АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 6. Серо‑зеленые зловещие облака затянули небо до самого горизонта

Серо‑зеленые зловещие облака затянули небо до самого горизонта. Домик надсмотрщика скрипел под порывами сильного холодного ветра. Свинцовое небо прорезали молнии, освещая тусклое небо яркими вспышками. За ними следовали раскаты грома, отдаваясь эхом в пропитанных влагой полях и лесах. Вместе с потоками проливного дождя на землю обрушился град.

Эллин тоскливо смотрела в окно гостиной большого дома на непрекращающийся ливень. Было уже за полдень, но дождь не ослабевал с тех пор, как начался прошлой ночью.

Прошлая ночь… Она тяжело вздохнула. Эти часы, проведенные с Прайсом, были такими волшебными, что она сомневалась сейчас в их реальности. Утром Эллин проснулась со жгучим желанием снова увидеть его и сказать о своей любви, но природа была против нее. Раздосадованная тем, что лишена возможности разъяснить недоразумение, возникшее между ними, она походила по дому, не зная, как скоротать время, и в конце концов, последовав примеру матери и сестры, отправилась в свою комнату вздремнуть.

Обычно стук дождя убаюкивал Прайса, но сегодня он только раздражал его до крайности. Вытянувшись на постели и заложив здоровую руку за голову, он ждал, сам не зная чего. Может быть, прекращения дождя? А может быть, прихода Эллин? Его устроило бы и то и другое. А пока он мучился один в этом маленьком, ветхом, запущенном домике. Делать было нечего, и весь день в голове бродили беспокойные мысли. Сначала его донимали воспоминания о страстных объятиях Эллин, а когда ему наконец удалось отогнать их, за ними последовали воспоминания о «Султанше» и последних часах, проведенных с Купом. Сейчас, лежа на постели, он был особенно расстроен тем, что бессилен что‑либо предпринять в сложившейся ситуации.

Его одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, он страстно любил Эллин, и покинуть ее было равносильно самоотречению. Он желал ее, как ни одну другую женщину. Мог ли он отправиться домой без нее? С другой стороны, Прайс понимал, что не может заставить ее полюбить его, хотя был уверен, что она испытывала к нему непреодолимое влечение. Никогда прежде не знавшая любовных ласк, она, естественно, хотела попробовать, что это такое. Прайсу претила мысль о том, что он был для нее лишь средством удовлетворения страсти, но она отдалась ему безоглядно, и он безмерно наслаждался ею. Прайс любил Эллин, но ему небезразлична была судьба Бетси, жены Купа. Вполне вероятно, она считает его и мужа погибшими, и эта мысль не давала покоя. Он уже почти восстановил силы и теперь должен уехать. Необходимо вернуться в Олтон, чтобы привести свою жизнь в порядок. Прайс был уверен также, что Бетси нуждалась в нем, и он должен быть рядом с ней.

После долгих раздумий он принял окончательное решение – надо как можно скорее заказать билет и ехать домой. Нет смысла играть с огнем. Что, если Эллин забеременеет? Впрочем, эта мысль понравилась ему. Тогда она будет вынуждена выйти за него замуж, не дожидаясь Рода.

Злясь на погоду, которая заставляла его бездействовать, Прайс встал, прошелся по комнате и остановился перед завядшим букетом диких роз. Он протянул руку и осторожно коснулся скрытого шипа, так, чтобы не уколоться. При легком касании боль почти не чувствуется, но стоит лишь попытаться ухватить драгоценный подарок покрепче, как сразу наткнешься на неприятности. Теперь Прайс был абсолютно уверен, что завоевать Эллин можно только нежностью. Поэтому надо остаться с ней наедине, прежде чем он уедет, и показать, как он любит ее. Не следует настаивать на чем‑либо. Эллин сама должна принять решение.

Услышав шаги на крыльце, Прайс вздрогнул и быстро отошел от цветов.

– Добрый день, мистер Ричардсон, – приветствовал его Фрэнклин, снимая промокшую куртку.

– Рад видеть вас, Фрэнклин, – бодро ответил Прайс.

– Я подумал, что вы, вероятно, нуждаетесь в компании сейчас. – Фрэнклин улыбнулся.

– Вы правы. Я с ума схожу от скуки. Не привык подолгу оставаться один. – Он передернул плечами. – Как Эллин чувствует себя сегодня?

– Хорошо, но этот дождь всем ужасно надоел. Тем не менее я ходил ловить рыбу, и мне повезло.

– Могу я присоединиться к вам как‑нибудь?

– Да, конечно.

– Тогда, может быть, завтра? Или сегодня вечером?

– Я пойду на рыбалку сегодня вечером, а вы нет. Мистер Лоренс приглашает вас на ужин в большой дом.

– Серьезно? – спросил Прайс, не веря своим ушам.

– Не сомневайтесь, сэр. Именно ради этого я и пришел сюда. Пригласить вас и сказать, что, если вы хотите помыться, Дарнелл приготовит вам ванну.

– Это просто великолепно. Когда вы вернетесь в большой дом…

– Я пойду сейчас вместе с вами. У вас будет время привести себя в порядок.

Прайс впервые за весь день улыбнулся. Он не испытывал удовольствия от встречи с матерью Эллин, но ему не хотелось провести вечер здесь в одиночестве. Как только ливень немного стих, они поспешили по тропинке в Ривервуд‑Хаус. Фрэнклин оставил Прайса на кухне, где Дарнелл приготовила ему горячую ванну. Прайс долго нежился, наслаждаясь возможностью наконец как следует помыться. Дарнелл снабдила его также чистой одеждой, и он начал быстро одеваться, стремясь поскорее принять благообразный вид. Когда у него возникли трудности с рубашкой, она пришла ему на помощь, распоров рукав, как это однажды сделала Эллин. Прайс воспользовался расческой и бритвой, которую Дарнелл предложила ему, и, взглянув на себя в маленькое ручное зеркальце, решил, что выглядит не так уж плохо. Черные брюки и белая рубашка оказались ему впору, а пока он сидел в лохани, его ботинки были очищены от грязи и отполированы до блеска. Теперь, почувствовав себя опять человеком, он предстал перед Дарнелл, которая продолжала хлопотать на кухне, готовя обед.

– Вы прекрасно выглядите, – сказала она, оценивая его широкие плечи и стройную фигуру. Вещи мистера Томаса хорошо сидели на нем.

– Благодарю. – Прайс улыбнулся. – Сейчас я чувствую себя намного лучше.

– И выглядите гораздо лучше. – Дарнелл улыбнулась в ответ. – Эту одежду принес для вас мистер Лоренс. Она принадлежала отцу Эллин.

– О… – Прайс сделал паузу.

– Ступайте в дом. Вас ждут в гостиной.

– Хорошо, – сказал он, направляясь к двери, затем повернулся к женщине. – Дарнелл, спасибо.

– Пожалуйста, мистер Ричардсон.

Констанс пристально посмотрела на свекра.

– Так что ты сделал?

– Я пригласил мистера Ричардсона на обед, – сказал Лоренс.

– Как ты посмел! Ты ведь знаешь, как я отношусь к проклятым янки!

– Теперь я глава семьи и потому решил пригласить его.

– Но…

– Твое мнение не столь важно. Он скоро покинет нас, а пока я требую проявлять учтивость по отношению к нему. Будет лучше, если ты прислушаешься к моим словам.

– Никогда!

– Я понимаю тебя, Констанс, но все меняется.

– Только не для меня! – прошипела она. – Я не буду сидеть за одним столом с этим человеком! Пусть он ест в лачуге, куда его поместили. – Констанс не хотела уступать.

– Твое мнение меня нисколько не интересует, – ответил Лоренс.

– Лоренс! – возмутилась Констанс.

– Дедушка! – Даже Шарлотта была смущена.

Эллин смотрела на деда и удивлялась его решительности.

Констанс встала.

– В таком случае прошу прощения. Я не желаю принимать человека, который, возможно, убил моего мужа! И ты не должен забывать, Лоренс Дуглас, что твой сын и внук были убиты! Спокойной ночи. Шарлотта, ты идешь со мной? – обратилась она к дочери повелительным тоном.

– Шарлотта будет обедать с нами, – заявил Лоренс.

Констанс величественно приподняла юбки и покинула комнату. Поспешно выйдя в коридор, она столкнулась лицом к лицу с Прайсом. Прайс стоял за дверью и слышал почти весь разговор, но не хотел прерывать его. Он помнил, какой напряженной была первая встреча с Констанс Дуглас, однако не представлял, что она ненавидит янки до такой степени.

