АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

РАССТРОЙСТВА ВЕГЕТАТИВНЫХ ФУНКЦИИ

К неврозу истерии относятся нарушения вегетативных функций, вызванные действием психических травм, в патогенезе которых (в отличие от нарушений, относимых к неврастении) играет роль механизм «условной прият­ности или желательности болезненного симптома».

Клинические проявления нарушения вегетативных функций при истерии чрезвычайно разнообразны. Они могут имитировать различные картины, наблюдаемые в клинике внутренних болезней. Иногда расстройства вегетативных функций представляют значительные диаг­ностические затруднения, особенно если они наслаива­ются на те или иные неистерические нарушения дея­тельности внутренних органов, вызывая «обострение» и «рецидивы» имевшегося заболевания. К этой группе, ве­роятно, относится значительная часть больных с болез­нями «внутренних органов», которым «долго не мог никто помочь» и у которых затем исцеление быстро на­ступило от того или иного индифферентного средства, в действие которого они верили.

О тех картинах, при которых на первый план высту­пают болевые синдромы, мы говорили при рассмотрении расстройств чувствительности. К описываемой форме относятся различные спазмы гладкой мускулатуры— спазм мускулатуры пищевода, вызывающий то globus hystericus — «истерический комок», подкатывающийся к горлу, то ощущение затруднения в прохождении пищи в пищеводе.

Истерическая рвота может быть как редкой, единич­ной, возникающей лишь в определенной ситуации, так и очень частой, сочетающейся со спазмами пилорического отдела желудка или пищевода, что имитирует явления непроходимости пищи. Чаще всего рвота наступает мо­ментально после приема пищи или при попытке ее при­ема. В рвотных массах обнаруживается непереваренная пища, иногда с небольшой примесью желчи. Характер­но, что, несмотря на частую рвоту, больные не истоща­ются. Описывая истерическую рвоту у французских сол­дат во время первой мировой войны, Roussy и Lhermitte пишут: «Обычно после более или менее длительного пре­бывания в траншеях у молодого, здорового солдата, у которого в прошлом иногда отмечались расстройства пищеварения, развивалась рвота. Она становилась столь частой и упорной, что приходилось эвакуировать его в тыловой госпиталь. При первом осмотре вызывал удив­ление общий хороший вид больного и порождал сомне­ние в том, что рвота действительно имелась. Но наблю­дение вскоре показало, что рвота действительно насту­пала много раз в день без внешнего повода. Она возни­кала без заметного усилия со стороны больного и не вызывала у него заметной усталости. В рвотных массах обычно находилась непереваренная пища. Аппетит у больного при этом не страдал, и больной не худел. Видимо, часть пищи все же им усваивалась. Рентгено­логическое исследование и лабораторные анализы, как правило, не обнаруживали какой-либо патологии со стороны желудочно-кишечного тракта».

В данном случае у солдата причиной болезни было длительное действие психотравмирующей обстановки (пребывание в траншеях). Представления о заболевании в этих условиях приобрели для него характер «условной приятности или желательности», так как соединились с представлениями об уходе из угрожающей жизни об­становки. Поскольку в прошлом у него бывали расстрой­ства пищеварения, то именно с ними связалось пред­ставление о заболевании и привело к возникновению истерической рвоты. Пребывание в госпитале (уход из опасной для жизни обстановки) в свою очередь способ­ствовало их фиксации. Аналогичным образом у некото­рых женщин, страстно желающих прервать беремен­ность, истерическая рвота может имитировать неукроти­мую рвоту беременных. Иногда истерическая рвота мо­жет сочетаться с истерической анорексией — потерей аппетита. В некоторых случаях при этом наблюдается падение веса и резкое истощение.

В психиатрическую клинику поступила больная с явлениями pseudologia phantastica и истерическими галлюцинациями, в прош­лом перенесшая истерический гемипарез и страдавшая истерически­ми припадками.

Три года назад во время пребывания в неблагоприятной для больной ситуации у нее появились боли в области желудка, «явле­ния непроходимости пищи» и частая рвота. Она стала быстро те­рять в весе. Возникло подозрение на опухоль желудка, и была про­изведена пробная лапаротомия в районной больнице. На операции каких-либо изменений со стороны органов брюшной полости обна­ружено не было. В психиатрической клинике, после того как боль­ная узнала о неблагоприятном для нее изменении ситуации, у нее вновь развилась истерическая рвота и анорексия с отказом от еды, в связи с чем отмечалось резкое падение веса. При тщательном ла­бораторном и рентгенологическом исследовании (обследована в хирургической клинике Карагандинского медицинского института проф. М. Г. Шрайбером) нарушений со стороны желудочно-кишеч­ного тракта найдено не было.

Истерическая рвота может наблюдаться и в детском возрасте. Появление ее у детей чаще всего связано с представлением о привлечении к себе внимания взрослых. Поэтому она возникает лишь тогда, когда имеются «зрители». Характерно следующее наблюдение.

Девочка 5 лет вечером пила молоко. Взрослые не обращали на нее внимания. Вдруг что-то оказавшееся в молоке вызвало у нее рвоту. И тут все резко изменилось. Вокруг девочки все засуетились. Взволнованная мать взяла ее на руки, стала ласкать, потом изме­ряла температуру, расспрашивала бабушку о том, как девочка про­вела день, отец отложил газету и стал показывать ей картинки. Сразу же девочка очутилась в центре внимания окружающих. И в следующий раз, когда она ела кашу и никто не обращал на нее внимания, появились рвотные движения и вновь наступила рвота. С тех пор рвота стала возобновляться в присутствии родителей, когда девочке не уделяли достаточного внимания. Когда же она находилась в доме одна с бабушкой, рвота не возникала.

В отличие от истерической рвота, отнесенная нами к нарушениям функции внутренних органов при неврасте­нии, воспроизводится условнорефлекторным путем без участия механизма «условной приятности или желатель­ности болезненного симптома». Она возникает обычно лишь при еде или виде той пищи, которая первый раз вызвала рвоту, независимо от наличия при этом «зрите­лей». Отграничение истерической рвоты от неврастени­ческой практически важно, так как профилактика и ле­чение их различны (у детей при истерической рвоте ле­чение «необращением внимания» на нее, при неврастени­ческой рвоте — лечение по описываемому ниже методу угашения условной связи).

Иногда встречаются картины псевдоилеуса и псевдо­аппендицита истерического происхождения, а также ис­терические энтероспазмы, симулирующие картину хро­нического аппендицита. В последнем случае болевые симптомы наблюдаются при давлении в нижней части живота как с левой, так, часто, и с правой стороны. Кроме того, со стороны желудочно-кишечного тракта могут наблюдаться истерические запоры, поносы и па­резы кишечника.

Во время первой мировой войны немецкие врачи иногда наблюдали своеобразные явления истерического метеоризма у мужчин (Ballonbauch). Степень его выра­женности находилась в большой зависимости от поло­жения тела.

В патогенезе метеоризма могли играть роль судо­рожные сокращения диафрагмы с выключением ее из акта дыхания, а также незаметное для окружающих заглатывание воздуха. Такие больные месяцами лежали в госпиталях с подозрением на тяжелые органические заболевания органов брюшной полости (опухоль печени, селезенки, спайки после перенесенного перито­нита и т. п.). Во всех случаях заболевание освобождало больного от пребывания в опасной для жизни фронто­вой обстановке и являлось для него «условно приятным или желательным».

Мы наблюдали периодические, кратковременные приступы исте­рического вздутия живота. Так, у одной больной сразу же после нескольких глотков любой пищи появлялись резкие боли в эпигастральной области и в течение 1—2 минут живот увеличивался в раз­мерах соответственно примерно VIII месяцу беременности. Стенки живота становились напряженными и отмечался небольшой тимпа­нит. При погружении в наркотический сон или после введения ат­ропина в течение минуты живот принимал свои обычные размеры, при этом ни отрыжки, ни отхождения газов не наблюдалось. При рентгеноскопии отмечался умеренный гастроптоз без нарушения эвакуаторной функции желудка; проходимость пищи по желудочно-кишечному тракту была свободной. В хирургической клинике боль­ной была произведена пробная лапаротомия, не показавшая откло­нений от нормы.

