АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ЭТИОЛОГИЯ НЕВРОЗОВ

Причиной неврозов является действие психотравмирующих раздражителей (психических травм). Оно определя­ется той информацией, которую эти раздражители несут.

Чаще всего неврозы вызываются информацией о лю­бовных или семейных невзгодах, потере близких, крахе надежд, служебных неприятностях, наказании за совер­шенное деяние, угрозе жизни, здоровью или благопо­лучию[1].

Психической травмой может быть как безречевое, так и речевое воздействие, например, вид горящего имуще­ства или письменное сообщение о его гибели. Действие слова как носителя патогенной информации является одной из самых частых причин неврозов. Информацию может нести не только физический сигнал, но и его от­сутствие, например, прекращение связи космонавта с Землей.

Патогенными могут оказаться однократно действующие сверхсильные и, особенно, многократно действую­щие более слабые раздражители. В первом случае говорят об острых, во втором — о хронических психичес­ких травмах или психотравмирующей ситуации. Дейст­вие слабых повторных раздражителей может суммиро­ваться.

Возможность возникновения заболевания под влияни­ем сигнального (информационного) значения раздражи­теля была, как нам кажется, доказана экспериментально И. П. Павловым на животных. Полученные при этом у животных экспериментальные неврозы, хотя они далеко не тождественны неврозам у человека, могут дать много ценного для понимания последних. Экспериментальные неврозы у животных удавалось вызвать действием таких раздражителей, как слабый звук звонка, стук мет­ронома, прикосновение касалкой или вид эллипса, по форме приближавшегося к кругу. Все эти сами по себе невинные раздражители становились для данного жи­вотного патогенными лишь в том случае, если они вели к перенапряжению процесса возбуждения, торможения или их подвижности.

По Gellhorn и Loofbourrow, экспериментальные невро­зы могут быть вызваны сильным возбуждением гипота­ламуса, при котором одновременно активизируются оба его отдела. В нормальном организме положительные и отрицательные условные раздражители вызывают специ­фическое локализованное возбуждение и торможение в коре. При экспериментальных неврозах эта нормаль­ная активность нарушается. В основе этого лежит, по мнению упомянутых авторов, резкое усиление гипоталамо-кортикальных разрядов в сочетании с нарушением реципрокных отношений, существующих в норме между передним и задним гипоталамусом.

Сила психотравмирующего воздействия определяется не физической интенсивностью сигнала, не количеством бит[2] информации, которую он несет, а значимостью ин­формации для данного индивидуума, т. е. зависит не от количественной, а от семантической стороны сообщения. Поэтому известие об измене мужа или насмешка по по­воду внешности может явиться тяжелой психической травмой для одного, но не для другого. Или, например, у частного предпринимателя может развиться картина невроза при виде пожара, уничтожающего его имущест­во и превращающего его в нищего. При этом болезнен­ное состояние будет вызвано не интенсивностью света, не термическим действием тепловых лучей, а тем, что вид пылающего имущества несет информацию о насту­пающей нищете. Если имущество выгодно застраховано или пламя охватило только имущество конкурента, то вид пожара у данного лица болезни не вызовет. В отли­чие от этого ожог при близком соприкосновении с пла­менем наступает независимо от того, горело ли застра­хованное или незастрахованное имущество.

Воспитание человека, его жизненный опыт, взгляды, идеалы, его идеология, обусловленные влиянием соци­альной среды, определяют значимость, а в связи с этим и патогенность для него той или иной информации, влияют на характер психической переработки, которой эта информация подвергается.

Семантическая теория информации, учитывающая значимость сообщения, до сего времени недостаточно разработана. Однако и сейчас можно было бы разли­чать информацию (J): общую (J _об), значимую (J _зн) и нейтральную (J _н).

В этом случае J _зн = J _об - J _н .

Значимой является информация, влияющая на веро­ятность удовлетворения потребностей (достижения це­ли). При этом в зависимости от того, увеличивается или уменьшается эта вероятность, информация будет ока­зывать положительное или отрицательное эмоциональ­ное воздействие. Согласно формуле А. А. Харкевича:

J _зн = log₂P_i - log₂P₀ = log₂ P_i/P₀

где P₀ — вероятность достижения цели до получения ин­формации; Р_i — вероятность достижения цели после получения информации. Значимость при этом измеря­ется в битах.

