АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 21. Я бы хотел сейчас уйти. Я бы очень этого хотел

Я бы хотел сейчас уйти. Я бы очень этого хотел. От этого звука у меня на затылке волосы встают дыбом, а зубы стучат, даже если их несильно сжимаю. Колеблясь между битвой и бегством, я бы выбрал сейчас нырнуть в окно с ножом в руках или без. Но вместо этого я поворачиваюсь и подхожу ближе к матери, останавливаясь между ней и открытой дверью.

По лестнице раздались шаги, и я понял, что мое сердце никогда не стучало так сильно. Ноздрями я улавливаю запах сладкого дыма. «Не сдавать свои позиции», это все, о чем я в этот момент могу думать. После того, как все закончится, меня, вероятней всего, стошнит. При условии, конечно же, что я останусь в живых.

Ритмичное движение шагов и звук того, что спускается к нам по лестнице, заставляет нас с мамой чуть ли не описаться от страха. Оно не должно застать нас в этой спальне. Как бы я хотел, чтобы это оказалось неправдой, но все на самом деле не так. Я должен пробраться в прихожую и достигнуть лестницы прежде, чем оно заблокирует нам выход. Я хватаю ее за руку. Она яростно трясет головой, но я продолжаю ее тянуть, постепенно приближаясь к двери с вытянутой вперед рукой атаме, словно факел.

Анна. Анна, зайди сюда, приди и спаси наше положение…как же это глупо все. Она сейчас слоняется по чертовой веранде, и что было бы, если бы я умер здесь, разорванный на куски и пожеванный, словно резиновая свиная отбивная, несмотря на неё, стоящую снаружи.

Хорошо. Еще два глубоких вдоха, и мы окажемся в коридоре. Ну, может быть, понадобится три. Когда я двигаюсь дальше, четко вижу лестницу чердака, а также то, что спускается по ней. Я не хочу на него смотреть. А также на всех тех призраков и мою подготовку; на свою интуицию и возможность видеть через окно. Но все же теперь я смотрю на убийцу моего отца. Меня должна переполнять ярость, ведь я должен преследовать его, но вместо этого ощущаю ужас, сковавший мои конечности.

Он стоит спиной ко мне, а чердак теперь находится достаточно далеко, к востоку от лестницы, чтобы мы могли первыми проскользнуть мимо него, поэтому продолжаем тихонечко двигаться. И до тех пор, пока он не развернется и не поймет, что слишком поздно. Почему в голову лезут подобные мысли? Кроме того, кажется, он не склонен к таким поступкам. Пока мы тихо скользим к лестнице, он опускается на пол и немного останавливается, чтобы неуверенным толчком поднять лестницу назад.

На верхней части лестницы я останавливаюсь, наклоняя маму первой, чтобы спустить ее вниз. Кажется, фигура в прихожей не заметила нас. Стоя спиной к нам, он просто качается взад и вперед, будто слушает какую-то мертвую музыку.

На нем одет темный, приталенный жакет, больше похожий на пиджак. Не могу точно сказать, какого он цвета, то ли пыльно-черного, толи темно-зеленого. На голове я вижу пучок витых и спутанных дредов, некоторые пряди наполовину сгнившие, а остальные - выпавшие. Я не вижу его лица, но кожа на руках выглядит серой и потрескавшейся. Между пальцами он крутит что-то наподобие большой черной змеи.

Я нежно толкаю мать в спину, чтобы она спустилась с лестницы. Если она сможет добраться до Анны, будет в безопасности. Внезапно у меня зарождается некий оттенок храбрости, навевая воспоминания о прошлом Касе.

Затем я понимаю, в каком нахожусь дерьме, потому что он поворачивается и смотрит на меня. Нет, не так. Я перефразирую свою мысль. Сказать по правде, не могу с уверенностью определить, куда он точно смотрит. Потому что никто не может быть совершенно уверенным, что при рассмотрении его глаз они будут наглухо зашиты.