У другой больной аналогичное увеличение размеров живота, со­провождавшееся болезненностью в эпигастральной области, насту­пало в течение нескольких секунд независимо от еды, при волне­нии, оно держалось 3—10 минут и далее без всякого вмешательства извне исчезало в течение нескольких секунд. При этом газы не от­ходили 'Больная могла вызывать у себя такие приступы по прось­бе окружающих.

Вероятно, увеличение живота у обеих больных было связано с судорожным сокращением диафрагмы, а не с заглатыванием воздуха, так как он не мог бы столь быстро накопиться, а также быстро исчезнуть без от­хождения газов. Одним из сравнительно редких истери­ческих симптомов может являться недержание газов, обычно обнаруживаемое лишь в строго определенных условиях.

У одного нашего больного, страдавшего истерическими припад­ками, громкое непроизвольное отхождение газов стало появляться лишь тогда, когда он ложился спать с женой вечером или когда он пробуждался, лежа с ней в кровати утром. По этой причине поло­вая жизнь с женой почти полностью прекратилась.

Оказалось, что в последние 2 месяца перед началом заболевания у больного снизилась потенция (перенес тяжелый грипп, много ра­ботал, недосыпал) и он стал заканчивать половой акт раньше же­ны. Последняя в резкой форме выражала ему свою неудовлетво­ренность, вызывая у него чувство раздражения и желания избе­жать половой близости даже при наличии полового влечения. В это время однажды после погрешности в диете у больного развился метеоризм, и утром произошло непроизвольное обильное отхождение газов, что вызвало у жены реакцию отвращения с отказом от полового сближения.

Отхождение газов, совпав с избавлением от неприятных супру­жеских обязанностей, далее закрепилось по механизму условной связи. Оно стало для больного «условно приятным или желатель­ным». Когда в результате проведенной каузальной психотерапии больной сам пришел к выводу о том, что путем отхождения газов он освобождал себя от супружеских обязанностей и осознал генез болезненного симптома, эти явления прекратились.

Со стороны дыхания нередко наблюдается периодиче­ская одышка, то носящая характер «дыхания гончей собаки», то сопровождающаяся разнообразными звука­ми (свистящими, шипящими, клокочущими и др.), т0 имитирующая приступы бронхиальной астмы (псевдо­астматические приступы). Характерно следующее наб­людение.

Девушка 27 лет, всегда легко утомляемая, эгоистичная, склон­ная к театральности, отказала сделавшему ей предложение моло­дому человеку в надежде выйти замуж за другого, который ей больше нравился. Неожиданно этот второй порвал с девушкой от­ношения, первый же к ней не вернулся. Вместе с тем дома возник­ла крайне неприятная для больной обстановка После разрыва с женихом она не спала, была «как в тумане». Появилось чувство клубка в горле и далее приступы одышки, сопровождавшиеся зву­ками, напоминающими ржание. С диагнозом астматического состо­яния была направлена в терапевтическую клинику Карагандинского медицинского института, где признаков астмы не обнаружили. При­ступы же одышки и «ржания» вскоре трансформировались в частое, очень громкое покашливание. Больная была ипохондрична, фикси­рована на соматических ощущениях, считала необходимым оста­ваться для лечения в больничных условиях и полагала, что на нее «наслал порчу» первый жених за то, что она отказалась выйти за него замуж.

В детстве больная перенесла коклюш. В 16-летнем возрасте пос­ле неприятностей у нее развились явления «сужения пищевода» и в течение месяца «проходила только жидкая пища», затем все эти явления очень быстро полностью прекратились.

Заболевание возникло у истероидной личности под влиянием психотравмирующих воздействий (крушение ее надежд). Оно давало ей «выход» из ставшей для нее несносной ситуации.

Деятельность сердечно-сосудистой системы, как из­вестно, в норме подвержена значительным влияниям со стороны условнорефлекторных раздражителей, сигнали­зирующих о событиях как радостных, так и печальных для человека. При истерическом неврозе чаще всего от­мечаются сердцебиения, различные тягостные болевые ощущения в области сердца, иногда имитирующие при­ступы стенокардии (истерическая стенокардия). Послед­ние годы, в связи с тем что картины стенокардии и ин­фаркта миокарда стали известны самым широким кру­гам населения, истерическая стенокардия и истерический псевдоинфаркт перестали быть редкостью. Изредка наб­людаются приступы тахикардии или сердечно-сосуди­стые нарушения в виде обмороков (syncope). Они отли­чаются от «неврозов сердца», отнесенных нами к про­явлениям неврастении, тем, что в основе их лежит ме­ханизм «условной приятности болезненного симптома». Заболевания эти дают больному определенные житей­ские выгоды: освобождение от неприятной работы, из­бавление от пребывания в опасной для жизни ситуации, создание «положения больного» в семье. Отсюда демонстративность появления болезненных проявлений лишь в присутствии заинтересованных лиц (врачей), нередко некоторая театральность, наигранность в поведении, склонность к аггравации, неожиданно быстрые «исцеле­ния», когда необходимость в этих моментах отпадает, и рецидивы болезни, когда они вновь становятся «условно приятными или желательными». Характерно следующее наблюдение.

Больной Р., 42 лет, 2 года участвовал в тяжелых боях, был три­жды ранен. В госпитале после четвертого легкого ранения появи­лись боли в области сердца, никуда не иррадиировавшие, сопровож­давшиеся одышкой с небольшой тахикардией, длившиеся 10—15 минут. Они стали повторяться помногу раз в день, главным обра­зом в присутствии врачей, и не наблюдались, когда больной был увлечен чем-либо. На электрокардиограмме каких-либо отклонений от нормы не обнаруживалось. Нитроглицерин и другие медикамен­тозные средства никакого эффекта не давали. После демобилизации без устали работал на заводе. Боли в сердце полностью прекрати­лись.

У одной больной «истерический невроз сердца» возник тогда, когда свекровь и родные стали настаивать, чтобы она пошла на работу; больная же не хотела оставлять ребенка на их попечение. Возникшая болезнь помогла удовлетворению ее желания. В другом случае заболевание было прямо связано с претензией на получение пенсии.

Со стороны мочевыделительной системы может быть истерическая задержка мочи, вызванная иногда спаз­мом сфинктеров, иногда, по-видимому, потерей позывов на мочеиспускание. Aboulker и Chertoc (1965) описы­вают 5 случаев полной или частичной истерической за­держки мочи в течение 5—6 суток, одномоментно устра­ненной прямым гипнотическим или косвенным внушени­ем. Изредка встречается истерическое недержание мочи. Иногда наблюдается истерическое учащение позывов на мочеиспускание.

У одной нашей больной развились частые позывы на мочеиспус­кание, причем она могла мочиться только дома и поэтому факти­чески не могла выходить из дома. Особенностью ситуации, породив­шей у нее это нарушение, являлось то, что пребывание дома, т. е. невозможность выходить из него «ввиду болезни», приобрело для нее характер «условной приятности или желательности». Психоте­рапия, вскрывшая генез этого нарушения, привела к его быстрому устранению.

Сравнительно редко встречаются истерические нару­шения сексуальной функции у мужчин.

Так в одном случае полная импотенция развилась у жениха после того, как он разочаровался в невесте, но был вынужден на ней жениться Импотенция в отношении жены сохранилась и после брака, хотя при близости с другими женщинами она не наблюда­лась. Эта импотенция являлась для него «условно приятной или желательной» и, действительно, вскоре привела к расторжению тя­гостного для него брака. В другом случае избирательная истериче­ская импотенция развилась у больного, жена которого неоднократ­но после половой близости с ним оскорбляла его мужское достоин­ство и в резкой форме высказывала свою неудовлетворенность. По­ловое влечение к жене угасло и в отношении ее развилась импотен­ция. Между тем во время сна у больного возникали эрекции и пе­риодические поллюции. Длительные эрекции также часто возникали днем в отсутствие жены. Наступившая импотенция избавляла от супружеской жизни, ставшей неприятной.

