АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ГУМАНИСТИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ В ПСИХОТЕРАПИИ 7 страница

Вот несколько типичных примеров психической ригидности, выступающей сигналом работы сопротивления: начинать каждый сеанс с описания сновидения или объяснения того, что сновидения не было; начинать каждый сеанс с рассказа о своих симптомах или жалобах или с описания событий предыдущего дня. Уже сам факт стереотипного начала каждого сеанса говорит нам о сопротивлении пациента. Есть пациенты, которые постоянно занимаются своеобразным «коллекционированием» «интересной» для аналитика информации, готовясь к аналитическому сеансу. Они сознательно ищут «материал» для того, чтобы, заполнив им сеанс, избежать молчания либо для того, чтобы стать «хорошим» пациентом. Все это несомненные признаки сопротивления. В целом можно сказать, что даже в том случае, когда все логично и пунктуально согласовано друг с другом, сам по себе факт ригидности свидетельствует о существовании чего-то такого, что отвращается, что служит препятствием. Отдельные формы ригидности могут прямо указывать на то, от чего они защищают, например, привычка приходить на сеанс пораньше — на страх опоздать, эту типичную «туалетную» тревожность, которая говорит о наличии страха потери контроля над сфинктером.

Язык избегания. Использование клише, технических терминов — один из наиболее частых показателей сопротивления — обычно указывает на то, что пациент избегает упоминать о возникающих в памяти ярких образах. Его цель — утаить личностное сообщение. Пациент, который говорит «генитальные органы», в действительности подразумевая пенис, избегает образа, пришедшего бы на ум при слове «пенис». Пациент, который говорит о своих «неприязненных чувствах» вместо того, чтобы сказать: «Я был взбешен», — также избегает образа и ощущения бешенства, предпочитая стерильность слова «неприязненность». В этой связи необходимо заметить, что аналитику важно использовать личностный, живой язык при разговоре с пациентом. Клише изолируют аффекты и уводят от эмоциональных затруднений. Наиболее часто повторяющиеся клише являются индикаторами характера сопротивлений и не могут регулироваться до того, как анализ найдет верный путь.

Опоздания, пропуски сеансов, забывчивость при оплате. Очевидно, что опоздания, пропуски сеансов, забывчивость при оплате — все это показатели нежелания приходить и платить за анализ, которое может быть осознанным, и тогда оно относительно легко принимается при анализе, или бессознательным, и тогда пациент станет рационализировать его. В последнем случае анализ не может быть проведен до тех пор, пока появятся достаточные основания для того, чтобы с уверенностью противостоять пациенту, когда он активно, но неосознанно избегает этой проблемы. Пациент, «забывающий» платить, не просто неохотно вносит деньги, но также неосознанно пытается отрицать, что его взаимоотношения с аналитиком всего лишь профессиональные.

Отсутствия сновидений. Пациенты, которые знают, что они видели сновидение и забыли его, очевидно, сопротивляются процессу воспоминания. Пациенты, которые рассказывают свои сновидения, причем даже и те, что указывают на бегство от анализа, например, обнаружение не того офиса, приход к другому аналитику и тому подобное, тоже, очевидно, борются с какими-то формами избегания аналитической ситуации. Пациенты, которые не рассказывают сновидения вообще, имеют сильнейшие сопротивления; в данном случае сопротивление добивается успеха при атаках не только на содержание сновидения, но также и на воспоминание о том, что оно было.

Сновидение — один из наиболее важных путей подхода к бессознательному пациента, к репрессированному содержанию его психической жизни и к его инстинктивным побуждениям. Забывание сновидений указывает на борьбу пациента с разоблачением его бессознательного, в частности его инстинктивной жизни, в процессе аналитического сеанса. Если успех в преодолении сопротивлений будет достигнут, пациент может ответить рассказом о забытом до сих пор сновидении, либо новые фрагменты сновидения могут всплыть в сознании клиента. Наводнение психоаналитического сеанса множеством сновидений — другая разновидность сопротивления, которая может говорить о бессознательном желании пациента продолжить свой сон в присутствии аналитика.

