 |
|
АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология |
Интенсивная терапия. ЖадностьЧастота встречаемости в России 25-35 детей на 1000 рождений. По причине возникновения: генетические, средовые, мультифакториальные. По времени возникновения: гаметопатии, бластопатии, эмбриопатии. Причины возникновения ВПР: 1. Эндогенные факторы (изменение генотипа, эндокринные болезни, возраст родителей). 2. Экзокринные факторы (физические, химические, биологические).
Интенсивная терапия. Жадность.
Не надо себя обманывать, деньги не портят людей. Зависть? Конечно. Гордыня? Несомненно. Но деньги? Не надо приписывать сверхъестественные свойства этим листочкам бумаги, кусочкам металла и цифрам на банковском счету, ведь в конечном итоге, они не стоят ничего. Нормально ли завидовать человеку, который богаче вас? Разумеется, при условии, что в конечном итоге, деньги являют собой что-то материальное. Сайты, журналы и газеты интригуют читателей заголовками о миллионерах, которые скромно живут, как обычные люди, но, тем не менее, имеет гигантские числа на своих банковских счетах. Деньги на этих счетах всё хранятся, приумножаются, но их конечная цель – это извещение родственникам покойного, о наследстве, которое осталось после его кончины. Деньги надо тратить. Собственно, для этого они и были созданы. Стремление набрать рекордную сумму на банковском счёте всё равно приводит к концу, к смерти. Но что, если деньги тратятся, но тратятся, без чувства меры? Те же самые сайты, газеты и журналы рассказывают нам о счастливых победителях лотерей, сынках богатых чиновников и просто девушек, с богатыми покровителями, которые становятся участниками различных скандалов, организовывают праздники и вечеринки такого масштаба, что Иисус со своими пятью тысячами человек, нервно курит в сторонке. Всё дело в том, что эти люди не умудрились понять ценность денег. Да да, кто бы что ни говорил, но в нашем мире деньге – это ценность. Не столько ценны они, сколько ценен труд, усилия, которые были приложены в процессе. И зачастую, когда человек тратит деньги, теряет, или его обкрадывают, он жалеет не сами деньги, а труд, который был потрачен на их получение. Свой труд, или чужой, неважно. Копил целый год на машину, купил, а её украли. Жалко ли деньги, которые были затрачены? Несомненно. Но ещё жальче год, с утра до вечера, пять дней в неделю, которые человек потратил. А этот год просто взяли, и вырвали из жизни, как будто его и не было. Именно поэтому, обеспеченные люди, хоть и предоставляют своим отрокам и пассиям крупные суммы, сами, зачастую, живут роскошно, но отнюдь не расточительно. Элитный ресторан? Конечно. Костюм от «Бриони»? Почему нет. Порше? Имеет право. Участок на луне? Глупости, вот на Мальдивах – другое дело. В конечном итоге, главное, эту ценность денег не потерять. Но вот беда, люди забывают, что деньги – это инструмент, который позволяет перевести труд человека, даже никак не связанный со своей мечтой, в её исполнение. Воистину, нет более универсального инструмента, который позволит воплотить все самые сокровенные желания. И, зачастую, чем больше денег человек имеет, тем больше своих желаний он сможет воплотить. Не надо быть портным, чтобы ходить в красивом и удобном костюме, достаточно лишь иметь возможность позволить себе этого, обменять заработанные собой деньги, чтобы портной, наконец, смог купить себе новый автомобиль. Однако не стоит забывать, что не всё можно купить за деньги. Далеко не всё… ***
Жан сделал последний глоток кофе и с досадой посмотрел в пустую кружку. Последнюю банку кофе он сегодня уже допил, а ночь предстояла быть длинной. Жан встал из-за стола и поставил чайник кипятиться. Обследовав свои запасы, Жан обнаружил, что остался только фруктовый чай с какими-то добавками. Не видя альтернативы, Жан достал пакетик и бросил его в кружку. Чайник закипел быстро, и щёлкнув, выключился. Жан залил кипяток в кружку и вернулся за компьютер. Часы в правом углу монитора показывали половину второго ночи. Видимо, и сегодня всю ночь придётся провести на работе. Жан являлся владельцем доволько крупной сети общественного питания. Это не было семейным бизнесом, где семейный рецепт передаётся от отца к сыну, и в конечном итоге, захватывает сердца людей и становится брендом и фишкой, из-за которой бизнес растёт и процветает. Нет, отец Жана эмигрировал во Францию, не имея ничего за душой, и, собственно, с чем приехал, с тем и оставил Жана после своей кончины. С детства имея острый ум и деловую хватку, даже с пустым карманом, Жану удалось добиться всего, о чём может мечтать человек. Он присматривался к людям, оценивал их потенциал, просчитывал все вероятности исхода, и в итоге – стал тем, кем является сейчас. Однажды, увидев объявление о продаже бистро недалеко от своего дома, частным посетителем которого он был, он поинтересовался у владельца/шеф-повара причиной продажи. Как и следовало ожидать, бистро было нерентабельно, а причина была проста – выбор места, где было открыто бистро. Gare du Nord - Район Парижа, расположенный около Северного и Восточного вокзалов, один из самых неблагоприятных районов, а учитывая, что бистро само по себе не пользовалось особым спросом среди жителей района (преимущественно индийцев, африканцев и арабов), так и особой популярностью у туристов район тоже не пользовался, популярностью, доходы владельца были сильно ограничены. Жана посетила идея, и он поделился ею со своей женой Ребеккой. Ребекка оказалась надёжной опорой для своего супруга, и поддержала Жана в его начинаниях. Жан влез в долги где только мог, занял деньги где только можно, в банке, у друзей и знакомых, но в итоге, выкупил бистро, при условии, что первое время шеф останется на своём месте, если Жану удастся наладить поток клиентов. Решил проблему Жан очень просто, так как Париж является крупным туристическим городом, отелей вокруг было полно, даже в их районе. Отели, из-за своего расположения, тоже испытывали проблемы с туристами. Как известно, в отелях имеются лишь полноценные завтраки, а дополнительные услуги платные. Жан же предложил отелю очень простой вариант: всем постояльцам отеля при предоставлении карты отеля, в заведении предоставлялась скидка, процент от посетителей отдавался отелю, в качестве компенсации услуг. Таким образом, туристы, возвращаясь после насыщенного дня изучения истории Парижа, уже точно знали, где проведут свою последнюю трапезу перед сном. Вечернее и ночное время работы бистро было заполнено, однако, чтобы заполнить дневное время, Жан решил ввести в меню национальные блюда (индийские, арабские, африканские). Были организованы дни национальной кухни, где в дневные часы собирались целые национальные общины, но уже к вечеру, жители района расходились по домам, и освобождали места для уставших после целого дня экскурсий туристов. Бистро не только начало приносить прибыль, прибыль, собственно, как и нагрузка на бистро, оказалась такой высокой, что пришлось нанимать дополнительный персонал, что так же положительно сказалось на авторитете бистро. Название Жан менять не стал, всё-таки, бистро было мечтой шеф-повара/бывшего владельца Али ибн Иса, и бистро «Магриб» всегда было готово обслужить голодающих и нуждающихся. Жан раздал все свои долги, и очень был благодарен своей жене, которая поддержала его. Жизнь Жана и Ребекки стала налаживаться и больше не была от зарплаты до зарплаты. Спустя некоторое время у них родился сын. Накопив достаточную сумму, семья переехала со съёмной квартиры в новую приобретенную, правда, в том же Северном районе. Деньги Жан копил на расширение своего дела. Не став придумывать ничего нового, Жан выбрал подходящее место и по старой схеме организовал приток посетителей. Денег становилось больше, но с ростом доходов и точек, увеличивалось количество бумажной работы, которую Жан не доверял никому, кроме себя. Лишь мелки обязательства на себя брали бухгалтера и юристы, но