АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

ПРИ ХРОНИЧЕСКОМ ДИСТРЕССЕ

Персонализированная территория, будучи мнимым феноменом опирающимся на реальную территорию, может показаться субъекту гомогенной (однородной); по своей аначимости для него границы личного пространства могут быть субъективно недифференцированными. Более того, сам факт существования личного пространства, являющегося как бы продолжением или представительством вовне внутреннего пространства субъекта, может ускользать от сознания последнего. Это характерно для комфортного состояния, когда внимание субъекта отвлечено от его физического окружения. Так может быть и когда субъект находится в состоянии значительного дискомфорта, в случае «самоотчуждепия» субъекта ^с Дереализацией его представления о стрессогенном окружении.

В состоянии адаптационной активности функциональных систем человека тем более, если эта активность близка к дистрессу, в ознанцп актуализируется концепт личного пространства в виде

^{тех пл}н иных его проявлений. Наиболее заметны эмоциональные Реакции на изменение предметного и социального окружения, а

также изменения представлений о субъективной значимости тех или иных проксимических переменных и т. п. [274, 532]. При длительном пребывании на одной и той же территории становятся субъективно различимыми разные зоны личного пространства. Дифференциация личного пространства по признаку различной субъективной значимости его зоны более ярко проявляется при длительном дистрессе.

«Скученность», сложный психологический феномен, возникает при достаточно продолжительном совместном пребывании нескольких (многих) людей сравнительно близко и неизолированио Друг от друга. При «скученности» в условиях изоляции персонализированные территории нескольких субъектов оказываются пак бы взаимопроникающими. В результате у людей формируется едииое представление о «своей» и «чужой» территории, которое мы ниже называем представлением о межличностпой территории. Возникновение такого взаимопроникновения «своей» и «чужой» территорий было изучено нами в экспериментах при длительной, многосуточной относительной изоляции испытуемых, когда дистресс скученности усугублялся кинетозом, вызванным гравитоинерциопиьш стрессом — непрерывным медленным вращением помещений, в котором находились люди. Модельная операторская деятельность, а также психологические и медико-физиологические исследования занимали весь рабочий день испытуемых (9—Ю часов). Их занятия в «свободное время» также были регламентированы.

Эксперименты продолжительностью до месяца проводились в специальном стенде «Орбита» [149]. Жилая кабина диаметром 3,6 м, высотой 2,2 м была оснащена для длительного относительно комфортабельного пребывания в ней двух человек (рис. 29, 1).

В кабине имелись два спальных места, два кресла, столы для работы, шкафы для хранения личных вещей и рабочего оборудования, кухонный отсек, туалет, душевая и т. п. В распоряжении испытуемых была бытовая радиоэлектроаппаратура: радиоприемник, магнитофон, телевизор, пылесос и т. д. К кабине примыкал коридор длиной 16 т, который вместе с кабиной являлся консолью центрифуги с диаметром вращения 20 м. В ходе экспериментов использовались вращения со скоростями 24—72 град/с.

В результате комплексного стрессогепного действия (укачивание-вращение, относительная изоляция, занятость напряженной деятельностью) у испытуемых возникали ярко выраженные проявления дистресса с широким спектром симптомов: головная боль, рвота, чувство слабости, апатия, затруднения при интеллектуальной деятельности, адинамия, раздражительность, обидчивость. репрессивность и т. д. (129, 130, 133, 158 и др.].

Изучение межличностной территории (МТ) испытуемых прово-

Рос. 29. I — схема внутреннего помещения стенда «Орбита» l — стол с приборами, г — откидной стол, з — часть спального места, трансформируемая п кресло, 4 — шкаф для вещей, 5 — шкаф для постели, е — откидная кушетка (часть спального места), 7 — кухонный отсек, «— электропультолый отсек, в — туалет — душ, 10 — коридор

II — зоны межличпостной территории испытуемых А и В а — зона «укромное убежище» для А и «неизвестная» для Я; б — зона неприкосновенной собственности А и неприкосновенная для Б; в₁ — зона доминирования А по признаку Близости и зона субдомипирования Б, в_г — зопа доминирования А по признаку компетентности и зона субдоминировапия В; е зона равного пользования А и Б; д — зопа совместного пользования А и Б; е — зона субдоминирования А и доминирования Б; ж — вона неприкосновенная для А и неприкосновенной собственности для Rj з — зона «неизвестная» для л и «укромное хранилище» для Е; и — зона «уединения» А и «непосещаемая» Б; к — оона, непосещаемая А и «уединения» Б

Далось ыри наблюдении за их жизнедеятельностью при посещении их экспериментаторами, с помощью телевизионной аппаратуры, путем опроса их по типу «свободного интервью» и методом анкетирования, а также при изучении их дневниковых записей.

