 |
|
АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология |
TOUR DE BABEL 8 страница- По сто… - Если создать условия для абсолютной реализации геномов… - Это будет… - Рай! - Интересно, сколько жил бы Иисус, став пророком в своем отечестве и не будучи распят соплеменниками? - Его геном в наших руках и мы можем… Жора не стал развивать эту тему. Ему надоело нас убеждать и он просто плюнул на нас. Он позволил это себе из любви к совершенству! Потому-то он в эти дни был так безучастен! Пирамида без Иисуса его больше не интересовала. Определенно. А ведь и в самом деле жизнь в Пирамиде зашла в тупик. Мы просто повторили историю человечества, историю цивилизаций. Спрессовали, стиснули, сжали, как пружину. И Лемурию, и Атлантиду, и Египет, и Грецию, и Израиль, и Рим и даже глобализацию спружинили. А потом – Содом и Гоморру! Все, что было создано человеком, им же и разрушено. Пружина бабахнула!.. Оглянись – видишь: разруха кругом… Всё горит, рушится, трещит по швам, сыплется… Кричит, плачет, киснет, воняет… Ад… Суд пришёл… И мы сами его притащили. Путь к совершенству посредством уговоров и даже угроз оказался не по зубам человеку. Оказалось, что единственное его спасение – гены Бога. - Слова, - сказал тогда Жора, - вода… Просто чушь собачья! Без этого жизнь умрет на Земле. Нам позарез нужна хромосома Христа… Да, поголовное преображение… Своим «позарез» он просто резал меня без ножа. Он так и сказал: «Хромосома Христа»! Он так и сказал: «Поголовное преображение». - Твое человечество с его хромыми и горбатыми хромосомами нужно… - С какими, с какими хромосомами? - С хромыми и горбатыми, - спокойно повторил Жора, - нужно выжигать каленым железом. Шаг за шагом, человечика за человечиком. Каждого… Это был вызов, бомба!.. Это был шок!.. Затем он снова перешёл на Христа. - Вот Он придет к нам,- тихо проговорил Жора,- сядет на завалинке, улыбнется и… Ни в одной книжке я не читал, чтобы Иисус когда-нибудь улыбался, хотя улыбку Его я легко могу себе представить. - Вот Он придет и только улыбнется,- повторил Жора,- я не шучу. И коль скоро нашим с тобой геномам все-таки удалось просочиться сквозь миллионолетия и преодолеть беспримерные барьеры и тернии, то нам с тобой и вершить это преображение! Тебе, мне, Юрке, Крейгу, Тамаре, Юльке, твоей Анюте, Стасу и Виту, и… Всем нам! Мне так хотелось подбросить Тину в Жорин огонь, но я промолчал. - И он о ней так и не вспомнил? – спрашивает Лена. Ага… Как же! - И если мы этого не сделаем… Жора умолк, глядя вдаль. И тут случилось нечто такое!... - О, Господи, - вдруг выкрикнул он, вскинув обе руки к небу, - смерти прошу!.. Я остолбенел. - Не откажи, Господи!.. - Ты-ы-ы-ы-ы-ы-… Я не знал, что предпринять, просто закаменел, тупо уставился на него, не в состоянии выдавить слово. Жора опустил руки, улыбнулся, сделал шаг ко мне: - Не откажи, - повторил он, помолчал секунду и добавил, - не для себя прошу… Я готов был броситься на него с кулаками! - Для всей этой колченогой, заикающейся шелудивой шушеры, ну ты знаешь, о ком я. Я молчал. - Выдохни, - сказал он и снова добродушно улыбнулся. – Это я вчера вычитал на каком-то портале. Правда, здорово? Я выдохнул. - Ну не то чтобы смерти, - попытался оправдаться он, - нет. Смерть проста, как икание. Этих же… нужно выкорчевывать с корнем, кастрировать, ага, вырезать у них яйца! Пусть живут себе… Евнухами! Поют в хоре, вышивают крестиком, выращивают капусту… Их геномами надо кормить бродячих собак. Жорин скальп, съехавший было на затылок, вернулся на место. - Слушай, да