АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. (Не давай им) раздавить тебя ((Don’t let ‘em) grind ya down)

(Не давай им) раздавить тебя ((Don’t let ‘em) grind ya down)

Конечно, Motorhead оказался не на каком попало записывающем лейбле. Наш менеджер, Дуглас Смит, убедил нас, что будет лучше, если мы будем работать с его компанией GWR (акроним Грейт-вестерн-роуд (Great Western Road), где был расположен его офис). Так что наши менеджер и фирма грамзаписи работали под одной крышей. К тому же Дуг и его жена также занимались реализацией товаров с символикой группы. Наверное, любой скажет, что это очень нездоровая ситуация - предоставлять менеджменту такую большую власть, но тогда никто и не думал об этом. Вот так, как всегда ничего не зная о состоянии нашего бизнеса, мы ломанулись записывать альбом «Orgasmatron».

«Orgasmatron» был нашим первым полноформатным студийным альбомом за три года, и состав музыкантов, если не считать меня, полностью отличался от состава, записавшего «Another Perfect Day», но это нас совершенно не беспокоило. Все четверо за время наших гастрольных туров, прошедших с выхода «No Remorse», успели привыкнуть друг к другу. Мы записали альбом за одиннадцать дней, что для Motorhead, как вы уже понимаете, было нормой. Вообще нам тогда очень легко работалось в студии, потому что ребята с огромным энтузиазмом относились к делу. Правда, в первый же день мы немного напугали нашего продюсера Била Ласвелла (Bill Laswell). Я и Пол Хадвен (Paul Hadwen), тогдашний руководитель фан-клуба, пьянствовали в одном баре и увидели в газете объявление «Fat-O-Grams» – стриптиз на заказ. Мы тут же подумали: «Это как раз для Фила Кампбелла!» и позвонили туда. Потом поехали в студию с Биллом Ласвеллом и его инженером, Джейсоном Корсаро (Jason Corsaro). Они только что прилетели из Штатов, и совершенно не знали нас – с Биллом я познакомился за полчаса до этого и ничего не сказал о «Fat-O-Grams». Так что Билл и Джейсон были простодушными американцами – «За дело, парни. Получится классно!», и так далее. А в вестибюле студии уже ждала эта крупная дама (позднее Фил сказал, что принял ее за чью-то мать), которая вошла в студию следом за нами с вопросом: «Кто из вас Фил?». И Фил сказал: «Я». Вау! Толстуха мигом сорвала с себя платье, и, оставшись в тесном бикини с сиськами наружу, запела «Хэппи бёздэй ту ю!» (вряд ли, конечно, это был его день рождения - но мы ей так сказали!) И она схватила Фила и сунула его голову себе между сиськами – только пучок волос остался торчать между ними! Потом начала хлопать его своими дойками и чуть не сбила с ног! Это было великолепно! А Ласвелл и Корсаро на всякий случай спрятались за пульт и спрашивали оттуда: «Что это еще за фигня такая?». Вот так они познакомились с миром Motorhead.

Как оказалось, Билл прекрасно работал со звуком, но все испортил при микшировании. До его отъезда в Нью-Йорк альбом звучал гораздо лучше, чем когда он привёз его назад. Все мы - наши люди, люди Ласвелла - собрались для первого торжественного прослушивания готового альбома, и наш рекламный агент притащил ящик шампанского, чтобы, как положено, отметить это дело. Orgasmatron оказался - сплошная грязь. Как предполагалось, в «Ain't My Crime» должна была звучать гармония в четыре голоса, но Билл стёр три из них! Не буду допекать вас остальными «великими моментами». Достаточно сказать, что наш рекламный агент незаметно задвинул ногой ящик шампанского под стол, в то время, как менеджер Ласвелла безмятежно пританцовывал у двери. Положение было отчаянное. Я попытался заново смикшировать часть песен, но Билл и Джейсон мне почти не помогали, потому что это был их микс, он им нравился, а тут какой-то настырный музыкант пытается учить их собственному ремеслу... Хорошо, я соглашусь с тем, что в таких вопросах я придирчив, если вы считаете «придирчивым» желание сделать достойную работу!

Название альбома «Orgasmatron» родилось у меня не сразу. Рабочее название альбома было «Riding with the Driver» (каждый студийный альбом Motorhead, кроме диска «Bastards», которых мы записали в 1993, именовался по названию одной из песен), но конкретно этот трек не оправдал наших ожиданий. Тогда я даже не знал, что «оргазматроном» называлось одно хитрое изобретение в фильме Вуди Алена (Woody Alien) - я никогда не видел этот фильм, – но с тех пор мне постоянно твердят об этом! Тем не менее я сам придумал это понятие. Многие наши поклонники считают эту работу одним из наших классических дисков, и на нем и вправду есть несколько замечательных песен, – например заглавная и «Deaf Forever». Хотя я всегда буду критиковать конечный микс. Как мне кажется, только половина альбома звучит, как надо. Между прочим, на оригинальной обложке альбома имелась замечательная фотография Ларса Ульриха. За два года до этого он пришёл к нам на концерт в Беверли-сансет (Beverly Sunset), когда мы были в Лос-Анджелесе, и нарезался до зелёных соплей. Он был тогда ещё пацаном, но нельзя говорить, что это я научил его пить – на самом деле я пытался тормознуть его, но он не хотел отставать от старших собутыльников! Вот так этот образцово-показательный момент в истории рока и появился на обложке.

Для раскрутки нового альбома мы вновь отправились на гастроли, и Дугласу пришлось снова превзойти самого себя и создать для сцены поезд Оргазматрон, изображенный на обложке альбома. Барабаны были установлены впереди поезда и выезжали на рельсах на середину сцены – получалось, что Пит приезжал на поезде. Но эта штука никогда не работала, как следует. У нас не получалось правильно монтировать рельсы на сцене и всё такое. У Дугласа было несколько прекрасных идей – светоустановка Бомбер была настоящей удачей – но локомотив оказался халтурой. Также, как и адский Железный Кулак. И всё-таки поезд Оргазматрон проехал с нами почти по всей Европе.

