АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

РАЗРАБОТКА КОНЦЕПЦИИ

РАННИЕ ВЗГЛЯДЫ ФЕНОМЕНОЛОГИИ

Клинические изучения Фрейда в конце прошлого века привели его к терапевтически важным открытиям, которые сильно повлияли на его понимание шизофрении. Его исследования истерии привели его к теории, что невыносимая мысль, отвергнутая сознанием и памятью, становится патогенной, ее аффективная активность в бессознательном начинает проявляться в морбидных симптомах. Он сумел показать, случай за случаем, что преодоление отвергающей силы было ключом к выздоровлению. Чтобы индуцировать пациента поступать подобным образом, требовалось огромное психическое усилие, помогающее в равной мере сильно мотивированной, умной и внимательной личности преодолевать это сопротивление, оставаясь в гармоничных отношениях с аналитиком, к которому он развил чувство аффекта.

Психологическая обратимость более тяжёлых расстройств пациентов, у которых клинические психиатры не находили явных органических изменений, была в то время спорным вопросом. Ожидалось что психоаналитические формулировки, относящиеся к психоневрозам, могут быть продуктивными и в лечении этих людей. Фрейд обратил внимание на значение защитных механизмов при психотических состояниях, рассматривая хроническую паранойю (1894) как защитный психоз, в котором репрессия невыносимых мыслей, связанных с сексуальным опытом в детстве, осуществляется проекцией их на других [54]. Если репрессия также играет важную роль при шизофрении, и если бы это подтвердилось предположением, что она связана с организацией сексуальных импульсов в более раннем периоде чем симптомообразование в психоневрозе, теория психосексуального или либидонозного развития вполне могла бы применяться.

Однако этот подход приводит к разочарованию. Психологические процессы, обнаруженные у шизофренических индивидов, не охватываются ранними формулировками. Эти люди не кажутся страдающими от репрессии; некоторые из них могут сказать своему аналитику гораздо больше об их бессознательном, чем может сказать им он. Также описаны неожиданные рецидивы психотических состояний после долгих лет лечения. Дело в том, что объяснение их проблем казалось не производило впечатления на этих пациентов, что особенно беспокоило Фрейда. Почему они избегали контакта?

Пока каждый случай психоневрозов имел неясные элементы, поведение пациента обычно проясняло их один за другим, и в конце концов собирало целую головоломку. "Я получил огромное удовлетворение от работы с неврозами в своей практике", - писал Фрейд Wilhelmy Fliess`y в 1895 г. "Почти всё ежедневно подтверждается, добавляются новые кусочки, а самое приятное чувствовать уверенность, что суть проблемы так близка". [38, р. 120]

Неспособность шизофренических пациентов сотрудничать в этих исследованиях и вознаграждать пониманием и улучшением сбило с толку Фрейда. Раздражённый их способностью расстраивать его терапевтические усилия, он однажды заметил: "Психотики являются помехой к психоанализу." [22, р136].

Единственным объяснением их индифферентности, которое он выдвинул, было то что они недостаточно владели подвижным либидо, для формирования аналитических взаимоотношениий[85, 7th meeting]. Общий смысл его взглядов на проблему выражался так: единственный путь разрешения загадки их недоступности предполагал наличие патологического фактора, невосприимчивого к психологическому воздействию.

Ранняя формулировка психоаналитической теории шизофрении была представлена на Первом Международном Психоаналитическом Конгрессе (1908) Karl`om Abraham`om [1]. Клинический психиатр и официальный член Bleuler`овского штата в Бургхёльцли, д-р Abraham подготовил свой научный доклад. продолжающий разговор с Фрейдом, который ссылался на него позднее как на основу своей собственной позиции по психотической болезни.

Различие в эмоциональной жизни госпитализированных шизофреников, от лиц с наиболее глубоко зашедшими состояниями тяжёлой формы болезни до лиц без чётких симптомов - является только проявлением степени болезни, согласно Abraham`у. Общим фактором всех форм этой болезни является разрушение "способности к сексуальному трансферу, т.е. к объектной любви. Действительно, эти люди "никогда не имели настоящей способности переносить свое либидо на внешний мир."

