АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Два типа установки

Согласно Юнгу, его исходным побуждением в исследовании типологии было желание понять, почему взгляд Фрейда на невроз столь отличен от Адлеровского.

Фрейд исходно считал своих пациентов весьма зависимыми от значимых для них объектов, рассматривавших и самих себя в связи с этими объектами, в особенности, – и прежде всего – с родителями. Акцент Адлеровского подхода строился на том, что личность (или субъект), ищет свои собственные безопасность и превосходство. Один предполагал, что человеческое поведение обусловливается объектом, другой находил определяющее средство в самом субъекте. Юнг весьма ценил обе точки зрения:

Фрейдовская теория привлекает своей простотой, настолько, что человек, следующий ей, порой болезненно огорчается, если кто-то другой возымеет намерение высказать противоположное суждение. Но то же самое истинно и для теории Адлера. Она также сверкает простотой и объясняет столько же, сколько теория Фрейда... И так уж получается, что исследователь видит только одну сторону, и, в конце концов, почему каждый настаивает, что только он имеет верную позицию?... Оба, с очевидностью, имеют дело с одним и тем же материалом, но из-за личностных особенностей каждый из них видит вещи под разным углом.

Юнг заключает, что эти «личностные особенности» фактически обязаны типологическим различиям: система Фрейда является преимущественно экстравертной, в то время как Адлеровская – интровертной.

Эти фундаментально противоположные типы установок обнаруживаются у обоих полов и на всех социальных уровнях. Они не составляют предмет сознательного выбора или унаследования, или образования. Их появление является общим явлением, имеющим по-видимому случайное распределение.

Два ребенка в одной и той же семье могут вполне оказаться противоположными по типу. «В конечном счете, – пишет Юнг, – это следует приписать индивидуальному предрасположению, что при возможно наибольшей однородности внешних условий один ребенок обнаруживает такой тип, а другой ребенок – другой». Фактически он верил, что антитезисный тип был обусловлен некоторой бессознательной инстинктивной причиной, для которой по всей видимости имелось некое биологическое основание:

В природе существуют два фундаментально различных способа адаптации, которые обеспечивают непрерывное существование живого организма. Один заключается в высокой скорости воспроизводства, при относительно низкой защитной способности и короткой продолжительности жизни отдельного индивида; другой состоит в обеспечении самого индивида многообразными средствами само-сохранения при относительно низкой плодовитости... [Сходным образом] специфическая природа экстраверта постоянно побуждает его растрачиваться, размножать себя любым способом и внедряться во все, в то время как тенденция интроверта – оборонять себя от любых внешних требований, воздерживаться от всякой затраты энергии, направленной прямо на объект, но зато создавать для себя самого возможно более консолидированное и могущественное положение.

В то время как очевидно, что некоторые индивиды обладают большей способностью или характером приспособиться к жизни тем или иным образом, неизвестно, почему это происходит. Юнг полагал наличие возможных физиологических причин, о которых мы пока не имеем точного знания, так как изменение или искажение типа часто оказывается вредным физическому благополучию индивида.

Никто, конечно, не является интровертированным или экстравертированным в чистом виде. Хотя каждый из нас в процессе следования своей доминантной склонности или, адаптируясь к своему непосредственному окружению, неизменно развивает одну установку более, нежели другую, противоположная установка в нем потенциально все же сохраняется.

В действительности, семейные обстоятельства могут заставлять кого-либо в раннем возрасте принимать какую-то установку, которая оказывается неестественной, насилуя, таким образом, индивидуальный врожденный склад такого человека. «Как правило, – пишет Юнг, – везде, где такая фальсификация типа имеет место... позже индивид становится невротичным и может быть вылечен развитием в нем той установки, которая созвучна его натуре.

Это определенно усложняет вопрос о типе, так как каждый, в некоторой степени, невротичен – то есть односторонен.

В общем, интроверт попросту не осознает свою экстравертную сторону из-за привычной ориентации по отношению к внутреннему миру. Интроверсия экстраверта дремлет аналогичным образом, дожидаясь выхода.