«Orgasmatron» действительно был призван вернуть нас в первые ряды, - новый альбом в новом составе и все такое, - но продавался он плохо. Точнее сказать, - никто не мог купить его. GWR продала лицензии на распространение альбома различным дистрибьюторам во всем мире, большинство из которых так и не позаботились о том, чтобы пластинка попала в продажу. Но мы выступали там же, где и обычно – в Европе, на фестивале в Касл-Донингтон (Castle Donnington) в Англии и в Штатах. Американское турне мы начали с Megadeth в первом отделении, но они тогда были ещё молодой группой и провалились. На первом же концерте, в Окленде (Oakland), они раскатали свой сценический задник по всему этажу, перекрыв вход в нашу гримерку, а так как мы народ неотёсанный, то протопали прямо по этому заднику. Менеджер группы бросился за нами, крича в возбуждении: «Вы прошли по нашему знамени!». На что я ему ответил: «Ты глянь; мы не смогли бы попасть в свою гримерку, не наступив на ваш задник. Почему бы вам, черт возьми, не раскатать его где-нибудь в другом месте?!». Тем же вечером мы опоздали с саундчеком, – насколько я помню, это был зал Kaiser Auditorium. Первое шоу никогда не проходит гладко; у нас была новая дорожная команда, и люди все еще учились монтировать аппаратуру. Тот менеджер подлетел к пульту нашего звукоинженера, который заканчивал настройку барабанов и потребовал: «Твои парни должны немедленно уйти со сцены. В моем контракте сказано, что сейчас должна настраиваться моя группа». Наш звукоинженер Дэйв повернулся и уставился на него.

- Прошу прощения? - сказал он.

- Скажи своим парням, чтобы валили со сцены, - раскомандовался этот идиот.

Дэйв вытащил полицейскую дубинку, которую хранил под пультом.

- Если ты не уйдешь, то я врежу тебе этим как следует между глаз.

И парень ушел ругаться и кричать за кулисы. Между тем лидер Megadeth Дэйв Мастэйн (Dave Mustaine) пришел извиниться и свалился в нашей комнате! Бедный Дэйв, он сидел на игле тогда, – но теперь он чист. А этот гребаный менеджер распалялся снаружи, не зная, что его звезда, возможно, умирает на нашем диване! Несмотря на то, что на следующий день мы сняли Megadeth с турне из-за всех этих неприятностей с менеджером, сами музыканты были ни в чём не виноваты. Конечно, с гастролей надо было бы вышвырнуть только его. Через много лет на одном из шоу Дэйв Мастейн подошел и извинился передо мной за это. Хороший поступок, но он не был обязан это делать. Каждый мог бы пойти своей дорогой и забыть об этом. Тем больше уважения к нему. Он сильный мужчина, этот Мастейн, хоть и конопатый.

В целом, то американское турне получилось далеко не звёздным. В Новом Орлеане зрители принялись плевать в меня (панки, одним словом!) и я предупредил их, что уйду со сцены, если они не перестанут. Они продолжали плеваться, я ушел, и толпа взбунтовалась так, что пришлось поливать её из брандспойтов. Потом в городе Аврора (Aurora), штат Иллинойс, Грэм, мой старый роуди, разбил мой любимый бас – инструмент с великолепным звучанием, только на котором я до этого и играл. Он сделал это не нарочно, но он подошел ко мне, смеясь, с грифом и корпусом, висящими на струнах на его шее. Бас еще можно было починить, но он унёс его на автостоянку и вдребезги разбил в припадке задетого самолюбия, так что я уволил его.

Во время коротких перерывов между всеми этими турами я занимался разными мелкими делами. Играл преступника (типичная рожа, не так ли?) в видеоклипе на песню «I Wanna Be a Cowboy» группы Boys Don't Cry. Появился на сцене вместе с Hawkwind на фестивале в Рединге и спел «Silver Machine». Потом поприсутствовал на торжественном обеде Босса Гудмана (Boss Goodman) в Дингуоллс (Dingwalls). Босс был роуди, затем менеджером Pink Fairies, а потом управляющим Дингуоллс. Он стал одной из влиятельнейших фигур. Хороший парень, он дал этот обед, потому что уходил на покой, и в самом деле, – с тех пор я его больше не видел. Там я и Вёрзел сыграли несколько песен с Рэтом Скабисом (Rat Scabies) из The Damned и Миком Грином (Mick Green) из Pirates. Ларри Уоллиса тоже позвали, но тем вечером он играл в двух других группах (в том числе и в своей собственной Love Pirates of Doom) и отказался приехать репетировать с нами. Он так отнекивался, что Мик Грин в конце концов сказал ему: «Ладно, Ларри, увидишь, - мы не ударим лицом в грязь! Спасибо и на этом». Вообще-то Ларри нам и не понадобился; Мик - замечательный гитарист, и мы отлично отыграли. Также по ходу дела Motorhead принял участие в записи неизбежных «Peel Sessions» Джона Пила на Би-Би-Си, и я промелькнул в видео «Doctor and The Medics». Быть может, «Orgasmatron» плохо продавался, но в 1986 мы определенно были заметной группой!

В начале '87 я снялся в фильме «Съешь богатого» (Eat the Rich), а Motorhead попал на саундтрек – в основном с песнями с альбома «Orgasmatron», плюс одноимённая песня. Этот фильм был снят кинокомпанией Comic Strip People, которая также была причастна к созданию телешоу «The Young Ones», и к нескольким другим проектам. Одним из их ранних проектов было шоу под названием «Плохие Новости» (Bad News), рассказывающие о мифической хеви-метал группе – вроде фильма «Spinal Tap», но лучше, действительно (я в этом уверен!). Bad News, та самая группа из шоу, выступала перед нами на донингтонском фестивале, мы все перезнакомились на том концерте и в итоге Питер Ричардсон (Peter Richardson), режиссер фильма, позвонил мне и пригласил сняться в этом фильме. Вот так запросто я и получил эту роль.

