АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 12. Дюран ощутил напряжение в воздухе за миг до того, как раздался звонок, и подумал: «Телефон»

Дюран ощутил напряжение в воздухе за миг до того, как раздался звонок, и подумал: «Телефон». Затем аппарат зазвонил — и доктор вздрогнул, сам того не ожидая. Хлопнув по кнопке «mute» на пульте — «немой просмотр», он поднял трубку.

— Мистер Дюран?

Голос принадлежал женщине, вежливый, официальный. Наверное, опять что‑нибудь продают, хотя держит дистанцию — вряд ли.

— Да?

— Это Эйдриен Коуп.

«А— а… — Дюран сник и подумал: — Эта женщина себя не контролирует, не принимай близко к сердцу», — а сам ответил:

— Добрый день. — И затем, после короткой паузы: — Чем могу быть полезен?

— Я бы хотела зайти и поговорить, если не откажете в любезности.

В любезности? Он вспомнил, как эта фурия ворвалась в квартиру и раскричалась, когда де Гроот сидел в соседней комнате. «Ах ты, подлец! Ты ее убил!»

— Не знаю, — сказал Дюран. — Не думаю, что это хорошая мысль.

— Я всего на несколько минут, — пообещала та. — Мне бы хотелось поговорить о Никки.

Доктор внутренне содрогнулся.

— Просто не уверен, что мы чего‑нибудь этим добьемся.

— Прошу вас. Я ненадолго, мне правда станет легче.

Психиатр задумался, тишина становилась напряженной. Может, она хочет извиниться за свое поведение или расспросить его о проблемах сестры? Если они переговорят, возможно, ее душевная рана заживет. «Тем, кто потерял близкого человека, — подумал Дюран, — всегда тяжело. Они склонны обвинять в трагедии себя и нуждаются в утешении».

— Всего на пару минут, — настаивала собеседница.

Врач тяжело вздохнул:

— Приходите.

— Замечательно. Когда вам удобнее? — Голос вновь звучал официально, с профессиональной деловитостью.

— Сейчас взгляну, — ответил Дюран и открыл ежедневник, где записывал время сеансов с клиентами. — Можно встретиться завтра днем. В два часа вас устроит?

В тот вечер он заказал на ужин пиццу с четырьмя видами сыра и артишоками, собираясь съесть ее во время документального фильма телесети Пи‑би‑эс о кубке Америки по парусному спорту.

Просматривая программу, Дюран чувствовал почти физическую общность с командой; он пригнул голову, когда парусник достиг буя и начал разворачиваться. Движения команды казались впечатляюще быстрыми и плавными на судне, которое так резко кренилось, что вода заливала корму.

Пицца лежала на тарелке нетронутой — регата захватила все внимание Дюрана. Брызги пены вздымались под выступающим носом судна, хлопали вялые паруса и тут же натягивались, когда яхта ловила ветер. Джеффа пронзило столь страстное желание быть там, что он не смог бы вымолвить ни слова, если бы с ним заговорили. Его наполняло какое‑то особое чувство. К своему удивлению, психотерапевт обнаружил, что повторяет движения матросов, как бы предугадывая их. «Как собака, которая бегает во сне», — подумал он.

«Откуда берется столь странное чувство?» — удивлялся Джеффри. Все было так знакомо: плеск и журчание воды, движения команды, канаты, паруса, привкус соли и искристое небо. Дюран в точности знал, что делает команда и что сделает в следующий момент до того, как это на самом деле происходило. Он предвидел каждое перемещение галса, точный момент, когда менялась инерция корпуса, ветер наполнял паруса, и яхта бросалась вперед.

Джеффри не мог припомнить, чтобы он хоть раз ходил под парусом и, несмотря на это, ощущал себя бывалым матросом: информация хранилась в мозгу, как на жестком диске компьютера, и ошибка исключалась. Однако ничего конкретного он вспомнить не мог. Когда Дюран пытался выудить из памяти хоть единственный миг, проведенный в море, его разум сковывало так же крепко, как море держит корабль, поймавший ветер. Паруса натягивались, и лодка успокаивалась, плывя по ветру.

