АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Тема 9. Концептуальный аппарат нейропсихологии

В настоящее время лурьевская нейропсихология известна во всем мире и занимает одно из первых мест среди других нейропсихологических школ в зарубежных странах. Отечественная нейропсихология, соз­данная выдающимся психологом А.Р. Лурией и его учениками, давно уже перешагнула границы нашей страны.

Что позволило российской нейропсихологии занять ведущее место в ряду тех областей научного знания и практики, которые занимаются изучением закономер­ностей и механизмов нарушения и восстановления ВПФ после локальных поражений мозга, вопросами взаимо­действия мозга и психической деятельности человека?

Огромный успех нейропсихологических исследова­ний лурьевской школы связан с тем, что ей впервые удалось сформулировать строгую научную концепцию о мозговых механизмах высших психических процессов человека. Именно наличие научного теоретического ба­зиса отличает отечественную нейропсихологию от клас­сической неврологии, с одной стороны, и от клинических подходов, характерных для многих зарубежных науч­ных школ, — с другой. Теоретическая и методологиче­ская платформа отечественной нейропсихологии пред­ставляет собой логически стройный понятийный аппа­рат. Прежде всего, отечественная нейропсихология пре­одолела характерный для классического периода нев­рологии и афазиологии описательный подход к дефек­ту. Она перешла от описания клинической картины де­фекта к его анализу с целью вычленения механизмов, лежащих в основе дефекта, что и является отличитель­ной чертой современной лурьевской нейропсихологии.

Именно этот новый аналитический подход к изуче­нию нарушений психических функций привел А.Р. Лурию и его учеников к созданию концептуального аппа­рата нейропсихологии. Этому способствовало и бурное развитие отечественной психологии, появление в ней нового методологического подхода к происхождению, формированию, развитию и строению психических про­цессов, что легло в основу теоретических концепций нейропсихологии и позволило подойти к нарушению психических функций с принципиально иных позиций. Нейропсихология, с одной стороны, создала свой понятийный аппарат, а с другой, как мы писали вы­ше,— дала новый толчок к развитию общепсихологиче­ских концепций, таких как происхождение и строение ВПФ, функциональная система, как психофизиологиче­ская их основа. Основной и самый важный вклад нейро­психология внесла в учение о системной и динамической локализации психических функций в головном мозге. Нейропсихология, по сути, создала это учение, так же как и учение о функциональных системах при­менительно к высшим психическим процессам.

Анализ концептуального аппарата нейропсихологии, к которому мы обратимся ниже, представляет собой на­учный ее фундамент и демонстрирует необходимость и пути взаимодействия теории и практики в нейропсихо­логии. Понятийный аппарат нейропсихологии мы услов­но разделим на две части — методологию и теорию, от­личающиеся разным уровнем обобщения, содержащего­ся в концепциях.

В содержание методологической части входят три современные концепции, реализующие понятия о роли социально-биологической интеграции в развитии и на­рушении ВПФ, о системно - деятельностном подходе к формированию, нарушению и восстановлению ВПФ:

1) современные представления о высших психических функциях;

2) учение о функциональных системах как психофизиологической основе психических функций и инте­грированной единице работы мозга;

3) учение о динамической и системной локализации психических функций в головном мозге, которое основывается на представлениях о сложной структуре ВПФ, их социогенезе и хроногенности их развития.

Эти концепции и составляют методологическую осно­ву нейропсихологии. Она разработана выдающимися отечественными учеными Л.С. Выготским А.Н Леонтьевым, А.Р. Лурией, П.Я. Гальпериным, А.В. Запорожцем, П.К. Анохиным и др.

Теоретическую основу составили новые научные представления, разработанные А.Р. Лурией. Это, преж­де всего учение о факторе, новое представление о симп­томе и его связи с мозгом и новое учение о синдроме. А.Р. Лурия пересмотрел классические представления о синдроме - как нарушении функции, локализующейся в месте поражения мозга. Им было пересмотрено и поня­тие синдрома, как суммы симптомов, и разработано но­вое учение — учение о факторе, важнейшей составной части симптома и синдрома. Ниже остановимся на кратком анализе каждой концепции.

Одним из важнейших достижений отечественной пси­хологической науки, по мнению Л.С. Цветковой, является введение в психологию ис­торического метода и подход к психике человека как результату общественной жизни. Это положение об об­щественно-историческом происхождении психики чело­века позволяет подойти к психической деятельности че­ловека с иных позиций, существенно отличающихся от современного позитивизма, и по-новому представить ге­незис, структуру и распад ВПФ.

Кратко остановимся на важнейших особенностях современных представлений в отечественной психологии о высших психических функциях. Прежде всего, отече­ственная психология убедительно показала, что психи­ческие процессы человека не являются результатом ес­тественного развития элементарных форм поведения жи­вотных, а есть результат общественно-исторического развития человека, и что формируются ВПФ прижиз­ненно путем усвоения социального опыта, и что само усвоение, или присвоение является особой формой пси­хического развития, свойственного только человеку (Л.С. Выготский, 1956; А.Н. Леонтьев, 1931, 1960, А.Р. Лурия, 1947, 1959, 1975; П.Я. Гальперин, 1959; А.В. Запорожец, 1965; и др.). Это и есть первая осо­бенность ВПФ.

Процесс присвоения реализует у человека главную сходимость и главный принцип развития — воспро­изведение в свойствах и способностях индивида исто­рически сложившихся свойств и способностей человечества, в том числе и способностей языка и речи — гово­рить и понимать ее.

Есть два необходимых условия процесса присвоения (овладения) ВПФ — это предметная деятельность и об­щение, которое сначала возникает в форме внешней «непосредственной коллективности», сотрудничества, а позже—в форме внутренней, интериоризованной (16). Это — их вторая особенность.