ты зол… Ты до сих пор переполнен злом, как… Жора улыбнулся: - А как же – зол! И до сих пор переполнен… Да!.. - Как… - Ага! Как осенние соты медом! Улыбка сползла с его лица. - И если мы этого не сделаем, - повторил он, - жизнь умрет… - Чего не сделаем? - Если перестанем кормить бродячих собак… Он заглянул мне в глаза. - Понимаешь, жить станет нечем… Но какой успех приходит к нам по заслугам? Знаешь, пришло время взять свое. Я не смел противоречить. Что «свое» и у кого Жора собирался его взять, я понятия не имел. И как бы распознав мои мысли, Жора сказал: - Вот и Крейг уже синтезировал свою искусственную жизнь. Мы ждали только его. И вот он это сделал и теперь мы во всеоружии! Да, в наших руках теперь мастерская самого Бога – валяй! Твори, ваяй - не хочу! - Тут главное… - Да, - сказал Жора, - Primum non nocere (Не навреди, лат.). И, сам знаешь, - главное тут – не укакаться! И никогда не раскаиваться о содеянном! - Ты, наконец, можешь сказать мне, что есть твоя жизнь? Жора хмыкнул, затем: - Жизнь, - сказал он, - это неизлечимая болезнь, передающаяся половым путем. - М-да… Звонко сказано!.. - Жаль, что времени совсем не осталось. Жора вдруг повернулся ко мне и глаза его задорно сверкнули. - Представляешь, - сказал он, - а ведь было время, когда времени совсем не было! И никто ни о чем не жалел. До сих пор не понимаю, к чему это было сказано. Мне вдруг пришла в голову сумасшедшая мысль. - Слушай! – крикнул я, - давай мы сделаем тебя президентом! Жора оторопело посмотрел на меня. - Президентом! Хочешь? – настаивал я. – Америки! Или Европы! Хочешь? И ты сможешь… Жора остановился, затем: - Что ты, что ты… Это такая скука… И такая грязь… Воняет… Он весь как-то сморщился и даже передернул плечами. - Фу!.. Стало ясно, что он не желает быть президентом ни Америки, ни Европы… Президентом Вселенной? Я думаю, что тут он бы задумался. Мы до одури ждали успеха! Если угодно – чуда! Люди жаждут чуда! Неистребимость веры в чудеса – одно из чудес света. Трудно себе представить, в какую гнетущую пустоту ввергло бы нас поражение. Мы ведь падали в пропасть! Спас Жора. Какая редкая сила духа! Скажу честно: если мы, все вместе взятые, чего-то и стоили, этим мы безусловно обязаны Жоре. Оглядываясь назад, я думаю, что в те дни Жора находился на вершине блаженства. Он испытывал неодолимую потребность перевернуть этот мир с головы на крепкие ноги. И ему казалось, что земля уже качнулась. Он чуял это, как звери чувствуют землетрясение, и жадно ждал этого момента. Если хочешь – он вожделел! Казалось, он познал сущее, истину, суть совершенства! И теперь не знал, что с этим делать. Жора был главным виновником нашего успеха, а дело, которому мы служили, зашло слишком далеко. Отказаться было уже невозможно. - Ты, наконец, удовлетворен, – спросил я. – Ты испытываешь удовольствие от того, что?.. Жорины глаза были чуть прищурены и он, наконец, овладевший судьбой человечества, точно неприступной женщиной, напоминал мартовского кота. - Нет, - сказал он, - какое же это удовольствие? Секунду помолчал и добавил: - Это, милый мой, - оргазм. Да. Определенно!.. Вот праздник! Несколько секунд длилась тишина. - Ты счастлив? – спросил я его. - Сейчас – да! Я видел это по его глазам: это был человек, победивший судьбу! - Скучаешь? Он улыбнулся и согласно кивнул: - Чуть-чуть. – И добавил: - Feci quod potui, faciant meliora potentes (Я сделал, что мог, кто может, пусть сделает лучше, лат.). Не шуточное это дело менять судьбы мира. Как думаешь? И не каждому удается в жизни