основной документооборот проходил через Жана. Но, к его чести, справлялся он с этим отлично, а непосредственное участие в процессе, позволяла его сети бистро находить новые решения и увеличивать прибыли. Это обеспечивало Жана и его семью не только средствами для существования, но и давала возможность для роскошной жизни. Чем они и пользовались. Свой дом, автомобиль, квартира, всё это было у семейства Жана. В такой обстановке у него родился ещё один сын. Но росли доходы, росла и ответственность, и Жан с каждым годом всё сильнее и сильнее погружался в работу, стремясь обеспечить его семью всем, чем только возможно. И с каждым годом он всё чаще и чаще задерживался на работе, и всё больше и больше отдалялся от семьи. Телефон на рабочем столе завибрировал и засветился. Жан перевёл взгляд с монитора на телефон, потёр глаза и вгляделся в дисплей. «Бекки» - гласила надпись на дисплее. Жан не спешил поднимать трубку. Он некоторое время подождал, в надежде, что Ребекка перестанет звонить, однако, она продолжала упорно названивать. Жан неуверенно снял трубку и ответил: - Да. Ты чего ещё не спишь? - Ты ведь обещал, что сегодня придёшь домой. - Ты помнишь? – Как я могу спать, когда тебя нет рядом? - Бекки, я же говорил, у меня много работы. - Так переложи её на кого-нибудь! – недовольно вскрикнула Ребекка. – Ты сутками не появляешься дома! – Неужели, нет никого, кто мог быть взять хоть часть твоей работы?! Жан злился. Они уже неоднократно обсуждали эту тему, и неоднократно объяснял, что в таких серьёзных вещах он может доверять только себе. И, как результат, не напрасно, доходы бизнеса действительно были значительно выше только благодаря деловому гению Жана. Ребекка попыталась успокоиться, но голос её всё равно иногда подрагивал. За последний год Жана она практически не видела дома. Всё время он проводил на работе, там он ел и там он спал. Даже не смотря на то, что работа была так близко, человек находился так далеко от неё… - Дети тебя совсем не видят… Жан ничего не ответил. Молчание продолжилось секунд десять, после чего Ребекка продолжила: - В любом случае, я не хочу сейчас ругаться по телефону, поговорим, когда вернёшься домой… Бекки положила трубку. Жан негодовал. Неужели, она не понимает, что всё, что он делает – на благо семьи, всё для неё и детей?! Что они будут делать, если с ним что-то случится? Кто их обеспечит? Доля от бизнеса? Без него этот бизнес бы загнулся, даже не начавшись, а он единственный, благодаря кому бизнес жив и процветает. Или она забыла, как они жили до того, в съёмной квартире, на аренду которой уходила вся зарплата Ребекки, а жили они на скромную зарплату Жана, да на продукты, которые он списывал в магазине. Выходцам из других стран и так непросто, а африканцам тем более. Но Жан и Ребекка сумели преодолеть эту пропасть и выбились в люди. А сейчас она хочет, чтобы он от всего этого отказался?! От труда всей его жизни?! Зная, что дома его ожидает разговор с женой, Жану всё меньше хотелось возвращаться сегодня домой. От мыслей и волнения, в горле у Жана пересохло. Он заглянул в свою кружку, но заметил, что уже осушил её. Жан взял чайник и отхлебнул воды с носика. Поставив чайник на его подставку, Жан задумался: если ему сегодня всю ночь придётся провести на работе, необходимо купить кофе. Да, сейчас было бы неплохо прогуляться до круглосуточного супермаркета, вдобавок, проветрить голову и развеять дурные мысли Жану сейчас как раз бы не помешало. Жан взял висящий на спинке кресла пиджак и покинул свой кабинет. В офисе уже давно никого не было, и Жан, не решившись нарушать эту безмятежность, пробирался к выходу лишь в лунном свете. Жан открыл дверь и покинул офис. Лицо тут же обдало прохладным ветерком, который медленно, но настойчиво прогонял сонливость. Жан поёжился, застегнул пиджак, поставил офис на сигнализацию, и направился в сторону круглосуточного магазина. Когда Жан не думал о работе, он думал о семье, и сейчас его мысли были переполнены недавним разговором с Ребеккой. Он и правда уже несколько дней проводил на работе, и сам уже соскучился по жене, по детям… Но что он может сделать? Работа сама по себе выполнится. Он ведь и сам не рад проводить столько времени в офисе, пялясь сутки напролёт в монитор его компьютера, да только, иного выхода нет. Если он перестанет всё это делать, где его семья будет брать деньги, на что они будут жить? Погружённый в свои мысли, Жан подошёл к круглосуточному магазину. Не обращая внимания ни на что, Жан едва не врезался в двери магазина, но к счастью, они были автоматические. Двери практически беззвучно разъехались в разные стороны, и только смена обстановки вывела Жана из раздумья и напомнила ему зачем он здесь. Жан прошёлся вдоль рядов с продуктами, выискивая полку с кофе и напитками. Наконец, его поиски увенчались успехом. На полке стояли упаковки кофе всех возможных видов и размеров. Он начал обследовать полку своим уставшим взглядом, в поисках единственного кофе, который он мог пить. Жан простоял так достаточно долго, минут пять, пока окончательно не убедился, что сегодня ему придётся обойтись без кофе. Раздосадованный Жан направился к холодильнику с газированными напитками. У холодильника стоял высокий худой мужчина в светлом плаще и внимательно изучал содержимое холодильника, не менее тщательно, чем Жан изучал полку с кофе. Наконец, мужчина раздосадовано вздохнул, достал из холодильника банку с напитком, положил её в корзину с продуктами, и поспешил на кассу. Теперь настала очередь Жана. Он прильнул взглядом к содержимому холодильника, однако, выбор у него был невелик, и он извлёк оттуда последнюю банку с энергетиком. Надписи на банке были написаны иероглифами, которые Жан не понимал, да ему это было не нужно – злоупотреблять такими напитками всё равно он не собирался, вредно для здоровья. Он прошёл на кассу и рассчитался за напиток с фактически погрузившейся от ночной смены в сон, продавщицей. Продавщица отдала Жану сдачу, и едва прикрыв глаза, снова погрузилась в приятную дремоту. Одно только взгляда на неё хватило Жану для того, что захотеть смачно зевнуть, что, собственно, он и сделал. Глаза начали слипаться и Жан решил не мучить себя и сразу выпить энергетик. Вкус был типичный для энергетиков, которыми он не брезговал, когда работы было невпроворот, а кофе больше не помогал. Кофеином в таблетках Жан не пользовался, резонно полагая, что как таковой проблемы у него нет. Лишь редкие потребности в суточной бодрости, которые, которые можно удовлетворить подручными средствами, не прибегая к серьёзной помощи. Уже отточенным движением Жан бросил пустую банку в стоящую у входа урну. Бросок был произведён чисто. Небольшая победа немного приподняла Жану настроение после прошедшего разговора с женой, и на этой ноте он решил отправиться в офис. Начал накрапывать дождь и Жан ускорил шаг. Буквально через минуты небольшой дождь перешёл в ливень и Жан окончательно смирился с тем, что промокнет насквозь. Ну и ладно, в офисе есть запасная одежда. На самом деле, была ещё одна причина, по которой Жан решил всё-таки отдаться на поруки стихии. То ли энергетик был просроченный то, ли усталость Жана была настолько запредельной, но его одолевала сонливость. Глаза так и норовили сомкнуться, и Жан резонно решил, что ничего так не бодрит, как контрастный душ. И оказался прав. Поток холодной воды смывал усталость и сонливость, по крайней мере, Жану так казалось. Дождь закончился, а Жан всё также тяжёлой поступью двигался в сторону офиса. Он вымок до нитки, и вода стекала с него ручьём, который, достигнув тротуара, сливался с общим водным потоком. Слабость снова брала верх над Жаном, в глазах начало темнеть. «Не хватало ещё упасть в обморок на улице! Что мне сейчас надо, так это добраться на работу, и отдохнуть часок.» Неимоверным усилием воли Жан добрёл до своего офиса. Он нащупал в кармане пиджака ключ, достал его и попытался открыть дверь. Перед