АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Способ восприятия ситуации субъектом

а. Преобладающий вид чувствительности. «У ребенка, который страдал от трудностей со зрением и который научил себя смотреть более тщательно, мы обнаружим склонность к зрительным запечатлениям. Его воспоминания будут начинаться со слов "Я увидел вокруг себя" или с описания предметов различного цвета и формы. Ребенок, у которого были трудности с движением и который хотел ходить, бегать или прыгать, выкажет эти интересы... События, запоминаемые из детства, должны быть очень близкими к основному интересу индивидуума; а если мы знаем его главный интерес, то мы знаем его цель и стиль жизни» (цит. по: Сидоренко, с. 102).

б. Ощущение принадлежности. Зависит от того, какое именно местоимение «Я» или «Мы» (и, соответственно, «Я-ситуация» или «Мы-ситуация») употребляется пациентом в продукции ранних воспоминаний. Использование местоимения «Мы» может свидетельствовать о большем развитии социального чувства и сотрудничества. Но следует обращать внимание на то, какова смысловая нагрузка этого «Мы»: в понятие «Мы» может входить узкий круг лиц, например, только членов семьи, или «Мы» распространяет свои границы на большую группу людей.

в. Чувства и эмоции. Адлер считал, что все чувства и эмоции психологически целенаправлены, т. е. ориентированы согласно жизненному стилю индивида. «Мы знаем, что ребенок, привыкший, чтобы мать всегда была рядом, помогала и поддерживала его, может обнаружить, что тревога (каким бы ни был ее источник) — это очень эффективное средство управления матерью... Человек, который достигает превосходства через печаль, не может быть веселым и удовлетворенным своими достижениями. Он может быть счастливым, только когда он несчастен... Можно увидеть, что в каждом человеке чувства росли и развивались в том направлении и в той степени, которые были существенны для достижения его цели. Тревога или смелость, радость или печаль всегда согласовывались со стилем его жизни... Стиль жизни выстраивается вокруг стремления к определенной цели совершенствования, и поэтому мы должны ожидать, что каждое слово, действие или чувство будет органической частью этой целостной линии действий» (цит. по: Сидоренко, с. 104).

Соответственно чувства, которыми проникнуты ранние воспоминания, несут в себе общий эмоциональный окрас, соответствующий избранному жизненному стилю. «Подавленный человек не сможет оставаться в подавленном состоянии, если начнет вспоминать свои хорошие минуты и свои успехи. Он должен говорить сам себе: "Вся моя жизнь была несчастьем" — и отбирать только такие события, которые он сам мог бы толковать как примеры несчастливой судьбы» (цит. по: Сидоренко, с. 105).

Таким образом, чувства и эмоции, описываемые пациентом или хотя бы вскользь упомянутые в материале ранних воспоминаний, являются важным показателем его жизненного стиля. В связи с этим многие психотерапевты-адлерианцы специально обращают внимание испытуемых на необходимость и важность описания чувств, даже неясных, смешанных или кажущихся незначительными. С другой стороны, показательно само по себе включение пациентом описания чувств и эмоций в продукцию ранних воспоминаний, так как это отражает его интерес к эмоциональной стороне жизни, к собственным чувствам и к чувствам других, стиль подхода к проблемам и задачам.

Заметим, что при работе с продукцией раннего воспоминания необходимо учитывать все наличествующие содержательные категории (например, как «присутствие», так и «отсутствие» каких-то фигур), несмотря на их возможную противоречивость. Все выделенные на каждом этане содержательные категории должны рассматриваться как рабочие гипотезы, которые в дальнейшем, в общем сравнительном анализе, либо объединяются целостной логикой жизненного стиля, либо отбрасываются как.опровергаемые этой логикой.

В дальнейшем выделенная идея жизненного стиля пациента формулируется в виде некой вербальной формулы, которая обычно начинается со слов, предложенных Адлером — «Жизнь — это...» или «Жить — значит...». Ранние воспоминания могут стать основным содержанием психотерапевтического процесса. На фазе изучения жизненного стиля пациента психотерапевт вместе с пациентом, анализируя полученные ранние воспоминания, исследует его жизненный стиль. Чаще всего это происходит в форме диалога, в котором проверяются так называемые пробные гипотезы, например, «Может быть, у вас были и другие подобные ситуации?» При этом, работая с вербальными сообщениями, терапевт пытается перевести высказывание (описание) в скрипт (обращение). Например, если пациент говорит: «Это привычка», то возможный перевод может выглядеть так: «Не пытайтесь это изменить»; или «Разговор об этом заставляет меня страдать»; или «Давайте не будем об этом говорить». Постепенно проясняя смысл вербальных и невербальных проявлений, терапевт формирует гипотезы причин невроза, а затем подтверждает или отвергает их.

