АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Протокол № 2

Показная администрация и тайные советники. Администраторы, выбираемые нами из публики, в зависимости от их рабских способностей, не будут лицами, приготовленными для управления, и потому они легко сделаются пешками в нашей игре, в руках наших учёных и гениальных советчиков, специалистов, воспитанных с раннего детства для управления делами всего мира.

Как вам известно, эти специалисты наши черпали для управления нужные сведения из наших политических планов, из опытов истории, из наблюдений над каждым текущим моментом.*

Гои не руководствуются практикой беспристрастных исторических наблюдений, а теоретической рутиной, без всякого критического отношения к её результатам.

Поэтому нам нечего с ними считаться — пусть они себе до времени веселятся или живут надеждами на новые увеселения, или воспоминаниями о пережитом...

Приспособляемость к политике. Нам необходимо считаться с современными мыслями, характерами, тенденциями народов, чтобы не делать промахов в политике и в управлении административными делами...

*Забавное «ЭХО»

Купил Хаим пятнадцать штук цыплят и пришёл к раввину:

— Ребе! Я вот купил цыплят. Посоветуй, что делать, чтобы они у меня не подохли.

— Я тебе дам хороший совет: нарисуй на земле квадрат и посади их в этот квадрат...

Через некоторое время Хаим вновь приходит к раввину:

— Ребе, у меня такое горе: пять цыплят подохли.

— Послушай, Хаим, мой совет: нарисуй на земле круг и посади цыплят в этот круг.

Проходит некоторое время.

— Ребе! У меня ещё пять цыплят подохли! Что делать, ребе?!

— Я тебе дам замечательный совет: нарисуй на земле ромб и посади в него оставшихся цыплят.

Через пару дней Хаим приходит весь в слезах.

— Ребе, у меня последние цыплята подохли...

— Как жаль! А у меня ещё столько было вариантов!

Роль прессы. В руках современных государств имеется великая сила, создающая движение мысли в народе — это пресса.

Роль прессы — указывать якобы необходимые требования, передавать жалобы народного голоса, выражать и создавать неудовольствия. В прессе воплощается торжество свободоговорения.

Но государства не умели воспользоваться этой силой и она очутилась в наших руках. Через неё мы добились влияния, сами оставаясь в тени; благодаря ей, мы собрали в свои руки золото, невзирая на то, что нам его приходилось брать из потоков крови и слёз...

Стоимость золота и ценность еврейской жертвы. Но мы откупились, жертвуя многими из нашего народа. Каждая жертва с нашей стороны стоит тысячи гоев перед Богом.

Информация к размышлению

Для того чтобы активизировать ваши размышления над прочитанным, хочу вновь обратиться к книге Сергея Нилуса. Но прежде — несколько слов о нём самом.

После явления на глаза широкой публики «Протоколов сионских мудрецов», некоторые стали приписывать их авторство именно Нилусу. Насколько оправдана эта версия — каждый из вас пусть решает сам.

Я же хочу предоставить вашему вниманию фрагмент предисловия самого Нилуса к книге «Близ есть, при дверех».

Думаю, прочитав его, вы вполне сможете определиться в отношении версии о причастности Сергея Нилуса к созданию «Протоколов» и ответить на вопрос: мог ли духовный писатель, возвышенный богослов, искатель истины, проведший долгие годы в обители русского Православия — Оптиной Пустыни, опуститься до фальшивки, написанной «специально для разжигания ненависти к евреям»?

Приведённый ниже небольшой отрывок с достаточной степенью ясности раскрывает сущность человека, написавшего эти строки, и мотивы, заставившие его взяться за перо.

«Настоящая книга является четвёртым изданием второй части моей книги «Великое в малом». Эта часть носила особое название «Близ грядущий антихрист и царство диавола на земле». Значительно переработанная, дополненная и иллюстрированная, она теперь представляет собой достаточно самостоятельное целое, чтобы быть выпущенной в свет отдельным изданием.

Отнюдь не претендуя на учёность и оригинальность, пользуясь изысканиями и трудом иных исследователей затронутого вопроса, в связи с впечатлениями и переживаниями лично моими, как рядового христианина, книга моя, тем не менее, есть крик моего сердца, обращаемый к сердцу всех тех, кто, удручаемый совершаемыми ныне на его глазах событиями, стремится найти им посильное разъяснение, уразуметь духовный смысл и значение разыгрывающейся мировой катастрофы.

Вот к сердцу и уму таких людей и обращаю я книгой этой моё слово.

В 1882 году, год спустя после безумно кровавого злодеяния, жертвой которого пал человеколюбивейший государь Александр II и за год до священного коронования Александра III, я был в Киеве. Стояли чудные сентябрьские дни, на которые так щедра бывает иногда наша южно-русская осень.

Уличная киевская жизнь кипела и била ключом: весь Киев, казалось, от мала до велика жил на улице; особенно Крещатик бурлил и шумел весёлой, оживлённой и впечатлительной толпой, той южной толпой, какой обычно не встретишь на городских улицах нашего севера.

Под жарким солнцем юга родятся, растут и созревают характеры совсем иного типа, чем те, которыми дарит нас наше тусклое, бледно-туманное, холодное небо.