уничтожить гнилую цивилизацию. Жаль, что у нас не всё получилось с античной камеей… Помнишь – «…всё, о чем может только мечтать человек»? Я помнил эти слова, сулившие каждому обладателю этой таинственной безделушки весь мир, весь этот мир! Конечно же, я это помнил! И только удивился Жориной латыни: не мог же он помнить все это со студенческой скамьи! А что свое и у кого он хотел его взять я до сих пор не понимаю. - Ты хочешь круто изменить свою жизнь? – спросил я. - Нет, - сказал Жора, - жизнь мира. Надо сделать так, чтобы все наши усилия, вся наша жизнь и наши потуги по достижению всевселенского совершенства стали делом Самого Бога. И - наоборот. Понимаешь, наш с Ним трансцедентализм и экзистенциализм должны войти в резонанс, совпадать, совместиться, слиться, срастись! Наша феноменология должна слиться с Его нуменологией, понимаешь меня? Это было похоже на крик истории. Я кивнул. И чтобы не вызвать у него разочарования своей явной тупостью, добавил: - Ты – гений… - Le genie veut l’obstacle, l’obstacle fiat le genie (Гений ищет препятствий, и препятствия его создают, фр.), - произнес на это Жора. - Вот-вот… Вот и я об этом. - Перестань, - сказал Жора, - какой из меня гений – раб! Просто я терпелив, как мул. Ну и уперт, как ослик… Он посмотрел на меня, улыбнулся и добавил: - Ладно, согласен: как осел! Воцарилась тишина, которую нужно было разрушить, чтобы Жора не отказался вообще разговаривать. Он с трудом выносил тех, кто не понимал его с первого слова. Ко мне же всегда был сносно толерантен. Мне показалось, что он вполне удовлетворен моим кивком, и я, сам не знаю зачем, спросил: - Ты хочешь уйти и оставить этот мир с носом? - Я отдал ему себя всего, до последней клеточки. Мы предложили бесспорный и беспроигрышный алгоритм. - И теперь хочешь бросить все это? - Я утру ему нос. - И громко хлопнуть дверью… - Перед самым его мохнатым носом. Я был потрясен! Я не верил собственным ушам! - Всю жизнь я работал и только работал… Зачем?... - И как ты думаешь, - спросил я, - когда же, наконец, на земле воцарится то, чему ты отдал лучшие свои годы? Жора посмотрел на меня с искренним удивлением. - Когда? - Ну, примерно, - настаивал я. Жора улыбнулся, почесал за ухом, затем: - Могу точно сказать, - произнес он, - в ближайшие полтора миллиона лет. Его «Зачем?» меня ошеломило: неужели, неужели и наша затея, нет – чисто выверенный и до грана просчитанный Путь спасения и этого мира от падения в пропасть ада - тоже рухнула?.. - Посмотри какие звезды, – сказал я, - они не позволят… - Звездам плевать на нас… Когда Сократ умер… Я был просто убит. Было ясно, что Жора уже начал подготовку к поражению. - Слушай, тебе не страшно? – спросил я. - Страшно?!. Жора посмотрел на меня как на мокрую курицу. - С чего бы это? Пусть страшатся все эти планарии и мокрицы, все эти твои Переметчики и Чергинцы, вся эта шелудивая шушера с хромыми и горбатыми хромосомами. Идет новый смертоносный, но и очищающий Землю потоп, и их уже не возьмут ни в какой ковчег. И знаешь, - добавил он, - ведь это наша Голгофа. - Ты скажи мне, что делать с Тиной, – спросил я, - искать? Жора вдруг замер, посмотрел на меня белыми глазами и сказал: - Рест, ты играешь с огнём. Таким я Жору ещё не видел. - Зачем, если… - попытался я возразить. - Рест, - сказал Жора, - ты же знаешь, - я терпеть не могу дураков. Я знал это. Крепко знал. И дураком себя не считал. А ведь он мог и… Мне было жарко. Таким я Жору ещё не видел. Но как, как он надеялся спастись этой Тиной?!. На это ответа у меня не было.