«Так и я, — думал Дюран. — Моя голова в кандалах». В такие минуты он вспоминал — то ли в шутку, то ли всерьез — о реинкарнации. Откуда, как не из прошлой жизни, пришли к нему навыки управления судном? «Переселение душ объяснило бы многое, — размышлял Дюран, — но не такое». Действительно, объяснить жизнь после смерти легко. Труднее дать ответ на незамысловатый, но опустошающий вопрос, который психиатр беспрестанно задавал себе: «Как случилось, что я так одинок на свете? Почему я даже не могу вспомнить — управлял ли яхтой и каково было в объятиях матери? Я словно черновой набросок самого себя…»

Махнув рукой на обманчивую «лестницу Иакова» собственной психики и невеселых мыслей, он переключил программу. По Эм‑ти‑ви показывали спортивную программу, да и клиентов в ближайшие пару часов он не ждал.

Когда на следующий день в дверях появилась сестра Нико, Дюран, к своему удивлению, заметил, что она не одна.

Рядом с ней, покачиваясь на каблуках, стоял невысокий человек в стиле ретро. Казалось, ему чуть больше или чуть меньше пятидесяти. Спутника Эйдриен Коуп отличали стриженные с лазерной точностью короткие баки и пронзительный взгляд бусинок‑глаз. Даже не глядя на его руки, психотерапевт мог бы поручиться, что пальцы визитера желты от никотина.

— День добрый, — сказал Дюран, открыл дверь и отошел в сторону, пропуская посетителей.

Эйдриен удостоила его мимолетным взглядом и вошла вместе со следующим за ней по пятам спутником. Удивительно, как сильно она походила на Нико и в то же время… Две сестры — как Беляночка и Розочка, и Эйдриен, несомненно, отводилась роль первой. Когда Дюран видел свою пациентку в последний раз, она была в короткой юбочке и обтягивающем топе. Ее сестра — совсем другое дело. Она носила строгое зеленое платье до середины икр, мягкий воротник‑хомут закрывал подбородок. Выглядело так, будто Нико решила поиграть в переодевание и изображала свою детсадовскую воспитательницу.

Дюран закрыл дверь, повернулся к гостям и с удивлением принял конверт, который протягивал ему мужчина.

— Что это?

— Исковое заявление, — ответил тот.

— Что?

— На вас подали в суд.

— В чем меня обвиняют?

Человек с бакенбардами усмехнулся и бросил косой взгляд на Эйдриен.

— А вы сами‑то как думаете? — не без иронии поинтересовался он.

Дюран повернулся к Эйдриен, щеки которой моментально залились румянцем, хотя он не смог бы с уверенностью сказать, от чего именно: от смущения или переполнявшей ее ненависти.

— Я сужусь с вами, — сказала она.

— А в чем вы меня обвиняете? — поинтересовался Дюран.

— Я обвиняю вас в умышленном причинении эмоционального расстройства и мошенничестве. — Она кивком указала на конверт и пояснила: — Здесь жалоба и повестка явиться в суд. У вас есть двадцать дней на ответ.

— О, ради Бога! — воскликнул психотерапевт, не в силах поверить своим ушам.

— Это еще не все, — продолжала Эйдриен. — Мы были в полиции. Они хотят с вами побеседовать.

Доктор покачал головой:

— Послушайте, я знаю, что горе делает с людьми, но поймите, у вашей сестры были очень серьезные проблемы.

— Да. А теперь очень серьезные проблемы у вас, — отрезал мужчина с бакенбардами. — Или скоро возникнут, потому что вы попадете за решетку.

— Какая нелепость, — проговорил Дюран.

— Ничего подобного. Вы — мошенник, — заявила сестра покойной.

— И мы можем это доказать, — подтвердил ее спутник.

Дюран закрыл глаза, покачал головой и устремил взгляд на Эйдриен.

— Я сделал для вашей сестры все, что мог.