Честно говоря, я не люблю сниматься в кино, – я снимался в нескольких фильмах и знаю, насколько это скучное занятие. Тебя просят быть на съемочной площадке в четыре часа утра, а потом в три часа дня оказывается, что ты не нужен. Так что в основном приходится торчать там весь день, в компании гребаных актеров. Хотя «Eat the Rich» совсем неплох. Я провёл много времени за бутылкой с Ношером Пауэллом (Nosher Powell), который снимался в главной роли министра внутренних дел. Теперь у него свой клуб в южном Лондоне, в котором ошиваются гангстеры и злодеи всех мастей. Я играл героя по кличке «Паук» и по сценарию работал на советского двойного агента «Капитана Удачу», которого играл Рональд Эйлиен (Ronald Alien), снявшийся в «A Night to Remember», колоссальном кинофильме 50-х. Я не буду здесь подробно останавливаться на сюжете «Eat the Rich» - это черная комедия о людоедстве в шикарном ресторане, с толстым политическим намёком. В эпизодах засветилось несколько известных личностей - Пол и Линда Маккартни, Билл Уайман (Bill Wyman), Ko Старк (Koo Stark), Анжела Боуи (Angela Bowie) (не бог весть какая знаменитость – вся заслуга ее состоит в том, что она была женой Дэвида Боуи (David Bowie). Это очень типичный английский фильм. Большинство американцев не понимают его, и тем лучше.

Моя роль не потребовала от меня ничего особенного; я просто играл самого себя - и даже снимался в своих собственных шмотках. Команды режиссёра относительного меня в основном сводились к указаниям «Пройди-ка сюда и скажи вот это». Если вам попадётся это видео, обратите внимание на эпизод, где я еду на мотоцикле – на самом деле это не я. Они снимали эту сцену, когда я был на американских гастролях с Motorhead, и мне пришлось оставить им свои вещи. В итоге они пригласили дублировать меня девчонку... крупную такую деваху. Забавные мелочи для тех, кому интересно!

В конце концов режисер пригласил сниматься в картину всех музыкантов Motorhead: мы заменяли группу, игравшую на танцах. Эта идея возникла у него в середине съемок. Если внимательно просмотреть эту сцену, то можно заметить, что группа постепенно меняется. Сначала никого из нас там нет, потом возникаю я, играя с теми же парнями, потом появляется Фил, затем Вёрзел и Фил Тэйлор (тем утром я как раз уволил Пита Гилла, и Филти примчался на своей машине, чтобы занять его место). Какая преемственность!

Увольнение Пита Гилла не было скоропалительным решением. Питер был сам себе враг и стал очередным музыкантом, не вписавшимся в группу. Он был против меня при принятии пары решений, и Филу и Вёрзелу тоже надоел. Меня достало его нытье, и поэтому, когда он заставил нас ждать минут двадцать, пока он в холле отеля дочитает газету или что-то вроде того, это переполнило чашу терпения. Я знаю, что это звучит избито, но самые яростные вспышки гнева случаются в семьях, не так ли? А группа – это и есть семья. Я позволил ему остаться еще на пару месяцев, но это было уже необратимо. Я хочу сказать, что с нас было довольно. Я уже знал, что Фил Тэйлор хочет вернуться в группу. Вместе с Брайаном Робертсоном он играл у Фрэнки Миллера (Frankie Miller), но из этого ничего не получилось. Как-то раз Motorhead летели домой с американских гастролей, и Фрэнк Миллер, Филти и Роббо летели на том же самом самолете. С самого начала они вели себя очень странно, а потом, в середине полета, все трое начали драться между собой. Вскоре после этого Фил приходил к нам и просил разрешения вернуться, но мы сказали ему: «Видишь ли, сейчас мы не хотим увольнять Пита», еще не зная, что нас ждет впереди. Моё благородство мне вредит - примерно тогда же Брайан Дауни (Brian Downey) из Thin Lizzy просился на место барабанщика, и я отказал ему!!

Так что проблема с Питом разрешилась в день съемок. Он так медленно все делал, что нам постоянно приходилось ждать его. Для меня это ожидание было просто невыносимым, потому что, в конце концов, по своей натуре я холерик и не люблю ждать. Тем утром мы сели в машину и поехали в отель, чтобы взять с собой его и Фила Кампбелла. Фил тут же вышел из отеля, но Пит продолжал торчать в своем номере неодетый, и мы просидели в машине полчаса, пока он там возился. Потом он решил попрощаться с людьми в холле, а мы уже должны были сниматься! Съемочная группа уже установила камеры и ждала нас. Наконец он появился, но мое терпение лопнуло. Я опустил стекло и заявил: «Пошел ты к чёрту! Ты уволен!», и мы рванули с места. Вот как все получилось. Последний раз я слышал о Пите, когда он гастролировал с какой-то альтернативной версией Saxon. В этом составе играло три оригинальных музыканта группы, которые все были уволены в свое время, так что они взяли себе название Son of a Bitch (Сукин сын), как изначально и назывался Saxon.

Как бы то ни было, уволив Пита, мы вернули Фила Тэйлора. Сейчас я считаю это ошибкой, но судить о таких вещах спустя годы легко, не так ли? Какое-то время все шло замечательно, но что-то изменилось, и я должен был бы понимать это. Но к июню мы вернулись в студию записывать новый альбом, которым стал «Rock and Roll».

«Rock and Roll» - честный альбом, но не из лучших. У нас возникло несколько проблем в студии – ничего серьезного, на самом деле, - просто ряд небольших раздражений. Самой большой ошибкой было пригласить продюсером Гая Бидмида (Guy Bidmead). Вообще-то он был техник, так что, по большому счету, мы продюсировали альбом сами. Хотя парень производил хорошее впечатление. Он недолго работал с Виком Мэйлом, который продюсировал два наших наиболее успешных альбома, и был техником при записи треков для сборника «No Remorse». Но что-то было не так. На самом деле, Гай тут был ни при чём, – все дело было в нас самих. Мы принимали огонь на себя, и каждый, кто усаживался за пульт, в тот момент и становился главным! Поэтому во время записи этого альбома в студии царила некоторая неразбериха. Вдобавок у Вёрзела возникли проблемы личного характера. Его жена постоянно приходила в студию и устраивала ему семейные разборки во время нашей работы, что, конечно, тоже влияло на результат. В большой степени то, какой получится пластинка, зависит от настроя коллектива во время записи в студии. Если у музыканта нелады в семье, какие-то проблемы с деньгами и т. д., это отражается на его игре, потому что он не может полностью отдаться работе. Кроме всего прочего, нам было некогда серьезно поработать над самими песнями, а когда так случается, много времени теряется впустую.

