АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

XII. Внушение в его отношении к медицине и знахарству

Несмотря на все язвительнейшие сатиры, которые во все времена сочинялись против жрецов Эскулапа, сатиры, высший образец которых дал нам Мольер (М. de Pourceaugnac, Le Malade imaginaire), они по-прежнему впадают в старые ошибки, точно ничему неспособны научиться, точно какой-то естественный закон поддерживает в них старые недостатки: кастовый дух, веру в авторитеты, догмат непогрешимости, априорные суждения и, прежде всего, дополнение действительного знания самовнушениями, приобретающими характер афоризмов, аксиом,— легковерие по отношению к наивнейшим обобщениям терапевтических успехов и, увы, зачастую и знахарство. Каждая профессия имеет свои недостатки и своих „паршивых" овец,— и да остережемся мы запутанной метафизики многих теологов, как и окаменевшей зачастую крючкотворной догматики многих юристов, с их пренебрежением к изучению психики человека! Но свои слабости и болезни, несомненно, выгоднее самому изучать и преодолевать, чем ждать прибытия чужих знахарей, чтоб они нас просветили и высмеяли. Юристы, приспособляясь к результатам естественно-научных исследований, уже начали перестройку своего научного здания. Тем менее должны отставать от них врачи, получившие естевеннонаучное образование, отставать, сохраняя за собою привилегию догматизма и поверхностного легковерия.

Всегда упускают из виду, что, если оставить в стороне значительную часть наружной терапии, то, быть может, 2/3 всех больных выздоравливают сами собою, а половина остальной трети умирает или остается неизлечимой, нисколько не заботясь о нашей терапии. Если, действительно, мы помогаем и исцеляем хотя бы в последней 1/б части случаев, то и это уже очень много, и, подводя баланс нашей терапевтической совести, мы всегда должны ставить себе вопрос: не повредил ли ты больше, чем принес пользы? что в действительности вызвало выздоровление (см., впрочем, Sonderegger, Vorposten der Gesund-heitspflege)? Профилактики мы здесь, само собою разумеется, в виду не имеем.

Чем точнее какая-нибудь наука, тем более высокие требования предъявляет она к своим представителям в отношении точности своих результатов (ср., напр., математику и зоологию). Однако, и менее точная тука не в праве, в вилу таковой своей особенности, пренебрегагь логикой мыслящего разума, а обязана, вполне признавая сваю недостаточность и слабость, стремиться к большей точности и новым точкам зрения для освещения неясных вопросов. Странно в этом отношении обстоит дело с „наукой" терапии. В тех отделах последней, которые приобрели уже характер более точной и ясной науки, мы находим и более сильный критический дух, и более строгие требования, и гораздо большую сдержанность в утверждениях. Грандиозные успехи хирургии сделали ее более осторожной и скромной. Но чем меньше медицина в какой-нибудь области знает, тем догматичнее ее терапевтические положения, и болото современной лекарственной терапии едва-ли в чем уступит прежнему болоту всевозможных микстур из трав и длиннейших рецептов из 20 средств. Правда, вместо прежней ботаники на сцену выступила химия, придающая новейшим врачебным средствам видимость научности; но зачастую это не более, как перемена этикетки. Беспочвенное легкомыслие, с которым в разных медицинских газетах, обществах и т. д. разглашаются на весь мир терапевтические успехи от применения разных средств,— зачастую в рекламном стиле и еще чаще с презрением к элементарнейшей логике и скромнейшим требованиям научного метода,—в последнее время, благодаря все усиливающемуся росту печати, действительно приняло ужасающие размеры и привело к настоящей медицинской кахексии. Если сюда присоединить еще широковещательное рекламирование гидротерапии и бальнеотерапии, электротерапии, металлотерапия, массажа, систем лечения по д-ру X., священнику L. и т. д., к которым прибегают, всем стихиям и науке вопреки,— то мы получим картину из современной жизни столько же грустную, сколько и известную, картину, в которой человек непосвященный вскоре едва ли сумеет отличить обыкновеннейшего шарлатана от серьезного врача. Дурным и очень современным симптомом являются оплаченные отзывы врачей о том или ином средстве, о том или ином методе, которые пускаются в обращение заинтересованными акционерными предприятиями. Так, германские пивовары в 1905 г. дошли до того, что в тайне стали субсидировать (издавать) свой собственный иллюстрированный еженедельник, с тем, чтобы помещать в нем врачебные отзывы авторитетов — противников антиалкогольного движения. Большинство этих авторитетов, правда, введено было в обман и сделалось жертвою злоупотребления своим доверием. Тем не менее все это знаменательно. Во Франции нечто подобное проделали и виноторговцы.

