АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Внимание и флюктуации сознания

(а) Внимание

Внимание определяет ясность наших переживаний. Взяв за основу второй из приведенных выше аспектов понятия «внимание» — то есть внимание как ясность и отчетливость психических феноменов, степень сознания, уровень сознания, — мы сможем увидеть, что любой из психических феноменов, обнаруживаемых нами у наших больных, требует от нас знания меры его внимания, уровня осознанности им переживаемого феномена. В противном случае мы не достигнем полного понимания. Если больной в данной связи не говорит ничего особенного, мы можем предположить, что его переживание имело место в состоянии ясного сознания.

Обман чувств может иметь место в условиях как полноценного внимания, так и абсолютного невнимания. Например, некоторые виды обмана чувств могут иметь место только на низком уровне внимания и исчезают, если на них концентрируется все внимание. Вольные жалуются на невозможность «ухватить голоса» или на «адские призраки» (Бинсвангер). Другие обманы чувств — в особенности при затухающих психозах — переживаются только в условиях полной концентрации внимания и исчезают, когда внимание направляется на что-либо иное: «Когда я молюсь: „Отче наш», голоса уходят»; наблюдение за каким-либо предметом приводит к исчезновению зрительных псевдогаллюцинаций. Значимость той роли, которую играет степень внимания при обманах чувств, хорошо проиллюстрирована Бонгеффером на примере больных с алкогольным делирием. Когда исследователь, побуждая больного говорить и отвечать на вопросы, поддерживает внимание на умеренном уровне, обманы чувств случаются редко; когда же внимание резко падает, — а такая тенденция характерна для ситуаций, когда больные предоставляются самим себе, — происходит массовый наплыв иллюзий и богатых сценических галлюцинаций. С другой стороны, когда исследователь насильно переориентирует внимание больного на зрительные стимулы, в данной области появляются бесчисленные отдельные иллюзии. В связи со «сделанными» психическими явлениями мы иногда сталкиваемся с примечательно низким уровнем сознания. Когда больной чем-то занят, он ничего особенного не чувствует; но когда он сидит оез дела. возникают «сделанные» явления — приступы головокружения, прилив крови к голове, приступы ярости, — с которыми он может совладать только огромным усилием воли, иногда сжимая кулаки. Вот ««чему такие беспокойные больные ищут общества, испытывают нужду в разговорах, занятиях или каких-либо иных средствах, помогающих «Улечься (таких, как молитва, бормотание бессмысленных фраз и т. д.): таким образом они надеются избавиться от «влияния» голосов. Мысли, пережитые Шребером (Schreber) в то время, когда он сидел ничего не делая, были описаны им как «вложенные» в его голову, как «мысли, которые не мыслятся» («Nichtdenkungsgedanken»). Следующее самоописание иллюстрирует зависимость шизофренических феноменов от внимания и от произвольной активизации или произвольного торможения-«Я чувствовал, будто постоянно нахожусь среди преступников или чертей Стоило моему напряженному вниманию слегка отвлечься от окружающего как я начинал видеть и слышать их, но мне не всегда хватало воли перевести свое внимание от них на другие осязаемые предметы. Любое усилие было равноценно для меня вкатыванию каменной глыбы на высокую гору. Например, попытка выслушать, что говорит мне мой знакомый, после нескольких кратких фраз привела к такому росту беспокойства (так как над нами нависли эти угрожающие фигуры), что я вынужден был бежать… Я с трудом сосредоточивал внимание на каком-либо предмете. Мой дух тут же уходил куда-то далеко, где меня сразу атаковали демоны, словно я специально провоцировал их на это. Поначалу эти сдвиги мысли, эти уступки осуществлялись по моей воле, по моему желанию… но ныне они происходят сами по себе. Это была своего рода слабость: я чувствовал, что меня к этому что-то неумолимо толкает… Вечером, пытаясь уснуть, я закрывал глаза и волей-неволей попадал в водоворот. Но днем мне удавалось удерживаться в стороне. У меня бывало ощущение, будто я вращаюсь как белка в колесе, после чего появлялись фигуры. Я должен был лежать в постели без сна, в напряжении, и лишь через много часов враг чуть-чуть отступал. Все, что я мог сделать — это не поощрять происходящего, не уступать ему». На более поздней стадии психоза тот же больной сообщают: «Каждый раз по своему желанию я мог увидеть эти фигуры и сделать выводы о своем состоянии… Чтобы не терять контроля, я должен был произносить защитные слова; благодаря этому я лучше осознавал то новое „Я», которое, казалось, пытается спрятаться за завесой. Я говорил: „Я есмь» (пытаясь почувствовать новое „Я», а не прежнее), „Я есмь абсолют» (я имел в виду свое соотношение с физическим миром, я не хотел быть Богом), „Я есмь дух, а не плоть», „Я един во всем», „Я есмь длящееся» (по сравнению с колебаниями физической и духовной жизни), или использовал единичные слова, такие, как „сила» и „жизнь»".