Но у нас было несколько забавных моментов. Одной из студий, в которой мы записывали «Rock and Roll», была студия Redwood, совладельцем которой был Майкл Палин (Michael Palin), и оказалось, что этот инженер работал над всеми записями Monty Python. Он прокрутил нам несколько сюжетов, которые Пайтон так и не использовал. Мы также попросили Майкла Палина прочитать некий текст для записи на альбом. Он пришел к нам в потрясающем костюме 40-х годов для игры в крикет – в полосатом клубном пиджаке, парусиновых брюках, в сногсшибательных белых туфлях, в свитере с V-образным воротником и с волосами, зализанными на одну сторону. Полный отпад. И он вошел с вопросом: «Привет, ну и чем же мы сейчас займемся?». Я сказал: «Помнишь, в фильме «The Meaning of Life», был такой монолог, начинавшийся со слов «О, Господь...»?».

- Конечно! - сказал он. - Мне нужна какая-нибудь трибуна.

И он прошел в записывающую кабинку и сделал свое дело. Это было потрясающе.

Даже при том, что мы записывали вещи получше и до, и после этого альбома, на «Rock and Roll» было несколько очень хороших песен, вроде «Dogs» и «Boogieman». Много лет мы играли и песню «Traitor». И речь Майкла Палина «О Господь, обрати свое внимание на этих парней из Motorhead» стала настоящей классикой. Но в целом работа была не столь удачная. Однако, это неплохой альбом – я не думаю, что мы выпустили халтуру.

Так или иначе, выпуску новой пластинки сопутствовали обычные мероприятия. На Европейском MTV прошел «Международный день Лемми», о котором, если честно, я ничего не помню. И, конечно, остаток года мы гастролировали по Англии, а затем по Европе. Мы должны были начать 1988 год с американских гастролей с Элисом Купером, но пропустили целый месяц, потому что долбаная американская иммиграционная служба тянула с выдачей нам разрешения на право работы. Это был просто какой-то непробиваемый бюрократический идиотизм. Я хочу сказать, что мы везем в Америку иностранную валюту, но их это совершенно не волнует. Они предпочитают амнистировать всех незаконных иммигрантов. Я уже полгода жил в Америке, когда в 1991 правительство объявило об амнистии. Если бы я знал заранее, то не стал бы выбивать себе разрешение на работу, а просто потом попал бы под амнистию и получил зелёную карту[28]. Я не могу получить гражданство, потому что в 1971 меня арестовали на территории США за две таблетки снотворного, значит, на меня, опасного наркомана, надо обратить самое пристальное внимание, верно? Железная логика.

Как бы то ни было, гастроли с Элисом Купером, которые мы наконец-то начали, стали для нас головной болью. Элис тут был ни при чем - он понятия не имел, что все вопросы мы решали через его гастрольного менеджера. Этот парень оказался настоящей сволочью. Он создавал нам одни проблемы - так как он работал на раскрученную звезду, все остальные должны были страдать и выглядеть невыгодным образом. Нас замучили разными запретами: долбаные высокомерные сукины дети – кем они себя возомнили? Это всего лишь группа, не палата Парламента – не бог весть какие фигуры. В конце концов этот идиот заменил нам пропуска с неограниченным допуском на пропуска, по которым мы могли пройти за кулисы незадолго до выхода на сцену; так что после окончания выступления мы не имели права снова попасть туда. Естественно, я не стал терпеть такой произвол и пошёл к нашей дорожной команде: «Давайте эти долбаные пропуска!». Я собрал их все и направился прямо в организаторам шоу. Там я бросил пропуска на стол и сказал, «Вот, смотрите! Мы здесь никто». Я ушел, а затем к нам подошёл Тоби Мамис (Toby Mamis), бухгалтер Элиса – толковый парень – поговорил с нами и вернул пропуска. Тоби до сих пор работает на Элиса; а тот второй давно уволен. Комментарии излишни? Через несколько лет я разговаривал с Элисом, и он был совершенно не в курсе того, что творилось от его имени, выставляя его засранцем – а он определенно им не был. И вот что еще - я никогда не понимал его увлечения гольфом. Не могу взять в толк, что в этом находят?! Ты бьешь по мячу палкой, потом идешь за ним и бьешь по нему снова! Я хочу сказать, что если ты ударишь по мячу, а потом найдешь его, то ты молодец, мать твою! Клади мяч в карман и вали домой! (Спасибо, Джордж.)

Мы отдыхали по-своему. Фил Кампбелл встречался с одной из танцовщиц Элиса. Я никогда ему этого не прощу, потому что она была настоящей красавицей. Гейл была замечательной девчонкой, и мы до сих пор видимся с ней, когда приезжаем на гастроли в Чикаго. А шоу Элиса Купера всегда просто бесподобны. Я - большой фан Элиса. Менее приятные воспоминания вызывают те трудности, с которыми мы добирались до некоторых концертных залов. Я помню как мы плыли в Сент-Джон, Ньюфаундленд. Мы погрузили все наше оборудование на паром, и было настолько холодно, что пробирало до костей, а в воде плавали глыбы льда. В полночь, когда мы вышли из каюты, чтобы забрать что-то из автобуса, я поскользнулся и, проехав по палубе до самого ограждения, чуть было не слетел в гребаное море. Гибель Титаника много лет интересовала меня (задолго до выхода фильма и всей этой шумихи) и в этот момент я подумал: «Вот так все и было, когда тонул Титаник!», потому что мы находились на той же самой широте. Действительно, наш следующий концерт состоялся в Галифаксе, Новая Шотландия, именно сюда были доставлены жертвы катастрофы Титаника. Только представьте себе, как вы прыгаете в такую воду добровольно! Один только шок от такого погружения может прикончить тебя. И я написал на металлической стене рядом с перилами, которые меня спасли - «Помни, и скажи спасибо, что тебя не было на Титанике 14 апреля 1912 года».