— Знаете, — вмешался спутник сестры Нико, — не исключено, что вы близки к истине, только это сейчас не важно. Вопрос стоит следующим образом: вы шарлатан и нарушили закон.

— Какой закон?

— Карандаш под рукой? Записывайте: Глава 33, Раздел 2, 3310 точка 1. Советую заглянуть.

— Куда заглянуть? — спросил Дюран.

— В Уголовный кодекс округа Колумбия. Вы практикуете в сфере здравоохранения без лицензии. Нехорошо.

Дюран повернулся к мистеру с бакенбардами и впервые пристально посмотрел на него. Казалось, он был сплошная кость и хрящ, один из тех жилистых мужчин, которые мальчишками лезут в каждую драку — и с возрастом не отказываются от этого пристрастия.

— Не производит впечатления, — проговорил врач. — Зато мне интересно, кто вы такой?

Человек довольно улыбнулся — наконец‑то ему удалось привлечь внимание к своей персоне, — сунул руку в карман, извлек визитку и протянул ее собеседнику:

Эдвард Бонилла,

«Бонилла и компаньоны». Частные расследования.

Скромного формата карточка изобиловала номерами: телефон, факс, мобильный и пейджер. В правом верхнем углу — эмблема детектива: банальный отпечаток пальца под банальным увеличительным стеклом — претензия на юмор, догадался Дюран.

— Мистер Бонилла — частный детектив, — объяснила Эйдриен. — А я юрист. Так что сами можете догадаться, чем это для вас может обернуться: мы вас посадим.

Дюран покачал головой, не веря своим ушам.

«Посадить меня?!»

— Послушайте, — начал он, — я понимаю ваши чувства, но вы не правы на мой счет и ошибаетесь, утверждая, что у меня нет лицензии. Она висит на стене в кабинете, рядом с дипломами.

Бонилла глумливо усмехнулся.

— Дайте‑ка я вам кое‑что покажу, — сказал он, помахивая кожаной папкой для бумаг. — Не против, если мы на минутку присядем?

Дюран указал на диван в гостиной. Усевшись, Бонилла с особой торжественностью открыл папку и выложил ее содержимое на журнальный столик.

— Первое, что я сделал, — сказал он, вытаскивая из стопки несколько листов бумаги, — навел справки в Медицинском совете округа. — Детектив нацепил на нос толстенные очки и вперил взгляд в документы. — Когда я назвал вашу фамилию, угадайте, что меня первым делом спросили? Кто вы: психотерапевт или психолог — в этом огромная разница! Как выяснилось, любой врач может практиковать как психотерапевт. А вот клинический психолог — кем вы называетесь — это другое дело. Потому что первое: у вас должна быть докторская степень, и второе: вы должны закончить интернатуру. То есть защитить докторскую под наблюдением руководителя, а потом написать научную работу. Лишь тогда вам позволят сдавать экзамен на лицензию. А вы, док, не выполнили ни одного из этих требований.

Дюран молча сидел в кресле, не находя слов от удивления, потом подался к детективу и проговорил:

— Должно быть, вы не очень хороши в своей области.

— Даже так?

— Да. Потому что в противном случае вы бы знали, что у меня диплом с отличием.

— Чепуха у вас с отличием! — не удержался Бонилла. — Когда в совете сказали, что первый раз о вас слышат, я подумал: «Какого черта — наверное, проглядели. Может, этот человек зарегистрирован где‑то в другом месте: Виргиния, Мэриленд, Аляска, — почем знать. Может, забыл продлить лицензию». Я навел справки в Американской психиатрической ассоциации. И знаете что? Они тоже не располагают о вас никакой информацией. И тогда мне пришло в голову проверить ваши дипломы — те, которые видела здесь наша общая знакомая. Браун и Висконсин, если не ошибаюсь?

— Совершенно верно.

— Нет, не верно. Для затравки ставлю вас в известность, что Браун вы не оканчивали. Если быть точным, вы туда даже не ходили. — Бонилла извлек из папки какой‑то листок и положил его на журнальный столик.

