АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 38

Теперь со мной было восемь солдат, каждый из них сжимал окровавленный осколок, каждый вернулся с порога смерти. Как только из меня вышел последний осколок, зов исчез. Что-то было в этой боли и в этих ранах, что сделало магию возможной.

Воин-сидхе появился из темноты, одетый в темно-красную броню, которая мерцала в лунном свете, как будто была сделана из огня. Его имя было Aoda'n, и я знал, что его рука власти соответствовала его броне. Я почувствовала как он призвал свою руку власти, и не задумываясь крикнула:

— Убейте его.

Они должны были колебаться. Они не должны были выполнять мои приказы. Доусон был офицером, но они нацелили свое оружие на фигуру и начали стрелять. Пули сделали то, что в волшебной стране делали пули людей с тех пор, как они были изобретены. Они порвались через блестящую броню, и в плоть под ней. Он умер прежде, чем смог послать огонь своей рукой спалить нас. Я почувствовала, что они вызывали свои руки власти. Если мы смогли опередить их, и не дать им воспользоваться своими руками власти, мы могли выиграть. Такое простое решение, если у вас есть солдаты, готовые действовать решительно и с полной готовностью убивать все на вашем пути. Очевидно, у меня были такие солдаты.

К нам присоединились другие солдаты, не из-за меня, а потому что мы были единым подразделением на поле боя. Казалось, мы знали, что делали, и с нами был офицер. Они окружили нас, поскольку у нас была цель, а посреди сражения нужна цель. Цель, чтобы не было колебаний.

Я почувствовала действие некоторых заклятий. Некоторые кричали в ужасе от иллюзий, которые создавал один из сидхе в броне. Я могла бы прикрыть гламором одного или двух других сидхе. Попробовав, я растянула свой защитный гламор. И смогла растянуть его гораздо дальше, чем когда-либо пыталась до сих пор, растягивая на всех своих людей, словно поливала водой лихорадочно горящую кожу.

Сначала крики мужчин, окружавших меня, прекратились, потом они начали что-то бормотать, я тихонько обратилась к Доусону.

— Стреляйте одиночными в их броню. — Мне нужно было сконцентрироваться на удержании защиного гламора. Даже попытка прокричать эти слова заставила бы меня споткнуться и не удержать гламор.

Доусон не стал меня переспрашивать. Он просто прокричал мой приказ:

— Стреляйте одиночными в их броню! Огонь!

Бессмертные воины, которые видели больше столетий чем любой из нас может мечтать, пали под выстрелами нашего оружия. Они падали на землю, как во сне. Они не могли больше омрачать умы мужчин, и без их иллюзий солдатам ничего не мешало стрелять, и мы косили их.

Дилис стояла, вся в желтом, пылая словно она проглотила пламя, заполнявшее ее кожу и волосы, и горело в ее глазах. На ней не было брони. Ее платье выглядело так, словно она собиралась спускаться по мраморной лестнице на бал. Но она продолжала стоять там, где другие воины в волшебной броне пали. Пули, казалось, поражали колеблющийся жар, марево над летней дорогой. Попадающие в него пули, колебались, затем таяли во всплеске оранжевого света.

— Что это такое? — Спросил Доусон, стоя рядом со мной.

— Магия, — ответила я. — Она — магия.

— Какая магия? — Спросила Хейз.

— Огня, света, солнца. Она богиня летней жары. — Мне всегда было интересно, кем она была до того, как сбилась с пути истинного. Большинство действительно сильных сидхе скрывало свое прошлое, некоторые опасаясь позора за потерянную силу, другие — из страха перед врагами, сохранившими больше силы и сводящими старые счеты. Я вернула силу Сиобхан, а значит и Дились тоже, несмотря на то, что истинное ее имя означало хранительница огня.

Другие воины в броне скрылись за ее спиной в колеблющемся шаре ее магии. Они толпились вокруг нее, как они могли толпиться вокруг меня, но я никогда не буду гореть как она. Я была не солнцем, но луной.

В тот момент я не хотела ее убивать. Я хотела, чтобы она пошла за мной. Я хотела, чтобы она была одной из моего двора. Я хотела, чтобы ее летний огонь согревал нас всех.

Я громко обратилась к ней,

— Дилис, мы ведь неблагие. Мы не должны убивать друг друга.

Когда она заговорила, в ее голосе слышался рев, и я поняла, что это отзвук огромного костра, словно сами ее слова горели.

— Ты говоришь это, потому что ваше человеческое оружие не может повредить мне.

Хейз вздрогнула рядом со мной и прошептала:

— Больно, когда она говорит.

— Не настолько, если бы принцесса нас всех не защищала, то было бы больнее, — сказал Доусон.

Он был прав. Гламор, защищавший их от иллюзий, защищал и от полной силы этого пылающего голоса. Она не была огнем, она была пламенем солнца. Это пламя наполняет поля жизнью, но слишком сильное пламя убивает их, превращая в безжизненную пыль.

