АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Рождённый для скорости (Built for Speed)

Я отомстил Hawkwind за своё увольнение. Когда они вернулись в Англию, я украл свою аппаратуру со склада группы. Не помню уже, как я попал туда. Должно быть, кто-то из офиса стащил для меня ключ или что-то в этом роде. Я даже не помню, кто был со мной в тот момент – возможно, Лукас Фокс (Lucas Fox), который барабанил в Motorhead первые несколько месяцев. У него единственного из всех, кого я знал, была машина. Алан Поуэлл застал нас, когда мы как раз закончили грузить аппаратуру в фургон. Забавное совпадение – перед этим я встретил его жену! Он закричал: «Эй, ты, мудила! Ты думаешь, что вернёшь свой аппарат назад?». Мы, смеясь, рванули с места, и я заорал: «Да! Не веришь - спроси у своей жены!». Не думаю, что он так и поступил, потому что я виделся с ней через неделю и она не упоминала про этот случай.

Также я был занят другим, более важным делом. Две недели после возвращения в Лондон я собирал группу, которая должна была стать Моторхэдом. Мне хотелось нечто вроде MC5, очень уважаемых в андерграунде, плюс что-то от Литтл Ричарда и Hawkwind. И это более-менее получилось. Мы были блюзовой группой, на самом деле. Мы играли рок со скоростью в тысячу миль в час, но его блюзовая основа была очевидна, по крайней мере для нас.

Собрать группу оказалось легко, может, даже слишком легко. За очень короткое время я завербовал гитариста Ларри Уоллиса (Larry Wallis) и барабанщика Лукаса Фокса.

Ларри я уже знал раньше - он был в UFO ещё до того, как они записали первый альбом, и играл в Pink Fairies после ухода Пола Рудольфа (Paul Rudolph), парня, который заменил меня в Hawkwind. Миленькое кровосмешение, а? Вдобавок ко всему, Pink Fairies и Hawkwind часто играли на одной сцене, причём объявлялись, как Pinkwind («Hawkfairies» - не звучит, не так ли?).

Лукас был представлен мне моей тогдашней соседкой по комнате, девочкой по имени Ирэн Теодору (Irene Theodorou), которую я назвал Распутная Ирэн (Motorcycle Irene), как в песне Moby Grape. Я начал жить с ней ещё до своего последнего турне с Hawkwind. Она не была моей девушкой, только другом, хотя у нас и были некоторые интересные моменты вместе. Она была очень хорошей девчонкой, и хорошим фотографом. Она сделала несколько удачных снимков на заре нашей карьеры. Лукас вился вокруг Ирэн, надеясь трахнуть ее. Ему это так и не удалось, конечно. Он был немного деревенщина, но очень музыкальный парень, действительно, и так как всегда был рядом, и барабанщик, и с машиной, - то оказался весьма кстати. Я не хотел петь; я предпочёл бы, чтобы это делал кто-то другой. Но с этими грёбаными певцами вечно возникают проблемы! Короче говоря, мы никого не нашли, и петь пришлось мне.

Сначала я собирался назвать группу «Bastard» («Ублюдок»), такое название в значительной степени отражало моё мироощущение. Но парень, который был нашим менеджером в то время, Дуг Смит (он работал с Hawkwind – это к тому, откуда я знал его) не думал, что это хорошая идея. «Сомневаюсь, что мы попадём в «Top of the Pops»[14], называясь Ублюдок», - сказал он. Я подумал, что, наверное, он прав, и решил назвать группу «Motorhead». Это имело смысл: «Motorhead» - так называлась последняя песня, которую я написал для Hawkwind, и к тому же на американском сленге это был синоним «speedfreak» («любитель «спида»), так что всё подходило. И это было всего одно слово; я предпочитаю названия для групп в одно слово – так легче запомнить.

И вот я перекрасил свои усилители из психоделических цветов в строго черный, и история Motorhead началась. Пресса следила за нами - мое увольнение из Hawkwind освещалось во всех британских музыкальных газетах, и все хотели знать, что последует дальше. Это тогда я придумал знаменитую фишку, которая сначала появилась в газете «Sounds»: «Это будет самая грязная группа рок-н-ролла в мире. Если мы станем вашими соседями, ваш английский газон погибнет!». Вообще-то я украл её из шоу «Dr Hook», но она быстро стала первой из многих броских фраз Моторхэда.

Наше первое выступление состоялось 20 июля 1975 года в Roundhouse. Довольно скоро, если учесть, что я оставил Hawkwind в мае. Мы играли на разогреве у Greenslade, группы своего рода помпезного рока, созданной этим парнем, Дэйвом Гринслэйдом (Dave Greenslade), до того игравшим у кого-то на клавишах. Все группы в те дни имели фонограммы, которые включались перед выходом на сцену, а так как я всегда был фанатиком истории Второй Мировой Войны, мы использовали записи германских марширующих колонн и вопли «Зиг Хайль!». Это звучало действительно мощно и невероятно круто; сокрушительное бр-р-рум, бр-р-рум! подкованных сапог по немецким булыжникам. Этими звуками мы также заканчивали наше выступление. У меня на усилителе даже находился человеческий череп, выкрашенный серебряной краской. Но, несмотря на эти театральные эффекты, должен признать, что мы были не очень хороши (просто ужасны, если сказать честно!). Неудача не сломила нас, и мы колесили по Англии почти весь август. В конце концов, единственный способ стать лучше - продолжать играть.