Эти защитные слова должны были быть всегда «под рукой». В течение десяти лет они превратились в чувство. Пробуждаемые ими ощущения «аккумулировались» таким образом, что больной не должен был думать каждый раз заново, но ему следовало прибегать к ним в моменты особой неустойчивости, так или иначе их варьируя. Больной мог видеть фигуры в любой момент по своему желанию, он мог исследовать их, но они ему не навязывались (впрочем, после некоторых специфических расстройств соматической и психической природы они появлялись сами по себе и вновь становились опасными) (Schwab).

(б) Флюктуации сознания

Сравнительно легкая степень флюктуаций наблюдается при периодических колебаниях интенсивности внимания (Вундт). Гребень волны, каковой является психическая жизнь, никогда не остается на одной и той же высоте в течение даже самого короткого промежутка времени, эта высота беспрерывно (хотя и слегка) варьирует. Более заметные изменения мы можем наблюдать в связи с состоянием усталости; еще более заметные — вплоть до патологии — изменения возникают при периодических флюктуациях сознания, которые иногда переходят в е полное отсутствие. Мы наблюдали за больным, у которого такие флюктуации происходили в течение одной минуты. У лиц, страдающих эпилепсией, нормальное сознание, измеряемое реакцией на едва заметные стимулы, выказывает значительно более высокую меру флюктуации, чем у здоровых людей.

Флюктуации сознания следует отличать от приступов так называемого petit mal. «абсансов» и т. п., которые приводят к нерегулярным провалам в сознании, сопровождаемым незначительными моторными явлениями. Не следует путать их также и с провалами, затрагивающими способность к концентрации и реактивность. подобного рода провалы часто встречаются у больных шизофренией (блокирование или шперрунг [Sperrung]). Больные внезапно перестают отвечать, неподвижно глядят прямо перед собой и, кажется, ничего не понимают. По истечении нескольких минут или секунд это прекращается, чтобы позднее повториться вновь. Впоследствии может обнаружиться, что в момент такого «шперрунга» больной полностью сохранил свое внимание; он может сам вспомнить об этом случае. Такие провалы возникают без видимой причины, как выражение болезненного процесса, или могут быть выведены из аффективно отягощенных комплексов, которые оказались непосредственно затронуты вопросами врача; наконец, они могут быть поняты как моменты отвлечения внимания под воздействием голосов и других галлюцинаций. В последнем случае мы можем наблюдать. что больные лишь в незначительной степени воспринимают то, что говорит им врач.

Флюктуации сознания вплоть до его потери могут наблюдаться при психопатиях и многих острых и хронических психозах. Больные сами жалуются на мгновенные потери мыслей: «Часовой механизм остановился». Жане описывает данное явление как «еclipses mentales» (франц.: «затмения ума»).