В романе «Красное и черное» Стендаль замечает, что иногда мужчина в определенной ситуации считает как бы своим долгом пойти на половое сближение даже вопреки своему желанию (devoir de la situation). К этому его обязывает как бы мужская честь. Скрытое нежелание сближения и в связи с этим «условная прият­ность или желательность» его неудачи и могут привести в этих слу­чаях по механизму самовнушения к импотенции, т. е. к торможе­нию как условнорефлекторного, так и безусловнорефлекторного по­лового возбуждения. При этом потенция обычно в других случаях сохранена.

От истерической импотенции следует отличать угнете­ние полового возбуждения, возникшее по механизму внешнего торможения (например, под влиянием раз­дражителя, вызывающего ориентировочную, болевую или другую безусловную реакцию), а также нарушение функции, связанное с тревожным ожиданием неудачи. В отличие от истерической импотенция в этих случаях не является для больного «условно приятной или жела­тельной».

К истерическим нарушениям сексуальных функций у женщин относятся, как указывалось, некоторые случаи вагинизма, вызванные нежеланием полового общения.

Так, у нашей больной 18 лет, по характеру упрямой, эгоцентрич­ной, склонной к театральности, истерический вагинизм развился под влиянием сложной психотравмирующей ситуации, связанной с вы­нужденным браком с нелюбимым человеком значительно старше ее, к тому же резко ограничивавшим ее свободу. До этого половая жизнь с любимым партнером явлениями вагинизма не сопровож­далась.

Вагинизм выражался в судорожном сокращении бедер, мышц влагалища и тазового дна и ощущением «жгучей боли». Возникал сначала при попытках введения мужского полового органа, далее при одном его наружном прикосновении к половым органам и со­провождался сжатием бедер и рядом экспрессивных движений. При отвлечении внимания гинекологическое исследование реакции не вызывало. Вскоре это привело к возникновению у мужа психоген­ной импотенции, заставившей его обратиться за врачебной по­мощью.

Психотерапия была направлена на разъяснение причины болез­ни и рекомендацию принять решение для устранения психотравми­рующей ситуации. Супруги разошлись. Через год больная вышла замуж за другого и стала жить с ним нормальной половой жизнью. Ее бывший муж после лечения обнаружил нормальную потенцию с другой женщиной.

В данном случае истерический вагинизм II степени возник у истероидной личности. В основе его лежал ме­ханизм «условной приятности» болезненного симптома. Заболевание в конце концов избавило больную от не­желательного брака. При половой жизни с адекватным партнером вагинизма не наблюдалось, т. е. он носил из­бирательный характер. Интересно отметить, что ваги­низм жены явился причиной психогенной импотенции мужа, как это нередко наблюдается.

Видимо, к истерии должна быть отнесена и психоген­ная фригидность, в основе которой лежит «нежелание» испытывать оргазм от близости с партнером, к которому нет доверия.

Нередко истерическим симптомом может являться дисменорея. Когда до того безболезненные менструации у девушки становятся болезненными, замечает гинеко­лог Mayer, часто причина этого лежит в протесте против неблагоприятно сложившейся для нее обстановки.

Механизм «условной приятности или желательности» болезненного симптома может лежать в основе некото­рых меноррагий.

У больной, описанной Mayer, менструации были частые и дли­тельные, когда она находилась с мужем, и становились нормаль­ными, если она уезжала от него в Швейцарию. «Мне менструации приятны,— сказала она,— так как освобождают меня от неприят­ных супружеских обязанностей».

Балерина одного из Ленинградских академических театров рас­сказала нам, что ей и трем другим балеринам поручили исполнить ненавистную им роль — танцевать четверку «Фресок» из балета «Конек-Горбунок». Спектакль пришлось перенести, так как у двух из них менструация началась раньше времени. После этого спек­такль еще дважды переносили по той же причине. В четвертый раз он был отменен, так как вечером накануне спектакля у одной из балерин без видимой причины поднялась температура до 37,8°. После отмены спектакля температура вновь стала нормальной. Ка­кого-либо соматического заболевания обнаружено не было.

У другой известной нам солистки балета, если ей поручалось исполнение не нравившейся партии, либо возникал психогенно об­условленный подъем температуры тела, либо начиналась менструа­ция, избавлявшая от порученной роли.

Очень редко встречается ложная истерическая бере­менность.

Под наше наблюдение в психиатрическую клинику Карагандин­ского медицинского института была переведена из приемного покоя родильного дома больная 46 лет в связи с тем, что она с криками и угрозами требовала, чтобы у нее принимали роды, хотя при объ­ективном исследовании беременность не была обнаружена.

Больная по характеру общительная, энергичная, с живой фан­тазией, склонная к театральности. Окончила 5 классов. Менструа­ции с 16 лет, до последнего времени регулярные, обильные, безбо­лезненные. Замужем с 18 лет. В 30 лет овдовела, оставшись с 2 детьми. В 45 лет вторично вышла замуж за человека, которого очень полюбила. Через 6 месяцев после замужества муж ее оста­вил. Тяжело это переживала, стала плохо спать, пропал аппетит, значительно астенизировалась. Вскоре после ухода мужа стала за­мечать, что у нее появилось влечение к острому и соленому, как это бывало раньше во время беременности, часто возникала тошно­та и несколько раз была рвота. Менструации хотя и продолжали наступать регулярно, но стали очень скудными и длились вместо обычных 3 дней лишь несколько часов. Увеличились молочные же­лезы и из них стало выделяться молозиво. На V месяце вообра­жаемой беременности больная почувствовала «шевеление плода». Живот стал увеличиваться. Говорила оставившему ее мужу и ок­ружающим, что она беременна и ждет ребенка.

Через 7 ½ с месяцев со дня ухода мужа начались «роды». Появи­лись схваткообразные боли. Больная заметила, что у нее «отошли воды», и была доставлена в родильный дом. «Схватки» были очень частыми и сильными, живот — резко увеличенным. Дежурный пер­сонал вызвал врача, готовясь немедленно принять роды.

Гинекологом обнаружено, что живот резко вздут, стенка его на­пряжена. Подкожножировой слой на животе незначительный Раз­меры матки не увеличены. Узнав, что врач беременности у нее не находит, больная дала бурную аффективную реакцию, кричала, извивалась «в схватках», угрожала покончить жизнь самоубийст­вом, если у нее не будут принимать «роды».

При поступлении в психиатрическую клинику резкие схватко­образные боли держались. На 2-й и 3-й день «схватки» стали реже, живот оставался резко увеличенным, вздутым, напоминая по раз­мерам живот на VII месяце беременности. К вечеру он заметно уменьшался в размерах. Больная настаивала на том, что она бере­менна, однако под влиянием убеждения и внушения через неделю стала допускать, что беременности у нее нет. Живот резко умень­шился в размерах, выделение молозива прекратилось и через 2 не­дели она была выписана.

В данном случае картина ложной истерической бере­менности возникла у истероидной личности, астенизированной психической травматизацией и недосыпанием. Эта картина ложной беременности возникла по механиз­му самовнушения в связи с ее «условной приятностью или желательностью» для больной — страстным жела­нием иметь ребенка в надежде вернуть мужа.

Старые авторы нередко описывали различные ангиотрофические расстройства, имевшие характер «религиоз­ных стигм». Во многих случаях оказывалось, что эти расстройства были искусственно вызванными или нане­сенными в состоянии религиозного экстаза с последую­щей амнезией. Возможность возникновения истериче­ских ангиотрофических расстройств (учитывая, что пу­тем внушения можно вызвать на коже гиперемию и пу­зырь, путем самовнушения повлиять на тонус сосудов), во всяком случае теоретически, весьма вероятна.