Все, что я здесь изложил, не более, как общие места; но это повторить необходимо. Я не спрашиваю: a qui la faute?ибо это было бы напрасно. Но спрашиваю: имеется ли какое-нибудь средство против этой терапевтической болезни? Я думаю: отчасти да, и полагаю, что одно из средств заключается в точном изучении недостатков терапевтической логики в ее отношении к внушению.

Когда в этом мире какая-нибудь таинственная деятельность, находящаяся, повидимому, под влиянием совершенно различных, друг другу противоречащих, случайно действующих причин, постоянно проявляется со стороны одной и той же субстанции или одного и того-же организма в одном и том же закономерном виде, человеческая логика справедливо полагает, что видимые причины — частью либо недействительные, либо только косвенные, которые каким-то скрытым для нас образом приводят в движение настоящую причину, т -е. действительный механизм постоянного явления. Тогда дело сводится к тому, чтобы открыть последний. Человек, который ничего не знает об электричестве, не поймет, каким образом один и тот же электрический звонок тотчас же начинает звонить, и когда нажимают кнопку, и когда усиливают ток прибавлением элементов, и когда мышь перегрызет изолирующую оболочку двух соприкасающихся проволок. При отсутствии способности к мышлению, он эмпирически будет думать о трех различных причинах, которые им наблюдаются. Но, обсудив эти явления тщательно, он предположит, что за ними скрывается что-то единое. На основании подобных соображений R. Semon и установил свою гениальную теорию мнемы.

Теперь прошу уважаемых читателей подумать о том, каким образом происходит излечение идиопатической невральгии или функционального паралича. Все равно, вызывается ли оно электричеством, и при том по теории каждого электротерапевта, видами токов и применения их

Поразительно прекрасные лечебные результаты получили, напр., Sperling в Берлине исключительно с самыми слабыми, Julius Haller в Люцерне, наоборот, с самыми сильными токами и увеличенной поверхностью соприкосновения электродов!

наиболее друг другу противоположными— гидротерапией, массажем, металлотерапией, антипирином, хинином, настойкой валерианы, растяжением нерва, нарывными пластырями, кровоизвлечениями, вдыханием амил-нитрита, страхом, возложением рук, гомеопатией, всяческого рода тайными средствами, вегетерианизмом, так называемыми, естественными методами лечения, молитвами, травами какой-нибудь сомнамбулистики или ясновидящей, святой водой Лурда, увещанием (persuasion) пo Dubois... или внушением,— мы, к нашему удивлению, видим, что оно или наступает тотчас-жё вслед за применением средства, или прогрессирует толчкообразно, от сеанса к сеансу. Ни одно средство не действует на всех людей, но каждое из вышеприведенных фактически действует на многих людей. Средство, которое действовало однажды, действует обыкновенно и при рецидивах, пока только больной питает к нему доверие. Но прошу обратить внимание еще на одно обстоятельство: каждое из этих средств действует по преимуществу в руках тех врачей, знахарей священников, акушерок или старых баб, которые сами верят в его действительность, другие же средства у каждого из них большей частью не действуют, почему и имеется так много противоречивых мнений. Не смейтесь и не возражайте мне, что это явление основано на обмане или недостаточности наблюдения. И то, и другое, действительно, часто имеет место, но явление это слишком постоянно, чтобы можно было удовольствоваться таким объяснением. Это на самом деле так, и врач, верящий, что единственно действительное лечебное средство против невральгии — валериана, достигнет с этим средством наилучших результатов, так же, как и врач, который то же самое думает о постоянном токе. Конечно, все это яадо разуметь cum grano salis, ибо исход зависит не только от веры врача, но и от веры больного, не всегда слепо поддающегося воздействию врача, а также и от других обстоятельств, в частности от наркотических и других скоропреходящих эффектов лекарственных средств. Какое же заключение следует вывести из всех этих фактов? Несомненно то, что все эти исцеления имеют какую-то общую причину, вызываются каким-то единообразным механизмом, который, правда, различным образом приводится в действие, но, стремясь к целебному эффекту, работает одинаково и закономерно. Еще резче это явление бросается в глаза, если подумать, как часто одно и то же средство излечивает совершенно противоположные болезненные симптомы: судороги и параличи, анэстезию и гиперэстезию и т. д. Очень часто одни и те же токи, холодные души, молитвы, минеральные воды (все равно, содержится ли в источнике лития на 0,01% меньше или больше) действуют в обоих случаях одинаково хорошо или одинаково неудовлетворительно и часто даже ухудшают течение болезни, в тех случаях, когда больной, как это нередко бывает, сам себе внушает ухудшение.