– Мадам, – сказал он, слегка поклонившись.

Констанс смотрела на него с немым удивлением. Ее глаза говорили все, что она думала о нем. Интуиция подсказывала ей, что этот довольно привлекательный мужчина будет для нее серьезным противником. Она едва не ответила на его приветствие, как вдруг узнала одежду, в которую Прайс был одет. Констанс побледнела при виде вещей Томаса на янки. Она холодно отвернулась и начала быстро подниматься по лестнице.

Прайс внимательно наблюдал за ней. Он понял, от кого Эллин унаследовала свою фигуру. Ее мать была все еще очень красивой женщиной. Но кроме красоты, в те мгновения, когда их глаза встретились, он увидел в них нескрываемую ненависть и твердую решимость. Теперь эта женщина оказалась загнанной в угол, и это делало ее еще более опасной. Услышав, что беседа возобновилась, Прайс вошел в гостиную.

– Добрый вечер, леди, Лоренс, – приветствовал он собравшихся.

Все присутствующие смотрели на него, размышляя, стал ли он свидетелем сцены, разыгравшейся перед его приходом.

– Добрый вечер, Прайс. Входите. Не хотите ли виски?

– Да, с удовольствием, – ответил он Лоренсу. Затем обратился к Эллин: – Ваша мама присоединится к нам?

– Нет, она неважно чувствует себя сегодня, – быстро ответила Эллин.

– Жаль, я надеялся познакомиться с ней, – произнес он с озорным блеском в глазах.

– Вот ваше виски.

– Благодарю, – сказал Прайс, беря предложенный хозяином стакан. – Я рчень ценю ваше приглашение на обед. Мне одному было ужасно скучно.

– Могу представить, – сочувственно откликнулся Лоренс. – Мы тоже устали от безделья. А вот Эллин всегда испытывает потребность заниматься каким‑нибудь делом. – Он ласково посмотрел на внучку.

Шарлотта, сидя в кресле, жадно ловила каждое слово. Она знала, что мать захочет узнать все подробности как можно скорее.

Эллин ни на кого не обращала внимания, кроме Прайса. Видя его высокую стройную фигуру, легко передвигающуюся по комнате, а также слыша его мягкий низкий голос, она чувствовала, как по спине ее бегают мурашки. Как она жаждала оказаться в его объятиях и признаться в любви! А вместо этого приходилось разыгрывать глупый фарс и надеяться, что они смогут улучить минуту и побыть вместе.

Дарнелл позвала их к столу, и в дальнейшем обед проходил гладко. Спорные вопросы больше не возникали, а еда была довольно вкусной.

– Как скоро, по‑вашему, я смогу покинуть вас? Я должен вернуться домой, так как уже нет надежды что‑либо узнать в Мемфисе о моем друге.

– Если бы сегодня не было такого сильного дождя, вы могли бы уехать завтра или послезавтра. Я должен проверить Ривервуд‑роуд, прежде чем мы решим. Если дорога так плоха, как я думаю, вы можете застрять здесь до тех пор, пока не спадет вода в реке.

– Как долго это продлится? Два, три дня?

– Может быть, целую неделю. Я не помню, чтобы когда‑либо выпадало так много дождей. Однако не беспокойтесь, я поеду утром и посмотрю, как высоко стоит вода в реке.

– Хорошо. Теперь мне хочется поскорее отправиться домой. Я должен узнать, что случилось с Купом.

– Я вас понимаю, – согласился Лоренс.

Эллин сидела молча, чувствуя, как ее охватывает паника. Он хочет уехать даже после минувшей ночи! Надо поговорить с ним, и безотлагательно. Сегодня вечером они должны во что бы то ни стало встретиться. Ее мозг лихорадочно работал, предлагая и отвергая один за другим планы, как остаться с ним наедине. Ничего подходящего не приходило на ум, кроме как снова пойти к нему в домик надсмотрщика. Пусть это очень рискованно, но другой возможности нет. Эллин подняла голову, чтобы взглянуть на Прайса, и обнаружила, что он тоже смотрит на нее с загадочным выражением лица. Едва заметно улыбнувшись, она стала внимательно слушать деда.

Было около одиннадцати, когда Эллин последовала примеру Шарлотты и, извинившись, встала из‑за стола. Она разочарованно заметила, что поведение Прайса ничуть не изменилось. Он был вежлив и дружелюбен и ничем не проявлял сожаления о ее уходе. Она сама не знала, чего ожидала от него, но только не холодного равнодушия.

Войдя в свою спальню, Эллин оставила дверь приоткрытой, чтобы услышать, как Прайс будет уходить. Эллин с нетерпением ждала, когда мужчины вдоволь наговорятся. Наконец она услышала, как они вышли в прихожую и пожелали друг другу спокойной ночи. Затем она увидела в окно, как Прайс вышел из дома и двинулся вниз по тропинке. Эллин всем сердцем желала, чтобы он остановился и обернулся, и была вне себя от радости, когда он так и сделал. Было уже довольно темно, и она могла различить только его белую рубашку, но не сомневалась, что он помахал ей рукой. Она взволнованно ответила на его приветствие. Затем он повернулся и пошел по тропинке, пока не скрылся из виду.

Эллин выждала еще около часа. Она видела, как Дарнелл вышла из кухни и пошла к себе домой. Затем услышала, как дед отправился в свою комнату. Прошло еще довольно много времени, и, убедившись, что все легли спать, она подошла к двери. Внезапно Эллин увидела, что ручка двери поворачивается, и ее охватил неудержимый страх. Казалось, дверь открывается сама по себе, и, прежде чем она смогла пошевелиться или закричать, перед ней возникла фигура Прайса. Он быстро закрыл за собой дверь и запер ее. Щелчок задвижки показался во сто крат громче обычного, и они оба замерли, ожидая, что их вот‑вот обнаружат. Но в доме по‑прежнему было тихо, и Прайс улыбнулся.

– Я должен был прийти, – шепотом произнес он, касаясь ее щеки. – Я не мог удержаться.

– А я собиралась прийти к тебе, – сказала Эллин, склонив голову.

– В самом деле?

– Нам надо поговорить.

– Согласен. Я хочу так много сказать тебе, но сначала… – Он нежно поцеловал ее.

Эллин прильнула к нему и почувствовала его крепкое объятие. Он все‑таки пришел к ней! Он любит ее! Она отстранилась и, взяв Прайса за руку, подвела его к постели. Он сел и потянул ее к себе на колени, но она воспротивилась.

– Так я не смогу сосредоточиться и высказать все, что хотела, – пояснила она, отводя его руку. – Ты сиди там, а я сяду здесь.

Она взяла небольшой стульчик, стоявший рядом с туалетным столиком, и села лицом к Прайсу. Наконец они были одни, и Эллин вдруг почувствовала, что слова, которые так хотела сказать ему, не идут с языка. Простое «Я люблю тебя» невозможно было произнести. Она беспомощно начала:

– Вчера… наш разговор…

Прежде чем Эллин смогла продолжить, Прайс перебил ее:

– Прошу прощения, дорогая. Я был не прав.

– Но…

– Никаких «но», – сказал он серьезно. – Я не должен был настаивать на том, чтобы ты расторгла помолвку. Если ты…

– Я рада, что ты сожалеешь о своей несдержанности, – прервала его Эллин, – к тому же не было никакой причины так злиться. Если бы ты позволил мне тогда договорить, мы могли бы избежать этой неприятной сцены.

– Что ты имеешь в виду?

– Я собиралась сказать тебе, что не могу расторгнуть помолвку с Родом, пока он не вернется, так как должна сама сообщить ему о причине. Если бы ты мог подождать…

– О, дорогая! – Голос его сделался хриплым, когда он притянул ее к себе. – Я готов ждать тебя целую вечность.

Он крепко поцеловал ее, и они вместе повалились на кровать, сгорая от любви. Эллин сначала подумала, что ей только послышался тихий стук в дверь, и не стала прерывать объятия. И только когда стук повторился, она испуганно оторвалась от жгучих ласк Прайса.

– Эллин? Ты еще не спишь? – раздался голос Лоренса.

– Нет, дедушка, одну минуту, – тихо ответила она.

Прайс быстро поднялся и по знаку Эллин спрятался под кроватью. Эллин, дрожа от страха, что ее едва не разоблачили, накинула длинный халат поверх платья и, убедившись, что нет никаких признаков, выдающих присутствие Прайса, открыла дверь деду.