В пространстве, определяемом степенью болезни, шизофренический индивид бойкотирует мир, реагируя ненормально или вовсе не реагируя на него. Хотя большинство его симптомов сходны с симптомами истерии, он проявляет морбидные тенденции, не наблюдаемые при истерии - блокирование чувств, которое предполагает, что он никогда "полностью не преодолеет" своего инфантильного аутоэротизма. Abraham относит эту аномалию к задержке в развитии на этой ранней стадии.

Yung уже выражал мнение, что чувства возможно не уничтожаются, а только "своеобразно перемещаются и блокируются" при шизофрении [68,р.66]. Abraham соглашался, отмечая, что "ремиссия может иметь место на какое-то время, и даже заходить так далеко, что едва ли можно заподозрить наличие психического дефекта". Тем не менее, психоанализ как терапевтическая процедура "едва ли продвинулся в изучении" из-за отсутствия трансфера.

Более значимым, чем формулировки Abraham`а по шизофрении, было его утверждение (1911)о том что, подобно тяжёлым обсессивным невротикам, у людей страдающих психотической депрессией очень снижена способность к трансферной любви из-за их крайне враждебных отношений к миру. Процесс подавления ненависти ослабляет и лишает их энергии. Меланхолические депрессии, наблюдавшиеся им соответственно, "происходят из отношения ненависти, которое парализует способность пациента к любви" [2]. Отношение этих формулировок к шизофрении не указывалось.

Что происходит с либидо, которое отошло от объектов? Фрейд предположил, что оно "вернулось обратно в эго". Существование эго-либидо принималось во внимание потому, что "гипотеза о том, что объект-либидо может быть трансформировано в эго-либидо...кажется нам исключительно тем, что способно разрешить загадку того, что выражают нарциссические неврозы - dementia praecox, например - и объяснить сходства и различия между ним и истерией или обсессией. [37, 26th, Lecture].

Термин "нарциссизм" применялся к этому возврату либидо. Основной уровень регрессии возвращал обратно к периоду первичного нарциссизма между стадией формирования телесного эго и более поздними стадиями формирования объекта [59, р.230].

Неутешительные результаты психоаналитического лечения шизофреников стали бы понятными, и политика исключения их из такого лечения была бы оправданной, если возвращение интереса от внешнего мира к эго оказалось бы патогенным механизмом в их состоянии. Это представление также совпадает с наблюдениями Bleuler`а аутистического поведения и инфантильной озабоченности госпитализированных пациентов [12].

Впечатление о том, что они отвернулись от социума для того, чтобы любить самих себя и получать удовольствие от своих иллюзий грандиозности, вдохновило на бесчисленные описательные формулировки. Их внутренний опыт и психическая продукция привлекли много спекуляций в начале века. Их слова осторожно взвешивались, их мысли и фантазии были сходны с тем же у детей и примитивных народов. Внимание было привлечено к утверждению Yung`а: "Пусть сновидец прогуливается, как если бы он бодрствовал, и мы получим клиническую картину dementia ргaесоx"[68, р79].

Симптомы исследовались и тщательно классифицировались. Некоторые характерные механизмы были отнесены к специфическим фазам движения назад от нормального или невротического функционирования к нарциссическому состоянию. Как постулирует Фрейд (1914) в своей статье о нарциссизме [43], начало отхода порождает резидуальные феномены. Сам процесс болезни характеризуется второй группой манифестаций. Они продолжаются так называемыми реституциональными (восстановительными - прим.перев.) симптомами, которые отражают попытки эго восстановить контакт с объектами.

Манифестации этих трёх фаз, которые клиницисты обычно наблюдают одновременно, впоследствии были описаны более детально. Первая фаза, как правило, хорошо выражена, когда пациент ищет помощи. Его симптомы ипохондрии, деперсонализации, иллюзий, мегаломании и чувства пустоты могут усиливаться, предполагая реорганизацию внутри эго, либидо, отошедшего от внешних объектов. Странные звуки и манерность кататонических пациентов идентифицируются с "миметической стадией развития ребёнка"[59,р.229]. Освобожденно-непосредственное поведение и низкая фрустрационная устойчивость глубоко регрессировавших пациентов предполагает подобное сходство. По Otto Fenichel`ю реституциональные симптомы обозначают внезапное движение в другом направлении, создающие впечатление что шизофреники "оставили нарциссическое состояние и пытаются восстановить контакт с объективным миром, достигая успеха только в резких рывках и на короткие промежутки времени" [24, р418].

