 |
|
АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология |
Аннотация 6 страница– В прошлый уик-энд никто не останавливался. У нас тут была пасмурная погода. – Вы уверены? Это девушка или, точнее, женщина примерно двадцати семи лет. Рост – метр семьдесят, вес – около шестидесяти, темные волосы, голубые глаза. У нее был «плимут», модель тысяча девятьсот пятьдесят третьего года, голубой седан с помятым левым передним крылом. Номер машины… Норман уже не слушал. Зачем он сказал, что в субботу никого не было? Этот человек описывал ту самую девушку, он все о ней знал. Ну и что? Как он докажет, что девушка была здесь, если Норман отрицает это? Теперь уж не остается ничего другого, как продолжать все отрицать. – Нет, боюсь, что ничем не смогу вам помочь. – Неужели это описание не подходит ни к одной из женщин, останавливавшихся в мотеле на прошлой неделе? Вполне возможно, что она зарегистрировалась под чужим именем. Может быть, если вы разрешите мне заглянуть в журнал регистрации… Норман опустил руку на тяжелый том и покачал головой. – Мне очень жаль, мистер, – произнес он. – Я не могу разрешить вам этого. – Может быть, это заставит вас передумать. Мужчина засунул руку во внутренний карман пальто, и Норман успел подумать: «Интересно, предложит он мне сейчас деньги?» Мужчина извлек бумажник, но не стал вытаскивать оттуда банкноты. Вместо этого он раскрыл его и положил на стойку так, чтобы Норман мог прочитать, что написано на карточке. – Милтон Арбогаст, – произнес мужчина. – Занимаюсь проведением расследований для компании «Пэрити Мьючуал». – Вы детектив? Мужчина коротко кивнул. – И сюда пришел по важному делу, мистер… – Норман Бейтс. –…Мистер Бейтс. Компании нужно, чтобы я узнал местонахождение этой девушки, и я буду признателен вам за содействие. Конечно, если вы не разрешите мне просмотреть ваш журнал, я должен буду обратиться к местным представителям власти. Да вы, наверное, сами знаете, как это делается. Норман не знал, как это делается, но одно он знал твердо: нельзя допускать, чтобы местные представители власти совали сюда нос. Он мешкал, его рука все еще покоилась на журнале. – А в чем дело? – спросил он. – Что сделала девушка? – Угнала машину, – пояснил мистер Арбогаст. – А, понятно. – Норман немного расслабился. Он уже решил, что там было что-то серьезное, что ее разыскивают как пропавшую без вести или за совершение настоящего преступления. В таком случае расследование проводилось бы по всей форме. Но угнанная машина, тем более такая старая развалина… – Ну хорошо, – произнес он. – Пожалуйста, смотрите на здоровье, я только хотел убедиться, что у вас все законно. – Он убрал руку. – Еще бы, конечно законно. – Но мистер Арбогаст не спешил раскрывать журнал. Он вытащил из кармана какой-то конверт и положил его на стойку. Потом схватил журнал, повернул его к себе и начал листать страницы, водя пальцем по столбцу фамилий. Норман следил за движением этого пальца; неожиданно палец остановился, уверенно ткнув в одну из записей. – По-моему, вы говорили, что в прошлую субботу и воскресенье не было ни одного постояльца? – Ну, я не помню, чтобы кто-нибудь появлялся. То есть если и были посетители, то один-два человека, не больше. Настоящей работы не было. – Как насчет вот этой? Джейн Уилсон из Сан-Антонио? Она зарегистрировалась в субботу вечером. – Ох, теперь припоминаю; да, верно. – Сердце снова, как барабан, застучало в груди; Норман осознал, что сделал ошибку, когда притворился, что не узнал ее по описанию, но было поздно. Как теперь объяснить все, чтобы не вызвать подозрений? Что скажет детектив? Пока