Анализ использования испытуемыми предметной среды (поме-

щения и оборудования) кабины и коридора стенда, а также их отчеты о своих действиях и их представлениях о значимости для них разных участков внутренних помещений стенда показал сложность структуры МТ у всех 72 испытуемых, участвовавших в экспериментах.

Приведем пример структуры МТ двух участников этих экспериментов. Назовем их А. и Б. Этот пример является во многом типичным и для большинства других людей, испытавших дистресс во время многосуточного пребывания в указапных условиях (рис. 29, II).

Ядром МТ для субъекта А. была зона его «неприкосновенной собственности». В пой оказались откидная кушетка (часть его разборного спального места) и шкафчик для личных вещей. Находясь в этой зоне, не только сидя на кушетке, но и когда она была спрятана в нише стены, стоя или проходя в том месте, где была его кушетка, субъект А. испытывал наименьший дистресс в тех его проявлениях, которые были связаны с его совместным постоянным пребыванием с напарником. Для Б. эта зона была как бы неприкосновенна. После окончания эксперимента А. сообщил о том, что на 4—5-е сутки эксперимента он обнаружил, что ночью, лежа Ни спальном месте, он мог как бы влезть в маленький шкафчик для хранения постели, который непосредственно примыкал к спальному месту. Сразу, одномоментно можно было «вложить» в шкаф либо ногу и таз, либо плечо и спину. При этом субъект А. испытал отчетливое, но необъяснимо приятное ощущение, как будто он «ушел», «спрятался» от стрессогениой обстановки эксперимента. По его мнению, при этом становились несколько менее выраженными даже такие стойкие проявления дистресса, как головная боль и тошноте! Неоднократно днем, сидя на кушетке, он пробовал «влезть» в шкаф спиной. Как полагал А., такие его действия были тайной ot Б. Эту зону мы назвали «укромное убежище» А.

Эксцентрично от зоны «неприкосновенной собственности» А располагалась зона его «доминирования». Последнее проявлялось в том, что, находясь в ней, он чувствовал себя более комфортно, чем в остальных частях стенда, за исключением двух выше описанных зон — «укромного убежища» и «неприкосновенной собственности», пребывание в которых было наиболее комфортным. В зоне доминирования субъекта А. располагались приборы, кресло, которым пользовались А. и Б. попеременно, кухонный отсек, в котором они работали по очереди. Но, несмотря на их, казалось бы, равноправное пользование этой зоной, А. испытывал неприятное увеличение эмоционального напряжения, когда в пределах этой зоны находился Б. В свою очередь, Б. также чувствовал своего рода неловкость, когда был вынужден находиться в этой зоне; он испыты-

вал удовлетворение, покидая ее. Ав а логичные чувства испытывали Д. и Б. относительно участка территории кабины вблизи от электропультового отсека. Он находится в непосредственной близости от откидной кушетки В., являвшейся его «неприкосновенной» зоной. Однако компетентным в электроаппаратуре стенда был субъект А. Таким образом, зона его доминирования состояла из двух участков. Один оказался таковым из-за близости к зоне неприкосновенной собственности А., другой был обусловлен спецификой компетентности А.

Зону «неприкосновенной» собственности и зону собственного «доминирования» имел испытуемый Б. Он, как и многие другие испытуемые., сообщил, что в ходе эксперимента испытывал особые приятные чувства всякий раз, раскрывая шкафчик для личных вещей. В какой-то степени невольно для себя оп это делал так, чтобы А. не видел содержимое этого шкафчика. Б. ловил себя на том, что перебирать и рассматривать свои личные вещи незаметно для А., даже без особой необходимости, стало приятным для него особенно при ухудшении самочувствия в ходе эксперимента. Мысленно оп сравнивал себя со скупым рыцарем, тайпо перебирающим свои богатства. Пристрастий к таким действиям с этими же самыми «личными вещами» пи до, ни после многосуточного эксперимента испытуемый Б. за собой не замечал. Мы назвали шкафчик для личных вещей испытуемого Б. его «укромным хранилищем».