За фазой изучения жизненного стиля пациента наступает фаза реориентации — непосредственного изменения жизненного стиля, т. е. представлений о жизни и способов поведения в типичных жизненных ситуациях. М. Линг и Т. Коттман предлагают использовать на этой фазе метод визуализации ранних воспоминаний. Как и любой другой визуализационный метод, он начинается с нескольких стандартных рекомендаций, направленных на достижение как можно более глубокого состояния релаксации (например, просьбы закрыть глаза, принять максимально комфортное положение тела, сделать два-три глубоких вдоха-выдоха и т. п.). Затем терапевт просит пациента, находящегося в полугипнотическом состоянии, представить себе какой-нибудь случай из детства, отражающий выявленное ошибочное представление о жизни. При этом пациенту рекомендуется представлять выбранное воспоминание диссоциированно, например как сцену в фильме или спектакле, которую он как зритель наблюдает с некоторого расстояния. После этого его просят описать сцену так, как она разворачивается перед ним, и рассказать о чувствах, которые она вызывает. Если пациенту достаточно хорошо удается это сделать, далее его просят представить, как он, уже взрослый, попадает в эту воображаемую сцену, и его взрослое «Я» утешает его детское «Я», говоря, что он значим, любим, или предоставляя ресурсы, недостаток которых пациент испытывал в детстве. Таким образом визуализированный взрослый помогает проработать ошибочные представления ребенка.

В групповой терапии адлерианского направления совместный анализ ранних воспоминаний участников в маленьких подгруппах рассматривается как одна из стадий и возможностей группового процесса.

Процесс психотерапии по Адлеру преследует четыре цели:

1) создание и поддержание «хороших» отношений;

2) раскрытие динамики пациента, его стиля жизни, его целей, а также того, как они влияют на ход его жизни;

3) интерпретация, кульминацией которой является инсайт; и

4) переориентация.

Под «хорошими» психотерапевтическими отношениями понимаются дружественные отношения между равными. Психотерапевт и пациент сидят лицом к другу, их стулья находятся на одном уровне. [Многие адлерианцы предпочитают работать без стола, поскольку дистанцирование и отделение могут породить нежелательную психологическую атмосферу.] Психотерапия структурирована так, чтобы информировать пациента, что проблемы создаются творческими способностями самого человека, что человек ответствен за свои действия и что проблемы каждого основаны на неправильном восприятии, на неадекватном или неправильном обучении, и в особенности на ложных ценностях. Считается, что усвоение этих идей позволяет принять ответственность за изменения: тому, чему не научился до этого, можно научиться сейчас; тому, чему научился «плохо», можно научиться лучше; ошибочные восприятие и ценности могут быть изменены и модифицированы. [Показательно, что на входной двери венской клиники для несовершеннолетних преступников, построенной на принципах индивидуальной психологии, находится надпись: «Никогда не бывает слишком поздно».] Поэтому с самого начала психотерапии пациент активно участвует в работе, беря ответственность за успех собственного обучения и сотрудничества с психотерапевтом на себя.

Сотрудничество в индивидуальной психотерапии означает согласование целей. Несовпадение целей может привести к тому, что терапия «не сдвинется с места». Так, например, пациент может стремиться «победить» терапевта, подчинить его своим нуждам или, напротив, присвоить ему роль могущественного и ответственного наставника. Наконец, пациент может хотеть ослабить только свои симптомы, но не лежащие в их основе убеждения. Поскольку проблемы сопротивления и переноса определяются исходя из расхождения целей пациента и психотерапевта, то на протяжении терапии цели будут расходиться и общая задача будет заключаться в перестраивании целей так, чтобы оба двигались в одном направлении.

