АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Учитель Эндера

– Вы потратили довольно много времени, не так ли, Графф? Путь, конечно, не близкий, но трехмесячные каникулы – это уже чересчур.

– Я предпочитаю доставлять товар в рабочем состоянии.

– Некоторым людям незнакомо слово «спешка». Да что там, на карте всего лишь судьба мира. Не обращайте внимания, полковник. Поймите наше беспокойство. Мы сидим тут возле анзибля и каждый божий день получаем доклады о продвижении наших кораблей. Война может начаться каждый день. В любую минуту. А он такой маленький мальчик.

– В нем есть величие. Сила духа.

– И, надеюсь, инстинкт убийцы.

– Да.

– Мы тут спланировали для него импровизированный курс обучения. Конечно, он будет принят только с вашего одобрения.

– Я просмотрю его, хотя и не претендую на роль оракула, адмирал Чамраджнагар. Я здесь только потому, что лучше других знаю Эндера. Поэтому не стоит опасаться вмешательства. Меня интересуют только темпы.

– Сколько мы можем сказать ему?

– Не тратьте время на изложение физики межзвездных путешествий.

– Анзибль?

– Я уже рассказал ему об этом и наших кораблях. Упомянул, что они прибудут к месту назначения через пять лет.

– Вы оставили нам совсем немного.

– Можете поговорить с ним о системах вооружения. Ему следует знать достаточно, чтобы принимать разумные решения.

– Ага. Оказывается, и мы можем быть полезны, как мило. Мы предоставили один из пяти компьютеров в полное его распоряжение.

– А что с остальными?

– Компьютерами?

– Нет, детьми.

– Вас доставили сюда, чтобы работать с Эндером Виггином.

– Я просто любопытствую. Вспомните, в разное время все они были моими учениками.

– А теперь они мои ученики. И посвящены в мистерии флота, которых вы, полковник Графф, как солдат, никогда и не касались.

– Звучит так, словно они должны принять сан священнослужителей.

– О да, это религия. Даже те из нас, кто командует через анзибль, познали величие полета среди звезд. Я вижу, что вам не по вкусу мой мистицизм. Уверяю вас, это неприятие только обличает невежество. Очень скоро Эндер Виггин обретет знание; он постигнет изящество призрачного танца среди звезд, и величие, если оно в чем есть, вырвется наружу и откроется всей Вселенной. У вас каменная душа, полковник Графф, но я могу с равной легкостью петь и камню, и другому певцу. Отправляйтесь в свою комнату и распаковывайте вещи.

– У меня нет багажа. Единственное имущество – это форма, которая сейчас на мне.

– У вас ничего нет?

– Мое жалованье перечисляют на счет в банке где-то на Земле. Я давно уже не нуждаюсь в деньгах. Разве что на покупку штатской одежды во время каникул.

– Вы явно не материалист. И все же вы неприятно толсты. Прожорливый аскет. Такое противоречие…

– Когда нервы шалят, я ем. Лишний вес набрал за последние несколько лет.

– Вы мне нравитесь, полковник Графф. Думаю, мы поладим.

– Мне это безразлично, адмирал Чамраджнагар. Я прилетел сюда ради Эндера. Вы не интересуете ни его, ни меня.

Эндер возненавидел Эрос с того момента, как челнок отвалил от буксира. Он маялся на Земле, где полы были плоскими. Эрос же оказался безнадежен. Планетка напоминала грубо обтесанное каменное веретено шести с половиной километров в диаметре в самом узком месте. Поскольку всю ее поверхность занимали солнечные батареи, люди жили внутри поделенных на комнаты тоннелей, которые пронизывали астероид. Замкнутое пространство не беспокоило Эндера; его раздражало, что полы тоннелей отчетливо загибались книзу. Этот изгиб преследовал Эндера с первой минуты, особенно в переходе у самого основания веретена. Не помогало и то, что сила тяжести на Эросе не достигала половины земной; донимала иллюзия, что вот-вот упадешь.

Раздражали пропорции комнат: слишком низкие потолки для таких площадей, слишком узкие переходы. Неудобно жить в таком месте.

А хуже всего было обилие людей. Эндер сохранил смутные воспоминания о городах Земли. Его представлениям о приемлемой численности людей отвечала Боевая школа, где он знал в лицо всех, кто там жил. На Эросе обитало более тысячи человек. Особой скученности, правда, не наблюдалось, хотя много места занимали различные механизмы. Эндера бесило то, что его все время окружали незнакомцы.

Ему не давали заводить знакомства. Он часто видел других учащихся Командной школы, но не посещал ни один класс регулярно, поэтому знал только лица. Порой он сидел на лекциях, но чаще учителя занимались с ним лично, а иногда ему помогал освоить что-нибудь новое один из учеников, но дальше одной встречи их знакомство не заходило. Эндер ел один или с полковником Граффом. Он часто занимался в гимнастическом зале, но всегда с разными группами.

Эндер быстро понял, что его опять изолировали. Но теперь вместо возбуждения в соучениках ненависти им просто не позволяли дружить с ним. Впрочем, он вряд ли смог бы сойтись со здешними мальчишками: все они были намного старше.

А потом Эндер с головой ушел в занятия, учился быстро и хорошо. На астронавигацию и военную историю он набросился, как голодный на хлеб. Абстрактная математика была тяжелее, но он быстро понял, что, решая задачи с пространством и временем, нужно полагаться скорее на интуицию, чем на расчет. Часто он мгновенно принимал правильное решение, обосновать которое мог только после нескольких часов сложных и малоприятных математических преобразований.

А для развлечений существовал расчетчик-имитатор, самая совершенная видеоигра в мире. Учителя и другие ребята шаг за шагом обучали Эндера управлять ею. Сначала, не понимая еще невероятных возможностей машины, он играл только на тактическом уровне, управляя продолжительными маневрами одного корабля-истребителя, пытающегося найти и уничтожить врага. Противник, за которого играла сама машина, был коварен и силен; каждый раз, когда Эндер прибегал к новой тактике, через несколько минут машина обращала новинку против него самого.

На трехмерном голографическом дисплее истребитель выглядел пятнышком света. Вместе с огоньком другого цвета, изображавшим врага, он танцевал, выписывая сложные фигуры в темном кубе с ребром около десяти метров. Контрольная панель была изумительна. Эндер мог развернуть куб и наблюдать с любого ракурса, передвинуть центр, чтобы дуэль разворачивалась вблизи или вдали от него.

По мере того как он учился управлять скоростью и направлением полета, ориентироваться в пространстве, владеть оружием, игра усложнялась. Теперь приходилось сражаться с двумя вражескими кораблями одновременно; в пространстве появлялись препятствия, например облака пыли; приходилось заботиться о топливе и боекомплекте; компьютер стал давать ему четко очерченные задачи, чтобы он научился обходить препятствия и достигать цели.

Когда он освоил игру с одним истребителем, ему позволили принять команду над отрядом из четырех кораблей. Теперь он отдавал приказы электронным командирам четырех кораблей и, вместо того чтобы слепо выполнять указания компьютера, сам определял тактику, выбирал из нескольких целей самую важную, уничтожал или захватывал ее по собственному плану. В любой момент Эндер мог лично принять командование над каждым истребителем; сначала он довольно часто так и делал, но быстро заметил, что тем самым обрекает остальные машины на уничтожение; и, по мере того как игра усложнялась, Эндер все больше времени посвящал командованию отрядом в целом. Он стал выигрывать чаще.

За год пребывания в Командной школе Эндер научился мастерски управляться с имитатором на всех пятнадцати уровнях – от свободного поиска на одном истребителе до командования флотом или группой флотов. Он уже давно понял, что расчетчик Командной школы играл ту же роль, что и боевая комната Боевой школы. Занятия важны, но настоящая форма обучения – это игра. Время от времени приходили люди и смотрели, как он играет. Они никогда не разговаривали, ни слова не произнесут, разве что подскажут что-нибудь особенное. Наблюдатели молча следили, как он решает очередную тактическую задачу, и уходили, как только игра кончалась. «Что вы здесь делаете? – хотелось спросить Эндеру. – Судите меня? Решаете, стоит ли мне доверить боевой флот? Только помните, что я не просил об этом».