Пациенту надоело. Скука у пациента показывает, что он избегает осознания своих инстинктивных побуждений и фантазий. Если пациенту скучно, это, как правило, означает, что он пытается воспрепятствовать осознанию своих истинных импульсов и побуждений, вместо чего появляется специфическое напряжение — скука. Когда пациент продуктивно работает с аналитиком во время сеанса, он стремится отыскать и вербализовать свои фантазии. Скука же служит защитой против фантазий. Можно отметить, что у аналитика скука говорит обычно о том, что его собственные фантазии по отношению к пациенту заблокированы реакцией контрпереноса.

У пациента есть секрет. Пациент, имеющий какую- либо вполне осознаваемую тайну, секрет, хорошо понимает, что существует нечто такое, чего он избегает. Это особая форма сопротивления, и обращение с ней заслуживает специального рассмотрения. Секретом может быть какое-либо событие, которое пациент хотел бы оставить в покое. Сие «нечто» следует поддерживать, а не подавлять, принуждать высказывать или выспрашивать у пациента.

Действие вовне. Действие вовне — очень частое и важное происшествие во время психоанализа. Оно всегда служит функциям сопротивления вне зависимости от того, что еще дополнительно может означать. При сопротивлении в виде действия вовне последнее служит заменой слов, воспоминаний и аффектов. Более того, при этом всегда имеется некоторая степень искажения. Действие вовне выполняет множество функций; наряду с другими, функция сопротивления должна быть в конце концов проанализирована, поскольку без этого весь анализ в целом оказывается под угрозой.

Один простой вид действия вовне, очень часто встречающийся в самом начале курса анализа, заключается в том, что пациент разговаривает о материале аналитического сеанса вне его, с кем-то, помимо аналитика. Это очевидная форма избегания; пациент перемещает реакцию переноса на кого-либо еще, помимо аналитика, для того чтобы избежать некоторых аспектов своих чувств, испытываемых при переносе. Действие вовне следует специально выделить как сопротивление и его мотивы тщательно исследовать.

Частые веселые сеансы. Аналитическая работа в своей основе — тяжелый, серьезный труд. Эта работа может быть не всегда мрачной или печальной; совсем не каждый сеанс непременно депрессивен или болезнен. Пациент должен время от времени испытывать определенное удовлетворение от проделанной работы, получать своеобразное удовольствие от чувства достижения и успешного преодоления, овладения собственной природой. При этом может появляться даже чувство триумфа и ощущение собственного могущества. Иногда корректная интерпретация аналитика вызывает спонтанный смех его клиента. Однако при всем при этом частые веселые сеансы, слишком большой энтузиазм и длительное приподнятое настроение показывают, что нечто важное в процессе сеансов начинает отторгаться и игнорироваться. Обычно это «нечто» имеет противоположную природу — оно, скорее всего, сродни депрессии. Бегство в здоровье, преждевременная утрата симптомов без их осознания и понимания — признаки сходных типов сопротивления.

Пациент не изменяется. Иногда аналитик работает успешно и эффективно с клиентом, но при этом явных изменений в симптомах последнего не происходит. Если сопротивление не проявляется в течение достаточно длительного времени, тогда аналитик должен искать скрытое, неявное сопротивление.

Теория сопротивления

Концепция сопротивления — основная в психоаналитической технике и поэтому неизбежно затрагивает каждый технический вопрос, касающийся процедуры анализа. Сопротивление препятствует как аналитической процедуре и всем действиям аналитика, так и формированию приемлемого «Эго» пациента. Сопротивление защищает невроз. По-видимому, это адаптивно. Термин «сопротивление» относится ко всем защитным операциям психического аппарата, ко всем их проявлениям.

