АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Клиническое значение экстраверсии и интроверсии

Экстраверсия и интроверсия – типологические конституциональные установки. Первичный интерес экстраверта лежит в объекте, а у интроверта этот интерес кроется в субъекте.

Если мы пожелаем изучать возможные медицинские следствия этих двух базовых установок, то прежде всего должны понять сам момент, в котором возникают субъект и объект.

Субъект и объект всякий раз появляются тогда, когда взаимоотношения, до того управлявшиеся мистическим соучастием (participation mystique), подвергаются критике, выставляются на критическое обозрение или самим субъектом, или кем-то еще. Данное событие может воздействовать на всю личность, например, на маленького ребенка или, в значительной степени, на бессознательное недифференцированных людей (людей, не сознающих своего отличия друг от друга). Но даже и у дифференцированных взрослых мы все еще обнаруживаем бессознательные области, нуждающиеся в развитии. Последнему способствуют конфликтные ситуации, провоцирующие критику и, таким образом, ведущие к разрушению состояния мистического соучастия.

Под конфликтом мы понимаем то, что два человека в данных конкретных взаимоотношениях обнаруживают свое пребывание в них не в полной гармонии. Индивид, который переживает это нарушение гармонии, является субъектом, а его партнер по конфликту, по отношению к которому он чувствует дисгармонию, представляет объект.

Можно наблюдать, как это нарушение проявляет себя в индивиде: вызванный аффект включает в себя проблему анимы-анимуса. Наблюдается также нарушение приспособления к новой объективированной среде, которая создает дальнейшие эффекты, констеллируя проблему тени.

Классическим примером являются маленькие дети: рано или поздно они делают открытие, что их родители, оказывается, не всегда правы и правильны в своих делах и поступках, как это предполагалось ранее. Возникает аффект: гнев на родителей, из которого следуют упрямство, грубость, непокорство, ведущие к проблеме приспособления. Перед ребенком встают сомнения и вопросы, такие как: Кто я есть? или Кто мои родители? и далее, Что это такое «Я»? Что такое «отец», «мать»? Здесь-то и рождаются субъект и объект. Подобные ситуации незамедлительно констеллируют родительские архетипы, а, следовательно, значительную энергию аффекта.

Та же самая проблема возникает у каждого, когда мистическое соучастие постепенно ослабевает и исчезает. Хотя проблема, в общем-то, та же самая, сам способ, которым она прорабатывается, варьирует сообразно тому, куда направлен первичный интерес: к субъекту или к объекту. Индивидуальный ход, который разрешает проблему и обозначает базовую установку.

Интроверт прежде всего имеет отношение к субъекту, и поэтому он начинает осознавать беспокоящие факторы у субъекта. В этот момент и возникает аффект. Интроверт склонен подавить этот аффект и с готовностью устремляется на выполнение этой задачи, ища новую успокаивающую ориентацию. Его мало волнует (или совсем не волнует) трудность во внешнем приспособлении к объекту. По этой причине интроверт постоянно предстает как отрицательный, «теневой», показывающий себя странным, капризным, высокомерным и даже зловещим.

Эту трудность он преодолевает не большим осознанием и реализацией, а уклонением и увертливостью. Таким образом, интроверт уменьшает круг знакомств отбором наиболее «безвредных». Но зачастую он восстает против реальности внешнего мира. «Угроза объекта» – обычный для него камень преткновения: он всегда несет «плохую удачу». Даже молодой интроверт может сломать ногу на лестнице. Он не обратит внимания на саму лестницу, но просто обязан выразить свой гнев по поводу «ужасного красного» цвета лестничного ковра (чтобы впоследствии имен, возможность сказать «А, вообще, мне наплевать, какой у него цвет» или возможно: «Мне не нравится этот красный цвет, потому что он мне не идет»).