Глава 26
Война кончилась… Невероятно!.. - Так что тебе нечего опасаться, - сказал Жора, - быть убитым какой-нибудь шальной пулей какого-нибудь… - Разве я чего-то боюсь? - Быть убитым, - говорит Жора, - это же страшно! Не знаю, к чему он ведёт. - Жор, - говорю я, - давай по сути. Нам надо с тобой… - Это и есть самая суть! Представь себе, что кто-то из нас вдруг… - Да ладно тебе, - говорю я, - давай о… Давай о хорошем!.. А сам думаю, о том, что и в самом деле: что если кто-то из нас вдруг… так сказать… Мне не хочется не то что произносить это слово, мне не хочется даже думать об этом: вдруг все-таки шальная пуля! Или не шальная… Или не шальная!.. Ведь охота на нас ни на миг не прекращалась. И вообще – удивительно вот что: никто из нас, из нашего, так сказать, костяка, ни я, ни Жора, наш кормчий, ни Юра, без которого мы бы… ни Аня, с которой мы… ни Юля, кто так убедительно… Никто! Даже Лёсик и тот… Даже Ушков, да-да, даже Ушков со своей вращательной гимнастикой… ни даже Стас со своими «Милашками, ни Шут со своим «Это же полный цунгцван», ни даже Вит со своими (нашими!) миллиардами долларов… Ну просто – никто! Наш «золотой миллиард» пока, так сказать, непотопляем!.. И это – поразительно! Когда вокруг кишмя кишат все эти… - Давай о Тине, - говорю я, - ты думешь, что она наша кость? - Кость! В твоем горле! Так что… Назад пути нет! Я это и сам прекрасно понимал. Я хотел лишь посоветоваться с Жорой о своём первом шаге, о том, что, мол, хорошо бы… Но он никаких моих «мол» уже не принимал: - Приедешь – дай знать, - сказал он, и привычно, не пожав мне даже руку, поспешил ушмыгнуть от моих вопросов… Играть с Витом в теннис. Ну, какой из Вита соперник! Тюха! Он даже ракетку не умеет держать! Помню, мы как-то… Вот так! - Когда вылетаем? – спросила Аня, встретив меня на пороге, – я уже собралась. - Ты всё-таки решилась? – отвечаю я вопросом на вопрос. - Ты же не против? Я отговаривал её от совместной поездки в Багдад. Там такое творится! Тем более, что здесь она была просто позарез тоже нужна, но она настояла: хоть до Парижа! До Парижа – пожалуйста! Но только до Парижа!.. - Что ты… С тобой! С тобой, ты же знаешь – хоть на край света! Но только до Сакре-Кёр!.. Едва мы успели перекинуться парой слов, позвонили от султана – «Самолёт в 22.30 по местному времени». Я посмотрел на часы – 20.07. - У тебя два часа с небольшим ещё есть. Султан предоставил нам свой персональный самолёт со своим пилотом и стюардессой. - Это мои надёжные люди, - сказал он, - и доверить вас я могу только им. - Ты тоже с нами? – спросил я Хосе. - Я бы с радостью, но ты же видишь – дел невпроворот. Он сказал это «невпроворот» по-русски, ломая язык, и мы долго смеялись. Жора был тоже не против нашей с Аней совместной поездки. Он требовал лишь одного – чтобы всё то, что зависело от Ани в работе с нашими клонами, было на высоте. Это означало, что все Анины обязанности должны были выполнять Света, Джо и Васька Тамаров. И кто-то там ещё тоже… Взаимозаменяемость у нас – обычное дело! И Аня теперь спокойно может позволить себе день-другой отдохнуть. Она позволила себе встречу с Парижем. - Я найду и Альберта, - пообещала она, - посмотрю ему в глаза! Он теперь настоящий князь! На свадьбу так и не пригласил! Зашился, видимо, со своими… При всех этих обстоятельствах Ане хотелось, я понимал, поговорить и со мной, так сказать, в условиях воздушного экстрима (из самолёта ведь не выпрыгнешь!). Между нами давно уже назрела тема нашего совместного будущего. А какое тут будущее, когда столько работы?! Я ни в коем случае не хотел её обижать, но ведь в самом деле-то – какое веселье, когда мир на краю! Я ещё раз попытался мысленно преодолеть предстоящий