Тем не менее, у нас уже стали появляться поклонники, - панки, старые фаны Hawkwind и орды всяких негодяев приходили послушать нас. И некоторые из них действительно врубались. Один подросток на нашем первом концерте оказался в белых сапогах и с патронташем, точно так же, как я - а ведь у меня сапоги появились всего за две недели до этого, так что он позаботился об этом действительно заблаговременно. С самого начала мы вселяли в людей чертовски рабскую преданность, и это - фишка Моторхэда: наши фаны и наши роуди действительно зацикливаются на нас. Звукорежиссер, с которым мы работаем сейчас, - с нами где-то с 1977 года. Он получал кучу денег, когда работал для Black Sabbath. Турне, в которое мы собирались, принесло бы ему только треть этих денег, но он ещё в самолете с командой Black Sabbath уже планировал, как будет выстраивать наши звук и свет. Кто-то сказал ему: «Надо работать на Black Sabbath», а он ответил: «Да, парень, но они - мои ребята!». И оставил то турне ради нас. У нас всегда были именно такие люди. Это что-то вроде заразной болезни, поражающей людей даже в самой конченной неудачливой группе.

А мы определенно были неудачниками на нашем следующем лондонском концерте, который состоялся в Hammersmith Odeon 19 октября 1975. Мы играли в первом отделении у Blue Oyster Cult, разогревая для них публику, но от них не получили никакой помощи! Фактически, они полностью сорвали наше выступление. Они оставили нас без саундчека, и это в Одеоне, печально известном своей плохой акустикой! Я заметил, что многие американские группы наплевательски относятся к новичкам на разогреве, как будто хотят уничтожить конкурентов ещё до того, как они встанут на ноги! Британские группы так не поступают - по крайней мере большинство из них – и в том числе Motorhead.

То выступление заработало нам новую репутацию и нашу собственную категорию в опросе «Sounds» за тот год! Мы были номинированы, как «Лучшая из Худших Групп в Мире»! Однако, нам удалось получить контракт на запись в United Artists - они были фирмой Hawkwind и решили не упускать меня, по крайней мере какое-то время. Это было хорошо... вернее, так мы тогда думали. Итак, в конце года мы прибыли записываться на студию Rockfield, расположенную на ферме в Монмаусе (Monmouth), на юге Уэльса. Продюсером должен был быть Дэйв Эдмундс (Dave Edmunds). Дэйв - один из моих кумиров. Он стал известным, играя в Rockpile и как сольный артист, но я знал его ещё по Love Sculpture, его первой группе. Они записали инструментальную версию «Танца с саблями», которая была самой быстрой вещью, которую вы когда-либо слышали в жизни! К тому же с одной из лучших гитарных партий, потому что в то время, как все пытались ускориться колёсами, Дэйв уже был быстр.

К сожалению, Эдмундс записал с нами только четыре трека: «Lost Johnny», «Motorhead» (песни, которые я написал ещё в Hawkwind), «Leaving Here» (превосходная песня Эдди Холланда (Eddie Holland) – её играли The Birds в мои манчестерские дни) и «City Kids» (вещь Pink Fairies, написанная Ларри). Потом Дэйв был подписан на Swan Song, лейбл Led Zeppelin, и его сняли с нашего проекта. Это было очень плохо, потому что мне действительно нравилось работать с ним - он был словно один из нас. Я вспоминаю, как однажды ночью, когда мы слушали записанные треки, Дэйв встал и сказал: «Извините». Он вышел из комнаты, проблевался, потом вернулся, сел и продолжил. Мы часто находили его спящим за пультом, в то время, как лента давно перемоталась и из динамиков шёл один фон. Ещё Дэйв помог мне привести в порядок мою гитару. Одна из струн постоянно соскакивала с колка. Это такие штуковины, на которые крепятся струны наверху грифа. Дэйв сказал мне: «Всё, что тебе нужно - скобка над струной рядом с колком. Иди за мной». И мы залезли в окно кладовой на этой ферме, чтобы раздобыть дрель. Потом он сломал старую гитару, взял с неё скобку, высверлил отверстия на моей гитаре и привинтил её. Она до сих пор там. Эдмундс - замечательный человек и всегда готов к импровизации. И он был продюсером некоторых очень хороших альбомов. В числе многих других он записывал Everly Brothers с Джефом Линном (Jeff Lynne) после их воссоединения, и Stray Cats. После Дэйва мы закончили сессию с продюсером Фрицем Фрайером (Fritz Fryer). Он был в группе шестидесятых, которая называлась Four Pennies и заняла несколько первых мест в хит-парадах Англии. Очень хорошая группа, но немного сыровата. Так что Фриц закончил нашу запись, и она была позорной, действительно. Он был в порядке, но он не был Эдмундсом, что неудивительно, ведь он был Фрайер!

К тому времени, как Эдмундс оставил нас, мы заменили барабанщика. Мы решили, что Лукас должен уйти, потому что он стал очень уж странным. Он решил не отставать от меня в моей привычке к «спиду», и, конечно, совершенно зря! Я вообще настоятельно не рекомендую мой образ жизни – он погубит обычного человека. Я не шучу, я расскажу то, что было на самом деле: приблизительно в 1980 году я решил сделать себе полное переливание крови – по слухам, через подобную процедуру прошел Кит Ричардс (Keith Richards). Хорошая, в принципе, идея, потому что ты немедленно получаешь чистую, свежую кровь, и сразу избавляешься от всех неприятностей детоксикации. И вот мы с моим менеджером пошли к доктору, он сделал анализ крови и возвратился с плохими новостями.