Искусные и часто глубокие интерпретации феноменологии этого состояния могут заполнить множество томов, однако силы, которые его вызвали, редко обсуждаются в этих исследованиях. Это не удивительно. Реконструировать эго изучением продуктов его расщепления или конечной дезинтеграции всё равно, что воссоздать целое из осколков разбросанных взрывом. Допуская, что большинство людей в психотических состояниях шизофрении кажутся полностью погруженными в себя, возникает вопрос: зачем им нужно убирать свой интерес с окружающего в изначальное место?

Единственное объяснение отхода от объектов поддерживается ранней надеждой Фрейда, нашедшего "либидный фактор в психической жизни универсальным виновником причин психических болезней" [37, 26th, Lecture]. Доктор Мaurits Katan (1950) постулировал, что разрыв с реальностью является результатом интенсивного бисексуального конфликта связанного с крайней и всеобъемлющей тревогой[70]

РАННИЕ ВЗГЛЯДЫ НА АГРЕССИЮ

На психоаналитические формулировки по шизофрении существенно повлияла ревизия теории либидо в 1920 г.г., допускающая существование агрессивного побуждения и ослабление деструктивных тенденций путём слияния агрессивной энергии с энергией эротического побуждения. Действительно, большинство наших расхожих идей.об агрессии вернулось к началу века. Одна из них была обнаружена в недавно опубликованных протоколах "Психологических Вечерних Сред", проходивших в квартире Фрейда до образования Венского Психоаналитического Общества в 1908 году. В одной из таких неформальных дискуссий Фрейд утверждал, что "каждый акт ненависти исходит из эротических тенденций"[85, 19th meeting]. Протоколы также обнаружили, что Alfred Adler сделал серьёзные ссылки на существование агрессивного побуждения.

Adler выдвинул идею о том, что там, где нет любви, не может быть ненависти[12th meeting], таким образом подразумевая, что отказ от любви к объекту является способом защиты объекта от ненависти эго. Он также выразил мнение, что ребёнок становится агрессивным, когда имеющиеся у него различные пути достижения удовольствия оказываются фрустрированными [53rd meeting], привлек внимание к тенденции агрессивного импульса поворачиваться против субъекта [50th meeting]. Протоколы содержат эти интересные заметки: "Фрейд согласился с большинством указаний Adler`а с определённой оговоркой: То, что Adler называет агрессивным стимулом, является нашим либидо"[53rd meeting]. Если бы Adler систематически развивал свои взгляды на агрессию, он смог бы внести огромный вклад в концепцию шизофрении. Некоторые идеи, выраженные им в 1907 и 1908 годах, были восприняты Фрейдом и вошли в ревизию теории либидо.

Совместное влияние теоретических достижений и клинических наблюдений внесло значительные изменения в психоаналитический подход к шизофреническим пациентам. Их уход в себя, негативизм и вспышки враждебности, которые сначала рассматривались в терминах эротического побуждения и как показатель того, что эти пациенты не обучаемы, в том смысле что их лечение проводить достаточно трудно, сейчас связывают с агрессивным побуждением.

Сам Фрейд не сделал этой связи и не распространил свою основную теорию, для объяснения ухода от объектных отношений при шизофрении. Его формулировки патологических механизмов при обсессивных неврозах в "Я и Оно" (1923) оказались близки к современным формулировкам по шизофрении[50]. Его ссылка на психоз, как на результат "расстройства в отношениях между эго и его окружением (внешним миром)", так же уместна[39]. Тем не менее, он не исследовал эти идеи в специфическом контексте шизофрении. Это показало, что он уже "отказался" от болезни.