Не свидетельствуют ли эти факты ясно о том, что тот общий механизм излечения, который должно предположить, и отыскать, находится в организме больного и что он может, заключаться лишь в его нервной системе? Никакие другие ткани не способны вызывать столь единообразные, исходящие из столь различных пунктов, эффекты. Но если принять во внимание ту роль, которую здесь играет переходящая к больному вера врачевателя, то ясно, что все эти исцеления лишь результат бессознательного динамического воздействия представлений, в особенности представлений, окрашенных аффектами т.-е. внушений. Спокойное обсуждение вопроса исклю-чит в большинстве случаев возможность непосредственного специфического действия этих средств, ибо с таким действием абсолютно невозможно согласовать ни дисгармонирующих противоречий, ни гармонирующих с ним совпадений. Внушением же, как мы его понимаем, все объясняется самым непринужденным, естественным образом.

Bernheim неоднократно, без обиняков, высказывал свое мнение о суггестивном действии значительного числа лекарств и других терапевтических приемов;— между прочим также и на Congres de l'Hypnotisme 1889 г, в Париже. Вышеприведенные идеи я изложил на Германском съезде естество-испытателей и врачей 1890 г., в Бремене, оппонируя д-ру Klenke. Откровенно рассказав о полученных им самим противоречивых, поразительных результатах электро-терапевтического лечения, д-р Klenke сам подверг сомнению специфическое действие тока, но ответственность за последнее взвалил на сосудодвигательные силы. Несомненно, в числе механизмов, находящихся в распоряжении большого мозга, действует также и вазомоторы. Но эффект внушенных токов при перерыве реального тока доказывает, что регулирование исходит от представления, ассоциируемого с местным воздействием.

Д-р Nageli, Ermatingen (кантон Thurgau в Швейцарии), изобрел новый лечебный метод: „терапию невральгий и неврозов с помощью ручных приемов". Метод этот сначала везде был высмеян, но затем встретил одобрение со стороны научно-врачебного мира, особенно же с тех пор, как одно медицинское книгоиздательство пустило его в ход с иллюстрациями. Но, когда Nageli сообщение, сделанное им о своем методе в Швейцарском центральном союзе, заключил кратким положением: „внушение исключено", все присутствующие улыбнулись. В действительности все приемы Nageli, и головные, и ручные и т. п. не более, как внушение optima forma, хотя и связанные с внешним, механическим воздействием на периферическую нервную систему, как это бывает при массаже.

Число появляющихся новых методов лечения физических, химических или диетических растет с каждым днем. Они дают хорошие результаты до тех пор, покуда сохраняется их суггестивное действие. Сохраняются на долго лишь те немногие методы лечения, которые имеют чисто объективные основания. Но, как таковые, эти методы лечения не могут принести никакой пользы в случаях функциональных нервных страданий, а излечивать лишь органические повреждения, устранять микроорганизмы (дифтеритная сыворотка, хинин при малярии, сальварсан, радиотерапия и т. д.) и т. п. Еще старик Лиебо прекрасно доказывал суггестивное действие лекарств, как и безопасность гипноза.

Подобным же образом и гомеопатия, и новомодное „лечение естественными силами природы", и Кнейпповская медицина и т. п. методы успехами своими обязаны внушению, сочетанному с здоровой диэтетикой. На ряду с последней, действие их объясняется еще воздержанием от легкомысленного применения небезразличных средств. При таких условиях глубочайшему невежеству, глупейшим предрассудкам, нередко в союзе с бессовестнейшим рекламным надувательствам, удается составить весьма серьезную конкуренцию прекраснейшим успехам глубокой медицинской науки. Вместе с ванною выбрасывают и ребенка, так как суггестивная вода шаших лекарств и других лечебных аппаратов, к сожалению, чрезчур мутна и высоко уже поднялась. О действительном обосновании, например, гомеопатического метода лечения, конечно, не может быть и речи,— до тех пор пока не будет доказано, что гомеопатически разведенные лекарства вызывают свои эффекты сами по себе, без содействия веры больного.