Термином «защита» обозначаются процессы, которые предохраняют от опасности и боли и противостоят инстинктивным действиям, доставляющим удовольствие и психическую разрядку. В психоаналитической ситуации защиты проявляются в виде сопротивлений. В большинстве своих работ Фрейд использует эти термины как синонимы. Функция защиты — первичная, первоначальная, она основывается на функциях «Эго», хотя каждый из видов психических феноменов может быть использован в качестве защиты. Анализ сопротивления следует начинать именно с «Эго». Сопротивление создано анализом; аналитическая ситуация становится ареной, на которой силы сопротивления проявляют себя.

Во время курса анализа силы сопротивления используют практически все те механизмы, формы, способы, методы и констелляции защиты, что «Эго» — во внешней жизни пациента. Они могут включать элементарные психодинамические силы, используемые бессознательным «Эго» для предохранения своих синтетических функций, таких как механизмы репрессии, проекции, интроекции, изоляции. Сопротивления могут также состоять из недавних, более сложных приобретений, например, рационализации или интеллектуализации, также используемых для целей защиты.

Сопротивления пациента работают, как правило, в его бессознательном «Эго», хотя некоторые аспекты сопротивления могут стать доступными для его наблюдающего, сознательного «Эго». Необходимо отличать сам факт сопротивления пациента от того, как именно он сопротивляется, что отвергает при помощи сопротивления и почему он это делает. Механизм сопротивления, по определению, всегда бессознателен, но пациент может осознавать то или иное вторичное проявление процесса защиты.

Сопротивления выступают в процессе анализа некой формой противодействия процедурам и процессам, которая анализируется. В начале анализа пациент наиболее часто в определенной мере противодействует запросам аналитика и его вмешательству. По ходу развития рабочего альянса пациент постепенно идентифицируется с рабочими отношениями, формирующимися в процессе психоанализа, и тогда сопротивление начинает осознаваться как чуждая «Эго» защитная операция «переживающего» «Эго» пациента. Во время всего курса анализа, при каждом его шаге будет происходить борьба с сопротивлениями, которая может ощущаться пациентом интрапсихиче- ски в отношениях с аналитиком; она бывает сознательной, предсознательной, бессознательной; она может быть несущественной, незначительной или кровопролитной.

В курсе анализа все мысли, чувства, фантазии, возбуждающие болезненную эмоцию, проявившись в свободной ассоциации, сновидении или вмешательстве аналитика, вызовут той или иной формы сопротивление. Исследуя то, что лежит за болезненным аффектом, мы всегда обнаружим инстинктивный импульс и, в конечном счете, какую-то связь с относительно травматическим событием в жизни пациента,

Классификация видов сопротивлений может быть проведена на основании тех преобладающих типов психологической защиты, которые сопротивления используют. Анна Фрейд описала девять типов защитных механизмов. Отметим, каким образом сопротивление применяет их для того, чтобы противостоять аналитической процедуре.

Так, например, репрессия вступает в аналитическую ситуацию, когда пациент «забывает» свое сновидение или назначенное время психоаналитического сеанса либо когда его сознание оказывается «очищенным» от наиболее значимых фундаментальных переживаний, а его память — свободной от воспоминаний о наиболее референтных лицах прошлой жизни.

Сопротивление изоляции, в частности, проявляется тогда, когда пациенты отделяют аффекты своего жизненного опыта от его реального содержания. Клиенты могут описывать события с большим количеством подробностей и мельчайших деталей, не выражая при этом каких-либо переживаний. Такие пациенты часто изолируют аналитическую работу от всей своей остальной жизни. Инсайты, произошедшие во время аналитических сеансов, не интегрируются в повседневную жизнь, остаются изолированным, неприменяемым для реальных целей знанием. Пациенты, которые используют механизмы изоляции при сопротивлении анализу, часто сохраняют память о травматическом событии, теряя при этом эмоциональную связь с ним. В процессе анализа они будут «включать» свои мыслительные процессы для того, чтобы избегать эмоций.

Р. Р. Гринсон на основе типичных неврозов переноса выделяет те сопротивления, которые преобладают в каждом конкретном случае. Так, для истерии он считает наиболее характерными такие виды сопротивлений, как репрессия и изолированные реактивные формации. Автор отмечает у этих пациентов регрессию к фаллическим характеристикам, эмоциональность, склонность к соматизации и к конверсии, а также идентификацию с утраченными любовными объектами и с объектами, вызывающими чувство вины.