Фактически неразвитая установка становится аспектом тени, всем тем в нас самих, что мы не осознаем – наш нереализованный потенциал, нашу «непрожитую жизнь» (смотри ниже «ТИПОЛОГИЯ и ТЕНЬ», глава 4). Кроме того, когда подчиненная установка выходит на поверхность, а именно, когда проявляется экстраверсия интроверта или интроверсия экстраверта, быть бессознательным означает находиться в констелляции, то есть быть «задействованным». Это ведет по эмоциональному, социально неадаптированному пути, точно так же, как и в случае с подчиненной функцией.

Так то, что составляет ценность для интроверта, противоположно тому, что важно для экстраверта; подчиненная установка постоянно сбивает с толку взаимоотношения человека с другими людьми.

Чтобы проиллюстрировать это, Юнг рассказывает историю о двух молодых людях, – один из которых интроверт, а другой экстраверт, – оказавшихся на прогулке в сельской местности.* Они подошли к замку. Оба хотели посетить его, но по разным причинам. Интроверту было любопытно узнать, как замок выглядит изнутри, для экстраверта это служило игрой в приключения.

У ворот интроверт отступил. «Возможно, нас туда не пустят», – сказал он, воображая служебных собак, полицейских и штраф, как окончательный результат мероприятия. Экстраверт был неудержим. «О–о, они нас пропустят, будь спокоен», – сказал он, воображая доброго старого сторожа и возможность встречи с привлекательной девушкой.

На волне оптимизма экстраверта оба, в конце концов, вступили в замок. Там они обнаружили несколько пыльных комнат и коллекцию старых рукописей. Как часто случается старые рукописи являются главным интересом у интровертов. Наш вскрикнул от радости и с энтузиазмом принялся внимательно рассматривать сокровища. Он разговорился с хранителем, попросил позвать заведующего библиотекой, и вообще сделался живым и воодушевленным, его смущение исчезло, предметы соблазняли таинственным волшебством.

Между тем дух экстраверта явно упал. Он стал скучным и начал зевать. Доброго сторожа не оказалось равно как и привлекательной девушки; лишь старый замок переделанный в музей. Рукописи напомнили ему студенческую библиотеку в его университете, месте, ассоциировавшимся с нудным заучиванием материала и экзаменами. И он пришел к выводу, что все здесь невероятно скучно.

«Превосходно, не правда ли? – воскликнул интроверт, – взгляни сюда!» – на что экстраверт угрюмо ответил: «Это все не для меня, пошли отсюда». Это весьма раздражило интроверта, который тайно поклялся никогда больше не отправляться на прогулку с таким невнимательным к другим экстравертом. А экстраверт, совершенно расстроенный, теперь уже не мог думать ни о чем, кроме того, чтобы поскорее убраться отсюда наружу в солнечный весенний день.

Юнг обращает внимание, что двое молодых людей прогуливаются вместе в счастливом единстве (симбиозе), пока не набредают на замок. Они наслаждаются определенной степенью гармонии, потому что они коллективно и взаимно адаптированы друг к другу, естественная установка одного дополняет естественную установку другого.

Интроверт любопытен, но нерешителен; экстраверт открывает двери. Но, оказавшись внутри, типы меняются местами: первый оказывается очарован увиденным, его манят объекты, второй полон отрицательных мыслей. Интроверта теперь невозможно вывести наружу, а экстраверт сожалеет даже о том, что ступил ногой в этот замок.

Что же случилось? Интроверт экстравертировался, а экстраверт интровертировался. Но сама противоположная установка каждого проявилась социально подчиненным образом: интроверт, подавленный объектом, не оценил того, что его другу скучно; экстраверт, разочарованный в своих ожиданиях романтического приключения, сделался унылым и замкнутым, и совершенно не учел волнение своего друга.

Вот простой пример того пути, по которому подчиненная установка делается независимой. То, что мы не осознаем в нас самих, оказывается по определению вне нашего контроля. Когда констеллируется (образуется) неразвитая установка, мы становимся жертвами любого рода разрушительных эмоций – мы «закомплексованы».

В вышеупомянутой истории двое молодых людей могли бы быть названы теневыми братьями (shadow brothers). Во взаимоотношениях между мужчинами и женщинами психологическая динамика может быть понята лучше с помощью юнговского понятия контрсексуальных архетипов: анима – внутренний идеальный образ женщины в мужчине – и анимус – внутренний идеальный образ мужчины в женщине.