Эндер обнаружил, что многое из усвоенного в Боевой школе годится и для расчетчика. Теперь он все время менял ракурс, через каждые пять минут поворачивая куб, чтобы не связывать себя привычкой искать «верх» и «низ». А еще он пытался рассматривать свои позиции с точки зрения противника. Было что-то захватывающее в таком всеобъемлющем контроле над сражением, в возможности наблюдать его с любой точки.

Жаль, что он почти не имел власти над солдатами, которых контролировал компьютер. Они были хороши ровно настолько, насколько позволяла машина. И не более того. Не обладали ни инициативой, ни разумом. Эндеру очень хотелось получить обратно своих взводных командиров, чтобы хоть некоторые эскадры не нуждались в постоянном присмотре.

Под конец первого года Эндер выигрывал у машины все сражения подряд и научился обращаться с расчетчиком так, как будто тот был частью его тела. Однажды, обедая с Граффом, он спросил:

– И это все, на что способна здешняя машина?

– Что именно?

– Я о том, как она играет. Теперь я всегда легко побеждаю. Она что, не может перестраиваться?

– А-а-а.

Казалось, Граффа это не заинтересовало. Но он при любых обстоятельствах оставался невозмутимым. На следующий день все переменилось. Графф исчез, а вместо него Эндеру дали другого компаньона.

Он находился в комнате, когда Эндер проснулся поутру. Он был стар и сидел на полу, скрестив ноги. Эндер выжидательно поглядел на незнакомца, думая, что тот заговорит. Но незнакомец молчал. Эндер встал, принял душ, оделся, предоставив пришельцу молчать, если ему так угодно. Эндер давно усвоил, что, когда происходит неожиданное, задуманное не им, а учителями, простейший способ получить информацию – это не спрашивать, а молчать. Взрослые почти всегда теряли терпение первыми.

Когда Эндер привел себя в порядок и направился к двери, чтобы уйти, незнакомец даже не открыл рта. Но дверь тоже не открылась. Эндер обернулся и стал внимательно рассматривать человека на полу. На вид тому было лет шестьдесят; пожалуй, Эндер не встречал на Эросе людей старше. Щетинистые седые бакенбарды обрамляли лицо, волосы, тоже седые, были очень коротко острижены. Казалось, что кожа лица обвисла; глаза обрамляла сетка складок и морщинок. Старик глядел на Эндера пустым, равнодушным взглядом.

Эндер повернулся к двери и снова попробовал открыть ее.

– Ну ладно, – сказал он, сдаваясь. – Почему дверь заперта?

Старик тупо смотрел на него.

«Так это игра, – подумал Эндер. – Что ж, если они хотят, чтобы я пошел на занятия, дверь откроют. Если нет – не откроют. А мне плевать».

Эндер не любил игр, правила которых неизвестны, а цель ясна только противной стороне. Он отказался играть. И отказался сердиться. Эндер прислонился к двери, расслабился, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов – и успокоился. Старик бесстрастно наблюдал за ним.

Видимо, прошло несколько часов. Эндер отказывался говорить, старик притворялся немым идиотом. Уж не сумасшедший ли это, сбежавший из-под опеки медиков, чтобы в комнате Эндера погрузиться в безумные мечты? Но время шло, а никто не подходил к двери, не искал, и Эндер все больше убеждался, что это не случайность. Эндер не собирался уступать старику победу. Чтобы убить время, он начал делать гимнастику. Некоторые упражнения невозможно выполнять без снарядов, но он знал и другие. Например, те, что предписывал курс самозащиты без оружия. Для них Эндеру не требовалось оборудования.

Работая, Эндер кружил по комнате. Он переступал с ноги на ногу, взлетал, прыгал, наносил удары руками и ногами; одно движение вынесло его прямо на старика. Так уже случалось раньше, но в этот раз старик выбросил вперед сухую костлявую руку и захватил ногу Эндера на середине удара. Эндер потерял равновесие и неловко рухнул на пол.

Разъярясь, он тут же вскочил на ноги. Старик сидел спокойно, скрестив ноги, дышал ровно, как будто и не шевелился вовсе. Эндер автоматически принял боевую стойку, но неподвижность противника мешала атаковать. Что ж ему, голову сносить старикашке? А потом объясняйся с Граффом: мол, старик ударил меня, и я обязан был дать сдачи…

Эндер вернулся к упражнениям, старик продолжал наблюдать за ним.

Наконец, усталый и злой из-за того, что потерял день, сидя в четырех стенах, Эндер пошел обратно к своей койке, чтобы взять компьютер. Когда он наклонился, чтобы подобрать компьютер с постели, рука старика схватила его за бедро, а другая грубо вцепилась в волосы. Его перевернули вниз головой. Лицо и плечи Эндера старик прижимал к полу коленом, спина выгнулась дугой, ноги были чуть не вывернуты из суставов. Эндер не мог достать противника руками, не мог согнуться и выскользнуть, ударить его ногой. Меньше чем за две секунды старик победил Эндера Виггина.

– Ладно, – выдохнул Эндер. – Твоя взяла.

Колено незнакомца еще сильнее вдавилось в спину.

– С каких это пор, – спросил мягкий, хрипловатый голос, – ты сообщаешь врагу, что он одержал победу?

Эндер промолчал.

– Я однажды уже застал тебя врасплох, Эндер Виггин. Почему ты не уничтожил меня сразу же? Просто потому, что я казался безобидным? Ты повернулся ко мне спиной. Глупо. Ты ничему не научился. У тебя никогда не было учителя.

Теперь Эндер по-настоящему разозлился и даже не пытался подавить гнев или скрыть его.

– У меня было слишком много учителей, и откуда мне было знать, что один из них окажется…

– Врагом, Эндер Виггин, – прошептал старик. – Я твой враг, первый враг, который сумел перехитрить тебя. Нет лучшего учителя, чем враг. Никто, кроме врага, не раскроет тебе его намерений. Никто, кроме врага, не научит, как уничтожать и покорять. Только враг покажет, где ты слаб. Только враг научит, где он силен. И единственное правило в этой игре таково: делай с врагом все, что сможешь, чтобы он не причинил тебе вреда. Отныне я – твой враг. И твой учитель.

И старик отпустил ноги Эндера. Он все еще прижимал к полу его голову, мальчик не сумел сгруппироваться, и ноги его со стуком ударились об пол. Было очень больно. Потом старик встал и позволил Эндеру подняться.

Тот медленно подтянул ноги, застонав от боли, и приходил в чувство, стоя на четвереньках. Потом его рука метнулась вперед, стремясь захватить ногу врага. Старик сделал шаг назад, и рука Эндера поймала только воздух, в то время как нога учителя уже летела к подбородку мальчика.

Только она не нашла цели. Эндер лежал на спине на полу и, улучив момент, когда учитель оказался в неустойчивом положении из-за неудачного удара, изо всех сил двинул его по второй ноге. Тот рухнул как мешок, но упал достаточно близко, чтобы дотянуться и ударить Эндера в лицо. Мальчик никак не мог поймать ногу или руку учителя, а между тем удары сыпались на его спину и голову. Эндер был меньше, его руки и ноги – короче. Он не мог сломать оборону противника и достать его корпус. Наконец он ухитрился отлететь в сторону и занял удобную позицию у двери.

Старик снова сел на полу, скрестив ноги, но теперь на его лице не осталось и следа прежнего безразличия. Он улыбался.

– Лучше. В этот раз много лучше, мой мальчик. Но медленно. Ты должен управлять флотом быстрее, чем своим телом, иначе те, кем командуешь, все время будут в опасности. Урок усвоен?

Эндер медленно кивнул. Не было места на его теле, которое не болело бы.

– Хорошо, – сказал старик. – Тогда нам больше не придется повторять этот бой. Все остальное – с имитатором. Теперь я буду составлять программы твоих сражений, я, а не компьютер. Я буду изобретать стратегию врага, и ты быстро узнаешь, какие трюки он держит про запас. Запомни, малыш, с этой минуты враг намного умнее тебя. С этой минуты враг сильнее тебя. С этой минуты ты на грани поражения. – Лицо старика снова стало серьезным. – Ты на грани поражения, Эндер, но будешь побеждать. Ты узнаешь, как побеждать врага. Он научит тебя. – Учитель встал. – В этой школе всегда была традиция: старший ученик выбирает себе товарища из числа малышей. Они поселяются в одной комнате, и старший обучает младшего всему, что знает. Они сражаются, они соревнуются, они всегда вместе. Так вот, я выбрал тебя.