- Должен сказать, - сообщил он, – что чистая кровь убьет тебя.

- Как это?

- У тебя уже не обычная человеческая кровь. И ты, кстати, не можешь быть донором. Забудь об этом. Ты убьешь обычного человека, настолько ты ядовит.

Иными словами, что является нормальным для меня, смертельно для другого человека - и что является нормальным для других людей, смертельно для меня. И это мне нравится. Вроде как я отношусь к особому виду с собственной историей болезни. Надо предложить мое тело для фантастического фильма с медицинским уклоном! Я и Стивен Райт (Stephen Wright) в главных ролях.

Так вот, мои дурные привычки перенапрягли нашего Лукаса. Вены на его голове вздулись, и он долго мог таращиться на тебя и за всё это время не проронить ни слова. А мы переглядывались между собой: «Да, парень, видать, приехал». Однажды мы в студии прослушивали записанный материал, и Лукас прислонился к пульту. Крышка пульта была съёмной, чтобы его можно было чистить, и крепилась на винтах. И кто-то забыл закрутить их. На крышке, как обычно, стояли недопитые стаканы, пепельницы, полные окурков, и прочее дерьмо. И вот когда Лукас облокотился на крышку, она опрокинулась, и всё это дело обрушилось на пульт. Посыпались искры, и раздался взрыв! Лукас заорал, отпрянул назад, свалил на пол телефон со стены, и выскочил в дверь. Ларри закричал ему вслед: «Эй Лукас, не подходи близко к моим усилителям - они взорвутся, на хрен!». Ясное дело, дальнейшая история продолжилась без Лукаса. Забавно, я встретил его несколько лет назад в Париже. Он был одет, как француз, с носовым платком в нагрудном кармане. Я подумал, что он стал голубым, но он сказал, что живёт там с девушкой. Старина Лукас был славным парнем и моим хорошим другом, но в нём не было изюминки.

Тем временем, рядом ошивался Фил Тэйлор. Я встретил его примерно за шесть месяцев до этого в квартире знакомого гитариста Пола. Пол может служить хорошей антирекламой героину. Как-то он ширнулся и отрубился, а его руку зажало железной станиной кровати, и он её почти потерял. Он повредил все сухожилия. Я спас Полу жизнь - он валялся синий, как мертвец, и я делал ему массаж сердца, пока оно снова не забилось. Он был не первый, кого я спас, и, уж конечно, не последний. Но вернёмся к Филу.

У него была машина, так что он иногда подвозил меня до студии, находившейся примерно в двухстах милях от Лондона. Как-то он сказал мне, что время от времени стучит на барабанах, и мы решили дать ему шанс. Мы сыграли несколько вещей в студии, и Ларри был им просто очарован: «Какой ужасный маленький раздолбай! – веселился он, - Само совершенство!».

Фил переписал барабаны на всём альбоме, кроме одной песни, «Lost Johnny», - она и так звучала, как надо. Дублирование барабанов - настоящий подвиг, потому что именно на барабанах обычно основывается запись песни. Но у Фила всё получилось замечательно, и он на долгое время стал ценным приобретением Motorhead. Единственное, что он не мог, это петь. На этом альбоме - который в конечном счете был назван «On Parol» («Под честное слово») - Ларри пел три песни: «On Parol», «Fools», которые сам написал, и «Vibrator», написанную им совместно с его роуди, Дезом Брауном (Dez Brown). (Дез также написал слова к «Iron Horse/Born to Lose») Ларри подумал, что хорошо бы Филу тоже спеть на одном треке, и мы испытали его на «City Kids». Ничего не вышло – его пение напоминало вопли сцепившихся котов. Было настолько смешно, что я вывалился из студии во двор фермы под дождь, и, упав на колени, хохотал до слёз! Так что эту идею мы похоронили.

Мы закончили альбом, который также включал в себя «The Watcher» (ещё одна песня, написанная мной в Hawkwind). А потом эти козлы из United Artists положили запись на полку. Много месяцев они кормили нас обещаниями, в то же время не расторгая контракт. И мы, разумеется, не могли записываться ни в какой другой компании. Они выпустили «On Parole» через четыре года после того, как мы были освобождены, наконец, от наших обязательств по контракту. Они утверждали, что руководство UA поменялось и имело другой взгляд на запись. Странное дело - они изменили своё мнение, когда мы начали становиться популярными. Совпадение? Чёрт возьми, я так не думаю! Это было началом наших дерьмовых отношений с записывающими компаниями.

Примерно в то время, когда UA поимели нас, началась наша хреновая эпопея со сменой менеджеров. Дуг Смит сдал нас одному парню из Бельгии, имя которого я не смогу вспомнить даже под страхом смерти. Он был забавным малым: пытался говорить на британском сленге в тщетной попытке выглядеть хиппово. В Англии можно сказать – «a bunch of cunts» («куча влагалищ»), чтобы описать группу парней. Никогда в Англии не говорят «влагалище» о женщине (кстати, я с удивлением обнаружил различие в Америке!). Так этот бельгиец входил в комнату и заявлял: «Где мои кучи влагалища?». Бельгийские переводы с английского порой удивительны. В общем, он был безнадёжен, и исчез, когда у него кончились деньги.