Испытуемый описывает пережитое под воздействием гашиша: «Кажется, я выплываю из бессознательного только ради того, чтобы через некоторое время вновь вернуться в него… За это время мое сознание изменилось. Вместо абсолютно пустых „провалов» у меня возникло нечто новое, как бы второе сознание. Оно переживается как совершенно иной, особый период времени. Субъективно это выглядит так, словно существуют два отдельных ряда переживаний, каждый из которых развивается собственным путем. Экспериментальная ситуация, в которой я оказался, субъективно переживается мною как неизменная; но за этим следует переживание долго длящегося недифференцированного бытия, внутри которого я не могу удержать свое „Я» как нечто отъединенное от переживаемого мира. И все же я переживаю это второе состояние не как некое подобие сновидения, а как состояние абсолютного бодрствования. Это перемежающееся сознание может служить объяснением моей преувеличенной оценки времени; мне кажется, что с момента начала отравления прошло много часов. Процесс мышления крайне затруднен, и любая цепочка мыслей прерывается в тот самый момент, когда наступает очередное изменение в сознании».

(в) Помрачение сознания

Внезапное ослабление, помрачение или сужение сознания возникает Рыбообразных формах как следствие и сопровождение отдельных переживаний. Во время длительного путешествия по железной дороге нас может [охватить дремота, волна может пойти на убыль, может возникнуть ощущение пустоты сознания», которую мы способны прервать по своей воле. При наличии сильных аффектов — например, при страхе или глубокой меланхолии, а также при маниакальных состояниях — становится значительно труднее сосредоточиться на чем-либо внешнем, предаться созерцанию, сформулировать суждение или даже о чем-то подумать. Ответы на простые вопросы могут быть получены только после нескольких безуспешных попыток и видимых усилий со стороны больного. Поскольку концентрации достичь нелегко, содержание бредоподобных идей остается вне критического осмысления больного; суждения о действительности, касающиеся возможного обмана чувств, не принимаются им во внимание. Сознание до отказа заполнено аффектом; суждения и установки психологически понятным образом нарушаются. В еще большей степени сказанное относится к депрессивным состояниям, когда ко всем прочим факторам добавляется первичное торможение всех функций. Все перечисленные состояния можно назвать аномальным сознанием; в последнем из перечисленных случаев оно может перейти в долговременную опустошенность сознания.

(г) Обострение сознания

Может возникнуть вопрос: действительно ли существует такое аномальное явление, как «обострение сознания»? Можно ли говорить об аномальной бдительности, аномальной ясности и других аномальных явлениях того же порядка? Согласно Курту Шнайдеру, «обостренное сознание» служит необходимой прелюдией перед развитием некоторых навязчивых состояний. «Такая исключительная ясность сознания отчетливо проявляется в случаях энцефалита с симптомами навязчивости». К другому разряду принадлежат многочисленные описания того, как люди уходят в мистическое созерцание, что в неявной форме подразумевает состояние «сверхбодрствования». Еще одна разновидность: описанные Вебером и Юнгом (Weber und Jung) необычные вспышки сознания — при его суженности, — появляющиеся в качестве ауры при эпилептических припадках. Один больной описал подобное состояние как «абсолютно ясное мышление». Авторы указывают также на описания Достоевским собственной ауры: «… как бы воспламенялся… мозг и с необыкновенным порывом напрягались разом все жизненные силы… Ощущение жизни, самосознания почти удесятерялось в эти мгновения, продолжавшиеся как молния».

Цутт описывает явления, имеющие место после принятия первитина: «сверхбодрствование», живой интерес, возрастание скорости действий и реакций, интеллектуальное освоение огромных масс материала. Одновременно он указывает на падение способности к концентрации, неумеренный и беспорядочный натиск мыслей, неспособность упорядочивать собственные впечатления или о чем-то глубоко задумываться и беспрестанный бесцельный интерес, сопровождаемый столь же бесцельным стремлением к активным действиям. Это «сверхбодрствование» означает редукцию отчетливости и ясности окружающего мира, поскольку для людей в состоянии «сверхбодрствования» — точно так же, как и для усталых людей, — окружающий мир выказывает тенденцию к угасанию. В соответствии с этим Цутт конструирует биполярную модель сознания — между сонливостью и «сверхбодрствованием», так что максимум ясности оказывается посредине. Описанные явления лишний раз свидетельствуют о многозначности и загадочности того. что мы называем состоянием сознания.