Третьей особенностью является то, что обществен­ный опыт формирует не только способы трудовой дея­тельности и действия с предметами внешнего мира, он создает и подвижные способы управления своим соб­ственным поведением, и сложный мир образов и поня­тий, которые составляют содержание человеческого со­знания. Исследования российских психологов показали, что в основе таких сложных форм психической деятель­ности как произвольное внимание и логическая память, смысловое восприятие и мышление лежит общение лю­дей друг с другом в коллективе, и они могли сформиро­ваться только в результате общественного разделения труда и предметной деятельности, связанной с общени­ем людей между собой и с усвоением каждым челове­ком накопленного ранее общечеловеческого опыта.

Четвертой особенностью современных представлений о ВПФ является учет их формирования с момента по­явления человека на свет под влиянием окружающей среды — предметного мира и людей, с которыми он вступает в контакт, овладевая при этом объективно существующим языком и речью как средством сначала общения, а позже и познания. Овладение ВПФ и соб­ственным поведением происходит в деятельности.

Пятой особенностью высших психических процессов, будь то процессы активного запоминания, формирова­ния понятий, процессы письма или счета и др., являет­ся то, что в своем развитии они всегда проходят ряд этапов — от развернутой внешней материальной дея­тельности с предметами с опорой на речь — сначала внешнюю, а затем «про себя», до внутренних сокращен­ных действий «в уме». Эта прижизненная история поэтапного формирования ВПФ и постепенный их переход от внешней формы во внутрен­нее умственное действие путем интериоризации и по­следующей трансформации внутренней структуры ВПФ и приводит психическую деятельность к тому виду, какой мы ее наблюдаем у взрослого человека. Было бы неправильно думать, однако, что общественно-истори­ческий генезис и сложное строение присуще лишь так называемым ВПФ (произвольное внимание, логическая память, отвлеченное мышление). Стало известно, что и такие, казалось бы, простые функции как тональный (звуковысотный) слух имеют социальную природу и прижизненный путь формирования.

Шестой особенностью ВПФ является их опосредо­ванное строение, и главная роль здесь принадлежит речи, которая связывает все психические процессы и переводит их на более высокий уровень организации, речь может замещать предметы и явления в их отсут­ствии, опосредуя тем самым протекание любого психи­ческого процесса.

И, наконец, седьмой особенностью ВПФ является их системное строение и их сложная многоуровневая и многозначная структура.

Краткий анализ существенных характеристик ВПФ, представлений в современной психологии об их происхождении и структуре показывает сложность психиче­ской деятельности человека, ее высших психических функций как по их содержанию, происхождению, так и по структуре. Таким образом, современная отечествен­ная психология рассматривает ВПФ как общественно исторические по происхождению, опосредствованные по структуре и произвольные по протеканию. Особую важ­ность в этом процессе формирования ВПФ и их разви­тия представляет тот процесс, в котором и благодаря которому и формируются ВПФ — процесс присвоения. Возникает вопрос, как такие сложные опосредство­ванные по структуре ВПФ соотнести с мозгом, как и где их можно (и можно ли) локализовать?

Вопрос о мозговых основах психической деятельности или, что - то же самое, — о локализации психических функций в мозге в течение столетий был и в настоящее время остается в центре внимания неврологии, физио­логии и психологии. Проблема мозговых основ психи­ческой деятельности, связанная с основными вопросами психологии — что подлежит локализации (т. е. каковы природа и структура психических функций) и как имен­но надо локализовать психическую функцию, долгое время не получала решения, поскольку эти вопросы ре­шались с других методологических позиций, бывших в свое время прогрессивными, и ставших в настоящее время тормозом на пути развития этого вопроса. Кон­цепции психоморфологизма, эквипотенциальности мозга, механистического подхода приводили как к застою научного исследования этих вопросов, так и к застою в практике работы с этим контингентом больных.

Учение о мозговой локализации ВПФ (гнозиса, праксиса, речи, письма, чтения, счета и др.) чаще всего стро­илось на позициях примитивных психоморфологических концепций. В течение длительного времени психические процессы рассматривались в психологии как врожден­ные непосредственные переживания и первичные, далее неразложимые «свойства» душевной жизни, и большая часть научных попыток найти их материальный субстрат сводилась к поискам конкретных участков мозга, кото­рые являлись бы прямыми носителями или «центрами» сложнейших форм психической деятельности человека. Именно эти исходные представления и лежали в основе учения об «узкой локализации психических функций», возникшего, на рубеже XVIII—XIX вв. В наиболее крайних формах эта концепция, в своих ис­ходных позициях сохранившаяся в зарубежной психо­логии практически до настоящего времени, была выра­жена в представлениях, согласно которым мозг челове­ка является агрегатом отдельных «морфологических центров», каждый из которых несет наследственно за­крепленную психическую функцию. Таким образом, на извечный вопрос — что и как локализуется, эта научная концепция отвечала — локализуется целостная психиче­ская функция и в отдельных узких участках мозга.

Эти взгляды неправильно ориентировали клиниче­скую практику и приводили неврологов к ошибочным вы­водам. Опираясь на это положение, они не анализиро­вали причину возникновения нарушения психической функции при поражениях мозга, не проводили тщатель­ного качественного анализа структуры этих нарушений и, отвлекаясь от целого ряда побочных дефектов, обра­щали внимание лишь на отчетливо выступающие нару­шения и констатировали их как единственный дефект. И делали неправильный вывод — нарушение той или иной функции, возникающее при поражении определен­ного участка мозга, означало локализацию функции в этой области мозга и, по мнению сторонников данного учения, поражение каждого такого участка («центра») приводило к полному и необратимому выпадению функ­ции (речи, письма, счета, чтения и т.д.). Такое пред­ставление о психических процессах и их локализации привело к бурным поискам так называемых «центров» психической деятельности в мозге. Именно в этот период был открыт ряд «центров» психических процессов, «центр письма» (Экснер), «центр счета» (Геншен), «центр понятий» (Шарко, Бродбент) и др.

