кто-то видел ее. Я до сих пор убежден, что интуиция меня не обманывает, – она собиралась приехать сюда. Кто знает, может быть, добравшись до Фейрвейла, Мэри передумала и продолжила путь. Но я хочу знать наверняка.

– Если вы ничего не выясните в течение двадцати четырех часов…

– Тогда я говорю: «Все, хватит» – и мы звоним в полицию, втягиваемся во всю эту рутину с объявлением о пропаже без вести и так далее. Ну что, договорились?

Сэм бросил взгляд на Лайлу.

– Как вы думаете? – спросил он.

– Я не знаю. Я так волнуюсь сейчас, что ничего не соображаю. – Она вздохнула. – Решайте вы, Сэм.

Он кивнул Арбогасту.

– Хорошо. Договорились. Но я хочу предупредить вас сразу. Если завтра у вас ничего не выйдет и вы не сообщите в полицию, это сделаю я.

Арбогаст надел пиджак.

– Пойду-ка сниму себе номер в гостинице. А вы как, мисс Крейн?

Лайла посмотрела на Сэма.

– Я провожу ее туда попозже, – сказал Сэм. – Я хочу пообедать с Лайлой и сам позабочусь о номере для нее. Утром мы оба будем ждать здесь вашего звонка.

В первый раз за весь вечер губы Арбогаста растянулись в улыбке. Он явно не годился в соперники Моны Лизы, но все же это была улыбка.

– Я вам верю, – произнес он. – Извините, что вначале так навалился на вас, но я должен был убедиться. – Он кивнул Лайле. – Не волнуйтесь. Мы разыщем вашу сестру.

С этими словами он вышел из комнаты. Дверь еще не закрылась, а Лайла уже всхлипывала на плече у Сэма. Ее голос звучал, словно приглушенный стон:

– Сэм, я страшно боюсь; что-то случилось с Мэри. Я знаю, я чувствую!

– Ну, ну, все в порядке, – сказал он, удивляясь про себя, куда пропадают в нужный момент подходящие слова, почему никогда не удается найти выражений, способных прогнать страх, горе, одиночество. – Все в полном порядке, поверьте мне.

Неожиданно она отстранилась от него, отступила на шаг, ее заплаканные глаза расширились. Когда она заговорила, голос звучал тихо, но решительно.

– Почему я должна вам верить, Сэм? – еле слышно спросила она. – Вы можете назвать причину? Причину, о которой вы умолчали, говоря с этим сыщиком? Сэм, скажите мне правду. Мэри была у вас? Вы знали все о случившемся, об этих деньгах?

Он покачал головой.

– Нет, ничего не знал. Вам придется поверить мне на слово. Как я верю вам.

Она отвернулась к стене.

– Должно быть, вы правы, – произнесла она. – Мэри могла бы за прошлую неделю встретиться со мной или с вами, так ведь? Но не встретилась. Я верю вам, Сэм. Просто очень уж трудно теперь во что-нибудь поверить, после того как твоя родная сестра оказалась…

– Успокойтесь, – прервал ее Сэм. – Сейчас вам нужно немного перекусить и хорошенько отдохнуть. Завтра все перестанет казаться таким безнадежным.

Дата добавления: 2015-08-26 | Просмотры: 328 | Нарушение авторских прав