Давно подмечено, что сильное психотравмирующее действие могут оказывать неожиданные неприятные со­общения, к которым человек не подготовлен. Поэтому, прежде чем передать человеку такое сообщение, его ста­раются как-то подготовить; например, не сообщают сра­зу о внезапной смерти близкого человека, а говорят, что он очень тяжело заболел, что его состояние очень плохое. Степень неожиданности информации может быть определена по формуле Шеннона:

J = ∑ P_i log P_i

где J — информация; P_i —вероятность одного из исхо­дов.

Для понимания механизма действия неожиданных пси­хических травм много ценного может дать и концепция вероятностного прогнозирования.

Ряд накопившихся экспериментальных данных и повседневных наблюдений свидетельствует о том, что в мозгу как человека, так и высших животных протекают процессы прогнозирования и сли­чения реально наступившей ситуации с прогнозируемой ситуацией (Н. А. Бернштейн, И. Ф. Фейгенберг). Они позволяют организму лучше подготовиться к будущим событиям и поэтому имеют боль­шое биологическое значение.

В поведении животных и человека, пишет И. М. Фейгенберг (1963), можно найти много примеров, вероятностного прогнози­рования. Ласточка, ловящая насекомое, не догоняет его, повторяя путь его полета, а летит «наперерез» — не на насекомое (т. е. на раздражитель), а в некоторую точку пространства, где в соответ­ствии с прошлым опытом ласточки она вероятнее всего окажется одновременно с насекомым. Всякое неожиданное изменение ситуа­ции и ведет к тому, что наступает рассогласование между имею­щей место в данный момент ситуаций, отраженной органами чувств, и той ситуацией, которую ожидал, прогнозировал (предвидел) ор­ганизм Чем больше рассогласование (несоответствие) между факти­чески возникшим сигналом и тем, что прогнозировалось, тем боль­шее количество информации несет этот сигнал, тем более патоген­ным он может оказаться

Электроэнцефалографические исследования говорят о том, что в осуществлении процессов вероятностного прогнозирования участ­вуют ретикулярная формация, лимбическая система, в частности миндалина, гиппокамп, поясная извилина (И. М. Фейгенберг). Ра­боты П. К. Анохина об акцепторе действия, Е. И. Соколова о нерв­ной модели стимула и К. Прибрама о единице ТОТЕ содержат ин­тересные попытки анализа физиологических механизмов поведенче­ских актов с учетом процессов прогнозирования.

Все эти данные представляют интерес для понимания механиз­ма патогенного действия «неожиданных» шоковых психических травм.

Эмоции могут возникать под влиянием как безусловнорефлекторных, физиогенных, так и условнорефлекторных, психогенных раз­дражителей. Например, чувство страха может вызываться гипоксемией мозга, т. е. физиогенно, и может быть вызвано устным или письменным сообщением соответствующего содержания (психогенно), т. е. под действием информации (А. М. Свядощ)

По И. М. Фейгенбергу, процессы вероятностного прогнозирова­ния и сличения, протекающие в мозгу, играют существенную роль в возникновении эмоций, вызванных действием информации. Так, реакция испуга возникает при рассогласовании между фактической ситуацией и прогнозируемой; реакция страха — в результате сличе­ния прогнозируемой ситуации с той ситуацией, которая соответст­вует потребностям организма; разочарование — при рассогласова­нии между ожидаемым (прогнозируемым) приятным событием и действительностью

Чувство радости, как нам кажется, появляется тогда, когда воз­никает рассогласование между прогнозировавшимся индифферент­ным или неприятным событием и наступившим приятным событием. Поэтому, например, подарок стараются сделать неожиданным (сюр­приз), так как неожиданность усиливает чувство удовольствия или радости

Комплекс соматических изменений при эмоциях по своему про­исхождению родствен ориентировочной реакции — он возникает в результате работы аппарата сличения Отклонение хода событий от прогнозируемого организмом ведет к ряду изменений, мобилизующих организм на перемену стратегии поведения, подготовляющих его к действию с возможными большими затратами энергии. При этом происходит увеличение в крови количества адреналина, сахара, учащение пульса, повышение артериального давления, приводящее организм в состояние «боевой готовности».