– Рад, что ты еще не спишь. Я подумал, хорошо бы нам немного поговорить.

– Конечно, садись. Я никак не могла уснуть.

Эллин присела на кровать, а Лоренс на стул. Прайс затаил дыхание, когда матрас провис под тяжестью Эллин.

– Из‑за Прайса? – спросил дед.

– Почему ты так думаешь?

– Ты ведь влюблена в него, верно? – Он заставил ее покраснеть.

Эллин колебалась, не зная, что ответить. Конечно, она пока не могла сказать ему правду.

– Мне кажется, он достойный человек.

Лоренс не был удовлетворен ее ответом, однако не подал виду. Он заметил что‑то новое в облике Эллин сегодня вечером, чего никогда раньше не замечал. Впервые она показалась ему вполне взрослой женщиной. Он понял, что теперь она уже не прежний своевольный ребенок, а очаровательная молодая леди. И Лоренс мельком подумал, не явился ли янки причиной такой метаморфозы или дело лишь в том, что он просто не воспринимал ее раньше как взрослую женщину.

– Я согласен с тобой, но он должен уехать.

– Почему?

– Нам трудно будет объяснить его присутствие в Ривервуде, когда вернется Род.

– Может быть, правильнее сказать «если», а не «когда»? – многозначительно заметила она.

– Не надо думать о худшем. Он обязательно вернется.

– И нам будет гораздо легче, как только он появится здесь.

– Да, и чем скорее, тем лучше. Однако его возвращение может стать опасным, если Прайс задержится. Одному Богу известно, что у Рода на уме, и я не хочу допустить стычки между ними.

– Почему ты считаешь, что она неизбежно произойдет? – спросила Эллин, не понимая, к чему клонит дед.

– Эллин, я могу защитить тебя только от матери, но если она расскажет Роду, что ты проводила время с Прайсом, он может предположить самое худшее.

– Значит, он не доверяет мне? – оскорбилась Эллин.

– Это вопрос чести.

– Смешно говорить об этом, – сказала она, наконец начиная понимать, о чем идет речь.

– Я многое повидал за время войны, Эллин, – серьезно произнес Лоренс, – и не хочу, чтобы кто‑нибудь опять пострадал. Поэтому Прайс должен уехать из Ривервуда как можно быстрее.

Она кивнула, испугавшись за Прайса.

– Ну, теперь я пойду спать. Завтра я скажу твоей матери, что он уедет к концу недели, если погода и дорога позволят. Это немного успокоит ее. – Лоренс встал и направился к двери. – Спокойной ночи, дорогая.

– Спокойной ночи, дедушка.

Дверь закрылась за ним, но Эллин не стала сразу запирать ее. Она устало опустилась на постель. Прайс тихо вылез из‑под кровати и, подойдя к ней, заключил в объятия. Эллин прислонилась к его плечу, она была чрезвычайно расстроена.

– Не беспокойся, – прошептал он. – Я люблю тебя. Мы что‑нибудь придумаем.

Услышав эти долгожданные слова, она почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

– Я тоже очень люблю тебя.

Он поцеловал ее в лоб и прижал ее голову к своей груди. Она слышала биение его сердца.

– Все будет хорошо, – тихо сказал он, гладя ее по голове.

– Теперь я уверена в этом, – прошептала Эллин, высвобождаясь из его нежных объятий, чтобы запереть дверь спальни.

Она села рядом с ним на кровать, и он снова поцеловал ее.

– Я думала о тебе целый день, – сказала она, когда их губы разомкнулись. Дыхание ее участилось, она скинула халат и придвинулась к нему.

– Я тоже думал о тебе, – признался он, страстно целуя ее в шею.

Прайс коснулся ладонью ее груди, и его охватила дрожь возбуждения, когда он почувствовал затвердевший сосок. Он быстро расстегнул ей платье и рубашку и распахнул их. Эллин легла на спину, и Прайс опустился на нее. Она задрожала, когда он высвободил ее грудь. Эллин охватил исступленный восторг ожидания дальнейших ласк, и она замерла, чувствуя, как пульсирующие волны желания все сильнее и сильнее нарастают внизу живота. Однако Прайс воздержался от ласк соблазнительных белоснежных полушарий. Вместо этого он начал медленно раздевать ее, чувственно приподнимая платье и рубашку, так что каждая частичка ее тела открывалась ему в первозданном виде. Обнаженная, она протянула руки, чтобы привлечь его к себе, но он поймал их и крепко сжал у нее над головой, уткнувшись носом в ее груди. Эллин выгибалась навстречу Прайсу, возбуждая его. Страстно желая ощутить жар мужской плоти в себе, она неистово терлась бедрами о его бедра. Хотя Эллин дошла почти до ярости в своих попытках заставить его потерять контроль и овладеть ею, Прайс не поддавался искушению. Он продолжал ласки, безжалостно мучая ее, заставляя корчиться и возбуждая все сильнее и сильнее своим отказом войти в нее.‑Ему приятно было чувствовать ее обнаженное тело, дрожащее от страсти, под ним, и хотелось говорить слова любви, чтобы довести Эллин до экстаза. Она пыталась высвободить свои руки, но он не отпускал ее.

Обратив на него свои умоляющие, полные страсти глаза, она пролепетала:

– Пожалуйста, Прайс.

– Что – пожалуйста? – хрипло прошептал он.

– Я хочу тебя.

Его губы прильнули к ее губам в жгучем поцелуе, отчего у нее перехватило дыхание, и он отпустил ее руки, желая почувствовать их на своем теле. Не прерывая поцелуя, она расстегнула его рубашку и задрожала, когда ее груди соприкоснулись с его волосатой грудью. Прайс почувствовал, что не в силах больше сдерживаться, когда она начала смело ласкать его восставшую плоть. Он оторвался от Эллин, но только для того, чтобы скинуть свою одежду. Эллин уже была готова принять его, раскинув ноги, чтобы он вошел в нее. И он вошел, поглощенный тесной, бархатистой мягкостью. Эллин, обхватив ногами его талию, с восторгом отдавалась ему. Они вместе достигли пика блаженства и наслаждались объятиями друг друга. Жар их страсти еще долго не угасал, и они продолжали шептать слова любви, лаская друг друга с необычайной нежностью.

Любовники не представляли, сколько времени прошло. Они блаженствовали в полной темноте, познавая друг друга. Наконец Прайс решился задать вопрос, который мучил его всю ночь.

– Эллин, ты уедешь со мной из Ривервуда? – Он повернулся на бок, чтобы видеть ее лицо, и ждал ответа.

Она тоже повернулась к нему и провела рукой по его подбородку. В ней вновь вспыхнуло желание, когда он поцеловал ее ладонь. Она затрепетала в предвкушении новых ласк.

– Я хочу этого больше всего на свете. Я никогда уже не буду такой, какой была неделю назад. Я стала женщиной… твоей женщиной. – Она посмотрела на него серьезно. – Однако…

– А, милая леди, снова шипы. – Он наградил ее обезоруживающей улыбкой.

На глаза Эллин навернулись слезы.

– Я должна дождаться Рода, чтобы расстаться с ним по‑честному.

Прайс облегченно вздохнул, услышав долгожданный ответ.

– Выходи замуж за меня сейчас, и тогда мы будем уверены друг в друге, – сказал он горячо.

– Ты все еще сомневаешься во мне? – спросила она, обольстительно протянув руку, чтобы погладить его.

– Я люблю тебя, Эллин. Я не говорил такого ни одной женщине. Я не хочу рисковать, – пояснил он, удивляясь волшебному воздействию ее рук на него.

– Я тоже тебя люблю! – пылко сказала она. – Ничто не помешает нам быть вместе. Обещаю тебе.

Она крепко поцеловала его, внезапно почувствовав необходимость очутиться в его жарких объятиях.

– Как только Род вернется, я поговорю с ним, а потом приеду к тебе.

– Могут пройти месяцы, прежде чем он вернется, – сказал Прайс с сожалением, не желая разлучаться с ней.

– Тогда останься здесь. Мы что‑нибудь придумаем.

– Нет. – Он помолчал. – Эллин, я слышал все, о чем говорили в гостиной сегодня вечером. Я знаю настроение твоей матери и понимаю ее. Это трудно забыть.

Эллин сознавала, что он прав, и к тому же у Прайса не было подходящего предлога, чтобы остаться, когда уровень воды спадет.

– Любовь моя. – Она подняла глаза, полные слез. – Мы можем по крайней мере провести вместе еще несколько ночей.