глазами всё плыло, лишь с седьмой попытки ему удалось вставить ключ в замочную скважину. Жан отворил дверь и медленно побрёл в свой кабинет, опираясь то на стены, то на столы его сотрудников. Он открыл дверь своего кабинета, но это всё, на что его хватило. Силы окончательно покинули его. Ноги стали ватными, мышцы одолела сладость, а сознание стало заполняться пустотой. Ноги подкосились, и Жан, не в силах больше двигаться, погрузился во мрак. Тело рухнуло на пол, и лишь голова упала на подушку… *** Жану снился прошлогодний пикник с его семьёй. Вся Франция отмечала День освобождения от фашизма, и Жан, решил не отставать, и тоже предоставить себе выходной. Когда он сообщил Ребекке, что планирует провести время с семьёй, её радости не было границ. Дети тоже были вне себя от счастья, они носились по квартире и радовались предстоящему событию, ведь не часто им с родителями удавалось выбраться в свой загородный дом. Залог счастья был известен давно, поэтому Жан с семьёй решили не изощряться, а провести время на природе в своём загородном домике, который Жан держал как раз для таких вот уикэндов. По-крайней мере, это было раньше. Ребекка с самого утра готовила блюда, которыми хотела порадовать своих близких, Жану же было поручено придумать, как занять детей. Задачу Жан решил тривиально – радиоуправляемый вертолёт способен занять мужчину любого возраста на долгое время. Дети тоже не сидели на месте и готовили Баркаса – красивого испанского мастиффа, который был куплен к рождению Майка – старшего сына Жана, к предстоящему путешествию. Наконец, наступил долгожданный для всех рабочих людей день. Погода, как будто подстраиваясь под настроение людей, радовала туристов и жителей Парижа. Жан загрузил в багажник своего вольво всё необходимое: термосумку с едой, покрывало, спрятал подальше от глаз детей вертолёт. Но самое главное, Жан взял с собой в дорого свою семью, чего не случалось уже достаточно давно. Автомобиль был непривычно полон людьми. За столь продолжительное время, Жан уже привык разъезжать по рабочим делам один, стоя в парижских пробках под голос диктора, начитывающего очередную слушаемую аудиокнигу, которые разбавляли его рабочие будни запоминающимися историями. В десять часов утра, они покинули свою квартиру в Северном районе и отправились в поездку, однако, едва отъехав от дома, тут же встали в пробку. В честь праздника власти Парижа устраивают ежегодный парад, и сегодня, центральные улицы были перекрыты. И вот уже, который год Жан забывал про это. Прошло около часа, а они едва сдвинулись с места. Дети начали уставать, их былой задор и энтузиазм улетучился. Они уже не прыгали на заднем сиденье автомобиля, а сидели, отстраненно уставив взгляд в окно. Ребекка, которая тоже до этого была несказанно рада их семейному уикэнду поумерила свой пыл, и сидела, уткнувшись взглядом в свой смартфон. Не было в их семье такой атмосферы, которая царила по телевизору в ситкомах. Никто ни пел песни, ни играл в «города», в машине царила тишина. Поговорить тоже было не о чем. Рассказать интересный случай на работе? Но таких просто нет, Жан старался припомнить, но попытки его оказались тщетны. Жан проявил инициативу и поинтересовался, что нового у Ребекки и детей, однако, не получил вразумительного ответа. Всё нормально. Как будто рутинная жизнь Жана въелась в жизни его близких. Жан вспомнил, почему он не любил такие семейные мероприятия. Ведь именно они открывали ему глаза на то, как именно обстоят дела у него в семье. Он ощущал, что дети его практически не видят, и он становится для них чужим. Что Ребекка отстраняется от него, как за ней начинают ухаживать различные мужчины, польстившиеся на её неописуемую красоту и её прекрасный характер, ухаживания которых она отклоняет. Пока отклоняет. Жану хотелось поскорее вернуться к своей работе, погрузиться в неё, чтобы эти неприятные мысли наконец бы ушли и освободили бы пространство для деловых размышлений. «Потерпите ещё немного, мне осталось всего лишь чуть-чуть. Даже если вы меня бросите и покинете, я не буду сожалеть, зная, что обеспечил вам будущее. А если нет… Мы решим эту проблему вместе. Конечно если она к тому моменту не решится сама собой…» - Проснитесь и пойте, мистер Люмьер… Проснитесь и пойте… Нет я не хочу сказать, что вы спите на работе… Никто не заслуживает отдыха больше вашего. И все ваши усилия пропали бы даром пока…пока… ммм… Скажем просто, что теперь ваш час пробил. Нужный человек не в том месте может перевернуть свой мир. Так проснитесь же, мистер Люмьер… Проснитесь, вас ждут великие решения. Жан проснулся с криком. Руки Жана дёрнулись, однако, положения своего не изменили. Сонными, слипающимися глазами Жан попытался оглядеться, но ничего не видел, вокруг была темнота. На мгновение ему даже показалось, что голос ему почудился, но последние воспоминания, наконец, прояснились в его голове. Жан помнил, что он упал, но сейчас обратил внимание, что сидит. Он попытался пошевелить сначала руками, потом ногами, но попытки оказались тщетны. Сердце Жана начало бешено колотиться, прогоняя остатки сна. Вокруг царила тишина, и как бы Жан не прислушивался, он не мог услышать ни звука машин, ни шума улиц. - Есть здесь кто-нибудь?! На помошь! – кричал Жан. Лишь эхо многократно разносилось по округе. «Судя по эхо, я в каком-то просторном пустом помещении, - решил Жан.» Он с силой попытался освободить свои руки, но путы крепко сковывали его запястья и голени. Крепко вцепившись кистями в деревянный подлокотник стула, к которому он был привязан, Жан попытался привстать. Боль растеклась по связанным суставам, оставляя в местах крепления натёртые следы. Путы, по-видимому, были кожаными ремнями. Узник попытался перегрызть их, но тщетно. Он даже не смог дотянуться до них – руки были слишком низко. Жан попробовал раскачать стул, чтобы перевернуться на бок и попробовать, каким-нибудь чудом выбраться или найти что угодно, чем можно освободиться, но и эта затея не увенчалась успехом – стул был закреплён намертво. Жан старался не терять самообладание, однако, это у него получалось с трудом. Однажды он уже находился в похожей ситуации, ещё во времена своего карьерного взлёта. Тогда от него хотели, чтобы он переписал на похитителей всё имущество, в противном случае, сначала бы навредили ему, а потом и его семье. После дня избиений и пыток, Жана оставили одного на пустующем складе, пристегнув наручниками к куску арматуры, торчавшему из стены. Оставшись один, Жан попытался выломать кусок арматуры, но попытки его не увенчались успехом. Тогда ему пришлось воспользоваться приёмом, который он увидел в одном из многочисленных сериалов про полицию. Наручники были старые, и Жан попытался ослабить их ударами о стену. Ему показалось, что его затея удалась, но освободить руку Жан так и не мог. Следы от ударов начали кровоточить. Кровь растеклась по запястья, пачкая и без того грязную от крови рубаху. Хорошо, так запястье будет проще вытащить Жан вдавил большой палец на левой руке настолько, насколько это было возможным. Он даже был готов сломать его, а если бы ситуация была ещё хуже – отрезать. Всё равно это слишком малая плата по сравнению с тем, что ему было уготовлено. Но к счастью для него, наручники действительно ослабли, и Жану удалось освободить левую руку. Он ободрал кожу на всём запястье, но это была наименьшая из его проблем. Но тогда, та маленькая победа помогла ему обрести в себе уверенность, и выбраться относительно невредимым из той передряги, а сейчас… Жан был в безвыходном положении. Разум творил с ним дурные шутки. Придя в сознание, Жан просидел так более часа: испуганный, ослабевший, тщетно пытающийся найти выход из той ситуации, в которой он оказался. Голос Жана от хрип от всех его криков и зовов на помощь, к которым он прибег, ни найдя ни единого шанса освободиться самостоятельно. Порой, ему чудилось, что кто-то идёт, приближается, преступник или