АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 3. На следующий день соседка Джасмин, Бетти Джонсон, с ужасом смотрела на подрагивающую стрелку напольных весов

На следующий день соседка Джасмин, Бетти Джонсон, с ужасом смотрела на подрагивающую стрелку напольных весов. Когда та замерла на отметке 182 фунта, Бетти помянула Господа и надула пухлые губки. Все. Никакого завтрака. Ланч тоже отменяется. На ужин – легкий диетический коктейль. На цыпочках она отправилась в спальню, неся вес своего слоновьего тела на крошечных, как мышиные лапки, ступнях. Еда неистощима на коварство. Есть – все равно что пробираться через минное поле. Жирный соус в мгновение ока уничтожает результат недельных голодовок. Она ведь обо всем этом читала. Надо быть к себе строже. Проявлять бдительность двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, да-да, триста шестьдесят пять дней в году. И даже больше.

Бетти за спиной у спящего мужа, занявшего большую часть их огромной кровати, пробралась к шкафу. Шкаф был битком набит одеждой всевозможных размеров – от двенадцатого (она купила это платье пять лет назад, 17 мая, в последний хороший день ее жизни) до восемнадцатого (лучшие дни уже кончились, а неважнецких становилось все больше). Она выбрала бархатный брючный костюм в сине-белую полоску. Вертикальные полоски стройнят, как уверяла ее продавщица, в полосатом костюме выглядишь на два размера меньше. Она встала перед зеркалом и выместила раздражение на непокорно торчащих обесцвеченных волосах. Сначала стянула их в пучок на затылке. Получилась толстая библиотекарша. Потом откинула прядь со лба на затылок. Получилась толстая стареющая школьница.

Решено, сегодня после шести даже крохотному кусочку пищи не пробраться к ней в рот. Только вода. Литры воды. Ну, разве что стакан сока. Бананово-мангового. М-м-м-м. В желудке призывно заурчало. А на завтрак грейпфрут. Не слишком ли в нем много калорий? Ох, боже мой, боже мой! Она вдруг вспомнила, что в холодильнике лежат пончики. Слезы навернулись ей на глаза. Пончики с джемом и творогом. Проявив секундную слабость, она купила вчера целую коробку пончиков, и теперь они, как бедные родственники, ожидали ее на кухне. Бетти втянула щеки. Один. Один пончик можно. Ладно. Она себя знала. Два. Бетти непроизвольно причмокнула, представив себе сладкий джем в массе жирного творога. Всего два. А после этого – ничего. Абсолютно ничего. Ни единого кусочка вплоть до самого ужина. А на ужин только коктейль для похудения. И больше ничего, умереть на месте.

Джасмин взглянула на часы, браслет которых серебряной пираньей вонзился ей в запястье. Опять опаздывает. Это один из ее недостатков. Она и жила, и готовила по одному принципу – не торопиться, все делать обстоятельно. А весь мир как будто с тормозов соскочил – бегут, несутся… Ага, но эти-то ее ждали. Она разглядела их сквозь витрину книжного магазина. Свою публику, целых пять человек. Результат невысокий, но другие писатели о таком только мечтают. Ее публика – люди верные, ищущие, преданные, умные, и, кроме того, они покупают ее книги. Ей нравилось представлять себя этаким Уильямом Стайроном среди остальных авторов поваренных книг. Ее адепты, сторонники идеи о хорошей, плотной пище, пошли бы на плаху во имя Джасмин. Вот они стоят. Толстые, крепкие. Сжимают в руках ее последнюю книгу – прямо истые коммунисты с красными томиками Мао. Их, конечно, меньше, чем коммунистов, зато чувство юмора у них лучше.

Сияя своей знаменитой карминной улыбкой, Джасмин вплыла в магазин. Поклонники заспешили к ней. Первой подошла ее рекламная агентша в коротком черном платье, открывавшем взору кривоватые ножки-палочки. Господи, подумала Джасмин, если бы ты получше ела да щеки отрастила, толку от твоей рекламы в журналах и на телевидении было бы больше. А так только и остаются эти жалкие сборища, о которых никто знать не знает.

– В очередь построились. Ждут со вчерашнего дня, – шепнула склонная к преувеличениям рекламная агентша Сузи.