РАССТРОЙСТВА ФУНКЦИИ ОРГАНОВ ЧУВСТВ И РЕЧИ

Истерические расстройства функций органов чувств выражаются главным образом в нарушениях зрения и слуха.

Среди истерических расстройств зрения часто встреча­ется концентрическое сужение поля зрения. Обычно оно двустороннее. Часто сочетается с извращением цвето­ощущения и изменением границ поля зрения для от­дельных цветов. В отличие от того, что встречается в норме, границы на красный цвет оказываются шире, чем на голубой. Важно отметить, что даже резко выражен­ное истерическое сужение поля зрения не мешает боль­ным ориентироваться в пространстве.

Иногда встречаются истерические скотомы и крайне редко — истерическая гемианопсия. При повторных ис­следованиях у больных часто получаются совершенно различные данные.

Среди истерических расстройств зрения описана так­же истерическая астенопия — быстрая утомляемость зрения.

Истерический амавроз — полная истерическая слепо­та — может быть как на один, так и на оба глаза. При полной истерической слепоте на один глаз бинокулярное зрение оказывается сохранным, так как больные при этом пользуются «слепым» глазом. При полной истери­ческой слепоте на оба глаза больные глубоко убеждены в том, что они «абсолютно ничего не видят», однако в действительности обнаруживают сохранность зритель­ных восприятий (видят), хотя и не сознают этого. Этим объясняется то, что при «слепоте» больные никогда не попадают в опасные для жизни условия. На электроэн­цефалограмме при освещении «слепого» глаза обнару­живается реакция на световой раздражитель.

Ученица 7-го класса Р. плохо отвечала у доски. Учительница, бросив нелестную реплику по ее адресу, предложила ей сесть на место. У девочки на глазах назернулись слезы, и все кругом стало темным. Свою парту она не смогла найти, так как ничего не стала видеть и беспомощно натыкалась на предметы, передвигаясь ощупью с вытянутыми руками. Взволнованная учительница тут же отвезла ее в клинику.

Мимика девочки застывшая, тревожно-растерянная, движения замедленные, речь тихая, монотонная, глаза широко раскрыты, взор неподвижный. Жалобы на полную слепоту на оба глаза с потерей светоощущения. На вопрос, видит ли она, как гасят и зажигают электрическую лампочку, отрицательно покачала головой. Зрачки умеренной ширины. Реакция на свет живая. Конъюнктивальный и глоточный рефлексы отсутствуют, корнеальный — сохранен. Глаз­ное дно в пределах нормы (осмотрена окулистом доцентом Р. Н. Шапиро). Во время осмотра ей сказано: «Пойди, деточка, сядь на тот стульчик» и жестом показан стул в углу кабинета, на который ей следует сесть. Она тут же прошла и села на этот стул, обнаружив сохранность зрения. Через минуту ей предложено пере­сесть на стул возле столика и жестом показан стул; она на него пересела, вновь продемонстрировав сохранность зрения. На вопрос, сколько пальцев ей показывают, ответила, что не видит...

Проведено косвенное внушение наяву. Указано, что зрение пол­ностью восстановится через 1—2 минуты после того, как в глаза будет закапано лекарство. Введены цинковые капли в оба глаза.

Предложено спокойно посидеть, закрыв оба глаза руками, и вну­шено, что, когда врач отнимет от глаз ее руки, зрение будет вос­становлено Через минуту зрение восстановилось. Особенно благо­дарна врачам была учительница.

В данном случае механизм «условной приятности или желательности» болезненного симптома очевиден. Раз­вившийся истерический амавроз носил характер избира­тельного элективного невидения окружающего. В этом отношении клиническая картина истерической слепоты и глухоты имеет много общего.

Истерическая глухота, особенно в военное время, встречается значительно чаще, чем истерическая слепо­та. У контуженных она обычно сочетается с мутизмом. Часто при глухоте имеется истерическая анестезия ушных раковин.

В мирное время исходным пунктом для развития исте­рической двусторонней глухоты чаще всего является ка­кое-либо временное физиогенно обусловленное наруше­ние слуха. Вследствие «условной приятности или жела­тельности» болезненного симптома оно фиксируется путем самовнушения. Истерическая глухота может воз­никнуть и без всякого непосредственно обусловленного физиогенно нарушения слуха. В этих случаях глухота развивается путем самовнушения представлений, являю­щихся «условно приятными или желательными», о том, что слух утрачивается. Например, у человека, у которо­го в прошлом наступало временное снижение слуха — «закладывало» уши во время простудного заболевания, или который слышал, что вследствие простуды можно оглохнуть, длительное пребывание на холоде может по­родить преформирующие болезненные симптомы пред­ставления о прогрессирующем снижении слуха и по указанному выше механизму самовнушения привести к возникновению глухоты.

Возникновению истерической глухоты на одно ухо ча­сто предшествует травма или какое-либо местное забо­левание уха, способствующие появлению представлений об утрате слуха на данное ухо.

В военное время истерическая глухота развивается обычно в связи с близким разрывом снаряда, часто на­слаиваясь на снижение слуха, возникающее в резуль­тате баро-, вибро- и аку-травмы. Представления о глу­хоте, возникшей якобы от близкого разрыва снаряда, сочетаясь с представлением о возможности уйти из опасной для жизни фронтовой обстановки, связываются друг с другом и приобретают характер «условной при­ятности или желательности». Будучи эмоционально за­ряжены, они, вероятно, сопровождаются сильной отри­цательной индукцией и, таким образом, исключают конт­роль, влияние остальных частей полушарий, ведут в ре­зультате к возникновению самовнушенной, истерической глухоты.

И, действительно, клиническая картина этой глухоты показывает, что она совсем не является простой фикса­цией в прошлом физиогенно обусловленного снижения слуха, так как резко отличается от него по своей симп­томатике.

Для нее характерна способность больных при наличии у них «полной, абсолютной, двусторонней глухоты» тем не менее воспринимать звуковые раздражители (в том числе речь) независимо от их громкости и сложности, а в связи с их информационным значением и направ­ленностью его внимания. Таким образом, «глухота» но­сит характер избирательного неслышания окружающего. Она распространяется на одни и не распространяется на другие раздражители. При этом больные с «полной двусторонней глухотой» убеждены в том, что слух ими полностью утрачен на все звуки независимо от их ин­тенсивности, высоты или сложности. Они не отдают себе отчета в восприятии звуков и порой адекватно реаги­руют на некоторые слуховые раздражители. В целом эти больные в первые дни болезни часто несколько затор­можены.

Такая картина полной двусторонней истерической глу­хоты была описана нами в 1945 г. под названием парци­альной или, правильнее, избирательной (элективной) глухоты. Больной с этой формой глухоты при условиях, исключающих возможность чтения по губам, особенно при отвлечении внимания, выполняет независимо от силы и интонации голоса предложенные ему в устной форме действия — покашлять, глубоко дышать, задер­жать дыхание, показать язык, посмотреть вверх и т. п. (слышит). В то же время устные предложения назвать или написать свою фамилию он не выполняет (не слы­шит). На заданный устный вопрос: «Вы слышите?» ча­сто тут же отрицательно качает головой, утверждая, что он абсолютно ничего не слышит на оба уха. Недоуме­вает при указании на противоречие между утверждением о «полной глухоте» и выполнением ряда устных предложений.

Примерно через 2—3 дня описываемая картина начи­нала меняться. Больные становились более живыми, ак­тивными, менее заторможенными. Вместе с тем при обычном клиническом наблюдении и исследовании все реже и реже, а далее и совсем не удавалось обнаружить у них сохранность слуха. В отличие от избирательной глухоты эта глухота была названа нами тотальной.