Пациент привносит в терапию свой стиль жизни. Какие бы факторы ни предопределили жизненный стиль пациента, вытекающие из него убеждения дают пациенту чувство безопасности. Задача психотерапевта состоит в том, чтобы запустить процесс реориентации — убеждения пациента, что изменение его жизни в его же интересах. Нынешний образ жизни пациента обеспечивает ему «безопасность», но не счастье. «Поскольку ни терапия, ни жизнь не предоставляют гарантий, не хотел бы он рискнуть частью своей "безопасности" ради возможности большего счастья, самореализации или ради какой бы то ни было цели, которая, по его представлению, должна у него быть?». /11/ При этом, если пациент считает, что терапевт подвергает сомнению или угрожает его убеждениям, он должен защищаться, сопротивляться, даже если согласен с терапевтом в том, что все делается в его (пациента) интересах. Кроме того, принося свой стиль жизни в терапию, пациент ожидает от терапевта тот вид реакции, который, как он привык с детства, должны давать люди. Он может почувствовать себя непонятым, или что его лечат не тем, или что его не любят. У него также может появиться предчувствие, что терапевт плохо к нему относится и будет его эксплуатировать. Часто пациент бессознательно старается склонить терапевта к такому способу поведения, который адлерианцы называют «знаками». В этом способе поведения пациент является профессионалом, тогда как психотерапевт по сравнению с ним является любителем. Поэтому психотерапевту нет надобности побеждать в этой игре, ему просто не нужно в нее играть. Так, однажды пациент Адлера спросил его с улыбкой: «Кто-нибудь из ваших пациентов лишал себя жизни?», а тот ответил: «Пока нет, но я готов к тому, что это может случиться в любой момент».

Для некоторых пациентов отношения «психотерапевт—пациент» становятся первым опытом хороших межличностных взаимоотношений, отношений сотрудничества и взаимного уважения и доверия. Несмотря на время от времени возникающие трения и ощущение пациента, что его не понимают, эти отношения могут выдержать испытание и дать пациенту понять, что плохие межличностные отношения являются результатом ошибочного восприятия, неверных выводов и беспочвенных ожиданий, входящих в стиль жизни.

Исследование динамики включает две части. Во-первых, психотерапевт стремится понять стиль жизни пациента, а во-вторых, понять то влияние, которое этот стиль оказывает на реализацию жизненных целей. Возможны случаи, когда у пациентов с адекватными стилями жизни проблемы возникают вследствие попадания в непереносимые или чрезвычайные ситуации, из которых они не могут выпутаться собственными силами.

И содержание, и форма коммуникации с пациентом рассматривается психотерапевтом не вописательном смысле, а с точки зрения выявления «сценария» (scripts) межличностного взаимодействия. Г. Мосак пишет, что в ходе психотерапии терапевт действует как детектив, за исключением лишь того, что у него другая цель: он не стремится установить виноватого. Стремясь понять пациента, он изучает любые намеки, складывает их в паттерны, постепенно собирая разрозненные кусочки информации и решая головоломку.

При этом свободные ассоциации и «болтовня», за исключением редких случаев, когда они служат психотерапевтическим целям, избегаются. Аналитические интерпретации строятся в контексте исследования взаимодействия между стилем жизни и жизненными целями — каким образом стиль жизни оказывает влияние на личностные функции и дисфункции по отношению к жизненным целям.

Исследование динамики и стиля жизни позволяет установить происхождение «базисных ошибок» пациента — частичных «истин» личной мифологии, которые человек путает с реальностью.

Выделяют следующие базисные ошибки:

1) сверхобобщение (например, «Люди враждебны», «Жизнь опасна»);

2) ложные или недостижимые цели «безопасности» («Один неверный шаг, и ты — покойник», «Я должен быть приятным для всех»);

3) неправильное восприятие жизни и ее требований («Жизнь никогда не даст мне никакой передышки», «Жизнь так тяжела»);

4) преуменьшение или отрицание своих достоинств («Я глуп», «Я недостойный», «Я — всего лишь домашняя хозяйка»);

5) ложные ценности («Быть первым, даже если тебе придется карабкаться по головам других»).

Кроме того, психотерапевт должен выявить то, как пациент воспринимает свои достоинства.