гражданский – ему было всё равно, его пугала неопределённость. Сейчас ему казалось, что он слышит чьи-то голоса, он пытался разобрать речь, определить язык, на котором говорили. Ему, то чудились французские слова, то арабская речь, то английская речь, но ничего из этого не было правдой. Ветер тихонько завывал снаружи, давай разуму Жана всё новую и новую пищу для образов. Ветер умолк и на мгновение Жан полностью погрузился в тишину и во тьму, лишь стук сердца обозначал его присутствие здесь. Внезапно, яркий свет ослепил глаза Жана, а звук телевизорного шипения рассыпался по помещению. Расширенные от полной тьмы зрачки с трудом фокусировались на источнике света. Жан присмотрелся к объекту. На стене висел плоский телевизор, приблизительно с тридцати дюймовой диагональю, однако, ничего кроме помех он не показывал. - Эй! Есть здесь кто?! – снова крикнул Жан, и в очередной раз, ответа не последовало. Жан несколько смутился произошедшим, но решил воспользоваться текущей ситуацией себе на пользу. Для начала, Жан решил осмотреться. Как он и предполагал, он находился в каком-то заброшенном пустом помещении. Стены были серые и обшарпанные, и очень были похожи на стены склада, в котором Жан находился в прошлый раз. В тот раз, он успел на них насмотреться. Возможно даже, это был тот же самый склад, что и в прошлый раз, возможно, в этот раз и мотивы были те же. Но Жана смущало другое. Как он сюда попал? Когда его похищали в первый раз, время было позднее. Жан возвращался с работы домой, когда его машину заблокировали другой машиной, а его самого вытащили с водительского места, угрожая пистолетом. Машину заложника похитители поставили на стоянку рядом с офисом. Жана обездвижили, завязали глаза и рот и погрузили в багажник, не особо беспокоясь о его комфорте. Машина по ночному городу ехала медленно, не нарушая никаких правил движения. И вот, спустя пол часа, автомобиль остановился, а двигатель заглох. «Приехали», - понял Жан. В тот раз, пока машина вела Жана к его судьбе, он успел передумать многое. Он успел проститься с Ребеккой. Тогда, слёзы текли у него ручьём, когда он думал, что не увидится с ней, что не сможет увидеть своего сына, которого она носила, и что тот никогда не назовёт Жана «папа». Сейчас всё было иначе. Неизвестность терзала Жана, не давай ему здраво рассуждать. Его даже немного интриговали вопросы: почему он здесь? кто похитители? Любопытство перемешивалось со страхом, запутывая мысли и чувства Жана. В такой ситуации, люди должны реагировать не так. Жан просидел ещё минут пятнадцать в ожидании, что кто-нибудь, наконец, явится, начнёт ему угрожать, пытать, спасать, что угодно, лишь бы снять наконец эту пелену неизвестности, господствующую над ним. Взгляд Жана был уставлен в экран. Телевизор не показывал ничего, кроме помех, но Жан продолжал упорно сверлить его взглядом. Ему казалось, что ответ был там. Нет он был уверен, что ответ был там, на экране. Не просто же так его здесь повесили. А Жан всё смотрел и смотрел, не сводя взгляда с экрана, как будто, он пытался что-то увидеть в этих прыгающих помехах, какое-то зашифрованное послание. По экрану прошла рябь. Жан заметил это. Он сверлил взглядом телевизор, скоро он получит ответы на все вопросы, он был уверен. Но вот он не был уверен, что хочет знать их, и его предчувствие подсказывало ему, что он прав. Помехи вновь всколыхнули экран, но в этот раз, на нём начало проявляться изображение. Сердце Жана вновь заколотилось. Изображение было нечёткое, чёрно-белое, какое-то помещение, как понял Жан, но скорее всего, не то, в котором он сейчас. В правом нижнем углу экрана так же нечётко была подписана текущая дата. Камера, догадался Жан. Жан щурился и пытался рассмотреть картинку на экране более детально. Он не был уверен, что это ему хоть как-то поможет, но и выбора у него особого не было. Быть может, изображение двустороннее? Жан не знал. Он пытался различить образы людей на видео потоке, но это представлялось ему невозможным. Само изображение было нечётким до безобразия. Картинка то фокусировалась, то снова сбивалась. Жану удавалось лишь кусками рассматривать транслируемое по телевизору помещение. Очертания, даже поплывшие и зашумлённые ему казались знакомыми. Жан уже понял, что он там был когда-то Скорее всего, давным-давно, быть может в молодости… А может быть, он и бывает там иногда, наверное, очень редко. Это не его рабочий офис, не магазин, ни одно из его заведений… - Не может быть, - растерянно выдохнул Жан, - это же… - Ну, наконец-то, - донеслась по-английски фраза из телевизора, с сильным британским акцентом. – Я, конечно, предполагал, что всё запущено, но чтобы настолько. У Жана пересохло в горле, он хотел было что-то сказать, но язык не слушался его. А голос в то время продолжал: - Вам как меня слышно, хорошо? Думаю, вам будет удобнее, если я буду говорить по-французски, - человек, которому принадлежал голос начал говорить по-французски. Голос был сладким, до приторного противным, надменным, и именно поэтому Жану стало страшнее, чем было до этого. Он понял, что этого человека с таким голосом надо остерегаться. Этот человек не угрожал, не предъявлял какие-либо требования, хотя уже сотворил столько преступлений. Но голос похитителя оставался спокойным и уверенным, как будто, для него это было рутиной, и он делал это уже не в первый раз. А Жан был уверен, что так оно и было. - Я и не предполагал, что вам потребуется столько времени. Ну, неужели, вы не смогли опознать свой собственный дом? – искренне удивлённо удивился похититель на французском, с оставшимся акцентом. – Должно быть, вы и правда слишком мало времени проводите за отдыхом. Жаль, жаль, надо было выбрать квартиру, надеюсь, она была бы вам привычнее. - Что вам надо? – стиснув зубы, процедил Жан. – Денег? Пожалуйста, берите, что хотите, уходите из моего дома и не трогайте меня. И мою семью, – осознав весь кошмар ситуации, Жан впал в истерику, - Где они?! Что вы с ними сделали?! - Тише, тише, мистер Люмьер. Они в абсолютной безопасности, с ними всё в порядке. Не сомневайтесь, если кто и навредит им, то это будете вы, а не я. Жан, стиснув зубы, не имея возможности что-либо сделать, продолжал, слушал дальше. Похититель вновь обратился к Жану: - Но, простите… Вашего дома? – удивился голос. – Нет, нет, нет, мистер Люмьер, вы ошибаетесь. Этот дом уже не ваш. Это теперь моя собственность. Вы продали мне его. Жан оторопел. Услышанное казалось ему какой-то несуразицей. Неужели, его накачали какими-то наркотиками, чтобы он что-то там подписал? Глупости. - А-а-а, вижу смятение у вас на лице. Скажем так, вы слишком недооцениваете мои возможности. Трансляция прекратилась, а на экране появилась фотография каких-то бумаг. Жан присмотрелся. Сердце у него сжалось, и он почувствовал, что у него закружилась голова. - Они подлинные, мистер Люмьер, не сомневайтесь. У вас не осталось ничего. Труды всей вашей жизни исчезли. Теперь вы никто. Происходящее казалось сюжетом из фильма, чем-то далёким, неосязаемым и невозможным. Однако Жан знал, что всё это правда. Он перевёл бессознательный взгляд вновь на экран, в ожидании ещё больших ужасных откровений, которые сулил ему голос по ту сторону. - Что… Что будет со мной..? Что будет с моей семьёй..? Зачем вы всё делаете..? - О, давайте я буду отвечать по порядку. М-м-м, ваше текущая жизнь закончится, мистер Люмьер. Простите, но ничего я не смогу с этим поделать, ваша жизнь не в моей компетенции. Судьба вашей семьи зависит только от вас. Ну… И может быть, немного от меня. Сейчас вам терять нечего, однако, я же не совсем изверг. Я дам вам что терять. Я заставлю вас это терять. Ну что, готовы приступить к интенсивной терапии, мистер Люмьер? Ну по глазам вижу, что готовы. Жан сидел в кресле, бессмысленно уставив свой взгляд в холодный серый пол. - И так, мистер Люмьер, для начала, как и было мной обещано, я верну причитающееся вам. Ну не могу я просто оставить