– А потом – всю жизнь. – Он поцеловал ее. – Я напишу тебе и пришлю денег на дорогу.

– Письма недостаточно. Этого никогда не будет достаточно! – всхлипнула она, уткнувшись в его плечо.

– Ничего другого не остается, если ты не уедешь со мной сейчас.

– Ты же знаешь, я не могу. Пока не могу.

– Знаю, – сказал он мягко и прижал ее к себе.

Птицы запели утреннюю серенаду, а любовники продолжали лежать обнявшись, наслаждаясь последними минутами. Небо уже начало светлеть, когда Прайс наконец заговорил.

– Я должен идти. Не хочу усложнять положение, – сказал он, оторвавшись от Эллин, и стал одеваться.

При мысли, что им больше не удастся побыть наедине, Эллин встала и подошла к нему. Он начал заправлять рубашку в брюки, когда она обняла его сзади, снова вытащив рубашку.

– Не оставляй меня, – прошептала она, безудержно лаская его руками.

– Эллин! Ты хочешь, чтобы нас застали вдвоем? – спросил он, стараясь оторвать ее от себя, но она сопротивлялась.

– Если мы будем вести себя тихо, никто ничего не узнает, – сказала она, скользнув рукой за пояс брюк и крепко ухватив его мужскую плоть. Эллин улыбнулась, услышав его шумный вздох.

Прайс повернулся и обнял ее.

– Ты знаешь, как я хочу тебя, – хрипло произнес он. – Но мне будет крайне неловко, если я столкнусь с Дарнелл на тропинке.

Быстро поцеловав Эллин, он осторожно оторвал ее от себя.

– Увидимся сегодня вечером…

Она молча кивнула, а Прайс снова начал заправлять рубашку в брюки. Затем он направился к двери.

– О, Прайс, – прошептала она с несчастным видом.

Он вернулся к ней, горячо поцеловал и поспешно вышел. Эллин долго смотрела на закрытую дверь, потом легла на постель, опустошенная морально и физически.

Констанс стояла у окна спальни, дожидаясь восхода солнца. Всю ночь она спала лишь урывками, раздраженная тем, как Лоренс обошелся с ней. Он подавил ее своей властью минувшим вечером, и она была вынуждена подчиниться, но не сомневалась, что это больше никогда не повторится. Непрекращающееся щебетание маленьких птичек действовало на нервы, и она уже решила отойти от окна, как вдруг увидела, что кто‑то выходит из дома. Констанс быстро спряталась за шторой, решив незаметно понаблюдать.

Это был Прайс! Он провел ночь в ее доме! Гнев и отвращение обуяли ее. Она едва стерпела, когда ее принуждали быть любезной с ним, но спать под одной крышей с янки… Нет, это выше ее сил. Констанс смотрела, как Прайс двинулся по тропинке, удивляясь, почему он так рано возвращается к себе, если Лоренс предложил ему провести ночь здесь. Чувствуя что‑то неладное, она вышла из комнаты и приблизилась к спальне Эллин. Приоткрыв дверь, Констанс заглянула внутрь.

Она была шокирована, увидев свою дочь спящей совершенно обнаженной. Неужели янки провел ночь тут? Правда, не было никаких признаков его присутствия, но в ней пробудилось любопытство, и она не успокоится, пока не узнает, что произошло.

Констанс потихоньку закрыла дверь и вернулась в свою комнату. Если Эллин и янки стали любовниками, то это только на руку ей. Она докопается до истины, но никому ничего не расскажет. По крайней мере пока янки не уедет. Иначе Лоренс может устроить их бракосочетание. Теперь Констанс была твердо уверена – Эллин заплатит за свое безрассудство и ее унижение.

Она улыбнулась, вернувшись в постель. Дела идут гораздо лучше, чем она могла предположить. Взошедшее солнце застало Констанс крепко спящей.

Дарнелл укоризненно покачала головой, увидев Прайса, возвращающегося в домик надсмотрщика. Она была рада, что Фрэнклин уже ушел, а Глори еще спала. Прайс поставил ее в сложное положение. Она не сомневалась, где он провел ночь. Ей стало все понятно вчера вечером, когда она увидела, как Эллин и Прайс ведут себя. На их лицах все было написано, и она удивлялась, почему никто ничего не заподозрил. Разрываясь между желанием помочь молодым людям и необходимостью оставаться в стороне, она занялась обычными домашними делами. Ее беспокоила мысль о том, что вот‑вот вернется Род и это может повредить Эллин.

Едва старая женщина увидела, как во двор въехал верхом солдат‑южанин, она поспешила навстречу ему.

– Добрый вечер, мэм, – приветствовал ее офицер, приподняв шляпу.

– Добрый вечер, – ответила она настороженно. Слух о том, что война закончилась, дошел до нее несколько недель назад, но она каждый раз испытывала страх, увидев человека в униформе.

– Могу я попросить у вас немного воды? Я очень долго ехал по размытой дороге. – Тон его был дружелюбным, а манеры изысканными.

Мэтти Хардин подозрительно осмотрела мужчину с ног до головы. Несомненно, он был настоящим джентльменом. Это было видно, во‑первых, по тому, с какой грацией он сидел на лошади, а во‑вторых, как вежливо он попросил разрешения воспользоваться колодцем. Янки никогда не просили, а бродяги, будь они прокляты, воровали, если она не давала им что‑то.

– Пожалуйста, сэр, – сказала Мэтти.

– Благодарю, мэм. Вы просто ангел‑хранитель. – Он улыбнулся ей, и она сразу была очарована.

Мужчина спешился и подвел лошадь к поилке, прежде чем поднять из колодца ведро с холодной водой для себя. Утолив жажду, он снова повернулся к женщине.

– Прошу прощения, мэм. Я полковник бывшей армии Джонстона, Родерик Кларк.

– Приятно видеть дружеское лицо, полковник. Я Мэтти Хардин, – сказала она, находясь под впечатлением от его хороших манер. – Зайдите в дом. Могу предложить вам немного еды.

– Благодарю за честь, но мне не хотелось бы обременять вас.

– Пустяки. Я буду рада вашему обществу, полковник.

Род стряхнул грязь со своей поношенной униформы и последовал за маленькой старой леди в домик. Она жестом предложила ему сесть за небольшой стол в центре комнаты. Затем принесла тарелку с тушеным мясом и присоединилась к нему. Они помолились перед едой, и он начал жадно есть, а Мэтти удивленно наблюдала, как быстро исчезает еда.

– Вы давно не ели домашней пищи, полковник?

– Очень давно, мисс Хардин, очень давно.

– На самом деле я миссис Хардин, но зовите меня просто Мэтти, как все, – сказала она, тоже приступив к еде. Когда он съел все, что было ему предложено, она встала. – Я принесу еще.

– Спасибо, очень вкусно. А для вашего мужа что‑нибудь останется?

– Не беспокойтесь о Джейкобе. Он убит в битве у горы Кеннесо. Там же погиб и мой сын, – сказала Мэтти, вновь наполняя его тарелку.

– Примите мои соболезнования. Значит, вы здесь одна, без защиты?

– Да, но я не боюсь. В этих краях все знают меня и постоянно кто‑нибудь навещает.

– Это хорошо. Однако на вашем месте я бы поостерегся. Повсюду рыскают банды вооруженных людей.

– Но ведь война кончилась? Это правда?

– Да. Ли капитулировал в начале месяца, а генерал Джон‑стон – на прошлой неделе.

Мэтти выглядела огорченной и в то же время в какой‑то степени довольной.

– Я рада, хотя теперь трудно оправдать гибель Джейкоба и младшего Джейка. Выходит, они умерли напрасно.

Род Кларк стиснул зубы и посмотрел на нее суровым взглядом.

– Мы не должны говорить, что наши люди погибли напрасно! Нет, у нас было достаточно оснований для борьбы. Почему я должен считать, что мои солдаты погибли бессмысленно… Все дело в том, что мы были хуже оснащены. Не было ни боеприпасов, ни продовольствия, ни медикаментов. К сожалению, мы не смогли наладить снабжение армии в первые два года, когда мы были достаточно богаты для заключения сделок. И чем дольше продолжалась война, тем сильнее сказывался недостаток в обеспечении солдат.

– Что вы теперь будете делать? – спросила она, надеясь сменить разговор.

– Поеду домой. Это единственное, что мне остается. Правда, мои люди говорят о продолжении борьбы путем совершения набегов небольшими отрядами. Но таким способом не добьешься победы. – Род взглянул на Мэтти.