Для невроза навязчивостей Гринсон описывает в качестве патогномоничных изоляцию, проекции й реактивные образования. Он отмечает, в частности, склонность к регрессии на анальный уровень с образованием таких черт характера, как аккуратность, чистоплотность и уязвимость, которые становятся важными источниками сопротивлений. Достаточно типичной может быть при данной форме патологии и интеллектуализация как сопротивление эмоциям и чувствам.

При невротических депрессиях наиболее типичными формами сопротивлений считаются интроекция, идентификация, действие вовне. Гринсон полагает, что оральная и фаллическая активность при невротических депрессиях регрессивно искажены. В качестве характерных он отмечает склонность к разнообразным пагубным привычкам и к мазохизму.

Техника анализирования сопротивления

Сам термин «анализирование» — это сжатое выражение для многих технических процедур, которые способствуют пониманию пациента. По крайней мере четыре различные процедуры подразумеваются под названием «анализирование»: конфронтация, прояснение, интерпретация и тщательная проработка.

Интерпретация — исключительно важный инструмент психоаналитической работы. Любая другая аналитическая процедура является только лишь предварительной подготовкой для последующей интерпретации, способствующей повышению эффективности анализа. Интерпретировать — значит делать подсознательные и предсознательные психические события сознательными. Интерпретация — это процесс, в ходе которого разумное и сознательное «Эго» осознает то, что было вытеснено и забыто. С помощью интерпретации мы приписываем определенное значение и причинность тому или иному психическому феномену, мы заставляем пациента осознавать историю, источник, форму, причину или значение данного психического события. Этот процесс требует более чем одного вмешательства. В ходе интерпретирования аналитик использует свой собственный сознательный ум, свою эмпатию, интуицию, фантазию точно так же, как и свой интеллект, свои теоретические знания. Путем интерпретации мы заходим дальше того, что уже подготовлено для восприятия, понимания и наблюдения обычного сознательного мышления. Реакции пациента на предоставляемые ему интерпретации позволяют определить, являются ли эти последние логически обоснованными и правдоподобными, соответствующими реальной жизненной ситуации клиента.

Интерпретируя психологический материал пациента, аналитик ставит перед собой следующие основные цели:

• перевести продукции пациента в их бессознательное содержание, то есть установить взаимосвязи тех или иных мыслей, фантазий, чувств, поаедения клиента с их бессознательными «предками»;

• преобразовать бессознательные элементы психических событий в понимание, логическое осознавание, в их истинное значение; фрагменты прошлой и настоящей истории, сознательное и бессознательное, должны быть связаны так, чтобы создавалось ощущение цельности и последовательности, имеющей внутреннюю логику;

• сообщать пациенту об инсайтах по мере их достижения.

Для эффективного вовлечения «Эго» пациента в эту психологическую работу существует необходимое условие, а именно: то, что интерпретируется, должно быть сначала выявлено, продемонстрировано и прояснено. Чтобы продемонстрировать сопротивление, сначала требуется осведомить пациента о том, что это сопротивление существует, что оно работает. Сопротивление должно быть продемонстрировано, и пациент должен быть настроен против него. Затем специфическая разновидность или отдельная деталь сопротивления помещается в четкий фокус осознавания.

Конфронтация и прояснение — необходимые дополнения к интерпретации; они должны рассматриваться именно таким, образом. Иногда пациент не нуждается в конфронтации, прояснении или интерпретации, предоставляемых аналитиком, поскольку в состоянии проделать всю необходимую аналитическую работу самостоятельно. В ряде случаев все три процедуры присутствуют в анализе практически одновременно либо внезапный инсайт может подготовить почву для конфронтации и прояснения.

Тщательная проработка относится, в сущности, к повторению и выработке более детализированных, более подробных интерпретаций, которые ведут пациента от первоначального понимания частного явления к более разработанным последующим изменениям в реакциях и поведении.