Среди лиц, заболевших в связи с близким разрывом снаряда, в первые часы или дни заболевания избира­тельная глухота или глухонемота встречалась более чем у 90%, а тотальная — менее чем у 10% больных. Через неделю от начала заболевания, наоборот, более чем у 90% больных наблюдалась тотальная и менее чем у 10% —избирательная глухота. Больные как с той, так и с другой формой глухоты в отличие от больных с ор­ганически обусловленной глухотой способны модулиро­вать свой голос. Несомненно, что и при тотальной фор­ме истерической глухоты слух также сохранен, но его не удается так легко обнаружить простым клиническим наблюдением. Отсюда понятно, что на электроэнцефа­лограмме у больных с полной двусторонней истерической глухотой любой формы обнаруживается такая же реак­ция на звуковые раздражители, как у людей с сохран­ным слухом, в то время как у больных с полной двусто­ронней органически обусловленной глухотой она не об­наруживается. У контуженных с истерической глухотой особенно интенсивные изменения на электроэнцефало­грамме начинают обнаруживаться в тех случаях, когда в качестве звукового раздражителя обследующие при­меняют беседу о больном неприятного для него содер­жания.

Поскольку слух у больных с истерической глухотой сохранен, естественно, что у них могут быть выработаны условные рефлексы на звуковые раздражители (Л. Б. Перельман, Я. С. Темкин и И. Л. Губарь, Т. В. Ковшарова и др.), а также вызваны описанные В. М. Бехтеревым ауропальпебральные и улитко-зрачковые рефлексы (Я. С. Темкин).

Сохранность слуха у больных с истерической глухотой давно отмечалась клиницистами. Так, еще Bernheim указывал, что больные эти «слышат не слыша», т. е. не сознают воспринимаемого. Во время первой мировой войны Gopfert, предлагая больным с истерической глу­хотой петь под аккомпанемент рояля и меняя в процес­се пения тональность или темп музыки, неоднократно наблюдал, что пели больные сообразно с музыкой, об­наруживая сохранность слуха.

М. И. Аствацатуров отмечал, что эти больные обычно либо совсем не стремятся читать по губам, либо выра­батывают у себя эту способность чрезвычайно быстро. При этом они часто обнаруживают сохранность слуха, отличая при чтении по губам звуки, имеющие одинако­вую оральную формулу, например «ш» от «ж», «г» от «х», «п» от «б» («шар» от «жар», «папа» от «баба»). Наоборот, якобы искусно читающие по губам, по Я. С. Темкину, теряются и утрачивают эту способность, когда экспериментатор переходит на беззвучный шепот. В годы Великой Отечественной войны Я. С. Темкин за­мечал, что, когда врачи в присутствии этих больных на­чинали обсуждать вопрос об операции для возвращения этим больным слуха, у них появлялась эмоциональная реакция.

В ряде случаев сохранность слуха у больных с «функ­циональной глухотой» наблюдали в тыловых госпиталях Л. Б. Перельман и Ю. Е. Рахальский. Л. Б. Перельман вступал в переписку с больным и одновременно произ­носил вслух то, что он писал. В процессе беседы он начинал все чаще и чаще не дописывать произносимые им слова. При этом больной начинал «догадываться» о том, что ему писалось, даже тогда, когда были напи­саны лишь первые буквы слова и характер писавшегося текста не мог быть им предугадан. Обнаруживалось, что больной слышит речь, которая произносилась вра­чом. Постепенно больной и сам убеждался, что он слы­шит, и это имело лечебное значение.

Возможность установления с больным устного кон­такта при избирательной глухоте и глухонемоте позво­лила нам (1945) предложить простой прием, примени­мый не только для выявления слуха, но и для лечения истерической глухоты или глухонемоты. Прием основан на установлении с больным речевого контакта. Техника его заключается в следующем. Внимание больного фик­сируют на его соматическом обследовании (на степени сохранности слуха внимание не фиксируется), для чего врач считает пульс у больного, а затем переходит к неврологическому исследованию черепномозговых нервов. Проверяет реакцию зрачков на свет, затем, огра­ничивая движения своих губ при речи (что исключает возможность чтения речи по его губам — способность, которая может развиться только у лица, давно утратив­шего слух), произносит: «Оскальте ваши зубы», и одно­временно демонстрирует это движением своих губ. Далее врач предлагает больному показать язык, не сопро­вождая эти слова показом. Обычно больные с избира­тельной глухотой выполняют эти устные требования, обнаружив сохранность слуха. На этом внимание не фик­сируется, и врач быстро переходит к исследованию подвижности глазных яблок. Говорит больному, пока­зывая свой палец: «Следите глазами за моим пальцем», и в то же время поясняет это жестами: пальцем второй руки указывает на глаза больного и на свой палец, потом, поставив палец вправо от глазных яблок больного, говорит: «Смотрите направо», далее, передвинув палец налево, говорит: «Смотрите налево», а затем, передви­гая палец направо, говорит: «Смотрите вверх», т. е. пер­вые два предложения сопровождает соответствующими жестами, последующие — жестами в противоположную сторону. При этом больной выполняет устное распоря­жение, хотя оно расходится с тем движением, которое врач делает, и, таким образом, вновь обнаруживает сох­ранность слуха и адекватную реакцию на слуховые раздражители. Если тем же ровным голосом далее ука­зать больному, что он слышит, то обычно больной про­должает утверждать, что «он абсолютно глух», и глухо­та не устраняется. Но если спросить: «На какое ухо вы лучше слышите?» (т. е. допуская существование болез­ни), и далее, если у больного имелся одновременно и мутизм: «Ну, говорите, вы можете говорить, откашляй­тесь, говорите!» — больной обычно указывает, что «на одно ухо немножко слышно стало», и быстро выходит из болезненного состояния, вступая в случае глухоты в речевой контакт. Вся процедура обследования и лече­ния при этом занимает лишь несколько десятков секунд и не требует специального оборудования.

Таким образом, нам удавалось купировать полную ис­терическую глухоту, глухонемоту и так называемую комоционную, или контузионную, или травматическую, глухонемоту с давностью заболевания до 3 суток в 25% случаев в течение нескольких десятков секунд или не­скольких минут.

Интересно отметить, что полная двусторонняя глухота, внушенная в гипнотическом сне, также является по су­ществу глухотой избирательной. Так, загипнотизирован­ный с внушенной глухотой «не слышит» речь окружаю­щих, стук и тому подобные звуки, однако речь гипно­тизера он продолжает слышать. В опытах С. Л. Левина у исследуемых в бодрствующем состоянии вырабатыва­ли условный секреторный рефлекс на звонок, метроном, красный свет и касалку. При погружении в гипнотиче­ский сон эти условные рефлексы сохранялись, хотя не­сколько снижались по величине. При внушении же пол­ной глухоты условные рефлексы на звонок и метроном исчезали или очень резко снижались, хотя на касалку или красный свет сохранялись; при внушении слепоты они исчезали только на зрительные и при внушении ане­стезии — только на тактильные раздражители (ка­салку).

Так, например, на звонок у исследуемой выделялось 27 капель слюны в гипнотическом сне, при внушении глухоты на тот же звонок — 5 капель, при внушении восстановления слуха — 28 капель. Присутствуя на этих опытах, мы обратили внимание, что во время внушенной глухоты больная могла слышать речь врача и выпол­нять его распоряжения, в то же время утверждая, что она абсолютно глуха, и не реагируя на речь, исходив­шую от других лиц. По существу аналогичные явления наблюдали мы, а также Г. Я. Хволес при исследовании больных методом электроэнцефалографии, на чем мы остановимся при рассмотрении лечения внушением в состоянии гипнотического сна.

Приведенные данные показывают, что истерическая глухота не является глухотой в том смысле, в каком это понимается при органически обусловленной утрате слуха. Она характеризуется избирательным неслышани­ем окружающего, при котором восприятие звуковых раздражителей происходит, но не осознается.

Как видно из приведенных данных, истерическая глу­хота является глухотой самовнушенной. В основе ее ле­жит самовнушенное представление о том, что слух утра­чен. При этом воспринимаемые звуки не находят доста­точного отражения в сознании и не осознаются. По су­ществу и истерическая глухота, истерическая слепота и истерические параличи — это самовнушенные истериче­ские ипохондрические идеи, так как ни глухоты, ни слепоты, ни паралича в том смысле, в каком эти понятия применяются при оценке органически обусловленных нарушения функций, не имеется.