Столик в углу магазина был завален поваренными книгами Джасмин. На глаза ей попался стул – скучный офисный вариант без намека на удобство. Сузи унеслась вместе со стулом и появилась вновь, катя перед собой вращающееся кресло, чем явно расстроила офис-менеджера. «Кофе, молока побольше и сахар», – промурлыкала Джасмин и уселась на стул. Наступал самый приятный момент в работе – общение с читателями. Один из них уже рвался поговорить.

– Мистер Дюпри, рада вас видеть.

– Миссис Марч. – Господин Дюпри излучал наивысшее удовольствие. Свое тяжелое тело он нес прямо и уверенно. Жир опоясывал его шею широким валиком. Пухлой рукой он протянул Джасмин книгу в вишневой обложке. Джасмин открыла ее, пролистала до титульной страницы и быстро нацарапала свой традиционный девиз: «Пировать на славу – лучшая месть».

– Как поживает миссис Дюпри? – спросила она.

– Умерла.

– Мои соболезнования.

– О, она умерла счастливой. Все повторяла один из ваших рецептов.

– Рада слышать.

– Жду не дождусь вашей следующей книги.

– Работаю, господин Дюпри. Стараюсь как могу.

В том же духе встреча с читателями продолжалась полчаса. Обменялись репликами и пожеланиями удачи, выведали пару кулинарных секретов. За все это время ручка ее писала непрерывно, брызгая красными чернилами, как куриной кровью.

За мостом Ки Бридж в Арлингтоне, штат Вирджиния, будильник огласил звоном одну из квартир многоэтажного дома, населенного молодыми и жаждущими славы людьми. Из-под мятых простыней недокормленным осьминогом высунулась рука и, нащупав источник звука, заглушила его. Неотвратимо приближающаяся к тридцатилетию Тина Сардино села в постели. Тощая, длинная, с жидкими рыжими волосами, с выступающими скулами и голодным, заносчивым взглядом шакала, она обозревала царящий вокруг беспорядок. Пустые бутылки из-под шампанского. Пустые картонные коробки из китайского ресторана. Два винных бокала. Повеселились, черт побери, а убирать, как всегда, ей одной. Сжимая пульсирующие виски, она вылезла из постели.

Тина побрела на кухню, топнула на уставившихся на нее тараканов, разболтала три сырых яйца с морковным соком и выпила все это залпом, не забыв по привычке ощупать живот на предмет жира. Жира не было.

Опять она опоздала. На класс актерского мастерства. Где она работает над своим голосом, дикцией, манерой, подходом. Где она сплетничает с сокурсниками. У них образовалось что-то вроде группы коллективной терапии – они друг друга подстегивают, говорят друг другу, что они такие способные, талантливые, что их непременно заметят – это только вопрос времени. Когда Тина слышала такое от сокурсников в свой адрес, она нисколько не сомневалась в их правоте. Да вы только на меня посмотрите, говорила она себе. Звездность крупными буквами написана на моем идеально вылепленном лице. У меня есть талант. Я красива. Лесть в свой адрес она принимала за чистую монету. Надо только чуть-чуть подождать, твердила она себе, и у нее все будет, ее лицо появится на экране и на обложках журналов, она забудет имена своих однокурсников и станет диктовать свои условия.

Тина старалась не обращать внимания на убогость своей дешевой квартиры. Она платила за нее, работая на полставки секретарем в суде. Саму работу она, разумеется, ненавидела, зато не возражала против преимуществ, которые та давала. Тина пользовалась ксероксом, чтобы печатать программки предстоящих спектаклей, и бесплатно рассылала свои резюме и фотографии. Она даже, не дай бог никому узнать, пользовалась конторским номером «Федерал экспресс», когда нужно было что-нибудь срочно отправить. Но честолюбие и порядочность – понятия, весьма далекие друг от друга. Это всем известно. И потом, все так делают, самодовольно думала она. Всем известно, что главное – Внешность. Конечно, актерские способности тоже нужны, но на них одних не выедешь. Мэрия Стрип просто повезло. А правят миром Памелы Андерсон Ли. Для Тины ее тело было храмом. Она его лелеяла, беседовала с ним, давала ему все необходимое, как верховный жрец богине перед алтарем. Кто был ее жрецом? Доктор Сирс. А в миру – доктор «Зона».