Тщательная проработка делает интерпретацию эффективной. Следовательно, конфронтация и прояснение подготавливают процедуру интерпретации, в то время как тщательная проработка завершает аналитическую работу. При этом интерпретация становится центральным и основным инструментом психоанализа.

Итак, техника анализа сопротивления складывается из следующих основных процедур (Кондрашенко В. Т., Донской Д. И., 1993):

1. Процесс осознавания сопротивления.

2. Демонстрация факта сопротивления пациенту:

• демонстративное выявление сопротивления;

• усиление сопротивления.

3. Прояснение мотивов и форм сопротивления:,

• какой именно специфический болезненный аффект заставляет пациента сопротивляться;

• какое специфическое инстинктивное побуждение является причиной болезненного аффекта в момент анализа;

• какую конкретную форму и какой конкретный метод использует пациент для выражения своего сопротивления.

4. Интерпретация сопротивления:

• выяснение того, какие фантазии или воспоминания являются причиной аффектов и побуждений, стоящих за сопротивлением;

• объяснение истоков и бессознательных объектов выявленных аффектов, побуждений или психических событий.

5. Интерпретация формы сопротивления:

• объяснение данной формы, а также сходных форм деятельности во время анализа и вне анализа;

• прослеживание истории и бессознательных целей этой деятельности в настоящем и прошлом пациента

Опытный аналитик знает, что во время одного сеанса может быть проделана лишь небольшая часть анализа. В основном сеансы заканчиваются всего лишь неясным осознанием того, что «работает» какое-то сопротивление. Аналитик в таких случаях лишь указывает пациенту на то, что тот что-то скрывает или избегает какой-то Определенной темы. Когда это возможно, аналитик пытается исследовать данные явления. Причем усердие самого аналитика должно играть вторичную роль в исследовании и раскрытии бессознательных явлений. Важно не спешить с интерпретацией, так как это может или травмировать. пациента, или привести к его интеллектуальному соперничеству с аналитиком. В любом случае следствием станет усиление сопротивления. Необходимо дать возможность пациенту прочувствовать свое сопротивление и лишь потом переходить к его интерпретации.

Пациенту следует объяснить, что сопротивление — это его собственная психическая деятельность, акция, которую он сам осуществляет бессознательно, предсознатель- но или сознательно, что сопротивление не является виной или слабостью пациента и что анализ сопротивления — важная часть собственно психоанализа. Только тогда, когда пациент сам определит, что он сопротивляется, сам ответит на вопрос, почему и чему он сопротивляется, становится возможным сотрудничество с ним, только тогда создается необходимый для эффективного анализа рабочий альянс.

Основное правило техники интерпретации заключается в следующем: анализ должен вестись от сопротивления к содержанию, от сознательного к бессознательному, от поверхностного понимания к глубинному.

Перенос

Величайший прогресс в психоаналитической технике был производным от основных открытий Фрейда о двойственности переноса; это незаменимый ценный инструмент и это же источник величайших опасностей и ошибок в анализе пациента. Реакции переноса предоставляют аналитику бесценную возможность исследования неприемлемого прошлого клиента и его бессознательного. Перенос также возбуждает сопротивление, которое становится наиболее сильной помехой в работе аналитика. Каждое определение психоаналитической техники неизбежно включает в себя в качестве центрального звена анализ переноса. Реакции переноса присутствуют у всех пациентов, проходящих психотерапию. Психоанализ, но мнению Гринсона, отличается от всех остальных терапий методом, которым он способствует развитию реакций переноса, а также тем, каким образом он предпринимает попытки систематического анализа явлений переноса.

Понятие переноса относится к особому виду отношений с личностью; это тип объектных отношений, характеризующийся переживанием некоторых чувств к другой личности, чувств, которые на самом деле к ней не относятся и которые в действительности обращены к другой личности. На личность в настоящем при явлениях переноса реагируют так, как будто это личность Из прошлого. Перенос есть повторение, новое издание старых объектных отношений (Фрейд 3., 1905), анахронизм, временная погрешность. При переносе имеет место перемещение: импульсы, чувства и защиты по отношению к личности в прошлом перемещаются на личность в настоящем. Перенос — это главным образом бессознательное явление. Личность, реагирующая чувствами переноса, по большей части не осознает, что невольно искажает реальность.