– Вы говорите без энтузиазма о возвращении домой. У вас есть жена, дети? – полюбопытствовала она.

– У меня есть невеста, но я ничего не слышал о ней почти год.

– Наверное, она очень красивая девушка, если смогла покорить такого молодца, как вы! – сказала Мэтти, рассчитывая ободрить его.

Род оживился, вспомнив об Эллин.

– Да, она очень красивая.

– Я так и думала, – проговорила Мэтти. – Расскажите мне о ней.

– Я знал ее с самого детства. Она намного моложе меня, однако наш брак давал возможность осуществиться нашим мечтам.

– Каким мечтам?

– Плантации, которыми владеют наши семьи, находятся по соседству, и мы хотели объединить их, чтобы стать богаче.

– Откуда вы?

– Из штата Теннесси, из местечка, расположенного немного севернее Мемфиса. Вы когда‑нибудь бывали в тех краях?

– Нет. Джейкоб и я никогда не покидали этой местности и провели здесь всю свою жизнь. У нас не было причины уезжать отсюда.

– Мне понятно ваше желание оставаться вблизи своего дома. В последнем письме, которое я получил от Эллин, моей невесты, она сообщила, что моя мать умерла и наш дом сгорел.

– Какой ужас!

– Это был удар для меня, так как мать являлась последним представителем нашей семьи.

– Я уверена, что ваша девушка, Эллин… так вы сказали? – Род кивнул, и Мэтти продолжила: – Я уверена, она ждет вас. И наверное, думает, где вы сейчас.

– Надеюсь. Я был всегда рядом, заботясь о ней и о плантации.

– Она хорошая девушка, не сомневаюсь, и она должна быть счастлива, когда вы вернетесь к ней.

Род улыбнулся, наслаждаясь болтовней женщины после долгого пребывания среди мужчин.

– Эллин – стойкая девушка.

– Тогда вам не о чем беспокоиться. Вероятно, она занимается хозяйством, пока вы не вернулись домой.

Он молча кивнул, зная, что Эллин всегда была способна справляться с делами.

– Вы не хотели бы помыться?

Род сначала удивился, а затем сказал:

– Это было бы восхитительно.

– Отдыхайте, а я приготовлю горячую воду. После мытья вы почувствуете себя гораздо лучше.

– Несомненно. – Он усмехнулся. – Особенно, если вы дадите мне кусок хозяйственного мыла.

Мэтти улыбнулась, поставив бак с водой на плиту.

– Мне часто приходилось бороться со вшами, и я знаю, как избавиться от них. Не беспокойтесь об этом.

Ей нравился этот полковник‑конфедерат, и она решила предоставить ему все возможные удобства. И хотя Мэтти была замужем и овдовела, она все еще могла оценить красивого мужчину, а он был именно таким. Мэтти не поверила глазам, как изменилась его внешность, когда он вылез из маленькой ванны, чистый и выбритый. Его манеры были типичными для южного аристократа. Русые волосы выгорели на солнце и стали совсем светлыми. Лицо имело совершенные черты, а проницательные голубые глаза, казалось, еще больше выделялись, едва исчезла растительность на лице. Он обладал хорошей фигурой, но сильно исхудал, и Мэтти пожалела, что у нее нет достаточного количества качественных продуктов, чтобы подкормить полковника. Она дала ему кое‑что из старой одежды Джейкоба, пока стирала его униформу, и была рада видеть, что вещи оказались лишь чуть‑чуть велики.

– Вы останетесь на ночь? У меня много свободных комнат.

– Благодарю. С удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством, но сначала я должен пристроить куда‑то коня. Это все, что у меня осталось.

– Во дворе есть сарайчик, который вы можете использовать в качестве стойла, если не возражаете. Он расположен за домом.

Род вышел проведать коня, а Мэтти пошла приготовить для него постель сына.

Было уже почти темно, когда он вернулся. И по сложившейся традиции Мэтти начала читать Библию. Род слушал, но не мог принять всего того, что ему читали. Теперь уже нет. В последние годы он не раз задавался вопросом о существовании Бога, однако ответ был неутешительным. Несомненно, любящий Бог не мог так наказывать его народ! Но война продолжалась и продолжалось убийство – и Род становился все более холодным и безжалостным с каждой бессмысленной смертью, свидетелем которой он был. Он чувствовал сейчас, что религия была обманом – подачкой для слабых – и что в конечном счете править будет общество сильных людей. И не потому, что они пользуются особой благосклонностью Бога, а потому, что они знают, как добиваться того, чего хотят, и их не беспокоят глупые правила. Так Род Кларк стал циником, ожидая худшего от судьбы, и потому редко бывал разочарован.

Мэтти отложила Библию, заметив холодное выражение его лица.

– Вы потеряли веру?

Он быстро взглянул на нее.

– Не знаю, имел ли я ее когда‑нибудь, чтобы терять.

– Вера дает мне утешение. Без нее я не представляю, как жить дальше.

Род хотел сказать ей, что она напрасно надеется на Бога. На земле сейчас ад, а не рай, но он вспомнил о своей матери и о том, как она всегда находила утешение в молитвах.

– Я видел слишком много страданий и смертей, Мэтти.

– Мы все пережили это, сынок. – Последовало долгое тягостное молчание. – Ну, я иду спать. Вам тоже надо как следует выспаться.

– Благодарю за ваше великодушие.

– Мне приятно оказать вам услугу, полковник. Спокойной ночи. – Она направилась в свою маленькую спальню. – Храни вас Господь.

– Спокойной ночи, Мэтти.

Когда Род лег на постель покойного сына Мэтти, в голове его возникли мысли о будущей жизни и о его воссоединении с семьей Дугласов. Он подумал также о Томми. Они с детства были хорошими друзьями, и Род надеялся, что с ним все в порядке. Род испытывал смешанные чувства к Эллин. Они расстались не совсем хорошо, так как он хотел поскорее обвенчаться с ней, а она отказывалась. Но его раздражал не только отказ Эллин. Она была слишком своевольной и независимой, и Род надеялся, что годы сделали ее более зрелой и покладистой женщиной. Ему вовсе не нужна была упрямая, сварливая жена. Он хотел по возвращении домой найти Эллин похожей на ее мать.

По его мнению, Констанс Дуглас была превосходной женщиной с красивым лицом и великолепной фигурой. Род давно считал ее идеалом женской красоты, но скрывал свои мысли, ожидая, когда подрастет ее дочь. Война заставила его поспешить, и он сделал Эллин предложение раньше, чем намеревался, но был уверен, что ответ был бы тот же, если бы он немного повременил. Эллин должна созреть для брака.

В его голове мелькали образы Эллин и Констанс, но в конце концов он расслабился и начал засыпать с мыслями, как его встретят, когда он вернется домой.

Эллин провела весь день за обычной нудной работой. По словам деда, дорога Ривервуд‑роуд все еще залита водой и потребуется не менее двух дней, прежде чем она станет проходимой. Эллин почувствовала облегчение, зная, что Прайс пока не уедет. Однако сознание того, что он будет находиться рядом, но останется недосягаемым для нее, приводило ее в смятение.

И хуже того, мать заявила, что сегодня вечером она присоединится к ним за обедом, независимо, будет присутствовать янки или нет. Это ее дом, и она не хочет испытывать неудобства из‑за какого‑то солдата. Лоренс был немало удивлен этим заявлением и рассказал об этом Эллин. Это был такой неожиданный поворот, учитывая ее непримиримость, проявленную вчера вечером, что они оба пришли в замешательство.

Лоренс был также озадачен внезапным интересом Констанс к янки. Она даже спросила, не провел ли тот ночь в их доме, и когда он ответил, что нет, казалось, она была очень довольна. Вероятно, поэтому она наконец смягчилась и согласилась присоединиться к ним за обедом. Должно быть, она решила, что сможет потерпеть еще пару дней, если речь идет только об обеде.

День Прайса был ничуть не более насыщен событиями, чем у Эллин и Лоренса. Он отправился с Фрэнклином на рыбалку рано утром, а затем спал до полудня, чтобы восстановить силы после бурной, бессонной ночи. Он никого не видел целый день, кроме Фрэнклина, который принес сообщение из большого дома о том, что дорога затоплена и не будет проходимой еще несколько дней. Довольный тем, что он останется с Эллин, и надеясь, что им удастся еще раз встретиться наедине, Прайс вспоминал о том, как она находилась в его объятиях. Он почувствовал облегчение, когда солнце зашло и наступило время идти на обед в большой дом.