Инстинктное побуждение должно иметь цель. Цель эротического побуждения собирать людей вместе, объединяя их во взаимных интересах, а так же для предохранения человеческой расы. Это побуждение привносит объекты в психику ребенка. Целью агрессивного побуждения, с другой стороны, является разрушение объектных репрезентаций или их производных, которые внесли свой вклад в формирование инфантильного эго. Агрессивное побуждение, свободное от контроля, действует, чтобы разрушать и разъединять, фрагментировать личность, и разрывать связи между людьми.

В ранних формулировках по шизофрении имело место невероятное представление, что отход от объектов мотивирован чрезмерной любовью к себе и, таким образом, удовлетворяет эротическое побуждение. Бегство от объектов может быть связано более логически с эмоциональной репрезентацией агрессивных импульсов - враждебностью и близкими эмоциями. Снисхождение в самолюбви, до патологической степени, стало тогда пониматься как попытка достичь эротического удовлетворения в присутствии ненавистного объекта или ситуации. Клинические открытия подтвердили мнение. что эротическое побуждение играет первоначально защитную роль в шизофреническом отходе.

Прекрасное доказательство этого эффекта появилось благодаря двум классическим исследованиям д-ра Herman`а Nanberg`а юношей, в состоянии кататонического психоза. Случай, описанный в 1921 г., был представлен как подобный либидинозный конфликт, особо подчеркнув его гомосексуальные аспекты. В состоянии нарциссической идентификации, в которой "отсутствовала граница между нами", [84] пациент испытывал агрессивные (каннибалические) импульсы и жертвенные фантазии.

Он хотел подраться со мной...в конце концов он захотел убить меня. Эти импульсы, тем не менее, сначала были отражены иллюзорной идеей вечной жизни....Иллюзорная идея...была, таким образом „использована, чтобы служить защитной тенденции к отражению.агрессивных импульсов, направленных против меня. Это, по-видимому, основывалось на исправлении эндопсихического восприятия, что, убив меня, он может лишиться исключительного объекта, внешнего мира оставшегося с ним.

В сходной ситуации пациент заявил: "Мне кажется, что я должен ударить кого-то и вырвать чьи-то волосы". Вслед за этим он ударил себя кулаков по голове и начал вырывать свои волосы. "Здесь защита от агрессивных импульсов осуществилась инстинктом, повернувшимся против его собственной личности и перешедшим в его оппозицию.... Тем не менее, агрессивная тенденция продолжает существовать рядом с пассивной тенденцией и даже возрастает в силе."

Другими словами когда Nunberg сконцентрировался на либидинальных аспектах случая и объяснял его в этих терминах, слова пациента пролили противоположный свет на его фундаментальную проблему, когда она реактивировалась в аналитических отношениях. Он представил доказательство теории, что деструктивные импульсы к его первичному объекту стали решающим фактором его болезни. В результате он произнёс: "Оберегая вас, я хочу сохранить вас и защитить себя от своего желания уничтожить вас".

Ранний пример шизофренической тенденции направлять агрессивные импульсы против себя предоставил д-р Theodor Reik (1927). Один из его пациентов, в состоянии деперсонализации, сказал ему: "Вместо того, чтобы знать, что ты хочешь убить кого-то ещё, ты уничтожаешь самого себя"[5] - другими словами уничтожаешь своё собственное эго.

Д-р Herbert Rosenfeld обратил внимание на те же механизмы. В докладе (1947) о лечении шизофренической женщины, он сделал следующее наблюдение: "Вместо нападения и разрушения аналитика, деструктивные импульсы поворачиваются против её желания жить, её либидо, которое оставило её как бы наполовину мёртвой, т.е. в состоянии деперсонализации" [92]

Выводы, полученные Melanie Klein из психоанализа маленьких детей, которые оказали влияние на подход к психопатологии взрослой шизофрении, привели к заключениям, что явилось ранней попыткой объяснить уход от объектов. Она относила его к "преувеличенной и преждевременной защите от садизма" эго (1930), начинающейся в первые месяцы жизни. Поворот деструктивных импульсов против объекта, который выражается в фантазийных орально-садистических атаках на материнскую грудь, а позднее на всё её тело, ведёт к развитию механизмов, рассматриваемых, как самые важные для развития расстройства. Чрезмерный садизм, на её взгляд, порождает тревогу, слишком сильную для того, чтобы инфантильное эго овладело ей. Ранние способы защиты направлены против двух источников опасности: собственного садизма и объекта, от которого опасаются "подобной ответной атаки "[59].