Наиболее частым из истерических расстройств голоса и речи является истерическая афония (утрата звучно­сти голоса), мутизм (немота) и заикание. Изредка встречаются истерические афазии, имитирующие карти­ну органической афазии. Иногда лишь тщательное кли­ническое исследование и наблюдение за динамикой раз­вития афазии — появление внезапного резкого скачко­образного улучшения, не свойственного органическим афазиям, позволяет отграничить их от последних. Для дифференциальной диагностики имеет значение и обна­ружение приведенных выше общих особенностей психи­ки, свойственных больным истерией, при органических афазиях — сопутствующих симптомов очагового пораже­ния мозга. Нередко истерическая афазия возникает у субъекта, либо наблюдавшего больных с органически­ми афазиями, либо имеющего медицинское образование.

В основе истерической афонии лежит истерический паралич голосовых связок; голосовая щель остается открытой при значительном напряжении голосовых свя­зок. В отличие от афонии, органически обусловленной, кашель у больных остается звучным. Истерический му­тизм чаще всего возникает под действием психических травм, сигнализирующих об опасности для жизни или угрозе благополучию заболевшего Изредка мутизм или афония наслаиваются на небольшой ларингит или по­добные заболевания.

Больные с истерическим мутизмом обычно утрачива­ют способность произносить как слова, так и отдельные фонемы. Иногда сохраняется возможность издавать лишь нечленораздельные звуки. Кашель обычно звуч­ный. Часто у больных с мутизмом, возникшим после близкого разрыва снаряда, нам приходилось наблюдать нарушение произвольных движений языком. Больные медленно двигали им во рту и не могли высунуть его за пределы ротовой полости. Часто при этом имелась исте­рическая гипестезия языка, зева и кожи в области трахеи.

В отличие от больных с шизофреническим мутизмом эти больные искали речевого контакта, жестами пояс­няя, что речь ими утрачена, охотно вступали в письмен­ный контакт. В отличие от больных афазией письмо, чтение, а также понимание устной речи (если одновремен­но не было глухоты) не были нарушены. В то же время обращало на себя внимание, что больные неохотно де­лали попытки говорить, предпочитая изъясняться пись­менно. Если же исследующие начинали настаивать на том, чтобы они попытались говорить, больные ограни­чивались тем, что с шумом выдыхали воздух.

Как указывал С. Н. Давиденков, на основании наб­людений, сделанных им во время первой и второй ми­ровой войн, иногда истерический мутизм наслаивается на легко выраженные явления моторной афазии, возник­шей после травмы черепа (у контуженных) и протекаю­щей в виде дизартрии или афатического заикания. Од­новременно у больных имеются и другие признаки по­ражения мозга (легкий правосторонний гемипарез). И. М. Тонконогий описал наслоение такого мутизма при острых нарушениях мозгового кровообращения.

Истерический мутизм может сразу прекратиться и наступает выздоровление Однако в большинстве случа­ев он переходит в истерическую афонию или истериче­ское заикание, причем в последнее — чаще. Если мутизм наслаивался на афатическое заикание, то по миновании мутизма оно может обнаружиться и продолжаться. Истерическое заикание может возникать и самостоя­тельно. В тех случаях, когда при истерическом заикании речь приобретает необычный, вычурный, иногда теат­ральный характер, отграничить его от других видов заи­кания не представляет трудностей. Так, у одного из на­ших больных истерический мутизм перешел в заикание, выражавшееся в дублировании всех слогов и частом легком подпрыгивании, у другого оно сопровождалось театрально-патетическими интонациями.

Несомненно, что и легкое афатическое заикание, воз­никающее после снятия истерического мутизма, может перейти в истерическое, которое в этих случаях будет его имитировать. Истерическое заикание у контуженно­го значительно отличается от заикания у лиц, страдаю­щих им с детского возраста. Контуженные с истериче­ским заиканием не стесняются своего болезненного симптома, как заикающиеся с детства. Заикание у них удерживается и тогда, когда они пытаются говорить на­едине с собой, а также при пении, шепотной и отражен­ной речи. У них обычно не наблюдается и судорожных сопутствующих сокращений лицевой мускулатуры или содружественных движений, эмбололалии или эмболофразии (включения в речь легко произносимых стерео­типных слов и фраз). Нередко встречается удваивание или многократное повторение первых букв или слогов слова.

Для выяснения причин этих особенностей истериче­ского заикания у контуженных мы выяснили представ­ления о заикании, имевшиеся у 30 здоровых мужчин, никогда не переносивших контузии и не лежавших в одних госпиталях с заикавшимися больными. Исследуе­мым предлагалось изобразить заикание, представить себе, что они после контузии были немыми и только сейчас начали говорить, неполностью излечившись. Ока­залось, что изображавшиеся ими расстройства речи со­ответствовали заиканию у контуженных. Так, 24 иссле­дуемых говорили, сдваивая или многократно повторяя первые буквы или слоги слова (ссссспасибо, ддддоктор, или спапапасибо, дддоктор или тататаварищ дооооктор, или сппааасибо, доооктор). У 21 судорожные сопутст­вующие сокращения лицевой мускулатуры или содруже­ственные движения отсутствовали, у 29 не наблюдалось эмбололалии или эмболофразии. У 23 исследуемых при шепотной речи и пении заикание сохранялось.

Таким образом, клинические особенности истерическо­го заикания у контуженных определяются преформирующими болезненный симптом представлениями.

Истерическая глухота и мутизм часто сочетаются, да­вая истерическую глухонемоту (сурдомутизм). Она очень редко возникает в мирное время и встречается почти исключительно в военное время у военнослужа­щих в связи с близким разрывом снаряда. Для нее ха­рактерны все те особенности, которые были указаны на­ми при описании истерической глухоты и мутизма. Иногда истерическая глухонемота возникает как фаза выхода из истерического ступора.

Мимика у больных с истерической глухонемотой ча­сто живая, экспрессивная, иногда застывшая, с псевдодементным оттенком. Движения замедленные. Жестами они указывают на свои уши, гортань, язык, давая по­нять, что слух и речь ими утрачены. Пишут крупными буквами: «Я ничего не слышу и не могу говорить». При этом, как уже указывалось, в первые часы и дни от на­чала заболевания больные совершенно явно могут обна­руживать сохранность слуха (избирательная глухота) и тут же утверждать, что абсолютно глухи. Через несколь­ко дней после начала заболевания они становятся все менее заторможенными, более активными, охотно пере­писываются, участвуя в играх, следят за происходящим в палате. Вместе с тем все труднее становится обнару­жить у них сохранность слуха.

Если истерическая глухонемота возникает у лиц, пе­ренесших воздушную коммоцию, больные вялы, адинамичны, мимика у них застывшая, маскообразная. Они отмечают чувство общей слабости, разбитости, головную боль, часто боли в грудной клетке и мышцах туловища вследствие полученной воздушной травмы и ушибов поясницы. Иногда наблюдаются рассеянные неврологи­ческие микросимптомы; при отоскопии часто обнаружи­ваются выраженные изменения со стороны барабанных перепонок. Однако глухота при этом является избира­тельной.

Во время первой мировой войны большинство авторов рассматривали глухонемоту, возникшую после контузии, как истерический симптом. Во время второй мировой войны большинство авторов, наоборот, стали полагать, что возникшая после воздушной коммоции глухонемота является особой коммоционной травматической или постконтузионной глухонемотой, вызванной якобы чисто физическим действием воздушной травмы. Эта точка зрения является в настоящее время широко признанной и нашла свое отражение даже в учебниках: «После воздушной травмы весьма часто наблюдается глухоне­мота (сурдомутизм),— пишется в одном из них.— В пер­вые дни эта глухонемота отмечается в подавляющем большинстве случаев (в 80—90%). Эта глухонемота не­правильно считалась истерическим симптомом. В основе ее лежит охранительное торможение, задерживающееся дольше в области слухового анализатора и теснейшим образом связанном с ним речедвигательном анализаторе, чем в остальной коре». Существование «коммоционной глухонемоты, такой, какой она понимается указанными психиатрии и В. А. Гиляровским в руководстве по пси­хиатрии, а также А. Г. Ивановым-Смоленским.