Сон и гипноз

(а) Сновидение

Хаккер впервые осуществил попытку последовательного феноменологического разъяснения сновидений, ведя запись своих снов в течение целого года. Он делал это сразу по пробуждении, фиксируя пережитое во сне во всей его непосредственной наглядности. Специфика его сновидений выявлялась тремя различными путями:

1) Элементы, всегда присутствующие в состоянии бодрствования, как бы «отпадают». Собственная личность по-настоящему не осознается; соответственно, могут осуществляться такие действия, которые для данной личности в состоянии бодрствования чужды, но во сне это не замечается. Нет осознания прошлого, нет осознания самоочевидных взаимосвязей между вещами; например, во сне человек может беседовать с хирургом о своих икроножных мышцах в то время, как тот делает ему операцию, или он может заглядывать в собственную брюшную полость, не усматривая в подобной ситуации ничего странного. Отсутствие ощущения собственной личности (когда «Я»-сознание проявляется лишь моментами) само по себе служит достаточной причиной для отсутствия волевых актов, основывающихся на сознательной установке: «Я действительно этого хочу». Сон может быть совершенно рудиментарным, и все, что от него остается, — это некоторое количество разрозненных фрагментов психического содержания. Как-то раз Хаккер в момент пробуждения установил, что во сне было несколько непонятных слов, которые он смог понять только после того, как проснулся. Во сне от его сознания ускользнул не просто их смысл, но и то обстоятельство, что это были слова; кроме того, у него не возникло ощущения, что его «Я» противостоят какие бы то ни было объекты внешнего мира. Это был. так сказать, «отложенный», не объективированный до конца сенсорный материал.

2) Взаимосвязи между событиями психического мира исчезают. Душевная жизнь, так сказать, «растворяется»; формирующие ее взаимосвязи, поддерживающие ее целостность волевые тенденции распадаются. Репрезентация прошлого и будущего в настоящем отсутствует; сон живет всего лишь краткое мгновение, одна сцена следует за другой, и очень часто предшествующая сцена совершенно забывается. Последовательно или одновременно переживаются противоречащие друг другу вещи. что не вызывает никакого удивления. Воспринятые, находившиеся в центре внимания элементы не порождают никаких детерминирующих тенденций; самые разнородные вещи следуют одна за другой в изменчивом, беспорядочном потоке ассоциаций. Среди общего распада сязей наибольшее удивление вызывает ложное понимание объектов чувственного мира. К примеру, в одном из своих снов Хаккер видел как он ищет какое-то химическое вещество для анализа; кто-то дал ему большой палец своей ноги, который он вполне естественным образом воспринял именно как вещество для анализа. Проснувшись, он смог вспомнить как свое чувственное восприятие увиденного большого пальца ноги, так и свое осознание того, что это было химическое вещество. Этот распад связи между сенсорным материалом и осознанием смысла обычен для снов.

!) Появляются новые элементы. Это образы, которые мы не можем назвать ни галлюцинациями, ни бредовыми идеями, ни ложными воспоминаниями. С другой стороны, эти элементы психического содержания обладают такой степенью живости, которая не свойственна просто образам. Новое возникает в форме удивительных идентификаций, слияний и разделений.

Судя по всему, Хаккеру никогда не снились сны о связных ситуациях и событиях — в отличие от многих других людей, которые с величайшей живостью переживают подобное в своих сновидениях. Он принадлежал к числу тех, кто полностью забывает свои сны, если не успевает сразу по пробуждении записать те немногие фрагменты, которые ему уда¨тесь удержать в памяти. Но есть и такие люди, которых ночные сновидения преследуют в течение всего дня и которые продолжают со всей возможной живостью представлять себе эти сновидения. Чаще, однако, выказывается определенная склонность к переоценке сенсорного богатства и реальной степени живости переживаемого. Последнее можно показать на примере следующего сообщения о сновидении, во время которого спящий сам наблюдает за своим переживанием.