Инструкции жреца были просты, но строги. Картошка и рис несут смерть. Белки даруют жизнь. Тина повсюду таскала с собой его книгу, как Библию, и всегда сверялась с ней, прежде чем положить что-нибудь в рот. Его мантра была совершенно очевидной, и как она этого раньше не понимала? Она барахталась в этой жизни, жалкое, никчемное существо, пока Доктор Сирс не разъяснил ей молекулярную природу здоровья. Она нашла его книгу на полке «Краун Букс», и он указал ей место, где встречаются физическое, психическое и духовное начала. Он поманил с первой страницы и привел туда, где ее тело и душа будут работать слаженно и продуктивно. Остальное было за ней.

Карим стояла у края баскетбольной площадки родной средней школы с двумя своими лучшими подругами, Лизой и Алессандрой. Мать Лизы была пресс-секретарем Второй Леди. Отец Алессандры – послом Венесуэлы. Каменное здание частной школы стояло на вершине холма над Висконсин-авеню. Ее школа (по сравнению с более привилегированными учебными заведениями вроде мужской школы Святого Албана или женской национальной кафедральной школы) эклектично и современно собрала в своих стенах учащихся обоих полов. Карим знала, что с финансовой точки зрения ей здесь не место, но родители экономили и редко ездили в отпуск, а потому она могла изучать грамоту в обществе деток из семей верхушки среднего класса.

– Видела, как он прыгнул? – спросила Лиза, крепко прижимая книжки к груди.

– Он та-а-а-акой симпатичный, – простонала Алессандра. Закинув назад длинные темные волосы, она стояла прямо, как игрушечный солдатик.

Карим в ответ только кивнула, неотрывно следя за руками Троя – длинными, мускулистыми, с блестящим в лучах солнца коричневым загаром. Трой был красивым и воспитанным, к тому же вполне успевающим студентом, и именно он, по расчетам Карим, должен был лишить ее невинности.

Трой заметил Карим и приветственно кивнул ей. Она слегка улыбнулась и отвернулась.

Лиза подтолкнула ее локтем. Карим нахмурилась. Лиза совершенно не умеет себя вести. Алессандра снова закинула волосы назад и встала спиной к корту.

– Ну, что будем делать? Может, по пицце перед уроком?

– Ага.

– Поехали на моей машине.

Они запрыгнули в старенькую «BMW», которую отец отдал Алессандре за ненадобностью, приехали в пиццерию и заказали на всех пиццу со шпинатом.

Лиза опять пихнула Карим локтем.

– Не могу поверить, что ты собираешься это сделать. В самый последний год.

– Ты о чем?

– Ты что, не слышала? Девственность нынче в моде. Никто уже не старается поскорей ее лишиться. Уж не говоря о том, что мужчины вымирают. Через двадцать лет они вообще исчезнут как род. Мы их во всем обошли. Так зачем на них попусту время тратить?

– Здрасьте, приехали. Они сексуальные.

– Ты веришь всему, что в газетах написано?

– Лиза, ты иногда просто невыносима.

– Вот так уж тебе не повезло.

Алессандра оторвала взгляд от парня, который делал пиццу.

– А я все люблю делать наперекор. В этом случае ничего не теряешь, – сказала она.

– Ну, это сто лет назад так считали.

Кассир выставил коробку на прилавок. Лиза открыла ее. На дне лежал ярко-зеленый масляный круг пиццы. Алессандра наклонилась к коробке и глубоко вдохнула аромат.

– Милая моя, – нежно проворковала она, будто обращалась к любимому. – Иди ко мне, вкусная моя. – Алессандра посыпала пармезаном и так уже разбухший от сыра кусок и сверху натрясла перца. Она поднесла кусок ко рту и торопливо откусила.

– Нет, я думаю, тебе все-таки следует это сделать, – сказала она с полным ртом.

– Тебе просто хочется это обсудить, – ответила Лиза.

Алессандра промолчала. Она уничтожала свою порцию так проворно, будто боялась, что та выпрыгнет из коробки и сбежит от нее.

– Моя мать говорит, что это нужно делать с тем, кто тебя заводит, – продолжала Лиза.

– Прямо так и сказала? – спросила Карим.

– Не мне. Своей подружке, а я услышала. Они собирались где-нибудь вдвоем поужинать, а вместо этого остались дома и выпили ящик вина.

– И она это сделала с тем, кто ее действительно заводил?

– Нет. С одним парнем, против которого не возражала ее мать. И говорит, что до сих пор об этом жалеет.

– Они потом поженились?

– Нет. Это ведь только один раз было, ей тогда было девятнадцать или около того.

– Тогда почему?…

– Не знаю. Странно.