Потом какое-то время у нас в менеджерах был этот потный маньяк, Фрэнк Кеннингтон (Frank Kennington). Он был другом нашего гитариста, к тому времени уже Эдди Кларка (очень скоро я расскажу и о нём). У отца Фрэнка была фабрика. Не знаю, что они там делали – кажется, что-то мелкое, но востребованное... Линзы, вот что это было, линзы, призмы и тому подобные вещи для промышленности. Фрэнк унаследовал фабрику от своего отца, поэтому имел немного денег. Что ж, мы исправили эту ситуацию, разорив его дотла! Мы были должны этому бедному ублюдку до самой его смерти (Хотя лично я всё-таки выплатил ему свою долю в 1996 - двадцать лет спустя! Впрочем, лучше поздно, чем никогда). Он в конце концов уехал в Америку, где был известен (не удивительно), как Фрэнк-Англичанин.

После того, как мы обанкротили Фрэнка, за нас надолго взялся парень по имени Тони Секунда. Кажется, меня познакомила с ним Крисси Хинд (Chrissie Hynde), которую я знал много лет. Крисси была журналисткой New Musical Express, и оказывала на меня огромное впечатление. Не сиськами, которые у неё были никакие, а тем, что очень хорошо играла на гитаре! Она была замечательная, на самом деле. Когда я общался с ней, она нелегально жила в Челси, и я частенько приходил к ней и мы джемовали ночи напролёт. Прежде, чем попасть в Pretenders, она была в группе под названием Moors Murderers, которая отличалась крайне дурным вкусом. На сцене они все были в черных остроконечных капюшонах – выглядело это, конечно, довольно убого. Хорошо, что у них не было хитов, в противном случае мы, возможно, никогда не увидели бы лица Крисси - черный капюшон скрыл бы его на всю дальнейшую карьеру.

Но вернёмся к Тони Секунде. Тони был менеджером Move и Steeleye Span и владел английской фирмой Wizard Records. Он был очень интересным человеком... с антропологической точки зрения. И с напрочь рухнувшей крышей. Он ездил в Перу и вернулся с индейцем, которого всюду таскал за собой. Кокаин он потреблял, как никто, – просто чайными ложками. И ещё имел паранойю; ему повсюду мерещились подслушивающие устройства. Постоянно бормотал: «Чёртовы «жучки»! Прослушивают меня, везде понаставили «жучков». Гребаные ублюдки!». И этот индеец позади, со скрещенными на груди руками. Просто фантастика!

Но именно Секунда придумал несколько убойных рекламных проектов. Это ему принадлежит идея сфотографировать Move с атомной бомбой посередине Пикадилли в Манчестере. А однажды, получив очень большой счёт из налоговой инспекции, он разменял 20000 фунтов стерлингов по одному фунту. И в конце одного из концертов Steeleye Span в Hammersmith Odeon выбросил их в зал из люка в потолке - он решил, что если всё равно потеряет эти деньги, то лучше пусть они пройдут в финансовых отчётах, как необлагаемый налогом подарок. Другой рекламный трюк Секунды для Move состоял в изготовлении порнографической открытки с британским Премьер-министром Гарольдом Вилсоном (Harold Wilson), но это повлекло неприятные последствия. Он вынужден был принести Премьер-министру извинения и выплатить кучу штрафов – за клевету, порнуху и т.п. Когда он работал с Motorhead, ему нарисовали нашу эмблему на стене дома у главного кольца при въезде в Лондон с запада. Ушёл всего час на то, чтобы десять студентов-художников, поднятых на подмостках, выкрасили каждый свой квадрат, но потребовалось целых три месяца, чтобы убрать это. Вот так три месяца мы имели супер-рекламу. Бесплатно!

Сначала я предполагал, что Motorhead будет квартетом, и мы пробовали несколько различных гитаристов. Один из них был Эриел Бендер (Ariel Bender) - известный, как Лютер Гросвенор (Luther Grosvenor), - он играл в Mott Hoople и Spooky Tooth. Мы несколько раз репетировали с ним, но дальше этого дело не пошло. Он был хорошим парнем, но не подходил к группе. У него не хватало чувства юмора, и я не мог представить его в гастрольном автобусе вместе с остальными. Так что мы оставались трио, пока не нашли Эдди Кларка (Eddie Clarke)... и всё равно остались втроём.

Фил познакомился с Эдди, когда они оба ремонтировали жилую баржу в Челси. Но привёл его к нам не Фил, а Герти Аэроплан, которая в Челси работала секретаршей на репетиционной базе. Мы репетировали там нахаляву - если кто-то уходил пораньше и оставалось несколько свободных часов, мы быстренько привозили аппаратуру и использовали оставшееся время. У Герти была бейсболка с прикрепленным на ней пластиковым самолетом, поэтому мы и прозвали её Герти Аэроплан. Она жила с Эдди, и привела его к нам на репетицию. Мы решили испытать его, и получилось это странным образом. Ларри запаздывал, так что я, Эдди и Фил начали без него. И играли несколько часов, пока не появился Ларри. И когда он подключился, то играл настолько громко, что целых полчаса не было слышно никого, кроме него. А после этого он ушёл, и, как оказалось, навсегда. А ведь именно Ларри больше других говорил о необходимости второго гитариста, вот как.

Но Моторхэду всегда лучше работалось втроём, так оно продолжается и до сих пор. Если в группе две гитары, и они даже самую малость играют не слаженно, да ещё и бас, конечно, – получается сплошная грязь. Но с одним гитаристом можно чувствовать себя посвободней. Рядом с Эдди я играл что попало, и это всегда срабатывало.