Врач взял бумагу и стал читать. Невероятно, но письмо, по крайней мере на первый взгляд, казалось подлинным. Согласно справке из университета между 1979 и 1993 годами студент Джеффри Дюран не посещал Браун. Проверка журналов академических наставников класса 1990 года не выявила ни единой ведомости на его имя. В управлении, которое регистрирует проживающих в университетском городке, нет записей, связанных со студентом под этой фамилией. В письме благодарили мистера Бониллу за то, что он довел до сведения руководства университета факт ошибочного включения фамилии Дюрана в списки выпускников 1990 года.

«И хотя нам не удалось выяснить, каким образом произошел данный сбой, мы предприняли необходимые шаги по усилению компьютерной защиты как в университете в целом, так и в офисе секретаря, ведающего учетом студентов в частности».

Дюран глазам своим не верил.

— Они что же, подумали…

— Что вы взломали университетские базы данных, — закончила за него Эйдриен.

— Но я ничего такого не делал.

Бонилла язвительно ухмыльнулся, показав короткие желтые зубы.

— Ну разумеется, не иначе как ошибка. Вы ходили в Браун и никогда не брали в библиотеке книг, не отмечались в журнале посещаемости и не записывались в столовую… Как я и сказал, «чушь с отличием». — Детектив приподнял брови и извлек из папки второй лист. Шлепнув им по столу, он победоносно объявил: — В Висконсине о вас также слышат впервые.

Дюран взял бумагу с шапкой университета и такой знакомой эмблемой: глаз, а сверху и снизу слова: «Numen Lumen».[12]

«Дорогой мистер Бонилла.

Пишу вам относительно Джеффри А. Дюрана в ответ на ваш запрос.

Хотя Джеффри Дюран фигурирует в списке выпускников 1994 года, дальнейшая проверка соответствующих файлов и баз данных подтвердила ваши опасения относительно целостности этого списка. Мистер Дюран не получал ученой степени в Висконсинском университете».

— Уму непостижимо, — возмутился доктор, растерянно качая головой. — Что это такое? — Он поднял со стола бумаги. — Вы что, сами состряпали эти бумажки? Зачем вам это надо?

Детектив прищелкнул языком и покачал головой, взглянув на доктора с фальшивым восторгом.

— Да, стоит отдать ему должное, Эйдриен. Как хорош! Если кто не в курсе дел, так может показаться, что наш друг и впрямь полон праведного негодования!

— Думаю, вам лучше уйти, — сказал доктор, устало поднимаясь с кресла.

— Вы еще не до конца меня выслушали, — не отступал Бонилла. — Самое интересное я приберег напоследок. — Теперь на лице детектива не осталось и тени улыбки, он уставился на Дюрана жестким пронизывающим взглядом хищной птицы. — Ситуация с учреждениями, в которых никогда о вас не слышали, всерьез меня обеспокоила. Я нервный — мисс Коуп подтвердит. У меня хорошо развита интуиция, знаете ли. И потому, зная вашу предполагаемую фамилию и фактический адрес, я решил навести справки о вашей кредитоспособности и наткнулся на очень интересные вещи. — Детектив положил на стол еще один документ и проследил взглядом, как Дюран берет его. — Я задал системе поиска самую главную информацию: фамилия, место и дата рождения и ваш соцстрах.

Врач нахмурился:

— Мой что?

— Номер карточки социального страхования, — пояснила Эйдриен.

Бонилла недружелюбно осклабился.

— Дальше. Я подключаюсь к сети, и вот — бац! — система соцстрахования выдает мне раздел некрологов. Угадайте, что я узнал через тридцать секунд?

Дюрану расхотелось продолжать этот фарс.

— Я прошу вас уйти, — сказал он.