Однако было бы ошибочно считать, что попытки прямой локализации психических функций в строго ог­раниченных участках мозга представляют лишь исторический интерес. Они оказались настолько устойчивы, что в 1934 г. немецкий психиатр К. Клейст создал целую функциональную карту локализации психических про­цессов в мозге, в которой в узких участках мозга были размещены такие формы психической деятельности как числовые представления», «понимание фраз», «личное, социальное и религиозное Я», «активное мышление» и др. Эта же картина с незначительными изменениями не принципиального характера была воспроизведена им в 1959 г. В 1946 г. у американского невролога Нильсона можно встретить утверждение, что «восприятие одушев­ленных объектов» локализуется в одном, а восприятие неодушевленных объектов — в другом участке мозга. А в 1956 г. был «открыт» Экснером «центр письма» и т.д.

Сторонники учения об узкой локализации функций считали восстановление нарушенных ВПФ невозможным и предлагали для этих больных создавать упрощенную социальную среду, приспосабливать их к своим де­фектам.

Кризис психоморфологизма возник в связи с разви­тием различных областей знания, который привел к необходимости пересмотра взглядов на взаимосвязь психики с мозгом. В результате появилось новое учение о локализации ВПФ, уже совсем отрицавшее всякую их локализацию и получившее название «антилокализационизма». Его сторонники считали, что в ограниченных участках мозга локализуются лишь элементарные психи­ческие процессы (зрение, слух, чувствительность), а сложные ВПФ являются результатом работы всего мозга в целом, части которого они рассматривали как эквипотенциальные (неспецифические, равноценные) (Флуранс, 1925; Лешли, 1929). Сторонники теории эквипотенциальности мозга считали, что если все психиче­ские функции осуществляются работой всего мозга в целом, части которого равноценны, то и нарушение, и восстановление психической деятельности зависит от «массы», а не от локализации поражения мозга, которое, по их мнению, вело не к специфическим нарушениям психических процессов, а лишь к общему, неспецифическому их «снижению».

Этот идеалистический подход к проблеме мозговой организации психики человека, сменивший механисти­ческий, естественно, не мог вывести эту проблему из кризиса.

Трудности, возникшие в методологии и теории этой проблемы, и вследствие этого появившиеся в клиниче­ской практике неправильные представления о наруше­нии психических процессов и их восстановлении, были преодолены благодаря бурному развитию неврологии, психологии, физиологии и др. и возникновению новой области знания — нейропсихологии, предметом которой стало изучение мозговых основ психических функций, изучение проблемы соотношения психики и мозга с ес­тественнонаучных позиций. Ответ на этот вопрос лежал в новых представлениях в психологии о ВПФ, их генезе, структуре, психологическом их содержании, о чем мы уже писали выше, и в работах ведущих физиологов и психологов о способах связи ВПФ с мозгом.

Для ответа на этот вопрос исследования отечественных ученых, таких как П.К. Анохин, А.Р. Лурия, А.Н. Леонтьев и др., показали, что психофизиологической основой ВПФ являются функциональные системы. Ниже мы остановимся на кратком описании концепции функциональных систем (ФС).

ФС представляют собой избирательные динамиче­ские образования, состоящие из значительного числа анатомических и физиологических образований, часто территориально расположенных в различных частях центральной нервной системы и рабочей периферии. Однако эти церебральные образования всегда объеди­нены функционально на основе выполнения одной зада­чи для получения конечного приспособительного эф­фекта. П.К. Анохин писал (1935, 1947), что ФС явля­ется избирательным интегративным образованием, под­линной единицей интеграции.

ФС имеет ряд характеристик, указывающих на её природу, структуру и способы работы:

1) ФС представляет собой, прежде всего рабочую констелляцию, союз отдельных участков головного мозга;

2) которые территориально независимы;

3) объединены на основе выполнения общей инва­риантной задачи;

4) каждый участок мозга выполняет свою достаточ­но специфическую роль; однако благодаря целостному функционированию ФС не проявляет своей составной природы. Разнородный анатомический и физиологиче­ский состав обнаруживается лишь при распаде ФС, воз­никающем при локальных поражениях мозга.

Функциональные системы опираются на совместную работу отдельных, иногда территориально далеко рас­положенных участков мозга, каждый из которых выпол­няет свою специфическую роль, внося в работу всей ФС свой специфический вклад. Эти динамические структуры различных зон головного мозга, как показали исследо­вания, могут меняться по мере формирования той или иной психической деятельности, могут перестраиваться при очаговых поражениях мозга, нарушающих целост­ность ФС.

Функциональные системы «не появляются в готовом виде к рождению ребенка... и не созревают самостоя­тельно, но формируются в процессе общения и пред­метной деятельности ребенка... и являются материаль­ным субстратом психических функций». Они имеют несколько важнейших характеристик. Прежде всего, ФС гетерохронна в своем развитии, что означает, что разные ФС и одна и та же ФС созревают постепенно, и их состав меняется на разных воз­растных этапах человека. Каждая функциональная си­стема полирецепторна, т.е. она обладает определенным набором афферентных сигналов, идущих с различных участков мозга; и эти сигналы образуют афферентное (чувствительное) поле, которое и обеспечивает нормаль­ную работу ФС. Афферентное поле закладывается в онтогенезе и его развитие идет по пути сужения афферентаций, выделения «ведущей» и ухода остальных в резервный фонд. Было показано, что они не исче­зают, а переходят в латентное (скрытое) состояние, но при любом отклонении они могут вступить в действие.

Приведем пример. Процесс чтения включает в свою структуру, по меньшей мере, пять звеньев;

1) оптическое восприятие букв;

2) перешифровку букв в звуки;

3) перешифровку звуков в набор нужных движений артикуляторного аппарата;

4) объединение их в нужный се­рийный двигательный набор;

5) перешифровку звуков (слов, предложений т. д.) в значение (в смысл).