Дарнелл опять приготовила ему ванну, и он привел себя в порядок, стараясь выглядеть как можно приличнее, прежде чем присоединиться к семье в гостиной. Он был удивлен, увидев там Констанс.

– Добрый вечер, – бодро сказал Прайс.

Лоренс подошел к нему и протянул стаканчик с виски, а затем подвел его к Констанс.

– Прайс, я рад представить вам мою невестку, Констанс Дуглас. Констанс, это Прайс Ричардсон, человек, которого спасла Эллин, – Очень приятно, что вы смогли присоединиться к нам за обедом, мистер Ричардсон, – вкрадчиво произнесла она, протягивая руку.

Прайс вежливо поклонился.

– Мне тоже очень приятно. Я всегда рад компании красивых женщин.

Шарлотта, сидевшая по соседству, хихикнула, а Эллин покраснела. Только Констанс не проявила никаких эмоций, – Вы очень любезны, сэр. Может быть, сядем за стол? – спросила она, беря его под руку.

Прайс осторожно наблюдал за выражением лица Констанс и заметил злобный блеск в ее глазах. Он решил ничем не выдавать своих чувств и выглядеть равнодушным в случае, если она заподозрит, что он влюблен в Эллин.

Когда все сели за стол, Констанс взяла на себя роль полновластной хозяйки.

– Расскажите о себе, мистер Ричардсон. Мне известно только, что вы янки, которого Эллин вытащила из реки. И думаю, этого было более чем достаточно для вас. – Ее тон был любезным, а вопрос – явно злобным и язвительным.

– Боюсь, это скучная тема. Почему бы вам не рассказать о себе и о жизни в Ривервуде? Мне кажется, это очень красивое и спокойное место, – сказал он, не возражая против словесной игры с ней.

– Ривервуд – это моя жизнь. Мы с моим покойным мужем создали его, и я ни в коем случае не допущу, чтобы он пострадал.

– Должно быть, вы очень любите свой дом, – заметил Прайс.

– О да! – пылко начала она, но Лоренс прервал ее:

– Мы все любим Ривервуд.

– Я вас хорошо понимаю. Я тоже люблю Олтон. Это один из самых живописных городов на Миссисипи. Он расположен на высоком берегу, и река там очень спокойная.

– И вы были бы рады поскорее вернуться домой?

– Разумеется. Прошло уже свыше года, как я покинул дом.

– У вас есть семья?

– Кровных родственников нет. Только семья Купа.

– Купа? – переспросила Констанс с нарочитым интересом.

– Это мой друг, который пропал после взрыва парохода.

– Какое несчастье! Вы уверены, что он погиб?

– Фрэнклин справлялся о нем в городе по моей просьбе, но ничего не добился.

– Может быть, вернувшись домой, вы обнаружите, что он уже ждет вас там.

– Такая мысль мне тоже приходила в голову, но я сомневаюсь в ее реальности. Лоренс рассказал мне, как мало людей удалось спасти.

Губы Констанс тронула злобная улыбка, которую та быстро подавила.

– Какова обстановка в городе, Лоренс?

– В основном все занимаются помощью пострадавшим. Лишь немногие… – Неожиданно он понял, что хотела услышать сноха, и замолчал.

– Немногие… что? – вдруг заговорила Шарлотта, к немалому удивлению присутствующих.

– Есть некоторые, кто радуется по этому поводу, – холодно ответил Лоренс и увидел, как помрачнел Прайс.

– В самом деле? – Констанс в душе была довольна, но пыталась скрыть это.

– Да. Ходят даже слухи, что кто‑то подложил бомбу в уголь, – добавил Лоренс. – Но они ничем не подтверждены.

Прайс почувствовал отвращение, заметив, с каким удовольствием Констанс интересовалась всеми подробностями событий, происходящих в городе. Она явно была очень жестокой женщиной, несмотря на внешне благообразные манеры, и он понял, что бесполезно пытаться договориться с ней. Для него и Эллин лучше всего держаться подальше от нее.

Констанс тайком наблюдала за каждым движением Прайса и Эллин. Она не сомневалась, что рано или поздно обнаружит связь между ними. Беседа протекала так, как ей хотелось, и она с удовлетворением заметила, как помрачнел янки. «Негодяй! – подумала она. – Как он смеет сидеть так спокойно за моим столом, будто член семьи». Словно прочитав ее мысли, Прайс внезапно извинился и вышел из комнаты. Его уход вызвал раздражение у Констанс. Она быстро взглянула на Эллин, которая, казалось, была озадачена его поступком. Может быть, он пошел на кухню, чтобы договориться о раннем завтраке с Дарнелл и о рыбалке с Фрэнклином? Было несколько вариантов, но ни один не устраивал ее. Нет, надо повнимательнее понаблюдать за ними сегодня после обеда и посмотреть, как будут развиваться события. Если ничего не произойдет, то она рискует всего лишь одной бессонной ночью. Констанс снова сосредоточилась на том, что говорил Лоренс.

– Неужели ты не можешь не злорадствовать, Констанс? – осуждающе сказал Лоренс.

– А в чем дело?

– Такое поведение не украшает тебя, учитывая твое положение.

– О каком положении ты говоришь?

– Как бы тебе ни хотелось признавать, но ты теперь всего лишь обедневшая вдова, – резко произнес он.

Констанс вспыхнула от негодования:

– Сэр, я действительно вдова, но вовсе не обедневшая. У меня есть великолепный дом и тысячи акров плодородных хлопковых плантаций! Томас оставил мне также свои сбережения. У нас есть облигации военного займа конфедератов.

– Они нынче ничего не стоят, а тебе скоро потребуются деньги для уплаты налогов за твою расчудесную плантацию. Ты бы давно потеряла Ривервуд, если бы не Эллин.

Констанс встала, раздраженно глядя на Лоренса и Эллин.

– Да, я должна помнить, что обязана вам обоим своим прекрасным будущим. А теперь прошу прощения, у меня был очень утомительный день.

Как только она ушла, Шарлотта была удивлена и разочарована, что все так быстро кончилось. Весь день ее мать выведывала у нее подробности вчерашнего разговора. Она была очень расстроена, когда Шарлотта смогла рассказать ей только то, что Эллин сидела молча, слушая беседу мужчин, и что ей самой ужасно наскучили все эти разговоры и она ушла спать. Сегодня вечером она постарается выведать все, что возможно, и матери не о чем беспокоиться.

– Эллин, мы должны помочь ему уехать отсюда как можно скорее, – сказала Шарлотта.

– Да, тяжело постоянно чувствовать, что тебя ненавидят. Особенно если тебе пришлось многое пережить.

– Я думаю, к концу завтрашнего дня дорога подсохнет, а послезавтра утром мы отправим его в город. У него не будет проблем с билетом, чтобы уехать из Мемфиса.

– Могу я проводить его? – неуверенно спросила Эллин, и Шарлотта сразу согласилась.

– Почему бы нет? Тебе будет полезно на денек оставить Ривервуд. Неужели мы не справимся без тебя?

Эллин, казалось, облегченно вздохнула, и Шарлотта удивилась, почему сестре так хочется подольше побыть рядом с янки. Остальная часть вечера прошла спокойно, и вскоре Эллин оказалась в своей комнате, ожидая, когда в доме все стихнет.

Ей не пришлось долго ждать. В конце концов все огни погасли, и она услышала, как дед отправился спать. Удостоверившись, что нет никакой опасности, Эллин крадучись выбралась из своей комнаты, не зная, что мать наблюдает за тропинкой.

Ночь была прохладной и темной из‑за тумана, распространившегося с реки. Казалось, холодные влажные щупальца обвивали Эллин, спешащую к любовнику. Она чувствовала, как по телу пробегали мурашки, и задрожала, обхватив себя руками. Достигнув домика надсмотрщика, она быстро вошла в слабо освещенную комнату, желая очутиться в теплых объятиях Прайса. Она резко остановилась, увидев его. Он сидел на постели, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги перед собой. Лицо его выражало крайнее расстройство. Прайс поднял почти пустую бутылку из‑под виски и молча приветствовал Эллин.

– Почему ты здесь? – спросил он резким тоном.

– Я хотела быть с тобой, – ответила Эллин дрожащим голосом.

– Почему?

– Я… – Она вспомнила, что днем бутылка была наполовину полна. – Ты пьян!

– Ты очень проницательна, любовь моя. Но ты не ответила на мой вопрос. Почему ты хочешь быть со мной?

– Потому что люблю тебя, – твердо сказала Эллин, беспомощно наблюдая, как он допивает виски.