Естественно, возможность выхода аффекта позволяет интроверту вернуться в благорасположенное состояние. Эмоция спадает, и он, к примеру, оказывается защищенным от метаболического расстройства. Более вероятно, что вызовут хирурга и дело кончится гипсовой повязкой, рентгеном и несколькими неделями ходьбы на костылях.

На этой стадии развития может показаться, что дух удовлетворен, а к инстинкту проявлено невнимание. Мысленно «превосходящий», но отчужденный от своего окружения интроверт вступает в вечную коллизию с миром, хотя обычно без опасения за свою жизнь. Предположительно возможно, что интроверт – для того, чтобы оставаться спокойным поодаль от мира – дышит неправильно и подавляет свое дыхание, делаясь, таким образом, относительно более уязвимым к легочному туберкулезу.

Экстраверт изначально имеет отношение к объекту. Ему нравится организовывать свои объект-отношения. Он уступает им себя и получает все, кроме «теневой» внешности. Он не замечает, что нечто происходит в нем самом, что это нечто возникает непосредственно в движении. Несмотря на успешную экстравертную адаптацию к объекту, этот недосмотр время от времени делается явным, когда недооцененный аффект проявляется в случайных изменениях настроения, которые вскорости вырастают во враждебность и злобу.

Нереализованный аффект также может влиять на метаболизм: появляются проблемы с печенью, и даже сердце оказывается под воздействием аффекта. На этой стадии развития интроверт с большей вероятностью нуждается в терапевте, чем в хирурге. Вообще говоря, когда экстраверт следует своему инстинкту и пренебрегает духовной стороной своего существования, опасности для жизни нет.

За этой первой стадией развития следует, однако, другая. В случае интроверта, недостаток внешнего приспособления возрастает. Несмотря на все попытки «умственного избегания» или «убегания вовнутрь» и, несмотря на свое поведение, ограничивающее число объектов путем выбора, интроверт может оказаться в такой коллизии с миром, что реальность объекта навалится на него со всей силой. И теперь аффект не вспыхнет столь мирно: он заявит о себе с очевидностью, и интроверт продемонстрирует свою враждебность и злобу еще более ожесточенно, чем безвредный экстраверт.

Экстраверт, напротив, достигнет некоторой точки, где его аффект начнет громко требовать удовлетворения. Он прорвется насильственным образом, приспособление к внешнему миру расстроится, и очевидной и явной выступит теневая сторона. Экстраверт столкнется с проблемой субъекта, с реальностью своей собственной персоны.

В такой ситуации интроверт должен стать более экстравертным и направить свой интерес на объект. А экстраверт стать более интровертным и повернуться в сторону своей скромной бедной персоны, к субъекту. Если задача изменения установок не будет принята и выполнена, то наступит этап клинического развития ситуации.

За этим следует упрямая и односторонняя попытка цепляться за изначальный установочный тип. Но теперь актуальность этого утрачена, энергия на противоположную установку потеряна, и борьба заканчивается понижением ментального уровня. Изначально ведущая установка более не функционирует надежно и становится подчиненной. Разрушение старой системы имеет свои физические последствия.

Интроверт становится подвержен внезапным и опасным инфекциям. Чрезмерный аффект может нарушить у него обмен веществ настолько сильно, что могут возникнуть очень сложная клиническая ситуация и пагубные последствия. Опасность приходит изнутри: интроверту нужен доктор, так как его жизнь может оказаться в опасности.

Для экстраверта также существует смертельная опасность если он будет пытаться управлять своей односторонней вышедшей из употребления первичной установкой. Его приспособление к внешней реальности более ненадежно. Теперь с ним может произойти несчастный случай, и ему потребуется хирург. Хирургическое вмешательство будет весьма сложным, так как сами по себе несчастные случаи, которые происходят с «декомпенсированнымн экстравертами», обычно очень серьезные (автомобильная авария или несчастный случай в горах).