Перенос может состоять из любых компонентов объектных отношений и переживаться как чувства, побуждения, страхи, фантазии, отношения, идеи или защиты против них. Лица, которые являются первоначальным источником реакций переноса, — это значимые и значительные люди из раннего детства. Перенос имеет место как в анализе, так и вне анализа у невротиков, психоти- ков и здоровых. Все человеческие взаимоотношения содержат в себе некоторую смесь реальных реакций и реакций переноса.

Реакция переноса становится неподходящей лишь в ее теперешнем контексте; в какой-то ситуации в прошлом она была вполне подходящей реакцией. То, что сейчас болезненно проявляется в виде реакций переноса на некую личность в настоящем, точно соответствовало определенному лицу в прошлом. Например, Грин- сон приводит в качестве примера свою молодую пациентку, слезами реагировавшую на двух-, трехминутную задержку начала сеанса. Пациентка подумала, что он, должно быть, отдает это свое время другой пациентке- фаворитке. Для тридцатипятилетней интеллигентной и культурной женщины подобная реакция представляется неподходящей, неадекватной. Однако ассоциации привели ее к прошлой ситуации, в которой подобные чувства были вполне уместны. Она пересказала свои реакции, когда, будучи пятилетним ребенком, ждала в своей комнате отца с его прощальным поцелуем и пожеланием спокойной ночи. Она всегда ждала несколько минут, потому что он, как правило, целовал и желал спокойной ночи сначала ее младшей сестре. Тогда она реагировала слезами, сердилась и ревниво фантазировала — точно так же она переживала впоследствии ожидание своего аналитика. Ее реакции были вполне уместными для пятилетней девочки, но совершенно не подходили для тридцатипятилетней женщины. Ключфм к пониманию такого поведения является осознание того, что это всего лишь повторение прошлого, то есть реакция переноса.

Реакции переноса являются, в сущности, повторением прошлых объектных отношений. Повторение при этом может пониматься различным образом и, по-видимому, служит множеству функций. Инстинктивная фрустрация и задержка заставляют невротика искать запоздалые возможности для удовлетворения своих потребностей! Но их повторение может также быть и способом избегания воспоминаний, защитой против нежелательных воспоминаний, манифестацией навязчивого повторения.

Перенос — та часть поведения, копирующего что-либо в прошлом, которая делает его неуместным в настоящем. Повторение бывает точным дублированием прошлого, точной копией, переживанием или же «новым изданием», модифицированной версией, искаженным представлением прошлого. Если модификация прошлого проявляется в виде повторения переноса, тогда это обычно происходит в направлении желаемого исполнения. Очень часто фантазии детства переживаются как действительно имеющие место (Фрейд 3., 1914). Пациенты будут переживать такие чувства по отношению к аналитику, которые могут быть истолкованы как сексуальный соблазн отца, каковой позже проявляется в виде повторения желания, первоначально представленного как детская фантазия. Чувства переноса, которые направлены вовне, обычно превращаются в попытки желаемого исполнения.

Объекты, ставшие первоначальными источниками реакции переноса, являются важными людьми ранних лет ребенка. Обычно это родители или другие воспитатели, дающие любовь, комфорт и наказание, а также братья, сестры и другие соперники. Однако реакции переноса могут происходить и от более поздних и даже современных фигур, но тогда анализ вскроет, что эти позднейшие объекты вторичны и сами произошли из фигур раннего детства.

Все элементы объектных отношений могут быть включены в реакции переноса — любые эмоция, побуждение, желание, отношение, фантазия и защиты против них. Например, неспособность пациента почувствовать раздражение против аналитика может восходить к его детской защите против • выражения раздражения. Будучи мальчиком, он узнал, что лучший способ предотвратить ужасные ссоры со вспыльчивым отцом — оставаться самому не сознающим раздражения. В анализе он не знал раздражения, которое скрывалось за его постоянной вежливостью.