Карим подцепила кусок своей пиццы, лениво поковыряла корочку. Она никак не могла принять решение. Ей не терпелось расстаться с невинностью, которая камнем висела на шее, но хотелось, чтобы парень был подходящий. Она даже подумывала составить анкету, что-то вроде заявки под названием «Лиши меня невинности», и раздать ее паре-тройке подходящих кандидатов, чтобы они указали в ней свои достоинства и недостатки. Что влечет их на сексуальное поприще? Кем они видят себя на нем через пять лет? Сказать по правде, она не знала, о чем нужно спрашивать. И обе ее подружки, совершенные девственницы, помочь тоже не могли. Но что она знала точно, так это то, что ее избранник должен быть красив, сексуален и опытен. А по слухам, Трой был очень опытным.

Очень.

Алессандра прикончила второй кусок пиццы и теперь потягивала кока-колу, бросая голодные взгляды на нетронутую порцию Карим.

– Доедать будешь?

– Нет. Хочешь, бери.

– Ты никогда не ешь.

– Господи, ты прямо как моя мать.

Карим швырнула пиццу в помойное ведро. Алессандра и Лиза переглянулись, но не сказали ни слова.

Алессандра взглянула на свои украшенные бриллиантами часики и охнула.

– Боже мой, уже час!

– Черт.

– Побежали!

– Подождите, мне нужно в туалет, – завопила Алессандра.

– Некогда, – твердо сказала Карим и за руку поволокла Алессандру к машине.

Вечером того же дня Джасмин в нерешительности застыла перед входной дверью. Потом глубоко вздохнула, быстро поправила колготки и ухватилась за золоченое яблоко дверной колотушки.

– Джасмин! – завопила, открыв дверь, толстая женщина.

Это была Салли Сноу, составительница поваренных книг, специализировавшаяся на низкокалорийных пирогах и печеньях. Кроме того, она вела колонку в газете «Вашингтон пост» (по словам общей знакомой из редакции, подвергающуюся очень серьезной правке). Вечеринка была затеяна в честь выхода ее новой книги «Нет – калориям и соли». Стопка этих книг лежала на столике в прихожей, рядом были приготовлены ручка и небольшая коробка для чеков.

– О-о, заходи, заходи!

Салли, не коснувшись щек Джасмин, дважды чмокнула воздух.

– Миранда здесь. И Карен. Пэм придет попозже. Ох, ну зачем ты, – проговорила она, забирая из рук Джасмин тарелку с икорными канапе.

На кухне вокруг заваленного яствами стола собралось с дюжину женщин. Все они с оценивающим видом жевали. Джасмин знала их всех лет по десять, связь их была профессиональная. Они частенько встречались на собраниях «Les Dames o'Escoffier» – женского общества кулинаров-профессионалов. На торжественные мероприятия вроде сегодняшнего они являлись полным составом, опасаясь, что если не придут, то и на их приглашение никто не откликнется. Собирались обычно после выхода очередной поваренной книги. Книги Джасмин никогда не выдерживали больше одного издания, поэтому в их обществе она чувствовала себя неуютно.

– Наливай себе вина, – подтолкнула ее Салли и одновременно отвесила мощный шлепок своему толстому десятилетнему сыну, отгоняя его от сладкого стола. – Да подожди ты, успеешь еще.

Но он успел-таки схватить шоколадное печенье и вылетел из комнаты. Салли взгромоздилась на стул, звякнула бокалом и замахала рукой, призывая к вниманию.

– Родные мои, дорогие мои, соратницы-гурманы! Очень рада, что вы пришли поздравить меня с выходом новой книги! Кроме меня здесь есть и еще один именинник – наша звезда, Миранда Лейн. Ее последняя книга «От Ямайки до Японии» вошла в число бестселлеров «Нью-Йорк таймс»!

Жидкие аплодисменты. Миранда Лейн, сухопарая дама с мимикой робота, самодовольно улыбнувшись, отправила в рот очередную порцию голубого органического попкорна.

– Несколько томиков моей книги лежат в прихожей. Сегодня продаются со скидкой, – продолжала Миранда. – Для друзей. По двенадцать с полтиной. Принимаю к оплате «Визу» и «Мастер кард». Не стесняйтесь, подходите.