Следует сказать, что многие участники эксперимента в описываемых условиях испытывали своеобразное приятное чувство, связанное с ощущениями интимности, укрытости, собственности, сходные с теми, которые ощущали субъекты А. и В., один в связи с «укромным убежищем» и при пользовании «укромным хранилищем» — другой. Расширим число таких примеров. Испытуемый X. почувствовал странное, неоншдапно приятное ощущепио, когда влез (по пояс) в «подполье» кабины, чтобы сменить бак для сливных вод. С тех пор он добровольно каждый раз при пеобходимости выполнял эту вообщем-то неприятную операцию, освободив от ее выполнения технический персонал, обслуживающий стенд. Другой испытуемый — М., обязанностью которого было следить за состоянием электроприборов, размещенных в специальном помещении на стенде, «проверял» их значительно чаще, чем требовалось. Спустя долгое время после эксперимента он рассказал, что ему приятно было укрыться, засунув руки и голову в отсек с этими электроприборами.

Пространство в кабине стенда между зонами доминирования субъектов А. в Б. было равпопосегцаемо mm обоими. Пребывание ^{в 8оп}е этого пространства одного из них практически не вызывало чувства Дискомфорта ни у него, ни у его партнера. Тем не менее

в таком случае часто активизировалась их настороженность друг к другу.

Отетпи еще одну зону, актуализирующуюся во время совместного пребывания в ней обоих испытуемых. При совместном выполнении психологических исследований, во время еды и т. д. онв располагались, сидя по обе стороны откидного стола. Как сообщили многие испытуемые, сидя вдвоем за столом, они часто испытывала чувство «единения», иногда острое и приятное чувство «дружественности». Даже при неприязни друг к другу, имевшей место у некоторых пар испытуемых, при «объединении» их за общим столом они старались подавить чувство аптипатии, демонстрируя свое хорошее отношение к напарнику (начинали шутить, улыбаться и т. п.), не замечая его неприятных привычек.

Территорию коридора, примыкавшую к кабине и «отделенную» от нее дверью, следует причислить к зоне равного пользования. Однако в трех экспериментах с длительным вращением стенда было обнаружено, что один или оба испытуемых как бы облюбовав себе тот или иной участок коридора, проводят там часть своего свободного времени. В одном из экспериментов первый испытуемый предпочитал, оставив своего запарника в кабине, «уединяться» в ближайшей части коридора, отгороженной от кабины простенком. Другой испытуемый «уединялся» в одном из углов отдаленного конца коридора. Испытуемые, будучи в коридоре, предпочитали не посещать место «уединения» своего коллеги.

Отмеченные нами зоны «интимное убежище» и «интимное хранилище» были сходны по признаку интимности, т. е. тем, что они были связаны с возникновением у субъекта чувства, что лишь он владеет и дапным объектом и тайной его существования. Вместе с тем эти зоны отличались по процедуре пользования ими. В «интимном убежище» субъект размещал себя, свое тело или часть его, испытывая некоторое чувственное переживание, сходное с тем, ради которого дети строят шалаши, уединяются на чердаке или играют под столом, занавешенным простынями и т. д. При этом чувство собственного тела сочетается с чувством его защищенности внешней «твердью», что позволяет оргастически расслабиться в ощущения собственной неуязвимости.

Существование «интимного хранилища» создает у субъекте чувство неуязвимости благодаря неизвестности и недоступности Д^ля других некоторых его ценностей — материальных (талисман. ^СУ" вениры, личные драгоценности) или как бы своих воплощений (личные письма, личный дневник и т. п.). Возможность иметь интимный дневник создает даже в условиях длительного вынужденного совместного пребывания в общем помещении возможность хоть и мним» го, но уединения, благоприятно разряжающего дистресс скучвя-