вашу семью без гроша в кармане, после стольких лет вашего тяжкого и непосильного труда, после тех жертв, на которые вы пошли, чтобы заработать своё состояние. Поправьте меня, если я не прав, но я считаю, что на честно поделенную между мной и вами сумму, ваша жена и дети смогут обеспечить себе беспечную старость. И их дети. И дети их детей. Без какой-либо задней мысли, Жан перевёл свой взор на экран, не надеясь найти что-то, что уже сможет его удивить… И оказался не прав. В правом верхнем углу экрана красовалась сумма в три миллиона евро. - Как видите, мистер Люмьер, с такой суммой за спиной, ваши жена и дети смогут спокойно прожить долго и счастливо… Скорее всего… Вот только не будут они помнить про вас, ведь от вас для них не останется ничего. Ни малейшего кусочка воспоминаний. Ни фотографии, ни одежды, ни подарков, ни машину, ни дома, ни квартиры. Даже ваша собака, которую вы купили своему старшему сыну на первый день рождения, исчезнет, как будто её и не было. Не останется ничего. Лишь банковский счёт на три миллиона евро. Жан слушал внимательно. Он уже осознал, что попал в руки к какому-то психопату, и что ему придётся играть в его игру. Также он понимал, что судьба его семьи теперь зависит от того, какие правила придумал этот псих для своей игры. И кто знает, быть может, Жану таки удастся выиграть. - Я… могу продать вам вещи, которые вы хотите, чтобы после вашей смерти перешли вашей семье... за определённую плату, разумеется. Вы согласны, мистер Люмьер? Жан облизал пересохшие губы и ответил: - А у меня есть выбор? - Нет, мистер Люмьер, у вас нет выбора. - Ну тогда не томи, начинай, что ты там придумал! - Как пожелаете, - ответил голос, и камера переключилась на другой вид. Кабинет Жана был оставлен таким, каким он его помнил. Дверь он держал закрытым, а ключи от кабинета Жан не оставлял никому, кроме себя. Дети бы если туда попали, наворотили бы таких дел. Но вот сейчас, незнакомец проник в святилище Жана, в котором разрешено было находиться только ему, и даже установил там камеру. Вещи на столе, который стоял в центре комнаты, были покрыты пылью. Очевидно, никто ни не трогал уже долгое время, и то была вина Жана. Сколько его уже не было здесь? Ребекка с детьми периодически выбиралась с детьми и собакой и проводила здесь выходные, отдыхая от суеты шумного Парижа, по крайней мере, так она говорила Жану. Полки с книгами, своё сокровище, которые Жан собирал всю жизнь, также запылились, и Жан уже не мог сразу беглым взглядом найти свою любимую книгу, которую раньше перечитывал много много раз. Вокруг света за восемьдесят дней, да, когда и Жан собирался сделать также. Не сейчас, разумеется, сейчас у него было много работы, но потом, когда он со спокойной душой сложит свои обязанности. Да, тогда он непременно наверстает упущенное время с семьёй. - Ну что же, мистер Люмьер, у меня есть предложение. Давайте начнём с небольшого, а дальше по нарастающей. Что скажете? – прервал сумбурные мысли Жана сладкий голос человека. Жан был готов к худшему. Плотно стиснул зубы до ломоты, приготовившись к тому, что приготовил для него этот сумасшедший. - Вот, мистер Люмьер, первая вещь, с которой я готов расстаться и позволить купить у себя. Надеюсь, что вы оцените. Камера приближалась к бывшему рабочему столу Жана, на котором помимо пыльных бумаг и компьютера, находился некий небольшой прямоугольный предмет. Когда камера, наконец, сфокусировалась, Жан различил свою бывшую авторучку, которую он купил. Возникновение этой ручки в жизни Жана, совпадало по времени с появлением ответственности и бумажной работы. - Ваш рабочий инструмент, мистер Люмьер, - прервал тишину похититель и сам рассмеялся над своей шуткой. Жану же было не до смеха. – Ну как, мистер Люмьер, вы готовы оставить своей семье частичку памяти о себе? - С таким же успехом вы могли подсунуть им любую другую ручку, - им бы было всё равно. – Не думаю, что кто-то из них знает, что это единственная ручка, которой я могу писать. Не думаю, что даже Бекки помнит… - И чья это вина..? Но, всё же, вы подумайте, мистер Люмьер, подумайте. Станется, что в один прекрасный момент, ваша прелестная жена будет показывать вашим детям любимый инструмент, своего отца, с которым он проводил времени больше, чем с собственными детьми. А потом и у ваших чудесных сыновей, Майка и Джерома, тоже появятся чудесные дети, которым, будут уже ваши дети показывать наследие старины, принадлежавшие раньше их деду. Жан молчал, думал. Человек, который беседовал с Жаном, не только был влиятельным психопатом, он был ещё и ловким манипулятором. Это Жан понял практически сразу же. Он прекрасно понимал, что им манипулируют, что сладкие речи льются ему в уши, смягчая весь тот кошмар ситуации, в которой он оказался. Но интрига, которую преступнику удалось заложить Жану в голову, росла с каждым словом, заставляя Жана играть в игру, в которую его втянули не по своей воле. - И что вы хотите за ней? – обратился к похитителю Жан. - Ооо, вы всё-таки заинтересовались? – удовлетворённо расплылся голос. – В обычной ситуации я бы её ни за что вам не отдал, но для вас я сделаю специальное предложение, всего лишь сто тысяч евро. Жан прыснул от смеха не удержавшись. - Сколько, сколько? – не сдерживая смеха, спросил Жан, - это очень смешная шутка. Эта ручка стоила сотню евро, когда я купил её, а теперь вы хотите вернуть мне же мою ручку за сто тысяч, то есть в тысячу раз дороже? Нет уж, спасибо. - Это было щедрое предложение, - почувствовал обиженную нотку в голосе похитителя Жан, - подобные вещи бесценны, а я же соблаговолил отдать её за скромную сумму. Подобные вещи обладают очень сильной энергетикой, и возможно, мистер Люмьер, хранят в себе частичку вас. - Всё это на самом деле очень замечательно, и, если бы я верил в эту прекрасную историю, я, быть может, и согласился бы на это предложение. Но в подобную чушь я не верю, поэтому, можете оставить себе эту ручку, всё равно они мне больше не понадобится. - Как пожелаете, - сухо ответил голос, и экран, показывающий стол, на некоторое время вновь прервался помехами, но спустя мгновение, камера показывала кмин, расположенный в кабинете Жана. Огонь в камине потрескивал, и Жану казалось, что через экран он ощущает жар, который источало пламя камина. Однако упавшая в огонь авторучка в пластиковом футляре заставила его неприятно поморщиться. Сердце Жана сжалось, а в голове начали мелькать его ежедневности, которые никогда не обходились без этой ручки. - Если она не дорого вам, то почему вы думаете, что она имеет хоть какую-то значимость для меня, мистер Люмьер. В топку. Такого моё мнение - Мне всё равно, пытаясь оставаться невозмутим, ответил Жан. – Я бы с большей горечью смотрел на то, как вы сжигаете сто тысяч евро. - Я уже понял, что деньги вас волнуют больше, мистер Люмьер,- сказал человек, будто осуждая Жана. - А что мне с этих денег, если я не смогу ими пользоваться верно? – с досадой спросил Жан. – Моей семье от денег будет больше пользы, чем от какой-то ручки. Да они тысячу таких ручек смогут купить! - Таких, да не таких, - заключил похититель, - впрочем, вы сделали свой выбор, кто я такой, что бы ставить его под сомнение? Всё равно, сделанного уже не воротишь… Перейдём тогда к следующему лоту? Камера вновь уставилась на стол, на котором лежал очередной «лот». Это был их семейный альбом, Жан узнал его сразу. - Вот теперь мы говорим. Сколько же теперь ты попросишь за альбом? – поинтересовался Жан. - О, это очень ценный экспонат моего музея. Пока вы спали, мистер Люмьер, я просмотрел фотографии. Слушайте, ну очень занимательно. Ведь там не только вашей супружеской жизни, но фотографии вас, вашего отца, вашей жены, её родителей, ваших детей… Воистину, этот альбом хранит в себе целую историю, хранит в себе память поколений… - Ну нет, вы снова сказали это… - скривив лицо, недовольно заметил Жан. – Память… Значит ли это, что вы опять заломите