Психофизиологической основой такого процесса является, как стало известно теперь, совместная работа оптиче­ского, акустического, оптико-пространственного и дви­гательного анализаторов, подвижное образование кото­рых и является функциональной системой, обеспечиваю­щей реализацию процесса чтения. Такие «составные акты» вначале всегда имеют развернутые внешние двига­тельные компоненты, которые затем постепенно в про­цессе формирования функции затормаживаются, акт чтения, в целом меняет свою первоначальную структуру, все более сокращается и автоматизируется. В результа­те этих трансформаций и возникает устойчивая и в то­же время подвижная система, которая функционирует как, функциональный единый орган. При автоматизации процесса чтения у взрослого человека все афферентации уходят, в резерв и остается лишь одна, ведущая — опти­ческая афферентация.

По мере развития ВПФ функциональные системы превращаются в единые «функциональные органы», а кора головного мозга становится «органом, способным формировать новые функциональные органы». Что та­кое «физиологические органы мозга»? Это органы, ко­торые функционируют так же, как и обычные морфоло­гические постоянные органы; однако они отличаются от последних тем, что представляют собой новообразова­ния, возникающие в процессе индивидуального (онтоге­нетического) развития. Они и являются материальным субстратом тех специфических человеческих способно­стей и функций, которые формируются у человека в хо­де овладения миром. Связь ВПФ с функциональной системой как их психофизиологической основой отвеча­ет на поставленные нами выше вопросы. Стало извест­но, что ВПФ связаны с церебральными структурами не непосредственно, а через соответствующую каждой пси­хической функции функциональную систему.

Каким образом можно локализовать такие сложные ВПФ, в головном мозге? Учение о функциональных системах частично отвечает на этот вопрос, поскольку ФС выполняют как бы роль посредника между ВПФ и моз­гом.

Эти новые данные науки о психических функциях и их психофизиологической основе и легли в основу ново­го учения о локализации психических процессов в мозге. Стало ясно, что ВПФ, представляющие собой системное строение и опирающиеся на подвижную функциональную мозговую систему, не могут быть локализованы в неких узких «мозговых центрах». В физиологии, невроло­гии и психологии появились идеи о динамической лока­лизации ВПФ, о динамической связи структуры мозга и его функций. Так, И.П. Павлов писал, что для него «конструкция и динамика вовсе не представляется та­кой противоположностью, как это обыкновенно дума­ют... Поэтому я понимаю: что раньше было динамиче­ским, дальше делается конструктивным, потому что — это одно и то же».

Идеи о динамической локализации психики выска­зывались также и Ухтомским, Введенским и др. Новое учение о локализации ВПФ как динамической и систем­ной возникло уже в результате новых представлений в отечественной психологии о ВПФ, в неврологии, в нау­ке о морфологии мозга. Это учение показало, что голов­ной мозг не располагает готовыми, биологически унасле­дованными органами, определяющими его психическую деятельность. Психические функции не содержатся в готовом виде в мозге, и они, формируясь прижизненно, опираются не на один какой-либо участок мозга, а на «динамические системы» совместно работающих зон мозга. Каждая психическая функция локализуется в той системе зон мозга, участие которых необходимо для ее осуществления, и не включает в свой состав другие зо­ны, несущие другие функции, т.е. это учение, предпо­лагает, что ВПФ осуществляются системами совместно работающих, но функционально высоко дифференциро­ванных зон мозга. Локализация ВПФ стала рассматри­ваться как системная и динамическая.

Приведем пример. Известно, что для осуществления функции понимания речи необходимы: 1) выделение звуков (фонем) из речевого потока; 2) удержание зву­ков и слов в оперативной памяти; 3) перешифровка логико-грамматических конструкций на единицы значе­ния. Чтобы был понят смысл высказывания, его под­текст и мотивы, необходим другой (психологический) уровень организации процесса понимания и другие сред­ства (интонация, модуляция голоса). Естественно, что такой сложный процесс не может быть локализован в одном узком «центре», участке мозга. Но он может быть размещен в ряде участков мозга — височных, обеспечи­вающих акустический анализ речи и удержание инфор­мации, нижнетеменных, обеспечивающих кинестетиче­ский анализ звуков, височно-теменно-затылочных, обеспечивающих анализ грамматических конструкций, лоб­ных, обеспечивающих активность, регуляцию и конт­роль протекания процесса. Совместная работа акусти­ческого, кинестетического и пространственного анализа­торов, расположенных в этих мозговых участках, и обеспечит реализацию функции понимания речи.

Такая функция как, например, письмо локализуется в ряде зон мозга — заднелобных, нижнетеменных, ви­сочных и затылочных отделах коры левого полушария, совместная работа которых и обеспечивает целостный акт письма, в который каждая зона мозга вносит свой специфический вклад. «Каждая функция, — писал Л.С. Выготский, — никогда не связана с деятельностью одного какого-либо центра, но всегда есть продукт ин­тегральной деятельности строго дифференцированных, иерархически связанных между собой зон мозга».

Локализация ВПФ имеет ряд характеристик. Во-первых, ВПФ, как мы убедились, локализуются как си­стемы. Это означает, что локализуется не высшая пси­хическая функция, но ее составляющие, и целостная ВПФ локализуется как система. Во-вторых, в основе их локализации лежат соответствующие функциональные системы. В-третьих, рабочие объединения различных зон и уровней мозга, обеспечивающих ту или иную функцию, меняются по мере ее формирования, и ее ло­кализация у ребенка и взрослого человека будет неоди­наковой. Одна и та же функция не имеет постоянного «места» в мозге, не стабильна, а динамична; динамич­ность же зависит от возрастного этапа, на котором нахо­дится человек, упражняемости функции и ряда других условий. Локализация функций может меняться и при очаговых поражениях мозга, нарушающих целостность функциональной системы, и это обстоятельство стало важнейшим при разработке путей восстановления функций.