3(2

Рис. 30. Схематическое изображение проксимических переменных при дистрессе

пости. Вот что пишет летчик-космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза В. И. Севастьянов о полете совместно с П. Кли-муком на орбитальной станции «Салют-4»: «Наряду с общением человеку необходимо уединение, удовлетворение потребности побыть наедине с собой. Как у нас решалась эта проблема? Мы договорились в полете вести дневники, каждый свой, а после полета прочитать вместе. Причем в эти дневники мы заносили только свои мысли, размышления и результаты личных наблюдений. Бывало так, поужинаем и в прекрасном настроении говорим: «Попишем?» _ «Попишем». Устраивались кто где — один в кресле, другой за столом — и писали. Это необходимое состояние, когда человек уходит от повседневных общих мыслей и забот. Наш опыт, я Думаю, говорит о том, что важно уметь в определенное время и на определенный срок уединиться в своих мыслях. И необязательно для этого разные комнаты, изолированные отсеки» [239, с. 36]. едение личного дневника положительно способствует самовос-танию, о чем неоднократно свидетельствует на страницах своих У манов Л. Н. Толстой. Можно сослаться и на другие достойные авторитеты.

У некоторых авторов можно найти описание зон личного пространства и персонализированной территории, имеющих то или сходство с зонами межличностной территории, обнаруженными

нами при стрессе. Холл выделил характерные, но его мнению, для американской культуры четыре зоны общения: интимную, личную, социальную и публичную. Каждая из них имеет близкую и дальпюю дистанции. Гипотеза Холла изображается графически в виде системы непересекающихся колец разных радиусов [400].

При «стрессе скученности» есть ряд особенностей в формировании и развитии персонифицированной территории (ПТ). Дистресс проявляется, в частности, в возникновении у субъектов чувства дискомфорта, раздражительности, обидчивости, а в ряде случаев в агрессивности или отчужденности от окружающих людей или в самоотчужденности и т. п. У субъектов, подвергнутых скученности, возникает неудовлетворенность качеством и величиной ПТ, склонность к уточнению его границ, повышенная чувствительность к посягательству на нее (рис. 30). В связи с этим могут возникнуть либо тенденции к увеличению своей ПТ, стрессовая раздражитель ность, чувство ущемленности, либо склонность к чрезмерной замкнутости в рамках собственной ЯТ, либо в пренебрежении к ней (пренебрежение к порядку в квартире, на рабочем месте, пренебрежение к одежде, гигиене тела и т. п.).

При развитии дистресса с усилением концепта ПТ, сочетающимся с негативными эмоциональными реакциями в адрес окружающих, уменьшается субъективная значимость групповой (коллективной) территории (ГТ). В данном случае можно видеть взаимоусиление проявлений стресса и концепта ПТ. Чем более неблагоприятны проявления дистресса, тем больше чувство дискомфорта от скученности.

Помимо указанной, при стрессе может быть и другая схема соотношения проксимических переменных. При стрессе возможно возрастание чувства коллективизма, сплоченность в борьбе против стрессогенных факторов. Более того, при крайних формах дистресса и скученности в фашистских лагерях действенный путь к выживанию и спасению шел через сплочение узников с возникновением черт личности, отличающейся высокими моральными, этическими и социальными нормами.

Иные взаимозависимости проявлений стресса и концепта ПТ возникают при эустрессе (при благоприятных проявлениях стресса). В этом случае часто уменьшается субъективная значимость персонифицированной территории. Для субъекта более значимым становится коллективная групповая территория (рис. 31).

Эустресс проявляется, в частности, в чувстве социально-психологического комфорта, в возникновении чувства симпатии, ДРУ^?ке' ственности к окружающим. При этом в общении могут преобладать самоотверженность, чувство солидарности. Самоуглубленность» работе может сочетаться при эустрессе с чувством (в той или иной

Рис. 31. Схематическое изображение проксимическнх переменных при аустрессе

мере осозпаваемым), что эта работа делается на благо коллектива, общества. Проксимические переменные при этом могут характеризоваться: удовлетворенностью ПТ как частью групповой (коллективной) территории, своего рода размыванием границ ПТ. При этом усиливается чувство ответственности за групповую (коллективную) территорию, возникает склонность к передаче части ПТ в групповую (коллективную) территорию, усиливается осознание значимости последней. При творческой самоуглубленности субъекта во время его деятельности может происходить своего рода слияние образов персонифицированной и групповой территории. Следует различать схему эустресса, описанную выше, в которой рассмотрено возрастание субъективной значимости групповой территории (и соответственно увеличение чувства сплоченности), <Уг ^эУстресса, способствующего усилению чувства значимости ПТ, личной собственности.