Они закрыты и сшиты. Здесь не может быть ошибки. Черно-струнные веки пересекают большие крестообразные стежки. А вот теперь не может быть сомнений, что он смотрит именно на меня. Моя мама говорит за нас двоих, когда неожиданно вскрикивает:

- Ох!

- Добро пожаловать! – говорит он похожим голосом из моих ночных кошмаров, словно грызя пораженные ржавчиной ногти.

- Не знаю, за что благодарить тебя, - шиплю я, а он поднимает голову. Не спрашивайте, откуда мне известно, но я просто знаю, что сейчас он смотрит на мой нож. Затем он бесстрашно направляется к нам.

- Может, тогда мне следует поблагодарить тебя, - отвечает он. По акценту сложно понять: «благодарность» звучит как «потерпевший поражение», а «т огда» слышится как «логово».

- Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я. – Как ты сюда попал? Как прошел через дверь?

- Я находился здесь все это время, - отвечает он.

Он скалит ярко-белые зубы. Рот у него такой же, как и у всех мужчин. Тогда как он мог оставлять на ранах такие следы?

Он улыбается с приподнятым подбородком и неуклюже перемещается, как это присуще настоящим призракам, словно их конечности деревенеют, а сухожилья выгнивают. Вы даже не подумаете, что это призраки, пока они не начнут двигаться, и тогда вы по-настоящему осознаете это. Поэтому такое их поведение меня не вводит в заблуждение.

- Это невозможно, - говорю я. – Заклинание никогда бы не смогло выпустить тебя.

Оказывается, что все это время я спал вместе с убийцей моего отца в одном доме. Это означает, что он обитал на этаж выше меня, наблюдая и слушая меня.

- Заклинание становится бесполезным, если мертвый уже внутри, - отвечает он. – Я прихожу и ухожу, когда мне вздумается, и возвращаю назад вещи, которые теряют глупые мальчики. С тех пор я обитаю на чердаке, поедая кошек.

«Обитаю на чердаке, поедая кошек». Я присматриваюсь к черной змее у него в руках. Это хвост Тибальта.

- Ты, сучара, сожрал моего кота! – кричу я, и спасибо Тибальту за последнюю услугу, подаренную мне в качестве прилива адреналина от злости. Тишина вдруг наполнилась стучащим звуком. Анна услышала мой крик и теперь стучит в дверь, интересуясь, все ли у меня в порядке. Голова призрака вертится вокруг своей оси, словно змея, в неестественном, будоражащем движении.

Мама не знает, что происходит. Она не знает, что Анна ждет меня снаружи, поэтому цепляется за меня, не вполне уверенная, чего же собственно ей бояться в первую очередь.

- Кас, что это? – интересуется она. – Как же нам выбраться?

- Не беспокойся, мам, - отвечаю я. – Не нужно бояться.

- Девушка, которую мы все так ждем, находится прямо снаружи дома, - говорит он и шаркает вперед.

Мы с мамой делаем шаг назад. Я обхватываю рукой перила. Мерцающий атаме я подношу на уровне своих глаз.

- Держись от нее подальше.

- Она та, из-за кого мы все сюда пришли, - при движении он издает мягкое полое шуршание, словно его тело это иллюзия, не включающая осязаемой одежды.

- Мы не просто так приехали сюда, - шиплю я. – Я пришел, чтобы убить призрака, и собираюсь воспользоваться этим шансом.

Я делаю выпад вперед, чувствуя, как лезвие рассекает воздух, а его серебряный конец задевает пуговицы жакета.

- Кас, не надо! – кричит мама, пытаясь оттянуть меня за руку. Она хочет сбить мне весь настрой. Как она думает, чем я занимался все это время? Установкой сложных ловушек с использованием пружин, фанеры и колесиков для мыши? Сейчас есть только мы: один на один. Это все, что я знаю.

Тем временем Анна стала сильнее стучать в двери. Скорее всего, у нее разболелась голова от того, что находится так близко к ней.