Но должны ли мы поэтому впасть в другую крайность и во всем, без всякой критики, усматривать лишь действие внушения? Кто нас так понимает или думает понять, тот нас не понимает или не хочет понять. Ясно и неопровержимо установленные, выясненные в их причинной связи, серьезные исследования и факты в медицине должно отличать от упомянутого терапевтического пустословия. Публика и так всегда готова смешивать, сваливать в одну кучу врачебную науку и врачебные недостатки.

Много есть случаев и лечебных методов, при которых тщательное, свободное от предубеждений, сравнительное исследование,— при чередующемся применении метода и чистого внушения (так, чтобы больной не заметил нашего намерения, но прежде всего у разных больных),— вскоре достаточно ясно и, при продолжении наблюдений, все яснее покажет, что достигнутые до сих пор успехи все исключительно сводятся к внушению. Вместо средства, подлежащего проверке, можно, например, дать какое-либо другое совершенно индифферентное, но под его названием. Теории о специфическом действии известных средств можно также опровергнуть тем, что незаметно от больного устраняют условия специфического действия и все-таки искусным, энергичным' применением внушения получают тот же или еще лучший эффект. Не следует только самому быть предубежденным значительно относительно данного средства. Bernheim, несомненно, прав, сводя эффекты подвешивания при спинной сухотке, успехи металлотерапии и, по крайней мере, наибольшую часть успехов электротерапии— к чистому внушению. Сюда мы можем смело присоединить еще и значительную часть успехов бальнеотерапии (пресловутое специфическое действие известных терм),, гидротерапии и многих других новых и старомодных методой лечения, успехов, весь характер которых слишком ясно говорит о том же внушении.При этом не следует забывать того, что суггестивное действие многих лечебных средств особенно усиливается благодаря таинственной их сущности (электричество, металлотерапия), благодаря своеобразным местным ощущениям (электричество), болям (моксы), эротическим представлениям (Броун-Секаровская сперматотерапия), интенсивному шоку, который они вызывают (подвешивание, холодный душ), благодаря религиозным верованиям (возложение рук), высокой стоимости, перемене обстановки и здоровому образу жизни (на курортах), — и этим во многих случаях значительно превосходит успехи простого словесного внушения. Если таким образом подобное средство нередко помогает в таких случаях, когда простой гипноз оказывается недействительным, то это отнюдь еще не доказывает, что действие его не основано на внушешении. Такие средства должно поэтому применять, как раньше, и вместе с тем надлежаще сочетать со словесными внушениями.

Поучительнее всего, однако, те случаи, когда действие внушения комбинируется с доказанным специфическим действием, какого-нибудь лекарства. Bernheim наглядно показал, что хлороформ часто действует суггестивно, именно в тех случаях,, когда больные крепко засыпают уже после двух-трех вдыханий. В таких случаях можно уже в следующий раз спокойно смочить хлороформенную маску чем-нибудь другим,— и наркоз всетаки последует. Такой случай описал и Roth (Correspondenzblatt fur Schweizer Aerzte, т. XIX, 1, стр. 29, 1889). Еще яснее сочетание внушения с действием лекарства у морфиноманов. К концу лечения последние нередко засыпают и после впрыскиваний простой воды и не засыпают без таковых. Однако, на основании этого отнюдь не следует усомниться в наркотическом действии морфия и хлороформа; таковое — очевидно, надежно и достаточно сильно. Научная мораль всей этой истории такова:

Внушение проникает самым утонченным образом во все действия нашей жизни и, то поощряя, то задерживая, вступает с терапевтическими мероприятиями в самыя сложные сочетания, к действию лекарства оно прибавляется или, наоборот, вычитается. Но во многих случаях оно, действительно, представляет собою единственный терапевтический фактор. Таким образом оно тысячелетия держало в обмане и врачей, и больных относительно специфического действия многих лекарств, причиняя тем величайший ущерб научному развитию терапии. Правда, „проницательные" наблюдатели уже и раньше проникли более или менее в суть дела, приписывая здесь большую роль „фантазии". Но и проницательнейшие из них не имели еще ни малейшего представления о значении внушения, о действительной, объективной интенсивности его эффектов и тожестве последних с явлениями животного магнетизма, которые они сами относили в область мистики (прежние чудотворные и волшебные ясцеления).