Особенно значима для человека информация, вызы­вающая необходимость принять решение, что делать те­перь, как действовать дальше, т. е. затрагивающая его будущее. Пока решение не принято, не выбрана твердая линия поведения («стратегия поведения», по И. М. Фейгенбергу), сохраняется эмоциональная напряженность, а вместе с тем и возможное психотравмирующее дейст­вие ситуации. С другой стороны, после того, как при­нято твердое решение, что делать дальше, и прекрати­лись поиски выхода из сложившейся, даже тяжелой, си­туации, наступает разрядка эмоциональной напряжен­ности

При судебно-психиатрической экспертизе лиц, совершивших осо­бо тяжкие деяния, нам с этим не раз приходилось сталкиваться. Например, нами был освидетельствован плотник М., 34 лет, не об­наруживший признаков психического заболевания и ранее не су­димый.

Ночью с целью ограбления он проник в дом, где по его расче­там имелись деньги, и зарубил топором спавшего мужа, его бере­менную жену, проснувшихся двоих детей (дети знали его в лицо), а также соседа, пришедшего им на помощь. Деньги были ему нужны, так как свои вещи он пропил и после трехдневного запоя не на что было опохмелиться. Ожидая суда в тюрьме, он был внешне спокоен. Артериальное давление не было повышено, пульс — не учащен «Я знаю, что меня ждет,— сказал он нам,— и тут уже ничего не поделаешь».

В состоянии сильного душевного волнения он находился, пока скрывался от задержания и пока не была абсолютно доказана его вина. Когда же ему стало ясно, что теперь он ничего не может сделать для своего спасения, что искать выход бесполезно, он стал внешне спокойным и смирился со своей участью.

Психической травмой обычно является не то, что об­ращено только в прошлое, а то, что угрожает будущему, порождает неопределенность ситуации и поэтому тре­бует принятия решения, как быть в дальнейшем. Напри­мер, даже если заболевание является реакцией на, ка­залось бы, только происшедшее событие — потерю близ­кого человека, уход из семьи одного из супругов или полученное оскорбление, психотравмирующее действие в значительной мере определяется значением этих собы­тий для будущего. Оплакивается порой не столько судь­ба погибшего, сколько участь самого оставшегося («На кого ты нас покидаешь!», «что я теперь буду делать!»). Не случайно, когда, желая утешить в связи с постигшим несчастьем, обычно рисуют перспективы выхода из сло­жившейся ситуации и намечают линию поведения в дальнейшем («Вы молодая, интересная женщина, вы устроите свою личную жизнь», или «У вас есть дети, которым вы нужны, вы должны жить для них»).

Незнание, как поступить в данных условиях, является, по В. П. Симонову, основной причиной эмоции. Последние рассматри­ваются им как компенсаторный механизм, восполняющий дефицит информации, необходимой для достижения цели (удовлетворения потребности). Ярость компенсирует недостаток сведений, необходи­мых для организации борьбы, страх — для организации защиты; горе возникает в условиях острейшего недостатка сведений о воз­можности компенсации утраты Недостаток сведений, вызывающий эмоции, может привести и к неврозам.

Часто патогенными оказываются события, ведущие к возникновению конфликта, не разрешимого для данного человека, т. е. приводящие к сосуществованию противо­речивых стремлений. Так, у одной нашей больной невроз возник после того, как она узнала об измене мужа. Она не могла простить ему этого и хотела уйти от него, но в то же время не могла решиться на это, так как хотела сохранить семью ради детей. У другой больной невроз появился в связи с тем, что она заставляла себя оста­ваться на работе, которая ей не нравилась (всегда шла на работу с неохотой). В основе патогенного действия этих травм лежит столкновение (сшибка) нервных про­цессов. К нему могут приводить и ситуации, при кото­рых происходит нарастание эмоциональной напряженно­сти под влиянием частых колебаний событий то в одну, то в другую сторону (например, жена то обещает вер­нуться к мужу, то вновь отказывается от этого решения, и так несколько раз).

Патогенными могут стать и до того индифферентные раздражители, если они приобретут новое информацион­ное значение, совпав по времени с тем или иным времен­ным изменением в организме (страх, рвота и т. п.) и начнут воспроизводить эти изменения по механизму ус­ловного рефлекса.