Мой друг, не имеющий психологического образования и не интересующийся психологией, иногда думает: «Судя по всему, во сне люди видят вещи, которых они прежде никогда не видели. Не исключено, что во сне можно узнать вещи, на которые в повседневной реальности не обнаруживается никаких указаний. Стоило бы поискать что-то в этом роде и в моих снах». Однажды он рассказал мне увиденный незадолго до того сон: «Я, наверное, проспал очень долго, пока не заметил, что вижу сон; но эта мысль не заставила меня проснуться. Во сне я подумал, что сплю и могу проснуться, когда захочу, но тут же осознал: „Нет, я должен продолжать спать; я хочу посмотреть, чем это кончится». Я совершенно ясно отдавал себе отчет в том, что мне предстоит увидеть во сне нечто такое, чего я никогда не видел наяву! Я продолжил спать и во сне взял в руки книгу, чтобы яснее рассмотреть буквы; но как только я поднес книгу к глазам, буквы расплылись. Я ничего не смог прочесть. Я переводил взгляд на другие предметы и видел все обычным образом, как бывает, когда находишься в комнате и получаешь обще впечатление о деталях. Стоило мне попытаться разглядеть детали, как они расплывались. Вскоре я все-таки проснулся и посмотрел на часы. Было три часа ночи. Меня удивило, что можно спать и одновременно наблюдать во сне».

(б) Засыпание и пробуждение

Засыпание и пробуждение допускают переживание промежуточных состояний. У Карла Шнайдера находим описание переживания, соответствующего процессу засыпания: все становится мимолетным, неясным, бесструктурным; мысли, чувства, восприятия, представления смешиваются, ускользают, тают; одновременно могут случаться совершенно необычные переживания, может возникнуть ощущение глубоких смыслов или присутствия бесконечности. Собственная активность человека поглощается приятием и податливостью — пока, вопреки единству сознания, «Я»-сознание не исчезает вообще. Таким образом, в фазе засыпания у здоровых людей часто случается то, что принято называть гипнагогическими галлюцинациями.

Некоторые галлюцинации, имеющие место в момент пробуждения, находятся в характерной зависимости от состояния сознания. Больные испытывают чувство, будто их разбудила галлюцинация, но после того как они полностью проснулись, галлюцинация исчезает.

Ночью барышня М. явственно почувствовала, что ее очень сильно дернули за волосы в левой нижней части затылка. Одновременно она увидела, как в глубине на мгновение вспыхивает огромный язык пламени. Она тут же проснулась и ничего не увидела; но она знала, что это был не сон. Это было реально, и именно это ее разбудило. Это произошло в момент между сном и пробуждением и полностью исчезло, как только она полностью проснулась. За время ее пребывания в клинике нечто похожее дважды происходило с ее гениталиями: в быстром темпе осуществлялись какие-то движения, словно кто-то совокуплялся с ней. Открыв глаза, она видела, что никого нет; но она не сомневалась, что это не было сном, а делалось какой-то злой силой. В другой раз она видела, как в момент ее пробуждения в воздух поднималось покрывало. Ферлин (Fehriin) сообщает: «В полночь я внезапно проснулся и ощутил, будто меня обнимает женщина, чьи волосы покрывают мое лицо. Она закричала: „Скорее, скорее, вы должны умереть!» Затем все кончилось». У некоторых больных нечто подобное повторяется несколько раз за ночь, и на следующий день они чувствуют себя утомленными и разбитыми. Содержание таких феноменов бывает многообразно, но они всегда включают этот элемент внезапности, молниеносности.

(в) Гипноз

Гипноз связан со сном и идентичен ему. Во время гипноза возникает особого рода продуктивность; видятся картины, оживают и обновляются воспоминания. Ни один из известных принципов не дает нам возможности постичь это состояние; мы умеем лишь отличать его от других психических состоянии. Это не доступное пониманию изменение психики, а витальное событие особого рода, связанное с действенным внушением. Это первичное явление соматической и психической жизни, проявляющее себя как изменение, которое затрагивает состояние сознания в целом.

Изменения сознания во сне, во время гипноза, а также при некоторых истерических состояниях каким-то образом родственны друг другу; но мы не сможем их полноценно понять, пока не узнаем, в чем именно заключаются различия между ними.

Дата добавления: 2015-11-02 | Просмотры: 479 | Нарушение авторских прав