заоблачную цену за мои вещи, которые хотите мне же и продать. - Уверяю вас, мистер Люмьер, цены отнюдь не заоблачные. Быть может, вы не заметили, но эти вещи являются очень важной частью вашей жизни., собственно, в них и отражается ваша жизни. И вот вопрос, мистер Люмьер, в какую цену вы оцениваете свою жизнь? Многозначительно закатив глаза, Жан обратился к похитителю: - Сначала назовите цену, а уже потом я буду оценки делать. - Хорошо, мистер Люмьер. Тогда, как вы считаете, этот фотоальбом стоит назначенной мной цены в пятьсот тысяч евро? Жан присвистнул. Он, разумеется, ожидал подобной нелепости, но… Полмиллиона евро?! Он немного помолчал и ответил на такое щедрое предложение: - Вы же понимаете, что это невероятно большая сумма. Этот альбом не стоит таких денег. Уверен, что ни один человек в мире не отдаст такую сумму всего лишь за стопку бумаги. - Это потому что ни у одного человека в мире не было такой возможности и необходимости, - верно подметил человек. – Вас же, в какой-то мере, можно считать счастливчиком, первопроходцем, так сказать. Вы были избранны. Не случайно избранны, разумеется, и ваш выбор будет иметь далеко впереди идущие последствия. - Теперь то точно я уверен, что умру не просто так, - с грустным смешком ответил Жан. – Но всё равно, полмиллиона евро за фотоальбом я не готов отдать, прости. У Бекки всё равно где-то остались цифровые фотографии, надеюсь, она найдёт их и распечатает. - Не остались, - сухо прокомментировал голос, - всё, что теперь может остаться у вашей семьи, теперь зависит только от вас. А иначе… - человек многозначительно выдержал паузу, - вы и так в курсе, что будет со всем, что вам было дорого. Так ответьте, мне, мистер Люмьер, каков ваш ответ? - Нет, - отрицательно покачал головой Жан, - полмиллиона – это огромная сумма. Ни одни воспоминания не стоят столько. Быть может только видео нашей первой брачной ночи с Бекки, это да, было что-то невероятное, даже бы и миллиона не пожалел. Но к сожалению, у вас её нет, так что… - Почему нет, - удивился голос, - я, конечно, не думал, что вас заинтересует, но раз вы настаиваете… - Ч… Что?! – воскликнул Жан. - Ахахахаха, - засмеялся человек, - вы бы видели своё лицо, мистер Люмьер! Жан тоже нервно засмеялся. По крайней мере, у похитителя было хорошее чувство юмора, хоть своё извращенное, но всё-таки было. Сейчас редко встретишь человека с хорошим чувством юмора… - Я уж было подумал, что у вас и правда оно есть. - Нет, мистер Люмьер, в те времена ваша персона меня не интересовала. Однако если вы думаете, что ваши успехи привлекли моё внимание к вашей персоне, то вы ошибаетесь. Скорее, ваши неудачи. - Ну, хоть я буду спокоен, что какой-то психопат не будет смотреть видео нашего секса с женой холодными зимними вечерами. - Вы держались, как могли, не правда ли? Что ж, я не буду обращать внимания на подобный выпад, но впредь, мистер Люмьер, запомните: любое ваше слово имеет последствие. Так вы сказали, что не готовы платить предложенную мной сумму за альбом, верно? - Верно… - пытаясь понять, куда клонит человек. - В таком случае… - камера переключилась на камин, где валялась письменная ручка Жана, закоптившаяся, и уже с оплавившимся пластиком по бокам. - Нет! – закричал Жан… Подождите… - Да, мистер Люмьер, что такое? - Фотография… Там одна фотография… Я хочу чтобы вы её оставили. - Какая же фотография, мистер Люмьер? – заинтересовался голос. – Быть может… Эта? Альбом скрылся из поля зрения камер, но уже через мгновение, на экране красовалась фотография Жана с семьей. Жан прекрасно помнил этот момент. Эта фотография была сделана в тот день, когда родился Джером. Жан взял с собой Майка, они с сыном поехали встречать Ребекку с новорождённым ребёнком из роддома. Майк волновался, он не видел ещё своего брата, и не знал, как надо правильно реагировать. Он не знал, понравится ли он брату, или понравится ли ему его брат, но Жан утешал его, уверяя, что младшие братья всегда любят своих старших братьев, ища в них опору и поддержку. Про вечные драки и спору между братьями, Жан тактично решил умолчать… до поры до времени. Их автомобиль подъехал к родильному дому, и отец с сыном вышли встречать вторую половину их семейства. Жан достал из салона автомобиля шикарный букет лилий, и передал их Майку, чтобы тот вручил их своей героической матери, как только она выйдет из роддома. Они простояли минут десять, прежде чем Ребекка вышла с новорождённым членом их семейства. Бекки, хоть и выглядела уставшей, была непомерна рада покинуть пределы родильного дома, где ей волей неволей приходилось общаться с другими роженицами, у которых, как известно, в такие моменты лишь дети единственная тема для обсуждения. Майк подбежал к матери, чтобы вручить букет, но руки у Ребекки были заняты. - Кому эти цветы? Мне? – удивлённо поинтересовалась Бекки у Майка. – Эхх, я бы их с радостью взяла, но у меня заняты руки… Что же делать… Давай поменяемся, ты мне тогда отдашь цветы, а я тебе братика подержать? Майк растерялся, но Бекки знала, что она делает. Они с Жаном уже обсуждали возможное поведение Майка после рождения ребёнка. Но Бекки, как мать, чувствовала переживания своего старшего сына, и знала, как с ними бороться. - Вот, возьми двумя руками и прижми к груди. Хорошо, хорошо, придерживай голову. Ох, неудобно, руки заняты? Ага, давай букет сюда, вот, хорошо… Жан стоял в сторонке и расплывался в улыбке. Он светился от эмоций, которые переполняли его, и прекрасно знал это. А ведь что ещё человеку надо для счастья? Вооружившись фотоаппаратом, который висел у него на груди, на ленте, Жан решил запечатлеть этот торжественный для его семьи момент. Он выжидал подходящего момента, и случай не заставил себя ждать. - Мам, мам, смотри, он смеётся, смеётся, - восторженно радовался старший брат задорному смеху своего младшего братца. - Ну вот видишь, ты ему нравишься, - подбадривала Майка Ребекка. Жан навёл объектив и сделал несколько снимков. Электронный фотоаппарат издал несколько сигналов, и этот момент запечатлелся в памяти устройства. - Вы только посмотрите на них, так счастливы, - с заметным акцентом проговорил по-английски голос из-за спины Жана. Жан обернулся и увидел молодого человека, одетого, в какой-то модный прикид, покрытый различными узорами. Хипхопер, или ещё кто, Жан не очень разбирался в новых веяниях культуры. - Спасибо, - поблагодарил человека счастливый отец. – У вас тоже есть дети? - Нет, нет, пока нет, - отрицательно покачал головой парень. – Быть может потом когда-нибудь. Одного желания иметь детей недостаточно, надо ещё найти человека, с которым готов разделить это бремя. - Совершенно с вами согласен, - подтвердил Жан и с умилением посмотрел на свою дорогую Ребекку. - Давайте фотоаппарат и идите к семье, давайте, я вас всех вместе сфотографирую на память, - предложил человек. Жан улыбнулся и согласился. Он не торопясь снял ленту фотоаппарата с шеи и передал его парню. Тот в свою очередь аккуратно принял чужую вещи в руки и стал рассматривать. - Хороший фотоаппарат, заключил новоиспечённый фотограф, - как сейчас говорят, у кого длиннее объектив, тот и круче фотограф. Уверяю вас, это фото будет великолепным. Жан натужно посмеялся и направился к своей семье, которая теперь уже находилась в полном составе. - Фото на память, - весело подмигнул Жан Бекки. – Майк, становитесь с братом вперёд. Бекки, иди ко мне детка, ага, вот так. Парень навёл объектив на семью Люмьер. Старший из сыновей держал новорождённого на руках, на лице его сияла улыбка. Родители, обнявшись стояли за сыновьями. Лицо их также было переполнено умиротворением. - Сказал бы вам, улыбнуться, но боюсь, что ослепну от ваших улыбок. И так, приготовились… Раздалось несколько щелчков, и момент этот был увековечен в памяти фотоаппарата. - Всё, всем спасибо, все свободны, отрапортовал фотограф. Парень подошёл к семейству Люмьер и передал Жану фотоаппарат: - Очень рад за вас, - искренне