Для жизни нужна вода. Кто же ее напарник? В чем ее баланс? И снова на моей руке запульсировало кольцо. Оно было кольцом Королевы в течение множества столетий. Андаис дала его мне в подтверждение своего покровительства. Но она была богиней войны и разрушений. Я была жизнью так же как смертью, я была балансом. Кольцо когда-то принадлежало богине любви и плодородия. Андаис сняла его с пальца мертвой богини. Смерть никогда не должна забирать инструменты жизни, потому что не знает, как пользоваться ими. Но я знала.

И опять вокруг меня и солдат начался дождь из розовых лепестков. Кольцо запульсировало тяжелее, горячее на моем пальце. Что-то перемещалось на краю видимости. Белая фигура, хромая, продвигалась среди деревьев. Это был Кристалл. В прошлый раз, когда я видела его, он был в кровати королевы, замученным кровавыми пытками. Один из серьезных недостатков бессмертности было почти мгновение заживление от ран, полученных от руки сексуального садиста. «Забава» могла продлиться очень долго.

Она выбрала его как жертву, потому что был одним из стражей, которые пожелали отправиться со мной в ссылку. Он приехал бы в Лос-Анджелес ко мне, но Андаис испугалась, что потеряет всю свою стражу. Так она наказывала тех, кто вынужден был остаться, но не желал этого. Она не заставляла добровольцев занять место стражей, вместо уехавших ко мне. Слишком уж долго она была жестокой госпожой. Мужчины знали, что ожидать, и не соглашались на службу. Что ухудшило положение мужчин, оставшихся в ее распоряжении. Кристалл приближался.

Когда он больше не мог уже опираться на деревья, он упал на землю на четвереньки и пополз к нам. Солдаты навели оружие на него, как будто ожидали увидеть то, что ранило ползущего человека. Меня пронзила мысль. А где королева? Почему она позволила Келу и своим дворянам пойти против ее приказов? Это не был так не похоже не нее — сидеть праздно, когда она могла наказать своих людей. Но наблюдая как ползет Кристалл, видя кровавые раны на его теле, я думала, что она могла бы быть занята. Иногда она впадала в жажду крови так, что забывала обо всем, кроме боли и плоти под ее руками. Она была опьянена садистским удовольствием, пока ее сын отвоевывал ее королевство? Она потеряла контроль до такой степени?

Я пошла к Кристаллу. Солдаты пошли со мной, держа на прицеле Дилис, деревья, окружающую нас темноту, только я не была уверена в наличии сейчас цели для стрельбы. Позже. Потом будут другие цели для стрельбы.

Дилис закричала через поле и в голосе продолжался слышаться отзвук костра.

— Твой род развращен, Мередит. Твоя тетя замучила свои стражей, и они не пригодны ни к чему, кроме рабства.

Я посмотрела на золотую фигуру и ответила:

— Тогда почему ты помогаешь Келу? Разве он не такой же развращенный?

— Да, — ответила Дилис.

— Ты поможешь ему убить меня, а потом убьешь и его, — догадалась я.

Она ничего не ответила, но ее свет вспыхнул ярче. Это было магическим эквивалентом улыбки, которую иногда невозможно удержать. Это было удовлетворение, улыбка говорила: «все идет своим путем».

Кристалл упал, и я на мгновение испугалась. что он не поднимется, но он снова поднялся. И опять пополз, медленно, мучительно полз к этому золотому жару.

Я было двинулась помочь ему, но кольцо запульсировало сильнее, и я приняла это как знак. Я осталась стоять на месте, позволив ему медленное, жалкое движение. Его белые волосы, которые я знала отражали свет, словно тысячи маленьких призм или капель воды, тянулись по земле и казались ярким плащом тяжкого бремени.

Доусон сказал:

— Вы хотите, чтобы мы помогли ему?

— Нет, — сказала я низким голосом. — Я хочу, чтобы она помогла ему.

Он посмотрел на меня, затем, когда мой взгляд ничем ему не помог понять смысл моих слов, он посмотрела на Бреннана и Мерсера.

Мерсер сказал:

— Но разве она не убьет его?

— Нет, если она хочет быть спасенной, — сказала я.

— Я не думаю, что она нуждается в спасении, — сказал Мерсер.

Дилис закричала на меня:

— Разве ты не собираешься помогать ему, принцесса?

— Он здесь не ради меня.

— Ты говоришь загадками, — сказала она.

Кристалл продолжал свое мучительное медленное продвижение через поле с мертвыми и раненными. Но теперь было ясно видно, что стремился он не ко мне. Он непреклонно полз к этому золотому жару.

— Не позволяй ему выбрасывать свою жизнь, Мередит. Если он попытается навредить мне, я убью его.

— Он не повредит тебе, Дилис, — сказала я.

— Тогда почему же он здесь, если не для спасения тебя и твоих людей?

Кристалл достиг края золотого огня, но не коснулся его. Огонь, как солнечный свет, искрился на его коже и волосах, как будто он был его тезкой, кристаллом. Ее огонь отражался радугами на его теле. Маленькие, сверкающие цветные огни разгоняли темноту.