мне Рубикон! Вплавь, на плоту или на сверхскоростном катере? На каком-нибудь суперскутере! Да, мне хотель как можно скорей найти… Тину? Да уж! Если бы я искал Тину, я бы её в два счёта нашёл! И поскольку, найти её было невозможно (в этом даже Лена была согласна), мы пришли к выводу: её надо клонировать! А что?! Зачем тратить силы и средства на поиски, если её никогда не знал, с ней не говорил, не прикасался к ней, даже не нюхал… Это же не Аня в Париже, которую ты, что называется, знал с детских русых косичек, с детских юных желёз… Это же не Юра в Иерусалиме, которого ты не только знал, но хлебал с ним из одной электронномикроскопической тарелки… Это и не Лёсик, и не Вит, и не… Клон! Тинин клон! Да это был выход. И наше спасение! Итак, значит, клон… Да какие проблемы?! Если мы можем клонировать самого Христа, то Тину – это как… Как… Да запросто! Я улыбнулся сам себе: мне понравилась моя уверенность в том, что и Тина скоро станет частью нашей могучей кучки, хотя ясно не мог представить её роль. Жора, правда, пытался как-то мне заяснить, что, мол, она та, без которой… Он нёс всякую ахинею и я принял его слова за розыгрыш… Вспомнил он и о финтифлюшке, которую тогда приобрёл в Стокгольме, и о какой-то чаше, о каких-то ножах… Лошади… Приплёл сюда зачем-то и Папу, и Далай-Ламу, бильдербергеров… Намешал… Куча мала! Это, сказал он, технология эликсира бессмертия, её мумиё! Если коротко – заплёл мне мозги. Но всё, что он плёл всегда имело какой-то выход. Для меня из этих его сетей выход был один: лететь! Я улыбнулся сам себе: поймалась-таки наша Тина! От самолёта султана я отказался: самое надёжное – это лететь без надёжных людей! Я мог бы добраться до места и на своём самолёте… Помню, однажды я удирал от Тины… И чуть не стал добычей акул! - От Ани! – напоминает мне Лена. - Да-да, от Юли… Конечно, от Юли, - говорю я, - она тогда… Ну, ты помнишь… - Что? – спрашивает Лена. - Не хватало мне здесь ещё какого-нибудь террориста! – продолжаю я. Мой самолёт был в ремонте, а с Юлей я лететь отказался – всё-таки риск ещё оставался, риск для её жизни. Я и сам рисковал. - С Аней. Не хватало мне ещё здесь террориста! И мне, говоря вообще, захотелось вдруг к людям! Давненько я не бывал среди них, не видел, не слышал… Без Юли, без Ани…Люди – это люди, решил я, надо всегда знать, чем они живут, чем дышат… Мне припомнилось Тинино: «У вас нет людей. Биомасса. Омут!». На таможне ко мне пристали – «что это?». Это был сканер биополя, я так и сказал: «сканер». И, удивительное дело – я легко прошёл «бомбоконтроль». Сканер, конечно, они просканировали своими «рентгенами», просветили, пронюхали, прощупали… И вернули мне в целости и сохранности. «А зачем он вам?». Я рассказал, мол, на экране здесь видна аура, и если человек болен… «Ясно, ясно… Вы врач?». А то!.. «И вы можете сказать, что у меня…». Запросто! Мы зашли с таможенником в какую-то бытовку, я включил сканер… «Да у вас тут… такое…». Я рассказал, все что мог рассказать о его тике, гастрите и бессоннице и тут же предложил схему лечения. Сотню баксов, которые он мне сунул в руку, я без зазрения совести сунул в карман и со словами «Обращайтесь» и «У меня самолёт» выскочил из бытовки. Итак, я летел… Без Ани. Зачем мне эти упрёки? Мысль о террористе сменилась мыслью о Юле, затем снова об Ане… Жору с его «Тинке привет!» я старался не пускать себе в голову, и стал думать о Тине. Мне даже думать не надо было – она была уже там: Тина – в голове! Голова раскалывалась! Я не принимаю никаких таблеток, никаких микстур… Малиновую, коньячок… Мне принесли коньяк, поскольку малиновой на борту не оказалось, а водку я терпеть не могу – не переношу! И Жорино: «Тину мне! Живо!».