Экспериментально такая возможность была впервые доказана Н. А. Подкопаевым опытами, в которых вве­дение апоморфина под кожу собаки многократно совпа­дало по времени со звучанием органной трубы. В конце концов звук трубы превратился в условный сигнал рвот­ной реакции, полученной вначале с помощью апомор­фина,

Изучая экспериментальные неврозы у животных, И. П. Павлов отмечал, что выраженное нарушение нерв­ной деятельности наступало не сразу, а спустя день и больше. Неврозы у человека также могут иногда возни­кать не сразу, а спустя некоторое время после вызвав­шей их психической травмы под влиянием последующей психической переработки психотравмирующих событий, постепенного уяснения значимости происшедшего. При этом возможно, что в случаях запоздалой реактивности играют роль добавочные раздражители, усиливающие патогенное действие первого, а также усиление его дей­ствия - вследствие присоединения влияния следов ранее действовавших раздражителей. Иногда оставившие след переживания могут обнаружиться (растормозиться) че­рез много лет после действия вызвавшего их раздражи­теля под влиянием новых условнорефлекторных раздра­жителей, сходных с действием первоначальных, и при­вести, например, к возобновлению фобии. Переживания могут актуализироваться также при астенизации орга­низма, вызванной теми или иными причинами. Послед­нее наблюдали мы (1948) у раненых в остром периоде, Е. С. Авербух — у больных гипертонической болезнью, Schneider — у заболевших инфекционными болезнями.

Экспериментальные неврозы легче всего могут быть вызваны у животных с сильным неуравновешенным и слабым типом нервной системы, но могут возникать и при сильном уравновешенном инертном и сильном урав­новешенном подвижном типе.

У человека, по мнению И. П. Павлова, можно отме­тить те же четыре типа нервной системы, что и у живот­ных, но при этом надо учитывать взаимоотношение у него сигнальных систем и коры с подкоркой1.

Обе сигнальные системы, а также кора и подкорка функционируют, по И. П. Павлову, в неразрывной свя­зи, в постоянном взаимодействии друг с другом. Однако у некоторых лиц одна из сигнальных систем может пре­обладать над другой. Лиц, у которых первая сигнальная система и подкорка преобладают над второй, И. П. Пав­лов называл «художниками». Они «захватывают дейст­вительность целиком, сплошь, сполна, живую действи­тельность, без всякого дробления, без всякого разъеди­нения».

Неврозы могут возникнуть у людей с любым типом нервной системы. При среднем типе легче развивается неврастения, при художественном — истерия и при мыс­лительном — психастения.

Лица с сильным типом нервной системы и достаточной подвижностью нервных процессов заболевают нев­розами только под влиянием очень сильной или чрезвы­чайно длительной психической травматизации. При про­чих равных условиях неврозы легче возникают у лиц со слабостью, а также неуравновешенностью или низкой подвижностью нервных процессов, резким преобладани­ем одной из сигнальных систем над другой и преоблада­нием подкорки над корой. Поэтому неврозы особенно легко возникают, если имеется стойкое нарушение в со­отношении основных свойств высшей нервной деятель­ности, взаимодействии сигнальных систем, коры и подкорки. Это наблюдается при психопатиях, психопатизации, а иногда при патологическом развитии личности.

Под психопатиями мы будем понимать аномалии лич­ности характеризующиеся дисгармонией, главным обра­зом со стороны эмоционально-волевой сферы при относительной сохранности интеллекта, протекающие не прогредиентно. Включать в эту группу мы будем лишь состояния, в возникновении которых главная роль принадлежит либо врожденным (наследственно обусловлен­ным) особенностям нервной системы, либо нарушениям ее функции, развившимся под влиянием невыясненных внешних факторов, действовавших внутриутробно или в раннем детском возрасте. Психопатические личности — люди с аномалией, уродством характера, страдающие от его особенностей сами или заставляющие страдать дру­гих. Естественно, что в формировании их характера иг­рают роль и воздействия внешней среды.

О психопатизации личности мы будем говорить в тех случаях, когда состояния, клинически сходные с психо­патиями, возникают у здорового до того человека под влиянием травм мозга, инфекций (энцефалитов) и тому подобных вредных факторов. Если основное заболевание не протекает прогредиентно, явления психопатизации имеют тенденцию с годами сглаживаться. Психопатизацию, возникшую главным образом под влиянием непра­вильного воспитания или формирования личности1, мы будем относить к патологическому развитию личности или патохарактерологическому развитию. При ней часто обнаруживаются зафиксированные формы реакции на тот или иной раздражитель.