что он ничего не говорил. Он поднял конверт со стойки и положил его на раскрытую книгу, чтобы сравнить почерк. Вот зачем он вытащил конверт – там был образец ее почерка! Теперь он все узнает. Он уже знает! Норман понял это, когда детектив поднял голову и пристально поглядел на него. Теперь, когда его лицо, затененное полями шляпы, было так близко, он мог разглядеть глаза. Холодные, безжалостные, знающие глаза. – Да, это та самая девушка. Один и тот же почерк. – В самом деле? Вы уверены? – Уверен настолько, что собираюсь снять копию, даже если для этого потребуется судебное разрешение. Но я еще и не такое могу сделать, если вы не начнете говорить, и говорить правду. Почему вы солгали, будто никогда не видели девушки? – Я не солгал. Просто забыл, и все. – Вы говорили, что хорошо запоминаете постояльцев. – Да, верно, почти всегда так и есть. Только… – Докажите. – Мистер Арбогаст закурил сигарету. – К вашему сведению, кража машины – федеральное преступление. Вы ведь не хотите, чтобы вас привлекли за соучастие, а? – Соучастие? Как я могу быть соучастником? Девушка приезжает сюда, снимает номер, проводит в нем ночь и снова уезжает. Какое же тут соучастие? – Сокрытие информации. – Мистер Арбогаст глубоко затянулся. – Ну давайте, выкладывайте все начистоту. Вы видели девушку. Как она выглядела? – Точно так, как вы ее описали, по-моему. Когда она появилась, шел сильный дождь. Я был занят и не очень-то ее разглядел. Дал ей расписаться в журнале, вручил ключи, вот и все. – Она сказала что-нибудь? О чем вы говорили? – Наверное, о погоде. Не помню. – Она проявляла какую-либо нервозность, чувствовала себя не в своей тарелке? Что-нибудь в ее поведении вызывало подозрение? – Нет. Абсолютно ничего. Просто еще одна туристка, так мне показалось. – Что ж, хорошо. – Мистер Арбогаст сунул окурок в пепельницу. – Не произвела на вас абсолютно никакого впечатления, да? С одной стороны, с чего вам было подозревать ее в чем-то? А с другой – девушка особой симпатии тоже не вызвала. То есть никаких чувств вы к ней не испытывали. – Ну конечно нет. Мистер Арбогаст, словно он был старым другом, наклонился к Норману. – Тогда почему вы пытались прикрыть ее, притворившись, что напрочь забыли про ее приезд? – Я не пытался! Я просто забыл, честное слово. – Норман понимал, что попался в ловушку, но больше детектив ничего из него не вытянет. – Чего вы пытаетесь достичь своими инсинуациями? Хотите обвинить в том, что я помог ей украсть машину? – Вас никто ни в чем не обвиняет, мистер Бейтс. Мне просто-напросто нужна вся информация об этом деле, больше ничего. Так вы говорите, она приехала одна? – Приехала одна, сняла комнату, уехала на следующее утро. Сейчас уже, наверное, за тысячу миль отсюда… – Наверное. – Мистер Арбогаст улыбнулся. – Но давайте-ка не будем спешить, вы не против? Может быть, все-таки вспомните что-нибудь. Она уехала одна, говорите? Когда примерно это было? – Я не знаю. В воскресенье утром я спал у себя дома. – Тогда, значит, вы не можете точно знать, что она была одна, когда уезжала? – Я не смогу доказать, если вы это имеете в виду. – А тем вечером? Были у нее какие-нибудь посетители? – Нет. – Точно? – Абсолютно точно! – С кем-нибудь она могла встречаться той ночью? – Она была единственным постояльцем. – Вы работали здесь один? – Точно. – Она не выходила из номера? – Нет. – Всю ночь? Даже не звонила по телефону? – Конечно нет. – Значит, кроме вас, никто не знал, что она здесь? – Я уже сказал вам. – А пожилая леди – она ее видела? – Какая леди? – Там, в доме позади мотеля. Норман почувствовал, как сильно бьется его сердце; сейчас