Мы полагаем, что коммоционной, или травматической, глухонемоты, такой, какой она понимается указанными выше авторами, не существует. Это истерическая глухо­немота, ошибочно принимаемая за коммоционную. В пользу этого говорит сама клиническая картина так называемой коммоционной глухонемоты: она характери­зуется тем, что в первые 1—3 дня от начала заболева­ния глухота носит избирательный характер и клинически тождественна описанной выше истерической избиратель­ной глухоте и далее переходит, как это характерно для последней, в тотальную форму.

Так как огромное количество работ, посвященных вопросу глухонемоты у контуженных, было написано по­чти исключительно на основании наблюдений, сделан­ных авторами в тыловых госпиталях во время первой и второй мировой войн, клиника раннего периода так на­зываемой посткоммоционной глухонемоты осталась ма­лоизученной. Между тем именно в раннем периоде бо­лезни особенно отчетливо выступают явления, указыва­ющие на истерический генез глухонемоты. В этой связи приводим наше наблюдение раннего периода заболе­вания1.

Больной Ф., 31 года, поступил в нервно-психиатрическое отделе­ние при полевом подвижном госпитале 18/IV 1945 г. в 14 часов, че­рез 3 часа после воздушной контузии. Жалобы на полную потерю слуха на оба уха и утрату способности речи

Anamnesis vitae. Нервно-психические заболевания в семье отри­цаются. Рос здоровым ребенком. Раньше расстройствами слуха и речи не страдал. По характеру общительный, вспыльчивый. До ар­мии — почтовый служащий. Образование 6 классов.

Anamnesis morbi. В 11 часов 18/IV 1945 г. в первый день боя контужен взорвавшимся вблизи фауст-снарядом. Помнит вспышку света и звук выстрела, потом на несколько десятков секунд поте­рял сознание. Рвоты не было. Очнувшись, ощутил сильную слабость, «голова была, как в тумане». Вскоре обнаружил, что полностью утратил способность слышать и говорить. Через час поступил на ПМП, откуда сразу в медсанбат и на автомашине — в полевой гос­питаль.

Status praesens. Поступил через 3 часа после воздушной конту­зии. При поступлении малоподвижен. Движения несколько замед­ленные. Лицо маскообразное, сальное, гипомимичное. Взор безуча­стно устремлен вперед. Мигание редкое, на звуки стрельбы не реа­гирует. Эмоции страха не обнаруживает. _

При осмотре врачом медленно ударяет ладонями по ушным ра­ковинам, приоткрывает рот и показывает рукой на гортань. Во вре­мя беседы с врачом мимика остается застывшей, маскообразной, но глазные щели открывает шире, и выражение лица приобретает псев-додементный оттенок. Пишет медленно, крупными буквами. «Кон­тузило, ничего не слышу, говорить не могу».

На устные вопросы врача: «Вы слышите?» — отрицательно ка­чает головой. «Вас контузило?» — утвердительно кивает головой. «Говорить можете?» — отрицательно качает головой, показывая рукой на гортань. Устные предложения врача, сделанные во время соматического осмотра, при условиях, исключающих возможность чтения «по губам»,— снять рубашку, дышать глубже, задержать ды­хание, покашлять, сесть, встать, поднять обе руки вверх, опустить их — выполняет. На слово: «Вы слышите меня?» — отрицательно качает головой. Пишет: «Ничего не слышу» и тут же устное пред­ложение — показать язык — выполняет. На восклицание: «Да вы же хорошо слышите!» отрицательно качает головой, утверждая, что он абсолютно глух и нем, и тут же вновь показывает язык по уст­ной просьбе врача, сделанной в процессе соматического осмотра. На написанные слова о том, что он показывает язык по устной просьбе и что, следовательно, у него сохранен слух, недоуменно пожимает плечами и пишет, что он абсолютно глух. После этого на устные распоряжения перестает реагировать. Предложенные письменно арифметические задачи решает верно и обнаруживает запас знаний сообразно образованию.

При отоскопии — гиперемия правой барабанной перепонки. Реф­лекс со стороны слизистой оболочки гортани и мягкого неба не вы­зывается. Истинные голосовые связки в положении фонации (кон­сультация отоларинголога Куликовой).

19/IV 1945 г. при обследовании сохранность слуха не обнаружи­вается. Безучастно смотрит мимо врача, не пытаясь прислушиваться к речи. Больному сделан кальциевый удар (введено 20 мл 10% раствора хлористого кальция внутривенно в течение 20 секунд). Че­рез минуту, очнувшись после вливания, обнаруживает полное вос­становление слуха на левое ухо и незначительное снижение — на правое. Речь первые минуты с резким заиканием, ставшим к концу дня менее резким. Слабость, головная боль, чувство разбитости держатся. Не вызывавшиеся перед вливанием рефлексы со стороны слизистой оболочки гортани и мягкого неба после вливания сразу же появились.

21/IV стал более активным. Самочувствие улучшилось. Мимика стала более живой, сальность лица, редкое мигание сгладились. Речь с нерезким заиканием, 27/IV самочувствие хорошее. По прось­бе больного выписан в часть с незначительным затруднением речи.

В данном случае у больного под действием взрывной волны возникло сотрясение мозга (легкой степени) и изменение со стороны правой барабанной перепонки. Одновременно возникла глухонемота. Через 3 часа от начала заболевания, при поступлении в полевой госпи­таль, эта глухота у него уже носила характер избира­тельного неслышания окружающего, т. е. имела те осо­бенности, которые характерны только для истерической глухоты. При обследовании на 2-й день болезни больной перестал обнаруживать сохранность слуха — избира­тельная глухота перешла в тотальную. Глухонемота поддалась одномоментному устранению после вливания хлористого кальция. Явления, вызванные сотрясением мозга (адинамия, гипомимия, сальность лица, головная боль, чувство слабости, разбитости), постепенно сгла­дились.

Избирательная глухота — это самовнушенная истери­ческая глухота. По своей клинической картине она не может быть травматическим симптомом. Таким обра­зом, сама клиническая картина раннего периода так на­зываемой коммоционной глухонемоты говорит о том, что она является истерической.

ПСИХИЧЕСКИЕ РАССТРОЙСТВА

Психические расстройства при неврозе истерии весьма разнообразны.

Иногда могут быть кратковременные галлюцинации с яркой эмоциональной окрашенностью и театрально-драматическим характером переживаний. Они обычно отражают волнующее больного событие, его желания или опасения. Так, например, мать видит по вечерам свою умершую дочь здоровой и веселой. Часто эти гал­люцинации носят характер ярких представлений. Одна­ко наша больная в клинике после прекращения истери­ческих припадков временами стала видеть фигуру мерт­вой женщины, протягивающей к ней бледную руку, и ощущать прикосновение ее холодной руки к своей го­лове. В это время больную охватывал ужас, она блед­нела, хваталась за голову, после чего видение исчезало. Больная утверждала, что это был образ ее покойной матери, такой, каким она его себе представляла.

Истерические нарушения памяти чаще всего выступа­ют в виде амнезии тех или иных событий прошлого, обычно неприятных для больного. Истерической амне­зии может подвергаться тот или иной отрезок времени, связанный с неприятными для больного событиями. Так, одна больная забыла весь период, связанный с соверше­нием ею правонарушения, другая после ссоры с мужем забыла весь период замужества. Она отталкивала му­жа, говорила, что это незнакомый мужчина, что она — девушка. При этом в поведении больной сквозили черты театральности, наигранности. Эти ретроградные истерические амнезии обычно поддаются устранению в состоянии гипнотического сна. В их патогенезе также выступает механизм «условной приятности или же­лательности болезненного симптома», ведущий к невоз­можности репродукции соответствующих представлений. Иногда истерические расстройства памяти могут носить характер частичных, мы бы сказали, избирательных ам­незий и являться центральными в клинической картине.