- Это из-за того, что ты здесь, мальчик, - шипит он и колеблется. Он выглядит равнодушным; он прослушал, что я сказал. Но все же не думаю, что он пропустил все из-за полных наглухо сшитых глаз. Он просто играет со мной. Доказательством является его смех.

- Мне интересно, как ты покинешь это место, - продолжаю я. – Ты ссохнешься, либо же растаешь?

- Меня не постигнет эта участь, - отвечает он, все еще улыбаясь.

- А что будет, если я отрежу тебе руки? – спрашиваю я, когда подпрыгиваю вверх по лестнице, затем отвожу нож и очеркиваю им четкую дугу.

- Он также убьет и тебя.

Он бьет меня в грудь, и мы с мамой падаем с высоты лестницы, съезжая задницами по ступенькам. Больно. Немного. По крайней мере, он больше не улыбается. На самом деле, думаю, мне удалось его разозлить. Я помогаю маме встать.

- С тобой все в порядке? Ничего не сломала себе? – допытываюсь я.

Она качает головой.

– Идем к двери.

Пока она несется прочь, я встаю. Тем временем он спускается вниз по ступенькам без какого-либо признака древней призрачной плотности, обычно свойственной всем духам. Сейчас он выглядит таким же гибким, как и любой другой человек.

- Знаешь, я могу превратить тебя в пар, - сообщаю я, потому что никогда не умел держать свой чертов рот на замке. – Но лично я надеюсь, что ты разлетишься на куски.

Он глубоко вдыхает. А затем еще раз. И еще, тем самым не позволяя себе выдохнуть. Его грудь надувается, словно воздушный шар, растягивая еще больше грудную клетку. Я слышу, как сухожилие вот-вот лопнет. Затем, не понимая, что собственно происходит, как его руки тянутся прямо к моему лицу. Все произошло так быстро, что я едва ли успел заметить. Он схватил меня за воротник, а нож прижал к стене. Я со всей силы бью его по шее и плечам, но для него я всего лишь котенок, играющий с ниткой.

Затем он выдыхает, выпуская воздух через толстые губы, сладкий дым, окутывающий мои глаза и ноздри так крепко и приторно, что у меня подкашиваются коленки. Откуда-то сзади я чувствую руку матери. Она выкрикивает мое имя и тянет подальше от него.

- Ты отдашь ее мне, мой сынок, либо же умрешь, - и он отпускает меня в объятия матери. – В твоем теле будет гнить скверна, а разум вытекать через уши.

Я не двигаюсь. Не говорю. Лишь дышу, не более того, и ощущаю себя не здесь, а где-то очень далеко. Я стою в оцепенении. Немного сбитый с толку. Я слышу визг матери, и, как она склоняется надо мной, пока, наконец, Анна не вырывает дверь с петель.

- Почему ты не взял меня с собой? – я слышу ее голос.

Анна, моя сильная и устрашающая Анна. Я хочу предупредить ее об опасности, что это существо с гниющими рукавами может обмануть ее, но не в состоянии этого сделать. Так что теперь мы с мамой съеживаемся между двумя одинаково шипящими, самыми сильными духами, что мы когда-либо видели прежде.

- Переступи порог, красотка, - говорит он.

- Лучше ты, - отвечает она.

Она напряженно борется с барьерным заклинанием; ее голова, должно быть, раскалывается, как и моя. Ее черная кровь тонким ручейком бежит с носа и окрашивает губы.

- Возьми нож и выходи, трус, - кричит Анна. – Выходи и сними с меня эту цепь!

Он закипает в ярости. Теперь он смотрит на нее со скалящими зубами.

- Либо же твоя кровь окажется на моем лезвии, либо же к утру мальчик присоединится к нам.

Я хочу ухватиться за нож. Только не чувствую свою руку. Анна выкрикивает что-то еще, но я уже не слышу ее. Мне кажется, что мои уши набиты ватой. Я действительно больше ничего не слышу.

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 451 | Нарушение авторских прав