оно вырвется из груди. Он начал было: «Никакой пожилой леди…» – но мистер Арбогаст еще не закончил. – Когда я подъезжал сюда, то заметил, как она смотрит из окна. Кто это? – Моя мать. – Никуда не денешься, он должен признаться. Он сейчас все объяснит. – У нее слабое здоровье, и она не может спускаться сюда из дома. – Значит, она не видела девушку? – Нет. Она больна. Она оставалась у себя, когда мы ужи… – Непонятно, как это случилось; просто вырвалось – и все. Мистер Арбогаст слишком быстро задавал свои вопросы, он делал это нарочно, чтобы запутать его, а когда упомянул Маму, то застал Нормана врасплох. Норман мог думать лишь о том, чтобы защитить ее, а теперь… Мистер Арбогаст больше не выглядел дружелюбным. – Вы ужинали вместе с Мэри Крейн в своем доме? – Просто кофе и бутерброды. Я… мне казалось, я уже сказал вам. Ничего такого не было. Понимаете, она спросила, где можно перекусить, и я сказал – в Фейрвейле, но это почти двадцать миль пути, и был такой ливень, что я пригласил ее зайти в дом. Больше ничего не было. – О чем вы говорили? – Да ни о чем особенном. Я же сказал вам, моя Мама больна и я не хотел ее беспокоить. Она всю неделю была больна. Наверное, из-за этого и я был сам не свой и начал все забывать. Например, забыл про эту девушку и про ужин. Просто вылетело из головы. – Может быть, что-нибудь еще вылетело? Ну, скажем, вы с той девушкой потом вернулись сюда и немного развлеклись… – Нет! Ничего подобного! Как вы смеете говорить такое, по какому праву? Да я… я больше не буду с вами разговаривать. Я уже рассказал все, что вам надо. А теперь уходите отсюда! – Хорошо. – Мистер Арбогаст надвинул на лоб стетсон. – Я уйду. Но сначала хотелось бы переговорить с вашей матерью. Может, она заметила что-нибудь, что вы забыли. – Говорю вам, она даже не видела этой девушки! – Норман вышел из конторы. – И потом, вам нельзя с ней говорить. Она очень больна. – В уши словно бил барабан, приходилось кричать, чтобы одолеть этот шум. – Я вам запрещаю заходить к ней! – Тогда я вернусь с ордером на обыск. Теперь Норман видел, что Арбогаст блефовал. – Что за бред! Никто вам его не выдаст. Кто поверит, что я решил украсть старую машину? Мистер Арбогаст зажег новую сигарету и бросил спичку в пепельницу. – Боюсь, вы не все понимаете, – почти ласково произнес он. – По правде говоря, машина здесь ни при чем. Хотите знать, что произошло на самом деле? Эта девушка, Мэри Крейн, украла сорок тысяч долларов наличными у фирмы по продаже недвижимости в Форт-Уэрте. – Сорок тысяч? – Именно. Исчезла из города с деньгами. Сами видите, дело серьезное. Поэтому каждая деталь может быть важной, и я должен поговорить с вашей матерью, с вашего разрешения или без него. – Но я же сказал вам: она ничего не знает. И она чувствует себя плохо, очень плохо. – Обещаю вам не делать ничего, что могло бы ее расстроить. – Мистер Арбогаст сделал паузу. – Конечно, если вы хотите, чтобы я вернулся сюда в сопровождении шерифа, с ордером… – Нет. – Норман торопливо помотал головой. – Вы не должны так поступать. – Он лихорадочно пытался придумать какой-нибудь выход, но становилось ясно, что теперь выхода уже нет. Сорок тысяч долларов. Неудивительно, что он так подробно все выспрашивал. Конечно, ему дадут ордер на обыск, бессмысленно устраивать сцену. Да еще эта парочка из Алабамы. Словом, деваться некуда. – Хорошо, – произнес Норман. – Можете поговорить с ней. Но разрешите мне сначала сказать Маме, что вы придете. Нельзя врываться к больной без предупреждения, волновать ее. – Он направился к двери. – Вы подождете здесь, на случай, если кто-нибудь