Реакции переноса по сути своей бессознательны, хотя некоторые аспекты реакций и могут осознаваться. Индивид, переживающий реакцию переноса, может осознавать, что он реагирует чрезмерно или странно, но он не знает истинного значения этого. Он даже может интеллектуально осознавать источник такой своей реакции, но он не осознает некоторых важных эмоциональных или инстинктивных компонентов.

Все люди имеют реакции переноса. Аналитическая ситуация только лишь способствует их развитию и использует их для интерпретации и реконструкции. Невротики особенно склонны к реакциям переноса, поскольку они вообще люди фрустрированные и несчастливые. Аналитик является главной мишенью для реакций переноса, как и все другие значимые лица из жизни индивидуума.

Таким образом, перенос есть переживание чувств, побуждений, отношений, фантазий и защит по отношению к личности в настоящем, которая не является подходящей для этого, то есть это повторение реакций, образованных по отношению к значимым личностям раннего детства, бессознательно перемещенных на фигуры в настоящем. Две главные характеристики реакций переноса — повторяемость и неуместность.

Неуместность. Возьмем простой пример: пациент рассердился на своего аналитика. Из этого единичного акта невозможно определить, имеем ли мы дело с реакцией переноса. Во-первых, нужно выяснить, не заслужило ли поведение аналитика раздражения. Если пациент раздосадован из-за того, что аналитик прервал его ассоциации, отвечая на телефонный звонок, тогда, по-видимому, не следует рассматривать раздраженность пациента как реакцию переноса. Его ответ выглядит реалистичным, он соответствует обстоятельствам и отражает зрелый уровень функционирования клиента. Это не означает, что реакция пациента игнорируется, но мы обращаемся с нею иначе, чем с явлениями переноса. Мы можем исследовать историю пациента и его фантазии в отношении реакций раздражения, но, несмотря на наши находки, нам стоит напоминать себе и пациенту, что его очевидная реакция на фрустрацию была реалистичной. Если же пациент приходит в ярость, а не просто раздосадован либо если он остается совершенно индифферентным, тогда неуместная интенсивность реакции показала бы, что мы, вероятно, имеем дело с повторением или реакцией из детства, как в том случае, если его досада длится часами или если он реагирует на прерывание хохотом.

Неуместность реакций на текущие события — главный признак того, что личность, которая вызывает данную реакцию, не является решающим или истинным объектом. Это показывает, что реакция, вероятно, соответствует объекту в прошлом.

Интенсивность. Интенсивные эмоциональные реакции к аналитику, как правило, служат показателями переноса. Это верно и для различных форм любви, ненависти и страха. Обычное умеренное, неназойливое поведение, согласующееся с отношением аналитика, реально не вызывает интенсивных реакций. Пациент может быть адекватен при своем интенсивном реагировании, только если поведение аналитика и аналитическая ситуация подтверждают это. Пример: аналитик заснул, слушая клиента. Пациент осознает это и, в конце концов, ухитряется разбудить его, позвав по имени. Пациент приходит в бешенство, когда аналитик не признает свой грех, а интерпретирует ситуацию таким образом,' будто бы пациент, рассказывая так скучно, бессознательно хотел, чтобы аналитик заснул. В данном случае бешенство не есть реакция переноса. Напротив, такая реакция справедлива и приемлема, а любая другая была бы, скорее, признаком переноса из прошлого. Это опять-таки не означает, что реакция пациента не анализируется, но аналитическая цель различна в зависимости от того, имеем ли мы дело с реакцией переноса или же с реалистической реакцией. Более того, во всех интенсивных реакциях, вне зависимости от справедливости их выражения, кроме реалистической надстройки вероятно, есть еще и основание — перенос. В традиционном курсе анализа интенсивные реакции к аналитику являются реальными показателями реакции переноса.

Дата добавления: 2015-11-26 | Просмотры: 436 | Нарушение авторских прав