Когда старик подошел к двери, Эндер сказал:

– Вы слишком стары, чтобы учиться.

– Не бывает людей слишком старых, чтобы учиться у врага. Я приобрел знания у жукеров и научу тебя.

Старик положил ладонь на замок, дверь приоткрылась. И в этот миг Эндер прыгнул и ударил учителя сомкнутыми ногами в копчик. Ударил так сильно, что отлетел в сторону и еле смог приземлиться на ноги. А старик с криком боли осел на пол.

Он встал медленно, цепляясь за притолоку, с искаженным от боли лицом. Казалось, едва стоял на ногах, но Эндер ему не очень верил. Несмотря на подозрения, старик все же застал его врасплох. Через мгновение Эндер уже валялся у противоположной стены, нос и губы кровоточили: падая, он ударился о койку. Эндер с трудом повернулся и увидел, что старик стоит в дверях, фыркая и потирая поясницу. Потом старик улыбнулся ему.

Эндер улыбнулся в ответ.

– Учитель, – сказал он, – а имя у вас есть?

– Мэйзер Ракхейм, – ответил старик.

И вышел.

С этого дня Эндер проводил время только с Мэйзером Ракхеймом или в одиночестве. Старик редко говорил, но постоянно был рядом – за обедом, на лекциях, у компьютера, в комнате по ночам. Иногда он уходил, но тогда дверь не открывалась до его возвращения. Эндер целую неделю называл учителя Тюремщиком Ракхеймом. Мэйзер откликался на прозвище так же охотно, как и на собственное имя, и не подавал виду, что это хоть сколько-нибудь беспокоит его. Поэтому Эндер довольно быстро сдался.

У нового положения были свои преимущества. Мэйзер показал Эндеру все видеозаписи старых сражений времен Первого Нашествия и картины, рассказывавшие о страшных поражениях земного флота в дни Второго Нашествия. Это были не обрывки, разбросанные по трижды выхолощенным пропагандистским лентам, а длинные и подробные записи. И важные сражения обычно снимали десятки видеокамер, так что они могли изучать тактику и стратегию жукеров в разных ракурсах. Впервые в жизни учитель показывал Эндеру вещи, до которых тот еще не дошел самостоятельно. Впервые Эндер встретил человека, чей разум восхищал его.

– А почему вы еще живы? – спросил однажды Эндер. – Вы сражались семьдесят лет назад. Но вам не дашь больше шестидесяти.

– Чудеса релятивистики, – ответил Мэйзер. – Они промурыжили меня здесь двадцать лет после битвы, хотя я упрашивал дать мне под команду одно из судов, отправившихся атаковать родные миры и колонии жукеров. Потом до них стало доходить кое-что… насчет действия на солдат напряжения боя.

– А что?

– Тебя слишком мало учили психологии, чтобы понять. Скажу одно: они наконец сообразили, что, хотя я не смогу командовать флотом – умру прежде, чем он достигнет цели, – никто другой так не понимает жукеров. Я единственный, признали они, кто выиграл у жукеров благодаря расчету, а не слепой удаче. Я был нужен им здесь – чтобы учить человека, который будет командовать флотом.

– Поэтому они запихнули вас в корабль, разогнали его до скорости света…

– Я сделал круг и прилетел домой. Очень скучное путешествие, Эндер. Пятьдесят лет в космосе. Фактически для меня прошло всего восемь лет, но они тянулись, как пять столетий. И все это для того, чтобы я мог передать знания тому, кто придет за мной.

– Значит, я должен стать командиром?

– Скажем так, ты на сегодня лучший из тех, на кого можно делать ставку.

– Вы готовите и других?

– Нет.

– Все сходится на мне, так?

Мэйзер пожал плечами.

– Исключая вас. Вы ведь еще живы, не так ли? Почему не вы?

Мэйзер покачал головой.

– Но почему? Вы же побеждали раньше.

– Я не могу командовать. На то есть веские причины.

– Покажите мне, как вы разбили жукеров, Мэйзер.

Лицо учителя окаменело.

– Вы показывали мне все остальные сражения раз десять. Думаю, я наметил пару-другую маневров, которые можно противопоставить прежней тактике жукеров. Но вы не показывали, как на самом деле разбили их.

– Эта запись – один из самых больших наших секретов, Эндер.

– Знаю. Я отчасти восстановил картину по кусочкам. У вас была небольшая группа истребителей, резерв, у них – армада, десятки кораблей-маток и сотни истребителей. Вы атакуете вражеский корабль. Огонь! Взрыв! И тут сцена всегда обрывается. Дальше идут только кадры с морскими пехотинцами, проникающими на корабли жукеров, чтобы найти одни трупы.

Мэйзер улыбнулся.

– М-да, секретность называется. Ладно, пошли посмотрим.

Они были одни в видеозале. Эндер запер дверь.

– Показывайте.

Фильм начинался с той самой сцены, которую Эндер восстановил. Самоубийственная атака Ракхейма, клин истребителей, летящий на главные силы врага, одиночный взрыв, а потом… ничего. Крейсер Мэйзера развернулся, чтобы избежать ударной волны, и нырнул в гущу вражеских судов. Жукеры не открыли огня. Не изменили курса. Два их истребителя столкнулись и взорвались. Совершенно бессмысленная и легко предотвратимая авария. Однако никто и не шевельнулся, чтобы ее избежать.

Мэйзер прокрутил ленту вперед.

– Мы ждали там три часа, – пояснил он. – Никак не могли поверить. Потом корабли Международного флота начали медленно приближаться к армаде противника. Морская пехота пошла на абордаж. Камеры показывали сотни мертвых жукеров – и никаких следов борьбы. Так что, как видишь, – резюмировал Мэйзер, – ты и раньше все знал, все, что стоит знать.

– Да что же произошло?

– Никто толком не знает. У меня есть личное мнение. Но наши ученые хором заявили, что я недостаточно образован, чтобы его иметь.

– Но ведь вы выиграли сражение?

– Я тоже думаю, что это придает вес моим суждениям, но ты же знаешь, как это бывает. Ксенобиологи и ксенопсихологи не могут вынести мысли о том, что офицер флота опередил их, опираясь на чистые догадки. Думаю, что они вдобавок здорово возненавидели меня за то, что, посмотрев эту пленку, провели остаток жизни здесь, на Эросе. Требования безопасности. Нельзя сказать, чтобы они были счастливы.

– Рассказывайте.

– Жукеры не разговаривают. Они обмениваются мыслями; это процесс единовременный, как филотический эффект. Как действие анзибля. Но большинство людей считает, что это именно мыслеобмен, двусторонняя связь, как при использовании языка: я посылаю тебе мысль, а ты мне отвечаешь. Только я в это не верю. Жукеры реагируют на любое изменение ситуации все вместе и слишком быстро. Ты видел наши записи. Жукеры не совещаются, не выбирают наилучший вариант. Каждый корабль действует как часть единого организма. Так ведет себя в бою человеческое тело: различные его органы мгновенно и бездумно исполняют, что им положено. Там нет мысленного диалога между существами – носителями разных мыслительных процессов. Все их мысли появляются вместе и сразу.

– Единая личность? Отдельный жукер просто часть тела, как рука или нога?

– Да. Я не первый, кто высказал такие предположения, но первый, кто в них всерьез поверил. И еще кое-что. Идея настолько детская и глупая, что наши ксенобиологи подняли меня на смех, как только я заикнулся о ней после битвы. Жукеры-то по природе своей жуки. Вернее, не жуки, а муравьи или пчелы. Королева улья и рабочие. У них наверняка было так сотни миллионов лет назад. Конечно, с тех пор многое изменилось, но ведь что-то должно остаться. Совершенно очевидно, что те жукеры, с которыми нам довелось столкнуться, совершенно не способны воспроизводить потомство. И даже если они научились думать вместе, почему бы им не иметь королевы? Не королева ли все еще составляет группы? С чего бы им менять порядок?

– Значит, это королева управляет всеми жукерами?

– У меня есть доказательства. Только наши спецы не хотят их видеть. Этого не было в Первое Нашествие, когда жукеров занимали исследования. Но во второй раз к нам летели колонизаторы. Они собирались устроить на Земле свой новый улей или что там у них.

– И привезли королеву.