Наполнив бокал, Джасмин рассматривала стоящие на столике блюда. Выглядели они как экспонаты на выставке «Приятного аппетита». На каждое можно было привесить ярлык «приготовить трудно». Пикантные тарталетки с домашней начинкой, паштет с перцем, овощное соте и слоеные канапе с копченым лососем и икрой, которые она сама же и принесла. Джасмин нацелилась на свиной паштет. Подержала его на языке, чтобы чуть растаял, ощутила аромат коньяка, мускатного ореха и различила даже легкую тминную ноту на фоне крепкого перечного вкуса.

Напротив нее в желтом костюме от Шанель сидела Мисси Куперман, новый редактор раздела питания «Вашингтон пост», и, попивая маленькими глотками шампанское, вполуха слушала дребезжание Салли, старавшейся заинтересовать ее своей новой идеей – низкокалорийными тортами, выполненными в богатой цветовой гамме. Раздел питания, считавшийся при прежнем редакторе лучшим в стране на протяжении трех лет кряду, теперь находился в затруднительном положении. Слишком много сложных рецептов, жаловались читатели. Слишком много ошибок. Слишком отдает Парижем.

Джасмин приподнялась со стула. Время от времени она писала для «Вашингтон пост», но Мисси всегда вела себя так, будто делает одолжение, печатая ее статьи. Джасмин вынуждена была писать ей длинные объяснительные письма, а потом и вовсе отказывалась от статьи за неделю до выпуска очередного номера. Насколько Джасмин понимала, эта дама разбиралась в хорошей кухне как свинья в апельсинах, но от нее зависела реклама любой новой поваренной книги, поэтому Джасмин решила попытаться.

– Привет, Мисси.

Мисси в ответ безжизненно улыбнулась.

– Джасмин Марч. Я писала про маринованную рыбу.

– О, конечно, Джасмин. Рада вас видеть, – протянула тощую руку Мисси.

– Раздел питания на этой неделе был на высоте. Я в восторге от статьи о сырах из Лотовой Долины. Они у нас появятся?

Улыбка Мисси стала натянутой.

– Нет. Разумеется, нет. – Она обернулась к Салли: – Мне пора.

– Так мило, что ты нашла время зайти, – зафонтанировала Салли.

Мисси прохладно помахала оставшимся.

– Все было замечательно, – произнесла она и направилась к дверям.

Салли смотрела ей вслед с таким видом, словно уходила английская королева, а она не знала, нужно ли сделать реверанс. Чтобы как-то разрядить обстановку, она засуетилась у стола.

К Джасмин бочком приблизилась подстриженная под мальчика Миранда Лейн. Прядка волос прилипла к ее жирным губам, она только что съела творожный торт.

– Не вздумай и пробовать ее Сладкий Брусничный Пирог. На вкус – бумага бумагой, – предупредила она.

– Поздравляю с новой книгой, – перевела разговор Джасмин. – Можешь собой гордиться, такая работа…

– Продается, как горячие пирожки. Пришлось даже нанять десяток профессионалов, чтобы посоветовали, что делать с такой кучей денег.

Во рту у Джасмин стало кисло. Всем известно, что Миранда ворует рецепты, никогда не ссылаясь на источник. Но ей все-таки хотелось остаться с коллегой в добрых отношениях.

– Работаешь над следующей?

– Да так, есть некоторые идеи. Главное, стараюсь не подходить к телефону, издатели звонками замучили.

Джасмин ощутила во рту скребущий вкус зависти.

– Пойду за вином, – прохрипела она и двинулась к столу, разглядывая по дороге книжный шкаф Салли, набитый поваренными книгами.

Когда она скрылась за огромным фикусом и занялась изучением классики, Миранда придвинулась к Салли, выкладывавшей на стол новую порцию фаршированных трюфелями яиц.

– Слыхала про Джасмин?

– Нет, а что?

– Ее дни сочтены.

– Да ты что!

– Вот так. Узнала от Гарретта. Он только что прочел корректуру ее последней книги. Слишком много жира. Катастрофа. Он разрывает с ней контракт.

– Вот ублюдок!

– Все равно ее книги никто не покупает. Да еще со всеми этими избыточными калориями.

– Жестоко.

– Бизнес всегда жесток.

– Бедная Джасмин.

– Но он с удовольствием рассмотрит новые предложения…

– Как правильно пишется его фамилия?

Стремительно и бесшумно кровь в жилах Джасмин обратилась в лед. Ее хотят отринуть. Бросить на произвол судьбы. Автор поваренной книги без издателя. Торт без масла. Не только безвкусный, но и совершенно бесполезный. Перед ней замаячило забвение, в черном саване и с косой. Она откусила кусочек крекера и, подавившись, зашлась кашлем до слез. По другую сторону кактуса внезапно воцарилась тишина. После продолжительной паузы прозвучал бодрый голос Миранды:

– Ты попробовала наполеоны Джасмин? Потрясающие!