Однако, это не всегда хирург, кто приходит на помощь, так как сама проблема часто возникает в совершенно обычной социальной среде. Слепота к субъективной стороне и к черной тени часто ведет его к банкротству, мошенничеству и другим отклонениям. Таким образом, экстраверт может подвергнуть свою жизнь опасности или в несчастном случае или же глупым преступным поведением... чтобы разрушить жизнь вовсе не требуется смертного приговора: тюрьма или исправительная колония могут сделать это не менее успешно.

Данная стадия развития – критическая. Интроверт может избежать кризиса путем самоубийства. Это происходит под давлением внезапного аффекта, паники под воздействием ненавидимого аффекта, который разрушает его субъективные безмятежность и покой. Экстраверт также может ускользнуть от проблемы с помощью самоубийства. Он планирует свой суицид совместно со своей темной тенью, и может, таким образом, избежать необходимости иметь дело с утратой любимого объекта – безопасности.

В этом кризисе интроверт развивает все симптомы экстраверта, но в гораздо более угрожающей степени. Именно потому, что он не воспринимает свою экстравертную сторону, она про-

является в виде автоматизма, в архаической форме и с более трудными (в смысле лечения, исправления) проблемами. Однако, эти опасные расстройства сегодня излечиваются гораздо более успешно, чем двадцать лет назад. Опасные инфекции лечатся антибиотиками. Расстройства, ранее губительные для обмена веществ, уступают под воздействием лекарств типа Резерпина (Serpasil) и Аминазина (Largactil).

Сохраняется, однако, опасность ментальной смерти, когда чрезвычайный аффект нарушает метаболизм до такой степени, что наступает психическое ухудшение, но есть также и опасность смерти физической, когда сама сила аффекта разрушает сопротивление к инфекции. Здесь в любом случае опасность приходит изнутри.

Экстраверт в своем кризисе развивает в преувеличенной форме симптомы интроверта, поскольку его нереализованная интроверсия преобразуется в опасно архаическую форму. Если экстраверт вступает в противоречие с миром через несчастный случай и оказывается сильно поврежденным, технические усовершенствования в современной хирургии, в особенности, высоко развитая техника анестезии, могут сослужить хорошую службу: реабилитация с помощью ортопедической хирургии восстановила активную жизнь многим людям, которые иначе остались бы навсегда покалеченными и нетрудоспособными.

В случае, если тень привела экстраверта к конфликту с миром с социально приемлемыми последствиями, следует иметь в виду, что смертный приговор, как мера наказания, все менее популярен в демократических обществах; более «обыденным» становится применять уголовное наказание в целях воспитания, а не кары. Тем не менее опасность для жизни все еще исходит – как от несчастного случая, так и от наказания – снаружи. Несчастный случай может убить, а социальный крах – разрушить духовную жизнь.

Есть также формальные проявления неполноценности экстраверсии интроверта, например, в восприятии. Он может догадываться, «интуичить», плененный внешним миром, но сама интуиция оказывается «плохого качества». Таким образом, он не Постигает те возможности, которые даются дифференцированной Интуиции, но ухватывает лишь «невозможные возможности».

Отсюда до паранойи только один маленький шаг. Если восприятие происходит посредством ощущения, то внешний мир постигается и понимается не организованным путем, а беспорядочным способом. Здесь патологическими часто оказываются и сами обстоятельства.

Подчиненная интроверсия экстраверта проявляется в том что, хотя он вынужден быть внимательным и сообразительным в отношении к субъекту, постоянно думать о нем, это часто оборачивается беспомощным состоянием беспокойства, по большей части обязанным недостатку различения и проницательности. В размышлении о самом себе экстраверт принмает часть за целое (pars pro toto), и за единственный недостаток отвергает себя полностью. Чувство вины и греха доходит буквально до мании. В дальнейшем, даже прекрасно осознавая автономность личностного развития, он смотрит на это как на катастрофу. Общая картина при этом – картина депрессии. Иногда зачарованность субъектом вновь открывает путь к первоначальной экстраверсии, которая теперь, однако, становится подчиненной и проявляется как мания.