В психотических расстройствах, идентификация объектов с ненавистными частями себя (self) интенсифицирует враждебность к другим людям, заметила Melanie Klein (1946) в статье по шизоидным механизмам. Указывая на этот "род отдельной враждебности наполняющей аналитические отношения со взрослыми шизофрениками, она описала резкое изменение в настроении, когда сказала пациенту, что он "хочет уничтожить" её. Интерпретация сделала эту опасность "слишком реальной" для него и непосредственным следствием был "страх потери меня".

Klein продолжает:

Пациент отщепил те части себя, т.е. своего эго, которыми он чувствовал угрозу и враждебность к аналитику. Он повернул свои деструктивные импульсы от своего объекта к своему эго, в результате части его эго временно перестали существовать... Если он снова сможет создать хорошую грудь внутри себя, он сможет укрепить и интегрировать своё эго, станет меньше бояться своих деструктивных импульсов; тогда он действительно сможет защитить себя и аналитика.

Д-р Gregory Zilboorg (I93I), описывая анализ девушки, страдающей параноидной шизофренией, идентифицирует ядро ее психоза как "раннюю инфантильную конверсию, которая является совершенно нормальной находкой" в болезни. Она обнаруживала враждебность, предназначавшуюся её родителям, направленную на себя. Тяжёлая фрустрация, перенесённая в пятилетнем возрасте," выплёскивала огромную массу инстинктной энергии, которая продуцировалась и активировалась её враждебными импульсами до крайней степени". Zilboorg считал, что эти импульсы смогли "прорваться" только когда она находилась в состоянии психоза [117].

Дополнительный элемент защиты объекта подчеркнул д-р Ives Hendrick [63]. Его сообщение о психоанализе шизофренической девушки, находящейся на грани психоза, является выдающимся исследованием "незрелого эго, которому угрожали агрессивные импульсы"(1931). Hendrick относит неспособность эго репрессировать инфантильные сексуальные импульсы к факту, что вся доступная энергия "мобилизовалась на другую функцию, а именно - контроль огромных импульсов агрессии." В трансфере девушки к нему доминировала враждебность, которая стимулировала ответную тревогу. Она появлялась только когда девушка воздвигала "непоколебимые защиты" от этой враждебности, и эти её реакции походили на реакции, связанные с регрессией при шизофрении. Самой "стойкой и постоянной" из проблем этой пациентки было её жизненное убеждение в том, что она нелюбима. Проявление её ненависти было реакцией на это убеждение. Hendrick увидел социальную изоляцию шизофреника как детерминированную "не только его любовью к себе (нарциссизм),но и его изначальной ненавистью к другим, к его потенциальным врагам, его родителям, и всему человечеству."

Теория о том, что инстинктная энергия подвергается процессу нейтрализации.посредством ее модификации (деагрессификация и десексуализация) и доступная эго для защиты от инстинктных побуждений, применялась некоторыми аналитиками к шизофрении. Ссылаясь на симптомы как на доказательство, д-р Heinz Hartmann (1953) предположил, что способность индивидов нейтрализовывать агрессивную энергию бывает повреждена[62].Более специфично.согласно д-рy Robert`у Bak`у (1954), то, что "неожиданная неспособность эго нейтрализовывать агрессию (которая в различной степени присуща способам потери объекта) возвращает всё освободившееся агрессивное побуждение и, когда этот процесс всё более усиливается, разрушает себя, т.е. становится его объектом". Эго регрессирует в некоторых случаях к недифференцированной фазе, или использует другие защиты, такие как проекция или уход, чтобы "избежать разрушения объектов" [6].