Поскольку стиль жизни является целостной характеристикой, он проявляется не только в поведении, языке, межличностных взаимоотношениях, но и в фантазиях, снах, продуктах творчества и т. п. Поэтому Адлер признавал важность анализа сновидений, фантазий, грез и т. п. для процесса психотерапии, видя в них, однако, не реализацию вытесненных желаний, а планируемый шаг в реализации жизненных целей, подготовку действий, которые затем проявятся в поведении. По его мнению, в сновидениях предстают фрустрированные потребности, но не как индикаторы старых проблем, а как попытки их решить. Сновидения — это фабрика эмоций, в которой рождается настроение, направляющее человека к каким-либо действиям или удерживающее от них. Так, например, если человек хочет отложить действие, то он забывает сон, если хочет отговорить себя от некоторых действий — пугает ночными кошмарами. [Интересно, что за день до своей смерти Адлер сказал друзьям: «Я проснулся с улыбкой, поэтому помню, что мои сны были хорошими, хотя сами сны уже не помню» /11/]

Техника работы Адлера со сновидениями отличается от фрейдовской не только в общем подходе, но и в содержании интерпретации образов сновидения. Адлер считал, что образы сновидения часто заимствованы из детства, поскольку именно в то время происходит символическое запечатление значимых жизненных ситуаций. Поэтому сложное испытание в сновидении может замещаться школьными экзаменами. В ожидании неудачи человек во сне может спотыкаться, падать, наталкивается на препятствия и т. п. Если З. Фрейд трактовал падение, полет как символизацию полового акта, то Адлер рассматривал эту символику сквозь призму теории компенсации. Он показал, что полет может означать желание поднять свой статус. Падение может быть проинтерпретировано как символическое представление чувства превосходства либо утраты ощущения собственной значимости. Сны о наготе могут выражать чувство ущербности или страх быть уличенным в обмане.

Адлер подчеркивал необходимость индивидуальной трактовки символики сновидения, исходя из всего многообразия проявлений стиля жизни. Ему довелось наблюдать двух пациентов-мальчиков, которые во сне выражали желание быть лошадью. Для одного это была символизация стремления нести груз ответственности за семью, а для другого — стремление обогнать других, быть первым. Символизация призвана скрывать, маскировать стиль жизни. Адлер считал, что чем дальше личность от осознания конечной цели, тем длиннее и причудливее сновидения.

Говоря об инсайте, адлерианские психотерапевты отмечают два важных момента. Первый — убеждение, что инсайт должен предшествовать изменению поведения, часто приводит к увеличению длительности психотерапии, к поощрению тенденций некоторых пациентов становиться «более больными», лишь бы избежать или отложить изменения, и к увеличению их самопоглощенности, а не к их самопознанию. Тем самым пациент освобождает себя от ответственности за свою жизнь до тех пор, пока не достигнет инсайта. Второй — разделение на интеллектуальный и эмоциональный инсайт создает ситуацию битвы «противоборствующих сил», когда пациент ждет результата, вместо того чтобы начать решать те проблемы, которые ставит перед ним жизнь. При этом совесть у него может быть совершенно чиста, поскольку он является жертвой слабого интеллектуального понимания или эмоциональной блокировки. Пока пациент не достиг совместного инсайта, решение проблем переносится на неопределенное будущее. Адлер считал, что за увлечением инсайтом в психотерапии может крыться опасность игры в психотерапию, которую он назвал «да, но». Суть ее состоит в том, что пациент заявляет «Я знаю, что мне нужно делать, но...», после чего следует череда инсайтов, фиксирующих невротическую позицию, но ничего не меняющая в жизни пациента. Истинный инсайт представляет собой понимание, переведенное в конструктивное действие. Он отражает понимание пациентом целенаправленной природы своего поведения и ошибочных восприятий, а также понимание роли, которую и то и другое играет в его жизнедеятельности.