порадовался за пополнившуюся семью парень. – Надеюсь, что вы всегда будете такими же. Не прошляпьте этот момент. - Всё будет хорошо, - пообещал человеку Жан. – Не переживайте, всё будет хорошо. Ещё раз спасибо вам за фото. - Не за что, - ответил парень, - всего вам доброго, - после чего поклонился, развернулся и ушёл. - До свидания, - ответил ему Жан. Но разумеется, ни разу больше они так и не свиделись. Незнакомые друг другу люди постоянно встречаются и расходятся, ведь жизнь, как локомотив, несётся без остановки. Она промчится мимо всех, кому не по пути. Сметёт всех, кто хотят стать у вас на пути, и лишь немногие, которые всё-таки сумеют забраться будут сопровождать вас в этому путешествии, разумеется, до тех пор, пока они ждут свою остановку. - Действительно, прекрасный снимок, - подтвердил похититель. – Куда всё это теперь делось? Но иногда, память о таких событиях не менее приятны, чем сами события. Как если бы сходить в ресторан и попробовать прекрасный стейк из сёмги. Удовольствие будет не только от еды, но ещё и о воспоминаниях, о этом едва заметном послевкусии, которое каждый раз возникает, когда вы думаете об этом. Вы ведь тоже почувствовали что-то мистер Люмьер, когда взглянули на фотографию. - Да... Счастье, - хрипло подтвердил Жан. - Но что вы чувствуете сейчас, когда вернулись из своего сказочного вами же придуманного мирка? Жан смолчал. Ему было невыносимо тошно от того, что единственное что у него осталось от счастья – это фотография. - Тем не менее, не хочу вас слишком радовать. Видите ли, этот лот незапланированный, у меня не было времени толком оценить его, его значимость, поэтому, я предлагаю вам самому назвать ему цену, мне кажется, это будет наиболее честно. Но учтите, мистер Люмьер, если вы продешевите, вы знаете, что случится… Дрова затрещали в камине. Жан вздрогнул от неожиданности. Во сколько оценил сумасшедший эту фотографию, Жан понятия не имел. Любая сумма, фигурирующая сейчас, казалась слишком переоцененной, а тем более за кусок бумаги… Но память… Да… Память дорогого стоит. Разумеется, это было не единственное светлое пятно в памяти Жана, но одно из немногих, которые были так удачно увековечены. Однако за столько лет работы в собственном бизнесе, Жан научился чувствовать малейшее колебание цен, настроений покупателей, в общем, любые потрясения, которые были так или иначе связан с деньгами. Он надеялся, что окажется прав… - Двести десять тысяч, - подумав, предложил Жан. – Вот моё предложение. Он рассудил, что однозначно, человек жаждет услышать сумму большую, значимую, которая должна быть не просто больше предыдущей ставки, но ещё и показывать серьёзность намерений и желания Жана. В то же время, лишняя тысяча евро уже делает погоду, что уж говорить про десять, двадцать или сто тысяч? Человек выдерживал паузу, давая всем видом понять, что обдумывает предложение Жана, и в данный момент решает, куда отправится фотография, в камин или в будущий альбом его семьи. - Что же, мистер Люмьер, должен сказать, вы были на грани, но чему я удивляюсь, имею дело с бизнесменом, как-никак. Вам бы вести божественную канцелярию, разумеется, если вы не угодите в ад. Что ж, считаю сделкой состоявшейся, - заключил похититель. На экране возникла число, характеризующая банковский счёт Жана на данный момент. Цифры забегали по экрану и вот, перед Жаном уже красовалась сумма в размере двух миллионов семисот девяносто тысяч евро. - Каждый раз, когда мы будем приходить к консенсусу, вы будете видеть этот фон, чтобы вам было проще держать в памяти, после чего, - голос сделал паузу, а камера переключилась на картонную коробку, на которой чёрным маркером было написано «ЛЮМЬЕР», - вот эту вот коробочку. Здесь будет храниться всё то, что останется после вас и всё то, что не угодило в огонь. Фотография переместилась в коробку, и Жан вздохнул с облегчением. - Не расслабляйтесь, мистер Люмьер, нам предстоит провести ещё очень много времени вместе. Так что располагайтесь поудобнее, перед вами на экране представлен третий лот нашего замечательного благотворительного аукциона. Начальная ставка сто пятьдесят тысяч евро, ваше слово? - В огонь, - не колеблясь ни секунды, ответил Жан. - Ваше право, - явно недовольный таким ответом, сухо ответил голос, а в камине огонь вновь принялся за трапезу, в этот раз, пламя принялась с жадностью пожирать одно из известнейших произведений Жюля Верна. ***
У Жана очень болели глаза. Он не знал, сколько времени он провёл в темноте, смотря на яркий экран, но ему казалось, что вечность. Перед Жаном раз за разом возникали всё новые и новые предметы, как-то связанные с его жизнью, про которые он не вспоминал уже очень долгое время. Откуда похититель столько знал о том, что было важно для Жана? Ответ знал лишь этот человек, который каждый раз умудрялся доставать вещи, расставаться с которыми Жану было больнее всего. В огонь уже успел отправиться подарок, который Жан сделал Ребекке, ещё не будучи влиятельным бизнесменом. Сам, собственными руками, он умудрился из дерева смастерить для неё прекрасный кухонный набор. Жан здраво рассудил, что этот набор явно не может стоить шестьсот тысяч евро, а огонь в камине заполыхал ещё ярче, обдавая Жана через экран жаром воспоминаний. И множество, маленьких, бесполезных мелочей, которые не значат, ничего для других людей, за которые они не дадут лишнего гроша, были переданы Жану, дабы он решил дальнейшую судьбу этих вещей. Стараясь не поддаваться эмоциям, Жан без пощады избавлялся от вещей, без которых, он знал, его семья прекрасно просуществует. Правда, как они будут жить, Жан особо не думал, сейчас это его не волновало. Плюшевый слон, похожий больший на слонопотама из «Винни-Пуха», которого похититель выдавал за игрушку Майка, также отправился в камин. Комната наполнилось дымом от тлеющего плюша. Жан невольно улыбнулся, думая о том, что сейчас похититель вдыхает мерзкий запах горящего плюша. А может это и вообще была не игрушка Майка? Быть может, этот проклятый психопат купил эту игрушку в ближайшем магазине, а теперь толкает её Жану за сотню тысяч евро? От него можно было ожидать чего угодно, поэтому Жан предпочёл не рисковать. - Ух, мистер Люмьер, у меня практически закончились вещи, которыми я готов поделиться с вами. Надо сказать, вы не сильно оценили мою щедрость, надо сказать, ваша копилка памятных вещей не слишком сильно наполнилась. Жан ненароком бросил взгляд на коробку, которая частично виднелась в обзоре камеры, пока экран показывал догорающую в камине игрушку. Вещей и вправду было немного: помимо фотографии, за которую Жану пришлось отдать сумму, равносильную цене за работу известного фотографа, не Андреаса Гурски, но всё же. В коробке также уже успели найти своё пристанище некоторые из дорогих украшений, которые Жан дарил своей ненаглядной жене. Разумеется, цены их были на порядок завышены, но он старался просчитать все исходы. А исходы были таковы: если бы Жан отказывался бы от всех предложенных вещей, незнакомец уже утратил бы интерес, и тогда вариантов у Жана не было бы вообще никаких. Также, вещи, вроде автомобиля, или украшений, похититель предлагал по цене значительно меньшей, чем весь остальной хлам. Всё равно конечно было дорого, но уже не оставит семью ни с чем. В-третьих, если похититель не сдержит слово, и не оставит им вообще никаких денег, то быть может бесполезным хламом, которым он так щедро решил поделиться с Жаном и его семьей, Ребекка сможет воспользоваться чтобы хоть как-то протянуть первое время. Машину продать без документов невозможно, а вот сдать в ломбард украшения много проще, это бы позволило его семье выкрутиться хоть как-нибудь. Ну и последнее, но не значит, что менее важное: уж больно Жану не хотелось смотреть, как этот несчастный больной человек бросает в камин дорогие украшения, пытаясь вызвать у Жана чувство горечи и досады, и в итоге сам с тоской наблюдает, как план его рушат законы