Большую часть 1988 года мы провели в дороге. Много лет это было нашим естественным образом жизни, так остаётся и по сей день. Это забавно - метаболизм, который необходим для того, чтобы гастролировать, – совершенно не похож на медицинское представление о нем. Не факт, что какой-нибудь розовощёкий здоровяк обязательно выдержит напряжённую гастрольную деятельность. Для этого нужна особая выносливость (для чего-то другого мы непригодны). Каждый вечер ты должен выкладываться на все сто, в противном случае без жертв не обойтись. Если ты сегодня не вышел на сцену, они пойдут домой и застрелятся с горя. Мы работали в любых условиях. Однажды в Париже в апреле 1988 года Фил Кампбелл сломал себе лодыжку - он боролся с Филти, они упали под стол, и только один из них поднялся на ноги. Но Фил всё равно отыграл все намеченные концерты. И я уже рассказывал вам о различных состояниях здоровья Филти (и физического и умственного). Нам приходилось отменять концерты из-за травм или болезней, но в очень редких случаях. Для меня нет другой жизни, кроме жизни музыканта, играющего в рок-группе и выступающего по всему миру. Два года мы были дома по одному месяцу в году. Однако, это было весёло. Ненормально, но весело!

Периодически, когда мы недолго находились дома, мы участвовали в тусовках с участием разных звезд. Той весной мы увидели удивительное шоу Rolling Stones в 100 Club, старом джазовом клубе на Оксфорд Стрит (Oxford Street), в котором играли рок- и блюз-группы. Это был великолепный вечер. Джеф Бек (Jeff Beck), Эрик Клэптон (Eric Clapton) и остальные – все пришли со своими гитарами и джемовали, что, в общем-то, было не удивительно. Настоящим сюрпризом стал Вёрзел. Я думаю, что он поразил даже самого себя!

Мы появились там уже тёпленькими после званного вечера в отеле Savoy, куда попали с помошью нашего друга Саймона Сеслера. Вечер в 100 Club Вёрзел сразу начал с террора, свалив на пол Билла Уаймана! Вёрзел летел вниз по лестнице, а Уайман подвернулся ему на пути. Какое-то время на вечеринке обходилось без неприятностей, но все еще было впереди. Когда мы сидели и болтали с Саймоном, появилась Кирсти МакКол (Kirsty MacColl) со своим новым мужем, продюсером Стивом Лиллиуайтом (Steve Lillywhite). Кирсти была моим старым добрым другом – как-то раз я снимался в ее видеоклипе, – и я по-дружески обнял ее, а Вёрзел повернулся к Стиву Лиллиуайту и спросил: «Что за старую проститутку обнимает Лемми?». Стив многозначительно посмотрел на него и ответил: «Вообще-то она моя жена». «О!» - сказал Вёрзел. «А можно мне еще чашечку кофе?». Примерно через полчаса он стоял у бара рядом с Ронни Вудом (Ronnie Wood). Джо Говард (Jo Howard), сногсшибательная жена Рона, проходила мимо них, и все пришло в движение, понимаете, о чем я? И Вёрзел бросил на нее косой взгляд: «Гм, хотел бы я трахнуть ее, а ты?». На что Рон ответил: «Я это и делаю. Ведь она - моя жена». Наверное, можно облажаться и покруче Вёрзела, но придётся приложить титанические усилия! К счастью, обстановка разрядилась, и спустя некоторое время я услышал за своей спиной голос: «Привет, Лемми. Всегда хотел с тобой познакомиться». Я повернулся и увидел Эрика Клэптона. Я здорово удивился, потому что я-то хорошо его помнил еще по Bluesbreakers и Yardbirds. Так что приветствовал его небрежно: «А, никак Эрик?».

В этом году я также написал несколько песен не только для Motorhead. Мы репетировали на одной базе с Girlschool, и все пошли в пивную, и именно там я написал для них «Head Over Heels». Текст, насколько помню, я набросал на картонке для бокала с пивом, и Ким забрала ее с собой. Я также написал «Can't Catch Me» для диска Литы Форд (Lita Ford) «Lita», который стал ее самым успешным альбомом. В то время мы были в Лос-Анджелесе, и она приехала к нам в отель, Park Sunset, и сказала, что ей нужны песни. И вновь я тут же сочинил песню и передал ей - я написал ее в размере двенадцати тактов, но размер она потом изменила. Я был знаком с Литой с 1975 года, когда она еще играла в группе Runaways – на их первом концерте в Лондоне Джоан Джетт (Joan Jett) щеголяла в моем поясе-патронташе. Я считал Литу лучшей в группе: у ней были классные сиськи и она отвязно играла на гитаре, но Джоан выглядела куда отвязней - наверное, она такой и была! Лита записала замечательную сольную пластинку, но потом, думаю, слишком позволила своему окружению вмешиваться в её карьеру – во-первых, её наряжали, как куклу, вроде тех, что готовы на всё, лишь бы стать очередной знаменитостью. Это не помогло ей. Она была настоящей рок-вумен, а не придуманной девочкой с обложки. Потом у нее умерла мать, и эта смерть ее очень опустошила. Последний раз я видел ее несколько лет назад на музыкальном съезде в Лос-Анджелесе. Мы были в числе приглашенных гостей и наша встреча была короткой, – только «Привет, Лем!», быстрое рукопожатие, и она ушла. Она ни с кем не общалась, что было очень странно. Ну что, мисс Форд, позвони мне - поговорим!