– Сейчас я снова покажу тебе несколько записей сражений времен Второго Нашествия, когда они уничтожили наш флот в кометном щите. – Он вызвал на экран изображение армады жукеров. – Попробуй найти корабль королевы.

Было трудно. Эндер долго не мог угадать. Корабли жукеров постоянно двигались. Не обнаруживалось явного флагмана, очевидного нервного центра. Но постепенно, внимательно разглядывая в сотый раз прокручиваемые Мэйзером сцены, Эндер стал понимать, что все движения вражеского флота как бы фокусируются на одном корабле, исходят из одной точки. Она сдвигалась, но направление было очевидным. Эндер наконец смог определить перспективу, тот угол зрения, под которым «я» вражеского флота рассматривало бой. Он показал на корабль.

– Ты это видишь. Я это вижу. Только двое из тех, кто за эти годы успел посмотреть фильм. Но ведь мы правы, не так ли?

– Они сделали так, чтобы корабль ничем не отличался от других.

– Знают, где их слабое место.

– Вы правы. Это действительно королева. Но тогда они должны были сосредоточить всю огневую мощь на вас. Они могли бы смести вас с дороги к чертовой матери.

– Знаю. Но не могу постичь. Не то чтобы они не пытались остановить меня – стреляли, и еще как. Но словно не могли поверить до последней минуты, пока не стало слишком поздно, что я и в самом деле убью королеву. Может, в их мире королев не убивают – только захватывают, снимают с доски. Я сделал то, чего они не ожидали даже от врага.

– И когда она умерла, погибли все остальные.

– Нет, просто отупели, впали в прострацию. На тех кораблях, что мы захватили первыми, жукеры были еще живы. Физически. Но они не двигались, ни на что не реагировали, даже когда наши ученые решили вивисектировать парочку – посмотреть, что из этого получится. А потом, очень быстро, все они умерли. Отсутствие воли к жизни. Когда погибает королева, в их телах не остается ни искры разума.

– Почему они не поверили вам?

– Потому что мы не нашли королеву.

– Ее разорвало в клочья.

– Превратности войны. Сначала выживание, наука – потом. Но сейчас некоторые начинают склоняться к моему мнению. Нельзя долго жить в этом месте и отказываться смотреть в лицо реальности.

– Какой реальности? Причем тут Эрос?

– Эндер, оглянись вокруг. Этот город построили не люди. Нам, например, нравятся потолки повыше. Здесь был аванпост жукеров во времена Первого Нашествия. Они вырезали в скалах свою базу в те дни, когда мы еще и не подозревали об их существовании. Мы живем с тобой в улье жукеров. Мы заплатили за квартиру на многие годы вперед. Здесь погибло больше тысячи морских пехотинцев, пока мы очищали лабиринт, закоулок за закоулком, комнату за комнатой. Жукеры сражались за каждый метр.

Теперь Эндер понимал, почему пропорции комнат казались ему неправильными.

– Я знал, что это место не для людей.

– Это была сокровищница. Знай они, что мы выиграем вторую войну, никогда бы не построили базу. Мы научились управлять гравитацией, потому что они увеличили здесь силу тяжести. Мы умеем теперь использовать солнечную энергию, потому что они зачернили планетку. Собственно, так мы их и обнаружили. В течение трех дней Эрос постепенно исчезал с неба. Мы послали буксир, чтобы выяснить почему. И выяснили. Буксир вел трансляцию, в частности и того, как жукеры взяли судно на абордаж и вырезали команду. Мы видели все до тех пор, пока жукеры не разобрали корабль, а вместе с ним и передатчик. Ошибка с их стороны. Они никогда не нуждались в устройствах для передачи информации, а потому не подозревали, что за ними мог кто-то наблюдать.

– Зачем они перебили команду?

– А почему нет? Для них потерять нескольких членов экипажа – это все равно что ногти остричь. Не о чем беспокоиться. Они, наверное, думали, что лишают нас связи, выключив рабочих на борту буксира. Не подозревали, что уничтожают разумных существ с независимым генетическим будущим. Убийство – пустяк для них. Только умерщвление королевы – преступление.

– Они не ведали, что творили.

– Не нужно оправдывать их, Эндер. Они не знали, что убивают разумных существ, но это не значит, что они не убивали. Мы имеем право защищаться, а единственный способ защиты таков: убей жукера, пока он не убил тебя. За все время войн, за два Нашествия, жукеры убили десятки тысяч живых, мыслящих существ. А мы – только одно.

– Если бы вам не удалось убить королеву, Мэйзер, мы что, проиграли бы войну?

– Шансы были три к двум в пользу жукеров. Думаю, я сумел бы здорово потрепать их флот, прежде чем сгорел бы. Они сильны быстрой реакцией, давят огневой мощью, но и у нас есть кое-какие преимущества. За пультом управления каждого корабля сидит разумное человеческое существо и думает своей головой. Каждый из нас в отдельности способен принимать решения. Жукеры думают быстро, но нас-то больше. Даже когда трусливые и недалекие командиры проигрывали сражения в ходе Второго Нашествия, среди их подчиненных находились такие, кто умудрился нанести флоту жукеров значительный урон.

– Что будет, когда наш флот доберется до места? Опять ударим по королеве?

– Жукеры не стали бы межзвездной расой, будь они исключительно тупы. Эта стратегия могла сработать только раз. Я подозреваю, что нам и близко подобраться не дадут к королевам, разве что мы возьмем штурмом их родную планету. В конце концов, руководство боем вовсе не требует личного присутствия королев. Это только для рождения малышей необходимо личное участие. Второе Нашествие было попыткой основать колонию – королева готовилась заселить Землю. Второй раз старый фокус просто не получится. Нам придется бить их, флот за флотом. И готов поспорить, что, располагая ресурсами дюжины звездных систем, жукеры задавят нас числом в любой битве.

Эндер вспомнил, как сражался с двумя армиями одновременно. «А я-то думал, что учителя жульничают. Когда начнется настоящая война, такого не миновать. И не будет ворот, чтобы смухлевать самому».

– Одно хорошо, малыш: теперь не надо особенно целиться. У нашего оружия большой радиус действия.

– Мы что, больше не используем ядерные заряды, как во время предыдущих войн?

– Доктор Устройство гораздо мощнее. Что ни говори, ядерное оружие было достаточно слабым, чтобы использовать его на Земле один раз. Маленький Доктор не подходит для планеты. Хотел бы я иметь одного во время Второго Нашествия…

– Как эта штука работает?

– Не знаю точно, построить такую не смогу. В фокальной точке встречаются два луча и образуют поле, в котором молекулы не могут держаться вместе. Расклеиваются. Прекращается обмен электронами. До этого уровня тебе физику преподавали?

– Я больше занимался астрофизикой, но знаю достаточно, чтобы понять идею.

– Поле обычно принимает форму сферы и по мере распространения слабеет. Но если по дороге попадается большое скопление молекул, поле «съедает» их и снова набирает силу. Чем больше вражеский корабль, тем проще его уничтожить.

– Значит, каждый раз, когда поле поражает корабль, оно выбрасывает новую сферу…

– И если корабли скучены, начинается цепная реакция, которая рассеивает их в течение минуты. Потом поле исчезает, молекулы снова собираются вместе, и там, где раньше был корабль, возникает куча грязи, насыщенная молекулами железа. Никакой радиоактивности, никаких остатков. Просто грязь. В первом бою, возможно, удастся подманить их поближе, но они быстро учатся. И начнут соблюдать дистанцию.

– Получается, Доктор Устройство – это не снаряд. Из-за угла не выстрелишь.

– Правильно. Да от снарядов теперь мало толку. Мы многому научились у жукеров во время Первого Нашествия, но и они учились у нас, например, тому, как устанавливать Щит.

– Маленький Доктор пробивает Щит?

– Так, как будто его и вовсе нет. Ты не можешь видеть сквозь Щит, будет трудно сфокусировать луч, но генератор защитного поля находится как раз в центре мишени, он излучает… так что нащупать его несложно.

– Почему меня этому никогда не учили?

– Всегда учили. Мы предоставили компьютеру подвести тебя к этому. Твоя забота – выбрать стратегически выгодную позицию и цель. А наведение лучше предоставить корабельному компьютеру. Он управится с Маленьким Доктором.

– Почему его назвали Доктор Устройство?

– Во время разработки прибор окрестили Молекулярным Дисперсионным Устройством. М.Д.Устройство.