Итак, мы кратко описали методологические концеп­ции нейропсихологии, представляющие содержание ее научного фундамента. Эти концепции дают нам совре­менные представления о сложном происхождении в строении ВПФ и их не менее сложном взаимодействии с мозгом. Ниже перейдем к анализу теоретических кон­цепций, относящихся к принципам нарушения ВПФ и взаимосвязи определенных нарушений с определенными зонами мозга.

Одним из важнейших теоретических понятий, лежащих в основе концептуального аппарата нейропсихоло­гии с высокой разрешающей способностью в постановке топического диагноза, является понятие фактора. Это важнейшее теоретическое понятие в научных основах нейропсихологии, с помощью которого удалось перейти от описания дефекта к его качественному или фактор­ному анализу. Это понятие и качественный анализ де­фекта позволили А.Р. Лурии преодолеть «психоморфологизм» и присущее ему непосредственное соотнесение ВПФ с мозговым субстратом. Под «фактором» А.Р. Лурия понимал «собственную функцию» той или иной мозговой структуры, определенный принцип ее работы. Каждая зона мозга, участвующая в обес­печении функциональной системы, являющейся основой той или иной психической функции, ответственна за неко­торый фактор, нарушение которого приводит к де­фекту всей функциональной системы в целом. А.Р. Лурией и его учениками был выделен ряд факторов — пространственное и квазипространственное восприятие, фонематический слух, кинестетические ощущения, кине­тические процессы, осуществляющие сукцессивность двигательных актов, их плавность, переключаемость, динамический фактор и др.

Экспериментальная работа Л.С. Цветковой позволила ей выделить еще несколько факторов, таких как объем восприятия, лежащий в основе акустико-мнестической афазии и ведущий к нарушению понимания речи; семантический фактор, ведущий к наруше­нию вербальной семантики при всех афотических формах нарушения речи; фактор нарушения предметных образов-представлений, ведущий к дефектам невербаль­ной семантики, к нарушению номинативной функции речи и др. В этих же работах она сделала попытку подойти к анализу понятия фактора, его структуры и психологического содержания. Л.С. Цветкова считает, что фактор — это не одномерный процесс, а процесс, имеющий иерархическое уровневое строение. На каждом из уров­ней в своей структуре один и тот же фактор может иметь разное проявление.

Приведем пример — нарушение «образа-представления». На психологическом уровне этот фактор проявля­ется в симптомах нарушения вычленения существенных признаков предмета, что приводит к предметной агнозии (неузнаванию предмета), а на уровне речи этот фактор ведет к нарушению вычленения существенных признаков слова, вследствие чего нарушается понимание его зна­чения к актуализации точного слова, и оно замещается другим словом, близким по смыслу. На уровне психо­физиологическом происходит дисбаланс или нарушение взаимодействия зрительного, слухового и речедвигательного анализаторов. На морфологическом уровне обна­руживается поражение в системе задневисочных, переднезатылочных и нижнетеменных зон мозга. Особенно это касается поражения 2-й височной извилины (21—37 поля) коры левого полушария.

Другой пример — кинетический фактор. На уровне протекания нервных процессов (морфологический уро­вень—нижнетеменные отделы) он проявляется в де­фектах переключения с иннервации на денервацию дви­гательного акта. На психофизиологическом уровне этот фактор проявляется в дефектах переключения с одного двигательного элемента на другой, на психологичес­ком - кинетический фактор обнаруживает себя уже в симптомах персевераций.

Такое понимание структуры фактора дает возмож­ность понять и обосновать экспериментальные и клини­ческие факты, такие как то, что фактор, лежащий в осно­ве дефекта той или другой функции, не всегда сводится к первичному нарушению собственной функции пострадавшего участка мозга. Если поражение мозга произо­шло на другом уровне в его строении (первичное, вто­ричное или третичное поле и др.), то и фактор будет иметь, как мы писали выше, другое проявление на каж­дом уровне. Далее, и не обязательно фактор ведет к выпадению функции пострадавшего участка мозга, а может привести к ее ослаблению, что проявится в ло­кальных поражениях мозга. Особенно часто такую фор­му нарушения фактора и ВПФ можно наблюдать у детей с задержкой анатомического созревания мозга. И, наконец, не всегда фактор может иметь топическое значение и может выступить как нарушение общей нейродинамики мозговых процессов и протекания ВПФ. Здесь автор определяет свое понимание фактора, но из-за отсутствия места описано оно несколько в упро­щенном варианте и только вертикального иерархического его строения. Более подробное и точное определение и описание фактора автор дает в другой своей работе.

Понятие фактора позволило А.Р. Лурии пересмотреть классическое представление о синдроме в невро­логии, где традиционно выделялись три основных син­дрома, связанных с локальными поражениями мозга — афазия, апраксия, агнозия. В то время господствовало представление о синдроме как выражении нарушения той или другой функции. В нейропсихологии дано новое представление о синдроме как избирательном наруше­нии одной группы психических процессов, в которую входит один и тот же фактор, и сохранности других ВПФ, в структуру которых этот фактор не входит. Это означает, что общим основанием, определяющим ком­плекс психических процессов, является выпадение или нарушение фактора, соответствующего структуре функ­ции, ответственного за ее реализацию и нарушение.

Так, например, поражение задней трети верхней ви­сочной извилины коры левого полушария (22 поле, зона Вернике) ведет к выпадению (или ослаблению) звуко­вого анализа и синтеза (фактор), в результате возника­ет синдром сенсорной афазии, в который входит ряд симптомов нарушений нескольких ВПФ — звукоразличения, экспрессивной устной и импрессивной речи, пись­ма, чтения. Однако остаются сохранными другие мо­дальности восприятия (зрительного, пространственного) и такие ВПФ как счет, счетные операции, конструктив­ная деятельность и др., в структуру которых не входит процесс (фактор) звукового анализа и синтеза.