ЭГО- ФОРМИРОВАНИЕ И ФРУСТРАЦИЯ

Д-р Paul Federn, начав лечить шизофреников, часть из которых присылал к нему Фрейд, в течение первого десятилетия века, не соглашался с некоторыми формулировками Фрейда об эго-процессах, в особенности с его идеей, что при шизофрении эго насыщено либидо, ушедшим с объектов. Federn [22] связывал это расстройство с недостатком либидо в эго. Он рассматривал базовое нарушение как дефект границ эго. В результате отсутствуют четкие различия между эго и внешним миром, и эго с трудом отличает ложные впечатления от реальности.

Эго-границы являются объективным аспектом того, что Federn называет как "эго-чувство", когда-либо представленное осознание себя, которое он описывает как нарушенное при шизофрении. Эти отноосительные концепции, касающиеся слабости эго- границ и потери эго-чувства, достаточно широко распространены и сформулированы более ясно теми, кто сфокусировался на них как на кардинальной проблеме. Например, д-ра: Thomas Freeman, John L. Cameron, and Andrew McGhie (I958) выразили идею что шизофреники воспринимают внутренние и внешние ощущения как континуум из-за их неспособности "отличать себя от внешнего окружения" [27, р51].

Как эго-границы повреждаются? Federn не отвечает на этот вопрос, возможно потому, что он разделяет взгляд Фрейда о том что имеется фактор злокачественности в заболевании, который не может быть обратим психологическими методами и что коррекция не может обойтись без усиления личности и избегания "дополнительного эмоционального напряжения индивидов, которые балансируют так рискованно" [22,p.I74] И всё же из работ Federn`а кажется, что он был близок к ответу. В его посмертных публикациях об ответе эго на опасность имеется следующее утверждение: "Повторяющиеся фрустрации в детстве могут привести к повреждению или даже потере целого объекта либидо, или к задержке развития всех компонентов сексуальности. Из-за интенсивных фрустраций инстинкта меняется весь характер и приостанавливается сексуальнее развитие. Посредством идентификаций или с приходом более зрелых компонентов сексуальности оно может снова начаться позднее. Когда такого возмещения не происходит, - спонтанно, с помощью полезного окружения, или психоанализа - холод и мрачность во всех объектных отношениях устанавливаются на всю жизнь"[22,р.26б].

Любой род связанной с фрустрацией травмы, к которому индивидуальные реакции подготовлены ненормально, может вызвать шизофреническую регрессию, согласно д-ру Edward`у Glover`у (I949). Расстройство, на его взгляд, представляет защитную функцию, которая включает три компонента: "Отражает опасности реального стимула, разгружает опасные возбуждения ид и избавляет от притеснений контроля суперэго. "Понимая, что травма была перенесена на ранних.стадиях формирования эго, и тяжёлая фрустрация", как реальная, так и воображаемая, испытывалась от семейных объектов, Glover рассматривает болезнь как "чисто травматический психоз" [59]

На близость отношений между шизофренией и острым травматическим неврозом, особенно превалирующим в военное время, указыволось другими исследователями. Д-p Abram Kardiner, например (1959), рассматривает оба состояния как защитные торможения, сходные по своей психодинамике и "окончательному отходу" от окружения, которое их вызвало [69].

Д-Р Richard L. Jenkins рассматривает болезнь как "потенциально прогрессирующую мальадаптацию, производимую фрустрацией за пределами способности пациента её вынести"(1950). Он делает Различие между шизофренией как реакцией и как процессом, ссылаясь на разницу между ними как " просто на вопрос степени". Процесс, который устанавливается, когда порог фрустрационной устойчивости перейдён, характеризуется "заменой адаптивного поведения замороженным, воспроизводящим фрустрационное поведение". Если это происходит при большей фрустрации, то имеет место дезорганизация личности и её реорганизация в какую-либо форму психоза [65]. Эмоциональный уход, согласно Jenkins`у (1952), является скорее предшественником, нежели элементом этого процесса, служащим как "защитная изоляция" от слишком тягостного мира [66].