Глава 27
… - и я просто не мог к ней простучаться! Она всецело была поглощена какой-то мыслью о… О чём?!. Овладевшая ею временная рассеянность и какое-то внутреннее беспокойство при абсолютной сосредоточенности на главном вызывали во мне искреннее неподкупное любопытство: что?!. Что вдруг такого невероятно-непредвиденного в мире случилось, что могло вывести её из равновесия? - Ты едешь в Багдад?… - На неделю всего лишь… Но мог ли мой отъезд на какую-то неделю в какой-то Багдад так ошеломить мою Тину? Никогда! - Я – с тобой! Да-да, как же, как же! - Там, между прочим, стреляют. - Стоп, – восклицает Лена, - теперь – стоп! - Что ещё?! – возмущаюсь я. - Ты нашёл её? Вашу Тину?.. Ха! Нашёл! Ха!.. Ты бы видела!.. - Слушай же, слушай!.. Лена аж вздрагивает от моего «Слушай!». Молчит. - Никакая война, - продолжаю я, - никакие громы и молнии, ни землетрясения и цунами не в состоянии остановить Тину, если ею принято решение. Решительно – ничто! Это я уже понимал: она не отвяжется! Но это не та привязка, которая… Ей вдруг понадобился её Багдад! Я же – просто оказия. На меня можно положиться, можно-можно… В дороге, в пути… Вдруг понадобится… В конце концов, среди нас я – мужчина, а не шкаф, и меня не надо таскать за собой как мешок с… Я это уже понимал: я обречён! Меня настораживало вот ещё что: женщина за рулём… - О, кей! – я был просто припёрт к стене! - Машина – априори моя! – заявила Тина. На твоей, так на твоей. - Значит, нашёл! – утверждает Лена. Пауза. - Мой рюкзак, - говорит Тина, - держи! - Ого! Что там у тебя? Тина не отвечает, но я слышу: «Всё, что мне может понадобиться!». Съестные припасы, дрова, палатка, спальные мешки… Всё это экспедиционное барахло я взял на себя. Фонари, топорики, ножи, спички, карту местности… - Не забудь соль, - напоминает Тина. Я же не ребёнок! Какой же плов без соли! - Ты, - восклицаю я, - моя соль! Радуюсь? Конечно! С Тинкой-то веселее! - Ты – соль земли! – улыбаюсь я. С нею не только веселее, на неё можно положиться: дорога есть дорога. До сих пор все наши совместные поездки убедили меня в том, что, когда она за рулём… И уж если ты соль… Не дашь мне испортиться. Первые дни, сидя рядом на пассажирском сидении, я прям хватал её за руки: ты куда?!. Левее!.. Тормози же!.. Лез носком левой кроссовки к педали тормоза… Она просто остановила машину и заставила меня пересесть на заднее сидение, пристегнув ремнём, как ребёнка. А вскоре я мог уже даже спать на ходу. Всё это меня веселило. Воспитательный процесс! И притирка. Мы же с Тиной знакомы едва-едва! Наш пуд соли ещё ждёт нас. Видимо, поэтому она и напомнила мне о ней. Пива! Не забыть пива – вот тревога! И само собой разумеется – наша камера-сканер! Запасные батарейки, аккумуляторы, телефоны, ножи… Ножи – Тинкина страсть! Однажды я был свидетелем, как она… Впрочем, не в этом дело. Мы ведь едем не упражняться в метании, цель экспедиции ясно прописана у нас в голове: лоно цивилизации, место силы! Силищи! Нам позарез понадобилось поле этого места, этой силы! Есть ещё порох в пороховницах? И если есть… - Женщина на корабле, - ухмыльнулся Жора, - сам знаешь… Я промолчал. - Зачем ты её берешь? Я не собирался отвечать: решено! Так вот, мы надеялись, что это биополе подарит нам ещё один шанс напитать наши клоны… И самим пропитаться! Вавилон!.. Вавилон