А.Р. Лурия пересмотрел и понятие симптома. Клас­сическое понимание симптома было равноценно пони­манию нарушения целой функции — симптом нарушения понимания речи, симптом нарушения чтения и т.д. В классический период развития неврологии исходили из упрощенных представлений и о связи симптома, ука­зывающего на нарушение той или иной психической функции (например, нарушение письма, нарушение по­нимания речи и т.д.), с локализацией этой функции в том участке мозга, поражение которого привело к этому симптому. А.Р. Лурия сумел показать, что симптом, например, нару­шения чтения, письма или счета ничего не говорит о локализации этих функций, тем более в данном пора­женном участке мозга.

Современное понимание нейропсихологического симптома включает поиск причины, механизма (фактора), лежащего в основе нарушения симптома — пони­мания, чтения и др., и определяющего симптом. Для того чтобы перейти от установления симптома к локализации соответствующей психической функции, необходимо проделать большую работу по качественному анализу симптома. Квалификация симптома является, первым этапом в процессе анализа мозговой организации психических процессов, а на практике — в постановке топического диагноза, после этого необходим переход от симптома к анализу симптомокомплекса или синдро­ма, в который входит данный симптом.

Таким образом, в основу нового понимания синдро­ма и симптома положен принцип функциональной сис­темы как психофизиологической основы психических процессов, которая может нарушаться по-разному, в за­висимости от локализации поражения мозга. Каждая зона мозга, участвующая в реализации ФС, ответствен­на лишь за «свой» фактор, нарушение которого и ведет к синдромной картине нарушения, в основе всех симп­томов, входящих в синдром, будет лежать один фактор. Весь путь анализа дефекта ВПФ от симптома через фактор к синдрому называется «квалификацией симп­тома», осуществляемого путем качественного анализа наблюдаемых явлений: данных клинической картины и экспериментального нейропсихологического обследова­ния больного.

Качественный анализ дефекта, предусматривающий выявление механизма (фактора), лежащего в основе нарушения функции, системный подход к дефекту и его синдромный анализ и помогли, с одной стороны, прео­долеть психоморфологизм, а с другой — обеспечить эф­фективность практической работы в клинике мозговых поражений по постановке топического диагноза нару­шения ВПФ и по их восстановлению. Такой подход к анализу дефекта позволил обнаружить, что при пора­жении одного какого-либо участка мозга могут оказаться нарушенными несколько психических функций (например, поражение верхней височной извилины коры левого полушария ведет к нарушению понимания речи, экспрессивной устной речи, чтения и письма из-заэффектов одного и того же фактора — фонематического слуха), а с другой стороны, одна и та же психическая функция может оказаться нарушенной при поражений различных участков мозга (например, понимание речи может быть нарушено при поражении и височных и теменных, и теменно-затылочных отделов коры левого полушария мозга). Однако каждое такое нарушение будет иметь специфику, зависящую от топики поражения мозга и от того, какое звено (или фактор) в ФС ока­жется нарушенным.

Эти данные нейропсихологии и позволили показать, что локализация симптома не совпадает с локализацией функции, как это думали раньше: так, симптом понима­ния речи, письма и др. возникает при поражении не од­ной, а целого ряда зон мозга. Эти представления в нейропсихологии о закономерностях нарушения функ­ций, о симптоме, о синдромном анализе функций на ос­нове выявления «фактора», лежащего в основе синдро­ма нарушения той или иной функции, дают в руки нейропсихолога инструмент, позволяющий поставить точ­ный топический диагноз, т.е. найти зону поражения мозга и найти путь и возможности восстановления ВПФ.

Три функциональных блока в структуре мозга и их роль в психической деятельности человека

Мы писали, что психические процессы человека — это сложные функциональные системы, которые не локали­зуются в отдельных участках мозга, а представляют собой консолидацию различных территориально незави­симых участков мозга, каждый из которых вносит в це­лостную ФС свой специфический вклад. Необходимо выяснить, как построена морфологическая основа ВПФ, какую роль играют мозг, как дифференцированное целое, и отдельные его части в осуществлении психической деятельности человека.

С достаточной долей условности для решения этих задач А.Р. Лурия разделил мозг на три функциональных блока или три аппарата мозга, работа которых и их взаимодействие необходимы для осуществления любого вида психической деятельности. Каждый блок имеет сложное иерархическое строение и состоит из надстроен­ных друг над другом корковых зон, по меньшей мере, трех типов — первичных, вторичных и третичных полей, о которых мы писали выше. Здесь же мы рассмотрим их работу в другом ракурсе. Рассмотрим строение и функциональные особенности каждого из блоков.

Первый блок — структуры мозга, обеспечивающие ре­гуляцию тонуса и бодрствования, второй — блок получе­ния, переработки и хранения информации и третий — это те зоны мозга, которые обеспечивают программирование, регуляцию и контроль психической деятельности.