В те дни я был христианином только по имени и только по метрическому свидетельству числился православным: довольно сказать, что, прожив тогда в колыбели Православия — Киеве два с половиною месяца, я за всё время своего пребывания в такой близости от благоухания лаврской святыни ни разу не был не только в Лавре, но и даже в церкви.

И, тем не менее, я именно в Киеве в те самые дни получил впечатление от одного события, которое особенное врезалось мне в память и которому вскоре суждено было стать предметом моего размышления, но уже не с обыденно-мирской точки зрения, а с христианско-эсхатологической.

Событие это было — комета; блестящая, яркая, огромная, прорезавшая своим хвостом около трети видимого юго-западного неба и как-то внезапно появившаяся на киевском горизонте.

Тёплыми и тёмными осенними ночами весь Киев собирался к памятнику святого Владимира наблюдать это таинственно грозное небесное явление. От этого памятника оно особенно хорошо было видно во всей своей ослепительно величавой устрашающей красоте.

Поистине величественное и жуткое было это зрелище!..

Но скоро у пылких южан прошло увлечение блестящей гостьей киевского неба, прошло так же скоро, как и возникло, — и садик, разбитый у ног святого Владимира, опустел настолько, что в разгар наибольшего расцвета этой небесной красоты почти все скамейки его были пусты: две-три тёмных фигуры мечтателей да я четвёртый — вот и все, кто из всего многолюдного Киева по тускло освещённому садику в заветный час наблюдений пробирался к подножию равноапостольного просветителя земли святорусской.

Сколько долгих лет прошло уже с тех дней, а грозное небесное явление ещё и доселе стоит перед моими глазами, нечто стихийное и страшное знаменуя, что-то великое и, как смерть, неотразимое предвозвещая.

И тогда, в те памятные для меня киевские дни, комета эта не казалась мне случайным, простым астрономическим явлением без влияния на жизнь не только планеты нашей, но и духа населяющего её человечества: история моей родины, как и мировая история, особенно же память великих и страшных дней нашествия Наполеона[8], напоминали мне, что не напрасно и не без основания человеческое сердце с незапамятных времён привыкло соединять с появлением на небе хвостатого знамения тяжкие предчувствия неведомых, но неизбежных, как перст судьбы угроз, сокрытых в таинственной тьме грядущего.

Конечно, человеку такого настроения, каким я был тогда, и в голову не могло ещё прийти при наблюдении над дивным небесным знамением, что оно может иметь то или другое прикровенное значение для грядущих судеб царств земных и Церкви Христовой, на земле воинствующей, но, тем не менее, сердце моё, помню, уже и тогда исполнилось тревожного ожидания чего-то страшного, что грозящим призраком неминучих скорбей и бед неясно для меня восставало в туманной дали будущего моей родины.

Наступившее вслед за тем исполненное величия, мира и безмятежия царствование великого миротворца и самодержца Александра III не оправдало, казалось, моих предчувствий: Россия достигла в его дни такой силы и славы, пред которой померкла вся слава остального мира.

Слово державного властителя православных миллионов заставляло подчиняться ему всё, что могло быть втайне враждебно России, а явно враждовавшего на Россию и на царя её не было: оно исчезло, скрылось в подполье глубин сатанинских и на свет Божий показываться не дерзало.

Люди, имеющие досуг, могут сколько угодно спорить и препираться между собой о значении для России этого великого царствования; для нас, православно верующих верноподданных нашего царя, плоды этого царствования были налицо: Россия и помазанник Божий, её царь-миротворец, были для мира частью того целого, что святым апостолом Павлом именовано словом «держай» — «удерживающий» (2 Фес. 2, 7), тем державным началом, которое есть дар Духа Святого, даруемый при помазании на царство, и которое в своей властной деснице содержало в повиновении и страхе все политические стихии мира, со времён французской революции обнаружившие явную склонность к анархии, то есть, к безначалию.

И Россия это чувствовала и инстинктивно понимала; неложный и неподкупный свидетель тому — собор святых апостолов Петра и Павла, скрывший под своими плитами останки великодержавного: из серебра всенародной слезы безутешной скорби слилось всё то бессчётное множество серебряных венков, которым народное горе оковало не только гробницу его, но и всю усыпальницу царей наших в твердыне Петропавловского собора.

Не было в России ни одного сколько-нибудь значительного местечка, общества или даже простого содружества, которое бы не прислало на гроб великому государю знака своей скорби об утрате того, в ком всё, что было истинным сердцем России, нелицемерным носителем и исповедником её триединого начала, привыкло видеть опору свою и надежду, в одном лице воплощённый весь богатырский эпос Святой Руси.

Скорбь об усопшем царе была истинно всенародной скорбью: Россия дрогнула и застонала как бы в предчувствии чего-то неотвратимо грозного, что могла бы остановить державная рука только того, который был и которого не стало.

Вострепетало тогда вновь и моё сердце и внове пережило всё то, что, как смутную и неотвратимую угрозу, переживало оно в памятные тёмные южные ночи у подножия Владимира святого при бледном и странном свете таинственной и жуткой гостьи земного неба...

29 августа 1916 года.

День Усекновения главы Крестителя и Предтечи Господня Иоанна».

Дата добавления: 2015-05-19 | Просмотры: 609 | Нарушение авторских прав