Таким образом, одно и то же явление, например, сла­бость тормозного процесса, может быть врожденным у психопатической личности, вызванным инфекцией (в слу­чае психопатизации личности после перенесенного энце­фалита), и быть следствием недостаточной тренировки тормозного процесса из-за неправильного воспитания (при патологическом развитии личности). Хотя границы между этими состояниями не всегда легко провести и возможны их сочетания, принципиальная разница меж­ду ними очевидна

Различные неблагоприятные воздействия (недосыпа­ние, инфекции, интоксикации, психическая травматизация2 и т. п.) у психопатизированных личностей могут привести к заострению ранее имевшихся характерологи­ческих особенностей, т. е. вызвать у них состояния де­компенсации. Так, могут усилиться тревожно-мнитель­ные черты характера или увеличиться возбудимость.

Наступившее заострение характерологических особенно­стей относится к проявлениям психопатии или психопатоподобного состояния, а не к неврозам. К проявлениям психопатии относятся также реакции, непосредственно вытекающие из ненормальных характерологических осо­бенностей. О неврозах, в частности и у психопатических личностей, мы говорим в тех случаях, когда психическая травма обусловливает появление качественно новых, вы­званных ею болезненных симптомов, например, фобий, истерических параличей, глухонемоты, т. е. признаков но­вой болезни, неукладывающейся в рамки психопатии, или психопатоподобного состояния. Характерологические осо­бенности заболевшего имеют значение для возникнове­ния невроза. Например, такие черты характера как рев­ность, мнительность, боязливость, повышенная озабо­ченность своим здоровьем, повышенное чувство справед­ливости, гордость, тщеславие, могут сделать человека особенно чувствительным к тем травмам, которые заде­вают эти его особенности, и способствовать их патологи­ческой переработке, оставляя его резистентным к другим воздействиям. Как отмечает В. Н. Мясищев, повышен­ная впечатлительность и сензитивность особенно пред­располагают к неврозам. Нередко психопатическая лич­ность вследствие своих особенностей создает конфликт­ную ситуацию (этому могут способствовать дисфории), которая и свою очередь ведет к неврозу.

Благоприятствовать возникновению неврозов могут и длительно сохраняющиеся аффективно окрашенные группы представлений, отражающие какое-либо глубо­кое, обычно травмирующее психику переживание (Bleuler предлагал называть их комплексами). Они образу­ют «больной пункт», очаг патологического инертного возбуждения и могут сделать человека особенно чувст­вительным к тем психотравмирующим воздействиям, ко­торые к этому пункту адресуются. Таким «больным пунк­том» могут явиться представления о своем действитель­ном или мнимом физическом недостатке, вреде здоро­вью, якобы причиненном онанизмом, и т. п.

Состояние нервной системы ко времени действия пси­хической травмы играет большую роль в возникнове­нии заболевания. Появлению неврозов способствует все то, что астенизирует нервную систему. В связи с этим предрасполагать к возникновению заболевания могут травмы мозга, инфекции, интоксикации, различные заболевания внутренних органов и желез внутренней секреции, мозговые заболевания, а также длительное недосыпание, переутомление, нарушение питания и дли­тельное эмоциональное напряжение. Все это может привести к тому, что раздражители, не являвшиеся до того сверхсильными и не вызывавшие заболевания, могут стать таковыми, воздействуя на ослабленные клетки мозга.

Имеет значение и то, что когда человек себя физически хорошо чувствует, он более уверен в своих силах, радужнее смотрит на будущее. Он легче принимает ре­шения, как быть в связи с возникшей жизненной трудностью. При астенизации, вызванной истощением или то­му подобными причинами, эти же трудности могут ка­заться непреодолимыми, стать психотравмирующими. В связи с астенизацией могут подвергнуться переоценке и бывшие в прошлом неприятные события, которые, таким образом, приобретают психоравмирующ-ее значение.

Данным о роли психической травматизации и астени­зации организма в этиологии неврозов, казалось бы, противоречат наблюдения над заболеваемостью граж­данского населения в военное время. В годы войны рез­ко возрастает психическая травматизация и ухудшаются условия жизни значительной части населения. Поэтому, казалось, должна была бы резко увеличиться заболевае­мость неврозами. Однако во многих странах обнаружи­валось парадоксальное явление: заболеваемость невро­зами, требующими госпитализации или приводящими к утрате трудоспособности, в годы войны не только не увеличилась, но, наоборот, уменьшилась. Это подме­тил еще Esquirol более 100 лет назад, Dietz в североамериканскую войну 1861 —1865 гг., Lunier во время франко-прусской войны 1870 г., Шефранов, Герман, Gottstein, Bonhoeffer, Stiefler в первую мировую войну.