приедет, хорошо? – О'кей, – кивнул Арбогаст, и Норман заторопился к дому. Дорожка, которая вела к их дому на холме, была не слишком крутой, но ему казалось, что он никогда не доберется до двери. Сердце стучало, в ушах стоял звон, словно вернулась та ночь, и теперь он понимал, что сейчас все стало в точности как в ту ночь, словно она тянулась вечно. Ничто не изменилось. Что бы он ни делал, от этого никуда не уйти. Можно быть хорошим мальчиком, можно быть взрослым: и то и другое одинаково бесполезно. Ничто не поможет, потому что он – это он, от себя никуда не уйдешь, и ему не справиться с этим. Он не в силах спасти себя и не в силах спасти Маму. Если кто-нибудь и может что-то сделать, то только Мама. Он открыл входную дверь, поднялся по лестнице и зашел к ней; он хотел все рассказать ей спокойно, но, когда увидел ее, мирно сидящую у окна, не смог сдержаться. Он начал дрожать, из горла вырвался всхлип, еще один, ужасные всхлипывающие звуки, и он прижался головой к Маминой юбке и все рассказал. – Хорошо, – произнесла Мама. Она почему-то ничуть не удивилась. – Мы позаботимся об этом. Предоставь все мне. – Мама… если ты быстро поговоришь с ним, не больше минуты, скажешь, что не знаешь ничего, он уйдет. – Но ведь он вернется. Сорок тысяч долларов – уйма денег. Почему ты ничего мне не сказал об этом? – Я не знал. Честное слово, ничего не знал! – Я тебе верю. Только ведь он не поверит – ни тебе, ни мне. Он, должно быть, думает, что мы сговорились с ней. Или как-нибудь избавились от девушки, чтобы заполучить деньги. Разве ты сам не понимаешь? – Мама… – Он закрыл глаза, не в силах смотреть на нее. – Что ты хочешь сделать? – Я хочу одеться. Нам надо подготовиться к приходу гостя, так ведь? Я соберу свои вещи и буду в ванной. Возвращайся и скажи этому мистеру Арбогасту, пусть поднимается сюда. – Нет, я не могу. Я не приведу его сюда, если ты собираешься… И он действительно не мог, не мог теперь даже шевельнуться. Он хотел бы отключиться, но ведь и это не поможет, не изменит того, что должно произойти. Еще несколько минут, и мистер Арбогаст устанет ждать. Он сам поднимется к дому, потом постучит в дверь, потом распахнет ее и войдет. И как только он ступит внутрь… – Мама, ну пожалуйста, послушай, что я скажу! Но она не слышала, она была в ванной, одевалась, наводила красоту, готовилась к приходу гостя. Готовилась. И вот она выплыла наружу, в нарядном платье с оборками, со свежим слоем пудры и румян на лице, красивая, как картинка. Улыбаясь, Мама зашагала вниз по лестнице. Она успела пройти половину пути, когда раздался стук. Это случилось: мистер Арбогаст уже здесь. Норман хотел крикнуть ему, предупредить, но что-то словно застряло у него в горле. Он мог только слушать. Бодрый голос Мамы: «Сейчас иду! Сейчас иду! Секундочку!» Все действительно произошло за несколько секунд. Мама открыла дверь, и мистер Арбогаст зашел внутрь. Взглянул на нее и открыл рот, готовясь что-то произнести. В эту секунду он поднял голову – вот чего ждала Мама. Она взмахнула рукой, и что-то яркое, блестящее, сверкая, мелькнуло в воздухе: раз-два, раз-два… Глазам было больно, Норман не хотел смотреть. Зачем – он и так уже знал, что случилось. Мама нашла его бритву…