Таким образом, как при дистрессе, так и при эустрессе могут иметь место возрастание субъективной, значимости либо персонифицированной, либо групповой территории.

Проектирование помещений для длительного изолированного

¹¹ совместного пребывания людей следует производить, предусма-

Рвва.я формирование оптимальных соотношений разных фувнцио-

альных зон межличностной территории. Размещение личных вс-

щей, зоны сна, отдыха, возможные траектории перемещения людей в помещении и т. д. должны планироваться с учетом их характеров, индивидуальных склонностей.

«Вторжение» на межличностную территорию при хроническом дистрессе

Стрессогмшое ощущение «скученности», обусловленное чрезмерно близким длительным соседством с другими людьми, создается не только однообразием информационного обмена, «публичностью», вынужденным сужением персонифицированной территории (ПТ), но и «вторжением» соседей в нее. Поэтому показателями дистресса при «скученности» могут быть не только отчеты людей об ощущениях дискомфорта и переживаниях стесненности, но и их характеристики своего отношения к «вторжению» на ПТ. Эмоциональное напряжение может возрастать как при вторжении соседа на ПТ субъекта, так и при «вторжении» субъекта на ПТ соседа.

Во время экспериментов на стенде «Орбита», как указывалось выше, каждый испытуемый мог отличать разные зоны персонифицированной и межличностной территории. Последняя являлась результатом как бы взаимопроникновения персонифицированных территорий испытуемых, длительно живущих в условиях скученности. Зоны, расположенные ближе к щезтру» своей территории,— проксимальные, расположенные ближе к «центру» чужой,— дистальные (рис. 29, II). Отношение испытуемых к «вторжению» исследовалось в пяти экспериментах с длительным вращением за стенде «Орбита» со скоростями 24 и 36 град/с. В каждом эксперименте «экипаж» стенда состоял из двух человек. На основании регулярных опросов обоих испытуемых в ходе многосуточного эксперимента определялась их межличностная территория. Одному из них предлагалось оценивать по пятибалльной шкале свои переживания, возникающие при «вторжении» напарника в его зоны, а также при его собственном «вторжении» в зоны, «принадлежащие» напарнику.

Пример пятибалльной шкалы оценки отношения к «вторжению» на персонифицированную территорию и ощущаемого при этом чувства дискомфорта:

1. Не замечаю соседа, безразличен к его действиям.

2. Невольно обращаю внимание на действие соседа, эмоциональных переживаний при этом не замечаю.

3. Действие соседа вызывает мое пристальное внимание, настороженность; чувствую неприятное раздражение, войдя на его территорию.

4. Действия соседа (или свои) вызывают сильное неприятное чувство внутреннего напряжения.

5. С трудом сдерживаюсь (или не сдерживаюсь), чтобы не сделать резкого замечания соседу за его «некорректные» действия, испытываю очень неприятное эмоциональное напряжение, вторгаясь на его территорию.

Уве. 32. Динамика изменений субъективных ощуще- юй vpn «вторадевиш ва йежл II чноствую территорию во вбМЯ развитая длв-тояъ-вого дггетреоса (А)

1 — чувство дискомфорта у испытуемого А при «вторжении» в вову его доминирования (зоны «в») испытуемого В; II — чувство дискомфорта у испытуемого А при его «вторжении» в зону доминирования испытуемого Б

(зону «е») Субъективная оценка «вторжения» в разные зопьт межличностной территории на 5—7 сутки развития дистресса (Б) I — чувство дискомфорта у испытуемого А при «вторжеиип» ва его межличностную территорию испытуемого Б; II — чувство дискомфорта у испытуемого А при его «вторжении» на межличностную территорию испытуемого Б; а—к — зоны меж-лпчпостпой территории испытуемых А и Б. N — чувство дискомфорта в баллах; * — время в сутках

Было обнаружено, что до начала вращения, на протяжении первых двух суток совместного обитания испытуемых, когда зоны, их межличностной территории еще только формировались, пребывание испытуемых в различных участках помещении стенда не влияло на их эмоциональный статус (рис. 32, А). В первые трое суток вращения, когда оба члена экипажа (во всех экспериментах) ощущали выраженные в той или иной степени дискомфортные ироявл&ипя кинетоза (тошнота, головная боль, чувство мышечной слабостп, потеря аппетита и т. п.), испытуемые нуждались во взаимной поддержке. Помощь друг другу, сопровождаемая «вторжением» на ИТ.не создавала дискомфортных переживаний. Скорее, напротив, она вызывала чувство благодарности и удовлетворения заботливостью партнера. Начиная с третьих суток врап;ения, когда неблагоприятные симптомы кинетоза становились менее заметными, у испытуемых стал формироваться концепт межличностной территории, проявлялась активизация негативных элементов общения; напряженность в отношениях друг с другом, раздраяштелъ-

*~?