Сразу же я постарался найти прозвища для каждого. Людям это нравится. Так что Эдди стал «Быстрым Эдди» Кларком, что было логично. Я имею в виду, - он был на самом деле быстрым гитаристом. Фил на несколько месяцев стал «Dangerous» (Опасным) Филом Тэйлором, и хотя это прозвище ему подходило - он действительно был опасен даже для самого себя! - оно не прижилось. Распутная Ирэн окрестила его «Грязным Животным» (Philthy Animal). Фил и Ирэн тогда жили вместе, так что она знала, что говорила.

Эдди и Фил были большими друзьями – одно время Фил даже жил в доме Эдди. Они были близки, как братья, что иногда доставляло проблемы, потому что они и дрались, как братья. Стоило одному зазеваться, как другой тут же, - бац! и понеслось, они уже выколачивают дурь друг из друга. Эти двое постоянно бились на кулачках. Как-то мы ехали в своём фургоне на концерт в Брайтон, и они мутузили друг друга всю дорогу. Мы добрались туда с фонарём под глазом у Фила, и с повреждённой рукой Эдди. Но когда подошло время, я сказал: «Ладно, хватит. На сцену!». Они оба отряхнулись: «Нет проблем!», и пошли. Мы отыграли концерт, а когда уходили со сцены, Фил саданул Эдди по шее, тот растянулся, и всё началось заново. Эти бойцы стоили друг друга.

Наши фаны всегда считали Эдди тихоней, но на самом деле он был яростнее Фила. Когда он пускал в ход кулаки – мало не казалось. Я помню, как они с Филом вытащили меня из драки. Один парень напал на меня сзади в пивной на Портобелло-роуд, а Эдди и Фил схватили его и двух его дружков, вышвырнули из дверей и пинками погнали по улице! Я так и не смог никому врезать, потому что до них было не добраться – ими занимались Фил и Эдди. Кстати, через неделю после этого придурок в пабе сломал кий об мою голову! Вот были деньки, а?

В новом составе Motorhead работал нескольких месяцев, когда Тони Секунда получил для нас контракт на запись сингла в Stiff Records. Так что летом 1976 мы записали «White Line Fever», которую сочинили втроём, и «Leaving Here». До UA дошёл слух об этом, и они начали гадить нам, потому что контракт с ними не был официально расторгнут. Кстати, мы не общались с UA несколько месяцев, - не знаю, откуда протекло дерьмо. Но они не давали выпустить сингл до 1977 года, и это срывало все наши планы.

На протяжении второй половины '76 и начала '77 мы отыграли множество разовых концертов. Помню, однажды в Шрусбери (Shrewsbury), в дискотечном зале Tiffany's – Боже ж ты мой! – мы с Эдди поскользнулись на сцене и оба грохнулись на спины. Это был один из этих скользких прозрачных настилов с подсветкой снизу. Но роуди подняли только меня - Эдди относился к ним высокомерно, вот они и не помогли ему. Так он и валялся там, тщетно ожидая помощи. В другой раз по дороге на концерт Фил, будучи в дурном расположении духа, пнул фургон и сломал себе палец ноги. Вообще, боевой дух группы тогда здорово упал; все наши усилия не давали никакой отдачи. Мы голодали, жили чёрт знает где, и ничего не менялось. Я-то был готов продолжать, но Фил и Эдди уже собирались всё к чертям бросить. Это была не их группа, у них не было моих амбиций. И вот, наконец, в апреле, после долгих споров, мы решили отыграть заключительный концерт в лондонском Marquee и разбежаться.

К тому времени я познакомился с Тэдом Кэрроллом (Ted Carroll) из Chiswick Records. Я попросил Тэда записать наш прощальный концерт на мобильную студию, фанам на память. И хотя студию Тэд, видимо, привезти в Marquee не смог, он объявился за кулисами после концерта и сделал нам предложение:

- Если хотите записать сингл, я дам вам два дня в студии Escape в Кенте.

Так что мы приехали в Escape с продюсером Спиди Кином (Speedy Keen), который с группой Thunderclap Newman занимал первое место в Англии с хитом «Something in the Air». За два дня мы записали одиннадцать треков без вокала. Все согласились, что в сингле не было никакого смысла, потому что хотели оставить после себя альбом, хотя бы как сувенир. Так что сорок восемь часов безо всякого сна мы записывали свои самые удачные вещи. Спиди Кин и его помошник Джон Бамс (John Bums) выбивались из сил, потому что времени не хватало даже на сон, они хотели довести до ума всё, что мы записали. Они свели двадцать четыре версии одной «Motorhead»! Потом они спросили меня, какая из них мне нравится больше, как будто я мог их вспомнить! В смысле, после третьей выбрать уже невозможно. Я только сказал: «К чертям! Вот эта!».

К исходу этих двух дней приехал Тэд послушать две законченные песни, а мы дали ему одиннадцать незаконченных. И так как, слушая, он пританцовывал буги-вуги в аппаратной, то мы поняли, что заполучили его! Он дал нам еще несколько дней, чтобы добить вокал и всё такое, и, таким образом, «Motorhead» стал нашим первым альбомом, увидевшим свет. К тому времени мы уже давно освободились от UA, так что Motorhead вернулся в бизнес.