Многие музыканты 80-х не могли похвастаться своей замечательной жизнью - это очевидно, если вы посмотрите фильм «Упадок Западной Цивилизации, Часть Вторая: Годы Металла». Где теперь все эти люди? Этот фильм, наверное, помог уничтожить их – все музыканты хеви-метал показаны в этом фильме идиотами. Я тоже попал в этот фильм, но еще хорошо отделался – и режисер фильма, Пенелопа Сфирис (Penelope Spheeris) была тут совсем ни при чем. Она привезла меня на Mulholland Boulevard, что на голливудских холмах, и съемочная группа расположилась от меня примерно в двадцати ярдах. Пенелопе пришлось кричать мне свои вопросы.

Я сказал: «Может, ты будешь спрашивать меня, подойдя поближе?».

- Я не хочу попасть в кадр, - сказала она.

- Так ты и не будешь в кадре!

- Нет, я буду задавать вопросы отсюда.

Гребаные идиоты - они могли бы подойти поближе, использовать другую оптику или еще что-то, но куда там! Так или иначе, это было глупое кино. И все постоянно твердят мне, что я лучший герой этого фильма, на что я им отвечаю: «Я так хорошо получился лишь потому, что все остальные слишком ужасны!».

Часто я попадал в довольно странные ситуации. Я давал интервью на радио какому-то телевизионному психиатру - этот парень на своем шоу (кажется, оно называлось «Комната 13») доводил многих людей до слез, но только не меня, как вы догадываетесь. Я также попал на программу «Фан-клуб Джоан Коллинз» (The Joan Collins Fan Club), которую, однако, вел парень, Джулиан Клари (Julian Clary), известный теперь под своим именем. Он голубой, и, судя по «Джоан Коллинз», в одном лице и «штепсель», и «розетка». Парень был, что надо – такой стервозный тип с сарказмом, а мне нравится такой юмор. Думаю, что Джулиан превращается в современного Ноэла Коварда (Noel Coward). Но на телешоу мы с ним определенно были странной парочкой. Также года два тому назад я вместе со многими другими музыкантами тяжелого рока попал на видео Пэта Буна (Pat Boone), когда он записал альбом металлических кавер-версий. В этом нет ничего удивительного. Я считаю, что в свое время он был превосходным музыкантом.

Однако, вернемся к рассказу обо мне (или к тому конкретному периоду времени, который можно назвать «тяжелыми временами»). В 1988 мы записали еще один концертный альбом, «No Sleep At All». Мы посчитали, что пришла пора сделать это в новом составе. Треки были записаны в июле на фестивале «Giants of Rock» в Hameenlinna, Финляндия. Но это стало ошибкой и полным коммерческим провалом. Записано было неплохо, и, без сомнения, всё могло бы быть гораздо лучше, но микшировать мы пригласили Гая Бидмида, - хотели дать ему возможность реабилитироваться, - потому что он работал с Виком Мэйлом, а Вик прекрасно микшировал концертные записи. После этого мы наконец-то поняли, что Гай не чета Вику Мэйлу. Впрочем, не поймите меня неправильно, – я так охарактеризовал Гая лишь потому, что он зря слушал нас. Он был слишком хорош! Вик-то знал, в какие моменты нам нужно заткнуться и молчать!

Конечно, мы, как обычно, поехали на гастроли рекламировать «No Sleep..» В Штатах мы выступали в первом отделении у Slayer. Том Арайя (Tom Araya) – славный малый (к тому же, он играет на басе и поет, как и я!), но меня смущает в этой группе философия террора и кровопролития. Они не понимают, что делают. К примеру, в середине концерта Том может для пущего эффекта заявить что-нибудь вроде: «Вы хотите видеть кровь?». Однажды я сказал ему: «Не стоит этого говорить, Томми. Когда-нибудь вам это аукнется».

А он отмахивался: «О, это мои люди, старик. Я понимаю их, они понимают меня». Потом, буквально на следующий вечер, в Остине, штат Техас, он опять сказал: «Вы хотите видеть кровь?» - и мимо него, всего в каком-то дюйме от головы, пролетел разбитый стул. Том совершенно потерялся! Он бросился к микрофону и начал читать зрителям дурацкую проповедь, грозя пальцем и призывая к порядку. Он был вне себя от ярости, и когда ушёл со сцены, я спросил его: «Ну и как тебе твои люди, а?». В общем, мне не очень понравилось это турне. На последнем концерте во время выступления Slayer я вышел на сцену и стоял там за спиной у гитариста Джеффа Ханнемана (Jeff Hanneman) в мундире Адольфа Гитлера.

В начале 1989 мы недолго передохнули, и за это время Фил Кампбелл успел съездить в Германию, чтобы записать несколько треков для некоей швейцарской группы под названием Drifter. Потом, после английского турне, мы впервые поехали в Южную Америку. Бразилия поразила нас. С одной стороны, там есть пляж Copacabana, с загорелыми миллиардерами и их любовницами, а буквально в двухстах ярдах живут люди в картонных коробках на песке среди канализационных труб. Там есть торговые супермаркеты с товарами на любой вкус, а рядом, буквально на краю автостоянки, - трущобы с одним проводом от телеграфного столба к лампочке в каждой картонной коробке. Мы видели парня, спящего под мостом, - у него был стол, стул, диван и картина на стене – всего в пяти футах от потока машин. Это был его дом! К сожалению, я вижу, что Штаты ждет то же самое. Великобритания уже напоминает страну Третьего мира, и, судя по количеству бомжей, похоже, что Америка не намного отстала. Кто-нибудь может объяснить мне, почему в самой богатой стране мира столько бродяг живет на улицах?

Во всяком случае, мы дали четыре концерта в Бразилии - два в Сан-Паоло и по одному в Порто-Алегре и Рио-де-Жанейро. В Рио концертный зал располагался под землей – в этом бетонном бункере было невыносимо жарко. Никаких огромных стадионов, о которых все знают, хотя в следующий раз в этой стране мы выступали на них. Первое турне было хоть и не грандиозное, но всё равно удивительное. Мы поехали домой с грудой фактически ничего не стоящей валюты - это походило на Веймарскую Германию. Интересное место, но скорее пугающее, на самом деле.

