АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 12. Он посмотрел на маркизу в верхней точке пути

Он посмотрел на маркизу в верхней точке пути. Теперь ей было холодно. Дождь намочил шерстяное облачение, так что оно липло к телу. Шарп вытащил плащ, уложенный позади ее седла, и укутал им ее плечи, затем достал подзорную трубу и направил ее вниз. Он увидел крутой поворот дороги, где прятался Ангел. Он увидел больше. Две сосновых ветки около дороги. Они лежали параллельно дороге, и они сказали ему, что по крайней мере шесть человек, но меньше девяти, прошли мимо укрытия Ангела. Если бы они лежали под прямым углом, это означало бы, что они ждут в засаде вверх по дороге, но вместо этого Ангел видел, как они добрались до вершины холма.

Шарп сложил подзорную трубу. Он развернулся в седле и посмотрел назад. Женский монастырь был вне поля зрения. Северная сторона плато была бугристой, кусты поникли под дождем, и где-то в этой мокрой путанице камней, травы и кустарников прятался враг. Он усмехнулся ей. Ее волосы стали гладкими от дождя.

— У нас есть компания.

— Что ты имеешь в виду?

— Враги.

Она использовала словечко, которого Шарп не ожидал услышать от леди — при том что Маркиза говорила на прекрасном английском языке, так же как она в совершенстве владела полудюжиной других языков.

— И что мы будем делать?

— Поедем вниз. — El Matarife сделал то, что сделал бы сам Шарп. Он планировал заманить Шарпа в ловушку на крутой, извилистой дороге. Часть людей перекрыла дорогу у подошвы холма, и как только Шарп выедет на дорогу, люди с вершины последуют за ним вниз.

Она уставилась на него с укоризной.

— Мы в беде?

— Я сдам тебя обратно в женский монастырь, если хочешь.

— Боже, нет! Кто эти ублюдки?

— Партизаны.

Она тряхнула поводьями и проехала вперед.

— Ты знаешь, что они сделают со мной?

— Я знаю, что они хотели бы сделать.

Он следовал за ней. Дорога делала крутой зигзаг вниз по склону. Здесь была видна колея, значит, кто-то воспользовался телегой, но это, должно быть, была кошмарная затея — ехать на телеге или в фургоне по такой крутой дороге с уклоном на одну сторону. Она нахмурившись глядела на него.

— Ты знаешь, что делаешь?

— Я потратил всю прошлую ночь, планируя это.

Она дрожала.

— Мне холодно.

Он чувствовал, что ему трудно отвести от нее глаза. Ее волосы, светлые, как самое светлое золото, обычно пышные и блестящие, под струями дождя облепили ее голову, словно сияющий шлем. Каким-то образом это придавало ее облику больше значительности и силы. У нее был большой пухлый рот, большие глаза и высокие скулы. Кожа была белой как бумага. Она встретила его взгляд.

— Забыл меня?

— Нет. Я думал, что ты могла забыть меня.

— Я была уверена, что ты так подумаешь. — Она рассмеялась.

Он развернулся в седле и посмотрел назад. Дорога была пуста.

— Что ты делала там?

— Искала Бога. А что, по-твоему, я делала там?

— Тебя похитила церковь?

— Да.

— Почему?

— Они хотят мои деньги, будь они прокляты.

— Зачем ты написала письмо твоему мужу?

Она обратила на него свои серые глаза, широко распахнутые и невинные.

— Не будь скучным, Ричард.

Он засмеялся. Он проехал половину Испании ради этой женщины, взломал двери женского монастыря, и теперь рисковал быть выпотрошенным рукой Палача — и все, чтобы услышать «Не будь скучным». Она улыбнулась в ответ на его смех.

— Ты из-за этого приехал?

— Частично.

— А какая другая часть?

Он чувствовал себя неуклюжим и застенчивым.

— Чтобы увидеть тебя.

Он был вознагражден улыбкой.

— Как это хорошо с твоей стороны, Ричард. Ты убил Луиса?

Он предположил, что Луис был ее мужем.