Осторожно поставив бутылку на пол, Прайс проворно поднялся и встал перед ней. Он смотрел на нее сверху вниз. В полутьме комнаты резко выделялись черты его лица. Он поднял руку и коснулся ее волос, растрепавшихся во время бега.

Крепко прижав ее к себе, он прорычал:

– Ты не любишь меня! Просто тебе нравятся мои ласки!

Он прильнул к ее губам, заставив их раскрыться, и продолжал насильно целовать ее. Эллин уперлась руками ему в грудь, испытывая страх перед этим незнакомым человеком, которым вдруг стал для нее Прайс. Он снова притянул ее к себе, когда она попыталась вырваться, и глаза ее наполнились слезами.

– Ты и теперь хочешь меня? – сердито осведомился он, целуя ее в шею и чувствуя, как непроизвольно напряглись ее соски, прижатые к его груди.

– Нет! – крикнула она, влепив ему пощечину.

Этот удар, казалось, остудил их обоих, и они уставились друг на друга, не в силах пошевелиться. Эллин вдруг уткнулась ему в плечо, обвив руками шею и неудержимо всхлипывая.

– Не смей так обращаться со мной. Я люблю тебя. Люблю.

Он еще долго стоял неподвижно, с трудом осмысливая, что едва не натворил. Затем обнял ее и нежно поцеловал в голову.

– Прости, прости, – простонал он. Она подняла голову, подставляя ему губы. – Я тоже люблю тебя, Эллин, – прошептал он, прежде чем поцеловать ее.

Желая утешить друг друга, они легли на постель, не прерывая взаимные ласки, пока огонь любви не разгорелся с новой силой. Их охватила страсть, и не было времени раздеваться. Его горячие влажные губы прижались к ее груди сквозь ткань платья, и Эллин застонала от этого нового ощущения. Она помогла ему приподнять свои юбки, а затем протянула руку, чтобы приспустить его штаны. Обхватив рукой горячее пульсирующее мужское естество, она гладила его, шепча о своей любви и о том, как нуждается в нем. Прайс вздрогнул и застонал от возбуждающего прикосновения ее пальцев. И, подмяв ее под себя, глубоко вошел в нее. Эллин отвечала, приподнимая бедра и выгибаясь навстречу, чтобы доставить ему максимальное удовольствие.

– Я люблю тебя, – шептала она. – Люблю.

Эллин крепко прижала его к себе, почувствовав горячую вспышку и пульсацию внутри, а Прайс, поняв, что удовлетворил ее, поспешил тоже достичь кульминации, чтобы разделить с ней момент полного слияния. Они лежали, не зная, что за ними наблюдают в окно.

Изумленная Констанс отошла от домика. Хотя она подозревала, что Эллин и Прайс влюблены друг в друга, но до сих пор не думала, что они зашли так далеко. «Какова мать, такова и дочь», – мелькнуло у нее в голове, и она нахмурилась.

Констанс поспешила домой в полном смятении. Что же делать? Как обратить этот факт себе на пользу? Задыхаясь после быстрой ходьбы, она рухнула на постель, стараясь привести мысли в порядок. Она не собиралась рассказывать кому‑либо о том, что видела. Теперь ей точно известно, что они любовники, и это будет ее запасным козырем. Она воспользуется им, когда возникнет острая необходимость.

Отныне Констанс была уверена, что между ней и Родом не будет никаких препятствий. Он ни за что не женится на Эллин, если узнает, что она спала с янки. Вспомнив то, что она видела, Констанс почувствовала раздражение. Как могла южанка опуститься до того, чтобы добровольно отдаться янки? Она содрогнулась от отвращения. Она всегда считала Эллин глупой, но теперь окончательно убедилась в этом. Довольная тем, как развиваются события, Констанс разделась и забралась под одеяло, чувствуя, что сегодня она будет спать особенно крепко.

Была уже глубокая ночь, и любовники лежали обнявшись на узкой постели, слишком усталые, чтобы двигаться. Это был момент величайшего блаженства, когда они в полной мере наслаждались покоем и любовью, не испытывая никаких тревог.

– Ты такая красивая, – прошептал Прайс, оперевшись на локоть здоровой руки, чтобы взглянуть на Эллин сверху.

Она улыбнулась полусонно.

– Это благодаря тебе я чувствую себя красивой, желанной и очень сексуальной. – Ее пальцы крутили пуговки на его рубашке.

Он наклонился и поцеловал ее.

– Как долго мы спали?

– Не знаю, но, надеюсь, не очень долго. Нам остался всего один день, и я не хочу терять зря время.

– Я тоже, – согласился он, протягивая руку, чтобы расстегнуть ей платье. – Тебе не кажется, что пора раздеться?

Она засмеялась счастливым смехом.

– Мне кажется, это давно надо было сделать.

Привстав, она быстро сняла все с себя и помогла ему справиться с одеждой.

– Ты, наверное, уже привык, чтобы тебя раздевали, – сказала она, стягивая рубашку с его широких плеч.

Расстегнув ему штаны, Эллин спустила их с бедер и с восхищением увидела, что Прайс уже возбудился. Она начала медленно властвовать над ним. Эллин бесстыдно ласкала его тело, испытывая растущее возбуждение от того, что впервые выступала в активной роли.

Прайс с трудом сдерживался. Он напряг всю силу воли и стиснул зубы, чтобы немедленно не овладеть Эллин, когда ее прикосновения пробудили в нем непреодолимое желание. Она дразнила его, безуспешно стараясь сломить его железную волю, и становилась все смелее и смелее. Склонившись над ним, она целовала его и терлась грудями о его грудь. Затем она оторвалась от его губ, и он ощутил ее горячие поцелуи на горле и груди. Прайс затаил дыхание, когда ее губы скользнули ниже.

– О Боже, Эллин, – простонал он, чувствуя ее горячее дыхание.

Довольная тем, что теперь ей стало известно, как преодолеть его сдержанность, она продолжала целовать его. Дрожь невероятного возбуждения охватила его при первом прикосновении ее губ к его трепещущей мужской плоти. Она продолжала ласкать его, вознося к новым высотам желания.

Внезапно самообладание покинуло Прайса, и он потянул ее вверх на себя. Эллин не меньше, чем он, жаждала полного слияния и под его руководством, расставив ноги, медленно села верхом на его твердый торчащий жезл. Горя желанием полностью обладать им, она вобрала его глубоко в себя, и они задвигались в едином ритме. Слишком возбужденный, Прайс был не в силах сдержать последние содрогания, достигнув небывалого экстаза. Удовлетворенный, он лежал, прижимая ее к себе, пока громкие удары их сердец не начали замедляться.

Они молча наслаждались этими прекрасными мгновениями, все еще слитые воедино. Сон настиг усталых любовников в объятиях друг друга. Казалось, они не хотели разлучаться до последней минуты.

Утренняя звезда ярко сияла на предрассветном небе, когда Фрэнклин вышел из своей уютной хижины. Он направился к дому надсмотрщика, так как Прайс сказал, что хочет опять пойти с ним на рыбалку сегодня утром.

Фрэнклин еще был в полусонном состоянии, когда заметил две страстно обнявшиеся фигуры на крыльце. Потрясенный, он сошел с тропинки и продолжал двигаться вдоль деревьев. Когда Эллин оторвалась от Прайса и побежала к большому дому, он отступил вглубь, чтобы его не заметили. Он был не на шутку обеспокоен тем, что эти двое стали любовниками. Эллин была очень дорога ему, и он не хотел, чтобы она пострадала. И хотя Прайс был приятным человеком, он все‑таки янки, а Эллин, вероятно, забыла об этом, заключил Фрэнклин. Не зная, что делать, он решил сначала поговорить с Дарнелл и повернул назад к своей хижине.

– Дарнелл? – тихо позвал он, опасаясь разбудить Глори.

– Что случилось? – донесся тревожный шепот с кровати.

– Кажется, нас ждут большие неприятности, – сказал он, садясь рядом с ней.

– Почему?

– Я только что видел мисс Эллин, выходящую из дома надсмотрщика.

Дарнелл молчала, удивляясь, как неразумно и неосторожно вела себя Эллин.

– Знаю.

– Знаешь?

– Они уже несколько ночей проводят вместе. Надеюсь, никто, кроме нас, не узнает об этом.

– Я видел их своими глазами.

– И придержи язык! – сурово сказала она. – Они будут счастливы, если их оставят в покое.

– Но я должен рассказать об этом мистеру Лоренсу!