Всего для Chiswick мы записали тринадцать песен, и восемь из них вошли в альбом. Почти весь материал альбома «Motorhead» был взят из «On Parole» и переписан: «Motorhead», «Vibrator», «Lost Johnny», «Iron Horse/Born to Lose» и «The Watcher». Также добавились две новые песни, «White Line Fever» и «Keep Us On the Road», и песня Джонни Бернетта (Johnny Burnett) «Train Kept A-Rollin» (вам наверняка знакома версия Aerosmith - у них она была хитом). Остальные песни, которые не вошли в альбом, назывались «City Kids» (попавшая на обратную сторону сингла «Motorhead»); «Beer Drinkers and Hell Raisers» группы ZZ Top; «I'm Your Witchdoctor» - замечательная песня Джона Майалла (John Mayall) и Эрика Клэптона (Eric Clapton); «On Parole», и инструментальной вещица, которая мы называли «Instro». Последние четыре песни Chiswick выпустила в 1980 году, как EP[15] «The Beer Drinkers», спустя много времени после нашего ухода от них и опять-просто-по-совпадению почти на пике нашего успеха. Для записывающих фирм такие вещи – как вдруг обнаруженные наличные в кармане. Никогда с тех пор я не записывал больше, чем нам было необходимо! Но, должен сказать, мне не жаль этого для Тэда Кэрролла, - ведь он спас мою группу, в конце концов!

Это было примерно в то время, когда у нас начались некоторые разногласия с Секундой. Например, он хотел, чтобы мы подстриглись! Мы, разумеется, этого делать не собирались. Дуг Смит снова появился на горизонте, когда он взял нас в турне по Англии с Hawkwind, которыми все еще управлял. Это было в июне 1977. Но, с нашим обычным везением, за день до турне Фил в драке повредил свою руку. Мы все были у меня дома, красили наше оборудование, и припёрся этот парень, героинщик, зануда и тормоз. Мы сказали ему проваливать, он не понял, так что Фил вытолкал его в дверь и ударил кулаком. И выбил себе сустав пальца. В качестве шины мы примотали к руке Фила барабанную палочку, вот так он и провёл всё турне. Между прочим, оно получилось замечательное, и отношения между нами и Hawkwind были прекрасные.

Через несколько месяцев Фил поранился снова, но с более бедственными результатами. Мы как раз начали своё хэдлайнерское[16] турне, рекламируя новый альбом, выходящий через несколько дней. Концерты открывали Count Bishops, очень неплохая группа. Мы назвали этот тур «За болевым порогом», что должно было бы служить нам намёком. Где-то после пятого концерта Фил подрался с Бобсом, одним из наших роуди, из-за Распутной Ирэн. На сей раз он сломал своё запястье, так что пришлось отменить целое турне. Тони Секунда уволил Бобса в тот же вечер, хотя Бобс был мало в чём виноват. Это было неудачное решение, потому что Bobs очень много делал для нас – вплоть до того, что закрывался в телефонных будках с мешком двупенсовиков и устраивал нам концерты. Впрочем, его увольнение не имело значения - всё равно надо было ждать выздоровления Фила, так что мы бездельничали до ноября, пока не выступили в Marquee.

В течение первых месяцев 1978 года ничего особенного не происходило; случайные концерты тут и там, включая один в Colwyn Bay, недалеко от места, где я рос, о чём я уже рассказывал. Тони Секунда поссорился с Chiswick и расторг контракт. Думаю, как раз в то время разошлись и наши с Тони пути. Он ушёл, и в конце концов оказался в Shelter Records в Сан-Франциско. В 1995 он умер, мир его праху. Это было унылое время для нас. Нас тогда даже не арестовали ни разу. Отсутствие перспективы опять заставило Эдди и Фила упасть духом, они ушли и несколько раз играли со Спиди Кином и басистом Билли Ратом (Billy Rath) (он работал с Джонни Тандерсом и Heartbreakers (Johnny Thunders and the Heartbreakers) и Игги Попом (Iggy Pop)). Они назвали себя Muggers. Думаю, Спиди намеревался создать с ними постоянную группу, и, может, преуспел бы в этом, потому что мы были на грани распада. Но Дуг Смит, наконец, подобрал нас и привёл на Bronze Records, где были такие группы, как Uriah Heep и Bonzo Dog Doodah Band. Сначала только для записи сингла - они хотели посмотреть, стоит ли инвестировать в нас большие деньги. Но оказалось, что это стало началом нашего долгожданного взлёта.

Мало того, что Bronze дали нам хороший старт, - на этой фирме у нас выйдут самые знаменитые наши хиты. Они действительно отнеслись к нам очень хорошо. Мы тогда не оценили это должным образом. Наоборот, считали, что нас слишком угнетают! Нам казалось, что Bronze поставили нам слишком жёсткие условия, но сейчас, учитывая последующие контракты, которые мне пришлось подписывать с другими компаниями, я вижу, что они были чертовски замечательные. С тех пор я часто с ностальгией вспоминаю те дни в Bronze. Глава фирмы, Джерри Брон (Gerry Bron) и его жена, Лиллиан, были в восторге от нас, и агент по работе с артистами и репертуаром Говард Томпсон (Howard Thompson)(именно он выбил нам контракт) был отличнейший парень. Они поверили в нас и предприняли всё для нашего успеха.