"Облегчение фрустрации символической реализацией" - название книги Marguerite Sechehaye (1956) о психотерапии при:шизофрении [100]. Она рассматривает лечение своей, теперь очень известной, пациентки Renee как "почти экспериментальное доказательство" своей фрустрационной гипотезы. Отсутствием контакта, что M-me Sechehaye считает сущностью данного расстройства, шизофреник защищается от "проникновения кого-нибудь ещё", а, также, от "взрыва аффективной и эмоциональной жизни". Неудовлетворённые оральные потребности приводят к установлению защиты в первичных отношениях, и психоз представляет собой как "возобновлённую попытку индивида оживить изначальную травму, чтобы преодолеть её, так и определённое отступление в субъективный мир, который один отплатит ему за переносимые фрустрации". Она описывает открытые у шизофренических пациентов "все промежуточныефазы между высоко компенсированной фрустрацией и полной неспособностью найти способ уменьшения ее; в этом последнем случае эго оказывается переполненным самодеструктивными агрессивными побуждениями".

В младенчестве, указывает Mme Sechehaye, "чем более важной и уместной по отношению к инстинкту сохранения является потребность, тем более индивид вынужден тормозить свои враждебные реакции, проистекающие из неиссякаемого источника. Если он ищет удовлетворения, он вынужден сдерживать свою агрессию против личности, от которой он полностью зависит, обычно это его мать". Агрессия сначала может превратиться в слабость, равнодушие и меланхолию, однако в конце концов младенец обратит ее на себя. Отказ матери удовлетворить потребность вызывает собственный отказ ребенка, поскольку, “начиная с этой стадии, источник всех его аффектов находится в матери."

Освещая тему ого жертвенности, д-p Lewis B. Hill подчеркивал (1955), что грудь, которая "ненадежна защищена, достаточно легко теряясь, подвергается переоценке". Чувствуя нестабильность матери, младенец сдерживает свой гнев, и "процессы не устанавливаются, и не формируются приемы, при помощи которых злость и агрессия могут быть направлены вовне". В результате шизофреническая психика содержит "значительное количество деструктивности, которая очень сильно угрожает интеграции эго... Вдобавок к сильной злости имеется страх. Данная комбинация равна продолжительной ненависти, которую пациент полностью не осознает". Hill рассматривает разрыв с реальностью как "глубинную защиту, имеющую обратное направление, от действий лиц из окружения". Он наблюдал также что шизофреник, никогда не имея полного отделения себя от своей матери, "испытывает постоянное желание вернуться к дообъектному и, конечно, довербальному отношению мать-дитя". [64].

Характерно, но не единодушно, теоретики подчеркивают экзогенные факторы, которые составляют список обвинений против матери пациента. В своей первой книге (1953), д-р John N. Rosen, показавший психологическую обратимость шизофренического психоза, охарактеризовал мать как личность страдающую от "извращения материнского инстинкта" [89].Впоследствии Rosen модифицировал этот взгляд. Сейчас он придерживается мнения, что мать сама находится под влиянием других людей, которые принимают участие в "процессе материнства, благоприятно или неблагоприятно", ситуационных стрессов, а также всех тех воздействий на ребенка, которые Rosen подразумевает под "ранним материнским окружением". Тяга "неоконченных дел" привязывает незрелую личность к этому окружению, и она воспроизводит их в психозе [91]. Согласно Rosen`y (I963), психоз выполняет основную функцию предохранения индивида от "осознания скрытого источника ужаса, который... он испытывал с ранним материнским окружением в том виде как он истолковывал его" [90].

Нейропсихологическая формулировка (1962) также подчеркивает фрустрационный фактор. Д-р Benno Schlesinger проводит различие между психогенной формой шизофрении, в которой биохимический дефицит остается скрытым, исключая состояния стресса, и физиогенной формой, которая может развиваться в отсутствие внешних событий. Он полагает, что никакая из этих форм не может быть полностью объяснена пережитыми факторами. Schlesinger продолжает: "Общим знаменателем психологических стрессовых ситуаций является фрустрация, а... нестандартное соотношение фрустрация-удовольствие ускоряет развитие болезни, придавая определенное наследственно-конституциональное предрасположение [97, р.I93].

Дата добавления: 2015-09-27 | Просмотры: 468 | Нарушение авторских прав