— Нет.

— Тогда почему они сказали, что тебя повесили?

Он пожал плечами: слишком сложно было все объяснять. Он повернулся снова и сквозь движущуюся завесу дождя увидел движение позади. Она, должно быть, тоже что-то почувствовала, потому что тоже обернулась.

— Это они?

— Да.

— Разве мы не должны бежать?

— Они перекрыли дорогу ниже.

— Иисус Христос! — Она уставилась на него. — Ты уверен, что действительно знаешь, что делаешь?

— Да. — По крайней мере шесть человек было позади него. Двое умрут наверняка; он мог достаточно твердо рассчитывать на смерть третьего, что оставляет еще по крайней мере троих, с которыми ему придется разобраться. Он старался говорить уверенно. — Тебе придется скакать очень быстро через несколько минут. — Она пожала плечами. Было заметно, как она замерзла. — И впереди нас ждет долгий холодный день.

— Я полагаю, что это лучше, чем провести вечность в тех уборных. Они хотели, чтобы я убиралась в них! Ты можешь это вообразить? С меня хватало быть посудомойкой, а не то что проклятой уборщицей!

Он пустил коня рысью. Люди позади были на расстоянии в двести ярдов, они не спешили, твердо уверенные, что гонят Шарпа вниз по зигзагообразной дороге к поджидающей засаде. Он миновал поворот, и перед ним, в ста шагах вниз по дороге, было место, где прятался Ангел.

— Ты видишь тот выступ скалы?

— Да.

— Там спешишься и спрячешься под ним. Там ты найдешь мальчишку — оставайся с ним и сохраняй спокойствие.

Она насмешливо коснулась своих влажных волос.

— Есть, сэр.

Шарп обошел сверху донизу этот участок дороги ночью, он даже дождался первого луча света рассвета, чтобы увидеть нагромождение скал с точки зрения противника. Теперь, глядя вперед, он не видел следов присутствия Ангела, и это было хорошо.

Он оглянулся. Враги были вне поля зрения, скрытые изгибом дороги и нависающими ветвями можжевельника. Он пришпорил коня.

— Ты знаешь, что делать?

— Ты только что сказал мне, ради Бога! Я не полная дура.

На рассвете то, что он планировал, казалось безрассудным. Теперь, под холодным дождем, это казалось последней отчаянной надеждой, но он должен был попробовать. Он задавался вопросом, должен ли он дать ей инструкции на случай, если он потерпит неудачу, но отказался от этой мысли. Если он потерпит неудачу, ее поймают, как бы отчаянно она ни скакала по склонам. Он должен просто вселить в нее уверенность. Он проехал поворот, наклонился к ее коню и велел ей спешиться.

Он наблюдал, как она неуклюже пробирается под выступом и прокладывает путь между скалами. Отсюда это было похоже на пещеру, хотя это была всего лишь куча больших валунов, наваленных перед крутым поворотом дороги. Она исчезла.

Шарп повел лошадей по дороге, он гнал их примерно двадцать ярдов к крошечному ровному участку, где они могли быть наполовину скрыты. Он привязал их поводья к корням можжевельника, затянув узел как можно туже, чтобы напуганные внезапным оружейным огнем они не могли вырваться на свободу. Потом он поднялся на скалы.

Он сделал это ночью, он мог сделать это и теперь, но скалы стали скользкими от воды и кое-где прихвачены ледком. Он лез вверх, его сапоги скользили, так что один раз он ударился бедром о камень, потом он перевалил через гребень и оказался в грязной скользкой впадине, укрытой кустарником.

Он поднялся в гору почти до уровня идущей выше дороги. Он прислушивался в ожидании врагов. Он хотел, чтобы они поехали мимо валунов, мимо темного выступа и повернули за поворот, прежде чем они поймут, что их заманили в засаду.

Он не слышал ничего кроме шелеста струй дождя. Он вытащил палаш, затем лег на живот под кустом.