– Зачем? Это доставит Эллин массу неприятностей. Ты ведь знаешь, что собой представляет ее семья.

Фрэнклин подумал некоторое время, прежде чем согласиться.

– Вот что я тебе скажу: иди готовить лодку, а я поговорю с мистером Прайсом, – решила Дарнелл.

– Что ты собираешься ему сказать?

– Пока не знаю, но что‑нибудь придумаю.

– Скажи, чтобы он шел ко мне, а я буду ждать его на берегу.

Дарнелл встала, оделась и вышла вслед за Фрэнклином из хижины. Она наблюдала за мужем, пока тот не скрылся в направлении реки, а затем приблизилась к домику надсмотрщика и начала нарочито шумно подниматься по ступенькам крыльца.

Услышав шаги на крыльце, Прайс быстро открыл дверь, удивившись, почему Эллин вернулась назад.

– Эллин? – спросил он, еще не видя, кто это. Увидев Дарнелл, он смутился, и на лице его отразилась тревога. – Дарнелл!

– Доброе утро, мистер Прайс.

– Я думал, что это Эллин, – пробормотал он, стараясь загладить свой промах.

– Мне все известно и Фрэнклину тоже.

– Вы знаете? – Он был ошеломлен.

– С самого начала, – сказала Дарнелл.

– Как? Неужели Эллин рассказала вам?

– Нет, сэр. Она настоящая леди! – выступила в защиту девушки Дарнелл. – Мне стало все понятно по вашему виду. А Фрэнклин… он видел вас сегодня утром.

– В самом деле?

– Он шел, чтобы позвать вас на рыбалку, и увидел, как мисс Эллин выходит из домика.

– Мне надо поговорить с ним, – сказал Прайс, и они вошли внутрь.

– По поводу Фрэнклина можете не беспокоиться. Он никому ничего не расскажет. Я поговорила с ним, и он будет молчать.

– Благодарю.

– Не стоит благодарности. Я люблю мисс Эллин и не хочу причинять ей зло, – промолвила Дарнелл, глядя ему прямо в глаза.

Прайс понимающе кивнул:

– Я тоже люблю ее.

– Что вы собираетесь делать? Кажется, вы намеревались уехать завтра утром? – спросила Дарнелл.

– Я просил ее выйти замуж за меня, но она хочет сначала поговорить со своим женихом.

– А… с мистером Родом.

– Да.

Дарнелл удовлетворенно кивнула:

– Я очень рада.

Прайс удивился ее реакции.

– Вероятно, вы единственная, кто теперь знает об этом.

– Я хочу, чтобы она была счастлива.

– Я сделаю все, что в моих силах, для этого, – сказал он серьезно.

– Фрэнклин ждет вас в лодке. Вам следует поторопиться. – Успокоенная его словами, Дарнелл ушла.

Прайс тяжело опустился на постель, взволнованный только что состоявшимся разговором. Если о его отношениях с Эллин знали Дарнелл и Фрэнклин, то возможно… Нет, если бы кто‑то из членов семьи тоже знал, то немедленно высказался бы по этому поводу. Немного успокоившись, он оделся потеплее и отправился к Фрэнклину.

Эллин откинулась в ванне с горячей душистой водой. Голова ее болела, а мышцы затекли и ныли. День был долгим и тяжелым, к тому же предыдущей ночью она мало спала. Эллин очень устала. Горячая вода принесла некоторое облегчение, но голова все так же сильно болела. В конце концов она оставила попытки расслабиться и вылезла из ванны.

Дарнелл специально выискивала тяжелую работу для них обеих в течение всего дня. Они начали трудиться сразу же после завтрака и не прерывались почти до самого заката, за исключением короткого ленча. И вот сейчас Эллин старалась поскорее привести себя в порядок, чтобы успеть к обеду. Последнему обеду с Прайсом.

Одевшись с особой тщательностью, она стала прихорашиваться, желая выглядеть как можно лучше в этот вечер. Расчесав свои темные волосы, она собрала их в пучок, оставив лишь несколько вьющихся локонов, ниспадающих на уши и шею. Слегка подкрасив щеки, Эллин вышла из своей комнаты и спустилась вниз.

Когда она вошла в гостиную, все уже были там.

– Добрый вечер, дорогая, – приветствовал ее Лоренс.

– Добрый вечер, – ответила она, задержав взгляд на высокой фигуре Прайса, который стоял рядом с дедом.

– Добрый вечер, Эллин, – поздоровался он с ней, сдерживая нежную улыбку. Ему так хотелось обнять ее!

– Рада, что ты все‑таки присоединилась к нам, – сказала Констанс язвительно. – Мы все заждались тебя.

– Прошу прощения за опоздание, но после тяжелого рабочего дня мне необходимо было освежиться.

Не обращая внимания на ее слова, мать продолжила:

– Нас уже пригласили к столу.

Констанс направилась в столовую впереди всех и подождала, когда Лоренс отодвинет стул, чтобы усадить ее. Внимательно наблюдая за Прайсом и Эллин, она испытывала раздражение, видя их притворное безразличие друг к другу. Какие же они невозмутимые актеры! Возможно, если бы она не была свидетельницей ночной сцены, то могла бы поддаться их уловке, но Констанс знала истинное положение вещей. Раздосадованная их обманом, она решила испортить им вечер. Обед уже подходил к концу, и она решила, что пора начать.

– Я знаю, что вы собираетесь покинуть нас утром, – обратилась она к Прайсу.

– Да, мэм, если дорога подсохла.

– Когда это станет известно? – спросила она Лоренса.

– Я проверю утром, – ответил Лоренс. – До Мемфиса довольно далеко, и нам надо выехать пораньше, так ведь, Эллин?

– Какое она имеет отношение к этому? – удивилась Констанс.

– Эллин поедет с нами.

– Зачем?

– Я хочу проводить мистера Ричардсона, мама, – ответила Эллин, недовольная начавшимся разговором.

– К чему все это? – Тон матери был холодным и надменным, когда она посмотрела на дочь.

– Констанс, я подумал, что неплохо бы Эллин отвлечься от работы на денек, вот и все, – сказал Лоренс, стараясь не акцентировать внимание на Прайсе в предстоящем путешествии.

Но Констанс знала лучше об отношениях Прайса с ее дочерью и понимала, какую глупость допускает Лоренс, позволяя Эллин провожать янки.

– Если дорога еще залита водой, там будет такая непролазная грязь, что экипаж может застрять.

– Все будет в порядке, – настаивал Лоренс.

– Глупо с твоей стороны рисковать нашим единственным средством передвижения, если в этом нет никакой необходимости! – сердито возразила Констанс. – Незачем брать экипаж. Если Эллин останется здесь, вы вдвоем можете поехать верхом на лошади и муле и сэкономите время к тому же.

В конце концов Лоренс согласился с ней, понимая, что путешествие в экипаже будет гораздо тяжелее и медленнее.

– Твоя мать права, – сказал он Эллин. – Я уверен, ты тоже не хочешь, чтобы мы застряли на полпути.

– Я так и знала, – сокрушенно ответила Эллин, обиженная тем, как настойчиво ее заставляют остаться дома.

– Сожалею, дорогая, но будет гораздо проще, если мы поедем верхом, – заявил Лоренс. – Вас это устраивает, Прайс? А Эллин попрощается с вами здесь.

– Вполне, – сказал Прайс.

– Значит, договорились. – Лоренс был доволен, что Прайс согласился с ним. – Мы отправимся сразу, как только я вернусь после проверки уровня воды в реке. Это будет около восьми часов утра.

Констанс сидела, откинувшись на спинку стула, и слушала дальнейший разговор без особого интереса. Она уже добилась своего, увидев, что Эллин с трудом сдерживает гнев и обиду, оттого что ей не позволили сопровождать Прайса в город. Если бы Констанс специально не следила за ней, то, возможно, ничего бы не заметила, но она была начеку и не напрасно.

Однако Ричардсон казался невозмутимым, и Констанс удивлялась, неужели он действительно ничем не обеспокоен. Она подумала, что он просто попользовался Эллин только ради удовольствия и ему не приходится скрывать свои чувства, потому что нечего скрывать. Если это так, то Констанс еще более утвердилась в решении заставить дочь поплатиться за свою глупость. Кроме того, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Эллин и Прайс снова встретились ночью. Неожиданно ей в голову пришла мысль, и она изумилась, насколько просто все можно сделать.

Дата добавления: 2015-05-19 | Просмотры: 421 | Нарушение авторских прав