Ещё одной страной, куда мы ездили в том году, была Югославия. Именно там Фил Кампбелл предпринял одну из нескольких своих попыток уйти из Motorhead – одно время казалось, что он уходит чуть не через день. Я не знаю, что тогда с ним творилось - может, это был нервный срыв или вроде того. Так вот, - тогда мы ехали по горам через Хорватию. Дело происходило в каком-то захолустье – кругом одни овцы, козлы, скалы и странные пастухи – была полночь, и Фил с кем-то поцапался. Уже не помню, в чем там было дело, но он носился взад-вперёд по автобусу, собирал свои вещи и орал: «Остановите этот автобус!». Югославскому водителю было наплевать: он остановил автобус и открыл дверь. И Фил вышел из автобуса с двумя чемоданами и провалился в сугроб на три фута. И ничего вокруг, кроме снежной бури с позёмкой. Его заметало снегом, а в нескольких милях внизу, в долине, виднелся огонек. Пока Фил смотрел на него, гнев его остыл. Это было символично – драгоценный момент в истории Motorhead.

Понятное дело, Фил не ушел из группы той ночью. Хотя, он продолжал пытаться это сделать. Мы ехали в Берлин, и он взялся за старое: «Я ухожу из группы!». Он подошёл к водителю автобуса и заявил ему: «Отвези меня в аэропорт».

- Этот автобус едет на концерт, - сказал я.

Фил не успокаивался:

- Хорошо, я нанимаю автобус и тебя тоже, и мне надо в аэропорт!

- Это рейс оплачен группой, - ответил я, - а ты теперь частное лицо. Группа поедет на концерт на автобусе группы. Так что, если тебе надо в аэропорт, выходи из автобуса и лови, мать твою, такси, понял? Или можешь вызвать его с концерта, потому что ты больше не имеешь права пользоваться мобильником группы. Согласен? Теперь ты частное лицо, Фил!

Он что-то пробурчал в ответ и снова передумал уходить.

Ещё раз он попробовал уйти в начале очередного германского турне. Он бросил группу перед началом нашего первого концерта во Франкфурте. Совершенно неожиданно он решил ехать в аэропорт – и не важно, что было уже пол-двенадцатого, и все самолеты улетели. Он все равно поперся туда и заснул там в зале ожидания. Пока он спал, кто-то увёл все его вещи. Думаю, после этого он сделал для себя соответствующие выводы и больше уже не пытался уйти из группы. Фил играет с нами по сей день и, помимо меня, он самый старый музыкант Motorhead. Он также постоянный источник приколов. Частенько после концерта он залезал на заднее сиденье грузовика с аппаратурой, думая, что садится в автобус. Как-то он лег в кофр бас-гитары - решив, что это его кровать. Уморительный Фил. Он наш Кит Мун. Кстати говоря, он ещё и превосходный гитарист. И «бык» по гороскопу.

Но вернемся к югославским концертам: мы дали два шоу в Любляне. Во время первого Вёрзел провалился сквозь сцену, – только что был рядом со мной и вдруг полетел вниз. Это была не самая новая сцена, надо сказать. Я помню, тоже попал ногой в дыру чуть позади. А на втором концерте случилось то, что могло привести к куда более ужасным последствиям. Во время первой песни, перед соло, какой-то гад метнул на сцену бритву – этот парень, чтобы бритва была более увесистой, даже примотал к ней с боков две монеты - и это лезвие распороло мне руку. Я ничего не почувствовал, я не понял, в чем дело, пока не увидел, что вся сцена залита кровью. Потом посмотрел на свою руку и до меня дошло, что я истекаю кровью, как последний придурок. Но я обмотал тряпкой свою руку, и мы закончили шоу. Однако, это была ужасная рана. Когда мы прошли за кулисами, я снял тряпку, и кровь брызнула струей по всем стенам, под крики отвращения остальных музыкантов группы. Так что меня отвезли в югославскую сельскую больницу и зашили рану, но за следующие четыре дня моя рука постепенно почернела – я получил заражение крови. По дороге домой мы остановились в Нюрнберге, и я пошел к врачу, рассчитывая на опытность немецких докторов, но тот парень сделал только хуже. Я попросил нашего менеджера, Дугласа, срочно доставить меня домой, чтобы там решить проблему, но ему на хотелось оплачивать авиаперелет. По его мнению, надо было всю дорогу тащиться до Англии автобусом. И когда я говорю, что моя рука стала черной, я не хочу сказать, что она посинела, – она стала кроваво-черной. Я чуть было не лишился своих большого и указательного пальцев! Наконец, положение стало настолько критическим, что менеджер сказал «Твою мать!», и отправил меня на самолете. В Англии я две недели провалялся в больнице с рукой на перевязи, - и все по вине какого-то раздолбая, который решил бросить в группу бритву.

А теперь я расскажу вам, как поплатился тот парень – сделав своё дерьмо, он начал бить себя в грудь и восклицать: «Это я!». Естественно, наши роуди направились к нему, потирая руки: «Правда, что ли? Вот ты и попался тепленьким!». Они накостыляли ему, и когда сделали свое дело, за него взялась югославская полиция, а уж они - профессионалы. И поверите вы этому или нет, он так и не ушел, и даже при разборке аппаратуры все ещё орал: «Ну давай, чувак!» и все такое. Настоящий несгибаемый идиот. Я никогда не пойму, за что он меня так ненавидел (это была ненависть, я видел). Он ведь приготовился заранее. Но я не могу понять, зачем он кричал моим людям: «Это сделал я!». Интересно, где теперь этот парень – наверное отрывается, убивая женщин и детей. Может, он стал полицейским.

Во всяком случае, полиция тем вечером полюбила меня, потому что я продолжил играть. Если бы я ушёл на глазах 6000 человек, - был бы бунт. Тогда концерты частенько приводили к массовым беспорядкам... Во всяком случае, я стал для них героем, продолжив концерт, – в том году, по крайней мере. Кто мог представить, что, вернувшись туда во второй раз (словно сглазил кто это место!), мы отменим концерт: Фил Кампбелл и Фил Тэйлор загремят в больницу. Я помню, как в отеле пришел в номер Вёрзела.

- Концерта не будет, Вёрз, - сказал я.

- Это почему?

- Барабанщик и гитарист выбыли из строя. Они в больнице.