Эндер все еще не понимал.

– М.Д. Эти буквы перед фамилией обозначают обычно звание – доктор медицины. М.Д.Устройство – Доктор Устройство. Шутка.

Эндер так и не понял, что тут смешного.

Компьютер перестроили. Эндер мог контролировать перспективу и степень приближения, но исчезла панель управления кораблем. Вместо нее на подлокотнике укрепили пластинку с десятком рычажков непонятного назначения. Кроме того, на свинке стула висел обруч с наушниками и маленьким микрофоном.

Техник, стоявший рядом с объемным дисплеем, быстро объяснил, как пользоваться наушниками.

– Но как я стану управлять кораблями? – спросил Эндер.

Мэйзер объяснил. Эндеру больше не придется самому управлять кораблями.

– Начинается новая фаза обучения. Ты научился работать на всех пятнадцати стратегических уровнях. Теперь сосредоточишься на командовании всем флотом. В Боевой школе ты управлял командирами взводов, теперь у тебя под началом окажутся командиры эскадр. Тебе придано три дюжины человек. С этого дня будешь работать с ними. Научишь принимать разумные тактические решения, узнаешь их сильные и слабые стороны, превратишь в единое целое.

– Когда они придут сюда?

– Уже сидят у своих расчетчиков. Ты можешь связаться с ними через переговорное устройство. Новая панель с рычажками позволит тебе наблюдать за боем с позиции любой эскадры. Это приближение к боевым условиям: в настоящем сражении ты сможешь видеть ровно столько, сколько видят твои командиры.

– Как я могу работать с людьми, которых не вижу?

– А зачем тебе видеть их?

– Чтобы понять, кто они, как думают…

– Ты узнаешь, кто они и как думают, из того, как они будут работать с компьютером. Вряд ли у тебя возникнут проблемы с новой командой. Они ждут твоего слова. Надень наушники и поговори с ними.

Эндер надел на голову обруч.

– Шолом, – прошептали ему на ухо.

– Алаи! – выдохнул Эндер.

– И я, маленький гном.

– Боб!

И Петра, Динк Микер, Безумный Том, Шен, Горячий Супчик, Муха Моло – все-все самые лучшие ребята, что сражались бок о бок с Эндером и против него, все, кому он мог доверять.

– Я не знал, что вы здесь, – сказал он. – Я не знал, что встречу вас.

– Да нас уже три месяца гоняют на здешних имитаторах, – отозвался Динк.

– Ты скоро узнаешь, что я самый приличный тактик в этой компании, – заметила Петра. – Динк пытается тягаться со мной, но у него еще детские мозги.

И они начали работать вместе: командиры эскадр управляли пилотами истребителей, Эндер руководил командирами эскадр. Они освоили много способов взаимодействия – компьютер все время подбрасывал что-то новое и неожиданное. Иногда в их распоряжении была армада; Эндер делил ее на несколько флотов, по три-четыре эскадры в каждом. А бывало, что компьютер выводил на экран всего один корабль-матку и двенадцать истребителей. И Эндер давал трем командирам по четыре машины на брата.

Это была радость, это была игра. Враг-компьютер не блистал умом, и они все время выигрывали, несмотря на ошибки и недоразумения. За три недели совместных занятий Эндер сумел еще лучше узнать их. Динк с блеском выполняет любой приказ, но слаб в импровизации. Боб не справляется с большими группами кораблей, а дай ему два-три судна, развалит строй противника благодаря мгновенной реакции. Алаи показал себя таким же сильным стратегом, как и сам Эндер; можно доверить ему половину флота, дав расплывчатые инструкции.

Чем лучше Эндер понимал их, тем быстрее находил им роль в бою, тем эффективнее мог их использовать. Компьютер выводил на дисплей первоначальную позицию. В этот момент Эндер узнавал, какими силами располагает, где они, где противник. Он тратил всего несколько минут на то, чтобы вызвать командиров эскадр, разбросать их по кораблям и объяснить задание. По ходу боя Эндер перескакивал с позиции одного командира на позицию другого, наблюдал, вносил предложения, координировал их действия. Поскольку каждый видел только свой участок боя, приказы Эндера могли казаться бессмысленными, но ребята научились доверять ему. И получив команду отступать, отступали, потому что знали: либо они оказались под ударом, либо отступление каким-то образом подставит под удар врага. Они также усвоили, что, воздерживаясь от приказов, Эндер оставляет дела на их усмотрение. Не отвечай их стиль ведения боя положению вещей, Эндер просто не остановил бы на них свой выбор.

Доверие было полным, флот действовал быстро и слаженно. В конце третьей недели Мэйзер показал Эндеру записи последних сражений, только с точки зрения противника.

– Вот так вы атаковали. Тебе это ничего не напоминает? Ну, например, скорость реакции?

– Мы похожи на флот жукеров…

– Вы сравнялись с ними в скорости. И еще, посмотри-ка вот сюда.

Эндер смотрел, как эскадры входят в бой, маневрируют, ведут атаку под его руководством, но не просто выполняют инструкции, а импровизируют, крутят неожиданные, лихие трюки, финтят, заманивают врага в ловушки, часто меняют тактику. Он не видел такого оперативного блеска в действиях флота жукеров.

– Королева улья, королева жукеров, очень умна, но она может сосредоточиться одновременно только на ограниченном круге проблем. А твои командиры эскадр могут приложить незаурядные мозги к решению конкретной задачи, а задачи им дает тоже человек неглупый. Так что есть у нас, есть преимущества. Хорошее, пусть и не идеальное, оружие, сносная скорость, а главное, полное тактическое и стратегическое превосходство. Зато за жукерами останется превосходство численное, и с каждым сражением они будут узнавать все больше, усваивать нашу тактику и применять ее.

Эндер ожидал выводов.

– Поэтому, Эндер, отныне мы начнем готовить тебя всерьез. Компьютер запрограммирован на моделирование ситуаций, которые могут возникнуть при настоящих сражениях с жукерами. Мы использовали как базу их тактику времен Второго Нашествия. Но чтобы компьютер не повторял бездумно одно и то же, я буду управлять вражеским флотом. Сначала ты столкнешься с легкими задачами и, вероятно, быстро с ними справишься. Учись. Потому что я всегда буду опережать тебя на шаг, ставить все более и более сложные препятствия, чтобы вынудить тебя работать на пределе возможностей.

– А если вы перестараетесь?

– У нас мало времени. Ты должен учиться так быстро, как только можешь. Пока я летел к звездам, чтобы продлить жизнь и встретиться с тобой, моя жена и дети умерли, а внуки состарились, и, когда я вернулся, нам не о чем было говорить. Меня отрезали от всего, что я любил в этой жизни, от всего, что я помнил и знал, заперли в катакомбах, построенных чужаками, чтобы я сидел здесь и учил мальчиков воевать. Все они подавали блестящие надежды вначале, и все ломались под конец. Я учу, учу, но никто не может научиться. Ты тоже подаешь надежды, но вдруг и в тебе зреют зерна поражения. Моя задача, Эндер, заключается в том, чтобы искать их. И уничтожить тебя, если я смогу. И поверь мне, Эндер, если тебя можно уничтожить, я это сделаю.

– Значит, я не первый.

– Нет, конечно, не первый. Но последний. Если ты не справишься, мы просто не успеем подготовить замену. Я надеюсь на тебя, потому что ты последний из тех, на кого можно надеяться.

– А другие? Командиры эскадр?

– Кто их них может занять твое место?

– Алаи.

– А если честно?

У Эндера не нашлось ответа.

– Я не особенно счастливый человек, Эндер. Но человечество не планировало сделать нас счастливыми. Оно хочет, чтобы мы сумели защитить его. Выживание – прежде всего, а счастье – как получится. Так что, Эндер, я надеюсь, что во время занятий ты не будешь надоедать мне жалобами на скуку. Получай, сколько можешь, удовольствия от работы, но помни: работа – главное, учеба – главное, а победа – все, потому что без победы не будет ничего. Верни мне умершую жену, Эндер, только тогда ты получишь право жаловаться.

– Но я не собираюсь…

– Все впереди, Эндер, потому что я постараюсь стереть тебя в порошок. Я не остановлюсь ни перед чем и забуду о милосердии, ибо, когда ты столкнешься с жукерами, они придумают такое, что мне и не снилось, а сострадание к людям неведомо им.