физики. А психопатов огорчать вообще не очень рекомендуется. Помимо украшений и фотографии, коробка так и не удосужилась ничем наполниться, что было бы для Жана ценнее, чем деньги. Жан резонно полагал, что после всех потрясения, которые в скором будущем испытает его семья, меньше всего им надо возиться с каким-то хламом, пытаясь не очернить память Жана, когда им самим надо думать лишь о своём выживании, а не всяких эзотерических вещах. - И так мистер Люмьер, давайте посчитаем. У вашей семьи на счету осталось два миллиона, семнадцать тысяч евро. Должен сказать, что не ожидал от вас такой скупости, впрочем не мне судить. В вашем кабинете довольно жарко, а предложений у меня осталось не так и много. Следующее мой лот будет стоить два миллиона евро. Ну что, заинтриговал? Вижу что заинтриговал. Значимость лота для вашей семьи трудно недооценить, а вот оценить её, я вам предложу. Раздался собачий лай. На камеры выбежал виляющий хвостом Баркас, и смотря куда то в сторону, принялся звонко лаять. - Хороший пёсик, - произнёс голос. На экране показалась длинная тонкая рука в медицинских перчатках и потрепала собаку по голове. Баркас ещё радостнее залаял и начал облизывать своим шершавым языком тёплый, почти как кожа, латекс перчатки. - Вы что издеваетесь? – недоумённо спросил Жан у похитителя. – Баркас – не вещь, он член семьи. Нельзя просто так взять и продать его! Вы права морального не имеете так поступать! - Вы наблюдательны, мистер Люмьер, - ответил голос Жану. – Да, я действительно не имею такого права, однако… - человек сделал паузу, протяжно вздохнул и продолжил, - оглядитесь, мистер Люмьер. Я не имею, но я делаю. Я уже сделал достаточно, вы должны были заметить. Сейчас вы в моём мире, мистер Люмьер, а значит, должны играть по моим правилам. А правила таковы… - камера навелась на Баркаса, который радостно лизал языком стекло объектива. – Раз вы сами признали, что этот чудный пёс член вашей, мне захотелось узнать, на что вы готовы пойти ради члена своей семьи. Вспомните, сколько прекрасных моментов пережили вы с ним, как поддерживал этот пёс, нет, член семьи в моменты горя и разделял с вами моменты радости, а потом ответьте мне, стоит ли его жизнь два миллиона семнадцать тысяч евро? Жан округлил глаза. Он ожидал от этого человека любой подлости, он готов был пожертвовать практически любым своим имуществом, но… Касом? Баркас оставался одним из немногих звеньев, которые до сих пор соединяли Жана между работой и семьёй. Жан частенько засиживался допоздна дома за бумажной работой в своём кабинете. Дети и Бекки уже спали, а Жан всё сидел перед компьютером, титаническими усилиями борясь с дремотой и стараясь выполнить уже наконец свои обязанности и отправиться спать. Баркас то ходил кругами по кабинету, то груз свой резиновый мячик, прямо на ковре в кабинете, то подходил и лизал руку Жана, когда он сидел в задумчивости. Когда Ребекке самой не удавалось затащить мужа в постель, если он засиживался совсем допоздна, и она, опустив руки, отправлялась спать, Кас хватал его за рукав или за палец и тянул его в кровать к супруге, а Жан, повинуясь непрекословной воли питомца, следовал за ним. Тогда Жан этого не замечал, не придавал этому особого внимания, но на заботу, которую проявляло это существо, не все люди способны. Но почему то осознать ему удалось всё это только сейчас. - Я… Я не могу предать его… Но с чем останется моя семья?! С безделушками и псом?! Ты, ублюдок, как вообще ты имеешь право заставлять меня делать такой выбор! Это ведь не вещь – это живое существо! А ты предлагаешь мне предать его и отдать тебе на попечение?! Чёрта с два! - Жан негодовал, на его виске надулась вена и пульсировала мощными толчками, которые виднелись издалека. - Вам всё-таки придётся, мистер Люмьер. Вы слишком низкого мнения о своей жене. Или вы считаете, что она уже забыла, какого это – работать в три погибели, чтобы прокормить свою семью. Она застала свою мать, так что всего лишь, дочь пойдёт по стопам матери. Относитесь ко всему философски, мистер Люмьер. Подумаешь, если у ваших детей будут деревянные игрушки, прибитые, к полу. Как показывает практика, из таких людей чаще всего и вырастают достойные члены нашего общества. Вот, например, посмотрите на себя… или на меня. Жан с вызовом смотрел в экран, с надеждой увидеть это бездушный взгляд, и заглянуть внутрь человека, дабы увидеть глубину пустоты у него внутри. - Не торопитесь, мистер Люмьер, не сомневаюсь, вы примите правильное решение. Подумаешь, собака. Ни одна собака не стоит таких денег. С другой стороны, никакие деньги не стоят такой доброты и заботы. По крайней мере, вы можете не сомневаться в искренности его чувств и отношения. Животных не купишь за деньги… в отличии от людей. По крайней мере я же не вашего сына выставил на торг, вот это да, было бы подло с моей стороны. Но как так можно! Нет, нет, нет, это было бы аморально, цинично… Ну так что скажете, мистер Люмьер? Что надумали? - Вы вынуждаете меня принять невозможное решение! Вы же прекрасно знаете, что я выберу! - Отнюдь, мистер Люмьер, если бы я знал, что вы выберете, разве я бы стал устраивать для себя это развлечение? В этом то и есть вся суть, мистер Люмьер, прямо здесь, прямо сейчас, вы, моими руками, будете творить историю своей семьи. Знаете, бытует мнение, что у человека есть судьба, что он идёт по жизни, как по дороге, раз за разом встречая развилки. Вы наверное думаете, почему вам в последнее время пришлось делать столько много трудных выборов? Всё очень просто, мистер Люмьер, просто в один прекрасный момент вы таки выбрали неправильный поворот, и теперь, всё что вы имеете – следствие вашего неправильного выбора. Постарайтесь не ошибиться и в этот раз, а то кто знает, куда это снова приведёт вас… - Я… я просто не могу, оставить их ни с чем… Я должен думать о моей семье… Кас, прости меня. Баркас радостно гавкнул и завилял хвостом, смотря своими чёрными глазами прямо на Жана. Не этот взгляд Жан искал и надеялся увидеть. - Значит, всё-таки деньги вы поставили в приоритет? Не мне вас судить, почти каждый бы так поступил. Кроме меня, разумеется, я очень люблю собак. - И что теперь? - спросил Жан, догадываясь, что ничего хорошего дальше не последует, - не будите же вы его в камин бросать? - Нет, нет, что вы, - засмеявшись, ответил похититель. Иди себя, Баркас. Хороший мальчик, хороший… Ко лбу собаки человек приставил пистолет. Жан успел непроизвольно зажмурить глаза и отвернуться. Раздался хлопок, и тело пса рухнуло на белоснёжный ковёр в кабинете, Жана, оставляя на нём небольшие кровавые пятна. - Баркас! – услышал Жан детский крик. Это же… - Ты… Ты же говорил, что с моей семьёй всё в порядке, и ты их не трогал! - Я такое говорил? – человек озадаченно ответил, ну раз говорил значит действительно, так оно и есть. С ними всё в порядке, и ЛИЧНО я их не трогал. Но вы должны уже были понять, что у меня много рук, и все они длинные и не мои. Камера начала следовать в сторону детской спальни. - Кстати, сожалею насчёт пса. Я правда очень люблю собак, но людей люблю ещё больше. Ведь как известно, собаки очень преданы своим хозяевам, и даже готовы отдать жизнь ради них. Поэтому, считайте, что ваш пёс вершина собачьей преданности. Он спас вас от кончины. Во всяком случае, как человека. Хотя, конечно спорно. Камера развернулась в сторону кабинета, где на полу лежало ещё неостывшее тело бедного пса. У Жана от потрясения уже не было сил переживать, и поэтому он с беспокойной душой ждал ещё одного ужасающего испытания его человеческих качеств, которое приготовил ему этот бездушный человек. Человек никуда не торопился, он медленной походкой пробирался через коридоры и комнаты загородного дома семьи Люмьер. Всхлипы всё приближались и Жан с ужасом, но тем не менее, с некотором нетерпениям ожидал, когда он наконец увидит свою семью. Дата добавления: 2014-11-24 | Просмотры: 479 | Нарушение авторских прав |