Он протянул свою руку в круг ее огня, затем он встал на колени и посмотрел на нее. Кровь на его теле мерцала словно россыпь рубинов.

— Что это за магия? — Спросила Дилис, но в ее голосе уже не было слышно отзвука костра.

Кристалл встал и вошел в этот огонь. Его тело заполыхало как солнечный свет на воде, или отраженный свет на алмазах. Он двинулся в ее солнечный свет, и отражал его, превращая в красоту. — Что ты с ним делаешь, Мередит? — Это не я с ним делаю. Кристалл оказался на расстоянии вытянутой руки к ее золотой, пылающей фигуре. Он стоял там, высокий и гибкий, с его мускулистым, но сухощавым телом бегуна. У него всегда была хрупкая сила. Он походил на драгоценный камень, оставленный на солнце, мерцающий радугами от кончиков волос до каждого дюйма его голой кожи. Его раны закрылись, словно только прикосновение ее силы излечило его.

Она выглядела… испуганной.

— Я не целитель, но он излечен. Как это возможно?

Кристалл протянул ей руку.

— Что он хочет? — Завопила она, и в ее голосе был просто страх.

— Возьми его руку, и ты узнаешь.

— Это ловушка, — обвинила она.

— Я ношу кольцо королевы, Дилис. Я видела, как ты пылала жаром летнего солнца, и думала: 'В чем ее баланс?'. Где та прохлада, что должна помешать ей сжечь все до смерти?

— Нет! — Она закричала на него.

Кристалл просто протягивал ей руку, как будто он мог так стоять вечно.

Тогда ее золотая рука потянулась на встречу, как будто против ее желания. Кончики ее пальцев дотронулись до него и золотое сияние стало наполовину серебряным, и я увидела, что жар заискрился как капли воды, как солнце на поверхности летнего озера.

Тогда они обняли друг друга. Поцеловались так, словно целовались уже много раз, хотя я знала, что это не так. Он никогда не был ее возлюбленным, богом ее богине, но он был предназначен ей. Он был прохладой, в которой она нуждалась, и именно я позвала его, того, когда я смогла найти.

Жар окружал ее плотным, желтым сиянием, словно она была вырезана из него. А Кристалл пылал, словно он был сотворен из сверкающих радуг.

— О, мой Бог, — прошептала Хейз.

— Да, — сказала я.

— Что Вы сделали? — Спросил Доусон.

— Они будут парой, и у них будут дети. Два ребенка.

— Откуда Вы это знаете? — Спросил Бреннан.

Я улыбнулась ему, и знала, что сейчас мои глаза запылали зеленым и золотым. Он с трудом сглотнул, как будто этот вид его встревожил.

— Магия.

— Лучше любовь, чем война, — сказал другой солдат.

— Точно, — ответила я.

И тогда с дальней стороны раздался крик. Кел бессловесно кричал, стоя там в своей серо-черной броне, окруженный последователями в броне разных цветов и из материалов, похожих на кору и листья или кожу животных, броню, которая не могла устоять перед сталью и железом. Сказочные воины несли фигуру, и в мгновение я узнала его, мое сердце подвело меня. Его волосы упали вокруг тела, чернее, чем оттеняемая луной ночь. Белые руки сидхе казались оскорблением на фоне его темного совершенства.

Кел кричал мне через поле:

— Он все еще жив, пока! Эта полукровка стоит твоей жизни, кузина? Ты пойдешь ко мне через это поле, чтобы спасти его?

Я не могла отвести взгляд от него, темного и устрашающего, но все еще живого. Все еще живого? Только смерть могла сделать с ним такое. Мысль, что я потеряла их обоих, моего Мрака и моего Смертельного Холода, была слишком болезненной. Слишком большая боль, слишком много потерь, просто слишком много всего.

Я шептала его имя. «Дойл». Я хотела его увидеть, хотела перевезти, хотела знать, что он со мной, хотела спасти его. Моя рука легла на живот, все еще плоский, слишком плоский для беременности, и я знала, что не могу обменять себя на моего Мрака. Он никогда бы не простил мне такую сделку. Волна тошноты нахлынула на меня, ночь поплыла, но я не должна упасть в обморок. Я не могла быть слабой, на слабость нет времени. Я задвинула свои чувства, лишающие меня мужества, подальше, и уцепилась за те, что могут мне помочь — ненависть, страх, гнев, и нетерпимость, и не знала, что они есть во мне.

— Значит война, — прошептала я.

— Что? — Переспросил Доусон.

— Мы дадим Келу то, что он хочет, — сказала я.

— Вы не можете отдать ему себя, — сказал Хейс.

— Нет, не могу, — сказала я, и мой голос показался мне чужим, как будто я больше не узнавала себя.

— Если мы не даем ему Вас, то что мы ему даем? — Спросил Мерсер.

— Войну, — просто сказала я и пошла по полю.

Мои солдаты шли за мной. Или Кел сейчас умрет, или я. Видя Дойла, брошенного на землю, как неподвижный мусор, я радовалась своему решению.

Дата добавления: 2015-08-26 | Просмотры: 413 | Нарушение авторских прав