– Ты не сможешь победить меня, Мэйзер.

– Неужели?

– Я сильнее тебя.

Мэйзер улыбнулся.

– Посмотрим, Эндер.

Мэйзер разбудил его задолго до наступления утра, часы показывали без двадцати четыре; у Эндера шумело в голове, подгибались ноги, когда он брел по коридору.

– Кто поздно ложится и поздно встает, – пропел Мэйзер, – глупеет, и слепнет, и мало живет.

Эндеру снилось, что жукеры анатомируют его. Только вместо того, чтобы вскрывать тело, они отрезали кусочки памяти, выводили на экран и пытались в них разобраться. Очень странный был сон, и Эндер никак не мог стряхнуть его с себя, пока шел по тоннелям к расчетчику-имитатору. Жукеры мучают его во сне, а наяву за ним тенью ходит Мэйзер. И между ними не остается места отдыху. Эндер заставил себя проснуться. Очевидно, Мэйзер не лгал, когда обещал любой ценой сломать его. Устраивать игру, когда Эндер так устал и хочет только спать, – следовало ожидать такого простого и дешевого трюка. Ну нет, сегодня это не сработает.

Он устроился в кресле напротив компьютера, надел обруч с наушниками и услышал, что все командиры эскадр уже собрались и готовы. Врага еще не было видно, поэтому он разделил людей на два отряда и начал разыгрывать сражение, командуя обеими армиями сразу, чтобы проэкзаменовать командиров. Сначала ребята были медлительны, потом разошлись и заиграли в полную силу.

И тут куб потемнел, изображения кораблей исчезли, дисплей подернуло туманом – и все изменилось. У ближнего края куба Эндер увидел зеленые огни, складывавшиеся в очертания трех кораблей-маток земного флота. Значит, на каждом двенадцать истребителей. Всего – тридцать шесть. Враг, давно уже заметивший присутствие людей, построился, образовав шар, полый шар с единственным кораблем посредине. Эндер улыбнулся. Его не проведешь, это не корабль королевы. Численное превосходство было у жукеров: примерно два к одному, – но их корабли стояли теснее, чем следовало бы. Доктор Устройство скоро покажет им, как они не правы. Эндер выбрал один из больших кораблей и заставил его изображение мигнуть. Потом сказал в микрофон:

– Алаи, этот – твой. С тобой – Петра и Влад, делай с ними что хочешь.

Он быстро раскидал людей по местам, оставив три истребителя в запасе – для Боба.

– Проскользни по стене. Боб, и зайди к ним в тыл. Если погонятся за тобой, возвращайся к главным силам, не нарывайся. Если нет – заберись куда-нибудь, откуда можно быстро ударить, когда потребуется. Алаи, построй своих и атакуй плотной массой, нацелься в одну точку. Не стреляй, пока я не скажу. Это только маневр.

– Мы легко сделаем их, Эндер.

– Если легко, почему бы нам не быть осторожными? Я хочу, чтобы в этом бою мы не потеряли ни единого корабля.

Эндер сбил резерв в две тесные группы и приказал им прикрывать Алаи с дальнего расстояния. Боб уже вылетел с экрана, Эндер время от времени подключался к нему, чтобы знать, где он там летает.

Алаи тем временем затеял тонкую игру с противником. Он построил корабли клином и повел на разведку. Как только клин приближался, корабли жукеров отступали, как бы пытаясь заманить его в центр шара, к одинокому судну. Алаи ускользал в сторону. Жукеры внимательно следили за его маневрами, отступая, как только он подходил близко, и выравнивая строй, когда он сворачивал.

Тычок, поворот, скольжение вдоль поверхности шара, поворот, финт, еще тычок, и тут Эндер отдал приказ:

– Давай внутрь, Алаи.

Клин рванулся вперед, а его командир прокомментировал распоряжение:

– Ты же знаешь, что они впустят меня внутрь, окружат, а потом съедят живьем.

– Давай, только обходи кораблик посредине.

– Как прикажете, босс.

Конечно, шар начал смыкаться. Эндер поторопил резервы. Вражеские корабли сгрудились ближе к правой стороне шара, той, куда подходил резерв.

– Атакуйте их скопление, – приказал Эндер.

– Это опровергает четыре тысячелетия военной истории, – заметил Алаи, исполняя приказ. – Нормальные люди атакуют там, где враг слабее.

– До поры компьютер «забыл» о возможностях нашего оружия. Такое сработает только раз, но давай сделаем это красиво, Алаи. Пали!

Алаи открыл огонь. Результат превзошел все ожидания. Один корабль, два, дюжина… все подряд взрывались, ослепительно вспыхивая по мере того, как поле пожирало, судно за судном, плотное скопление.

– В сторону, – приказал Эндер.

Цепная реакция не захватила суда на другой стороне шара, но тот, кто командовал ими, явно пребывал в растерянности, и корабли оказались легкой добычей. О тех, кто попытался ускользнуть, позаботился Боб. Сражение закончилось. Все оказалось проще недавних упражнений.

Когда Эндер сказал об этом Мэйзеру, тот пожал плечами:

– Это имитация настоящего нашествия. Первого сражения, когда жукеры еще не будут знать о наших возможностях. А вот дальше придется попотеть. И не принимай всерьез эту победу. У меня уже готовы для тебя неприятные неожиданности.

По десять часов в день Эндер занимался с командирами эскадр. Не со всеми сразу. Он менял группы, давая ребятам по несколько часов передышки. Настоящие, большие сражения разыгрывались с перерывом в два-три дня и, как обещал Мэйзер, стали намного тяжелее. Противник оставил попытки окружить Эндера и больше никогда не использовал тесные построения, чтобы избежать цепной реакции. И каждый раз случалось что-нибудь неожиданное и непонятное. Иногда в распоряжении Эндера оказывался лишь один большой корабль и восемь истребителей; однажды пришлось пробиваться сквозь сеть укреплений в поясе астероидов; противники оставляли замаскированные ловушки, одиночные корабли, взрывавшиеся, когда кто-нибудь подлетал достаточно близко. Эндер начал терять корабли.

– Ты не имеешь права нести потери! – кричал на него Мэйзер после одного такого боя. – Когда начнется настоящая война, у тебя не будет такой роскоши, как неограниченный запас судов! Придется обходиться теми, что ты привел с собой, и ничего больше. Привыкай выигрывать с минимумом потерь.

– До сих пор я не потерял зря ни одного корабля, – возразил Эндер. – И как я смогу побеждать, если страх перед потерями свяжет мне руки?

Мэйзер улыбнулся.

– Прекрасно, Эндер. Ты кое-чему научился. Но в реальном сражении старшие офицеры и, будь они неладны, гражданские кричат и не такое. Кстати, если бы компьютер знал свое дело, он поймал бы тебя вот здесь и от эскадры Тома остались бы рожки да ножки.

И они занялись разбором боя. Завтра на занятиях Эндер объяснит командирам эскадр то, что показал Мэйзер, и в следующий раз они сработают лучше.

Раньше они думали, что готовы, что сплотились в одну команду. Но теперь, пройдя через настоящие испытания, они еще больше поверили друг в друга, упивались боем. Ребята рассказывали Эндеру, что свободные от игры все равно приходят и наблюдают. Эндер представлял, каково это – сидеть среди друзей, которые радуются, хохочут, замирают от неожиданности, хлопают в ладоши. Наверное, это здорово отвлекает, но как бы ему хотелось… Он не был так одинок, даже когда целыми днями плавал на плоту по маленькому озеру. Мэйзер Ракхейм стал для Эндера учителем, спутником, но не другом.

Эндер молчал об этом. Ведь Мэйзер объяснил, что нечего ждать жалости, что его личные неурядицы никого не волнуют. Впрочем, большую часть времени они не волновали и самого Эндера. Он сосредоточился на игре, пытаясь постигнуть все, что только можно. Научиться достойно отвечать жукерам, даже если они окажутся умнее, чем ожидают на Земле. Он жил прошедшими и будущими сражениями, видел их во сне и наяву и погонял подчиненных так нещадно, что время от времени получал отпор.

– Послушай, ты слишком добр к нам, – говорил Алаи. – Я удивлен, что ты не рычишь на нас всякий раз, когда мы не проявляем полного совершенства всюду и везде. Если будешь и дальше так баловать, мы, пожалуй, поверим, что ты нас любишь.