ность, а подчас нетерпимость. Эти явления были и у испытуемого Д. который имел задание оценивать такие симптомы у себя в случае «вторжения» в рамках межличностной территории. Указанному периоду развития стресса (кинетоза) соответствовало возрастание чувствительности испытуемых к такому «вторжению». Возникающее при этом чувство дискомфорта достигло.максимума у испытуемого А. на 7—10-е сутки вращения (рис. 32, Б). Следует отметить, Что в период нарастания эмоционально негативной окраски общения у испытуемого А. возникали более дискомфортные переживания при «вторжении» соседа в его «зоны» межличностной территории, чем тогда, когда он сам «вторгался» к соседу. Напротив, когда указанные дискомфортные реакции при общении стали уменьшаться (начиная с десятых суток вращепия, т. е. за пять суток до его окончания), этот испытуемый ощущал болев неприятные чувства, когда он сам вынужден был находиться в зонах межличностной территории», «принадлежащих» соседу, чем тогда, когда последний «вторгался» к испытуемому А. Указанный феномен может обсуждаться с позиции концепции, дифференцирующей внутреннюю и внешнюю «точку опоры» [511].

Уменьшение дискомфорта от «вторжений» на межличностную территорию, имевшее место к концу эксперимента, вероятно, связано с нарастанием эмоционального напряжения из-sa ожидания приближающегося завершения эксперимента. Видимо, играло роль также увеличивающееся чувство удовлетворенности испытуемых тем, что эксперимент заканчивается благополучно и оба испытуемых успешно выдержали действовавшие на них стресс-факторы, «держались молодцами».

После прекращения пятнадцатисуточного вращения случаи «вторжения» на межличностную территорию становились практически эмоционально не значимыми для испытуемых. Причины этого, видимо, следующие. Реадаптация к стабильной, без вращения пространственной среде сопровождалась кратковременными, по сильпо выраженными дискоординацией движений и головокруя;е-нием. Это создало эффект как бы переструктурирования пространственной среды после остановки вращения, что могло повлечь за собой «разрушение» в какой-то мере концепта межличностной территории, сформировавшегося во вращающемся стенде. После остановки вращения пространство кабины воспринималось испытуемыми двояко: как привычное, свое и вместе с тем как непривычное — чужое. Кроме того, субъективно неприятные симптомы кинетоза (слабые проявления некоторых из них сохранялись до конца вращения), после прекращения вращения как бы отодвигались в прошлое. Вместе с этим уменьшилось происходившее во время вращения «вытеснение» из сознания испытуемых неприятных

318

ррежнваний кинетоза. Менее значимой стала вся гамма диском-Аортных явлений, с которыми ассоциировалось внутреннее прост-панство стенда входе вращения. Это способствовало «отчуждению» чтого пространства с минимизацией концепта персонифицированной территории, т. е. своего рода вторичное «вытеснение» из сознания сохраняющихся «спутников» исчезнувшего неприятного самочувствия.

Приведенные данные свидетельствуют о том, что в условиях «скученности», тем более когда дистресс, вызываемый этим фактором, усилен еще каким-либо дополнительным стрессором, вся территория обитания оказывается вошедшей в личное пространство людей. Их личные пространства как бы наслаиваются друг на друга, взаимопроникают, тесня друг друга.

Стресс, возникающий при жизнедеятельности в ограниченном малом пространстве кабины, меняет отношение субъекта к внут-рикабинному и внекабинному пространству.

Мы не рассматриваем здесь отражения в психических процессах при стрессе внутренней среды человека и его отношения к ней.