/. Блок регуляции тонуса и бодрствования

Для того чтобы у человека протекали психические виды деятельности, необходимо, чтобы он был в состоя­нии бодрствования. Структуры мозга, обеспечивающие оптимальный тонус коры и состояние бодрствования че­ловека, без которых не может протекать ни один из видов психической деятельности, находятся в стволовых и подкорковых образованиях, которые находятся в двойных отношениях с корой — тонизируя ее, они одновре­менно испытывают ее регулирующее влияние. Главным мозговым образованием, обеспечивающим тонус, явля­ется ретикулярная (сетевидная) формация, открытая двумя выдающимися исследователями — Мэгуном и Моруцци. Она состоит из двух частей. Волокна одной части направляются вверх, оканчиваясь в расположенных выше зрительном бугре, хвостатом теле, древней коре и новой коре. Это так называемые восходящие волокна ретикулярной формации, которые и играют «решающую роль в активации коры, в регуляции ее активности». Волокна другой части идут в обратном направлении — начинаясь в новой и древней коре, хвостатом теле и ядрах зрительного бугра, направляются в нижние моз­говые образования — в гипоталамус и мозговой ствол. Это — нисходящая часть ретикулярной формации, кото­рая контролирует активацию и тонус коры при выпол­нении тех или других программ психической деятель­ности. Обе части ретикулярной формации представляют собой единое вертикально расположенное саморегулиру­ющееся образование мозга. Поражение этих структур мозга ведет к снижению тонуса коры, ее активации, а иногда приводит к возникновению сна или даже кома­тозному состоянию пациента.

Современные исследования выделяют три основных источника активации коры мозга. Первый — это обмен­ные процессы организма, лежащие в основе гомеостаза (внутреннего равновесия организма) инстинктивных процессов. Второй источник — это поступление извне раздражителей, несущих информацию. Человек живет в мире информации и для его жизнедеятельности и пси­хической деятельности необходим постоянный приток информации. Если человек не получает нужное количе­ство и качество информации, то наступает состояние сенсорной депривации, которое может привести к психи­ческим нарушениям. Для человека важную роль в его психической деятельности играет третий источник акти­вации — это мотивы, намерения, планы деятельности, замыслы, перспективы, осмысление и др. Все эти виды произвольной деятельности обуславливают активность человека, его деятельность.

Таким образом, морфологическими и морфофизиологическими исследованиями было установлено, что наряду со специфическими сенсорными и двигательными функ­циями, о которых мы писали выше, мозг имеет неспеци­фические образования, которые по своему морфологиче­скому строению и функциональным свойствам могут осуществлять регуляцию состояния мозговой коры, т.е. изменять ее тонус, понижая или повышая его. Это обра­зование влияет на кору, но оно испытывает и обратное влияние — коры на ретикулярную формацию. Все это делает этот сложный аппарат мозга, который создает энергетику в его работе, — повышает или понижает то­нус коры и ее активацию, — важнейшим в морфологи­ческой и морфофизиологической структуре мозга и его функционировании.

2. Блок получения, переработки и хранения информации

Основная функция второго функционального блока мозга существенно отличается от функции 1-го и 3-го его блоков. Этот блок расположен в наружных (конвекситальных) отделах новой коры мозга и занимает ее задние, постцентральные или афферентные отделы мозга, включая зрительную (затылочную), слуховую (височ­ную) и общечувствительную (теменную) зоны коры. Эти зоны мозга обладают высокой модальной специфич­ностью, они принимают зрительную, слуховую, вестибу­лярную или общечувствительную и кинестетическую информацию. Сюда же включаются и центральные зоны вкусовой и обонятельной рецепции. Основная функция второго блока — это прием, переработка и хранение ин­формации. Как мы уже указывали выше, основу этого блока составляют первичные или проекционные зоны коры. Над первичными зонами коры (составляющими основу) надстроены аппараты вторичных или гностиче­ских зон коры. Подобное иерархическое строение в той или иной степени свойственно всем областям коры, вклю­ченным во второй функциональный блок мозга.

В зрительной (затылочной) коре над первичными зрительными зонами (17 поле Бродмана) надстроены вторичные зрительные поля (18 и 19 поля), которые, со­храняя свою модальную (зрительную), специфичность, работают в качестве аппарата, организующего те зри­тельные возбуждения, которые поступают в первичные зрительные поля.

Слуховая (височная) кора построена по тому же принципу. Ее первичные (проекционные) зоны скрыты в глубине височной коры в поперечных извилинах Гешля (41 поле Бродмана), и над ними надстраиваются вто­ричные 22 и 21 поля.

Принципиально та же функциональная организация - сохраняется, наконец, и в общечувствительной (темен­ной) коре. Как и в случае зрительной и слуховой коры, ее основу составляет первичная, или проекционная, зона (3 поле Бродмана). Над первичной зоной общечувствительной и двигательной (теменной) коры надстраи­ваются ее вторичные зоны (1, 2, 5, 7 поля Бродмана). Таким образом, основные модально-специфические зоны разбираемого нами второго блока мозга, каждая из которых представляет собой центральный, корковый аппарат того или иного модально-специфического анали­затора, построены по единому принципу иерархической организации, сформулированному в свое время еще Кэмпбеллом (1905).

Как мы уже говорили выше, познавательная деятель­ность человека никогда не протекает, опираясь лишь на одну изолированную модальность (зрение, слух, осязание). Любое предметное восприятие (и тем более представление) является результатом полимодальной деятельности, которая первоначально в онтогенезе имеет развернутый характер и лишь, затем становится сверну­той. Поэтому естественно, что она должна опираться на совместную работу целой системы зон коры головного мозга.

Функцию обеспечения совместной работы целой груп­пы анализаторов несут третичные зоны второго блока, или, как их принято обозначать, зоны перекрытия корко­вых отделов различных анализаторов. Эти зоны распо­ложены на границе затылочного, височного и заднего - центрального отделов коры; их основную часть составляют образования нижнетеменной области, которая у чело­века развита настолько, что составляет едва ли не чет­вертую часть всех образований описываемого блока. Это дает основание считать третичные зоны («задний ассоциативный центр», как их обозначал Флексиг), специфически человеческими образованиями.

Деятельность третичных зон задних отделов коры необходима не только для успешного синтеза наглядной информации, но и для перехода от уровня непосредственного наглядного синтеза к уровню символических процессов, для оперирования со значениями слов, слож­ными грамматическими и логическими конструкциями, с системами чисел и отвлеченными соотношениями. Другими словами, третичные зоны задних отделов коры являются аппаратами, участие которых необходимо для превращения наглядного восприятия в отвлеченное мыш­ление, опосредствованное всегда внутренними схемами, и для сохранения в памяти организованного опыта.