Джасмин ворвалась в дом, устремилась на кухню, села перед открытым буфетом и глубоко вздохнула. Нагнулась и похлопала по боку большую прозрачную банку с сушеной фасолью. Пощупала пятикилограммовый мешок со сладким и душистым рисом Басмати. Послала воздушные поцелуи турецкому гороху, бобам и лесным сушеным грибам. Да, и белым тоже, конечно. Она почувствовала себя немножко лучше. Вот они, все здесь – ее уксусы, бальзамы, хересы, белое и красное вино, сидр, малиновая настойка. И масла. Много разных масел. И маринованных овощей. Она сама закатывала их в эти красавицы банки, выбирала самые маленькие, свежие, красивые плоды и заливала их натуральным оливковым маслом. Ах, и ты здесь, улыбнулась она бутыли орехового масла, выглядывавшей из-за льняного мешка с грецкими орехами. Она в любой момент могла приготовить салат с козьим сыром. Джасмин, пытаясь успокоиться, еще раз глубоко вздохнула. Она трогала наклейки на банках – копченые устрицы, мидии, сельдь, сардины в оливковом масле. Она за одну минуту может приготовить паштет из сардин. А лучше всего были ее французские блины в вакуумной упаковке, она берегла их на случай спешки. Открыл и пируй – чудные блины, сочащиеся фруктовым сиропом и щедро политые взбитыми сливками. Она закрыла дверцу буфета и еще раз вздохнула. Ей это было нужно.

Гарретту она дозвонилась с третьей попытки. Наконец на том конце провода послышался его тонкий нетерпеливый голос:

– В вашей книге жира больше, чем в жареной картошке «Макдоналдс». У нашего контролера случился сердечный приступ, когда он подсчитал калории. Сколько раз вам повторять – уберите жир. Эти две пышнотелые красотки на мотоциклах начисто лишили народ аппетита.

– A y них были потрясающие рецепты.

– Кого это волнует?

Джасмин для устойчивости оперлась на упаковку блинов.

– Но теперь все невкусно, – сказала она. – Верните еде вкус, и люди перестанут, как безумные, хватать куски, лишь бы только удовлетворить голод.

На том конце провода повисла тишина. Джасмин слышала, как Гарретт чем-то хрустит.

– Послушайте, – сказал он, – я даю публике то, чего ей хочется. А хочется ей много еды и никаких неприятных последствий. Это значит – меньше калорий.

– Почему же все такие толстые?

– Да прекратите вы! Потому что едят слишком много. А поваренные книги покупают, чтобы худеть.

– Чушь какая-то.

– Джасмин, ради бога. Есть три способа продать книгу. Первый – быть знаменитостью и душкой. Вы – не знаменитость. Второй – научить их пользоваться новым кухонным оборудованием, но со времен микроволновой печки больше ничего не изобрели. Так что если придумаете, как готовить по Интернету, звоните. И третий – готовка низкокалорийной пищи. Эти книги на полках не залеживаются.

– А как насчет хорошей еды?

– Хорошую еду они могут купить в «Рой Роджерс». Мы должны продавать им что-то другое. Как, например, ваша подружка Миранда Лейн. Ее книга просто мечта издателя – современная, оптимистичиая, название звучное – японско-карибское. А рецепты – вяленые суши, тофу с красным перцем, жареный папоротник…

– Это же гадость.

– Осторожно, Джасмин, в вас говорит ревность.

– А мне все-таки кажется, что публике понравится хорошая книга о вкусной пище.

– А о токсинах вы подумали?

– О чем, простите?

– О токсинах! Все стараются от них избавляться. Значит так, вы приходите ко мне с кулинарной книгой о том, как готовить без жиров и токсинов, и я подписываю с вами контракт.

Отбой.

Джасмин аккуратно положила телефонную трубку на рычаг. Медленно села за стол и застыла, боясь пошевелиться. Все внутри оборвалось. Она начала медленно, осторожно, глубоко дышать.