Так что летом мы вошли в студию Wessex в Лондоне и записали сингл «Louie Louie» со своей «Tear Ya Down» на второй стороне. Переиграть «Louie Louie» было идеей Фила. Он придумал это несколько месяцев назад, в бытность нашу еще с Тони Секундой. Мы перебрали несколько старых песен, и я хотел взять «Bye Bye Johnny» Чака Берри, или что-то похожее, но «Louie Louie» действительно стала лучшим выбором. Думаю, у нас получилась очень хорошая версия - люди говорят, что она является одной из редких, где понятен текст! Вообще-то, я взял только первые два куплета, а последний был в значительной степени импровизацией. Мы спродюсировали песню вместе с Нейлом Ричмондом (Neil Richmond). Нам с тех пор никогда не довелось работать с ним снова, но он был очень неплох... если бы не та странная клавишная партия, которую он вставил. Я счёл это подозрительным. Мы называли его Нейл Fishface (Рыбья морда). Не помню, почему – он не был похож на рыбу, - ну, разве что самую малость.

Таким образом, сингл вышел 25 августа 1978 года (сфотографировала нас на обложку, кстати, Распутная Ирэн). К концу сентября он поднялся до 68-го места в хит-параде, что оказалось достаточно для Bronze, чтобы дать нам добро на полноценный альбом. Чтобы авансом продвинуть его в чартах, мы начали турне по Англии, но перед этим я немного поработал с The Damned.

В Америке Damned всегда были не более, чем известной культовой группой, но в Англии они были намного более знамениты. Они были настоящей панк-группой, не то, что Sex Pistols. Pistols был великолепной рок-н-ролльной группой, но это всё, на самом деле, чем они были. Я дал Сиду Вишесу несколько уроков бас-гитары - он подошел ко мне и сказал: «Слушай, Лемми, покажи, как играть на басе», и я ответил: «О’кей, Сид!», но через три дня я был вынужден признаться: «Сид, ты не можешь играть на басе». Он сказал: «Да, я знаю», и ушел, весь расстроенный. А несколько месяцев спустя я встретил его в Speakeasy, и он заявил: «Лемми, прикинь - я в Pistols!», «Что ты имеешь в виду?» - спросил я. «Я - басист Pistols!» - повторил он. «Здорово, да?». «Ты же не умеешь играть на басе, Сид!». «Знаю, но всё-таки, чёрт возьми, я - в Pistols!». Стив Джоунс (Steve Jones) обучил его основам основ основ основ основ. Это - все, что от него требовалось. Всё чуть более сложное на альбоме, это или Стив, или Глен Матлок (Glen Matlock). Сид просто хотел находиться в панк-группе. Три недели он был в Flowers of Romance, три дня - в Siouxsie and the Banshees - и каждому говорил про них. Но он был очень хорош для имиджа. Он был совершенен – чёрт возьми, он был больше Pistols, чем для имиджа это было необходимо!

Несмотря на своё неумение играть на басе, старина Сид был неплохим человеком и я подружился с ним. Правда, у него была привычка постоянно лезть в драку. Однажды ночью в Marquee он сцепился с Брюсом Фокстоном (Bruce Foxton), басистом из Jam, и Брюс ткнул его в лицо разбитым стеклянным стаканом. Я шёл по Уордор-стрит (Wardour Street) в Speakeasy и по пути заглянул в ещё открытый Marquee (на предмет подцепить какую-нибудь девчонку), и на меня налетел Брюс. «Спрячь меня», и все такое. Я спрашиваю: «Что случилось-то?», а он: «Кажется, я только что насмерть зарезал Сида». Я ему говорю: «Ясное дело, насмерть. Если бы не насмерть, он бы сейчас здесь на тебя прыгал». Брюс волновался, что серьёзно ранил его, так что я пошел в Speak – там были тогда ряды кресел перед сценой, и Сид сидел прямо посередине в полном одиночестве. Я прошёл к нему и спросил: «Ну как, Сид?». «Уделал меня, сволочь», - сказал он, а через всю щёку у него - три глубокие борозды. «Ну, дай мне только подлечиться», - но никогда он так и не попытался отомстить Брюсу.

Однажды он снял девчонку и повёл её в туалет, ну, вы понимаете, а вышибала, огромный такой мальтиец, действительно сильный мужик, преградил ему дорогу: «Тебе туда нельзя!». И Сид полез на него! Я никогда не видел ничего подобного – этот бугай свалился на спину и грёб на локтях вверх по лестнице, а из него вышибал дерьмо этот чёртов трубочист в кедах. Парень не знал, куда деваться - Сид напугал его до смерти! Эра панка, понимаешь.

Так что я люблю Pistols, хотя, повторю, я считал их на самом деле рок-н-ролльной группой. И я никогда не любил Clash в этом отношении. Джо Страммер (Joe Strummer) выглядел лучше в 101'ers, группе, в которой он играл до Clash. Что касается панка, Damned были его воплощением. Они остались недооцененными, хотя это был один сплошной прикол. Дэйв Вэниан (Dave Vanian) не умел петь, ни один из гитаристов не умел играть, а барабанщик, Рэт Скабис (Rat Scabies), только делал вид, что играет вместе со всеми. Они были настоящие сумасшедшие, я имею в виду - серьезно нуждались в медицинской помощи. Как-то мы и Adverts играли с ними – они были хэдлайнеры - в Roundhouse. В начале их выступления Капитан Здравомыслящий (Captain Sensible) – вот настоящий маньяк, к слову! – вышел в розовой балетной пачке, чулках в сеточку, в подбитых гвоздями ботинках, в огромных солнцезащитных очках-каплях, и с оранжевыми волосами. И все панки плевали в них, и к концу концерта группа скользила по сцене, словно на льду. И все они были мокрые от плевков. А потом Капитан разделся догола... впрочем, он устраивал стриптиз почти на каждом выступлении. Когда они играли в другом лондонском клубе, «Rainbow», он принялся ссать на передний ряд. В него стали кидать стулья, а он отбрасывал их назад – не прекращая ссать себе на ногу, спешу заметить. Вот вам типичный панк-концерт середины семидесятых.