завладел Тиной, как… Одно только это слово выветривало из неё всю её демократическую сдержанность, превращая её в ураган, в смерч, даже в смерч. В царицу! Не меньше!.. У меня не было выбора… Мы выехали до восхода солнца. Тина за рулём. Вы бы видели её глаза, её губы, когда она говорит: - … сделать несметное количество кирпичей и затем обжечь их и сегодня нелёгкий труд, а для тех, кто нашёл в земле Сеннаар равнину для строительства башни высотой до небес… Само собой разумеется, что счастье без труда для Тины – не счастье! Но для того, чтобы убедиться в этом не обязательно надо переться в Багдад. Нынешний Багдад – это ад. Ад кромешный!.. - Багдад прекрасен! Не обижай мой Багдад, - полоснула меня взглядом моя спутница, - здесь каждая пылинка бесценна. Отсюда до Вавилона рукой подать… Какое же это наслаждение – после жаркого свиста и воя палящего ветра, после тряски и грохота камней по днищу машины окунуться в тихие прохладные воды седого, измученного временем и до сих пор величавого Тигра! Точно так же здесь, возможно, плескался и Гильгамеш! Или Навуходоносор. Или даже Хаммурапи со своей Семирамидой. - Аметис, - восстанавливает справедливость Тина, - её звали Аметис!.. Неееуч!.. – поёт она, фыркая и с визгом взбивая воду вокруг себя. Она резвится как ребёнок, ныряет, выпрыгивает из воды… Прекрасно! Я не мог налюбоваться. Никто бы не мог! Прекрасный прожит день! Дальше выехали, когда тени уже вовсю поползли. И, конечно же, говорили о Боге. Молчать было просто невмоготу. - «… и сделаем себе имя, - читаю я, - прежде, чем рассеемся по лицу всей земли… На всей земле был один язык и одно наречие...». Я смотрю на Тину: что она скажет про язык и наречие? Она говорит: - Ты разницу между языком и наречием понимаешь? - Вот, - говорю я, тыча ей сияющим как большой светлячок aйфоном, - тут так написано. - Хм! Писаки… - Зачем было пыжиться с этой башней. Это ж сколько кирпича пошло на её строительство? - Восемьдесят пять миллионов, - невинно округляя глаза, сообщает мне Тина. - Сколько?!. Это же… У меня перехватывает дыхание. - А какие вереницы рабов таскали его до самого неба! Или рабов тогда ещё не было и в помине?.. - Рабы? Рабы всегда были и будут. Разве вы и сегодня не рабы? – спокойно, как о само собой разумеющемся факте, поясняет Тина. Я, поражённый, молчу. - А в те времена были уже статьи, защищающие рабовладение. Но и рабов! И наказания: за пособничество бегству рабов – смерть! - Надо же! - А ты знаешь что существует несколько преданий о Башне? И что согласно одному из них башню строили не в форме «перста», а в форме «зиккурата». Это не спиралеобразный «перст», как любят изображать историки и художники. Это пирамида без верхушки. Наверху площадка со святилищем. Как у майя. Видишь, как все переплетено? Но «зиккурат» не строили из кирпича. Значит?.. Ну?... Было две башни. Две, так и две… Жора был против нашей поездки. Я вдруг вспомнил, как он предупреждал: «Там смертельно опасно! И с Тинкой, знаешь…». Но не упадёт же этот вавилонский кирпич мне на голову! А с Тинкой - я знал: надёжно! Жора, конечно, волновался за Тину – неблизкий путь, да и места пустынные… И война, и война… Мин насыпано, как звёзд на небе… Бабах – и в дамках!.. - «… вот один народ, - снова читаю я, - и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать… сойдём