Сколько потрачено сил на все эти рецепты, пробы, записывание и переписывание рецептов, повторные пробы, и никто не слушает. Столько работы, и все коту под хвост. И чего я расстраиваюсь, всхлипнула она. Художник всегда страдает. Все, чего она хотела, – сделать своих читателей счастливыми. Заставить их радоваться каждому кусочку пищи. Все, чего она хотела, – это дарить любовь. Даровать пищу и есть даровать любовь. Она предлагала свои услуги. Как разведчик, пробирающийся через чащобу дурной еды к райской пище и ведущий за собой остальных. Но похоже, никто не нуждается в ее услугах и никто не верит, что она на правильном пути. А может, они просто не хотят идти за ней? Джасмин обвела взглядом кухню, все свои сковородки и кастрюли, лопаточки и щипцы, половники и скалки – свою армию, и почувствовала, что бросает их в беде. Она уронила голову на кухонный стол и зарыдала.

Соседка Бетти зашла ее подбодрить.

– Кавалерия прибыла, – объявила она, ввалившись в прихожую. В руках у нее была высокая коробка шоколадного печенья «Энтеманн» с нулевым содержанием жира. Она взобралась на барный стул в кухне, устроилась на нем, как пухлый ангел на булавке, и принялась рассказывать про свою последнюю диету: – Значит, тате, – начала она, запустив руку в коробку с печеньем. – По понедельникам можно есть только дыню. Это все, что можно есть. Завтрак, обед, ужин – дыня. По вторникам – курицу-гриль. Гриль. Чтобы подбросить организму немножко калорий. Ну, не знаю, в общем, ладно – среда. Так, дай подумать… А! По средам – редька. Она сжигает калории. А по четвергам – сырая капуста. Слава богу, Ричард постоянно в разъездах. В пятницу – консервированная тыква. Не знаю почему. Может, это как-то связано с взаимовлиянием химических элементов? Но лучше всего выходные, субботы и воскресенья. Можно есть все, что хочешь. Абсолютно все. И помногу. Потому что, понимаешь, ты всю неделю готовишь свое тело к потере веса, и оно продолжает работать в этом направлении и по выходным, даже если ешь много. Здорово, а? Мужик, который написал эту книгу, – специалист по диетологии. Кандидатскую на этом деле защитил, так что понимает, о чем пишет.

Джасмин разглядывала свое туманное отражение в стеклянной дверце холодильника. Лицо, всегда такое румяное, побледнело. Пышное тело, предмет ее гордости, стало неуклюжим, как у подростка. Да и вообще оно теперь чересчур пышное. Но в отличие от Бетти, считавшей, что Второе Пришествие нагрянет в виде надежной диеты, Джасмин диетами не пользовалась. Во-первых, диеты не помогают. Она на своем веку перевидала немало женщин, то худеющих, то толстеющих, а талия у них становилась тем шире, чем больше они отстегивали денег диетологам. Профессионалам, уверявшим их бархатными голосками, что уж в этот-то раз диета сработает. Все они химичили, даже имя на рецепте не писали, а просто ставили штамп.

А во-вторых, жизнь слишком коротка.

Джасмина всыпала две ложки сахара в свой капуччино.

– Бетти, когда ты в последний раз ела что-то действительно стоящее?

– Стоящее?

– Что-то такое, что тебя абсолютно удовлетворило. Насытило, сделало счастливой, довольной.

Бетти поковыряла печенье.

– Вранье в расчет принимается?

– А к чему врать-то? Почему просто не есть?

Бетти посмотрела на Джасмин с ужасом, будто та предложила ей заняться оральным сексом.

– Это не смертельно.

– Нет, – вздохнула Бетти, – я покачусь по наклонной плоскости.

– Куда?

– Сама знаешь куда. – Бетти раздула щеки.

– А если бы ты не поправлялась?

– То ела бы, сколько влезет.

Джасмин склонилась к ней.

– Знаешь, что я тебе скажу?

Бетти широко распахнула глаза.

– Нет. Что?

– Я скажу, вот и ешь себе, сколько влезет, ты все равно толстая.

Бетти выдернула руку из коробки с печеньем, будто ее укусили. Она допила свою диетическую кока-колу, встала и принялась оправлять на себе брючный костюм, придавая складкам на животе максимально пристойный вид.

– Я думаю, тебе нужно есть меньше сахара, Джасмин. Он тебя ожесточает.