При стрессе увеличивается актуальность чувственно воспринимаемой внутрикабинпой среды. Возрастает ее субъективная ценность: положительная — как средства, поддерживающего жизнедеятельность субъекта, отрицательная — из-за того, что малый объем кабины ограничивает естественную потребность субъекта в освоении достаточно большого внешнего пространства. В большинстве случаев для субъекта, длительно находящегося в пеболыпой кабине, сильно возрастает отрицательная ценпость впутрикабин-ной среды, значительно превышающая положительную ее ценпость. Это становится неприятным для субъекта и может побуждать его к попыткам разрушить ограничивающие его факторы во внешней среде (или «замещающие» их факторы) либо — свою внутреннюю среду.

При этом внекабннная недоступная для субъекта среда стано-вится призрачной и желанной. Иными словами, ее субъективная Ценпость как реальности прогрессивно уменьшается, ее субъективная ценпость как желаемого объекта возрастает. При достаточпо Длительном пребывании в изолированной кабине субъективно пред-стад шемая реальность внекабинной среды может столь умепынить-^я> что это может привести вместе с тем к уменьшению ее ценности ^ан 'желаемого объекта. При этом интересы человека оказываются средоточенными во внутрикабинпой среде, внекабинная среда ^е меньше актуализируется в его сознании. Отдельные напоми-

Яя о ней могут вызывать приступы ностальгии.

«Совместимость» членов изолированной группы

Одним из важных факторов, определяющих субъективную n_ew ность пространства (положительную или отрицательную,) явля" ется знание человека о присутствии в нем людей. При этом акту-] лизируются также сопоставления такие, как «я и они», «я и мы» «мы и они» и т. п.

Психологически-комфортные условия в плане «совместимости» членов малой группы обеспечиваются пе столько подбором членов группы по психологическим параметрам, сколько компенсацией комплекса информации, деформированной в условиях изоляции и той информации, которой лишен член изолированной группы. Видимо, для уменьшения дистресса от изоляции информация, поступавшая ему ранее (до изоляции) от окружавших его людей (знакомых и незнакомых) и от «привычной» экологической среды, в условиях групповой изоляции должна восполняться. Уменьшение- отсутствующей информации должно максимально полно компенсироваться за счет его деятельности, за счет потока информации от остальных членов изолированной группы и за счет информации, специально подаваемой членам группы. Последняя призвана компенсировать отсутствующую полноту потока информации о привычном человеческом множестве и о привычной экологической среде. Под информацией о привычном множестве людей мы понимаем воспринимаемую субъектом информацию, исходящую от множества лиц, так или иначе соприкасающихся с ним в процессе жизни, как знакомых, так и незнакомых (рис. 33). Эти лица несут данному субъекту (первого порядка) информацию, воспринятую ими (как субъектами второго порядка) от круга лиц, с которыми они соприкасаются в свою очередь (т. е. от субъектов третьего порядка), и т. д-Каждому субъекту информация от окружающих его лиц поступает как на осознаваемом, так и на неосознаваемом уровне, причем как в виде условной, знаковой информации, так и в виде образной и безусловной информации. Эта информация включает в себя информацию, активно генерируемую окружающими лицами, и информацию о личностных особенностях людей, в частности тех их особенностей, которые сформировались под действием информационных, экологических и других влияний, воспринятых этими людьми н< протяжении жизни. Проблема «совместимости» практически не возникает (исключая житейское понимание этого слова), т. е. м жет стихийно разрешаться, при условии поступления к субъекту информации от какого-то минимально потребного для него крУ¹ лиц (и среды обитания), опосредующих, в свою очередь, инфор? цию от минимально потребного для каждого из них круга лиц и -среды обитания, текущая информация от которых опосредова

I

Рис. 33. Схематическое изображение «привычной целостности» человеческой популяции (М)

1 — «первичный» суОъект; 2,2' — его знакомые; з.З¹ ',— их знакомые, о которыми «первичный» субъект не знаком и т. д.