же и смешаем там языки их…». - Зачем ты мне всё это читаешь? Я до стёклышка знаю всю эту историю с языками, - выпевает мне Тина, искусно объезжая трепыхающийся пластиковый пакет. – Вы и тут наследили. Признаки вашей цивилизации, однако, - возмущается она. Откуда же мне знать, что ты знаешь?!. - Развлекаюсь, - язвлю я, - И развлекаю тебя. Ты же не дашь мне порулить? Тина не слышит. Делает вид, что не слышит! - И вообще я за рулём молчу, - затыкает мне рот. Вскоре я это пойму - она пропускает мимо ушей то, что считает глупостью. - Потому, что думаю, - не отрывая глаз от дороги. Я закрываю книжицу, откидываюсь на спинку сидения, мы молчим. Ладно, думаю я, не хочешь слушать – не надо. Я же не только тебе читал, мне и самому было интересно. Подремлю хоть… Глаза устали… Ну, и дорога – стиральная доска! Собственно, никакой дороги и нет – пустыня! И теперь ясно, что оказией-то оказывается не Тина, а я! Я – в оказии! Мне удаётся на пару минут прикорнуть… Протираю глаза… Я слышу: - "как можно спать на такой дороге..." Я? Сплю?!. Не могу взять в толк, мне ли она это говорит. - Тебе, тебе, - уточняет Тина, - не спи… Нельзя спать на такой дороге – голову расшибёшь. Её возмущает и то, что я не всегда… Да ты же сама не даёшь мне проходу! То тебе дай Бермуды (что если рядышком Атлантида?), то Антарктиду (где-то там вход в параллельный мир) или Стоунхендж, или Конарак, то ли даже Кайлас… Не далее как неделю назад мы вернулись из Мачу Пикчу… У неё, видите ли, свои взгляды на инков. Да, пожалуйста: уточняй свои взгляды, выверяй, сопоставляй, развивай… То ей подавай пещеры Кумрана! Ну, какие могут быть новые взгляды на эти допотопные свитки ессеев?! Я включаю приемник. Туристическая компания с нелепым названием «Сизиф» заманивает красотами пирамид. - Пирамиды, - цепляюсь я за возможность порассуждать, - пирамиды –конечно! В пирамидах, как в капле воды… Надо отдать должное и Хеопсу, и Хефрену… - Ты это во сне? - С тобой разве уснёшь! - бурчу я. - Where were we? – спрашивает Тина. Ты спроси, где мы с тобой только не были! Теперь вот Вавилон! Даже не верится, что мы несколько часов назад купались в водах Тигра. Вполне допускаю, что эти воды помнят и царицу Савскую, а возможно, и царя Соломона. Наверняка они тут уединялись в тени кедров, чтобы решать свои царские дела. - «… и рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город (и башню). Посему дано ему имя Вавилон…». - Почему? – спрашиваю я. Тина за рулём – молчун. Она снова делает вид, что не слышит меня: песок есть песок. А о чём она думает, когда не слышит меня? Иногда она напевает. Я закрываю все окна джипа, включаю кондиционер. Мне кажется, мы не едем, а едва ползём. - И это – дорога? – спрашиваю я. – Хочешь, поведу я. Тина косится на меня, хмыкает. Она только сбавляет скорость и тот же час снова давит на газ: нельзя тормозить! Впечатление такое, что Тина выросла из этого моря песка!.. Эх, как лихо она управляется с джипом! За нами – густая серая стена пыли! Вой ветра. Мне достаточно и жары, и этого белого солнца, и этой пыли, и… Хоть в платок кутайся!.. Мы и кутались. За время нашего недолгого знакомства (каких-то дней триста, по сути - считанные часы!) я твёрдо усвоил одно – Тина… Она… Ей… С нею… Дата добавления: 2015-10-11 | Просмотры: 329 | Нарушение авторских прав |