- Их что, переехал автомобиль? - спросил Вёрзел.

- Типа этого.

Их свалил «бурый «спид» – хотя это был вовсе не «спид». «Бурый «спид»? - спросил я Фила Кампбелла, - О чем вы думали?». На что он ответил: «Ни о чем». То же самое Фил Тэйлор – они оба должны были знать; «спид» не бывает ни бурым, ни коричневым! Так нет, – и пришлось им теперь бегать наперегонки до туалета по больничному коридору. О чем они думали? Это было почти столь же глупо, как крики того парня; «это сделал я!».

В июне наш фан-клуб отмечал свое десятилетие и устроил вечеринку в ночном клубе «Ипподром». Там я встретил Уэнди – Непристойную Уэнди из Redcar. Я бродил в толпе зрителей и вдруг увидел девчонку с фантастическими глазами. Она была просто потрясающей. Я уже совершенно не помню, что там было на той вечеринке - я был с Уэнди. Она была замечательной девчонкой, очень благосклонной ко мне, во всех смыслах. Мы виделись с ней совсем недавно, когда я был в Англии, и было очень приятно снова встретится с ней. За восемь или девять лет она не превратилась, к счастью, в пускающую слюни ведьму. Такое случается, поверьте!

«Ипподром» был популярной тусовкой в Лондоне – как и по сей день, впрочем! В девятнадцатом веке это место было знаменито танцующими медведями, но к 1985 владельцы клуба могли позволить себе пригласить только нас! Я ходил туда на концерты heavy metal производить впечатление на девчонок, пришедших взглянуть на красавчиков рокеров. Кто мог знать! Я получил куда больше, чем просто связь на одну ночь, когда вышел там на сцену с Джоном Бон Джови (Jon Bon Jovi), Ричи Самборой (Richie Sambora), Дэйвом «Змеем» Сабо (Dave «Snake» Sabo), Рэйчелом Боланом (Rachel Bolan) и Себастьяном Бахом (Sebastian Bach) из Skid Row. Мы исполнили песни «Travelin Band» группы Creedence Clearwater и «Rock 'n' Roll» Led Zeppelin. Когда-нибудь эта запись выйдет на лейбле «Lemmy Goes to the Pub», после того, как все мы отправимся в мир иной!

Позже, тем же летом, я появился на ужасном телешоу, которое называлось Club X. Впрочем, отрывок с нашим участием получился просто замечательным. Темой шоу были черные кожаные куртки, и я написал для этого песню с таинственным (чтоб никто не догадался!) названием - «Черная Кожаная Куртка» («Black Leather Jacket»). Мы быстренько её записали, чтобы прокрутить на шоу. На той записи я играл на басу, но перед камерой играл на фортепиано. Мы записали три партии саксофона, так что саксофонист привел с собой двоих друзей для изображения недостающих партий. Фил Кампбелл играл на гитаре, Филти на барабанах, а Быстрый Эдди на моем басу, который там и украли. Я так и не узнал, кто это сделал, хотя у меня было несколько главных подозреваемых. Как же без них?

Примерно в это же время я также записался на пластинке Нины Хаген (Nina Hagen). Я познакомился с ней на фестивале, и она мне всегда нравилась. Она - сумасшедшая женщина, потрясающая, и к тому же очень симпатичная. В общем, она попросила меня сыграть, а я в тот день был свободен и согласился. Я засветился на множестве альбомов разных исполнителей, – если у меня есть немного свободного времени, почему бы нет?

Motorhead также находились в студии, работая над песнями для нового альбома, и именно в студии я наткнулся на Вёрзела, который кормил своего пса с ложки. Как-то раз я спускался по лестнице, а он стоял там на четвереньках.

- Что ты делаешь, Вёрз? – спрашиваю я.

- Она расстроена, - говорит он. - Она думает, что я ухожу от нее.

- Почему она должна так думать?

- Она видела, как я собирал свой чемодан.

- Вёрзел, - говорю я, - собакам без разницы, чемодан это или что другое. Они не понимают, что нужно собирать вещи в дорогу. Собаки не носят одежду!

- Да, но она думает, что я уезжаю.

Больше мне сказать ему было нечего. Он назвал свою собаку Тутс (Toots - Красотка), потому что у ней на носу была белая полоска. Она научила Вёрзела приносить палку. Он выгуливал ее, а мы сидели и наблюдали за ними. Он бросал палку, и собака смотрела на него до тех пор, пока он, наконец, сам не шел за ней, а потом бросал снова. Очень смышлёная была псина, на самом деле.

Как бы то ни было, когда мы не наблюдали за тем, как Тутс учит Вёрзела этим трюкам, мы записали демо версии песен «No Voices in the Sky», «Goin' to Brazil» и «Shut You Down». Все эти вещи попали на альбом «1916», но когда мы поняли, что новому альбому - быть, наши отношения с лейблом GWR закончились. Последний год мы относились к Дугу Смиту с большим подозрением. Наш адвокат, Алекс Гроуер (Alex Grower), все это время приглядывался к нему, и стало ясно, что Дуг и его жена Ева не были теми, кто искренне поддерживал группу.

Так что несколько месяцев мы потратили на освобождение от услуг менеджмента Дугласа и на поиски замены. Однажды Вёрзел привел ко мне домой одного парня, Фила Карсона (Phil Carson), и на следующие два года он стал нашим менеджером. Он раньше был связан (если я подобрал подходящее слово) с Питером Грантом (Peter Grant) и Led Zeppelin, и после этого недолго был менеджером Роберта Планта (Robert Plant). Фил такой же ненормальный, как и я, но более хваткий и/или дисциплинированный в деловых вопросах! Мне он очень нравился, как нравится и сейчас. Фил подписал нас на Sony – первый за наши пятнадцать лет контракт на запись с настоящей крупной фирмой грамзаписи с американским рынком. С этим контрактом мы достигли ощутимого карьерного роста; но так и не сделали глобального прорыва (а что вы хотели?), но это история для следующей главы. Естественно, - одно вытекает из другого.

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 562 | Нарушение авторских прав