Задача будущей научной терапии и состоит в том, чтобы из каждого лечебного способа (будь то лекарственный, будь то наружный или какой-нибудь иной) точными, научно обставленными опытами исключить суггестивный элемент. Это будет задача во многих случаях крайне трудная и деликатная. Во всяком случае, я предостерегаю от того легкомысленного и самоуверенного заявления, которое, со времени опубликования учения о внушении, так часто фигурирует в рекламах и новых лечебных методах: „внушение исключено.

Как раз в таких случаях мы большей частью и имеем дело с чистым суггестивным действием! С помощью вероналя в 1917 г. гипнозом излечил контрактуру.

Серьезная, тщательная оценка внушения должна привести к искоренению современного, столь сильно разросшегося и развращающего шарлатанства в медицине.

В самом деле, пока под влиянием внушения мы сами еще делаем такие колоссальные ошибки,— на каком основании оспариваем мы практику и лечебные успехи у гомеопатов, магнетизеров, шарлатанов, лечащих естественными силами природы, чудесами и молитвами, успехи, которыми они, ведь, обязаны только внушению и средствам, заимствованным у медицины? Истинно-научным исследованием сорвем прежде всего маску с шарлатанства и обмана в собственном своем доме; — тогда легко справимся и с упомянутыми господами, ибо они только паразитируют на груди науки, из молока которой черпают скудные обрывки своих знаний. Вместе с тем мы должны будем еще энергичнее заботиться о том, чтобы внушение сохранялось как терапевтическое средство только в руках научно-образованных врачей и в особенности знакомых с психологией.

Но хуже всего еще следующие два обстоятельства. Во-первых, то, что неосновательной верой в бесчисленные специфические эффекты различных лекарств, дорогих или небезразличных для организма лечебных методов,— на самом деле действующих вполне или большею частью суггестивно и зачастую приносящих больше вреда, чем пользы,— мы отчасти сами оправдываем тех субъектов, которые о медицине (за исключением, разве, хирургии) не хотят и слышать, требуя только „возвращения к естественному образу жизни", с движением на открытом воздухе, закаливанием, воздержанием от всех искусственных, токсических развлечений, всех алкогольных напитков и т. п. Было бы воистину печально, если б свое преимущественное право на проведение в жизнь этого первого принципа всякой истинной и здравой гигиены медицина дозволила оспаривать у себя священникам и невежественным врачевателям и в то же время пропагандою алкоголя, морфия, публичных домов и бес-численных дорогих, ненужных лекарств больше содействовала бы, чем препятствовала бы ипохондрии, венерическим болезням, нервности и вырождению нашего поколения. (См. Forel, Hygiene der Nerven und des Geistes, Stuttgart 1919, bei E. H. Moritz. 6 Auflage).

Во-вторых, врачам надлежало бы самих себя оградить от внушения, т. е. от самовнушения. В этом смысле в медицине, как заметил уже Bernheim, творится что-то невероятное. Этот факт трудно точно отграничить от предыдущего, так как зачастую на врача самого суггестивно действуют эффекты внушения, полученные у больных. Впрочем, здесь я имею в виду тех врачей, на которых их неясные, непереваренные, фантастические лечебные комбинации оказывают такое интенсивное влияние, что они создают себе из них панацеи, иной раз едва ли хоть сколько нибудь логичные. Лишь бы благозвучно было имя автора и сохранен был шаблон научного стиля или, по крайней мере, одно из двух!

Но вместе с тем те же люди как огня боятся — приняться за изучение гипнотизма и напускают на себя по отношению к нему пренебрежительный тон, ибо явление представляется им непривычным, по „репутации" своей продуктом мистицизма или шарлатанства, которым они опасаются себя скомпрометировать. Модный жаргон, внешний лоск современного научного языка они, не колеблясь, признают для себя обязательным; подвергнуть же вопрос научному исследованию значило бы „уронить свое достоинство". „Немецкая наука относится отрицательно к гипнотизму"— вот одна из тех стереотипных фраз, которою оправдываются, чтобы избавить себя от действительно научного исследования этого вопроса. Как будто наука может быть немецкой, французской или английской и a priori к чему-либо относиться отрицательно или благосклонно! Это — то же самое, что „Petit hypnotisme de Province" парижской школы.