Норман улыбнулся пожилому мужчине и произнес: – Вот ваш ключ. Десять долларов за номер на двоих, пожалуйста. Его супруга щелкнула замком сумочки. – Деньги у меня, Гомер. – Она положила банкноту на стойку, кивнув Норману. Потом ее глаза, сощурясь, стали разглядывать его. – Что с вами, вам нехорошо? – Я… просто немного устал, наверное. Ничего, пройдет. Я уже закрываюсь. – Так рано? Я думала, мотели работают круглосуточно. Особенно по субботам. – У нас сейчас не много посетителей. Кроме того, уже почти десять. Почти десять. Без малого четыре часа. О господи! – Понятно. Что ж, спокойной ночи. – Спокойной ночи. Они ушли, теперь можно отойти от стойки, можно выключить вывеску и запереть контору. Но сначала он выпьет, хорошенько выпьет, потому что нуждается в этом. И не важно, будет он пьяным или нет, сейчас все не важно, все позади. Позади, а может быть, все только начинается. Норман уже порядочно выпил. В первый раз он выпил, когда вернулся в мотель, около шести, а потом уже добавлял через каждый час. Если бы не спиртное, он просто не выдержал бы, не смог бы стоять здесь, зная, что спрятано под ковром в холле дома. Да, он оставил там все как было, не пытаясь ничего трогать, просто поднял ковер и накрыл это. Натекло довольно много крови, но она не просочится сквозь ткань. Тогда он больше ничего не мог сделать. Потому что был день. Теперь, конечно, придется вернуться туда. Он строго-настрого запретил Маме что-либо трогать и знал, что она подчинится. Странно, что она вернулась в свое прежнее состояние апатии, сразу после случившегося. Тогда казалось, что Маму ничто не остановит, – состояние аффекта, так это, кажется, называется, – но, как только все было кончено, она просто завяла, и дальше пришлось ему взяться за дело. Он велел ей вернуться в свою комнату и больше не показываться возле окна, лечь и лежать, пока он не вернется. И еще он запер дверь. Но теперь придется ее отпереть. Норман закрыл контору и вышел из мотеля. Неподалеку стоял «бьюик», «бьюик» мистера Арбогаста, припаркованный там, где он его оставил. Вот было бы замечательно просто сесть за руль и уехать! Умчаться подальше отсюда, оставить все позади и больше никогда не возвращаться, никогда! Подальше от мотеля и от Мамы, подальше от того, что лежит под ковром в холле! На мгновение это желание, словно волна, захлестнуло его, но лишь на мгновение. Потом все улеглось, и Норман пожал плечами. Ничего не выйдет, уж это он знал точно. Никогда ему не умчаться так далеко, чтобы быть в безопасности. И потом, его ждет это, завернутое в ковер. Ждет его… Поэтому он сначала внимательно оглядел шоссе, потом посмотрел, задернуты ли шторы на окнах номера первого и номера третьего, наконец залез в машину мистера Арбогаста и вынул ключи, которые нашел в кармане детектива. Очень медленно он подъехал к дому. Весь свет был потушен. Мама спала в своей комнате, а может, только притворялась, что спит, – сейчас это его не волновало. Главное – пусть не путается под ногами, пока Норман делает свое дело. Он не хотел, чтобы Мама была поблизости: он опять почувствовал бы себя маленьким мальчиком. Ему предстояла мужская работа. Работа для взрослого мужчины. Кто, кроме мужчины, смог бы связать края ковра и поднять его вместе с тем, что было внутри? Он пронес тяжелую ношу по ступенькам, а потом положил на заднее сиденье машины. Он был прав – сквозь плотную ткань не просочилось ни капли. Эти старые ковры с грубым ворсом не пропускают влагу. Миновав лес и добравшись до болота, Норман проехал по самому краю, пока не нашел открытое место. Нельзя даже пробовать утопить эту машину там же, где первую. Но тут место новое, кажется, подойдет. Он использовал тот же метод. На самом-то деле все было очень просто. Умение приходит с опытом. Только смеяться тут было нечему; тем более когда он сидел на пеньке у трясины и ждал, пока болото не поглотит машину. На этот раз было еще хуже. Казалось бы, «бьюик» тяжелее и затонуть должен быстрее. Но пока он ждал, прошел миллион лет, не