Совокупность данных позволяет назвать этот функ­циональный блок мозга блоком получения, переработки и хранения экстероцептивной информации. Этот блок характеризуется тремя законами построения коры и ее функционирования.

Первый из них — это закон иерархического строения, сложных соотношений морфологии первичных, вторич­ных и третичных полей коры и сложных их взаимодей­ствий.

Второй закон указывает на важное свойство морфофизиологии мозга — это закон убывающей специфично­сти надстроенных друг над другом корковых полей: наиболее специфическими являются первичные поля и наименее — третичные. Наименее специфичные поля при­обретают организующую, интегративную роль в приеме и переработке экстероцептивной информации.

Третий закон указывает на хроногенность строения мозга, на прогрессивную латерализацию функций в про­цессе развития мозга. Этот закон работает только на уровне вторичных и третичных полей мозга. Первичные поля равноценны у левого и правого полушарий.

3. Блок программирования, регуляции и контроля психической деятельности

Третий функциональный блокосуществляет програм­мирование, регуляцию и контроль сложных форм дея­тельности.

Прием, переработка и хранение внешней информации составляют только одну сторону психической жизни человека. Ее другую сторону составляет организация активной, сознательной психической деятельности. С этой задачей и связан третий из функциональных основных блоков мозга — блок программирования, регу­ляции и контроля за протекающей деятельностью. Чело­век не только пассивно реагирует на поступающие сиг­налы. Он формирует планы и программы своих действий, следит за их выполнением и регулирует свое поведение, приводя его в соответствие с этими планами и програм­мами; наконец, он контролирует свою сознательную дея­тельность, сличая эффект своих действий с исходными намерениями и корригируя допущенные им ошибки. Этим задачам и служат аппараты третьего блока голов­ного мозга. Аппараты этого блока расположены в пе­редних отделах больших полушарий кпереди от перед­ней центральной извилины. «Выходными воротами» этого блока является двигательная зона коры (4-е поле Бродмана). Эта зона коры топографически построена так, что ее верхние отделы являются источником воло­кон, идущих к нижним конечностям противоположной стороны, а нижние — источником волокон, направляю­щихся к мышцам лица, губ, языка. Мы уже говорили, что в наибольшей степени в этой зоне представлены органы, имеющие функциональное наибольшее значение и нуждающиеся в наиболее тонкой регуляции.

Первичная двигательная кора не может работать изолированно; все движения человека в той или иной степени нуждаются в тоническом пластическом фоне, который обеспечивается базальными двигательными

.узлами и волокнами экстрапирамидной системы. Пер­вичная двигательная кора, как мы сказали, является «выходными воротами» двигательных импульсов (4 поле, речи 44). Естественно, однако, что двигательный состав, тех импульсов, которые она посылает на пери­ферию, должен быть хорошо подготовлен, включен в определенные программы. Без такой подготовки импульсы, направляемые через переднюю центральную извилину, не могут обеспечить целесообразные движения.

Литература:

Лурия А.Р. Высшие корковые функции человека. М., 1969.

Лурия А.Р. Основы нейропсихологии. М., 1973.

Цветкова Л.С. Восстановительное обучение при локальных поражениях мозга. М., 1972.

Хомская Е.Д. Нейропсихология. М., 1987.

Тесты по теме:

1) Успех нейропсихологических исследований лурьевской школы связан с тем, что…

· она перешла от описания клинической картины дефекта к его анализу с целью вычленения механизмов, лежащих в основе дефекта;

· ей впервые удалось сформулировать строгую научную концепцию о мозговых механизмах высших психических процессов человека;

· внесла вклад в учение о системной и динамической локализации психических функций в головном мозге;

· все предложенные аспекты верны.

2) Какая из концепций не входит в содержание методологической части нейропсихологии?

· учение о динамической и системной локализации ПФ в головном мозге, основывающееся на представлениях о сложной структуре ВПФ, их социогенезе и хроногенности их развития;

· современные представления о ВПФ;

· учение о расстройствах психической деятельности, которые обнаруживаются в нарушении восприятия действительности;

· учение о функциональных системах как психофизиологической основе ПФ и интегрированной единице работы мозга.

3) В основе таких сложных форм психической деятельности как произвольное внимание и логическая память, смысловое восприятие и мышление лежит…

· генетическая память и наследование этих форм психической деятельности от родителей;

· общение людей друг с другом в коллективе, так как они могли сформироваться в результате общественного разделения труда и предметной деятельности, связанной с общением людей между собой и с усвоением каждым человеком накопленного ранее общечеловеческого опыта;

· оба ответа верны;

· оба ответа неверны.

4) Какая из ВПФ обеспечивает особенность опосредованного строения психических процессов?

· речь;

· мышление;

· произвольное внимание;

· произвольная память;

· «внутренняя» речь.

5) Избирательные динамические образования, состоящие из значительного числа анатомических и физиологических образований, часто территориально расположенных в различных частях ЦНС и рабочей периферии называются…

· ВПФ;

· функциональными системами;

· нервными окончаниями;

· среди перечисленных понятий нет правильного.

6) Весь путь анализа дефекта ВПФ от симптома через фактор к синдрому называется…

· «локализацией симптома»;

· «динамикой симптома»;

· «квалификацией симптома»;

· «интеграцией симптома».

7) Какую роль в психической деятельности человека выполняет второй функциональный блок мозга?

· обеспечивает регуляцию тонуса и бодрствования;

· обеспечивает программирование, регуляцию и контроль психической деятельности;

· обеспечивает получение, переработку и хранение информации;

· выполняет все вышеперечисленные функции.

Дата добавления: 2015-02-06 | Просмотры: 16379 | Нарушение авторских прав