После ухода Бетти Джасмин расстроилась. Все же она была хорошей подругой. Они подружились почти сразу, как Джасмин с Дэниелом переехали в этот район. Бетти была единственной, кто постучал к ним в дверь и захотел познакомиться. В тот день она притащила с собой огромную банку сырно-маслиново-помидорно-лукового соуса и килограммовый пакет кукурузных чипсов, чем немедленно закрепила дружбу. Джасмин и Бетти, на ходу открывая пакет, кинулись в гостиную. Они болтали с набитыми ртами, прерываясь лишь на то, чтобы обмакнуть чипсы в острый соус, и опять говорили и ели, пока не съели все. Именно тогда Джасмин поняла, что нашла верного друга. И вот Бетти ушла, оставив лишь три бутылки из-под диетической кока-колы и пустую коробку «Энтеманн».

Джасмин подняла себя со стула. Взгляд ее упал на рабочий стол, где она в строгом порядке разложила на инвентаризацию свои ножи. Здесь был нож для рубки костей – с гладкой литой ручкой, он всегда так удобно лежал в ее руке; хлебный нож с волнистым лезвием; нож для мяса – с лезвием как у ятагана; универсальный китайский нож, которым можно было крошить, резать, слоить, шинковать и даже рубить куриные кости и мясные хрящи. Здесь был и ее поварской нож с изящно изогнутым треугольным жалом. Японский нож, кривой, как меч самурая; нож для устриц с коротким заостренным лезвием и нож-ломтерезка, чтобы тонко и ровно пластовать холодное мясо. Замыкал ряд филейный нож для рыбы, им удобно было вынимать кости и тонко слоить рыбную плоть.

К выбору ножей Джасмин подходила скрупулезно. Они должны быть жаропрочными и с нескользкими ручками. Сама ручка должна быть толстой и расширяющейся к концу. Лезвие к ручке должно быть приклепано, а не приклеено. Для своего хозяйства она выбрала ножи из высокоуглеродистой нержавеющей стали. Гораздо дороже обычной нержавейки, зато не покрывается пятнами. Трижды в год она отдавала их опытному точильщику. Из всей кухонной утвари ножи она лелеяла больше всего. Джасмин считала, что от хорошего острого ножа при соответствующем уходе пользы больше, чем от красоты.

Она открыла буфет и склонилась над выдвижными полками. Ну чего, чего, чего бы такого хорошего съесть? Картофельного пюре? Нет. Слишком долго готовить. Макароны? Нет. А может, сыру? Чего-нибудь такого сырного, плавленого. Сандвич с жареным сыром. Вот это пойдет. Так. Масло, чеддер, зерновой хлеб и сковородка. И просто, и вкусно. Она густо намазала хлеб маслом и толсто нарезала сыр. Пританцовывая от нетерпения, она лопаткой прижимала сандвич к сковородке, чтобы сыр поскорее расплавился. Он наконец потек, и Джасмин рухнула за стол, придвинув к себе тарелку с сандвичем. Она заглатывала его большими кусками, ее вкусовые рецепторы с каждым укусом набухали и раскрывались. Счастливые-пресчастливые вкусовые рецепторы. Джасмин сидела за кухонным столом и, мерно чавкая и облизываясь, ела сандвич. Она прервалась, чтобы выпить холодного молока, и продолжила.

Пока она ублажала душу сандвичем, в ее голове окончательно созрела мысль… Все-таки права она, а не Гарретт. И не его публика. Они, может, даже и не понимают, что им опротивела вся эта низкокалорийная еда. Нужно им, всем этим людям, навязать что-то такое, что их подпитает, утешит. Нынешний мир жесток, и нет в нем ни верности, ни совести. И смысла тоже нет. Что им нужно, так это полноценное питание. Полноценная вкусная еда, и к тому же с изюминкой.

Джасмин хлопнула по столу лопаткой. Ему не удастся ее изолировать. У нее есть публика, которую надо кормить. Она подумала о господине Дюпри. Ему что же, в качестве поддержки подать поваренную книгу о низкокалорийной пище без токсинов? Это же самая настоящая эвтаназия. Она не станет в этом участвовать. Нет, от оков надо освобождаться. Она поделится с публикой тем, о чем знает ее сердце и, разумеется, желудок, и даст им то, по чему они так истосковались. Она вернет Америке жир. Великолепный стопроцентный жир. Плотный, роскошный, мягкий. Густой и восхитительный. И что самое главное – жир без чувства вины. И тогда мир под весом всех этих пухлых, счастливых людей потихоньку остепенится и успокоится. А уж в том, что толстяки попадают в рай, она не сомневалась.

Дата добавления: 2015-10-11 | Просмотры: 315 | Нарушение авторских прав