Отсюда делается ясно, что подчиненная установка у интроверта ведет к развитию шизофренических состояний, в то время как у экстраверта она может вызывать состояния маниакально-депрессивные.

Если проявляются психотические симптомы, то констелляция подчиненной установки становится особенно впечатляющей. Необходимо только слушать, что они говорят. Когда интроверт направляет свое внимание вовне, он может демонстрировать параноидные реакции. Его нездоровая плененность объектом проявляется в размышлениях типа: «Он это сделал, он может, он не должен, он должен, он будет». Этим путем неполноценность экстраверсии проектируется на объект: отсюда внешняя сторона оказывается плохой, глупой или презираемой. С другой стороны, если экстраверт, который следует в интроверсию, впадает в депрессию, то его мысли вечно вращаются вокруг субъекта. Он говорит: «Я сделал это, я должен, я есть». И неполноценность интроверсии набрасывается на субъекта. Депрессивный пациент считает себя риновным, потерявшим всякую цену, жалким и расстроенным.

Психиатрический опыт также проливает полезный свет на эти два типа. Хорошо известно, что в случаях шизофрении психиатр предписывает возможно наиболее раннюю выписку из клиники, так называемое «раннее освобождение», в то время как в маниакально-депрессивных случаях показана задержка с выпиской. Связывая это с проблемой подчиненной установки, можно сказать: шизофреник, который является интровертирванным изначально, и проявляет подчиненную экстраверсию в своей болезни, должен отправляться в мир к людям, чтобы испытать свою экстраверсию. Но маниакально-депрессивная экстравертная диспозиция должна достаточно долго оставаться в клинике, чтобы пациент имел возможность попрактиковаться в своей все еще неразвитой интроверсии.

Однако, очевидно, что и сам психопатологический случай может демонстрировать определенные проблемы, что само по себе иногда не совсем нормально. В нормальных случаях проблема подчиненной установки складывается во второй половине жизни. Но в патологических случаях она зачастую возникает гораздо раньше. Одна из причин этого может заключаться в том, что семья или окружающее влияние могут привести к раннему искажению первоначального характера.

Может быть так, что конституциональный экстраверт уже имеет интровертную установку, совершенно ему чуждую и давящую на него, и противоположная тенденция развития нацелена на восстановление изначальной установки как можно быстрее. Это расхождение между здоровой, но еще не развитой экстраверсией и искаженного исходно чуждого интровертного сознания может привести к очень сложному, даже патологическому состоянию. Интроверт может подвергнуться соответствующему искажению. Детали этой проблемы еще недостаточно изучены. Я полагаю, однако, что это искажение конституциональной установки факторами окружающей среды является одним из принципиальных источников Психотических симптомов и так называемого психопатического Паттерна.

Было бы, конечно, идеальным, если бы нормальное развитие противоположной тенденции совершалось без нарушений. Но в медицине и, особенно, в психологии такие случаи наблюдаются ред. ко, поскольку вообще нормальное развитие оставляет мало чего для наблюдения. Там же, где имеют место расстройства и нарушения, естественно, наблюдаются и проявление любой детали, и динамика самых разнообразных нюансов симптоматической картины.

Можно добавить и несколько дополнительных моментов: интроверт, который должен развивать свою экстраверсию, оказывается сравнительно подверженным язвам желудочно-кишечного тракта (пептическим). У экстравертов, становящихся интровертами, существует – в моей практике – опасность преждевременного артериосклероза. Хорошо известно, что страдающие от желудочно-кишечной язвы могут излечиться от своих симптомов методами психотерапии. Но, вероятно, не так хорошо известно, что даже в условиях относительно серьезного артериосклероза психотерапия также может оказаться подходящим способом, несмотря на пораженчество психиатрических прогнозов, которое можно отыскать в любом учебнике. Так что в случае экстраверта, который должен работать со своей интроверсией и становится депрессивным, артериосклеротические симптомы не должны оказывать слишком серьезное влияние на прогноз болезни, и ни в коем случае не следует пренебрегать психотерапией.