В общем случае экстравертный мужчина имеет интровертную аниму, в то время как интровертная женщина имеет экстравертный анимус, и наоборот. Эта картина может меняться в процессе психологической работы над собой, но сами внутренние образы обычно проектируются на лица противоположного пола, с тем результатом, что любой из типов установки склонен жениться на своей противоположности. Так обычно и случается, потому что каждый тип бессознательно дополнителен другому.

Вспомним, что интроверт склонен быть рефлексивным, глубоко продумывать вещи и все внимательно рассчитать, прежде чем начать действовать. Застенчивость и определенное недоверие к объектам проявляется в нерешительности и некоторой трудности в приспособлении к внешнему миру. Экстраверт, со своей стороны, привлеченный внешним миром, пленяется новыми и неизвестными ситуациями. Как общее правило, экстраверт вначале действует, а думает уже потом – действие оказывается быстрым и не подчиненным дурным опасениям или колебаниям.

«Оба типа, – пишет Юнг, – кажутся, поэтому, созданными для симбиоза. Один заботится о рефлексии, обдумывании, а другой стремится к инициативному и практическому действию. Когда эти два типа обручаются союзом, они могут образовывать идеальное единство».

Обсуждая эту типичную ситуацию, Юнг указывает, что сама идеальная позиция действует до тех пор, пока партнеры заняты приспособлением к «многообразным внешним потребностям жизни»:

Но когда... внешняя необходимость больше не давит, тогда они имеют время занять себя друг другом. До сих пор они стояли спиной к спине и защищались против превратностей судьбы. Но теперь они повернулись лицом к лицу и ищут понимания – единственно, чтобы обнаружить, что они никогда друг друга не понимали. Каждый говорит на другом языке. Тогда между двумя типами начинается конфликт. Эта борьба отравляющая, жестокая, полная взаимного обесценивания, даже, если она ведется спокойно и в величайшей доверительной близости. Поскольку ценности одного оказываются отрицанием ценностей другого.

С течением жизни нам вообще приходится развивать до известной степени как интроверсию, так и экстраверсию. Это необходимо не только для того, чтобы сосуществовать с другими, но также и для развития индивидуального характера. «Мы не можем позволить на длинной жизненой дистанции, – пишет Юнг, – передать одной части нашей личности всю симбиотическую заботу о другой». Однако, на самом деле, это как раз то, что и случается, когда мы доверяем друзьям, родственникам или возлюбленным тащить нашу подчиненную установку или функцию.

Если подчиненная установка не получает сознательного выражения в нашей жизни, мы по обыкновению начинаем скучать и предаемся тоске, становясь неинтересными как самим себе, так и другим. И так как, существующая энергия связывает нас со всем бессознательным внутри, у нас не оказывается интереса к жизни, к «жизненной» энергии, которая делает личность хорошо сбалансированной.

Важно понять, что степень личностной активности не всегда является надежным показателем типа установки. Жизнь человека Компании может считаться экстравертной, но это вовсе не обязательно. Аналогично, долгие периоды одиночества не означают автоматически, что человек – интроверт. Непременный участник вечеринок может быть интровертом, живущим своей тенью; отшельник может обернуться экстравертом, который попросту выпустил пар, «лег на дно», или был вынужден в силу обстоятельств. Другими словами, пока специфический вид активности будет ассоциироваться с экстраверсией или интроверсией, ее будет не так-то легко перевести в тип, к которому принадлежит тот или иной человек.

Решающим фактором в определении типа в противоположность упрощенному общепринятому описанию установки как таковой, не то, что человек делает, а скорее, сама мотивация к деланию – само направление, по которому течет энергия человека, течет естественно и привычно: для экстраверта самым интересным и и привлекательным является объект в то время как сам субъект или сама психическая реальность оказываются более важными для интроверта.

Вне зависимости от того, преобладает ли в ком-либо экстравертность или интровертность, существуют неизбежные психологические события-соучастия, связанные с ролью бессознательного. Некоторые из них отмечены в следующем разделе и рассматриваются более специально в тех главах, в которых описываются характеристики каждого типа установки. Отдельно медико-клиническое изложение приводится в приложении 1, «Клиническое Значение Экстраверсии и Интроверсии».

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 565 | Нарушение авторских прав