Психотерапевт содействует инсайту главным образом при помощи интерпретации. Он интерпретирует сновидения, фантазии, поведение, симптомы, взаимоотношения пациента с другими людьми. Поскольку индивидуальная психология не рассматривает сознательные и бессознательные силы как противоречивые (Адлер считал, что сознательные средства реализуют неосознанные цели, поэтому они не противоречат, а соответствуют им), в индивидуальной психотерапии акцент смещается с каузального вопроса «почему?» на телеологический вопрос «зачем?». Психотерапевта-адлерианца интересуют не столько причины возникновения симптома, сколько цель, которая вынуждает повторять данное непродуктивное поведение. Исходя из этого, акцент в интерпретациях делается на цели, а не на причине, на действии, а не на описании, на использовании, а не на обладании. Интерпретации — это зеркало, которое психотерапевт держит перед пациентом, чтобы он мог видеть, как справляется с жизнью. С помощью интерпретации терапевт показывает пациенту, как тот строит свою жизнь, на что направляет усилия, чего достигает, какие цели лежат в основе его действий, т. е. как проявляется ошибочность его жизненного стиля. В индивидуальной психотерапии терапевт заботится не столько о точности интерпретации, сколько о принятии ее пациентом. Для этого могут использоваться анекдоты, притчи, биографические эпизоды. Терапевт может даже предложить пациенту самому сделать интерпретацию, не внушая ему теоретическую метафору той психологической концепции, которой придерживается.

Ханс Страпп как-то заметил: «Говорят, что Фрейд, следуя своим собственным рекомендациям, никогда не давал советов пациенту, лежащему на кушетке, но не испытывал никакого стеснения сделать это, когда анализируемый находился между кушеткой и дверью». /11/ Психотерапевты-адлерианцы поступают так же, при этом стараясь не поощрять зависимость. Для этого терапевт может просто обрисовать альтернативы, а затем позволить пациенту принять собственное решение. Такое приглашение скорее укрепляет веру в себя, чем в терапевта. С другой стороны, терапевт может дать и прямой совет, стремясь тем самым поощрить самостоятельность пациента и его желание прочно стоять на своих ногах.

Поскольку в индивидуальной психотерапии пациент считается утратившим уверенность в себе, а не больным, то в качестве психотерапевтического приема используют подбадривание. Повышение веры пациента в себя, выделение положительного и снижение негативного, поддержание надежды пациента позволяют противодействовать его неуверенности.

Заметим, что в индивидуальной психотерапии нередко используются техники, заимствованные из других психотерапевтических направлений: ролевые игры, техника «пустого стула».

Как и в любых других видах психодинамической психотерапии, в индивидуальной психологии считается, что благодаря неврозу индивид своеобразно, но все же поддерживает некий оптимальный уровень социальной адаптации. Поэтому его разрушение в процессе психотерапии закономерно вызывает сопротивление. В частности, это проявляется в том, что пока психотерапевт отслеживает, интерпретирует и даже прогнозирует действия и переживания, основанные на фиктивной цели жизненного стиля, пациент не столько отказывается от них, сколько создает новые. Это сопротивление проистекает из желания сохранить чувство превосходства над психотерапевтом в результате срыва лечения. Поэтому наряду с раскрытием смысла симптомов и выявлением ошибок жизненного стиля психотерапевт должен всячески стимулировать и поддерживать мотивацию дальнейшей работы.

В качестве примера приведем работу Адлера с манипулятивным сопротивлением. На одной из сессий его пациентка заявила: «Я лечилась у стольких докторов, что вы — моя последняя надежда». Адлер интерпретировал это заявление как проявление стремления к превосходству, бессознательного желания одержать победу над очередным психотерапевтом. Поэтому он предпринял следующую интервенцию: «Нет, не последняя. Возможно последняя, но надежда. Есть и другие, кто может помочь вам».

Другой адлерианский психотерапевт проинструктировал пятидесятилетнего мужчину, заявившего о намерении жениться и одновременно избегавшего женщин, каждый день искать хотя бы один значимый контакт с женщиной (форма этого контакта целиком отдавалась на усмотрение пациента). После многих возражений пациент пожаловался: «Но это так тяжело! Я так смертельно устану, что не смогу работать». На это терапевт, смягчившись, ответил: «Поскольку Господь Бог отдыхал на седьмой день, я не могу просить вас сделать больше, чем Господь. Поэтому вам нужно выполнять это задание только шесть дней в неделю».