Это же наблюдалось во время второй мировой войны, в частности в городах, подвергавшихся воздушным на­летам: Ленинграде (Т. Я. Хвиливицкий и И. Ф. Хвиливицкая), Москве (О. В. Кербиков), городах Норвегии (Saethre) и Англии (Hemphill, Vernon, Lewis, Gillespie и др.)1. По О. В. Кербикову, по сравнению с довоенным 1940 г. на 10 000 жителей Москвы в 1942 г. число поступ­лений больных с реактивными состояниями (включая неврозы) в стационары уменьшилось на 3%- В 1940 г. первичная обращаемость в нервно-психиатрические дис­пансеры Москвы по поводу неврозов и реактивных со­стояний на 10 000 населения составляла 16,4, в 1942 г.— 13, в 1943 г.— 16,1, в 1944 г.— 18,3, в 1945 г.— 17,4 и в 1946 г.— 11,72. Таким образом, несмотря на огромный рост психической травматизации в Москве в первые, са­мые трудные годы войны (1942 и 1943), обращаемость в московские диспансеры по поводу неврозов не только не увеличилась, но даже несколько уменьшилась, а в 1944 г., когда близость победоносного окончания войны стала очевидной, немного повысилась, оставаясь все же близкой к обращаемости в довоенный период.

При оценке приведенных выше данных следует учесть, они отражают не снижение заболеваемости, а только уменьшение обращаемости больных неврозами. Обращаемость может не в полной мере отражать заболевае­мость. Несомненно, что в годы войны часть больных неврозами с не резко выраженными нарушениями, осо­бенно, когда причина заболевания была очевидна (напри­мер, гибель близкого человека, боязнь воздушных нале­тов), не обращалась к врачам. Несомненно, однако, и то, что эмоциональное напряжение, оказывая стимулирую­щее влияние на нейроэндокринную систему, тем самым может благоприятствовать предупреждению заболевае­мости неврозами. В пользу этого говорит и то, что боль­ные неврозами сравнительно хорошо переносили трудно­сти военного времени и что под влиянием напряжения того периода их психическое состояние нередко улучша­лось (В. Н. Мясищев, 1945; А. М. Свядощ, 1952; Pherson, Brown и др.). Так, по данным Pherson, в Англии в первые годы второй мировой войны среди лиц, страдав­ших неврозами до войны, в военных условиях 25% вы­здоровели, у 25% наступило обострение и у 50% не бы­ло заметных изменений.

Наследственные факторы не играют ведущей роли в возникновении неврозов. Они могут иметь лишь косвен­ное значение, поскольку в той или иной мере определя­ют основные типологические особенности нервной системы заболевшего. Иначе говоря, например, врожденная слабость нервной системы или недостаточная подвиж­ность нервных процессов могут способствовать возник­новению невроза. Отсюда понятно, что иногда (крайне редко) в семьях встречаются сходные картины неврозов, которые нельзя объяснить только общностью психотравмирующего воздействия, индуцированием или подража­нием. Это в первую очередь относится к фобиям, С. Н. Давиденков описал больного, страдавшего боязнью по­краснеть, вспотеть и тиком. Сестра матери этого боль­ного страдала навязчивой боязнью пота, одна из ее до­черей — боязнью покраснеть, а сестра самого больно­го — боязнью разрыва сердца. Подобные случаи в на­чале XX столетия описывали Kraft-Ebing, Bleuler и др.

Tiennari в Финляндии, исследовав 125 пар однояйце­вых близнецов, обнаружил, что неврозами болел один или оба близнеца из 21 пары. При этом болел неврозом один из близнецов в 9 и оба близнеца — в 12 случаях. Если болели неврозом оба близнеца, то в 96% случаев отмечались фобии или навязчивости. Имеются указания, что в семьях больных психастенией чаще, чем среди на­селения, встречается шизофрения и маниакально-де­прессивный психоз. По Kammerer, заболевание неврозом обоих однояйцевых близнецов наблюдается очень редко; несколько чаще, чем у остальных людей, у них бывает лишь психастения (по терминологии автора, невроз на­вязчивых состояний), для возникновения которой имеют большое значение преморбидные характерологические особенности личности. С этим нельзя не согласиться. Случаи истерии чаще встречаются в семьях больных ис­терией, чем среди населения вообще. По Kraulis, свыше 6% родственников больных истерией лежало в больни­цах по поводу истерии; у 15% детей таких больных от­мечались истерические припадки. При оценке этих дан­ных следует учитывать возможность подражания формам реагирования на те или иные (Неблагоприятные воздействия среды, а также возможные неблагоприят­ные условия формирования личности в семье больного истерией. Однако наследственные факторы, влияя на типологические особенности нервной системы, могут играть тем самым роль и в создании предрасположения к истерическим реакциям.