меньше. Наконец – плоп! И все. Ну вот. Он исчез навсегда. Как эта девушка со своими сорока тысячами. Где же они были спрятаны? Конечно, не в сумочке и не в чемодане. Может быть, в сумке, где она держала смену белья, или в самой машине? Надо было все осмотреть – вот что ему следовало сделать. Только ведь он тогда был не способен на это, даже если бы знал про деньги. А если бы он их нашел, кто знает, что бы случилось? Скорее всего, он бы выдал себя, когда появился детектив. Всегда чем-то выдаешь себя, если гнетет чувство вины. Слава богу – по крайней мере за это он должен быть благодарен, – не он совершил убийство. Да, он знал, что считается соучастником; с другой стороны, он должен был защитить Маму. Конечно, этим он защищал и себя тоже, но все, что он делал, он делал в первую очередь ради нее. Норман медленно брел по полю. Завтра он должен будет приехать туда на своей машине с прицепом, снова проделать то же самое. Но это чепуха по сравнению с тем, что предстоит в доме. Как и всегда, его цель – следить за Мамой. Он все тщательно продумал, но надо смотреть правде в глаза. Кто-нибудь обязательно придет и начнет выяснять насчет детектива. Это было бы вполне логично. Компания – «что-то там Мьючуал», – на которую он работал, не примирится с его исчезновением до тех пор, пока не будет завершено расследование. Очевидно, он держал с ними связь, может быть, на протяжении всей недели регулярно созванивался, или как-нибудь еще. И конечно, в результатах заинтересована фирма по продаже недвижимости. Как тут не быть заинтересованными, если речь идет о сорока тысячах долларов. Поэтому рано или поздно придется ответить на разные вопросы. Может быть, через несколько дней, может, через неделю, как в случае с этой девушкой. Но теперь он был к этому готов. И кто бы там ни появился, его рассказ будет четким и ясным. Он выучит свою историю наизусть, будет репетировать, чтобы потом ничего не сорвалось с языка, как сегодня. Никому не удастся разволновать или запутать его, если он будет заранее знать, что его ожидает. Уже сейчас он прикидывает, что надо сказать, когда настанет урочный час. Да, девушка останавливалась в мотеле. В этом надо признаться сразу, но он, конечно, ничего не подозревал, пока неделей позже не появился мистер Арбогаст. Девушка провела в своем номере ночь и наутро уехала. И ни слова о каких-нибудь разговорах, тем более о том, что они вместе ужинали. Вот что он скажет: «Все это я сообщил мистеру Арбогасту, но, кажется, его внимание привлекло лишь то, что девушка спрашивала, далеко ли отсюда до Чикаго и сможет ли она добраться туда за один день?» Это-то и заинтересовало мистера Арбогаста. Он сердечно поблагодарил Нормана, забрался в свою машину и уехал. Все. Нет, Норман не имеет представления, куда он направился. Мистер Арбогаст ничего ему не сказал. Просто уехал, и все. Когда это было? В субботу, примерно после обеда. Вот так лучше всего, просто краткое изложение фактов. Никаких деталей, ничего такого, что могло бы вызвать подозрения. Преступница, скрывавшаяся от правосудия, ненадолго остановилась здесь и отправилась своей дорогой. Неделю спустя, идя по ее следу, прибыл детектив, получил ответы на все вопросы и тоже уехал. Извините, мистер, больше ничем помочь не могу. Норман осознал, что сможет изложить все вот так, спокойно и четко, потому что на этот раз не надо будет беспокоиться за Маму. Она больше не будет выглядывать из окна. Ее вообще не будет в доме. Пусть приходят со своими ордерами на обыск – Маму им не найти. Так он выполнит свой долг лучше всего. Это нужно не только для его собственной безопасности – в