Позвольте теперь просуммировать эффект двух базовых типов установки в медицинском аспекте:

Интроверт живет прежде всего в своем аффекте и приходит к конфликту с внешним миром. Он подвержен легким или средней тяжести несчастным случаям. Экстраверт приспосабливается к внешнему миру и не обращает внимания на аффект. Опасность для него расположена в сердце и метаболической системе. Обе типологические установки рано или поздно сталкиваются с той же самой проблемой, необходимостью развивать противоположную подчиненную установку внутри самих себя.

Если это развитие неадекватно, то могут последовать серьезные, даже фатальные расстройства. Интроверта может поразить инфекция или пагубные метаболические нарушения. Экстраверт подвержен опасным несчастным случаям – авариям, катастрофам и пр.– и конфликтам с законом. Далее, интроверт подвержен язвенной болезни, а экстраверт артериосклерозу. Пленяющая поглощенность интроверта внешним миром может приводить последнего к параноидным симптомам, аналогичная поглощенность экстраверта миром внутренним приводит к проявлению его подчиненной интроверсии в меланхолии.

По отношению к психиатрическим аспектам следует также подчеркнуть, что спонтанное, исходное, первичное взаимодействие остается очевидным даже в кризисе (так же как и в конституциональных типах, столь умело описанных Кречмером). Когда астенический шизофреник обращается вовне галлюцинаторным образом, его спонтанная склонность направлена на субъекта и аффективная связь (раппорт) с внешним миром, соответственно, бедна. И когда пикнический меланхолик направляет свое внимание вовнутрь, он все еще остается спонтанно направленным в сторону объекта, и, стало быть, его аффективный контакт достаточно хорош.

Производит глубокое впечатление и то, как – несмотря на сопротивление, организуемое авторитетным сознанием, психоз помогает прорваться подчиненной установке. Интровертный шизофреник приходит к контакту с внешним миром через вспышки агрессии. И экстравертный меланхолик затворяется от внешнего мира для того, чтобы развить идею о том, что его никто не понимает, никто не хочет понять и никто не может ему помочь, – поэтому он бросается назад к самому себе.

Теперь мы должны спросить, какое же лечение можно ожидать от современного медицинского понимания проблем двух типов установки. Вообще говоря, нет необходимости говорить о том, что внутренние, хирургические и психиатрические осложнения, возникающие в процессе развития, лечатся согласно общим правилам медицинской науки и опыта. Но, кроме того, при установлении диагноза очень важно думать о пациенте, как о человеческом существе, которое должно достигнуть, – пройдя через свой кризис,– принятия своей подчиненной (другой) стороны.

Эта критическая ситуация создает особые опасности, требующие специальной заботы и внимания. Если, например, разрушается внутренняя стабильность интроверта, вся его система может быть поражена инфекцией с непредсказуемыми последствиями. Антибиотики должны быть предписаны вовремя, иначе это может оказаться слишком поздно. В сомнительных случаях должен быть регулярный подсчет лейкоцитов – записи частоты пульса и измерения температуры недостаточно. Если это число превышает 10.000, следует немедленно начать терапию антибиотиками. Если, с другой стороны, разрушается внешнее приспособление экстраверта, то должна быть создана защита от возрастающего риска несчастных случаев. Следует запретить восхождение в горы и, вероятно, управление автомобилем.

Но помимо особой медицинской заботы требуется также и понимание психологического смысла всей симптоматики, будь эти симптомы физическими или психологическими. Болезнь является свидетельством чего-то отклоняющегося от нормы и неполноценного. В этом отклонении и неполноценности необходимо распознать борьбу человека, пытающегося решить проблемы своей противоположной установки. Так что, в данном смысле, медицинские симптомы должно интерпретировать положительно, то есть, не как болезненные отклонения, но как путь к целостности.

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 607 | Нарушение авторских прав