Копыто ударило о камень, еще раз, и он услышал смех партизан. Лил дождь, и он был рад ему. Вода сделала их мушкеты бесполезными, в то время как Ангел, прячущийся под темным выступом скалы, был вооружен двумя сухими и заряженными винтовками.

Шарп задавался вопросом, сможет ли мальчишка выстрелить в своих соотечественников. Он узнает через мгновение, очень скоро он узнает, доверяет ли ему Ангел на самом деле. Звуки приблизились, они раздавались на дороге прямо над Шарпом, и он слышал, как один из мужчин сказал, что не видит англичанина.

— Они где-то там, — сказал другой, однако Шарп слышал, что лошади пошли рысью, когда они завернули за поворот.

Шарп медленно встал на ноги. Теперь он видел их. Семь человек под плотными плащами, пропитанными дождевой водой. Они были вооружены мушкетами, но он не мог видеть, обернуты ли замки тряпками против сырости. Он не видел El Matarife в маленьком отряде.

Головной дозорный был теперь ниже его. Шарп ждал.

Ангел должен стрелять сейчас, думал он, прежде чем они увидят привязанных лошадей. Дождь капал с листьев у него над ухом, партизаны проехали мимо него, и все еще не было слышно винтовочного выстрела. Рукоять палаша стала скользкой в руке.

Один партизан проклинал дождь, другой высказал предположение, что англичанин, зная, что он должен умереть, остановился, чтобы доставить удовольствие шлюхе. Они засмеялись, и тут раздался первый выстрел винтовки.

Сапоги Шарпа скользили. Он приказал себе не спешить, двинулся вперед — и вот он уже стоит на крутом наклоне, его сапоги на уровне головы его врагов — и он прыгнул.

Один человек упал с пулей в спине, в то время как другие оборачивались с раскрытыми ртами, хватались за мушкеты, и Шарп, падая, с криком обрушил тяжелый палаш на едущего сзади партизана, который успел только поднять руку и закричал, когда клинок перерубил кость.

Шарп тяжело приземлился, упал и вскочил — палаш застрял в теле человека, которого он ранил. Лошадь партизана пятилась, человек упал с палашом, застрявшим в груди, и Шарп схватил поводья и потянул лошадь к себе. Он высвободил клинок, ударил лошадь другого партизана по крупу, чтобы напугать и погнать под гору. Шарп кричал как демон, пытаясь прогнать партизан вниз по дороге одним лишь свирепым криком.

Головной дозорный повернулся, вытащил саблю, закричал на своих товарищей, приказывая пробиваться. Его рот так и остался открытым, потому что Ангел вогнал в него вторую пулю. Он откинулся назад, дождь внезапно стал темно-красным, и шок от второй пули напугал партизан и дал Шарпу достаточно времени, чтобы поставить ногу в веревочное стремя и вскочить в седло. Он развернул лошадь и с палашом наперевес погнал ее против оставшихся партизан.

Он понимал, что должен стыдиться этой радости — жестокой, певучей радости битвы, но он испытывал ее с того мгновения, когда сел на коня и понял, что его засада сработала.

Кремень щелкал бесполезно по стали, порох в мушкетах под дождем превратился в серую овсянку. Четыре человека стояли перед Шарпом, и он гнал свою лошадь на них, он поднял палаш, закричал, он отбил стальным клинком в сторону поднятую саблю, нанес укол в ребра и повернул, чтобы освободить лезвие. Приклад мушкета врезался в его левую руку, он натянул повод онемевшими пальцами, привстал в седле и закричал победно, когда палаш рубанул вниз и наискось по лицу партизана. Третий винтовочный выстрел донесся от мокрых скал.

Боже, благослови мальчишку, подумал Шарп. Ангел перезарядил со скоростью, достойной стрелка, и еще один человек упал, и напуганная лошадь потащила его прочь с ногой, застрявшей в стремени, а Шарп отбил удар мушкета, отколов щепку от приклада, и нанес удар в горло противника, повернув лезвие, как только оно достигло цели, и кровь была теплой на его руках, когда он парировал удар справа, рубанул — и враг отступил. Они бежали!

Он вжал каблуки в бока лошади.