первую очередь он хочет защитить ее. Он все продумал и твердо решил поступить так, и он добьется, чтобы его решение было выполнено. Нет смысла даже откладывать на завтра. Странно, теперь, когда в принципе все было позади, Норман продолжал чувствовать уверенность в собственных силах. Совсем не так, как было в прошлый раз, когда он полностью сломался, когда главным было знать, что Мама здесь, рядом. Теперь главное – знать, что ее здесь нет. И сейчас, в первый раз в жизни, у него хватит духу объявить ей свое решение. Он твердым шагом поднялся наверх и в темноте дошел до ее комнаты. Зажег свет. Она, конечно, была в постели, но не спала: не сомкнула глаз все это время, просто играла в свои игры. – Норман, господи, где ты пропадал до сих пор? Я так волновалась… – Ты знаешь, где я был, Мама. Не притворяйся. – Все в порядке? – Конечно. – Он набрал побольше воздуха в легкие. – Мама, я хочу попросить тебя неделю-другую поспать в другом месте. – Что такое? – Я сказал, что вынужден просить тебя не спать в этой комнате пару недель. – Ты в своем уме? Это моя комната. – Я знаю. И не прошу тебя уйти отсюда навсегда. Лишь ненадолго. – Но я не понимаю для чего… – Пожалуйста, Мама, выслушай внимательно и попробуй понять. Сегодня к нам сюда приходил человек. – Может быть, не стоит говорить об этом? – Стоит. Потому что рано или поздно кто-нибудь появится и начнет выяснять насчет него. А я скажу, что он приехал, сразу же убрался отсюда, и все. – Ну конечно, ты это скажешь, сыночек. И мы сможем наконец забыть обо всем. – Возможно. Надеюсь, так оно и будет. Но я не могу рисковать. Может быть, они захотят обыскать дом. – Пусть. Его ведь здесь не будет. – И тебя тоже не будет. – Он нервно втянул в себя воздух и быстро заговорил: – Я серьезно, Мама. Ради твоей же безопасности. Я не могу позволить кому-нибудь увидеть тебя, как увидел сегодня этот детектив. Не хочу, чтобы кто-нибудь начал задавать тебе разные вопросы, – и ты знаешь не хуже меня почему. Этого нельзя допустить. Значит, для нашей общей безопасности надо сделать так, чтобы тебя просто не было здесь. – Что же ты собираешься сделать – спрятать меня в трясине? – Мама… Она начала смеяться. Это больше походило на кудахтанье, и он знал, что теперь, раз она начала, уже не остановится. Единственный способ заставить ее прекратить – попробовать перекричать. Еще неделю назад Норман ни за что бы не осмелился. Но то время прошло, сегодня он был другим – и все вокруг изменилось. Все изменилось, и он мог смотреть правде в глаза. Мама была не просто нездорова. Она была психопаткой, опасной психопаткой. Он должен держать ее в узде, и он сделает это. – Заткнись, – громко произнес он, и кудахтанье смолкло. – Прости меня, – мягко продолжил Норман. – Но ты должна меня выслушать. Я все продумал. Я отведу тебя в подвал, в кладовую для фруктов. – Кладовую? Но не могу же я… – Можешь. И сделаешь это. У тебя нет выбора. Я позабочусь о тебе, там есть свет, я принесу раскладушку и… – Не будет этого! – Я не прошу тебя, Мама. Я объясняю, как ты должна поступить. Ты останешься там до тех пор, пока я не сочту, что опасность миновала и ты можешь снова жить здесь. И я повешу наше старое индейское покрывало на стену, так что оно закроет дверь. Никто ничего не заметит, даже если они не поленятся спуститься в подвал. Только так мы оба можем быть уверены, что с тобой ничего не случится. – Норман, я отказываюсь даже говорить об этом! Я не покину эту комнату! – Тогда придется отнести тебя на руках. – Норман, ты не посмеешь… Но он посмел. В конце концов именно это он и сделал. Поднял Маму прямо с кровати и понес