Несколько ребят прыснули в микрофоны. Эндер, конечно, уловил иронию и ответил долгим молчанием. А когда заговорил, ни слова не сказал в ответ на жалобу.

– Все сначала. Повторите все сначала, и на этот раз без жалости к себе.

Они повторили маневр, и все получилось, как надо.

Но по мере того, как росло доверие ребят к Эндеру-командиру, рушилась их дружба, принесенная из Боевой школы. Ребята все больше притирались – друг к другу, а не к нему, делились тайнами – со своими. Эндер был их учителем, их командиром, требовательным и таким же далеким, как для него Мэйзер Ракхейм.

Ну что ж, от этого они только лучше сражались. А Эндера ничто не отвлекало от работы.

По крайней мере, пока он бодрствовал. Каждый вечер, уплывая в сон, он все еще додумывал детали игры. Но по ночам ему мерещилось другое, совсем другое. Часто он видел медленно разлагавшийся труп Великана, но не плоский, двухмерный, раскрашенный компьютерный труп. Все было настоящим – даже слабый запах смерти, еще висевший в воздухе. Все изменялось, искажалось в его снах. В маленьком селении, выросшем под ребрами Великана, теперь жили жукеры. Они серьезно отдавали ему честь, как гладиаторы, приветствовавшие Цезаря, прежде чем умереть для его развлечения. В этом сне он не испытывал ненависти к жукерам и даже не пробовал искать королеву, которую – Эндер это точно знал – прятали от него.

Он всегда быстро уходил от тела Великана, а когда добирался до игровой площадки, дети всегда были там, глумливые и хищные, всегда носящие знакомые личины. Иногда Питера или Бонзо Мадрида, порой Стилсона и Бернарда. Но чаще, куда чаще у кровожадных чудовищ оказывались лица Алаи и Шена, Динка и Петры, а несколько раз он встречал среди них Валентину. Во сне он сталкивал ее в воду и топил. Она билась в его руках, боролась, чтобы вынырнуть, потом успокаивалась и застывала. Он вытаскивал ее из озера, бережно укладывал на плот. Валентина лежала там, с окаменевшим заострившимся лицом. Он кричал и плакал над ней. Повторял снова и снова, что это была игра, игра, что он только играл!…

Мэйзер Ракхейм тряс его за плечо.

– Ты кричал во сне, – сказал он.

– Извините, – ответил Эндер.

– Ерунда. Тебе опять пора в бой.

Постепенно расписание становилось плотнее. Им приходилось сражаться дважды в день, и Эндер свел занятия к минимуму. Когда остальные отдыхали, он крутил до одурения записи прошлых сражений, пытаясь обнаружить промахи, угадывая, что будет дальше. Часто он был полностью готов к тем новшествам, которые использовал враг, реже его заставали врасплох.

– Мне кажется, что ты жульничаешь, – заявил он однажды Мэйзеру.

– Да?

– Ты наблюдаешь за моими занятиями. Видишь, над чем мы работаем. И конечно, готов ко всему, что я могу сделать.

– Большая часть того, что ты видишь, – компьютерная имитация, – ответил Мэйзер. – А компьютер запрограммирован применяться к твоим приемам только после того, как они однажды использованы в бою.

– Значит, жульничает компьютер.

– Эндер, тебе нужно выспаться.

Но он не мог спать. Каждую ночь все дольше лежал с открытыми глазами в ожидании тревожного, неглубокого сна, и часто просыпался. Чтобы думать об игре или избавиться от сновидений – он и сам не знал. Кто-то словно управлял его снами, заставляя возвращаться в худшие воспоминания, жить в них, как в реальности. Ночной мир был настолько четок и осязаем, что дни теперь казались сном. Он начал бояться, что утратит ясность мысли, что усталость одолеет его во время игры. Эндер всегда «просыпался» в первую секунду сражения. «Но если разум ускользнет от меня, разве я замечу?» – думал он.

А усталость сказывалась. Теперь в каждом сражении он терял один-два истребителя. Несколько раз врагу удавалось спровоцировать Эндера, найти его слабые места. Порой бесконечные маневры настолько выматывали Эндера, что победу приносила не столько стратегия, сколько везение. Мэйзер, просматривая игру, с презрением говорил:

– Посмотри сюда. Ну зачем ты сделал это?

И Эндер возвращался к ребятам, пытаясь ободрить их, но иногда не мог скрыть разочарования: они были слабы, они ошибались.

– Порой мы все делаем ошибки, – прошептала ему Петра однажды. Это была мольба о помощи.

– Мы не должны их делать, – обрезал Эндер.

Если она и получит помощь, так не от него. Он учитель, а друзей пусть поищет среди остальных.

А потом случилось так, что сражение чуть не закончилось катастрофой. Петра завела свои войска слишком далеко. Она подставилась и поняла это в тот момент, когда Эндера не было с ней. За несколько секунд от ее эскадры осталось только два истребителя. Эндер подключился, понял, что происходит, отдал приказ, Петра как будто не слышала. Ее истребители бессмысленно топтались на месте, словно ожидая, когда их тоже собьют.

Эндер сразу осознал, что Петра пошла вразнос, не выдержала давления. Блестящий командир, она играла чаще, чем кто бы то ни было, и получала самые тяжелые задания. Но сейчас не было времени беспокоиться о Петре или терзаться угрызениями совести. Он приказал Безумному Тому принять команду над истребителями, а сам бросился спасать положение; позиция Петры была ключевой, и теперь все планы Эндера полетели к чертям. Если бы жукеры не ошалели от радости и не кинулись сломя голову закреплять полученное преимущество, Эндер мог бы и проиграть. А так Шену удалось заставить противника сомкнуть строй и подставиться. Цепная реакция несколько уравняла шансы. Безумный Том бросил две машины в образовавшийся прорыв, сея хаос в рядах неприятеля. Оба истребителя были сбиты. Шел тоже потерял вес свои машины, но за это время Муха Моло зашел жукерам в тыл и положил конец сражению.

А потом Эндер сидел и слушал, как Петра пытается прорваться к микрофону и кричит:

– Скажите ему, что мне очень жаль. Я так устала, просто не могла думать, совсем не могла, скажите Эндеру, мне жаль.

Она пропустила несколько занятий, а вернулась уже другой – утратила прежнюю остроту и отвагу. То, что делало ее блистательным тактиком, ушло. Эндер теперь мог использовать ее только на рутинной работе в мелких операциях. Петра не была дурой. Она понимала, что происходит. Но она знала также, что у Эндера не оставалось выхода, и прямо ему это сказала.

Итак, Петра сломалась, а она была далеко не самой слабой из командиров эскадр. Он воспринял это как предупреждение: нельзя наваливать на ребят непосильную ношу. Теперь, вместо того чтобы использовать человека каждый раз, когда требовалось его мастерство, Эндер заставлял себя вспоминать, как часто тот сражался. Они нуждались в отдыхе, а потому Эндер иногда ходил в бой с командирами, которым доверял куда меньше. Снимая груз с других, он наваливал его на себя.

Как-то ночью он проснулся от боли. Подушка взмокла от крови, соленый вкус стоял во рту. Пальцы дрожали. Он понял, что во сне грыз собственный кулак. А кровь все еще текла.

– Мэйзер, – окликнул он.

Ракхейм проснулся и вызвал врача.

Пока доктор обрабатывал рану, Мэйзер проворчал:

– Мне все равно, что и как ты ешь, Эндер. Самоедство не вызволит тебя из школы.

– Я спал, – ответил Эндер. – И я не хочу покидать Командную школу.

– Хорошо.

– Другие, те, что не смогли…

– Ты о чем?

– Те, что до меня. Ваши ученики, которые не справились. Что стало с ними?

– Они просто не справились. Вот и все. Мы не наказывали их, если ты об этом. Они просто отправлялись домой.

– Как Бонзо?

– Бонзо?

– Он уехал домой?

– Не как Бонзо.

– А как? Что с ними случалось? Ну, когда они ломались?

– Почему это интересует тебя?

Эндер не ответил.

– Никто из них не забирался так далеко. Ты сделал ошибку с Петрой. Но она оправится. И потом Петра – это Петра, а ты Эндер Виггин.

– Она – часть меня. Она делала меня.