достигает данного человека. Видимо, можно говорить и о ее текущем объеме, минимально достаточном для обеспечения социально-комфортного состояния человека. Объем информации от окружающей его социальной и экологической среды, минимальноjнеобходимый для субъекта, зависит от индивидуально «привычной» ее величины. Она больше для жителя большого города, чем для жителя села [248, 249 и др.] Элементы этой минимально необходимой человеку информации могут быть в той или иной мере заменимыми, «адо полагать, теоретически возможна совместимость любогочисла люоых людей, т. е. возможно создание для них социально-психологического комфорта при условии поддержания минимально полной яиформации о минимально достаточном множестве людей и о «при-ычной» для них экологической среде. При отсутствии полноты остава указанного множества, т. е. в небольшой изолированной л У^ПП6' «совместимость» может быть достигнута путем замещения л Фицйта информации от «недостающих» членов этого множества Равноценной по действию па субъекта информацией. Естественно, ^чет адаптационных способностей личности при групповой

изоляции возможно до какого-то уровня уменьшение объема (минимизация) информации от минимально достаточного множества людей. Пределы этой минимизации должны определяться той или иной допустимостью неизбежного при этой минимизации изменения личности. Эти изменения личности — «плата» за дефицит информации.

Изложенные выше данные свидетельствуют о том, что острый стресс, возникающий при внезапном «вторжении» в личное пространство, в значительной мере обусловливается «субъективной невозможностью» такого вторжения. Хронический стресс (нри действии скученности в непрерывно вращающейся кабине) повышает острый стрессогенный эффект вторжения в личное пространство, выступающий в данном случае как «субъективная возможность» неблагоприятных последствий.

Присутствие людей является ценностным фактором среды. Анализ экспериментальных данных свидетельствует о том, что положительная или отрицательная ценность этого фактора обусловливается психологической установкой субъекта на дружественность или на враждебность окружающих людей и склонностью самого субъекта к агрессивности или к дружественности. Можно полагать, что скученность приобретает стрессогенный эффект, приводящий к «несовместимости» людей, за счет изменения при скученности потока информации от привычного для субъекта множества людей и от привычной экологической среды.

Общие закономерности социально-психологического субсиндрома стресса проистекают из того, что каждый человек как элемент человеческой популяции является воплощением противоречия между личным и общественным. Человек не может стать «человеком разумным» вне человеческого общества. Взращенный, обученный, воспитанный людьми, он переживает глубокий дистресс при недостатке общения. Однако превышение эволюционно установившихся норм скученности людей также вызывает у них дистресс. И в том и в другом случае дистресс, стабилизируя нормы общественного существования, может способствовать развитию общественных взаимоотношений. Психологическая сущность человека как существа общественного требует от него претворения в жизнь альтруистических тенденций. Но пи одип человек со своим индивидуальным сознанием не может полностью отрешиться от эгоистических мотивов. Постоянное уравновешивание этих двух тенденций является источником многочисленных проявлений стресса (эустресса, дистресса), в свою очередь, ведущего к прогрессу или регрессу личности. Половая дифференциация людей и обусловленная его необходимость общепия — одна из ведущих сил, побужда-

щ_Пх к социализации человека, вместе с тем это источиик ярких проявлений эмоционального стресса.

Участвуя в организации общественных взаимоотношений, человек вынужден по возможности полнее учитывать общественные, популяциопные тенденции развития человеческих взаимоотношений- Однако, неспособный полностью отрешиться от индивидуальных позиций понимания бытия, человек должен использовать коллективный опыт, воплощающийся в продуктивных общественных нормах и традициях. Можно полагать, темпы их формирования отстают от темпов развития современного индустриального общества, при этом могут возникать скороспелые, непродуктивные нормы и традиции жизни, один из источников «болезней стресса». Создание современного глобального управления, планирования и прогнозирования (па базе современной технологии) различных сторон жизни человеческого общества должно учитывать многогранность психической сущности человека.

6

ГЕНЕТИЧЕСКИЕ

И ЭВОЛЮЦИОННЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ

ИНДИВИДУАЛЬНЫХ РАЗЛИЧИЙ СТРЕССА

Экспериментальные и теоретические данные, изложенные в предшествующих разделах, неоспоримо свидетельствуют в пользу того, что дифференциация проявлений стресса на активные и пассивные обусловлена как внешними, так и внутренними для организма предпосылками. Под внутренними предпосылками такой дифференциации априорно понимались фило- и онтогенетически сформированные факторы. Ниже мы приведем некоторые данные, подтверждающие значимость филогенетических, врожденных предпосылок возникновения указанных различий стресса.

6.1

Дата добавления: 2015-09-18 | Просмотры: 614 | Нарушение авторских прав