ее; она была легкой как перышко по сравнению с мистером Арбогастом, и пахло от нее духами, а не застарелой сигаретной вонью, как от него. Она была слишком ошеломлена его поведением, чтобы сопротивляться, только немного повсхлипывала, и все. Норман сам был изумлен тем, насколько легко это оказалось, стоило только ему решиться. Господи, Мама просто больная пожилая женщина, хрупкое, невесомое создание! И нечего ее бояться. Сейчас Мама боялась его. Да, в самом деле. Потому что ни разу за все это время не назвала мальчиком. – Сейчас приспособлю раскладушку, – сказал он ей. – И ночной горшок тоже надо… – Норман, неужели нельзя не говорить с матерью на такие темы? – На мгновение ее глаза вспыхнули прежним блеском, потом она увяла. Он суетился вокруг нее, бегал за бельем, поправлял шторы на маленьком окошке, чтобы обеспечить приток воздуха. Она снова принялась всхлипывать или, скорее, бормотать вполголоса: – Точь-в-точь тюремная камера, вот что это такое, ты хочешь посадить меня в тюрьму. Ты больше не любишь меня, Норман, иначе бы ты так со мной не обращался. – Если бы я не любил тебя, то знаешь, где ты была бы сейчас? – Он не хотел говорить это ей, но иначе не мог. – В госпитале штата для душевнобольных преступников. Вот где ты была бы. Он выключил свет, гадая, услышала ли она эти слова и дошел ли до нее смысл сказанного. Очевидно, она все поняла, потому что, когда он уже закрывал за собой дверь, раздался ее голос. Он был обманчиво мягким в наступившей темноте, но почему-то слова резанули Нормана, резанули глубже, чем бритва по горлу мистера Арбогаста. – Да, Норман, полагаю, ты прав. Наверное, там я и была бы. Но я была бы там не одна. Норман захлопнул дверь, запер ее и отвернулся. Он не был уверен, но, кажется, торопясь вверх по ступенькам, все еще слышал, как Мама тихонько хихикает в темноте подвала.
Сэм и Лайла сидели в задней комнатке магазина и ждали, когда появится Арбогаст. Но с улицы долетал лишь обычный шум субботнего вечера. – В городке вроде этого сразу можно определить, что сегодня вечер субботы, – заметил Сэм, – по звукам, доносящимся с улицы. Взять, к примеру, шум машин. Сегодня их больше, и двигаются они быстрее, чем обычно. Потому что в субботний вечер за руль садятся подростки. А все это дребезжание, скрип тормозов? Останавливаются десятки машин. Фермеры со всей округи, с семьями, приезжают на своих древних развалюхах в город повеселиться. Рабочие наперегонки спешат занять место в ближайшем баре. Слышите, как шагают люди? И это звучит сегодня как-то особенно, по-субботнему. А топот бегущих ног? Дети резвятся на улице. В субботу вечером можно играть допоздна. Не надо думать о домашних заданиях. – Он пожал плечами. – Конечно, в Форт-Уэрте гораздо больше шума в любой вечер недели. – Да, наверное, – сказала Лайла. – Сэм, где же он? Сейчас уже почти девять. – Вы, должно быть, проголодались. – Да нет, при чем тут это. Почему его все нет и нет? – Может быть, задержался, может, нашел что-нибудь важное. – Мог бы по крайней мере позвонить. Ведь знает же, как мы здесь волнуемся. – Ну подождите еще немного… – Я устала ждать! – Лайла встала, оттолкнув стул. Она принялась ходить взад и вперед по узкому пространству маленькой комнатки. – Мне с самого начала не надо было соглашаться. Надо было сразу пойти в полицию. Целую неделю только и слышно – подожди, подожди, подожди! Сначала этот мистер Лоури, потом Арбогаст, а теперь еще вы. Потому что вы все думаете о деньгах, а не о моей сестре. Никого не волнует судьба Мэри, никого, кроме меня! Дата добавления: 2015-08-26 | Просмотры: 330 | Нарушение авторских прав |