Как уже отмечалось, в индивидуальной психологии, как и в других видах психодинамической терапии, перенос рассматривается в качестве отношений психотерапевта и пациента «здесь и сейчас». Но Адлер уходил от интерпретации особенностей их развития, считая это формой навязывания авторитета или помещения человека в положение зависимости и безответственности. С его точки зрения, психотерапевтические отношения должны быть для пациента моделью построения новых, продуктивных социальных связей. Как отмечает Г. Мосак, «терапевт демонстрирует ценности, которые пациент может попытаться имитировать. Терапевт-адлерианец ведет себя как реальный человек, способный к проявлению заботы, подверженный ошибкам, при этом он может посмеяться над собой. Тем самым он выступает в качестве модели. Если терапевт может обладать такими характеристиками, то, возможно, и пациент сможет, и многие пациенты подражают своим терапевтам, которых они используют как ориентир нормальности». /11/ В этом отношении характерен случай работы Адлера с пациентом-шизофреником, который после трех месяцев молчания напал на него. «Я неожиданно решил не защищаться. После последующего нападения, во время которого было разбито окно, я самым дружеским образом наложил повязку на его слабо кровоточащую рану». /11/ Поскольку главной целью психотерапии является развитие социального интереса, Адлер сам выступил в качестве его модели.

В практике индивидуальной психологии не поощряется регрессия в психотерапевтических отношениях, которая расценивается как путь к глубинному переживанию несовершенства пациента и его детской потребности в помощи; взаимоотношения терапевта и пациента должны быть отношениями взрослых и зрелых людей.

Инструментом регуляции зрелости психотерапевтических отношений служит психологическая поддержка пациента. С одной стороны, она не должна быть слишком значительной, чтобы позволить ему адаптироваться к болезни и лишить его мотивации изменений. С другой стороны, недостаточная поддержка также ведет к уменьшению мотивации изменений, так как оставляет пациента наедине с непреодолимыми в данный момент проблемами. Выбор «золотой середины» для поддержки зависит от многих факторов, в том числе от этапа психотерапии, сложности проблемы, возможностей индивида по ее разрешению, мотивации изменений и т. п.

По мере того как в ходе психотерапии пациент все больше осознает свой жизненный стиль, он периодически испытывает «ага-переживание»:«Теперь я знаю, как это происходит», «Да это проще, чем я думал» и т. п. Эти «ага-переживания» также добавляют ему уверенности в себе и оптимизма, которые приводят к желанию противостоять жизненным проблемам, не избегая обязательств, сострадания и эмпатии.

Главным средством поддержки является демонстрация принятия. Принятие пациента психотерапевтом дает возможность снизить его чувство недостаточности, развить навыки социального интереса и т. п. В этом случае пациент становится способным осознать не только свои проблемы, но и свою сущность. Переживание непоколебимой позитивной основы своего бытия, внутреннего стержня дает силы для столкновения с «базисными ошибками» в жизненном стиле.

При работе с пациентами, страдающими депрессиями, Адлер применял технику постановки задач. Он описывает ее следующим образом: «После установления симпатии начинается работа по изменению поведения, состоящая из двух стадий.

На первой стадии я предлагаю: "Делайте только то, что вам приятно". Пациент обычно отвечает: "Ничего не приятно". — "Тогда, — заявляю я, — по крайней мере, не заставляйте себя делать то, что вам неприятно". Пациент, которого, для исправления его состояния, обычно заставляли делать разнообразные ненужные вещи, находит в моем совете приятную новизну и может улучшиться в поведении. Позднее я постепенно ввожу второе правило, сообщая, что "оно гораздо сложнее и я не знаю, сможете ли вы ему следовать". После сказанного я молчу и смотрю на пациента с сомнением. Таким образом я возбуждаю его любопытство и обеспечиваю его внимание, а затем продолжаю: "Если бы вы смогли следовать второму правилу, вы бы вылечились в течение четырнадцати дней. Оно заключается в следующем — стараться доставлять удовольствие другим. Очень скоро это избавит вас от бессонницы и всех мрачных мыслей, вы почувствуете себя полезным". На это предложение я получаю различные ответы, но все без исключения пациенты считают, что действовать соответствующим образом очень тяжело. Если пациент отвечает: "Как я могу доставить удовольствие другим, если не знаю, как получить его самому?", то я вношу разнообразие в картину, говоря: "Тогда вам нужны четыре недели". Ответ: "А кто мне доставляет удовольствие?" я встречаю самым сильным ходом в этой игре: "Может быть, вам лучше немного потренироваться следующим образом: НЕ ДЕЛАТЬ ничего, что доставит удовольствие кому-либо другому, а всего лишь представлять, как вы МОГЛИ БЫ это сделать!". Эти задания относительно просты и отличаются тем, что пациенты могут их саботировать, но не могут потерпеть неудачу, а затем обвинить в этом терапевта. Пациент должен понять, что не врач, а сама жизнь неумолима и что ему самому нужно начать действовать. От врача он не слышит ни слова упрека или раздражения, а лишь эпизодические доброжелательные, безобидные, ироничные высказывания». /11/ Таким образом, предлагая осуществить непривычное для пациента действие, Адлер пытался внести в его жизнь переживания, основанные на социальном интересе.