A вот как я познакомился с ними: я встретил Рэта в Dingwalls. Я сидел в баре, а это расписное пугало подошло ко мне сзади и спросило: «Это ты, мать твою, Лемми, да?», на что я ответил: «Да, я, мать твою».

- Да? И ты чё, мать твою, думаешь, что ты – рок-звезда? - спрашивает этот маленький ублюдок.

«Я - нет, - говорю, - а ты - да. Потому и подошёл ко мне». «Базара нет, - пожимает он плечами, - я угощаю». Damned какое-то время не играли, когда Брайан Джеймс (Brian James) покинул группу. После реорганизации Капитан решил играть на гитаре. Наверное, это была его идея попросить меня помочь им с басом на концерте в лондонском Electric Ballroom. Для того шоу они назвали себя Doomed (Обречённые), но потом снова вернулись к Damned (Проклятые). У нас было около пяти часов репетиции. Я разучил одиннадцать их песен, а они одну мою, которую выбрали, чтобы испоганить на сцене. Впрочем, я с лёгкостью отдал её им. Это было прикольно, - играть с этими пацанами.

Забавна также история, как Эдди, Фил и я записывались с ними. Мы сделали пару песен - версию Sweet «Ballroom Blitz» и вещь Motorhead «Over the Top». Это было посмешищем. Капитан, не отрываясь, смотрел крикет по ТВ. Эдди и Фил дрались, как обычно. Дэйв Вэниан опоздал, и к тому времени, как появился, все уже были пьяные в сиську. Он посмотрел на нас, повернулся на пятках и ушёл. В конце концов в живых, так сказать, остались только я и басист Damned Элджи Уорд (Algy Ward). Мы собрались с силами и попытались что-то сделать. Я записал басовое соло на «Ballroom Blitz», а он спел. Эта песня вышла на второй стороне сингла Damned «I Just Can't Be Happy Today», правда, грязный микс, который сделали мы, был намного лучше того, который в итоге появился на пластинке. Вокальные партии для «Over the Top» мы так и не записали. Ах да, ещё мы сломали унитаз в студии. Кажется, Капитан пнул его. Но вернёмся к Моторным делам.

Сентябрь и почти весь октябрь мы гастролировали, а 24 октября нас впервые снимали для «Top of the Pops». «Top of the Pops» - программа, конечно, ужасная. Они приглашали любого, кто попал в Top 30, вроде Slade или Nolan Sisters (я как-то записался с этими «маленькими невинными девственницами» – потом расскажу подробней), или кто, по мнению программы, достоин Top 30. Талант и прочее не имели никакого значения – только строчка в хит-параде. Нас в то время и близко не было в Top 30 («Louie Louie» достигли максимум 68-го места), но наш друг из Bronze, Роджер Болтон (Roger Bolton), часто работал для БИ-БИ-СИ и имел там серьёзное влияние. Роджер устраивал нам это шоу раз пять до того, как у нас действительно появился хит! Фактически, усилия Роджера здорово помогли нашему продвижению в чартах, так что в любое время я готов угостить его выпивкой.

Вот так мы очутились в лабиринтах студий БИ-БИ-СИ, чтобы увековечиться на видеопленке. Там настоящее крысиное гнездо - сотни студий и коридоров - и необходим гид, чтобы провести вас к нужной студии. Это сумасшествие. Обычно в нужный день все гиды заболевают, и идите вы ко всем чертям. Мы, как предполагалось, должны были для эфира перезаписать песни, но на самом деле никто никогда этим не занимался. Мы обычно просто делали небольшой ремикс, немного поднимали вокал и тому подобное. Потом мы ставили наши усилители, доставали из кофров гитары и все подключали. Затем ассистент режиссёра приходил посмотреть, всё ли готово. Он, конечно, знал, как это делалось, и мы знали, что он знал. Такого рода игра – назовём это молчаливым соглашением. По крайней мере на наших записях играли действительно мы, а не студийные музыканты, как у многих поп-звезд.

Люди в «Top of the Pops» принимали нас хорошо, - может, по долгу службы. Не думаю, что они действительно полюбили нас, - особенно, после того, как я выиграл 100 фунтов у их «однорукого бандита»[17] в столовой. У каждого в БИ-БИ-СИ, наверное, сердце кровью облилось, когда их денежки ушли на сторону!

К этому времени мы уже обкатали на концертах несколько песен для предстоящего альбома, и пора было думать о продюсере. Мы получили Джимми Миллера, продюсировавшего альбомы Rolling Stones «Exile On Main Street» и «Goats Head Soup». Так что удача сама начала искать нас. Годы борьбы, наконец, стали давать свои плоды, а Фил и Эдди перестали ныть из-за отсутствия перспективы (это не значит, впрочем, что они вообще перестали ныть!). Старт был дан в ноябре, когда мы стали хэдлайнерами в Hammersmith Odeon, то есть там же, где Blue Oyster Cult так основательно трахнули нас со звуком более трёх лет назад. В зал набилось 3000 фанов, подбадривающих нас. Мы почувствовали энергию - наше восхождение в рок-звезды началось.

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 390 | Нарушение авторских прав