– Ты не сорвешься, Эндер. По крайней мере, в ближайшее время. Ты побывал в кое-каких переделках, но выпутался. Ты не знаешь пределов своей выносливости, но, если уже достиг их, значит, ты куда слабее, чем мне показалось сначала.

– Они умерли?

– Кто?

– Те, кто не сумел.

– Нет, не умерли. Боже мой, малыш, это же только игра, не больше.

– Думаю, Бонзо умер. Мне это приснилось прошлой ночью. Я вспоминал, как он выглядел, когда я размозжил ему лицо головой. Наверное, вогнал носовой хрящ прямо в мозг. У него кровь шла из глаз. Он умер на месте.

– Это же только сон.

– Мэйзер, я не хочу, чтобы мне снилось такое. Я боюсь спать. Я все время думаю о том, чего не хочу вспоминать. Снова и снова прокручиваю всю жизнь, как запись. Кто-то хочет, чтобы я вгляделся в самые ужасные моменты моей жизни.

– Мы не можем накачать тебя лекарствами, если ты на это надеешься. Жаль, что тебе снятся плохие сны. Может быть, оставлять на ночь свет?

– Да не смейтесь надо мной! – крикнул Эндер. – Я боюсь, что схожу с ума.

Доктор закончил перевязку, и Мэйзер отпустил его.

– Ты действительно этого боишься? – спросил Мэйзер.

Эндер подумал и усомнился.

– Во сне, – сказал он, – никогда не знаешь, ты ли это.

– Странные сны, Эндер, это предохранительный клапан. Впервые в жизни ты работаешь с полной отдачей. Ну, и тело ищет пути компенсации, вот и все. Ты теперь большой мальчик. Пора перестать бояться ночи.

– Хорошо, – проговорил Эндер и решил больше никогда не рассказывать Мэйзеру о своих снах.

Дни шли, и каждый день он сражался. Эндер втянулся в рутину саморазрушения. Появились боли в желудке. Доктор посадил его на диету, но вскоре он вовсе потерял аппетит.

– Ешь, – говорил Мэйзер, и Эндер автоматически подносил ложку ко рту. Но если не принуждали, он не ел.

Еще двое командиров эскадр сломались, как раньше Петра, поэтому остальным приходилось работать еще больше. Теперь у противника всегда было трехкратное или четырехкратное превосходство. Жукеры изменили тактику; когда дело оборачивалось худо для них, они быстро отступали, перегруппировывались, затягивали бой, надеясь выехать на численном превосходстве. Сражения тянулись все дольше и дольше. Иногда проходили часы, прежде чем ребятам удавалось распылить последний корабль противника. Эндер начал подменять усталых и задерганных командиров свежими и отдохнувшими прямо в ходе сражения.

– Знаешь, – сказал ему однажды Боб, перехватывая команду над оставшимися четырьмя истребителями Горячего Супчика, – эта игра уже не доставляет мне прежнего удовольствия.

В один прекрасный день, когда Эндер муштровал командиров, комната вдруг потемнела, и он очнулся на полу. Лицо было в крови: он ударился о подлокотник и панели управления.

Его перенесли на кровать, и три дня он сильно болел. Ему виделись сны, но даже во сне он понимал: это все не настоящее. То мерещилось, что он видит Валентину или Питера. Порой это были его друзья из Боевой школы, порой – жукеры-вивисекторы. Однажды он увидел, как наяву, что полковник Графф склонился над ним и шепчет утешения, как заботливый отец. Но когда Эндер проснулся, рядом был только враг, Мэйзер Ракхейм.

– Я не сплю, – сказал Эндер.

– Вижу, – ответил Мэйзер. – Долго же ты спал. Кстати, у тебя сегодня бой.

Эндер встал, и сражался, и победил. Но второго сражения в тот день не было, и ему разрешили лечь пораньше. Когда он раздевался, руки тряслись.

Ночью ему почудились чьи-то осторожные прикосновения. Бережные, нежные. Он словно бы слышал голоса:

– Ты не был добр к нему.

– Меня об этом никто не просил.

– Как долго он продержится? Он гибнет.

– Достаточно долго. Скоро конец.

– Неужели?

– Еще несколько дней, и он сможет отдохнуть.

– Несколько дней, а он уже не держится на ногах.

– Не страшно. Сегодня он сражался лучше, чем вчера.

Призрачные голоса, похоже, принадлежали полковнику Граффу и Мэйзеру Ракхейму. Но сон есть сон, могут померещиться самые дикие вещи. Эндер окончательно уверился, что спит, когда услышал:

– Не могу этого вынести, не могу смотреть на то, что делается с ним.

А второй голос ответил:

– Я знаю. Я тоже люблю его. А потом ему пригрезились Валентина и Алаи, которые похоронили его. Он стал холмом, высох изнутри, и жукеры построили в нем городок, как раньше это случилось с Великаном.

Сны. Только сны. Только в снах его любили и жалели.

Он проснулся, и снова сражался, и победил. И опять сон, и опять видения. Пробуждение, победа, сон… Границы между явью и сном стерлись. И это его не беспокоило.

А потом наступил его последний день в Командной школе, хотя Эндер об этом не подозревал. Когда он проснулся, Мэйзера Ракхейма не было в комнате. Он принял душ, оделся, сел на койку и стал ждать, когда Мэйзер вернется и откроет дверь. Но Мэйзер не появлялся. Эндер подошел к двери и толкнул ее ладонью. Дверь отворилась.

Неужели Мэйзер случайно выпустил его на свободу этим утром? Никто не заставлял есть, заниматься или спать. Свобода. Но вот беда, он не знал: как ею распорядиться? Может, найти командиров эскадр, встретиться с ними, лицом к лицу, но где они живут? Не иначе как километрах в двадцати… Поэтому, поблуждав немного по тоннелям, Эндер отправился в столовую и позавтракал. Рядом сидело несколько морских пехотинцев, отпускавших сальные шутки, половины которых Эндер просто не понял. Потом он пошел к расчетчику, работать. Просто не мог больше ничего придумать.

Мэйзер ждал его. Эндер медленно вошел в комнату. Понурый и усталый, он слегка шаркал ногами при ходьбе.

– Ты проснулся, Эндер? – спросил Мэйзер.

В комнате было много посторонних. Эндер не знал, кто они такие, но не дал себе труда спросить. Стоит ли спрашивать? Все равно не скажут… Он сел в кресло, пробежал рукой по панели, подхватил обруч с наушниками…

– Эндер Виггин, – сказал Мэйзер. – Пожалуйста, обернитесь. Сегодняшняя игра требует объяснений.

Эндер повернулся. Оглядел людей, столпившихся сзади. Многих он видел впервые. Некоторые были в штатском. Эндер заметил Андерсона и удивился: что он здесь делает? Кто же руководит Боевой школой? Взгляд выхватил Граффа, и Эндер сразу вспомнил озерцо в лесу под Гринсборо. И захотел домой. «Увези меня домой! – мысленно попросил он Граффа. – Во сне ты говорил, что любишь меня. Увези меня!»

Но Графф только кивнул ему; это было не обещание, а приветствие. Андерсон и вовсе прикидывался, что его не узнал.

– Пожалуйста, слушай внимательно, Эндер. Сегодня твой последний экзамен в Командной школе. Наблюдатели должны оценить твою подготовку. Если они мешают тебе, мы можем показать им сражение на другом экране.

– Они могут остаться.

«Последний экзамен. После него я, наверное, смогу отдохнуть».

– Чтобы испытание было честным, не повторяло пройденного и содержало нечто оригинальное, в игру введен новый элемент. Сражение развернется вокруг планеты. Это подстегнет врага и заставит тебя импровизировать. Пожалуйста, сосредоточься на игре.

Эндер подозвал Мэйзера поближе и спросил:

– Я первый, кто забрался так далеко?

– Победишь – будешь первым. Это все, что я волен сказать.

– А я волен слушать.

– Можешь дерзить сколько угодно, завтра. А сейчас, пожалуйста, займись делом. Давай не будем портить картину. Как ты думаешь разобраться с планетой?

– Нужно послать кого-то на обратную сторону, чтобы не действовать вслепую.

– Правильно.

– И сила тяжести будет влиять на двигатели: легче лететь вниз, чем вверх.

– Да.

– Сработает ли Маленький Доктор против планеты?

Мэйзер нахмурился.

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 454 | Нарушение авторских прав