Вариантом техники постановки заданий является техника «как будто». Она обычно применяется в тех случаях, когда пациент заявляет «Если бы я только мог...». Психотерапевт просит, чтобы на протяжении некоторого времени (например, следующей недели) он действовал «как будто». Психотерапевт предлагает пациенту метафору «примерки» более успешной модели поведения как «нового костюма». Несмотря на то что человек, надевший новую одежду, остается тем же, его настроение и самооценка зачастую сильно меняются. Кроме того, иногда, изменив одежду, человек может почувствовать себя по-другому и, возможно, поведет себя по-другому и в этом случае действительно может стать другой личностью.

Еще одна техника — создание образов. Адлер очень любил описывать пациента одной простой фразой, например «нищий как король». Вспоминая этот образ, пациент может напомнить себе свои цели, а на более поздних стадиях — научиться использовать этот образ, чтобы посмеяться над собой. Г. Мосак приводит в пример пациента, боявшегося импотенции, который, согласившись с замечанием терапевта, что никто не видел пса-импотента, объяснил это так: «Собака делает то, что ей полагается делать, не заботясь о том, сможет ли она». Тогда терапевт предложил, чтобы перед следующим половым контактом пациент улыбнулся и сказал про себя «гав-гав». Через неделю пациент сообщил членам своей группы: «Я погавкал».

В связи с этим атмосфера кабинета адлерианского психотерапевта часто более естественна и раскованна, чем при других видах психодинамической терапии.

К технике создания образов близка техника «ловли самого себя». Создав своеобразный образ-маркер для обозначения «ошибочного» поведения (в своей практике мы часто используем следующую метафору — «лозунг на флаге, который вы держите в руках, когда уверенно шагаете вперед»), психотерапевт вместе с пациентом формулирует его цель в ироничной форме, а потом предлагает пациенту «ловить себя» на попытках вернуться к этой непродуктивной модели поведения, вспоминая при этом шутливый лозунг.

Поскольку главные усилия психотерапевта направляются на понимание жизненных обстоятельств в контексте целостности жизненного стиля и в своем движении направлены вперед, репертуар технических приемов реориентации расширяется за счет методов, основанных на научении более эффективным способам поведения.

Так, с помощью техники «нажатия кнопки» терапевт добивается от пациента понимания того, что он сам управляет собственным эмоциональным состоянием. Например, пациент предъявляет жалобу на депрессивные чувства, с которыми не может справиться. Терапевт просит пациента вспомнить какую-либо приятную ситуацию из его жизни и зафиксировать эмоции, которые сопутствуют этому воспоминанию. Затем он предлагает вспомнить неприятный опыт и снова обратить внимание на чувства, сопровождающие это воспоминание. Таким образом, он демонстрирует пациенту, что «кнопка», переключающая эмоции, находится в руках самого пациента, что пациент является создателем, а не жертвой своих чувств и что депрессия — это выбор бытия в депрессии.

Техника негативной практики [В логотерапии В. Франкла она также известна под названием «парадоксальная интенция».]основывается на положении о том, что симптом «включен» в своеобразный невротический круг подкрепления за счет постоянного повторения, которое, в свою очередь, обеспечивается эффектом «розового слона»: чем больше пациент пытается бороться с симптомом, тем больше он мысленно воспроизводит его. Поэтому пациенту предлагается усиливать симптом, идя «от противного». Например, при навязчивом дрожании рук в момент беседы со значимыми людьми или публичных выступлений пациенту предлагается разыграть эту ситуацию в кабинете психотерапевта, стараясь как можно больше усилить симптоматику и показать ее в максимальном проявлении. Зачастую, после нескольких таких проб, симптоматика теряет свой патогенный смысл и постепенно исчезает.