По Brown, невроз страха чаще наблюдается в семьях больных неврозом страха, истерия — в семьях больных истерией, психастения (обсессивный невроз по термино­логии автора) — в семьях больных психастенией, чем в семьях здоровых лиц. Случаи психических заболеваний в семьях больных неврозами, по Еу и Henric, встречают­ся в 4, а по нашим данным — в 2 раза чаще, чем среди населения вообще.

Неврозы возникают у женщин несколько чаще, чем у мужчин, возможно, в связи с тем, что семейные и быто­вые невзгоды для женщин обычно более значимы, чем для мужчин. Неврозы встречаются как у маленьких де­тей, так и у взрослых в любом возрасте, чаще всего от 15 до 25 лет и в инволюционном периоде.

Неврозы являются одним из распространенных забо­леваний. Иногда вспышки этого заболевания могут но­сить массовый характер (психическая эпидемия). С нев­розами приходится встречаться не только психиатрам и невропатологам, но и врачам всех других специально­стей. Больные неврозами составляют ¹/₃ всех больных в Лондоне (Taylor). По наблюдениям Hopkins, занимаю­щегося общей практикой в Лондоне, больные неврозами, включая лиц с так называемыми психосоматическими расстройствами, составляют 42,8% всех больных. Сход­ные цифры (47,6%) приводит и другой английский врач Pougher. По данным Bonda, свыше 3% населения США страдает тяжелыми неврозами. По Posamanick, около 9% жителей Балтиморы (США) болеет неврозами, пси­хопатиями или психосоматическими расстройствами.

Согласно официальным статистическим данным, приведенным майором Appel, из числа призванных на воен­ную службу с января 1942 г. по июнь 1945 г. в США было забраковано по поводу нервно-психических забо­леваний 1 700 000 человек (12% всех освидетельствованных); из них у 31% наблюдались неврозы и у 21% — психопатии. За это же время в армии США было 1 000 000 поступлений в госпитали по поводу нервно-психических заболеваний. Из них неврозы составляли 64%, психозы — 7%, психопатии, олигофрения, невроло­гические и прочие заболевания — 29%. С 1 января 1942 г. но 30 июня 1945 г. 41% всех демобилизованных из армии США по медицинским показаниям страдал нервно-психическими заболеваниями, из них 70%—не­врозами. Больные неврозами составляли 85% больных госпиталей отборных экспедиционных сил армии США во время первой мировой войны (Rhein и Hall) и 61 — 68 % — в нервно-психиатрических госпиталях англо-аме­риканских войск во время второй мировой войны (Арpel, Ballard и Miller, Torrie и др.).

По официальным статистическим данным, приведен­ным В. Л. Горовым-Шалтаном (1949), среди всех болез­ней нервной системы, наблюдавшихся у военнослужа­щих Советской Армии во время Великой Отечественной войны, число неврозов равнялось 26,6%; по нашим дан­ным (1948, 1952) — 10% от общего числа больных, по­ступивших в полевой нервно-психиатрический госпиталь.

Б. Дмитриев, суммируя сведения из многих стран мира, указывает, что на 1000 населения максимальные показатели в 1956—1965 гг. для психозов—10,9—14,3, для неврозов — 52,6—60,0, т. е. больных неврозами в 4—5 раз больше, чем больных психозами.

Итак, неврозы — одно из наиболее частых нервно-психических заболеваний. Основной причиной является действие психотравмирующих раздражителей, опреде­ляющееся той информацией, которую они несут. Для воз­никновения болезни огромное значение имеют не только врожденные типологические свойства нервной системы и состояние ее к моменту действия психической травмы (например, астенизация над влиянием экзогенных вред­ностей), но и взгляды, установки личности, возникшие в процессе ее формирования, определяющие ее отноше­ние к тем или иным событиям внешней среды; способ­ность к критической оценке воспринимаемого, позволяю­щая определить «стратегию поведения» даже в сложной ситуации; умение преодолевать жизненные трудности, находить выход из затруднительного положения.

Дата добавления: 2015-01-18 | Просмотры: 570 | Нарушение авторских прав