— Вперед! Вперед! Вперед!

Они слышали, как он скачет, они были напуганы, и один партизан натянул повод, его лошадь поскользнулась, заржала, и Шарп, наклонившись вбок, нанес колющий удар палашом в спину последнего еще не раненного партизана. Тот закричал, выгибая спину, и Шарп высвободил клинок.

Он натянул поводья.

Его нападение было таким внезапным и таким диким, каким и должно быть нападение, и враги отступили — все, кроме мертвецов. Шарп наклонился, схватил повод другой лошади, и погнал коней вверх по холм. Теперь следовало поторопиться.

— Ангел!

— Señor?

Шарп гнал лошадей галопом в гору.

— Ты — чудо! Чертовски замечательное чудо! — Он кричал это на английском языке. Он попробовал приблизительно перевести на испанский и был вознагражден, видя глупую ухмылку мальчишки, который вышел из-за камней. Шарп рассмеялся. — Ты хорош как настоящий стрелок!

— Лучше!

— Ты лучше! — Они оба смеялись. — Забирай лошадей!

Ангел бросил Шарпу его винтовку, и тот повесил ее на плече.

— Элен!

Она медленно выбралась из расселины в скалах. Она уставилась на партизан, которые лежали поверженные на дороге, их кровь смешивалась с дождем и стекала вниз по колее. Она перевела взгляд на Шарпа и улыбнулась.

— Я никогда не видела, как ты дерешься!

— Ты увидишь больше, если не поспешишь.

— Ты великолепен!

— Элен! Ради Бога! Поспеши! Что ты делаешь?

Она бежала мимо него.

— Я хочу один из тех плащей! Я промерзла до костей!

Она стаскивала меховой плащ с одного из мертвецов, ворча на тяжесть трупа. Шарп наклонился с седла, чтобы помочь ей. Он засмеялся, когда она завернулась в плащ, потому что было странно видеть такую изящную красоту, завернутую в такой грубый толстый мех.

El Matarife не было среди этих семи человек, значит, по-видимому, вожак партизан был у подножья горы. Он слышал выстрелы, но пройдет несколько минут, возможно, полчаса, прежде чем он узнает, что случилось. Тогда, однако, он поймет, что сделал Шарп и что его противник ускользнул от него. Шарп подсадил Элен в седло Карабина, зная, что каждая секунда на счету.

У Шарпа было теперь четыре лошади, и он повел их вверх, подальше от мертвецов, на плато.

— Куда мы поедем, Ричард?

— Спустимся вниз с другой стороны. Есть узкая дорога, козья тропа.

Он объехал вокруг плато, прежде чем идти в женский монастырь, уверенный, что должен быть другой путь, но опасаясь, что не найдет его.

— И что тогда?

— Будем скакать столько, сколько сможем! Мы на полдня опередим ублюдков, но они будут следовать за нами!

Он не сказал ей, что никто не может двигаться быстрее по этой стране, чем партизаны. Они будут преследовать их безжалостно, их месть будет ужасна, если он не поспешит.

Она смотрела, как он неловко стирает кровь с клинка вальтрапом захваченной лошади.

— Спасибо, Ричард!

— Ангела благодари! Он снял трех из них.

Ангел покраснел. Он смотрел на маркизу с собачьей преданностью. Шарп засмеялся и повел их вверх в гору и на юг, к далеким долинам.

Он чувствовал необыкновенный прилив жизненных сил. Он сделал это! Он пересек всю Испанию и отнял эту женщину у женского монастыря Поднебесье, он дрался с ее врагами и он доставит ее в безопасное место. Он найдет ответы на свои вопросы, он вернет себе свою прежнюю жизнь, но сначала, до всего этого, потому что сейчас это казалось ему самым важным, он узнает, изменилась ли она. Он смотрел на нее, думая, что ее красота затмевает все на земле и что когда она улыбается, кажется, будто она держит в своих руках все его счастье. Впервые за все эти месяцы он был доволен собой благодаря этой женщине.

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 417 | Нарушение авторских прав