Первоначально адлерианская психотерапия проводилась как индивидуальная, и до сих пор многие адлерианцы считают индивидуальную психотерапию предпочтительным лечением. Однако в рамках адлерианской психотерапии были созданы и групповые формы работы.

Так, Р. Дрейкурс, Г. Мосак и Б. Шульман ввели множественную психотерапию (multiple psychotherapy), в ходе которой несколько терапевтов лечат одного пациента. Такая форма дает возможность постоянного консультирования между психотерапевтами, минимизирует реакции контрпереноса, предотвращает эмоциональную привязанность пациента к избранному терапевту. Пациент может выигрывать даже от наблюдения несогласия между терапевтами, понимая, что несогласие тоже может быть здоровым. Кроме того, множественная терапия создает атмосферу, которая облегчает обучение; пациент может взаимодействовать с двумя различными личностями, придерживающимися разных подходов; предложение новой точки зрения способствуют избежанию терапевтических тупиков, тем самым сокращая курс терапии; пациенты могут видеть себя более объективно, поскольку являются и участниками, и наблюдателями; в том случае, если пациент и психотерапевт «не поладят друг с другом», пациент не становится терапевтической «катастрофой», а просто передается другому терапевту. Множественная терапия служит примером демократичного социального взаимодействия и поэтому представляет собой ценный урок для пациента. Дополнительное преимущество этого метода — в использовании его для обучения психотерапевтов: супервизоры участвуют в процессе психотерапии вместе с кандидатами, наблюдают их интервенции, обеспечивают их безопасность, оказывают поддержку и могут комментировать наблюдаемое поведение.

В середине 1920-х гг. Дрейкурс инициировал использование групповой терапии в частной практике, что было естественным развитием адлерианской аксиомы, гласящей: проблемы людей всегда являются социальными проблемами. Сегодня некоторые адлерианцы считают групповую терапию предпочтительным методом с практической стороны, другие используют ее как предваряющую индивидуальную работу или для того, чтобы ослабить интенсивность индивидуальной психотерапии. Ряд психотерапевтов комбинируют индивидуальную и групповую терапию, другие считают группу вспомогательным средством при решении определенных проблем или при работе с определенными группами. Одной из ветвей группового лечения является создание психотерапевтических социальных клубов при психиатрических клиниках.

Литература

Адлер А. О нервическом характере. — СПб., 1997.

Адлер А. Практика и теория индивидуальной психологии. — М., 1995.

Виттельс Ф. Фрейд: Его личность, учение и школа. — Л., 1991.

Дрейкус-Фергюссон Е. Введение в теорию Альфреда Адлера. — Минск, 1995.

Дрейкурс Р., Золц В. Счастье вашего ребенка: Книга для родителей. — М., 1986.

Сидоренко Е. В. Терапия и тренинг по Альфреду Адлеру. — СПб., 2000.

Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. — СПб., 2003.

Allers Ch. Т., White J., Hornbuckle D. Early recollections: Detecting Depression in the Elderly // Individual Psychology: The Journal of Adlerian Theory, Research and Practice. - 1990. - Vol. 46. - № 1.

Ansbacher H.L., Ansbacher R. The individual psychology of Alfred Adler. — New York, 1964.

Bottome Ph. Alfred Adler: A portrait from life. — New York, 1957.

Crandall J. E. Theory and Measurement of Social interest (Empirical Test of Alfred Adler's concepts). — New York, 1981.

Heyer L., Marilyn G. W., Boudewyns P. A. Early Recollections of Vietnam Veterans with PTSD // Individual Psychology: The Journal of Adlerian Theory, Research and Practice. - 1989. - Vol. 45. - № 3.

Kempler W. Gestalt therapy // Current psychotherapies. — Itasca, 1973.

Manaster G.J., Corsini R.J. Individual Psychology. — Itasca, 1982.

Orgler H. Alfred Adler: The man and his work, triumph over the inferiority complex. — 4th ed. - London, 1973.

Rattner J. Alfred Adler. - New York, 1983.

Warren C. Earliest recollection analysis: An Interpersonal technique of communication therapy // Individual Psychology: The Journal of Adlerian Theory, Research and Practice. - 1987. - Vol. 43. - № 1.

Дата добавления: 2015-11-26 | Просмотры: 460 | Нарушение авторских прав