Исходя из безусловно похвальных побуждений, королевскопрусский министр народного просвещения и народного здравия обратился однажды в Берлинско-Бранденбургскую Врачебную Палату с запросом от 5 апреля 1902 года такого рода:

„Мне было бы интересно ознакомиться с лечебным значением гипноза, а также узнать, в какой мере и с каким успехом гипноз находит применение у врачей при лечении больных".

Когда нижеподписавшийся узнал об этом, он позволил себе обратить внимание Его Превосходительства г. Министра фон-Штуца на то, что гипнотизм почти нигде не входит в программу высшей школы, что только немногие врачи по собственной инициативе посвятили себя изучению его и достигли при этом довольно хороших результатов,— далее, что студентам медицины психология вообще не преподается и что вследствие этого преобладающее большинство врачей и особенно университетские преподаватели, само собою разумеется, со всем этим вопросом совершенно незнакомы. Можно поэтому с уверенностью ожидать, что на запрос его получится ответ отрицательный, т.-е. что о гипнозе, как о лечебном средстве, Врачебная Палата даст отзыв неблагоприятный. Мои ожидания в действительности оправдались полностью. Однако, научные вопросы не решаются ни официальными отзывами, ни голосованиями большинства, а потому подлежащий отзыв Берлинско - Бранденбургской Врачебной Палаты, составленный г-ми Mendel'eм, D. Munter'oм и Aschenborn'oм, я подверг критическому анализу в „Munchener Medizinische Wochen-schrift" 1903, № 32. Г-н Mendel известен своим непосредственно враждебным отношением к лечению внушением, хотя сам никогда этим вопросом не занимался. Что же касается остальных трех авторов, то об их авторитетности по этому вопросу я совершенно не осведомлен.

Ссылаюсь на эту статью, дабы не повторяться, и ограничиваюсь следующим кратким заявлением: отзыв Берлинско-Бранденбургской Врачебной Палаты ни что иное, как жалкое, тенденциозное произведение, тщательно и последовательно замалчивающее добросовестнейшие, имеющиеся в литературе сообщения об успехах лечения внушением, совершенно неподобающе выдвигающие те незначительные опасности, которые связаны с применением его профанами или неопытными врачами и, наоборот, совершенно игнорирующие доказанную полную безвредность этой терапии в тех случаях, когда она применяется опытными врачами.

Но довольно об этом. Учение о внушении Liebeault и Вегп-heim'a представляет собою глубоко проникающую, постепенную реформу внутренней терапии, моральный под'ем медицины и ее значения, равно как решительную победу над мистикой всяких тайных средств и чудотворных методов. В будущем даже наружной терапии придется руководствоваться этим учением и остерегаться—экстирпировать яичники там, где достаточно внушения; третировать caput gallinaginis при психических страданиях, субъективно лишь проецируемых в область половых органов; растлевать девиц и манипулировать в области маточного зева у тех, болезнь которых заключается лишь в мозгу; безуспешно начинять,— для излечения несуществующих гастритов, энтеритов или запоров,—всевозможными средствами слизистую оболочку желудка и кишек в таких случаях, где существует лишь нервная диспепсия, с легкостью устраняемая немногими внушениями.

К сожалению, большинство практических врачей, в особенности в провинции, не имеет времени, чтобы правильно проводить лечение гипнозом. А между тем они имеют приемные часы в установленные дни. Я посоветовал бы импользоваться методом Ветерсттданда (см. выше). Достаточно» два раза в неделю уделять по часу до или после приемных часов лечению гипнозом. Собрав нуждающихся в этом лечении больных в назначенный час в покойном помещении, следует начать с больного, наиболее поддающегося гипнозу, чтобы его усыпление благотворно подействовало на остальных. При таком методе тратится меньше всего времени и достигаются наилучшие результаты. Само собой разумеется, что до сеанса больные должны быть тщательнейшим образом исследованы, каждый в отдельности, у них дома или на приеме.

Дата добавления: 2015-11-26 | Просмотры: 579 | Нарушение авторских прав