— Ты меня не дослушал, Джефф. Теперь главная подача. — Бонилла распрямился, согнулся в позе отбивающего и поднял руки на высоту плеча. — Ты не посещал Браун. — Его руки взмыли вверх, описали дугу, словно он махнул битой и промахнулся. — «Вжик!» А теперь получается, что ты не «барсук»[13]. — Другая имитация удара. — «Вжик!» Последнее по счету, но не по значимости, ты даже не Джеффри Дюран. — Детектив сунул руку в папку, извлек листок бумаги и протянул его доктору: — Полюбуйся.

Одного взгляда на документ хватило, чтобы узнать в нем свидетельство о смерти. И хотя ксерокопия была несколько размыта, сомнений в том, что это за бумага, уже не оставалось.

«Джеффри Аарон Дюран

Дата рождения: 26 августа 1968

Место рождения: Вашингтон, округ Колумбия.

Дата смерти: 4 апреля 1970.

Место смерти: Карлайл, Пенсильвания.

Профессия: неизвестно».

Причиной смерти значилась «обширная травма (авто)». Подпись делавшего вскрытие врача: Виллис Стрейт, доктор медицины. В свидетельстве имелась еще кое‑какая информация, но Дюран не стал читать дальше.

— Если хотите знать, — насмешливо продолжил Бонилла, — вы похоронены на кладбище Рок‑Крик, и на вашем надгробии написано: «Покойся с миром, милое дитя, безвременно ушедшее на небо».

Психотерапевт сидел в полном потрясении. Единственное объяснение, которое он мог дать происходящему, — это какой‑то пошлый розыгрыш. Масштабы этой «шутки» поражали всякое воображение. Неужели Эйдриен Коуп настолько травмирована смертью сестры, что пытается символически вычеркнуть его из жизни? Ну, с ней понятно, а Бонилле‑то это зачем?

— Тот, за кого вы себя выдаете, так и не достиг зрелости, — сказала посетительница. — Он умер ребенком. Но вам это, конечно, и так известно.

— Я вас понимаю, вам трудно смириться со смертью сестры, — спокойно начал врач. — Я мог бы простить вам многие вещи. Но такое! Каким‑то непостижимым образом вы умудрились… — Он швырнул свидетельство о смерти на журнальный столик. — У вас серьезные проблемы с психикой, леди. Вам нужна психиатрическая помощь. А вы… — начал он, сжигая детектива ненавидящим взглядом.

— Мне нужна помощь?! — брызнула слюной Эйдриен. — «Каким‑то непостижимым образом»? Чтобы получить эти документы, мне потребовалось занять всего пять часов мистера Бониллы, а на проверку дипломов ушло и того меньше. Между прочим, вы не имеете права даже вывешивать их у себя. Это незаконно. Вас надо наказать за использование поддельной документации в преступных целях. А взлом университетских баз данных — вообще отдельная статья.

— Какая нелепость, — не выдержал Дюран. — Это уже выходит за все рамки.

— Ах, выходит за все рамки? — зарычала Эйдриен и бросилась на него с кулаками. Впрочем, детектив тут же перехватил обезумевшую от ярости клиентку, крепко схватил ее за руки и пробормотал:

— Успокойся.

— И еще кто‑то говорит о проблемах с психикой! — кричала та. — Это вам нужно полечиться! Вы обещаете больным, потерявшим надежду людям помощь, и что они получают за свою доверчивость? Бредни шарлатана!

— Тише, — пробормотал Бонилла. — Мы встретимся с ним в суде, будешь писать ему в тюрьму. Там у доктора появится масса времени на чтение.

Врач ошеломленно покачал головой.

— Кажется, я попал в Зазеркалье, — задумчиво сказал он сам себе.

Бонилла хмыкнул, провожая клиентку к двери, и пробормотал:

— Хорош, ничего не скажешь. Бывают, конечно, среди мошенников одаренные актеры, но этот гусь всех переплюнул! Надо отдать ему должное. — Детектив удрученно покачал головой и, выйдя из квартиры, прикрыл за собой дверь.

Дюран так и остался стоять в прихожей, словно в оцепенении глядя перед собой.

Дата добавления: 2015-05-19 | Просмотры: 470 | Нарушение авторских прав