У больной после мнимого отравления парами краски наступили два истерических припадка и затем центральным в клинической картине стало своеобразное расстройство памяти. Оно распростра­нялось на ряд ранее приобретенных знаний и некоторые текущие события: больная не могла вспомнить названий европейских стран; из республик, входящих в СССР, назвала лишь РСФСР и Украину; не смогла назвать год начала первой и второй мировой войны и названия стран, выступавших против Германии; из пяти цифр при непосредственном воспроизведении называла три, из десяти слов — четыре.

Вместе с тем амнезия не распространялась на все события, имев­шие тесное отношение к ее личности и особенно к доказательству «связи» ее заболевания с отравлением, а также на имена вра­чей и больных в клинике, содержание бесед с врачом, маршруты трамваев и автобусов. При этом больная правильно формулировала понятия, улавливала переносный смысл пословиц и поговорок, пра­вильно решала сложные задачи, не делала ошибок при счетных операциях, т. е. не обнаруживала явлений псевдодеменции.

По характеру больная была упрямая, легко внушаемая, склон­ная к театральности. Утомляемость у нее всегда была повышенной. В прошлом после неприятностей на работе в течение месяца дер­жался истерический мутизм. Сама больная утверждала, что в ре­зультате «отравления» у нее пострадала только память, и собира­лась после того, как будет признана больной, поехать в другой го­род и начать судебный процесс против мужа для того, чтобы за­брать от него ребенка.

В данном случае у истероидной психопатки представ­ления о том, что в результате «отравления» возникло заболевание — «расстройство памяти», приобрели харак­тер «условной приятности или желательности». Эти представления, будучи эмоционально заряженными, вы­зывали путем самовнушения появление ипохондрической идеи о нарушении памяти аналогично тому, как в случае истерической слепоты или глухоты возникала самовну­шенная идея об утрате зрения или слуха. Интересно отметить, что, так как больная собиралась добиться через суд возвращения ей ребенка, находившегося у му­жа, представление о том, что она совершенно утратила функцию памяти или стала слабоумной, были лишены для нее «условной приятности или желательности», по­скольку такие нарушения затруднили бы ведение судеб­ного процесса и могли бы препятствовать признанию за ней права воспитывать ребенка. Расстройства памяти носили у больной, таким образом, своеобразный избира­тельный характер, точно соответствуя представлениям о болезни, являющейся для нее «условно приятной или желательной».

У другой больной нарушение памяти стало избира­тельно распространяться на все то, что она должна была усваивать в техникуме, и не распространялось на все остальное. Этим избирательным системным характером расстройства памяти при истерии отличаются от орга­нически обусловленных нарушений памяти. У некоторых больных на передний план выступают конфабуляции, ха­рактеризующиеся своей нестойкостью, и различные фан­тастические вымыслы, придающие их личности якобы особую значимость.

К истерии относятся различные фобии, в патогенезе которых играет роль механизм «условной приятности или желательности» болезненного симптома, как это видно из следующего наблюдения.

Больной Ф., 34 лет, учитель танцев. Однажды, выйдя на улицу после перенесенной фолликулярной ангины, почувствовал сжатие в области сердца и резкую слабость. Кожные покровы стали бледны­ми и покрылись холодным потом. Подоспевший прохожий проводил его домой. С этого времени у Ф. развилась фобия — страх одному выходить на улицу. Едва он пытался один выйти из дому, появля­лось тягостное ощущение в области сердца, он бледнел, покрывался холодным потом, возникало резкое чувство страха. Если же Ф. вы­ходил на улицу в сопровождении кого-нибудь из знакомых, страх не возникал. В течение 2 месяцев Ф. безуспешно предпринимал по­пытки самостоятельно освободиться от этого страха, после чего об­ратился к врачебной помощи

Генез фобии в данном случае, казалось бы, очевиден. Физиогенно обусловленное чувство страха, вызванное нарушением сердечно-сосудистой деятельности в период реконвалесценции после перенесенной ангины, совпало по времени с обстановкой улицы. С этого времени до то­го индифферентный раздражитель (обстановка улицы) приобрел новые патогенные свойства — стал по условно-рефлекторному механизму вызывать чувство страха и связанные с ним опасения оказаться на улице одному без помощи. Однако в том, что возникшая условнореф-лекторная связь оказалась столь прочной, имел значе­ние еще один фактор. Больной ревновал свою жену, бывшую да 14 лет моложе его и являвшуюся его парт­нершей во время преподавания танцев. Страх выходить одному на улицу привел к тому, что отныне жена вы­нуждена была постоянно быть с ним. Страх одному выходить на улицу и пребывание жены возле больного, совпав по времени, связались по закону условного реф­лекса. Фобия приобрела характер «условной приятности или желательности» и благодаря этому закрепилась. Вскрытие этого механизма и осознание его больным, достигнутые в процессе каузальной психотерапии, не только позволили полнее понять патогенез заболевания, но и привели к его быстрому устранению.

Истерические депрессии характеризуются своей теат­ральностью, демонстративностью, наигранностью пере­живаний, нередко участием в них грез и фантазий при отсутствии глубокой тоски, идей самоуничижения и пси­хомоторной заторможенности.

Инфантильная девушка, узнав о смерти юноши, который за ней ухаживал, 2 суток провела в постели, отказывалась от еды и вы­сказывала мысли о самоубийстве. На столике у ее кровати лежали дорогие папиросы, шоколад, стояло вино. Волосы ее были тщатель­но причесаны и изящно повязаны шелковой косынкой. Одной из подруг она сказала: «О как я понимаю Ромео и Джульетту!». Под угрозой отправки в психиатрическую больницу она встала с посте­ли и с аппетитом поела.

Здесь выступают и детские наивные фантазии о «тра­гической смерти юной и прекрасной девы», и скорбь о погибшем друге, и тетрализованная игра для окружаю­щих со стремлением изобразить себя героиней.

Истерическая астения характеризуется жалобами на повышенную утомляемость, резкий упадок сил. В пове­дении нередко выступают черты демонстративности, те­атральности. В лабораторных условиях при исследова­нии работоспособности больные уже после небольшой нагрузки жалуются на наступившую усталость, труд­ность сосредоточения, появившуюся тяжесть в голове, головную боль, вялость, сонливость. Они же в другой ситуации, когда не находятся в поле зрения врача или увлечены работой, повышенной утомляемости не обна­руживают. Так, молодая учительница литературы из-за «усталости» не могла прочесть и двух страниц, очень быстро «уставала» при вычеркивании букв в пробе Бурдона. Она же без устали, работая по 16 часов в день, тщательно откорректировала 250 машинописных страниц рукописи диссертации импонировавшего ей молодого врача, т. е. проявила высокую работоспособ­ность.

Истерическая астения носит изобразительный, элек­тивный характер и фактически является выражением самовнушенных представлений о наличии якобы резко повышенной утомляемости.

Истерические ипохондрии отличаются своей связью с психотравмирующей ситуацией, делающей представ­ления о наличии тяжелого заболевания «условно приятным или желательным». На электроэнцефалограмме не­редко можно обнаружить реакцию на слова, напомина­ющие о психотравмирующих переживаниях.

Во время ссоры соседка ударила М. кастрюлей по голове. М. подала на нее в суд и всячески доказывала, что соседка нанесла ей «тяжкое телесное повреждение». В связи с этим у М. развился истерический ипохондрический синдром. Слова «соседка», «суд» вы­зывали на электроэнцефалограмме отчетливую реакцию десинхронизации альфа-ритма с последующей экзальтацией, в то время как индифферентные слова (вода, трава, снег) не вызывали изменения исходного ритма.

Дата добавления: 2015-01-18 | Просмотры: 560 | Нарушение авторских прав