 |
|
АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология |
Аннотация 3 страница– Какой конверт? – Я отправил его срочной почтой в пятницу утром. – Что-то щелкнуло, когда Дрисколл договорил фразу, и музыка прекратилась. – Он уже должен был получить его. Клейборн кивнул, затем спохватился. Почему люди кивают, когда говорят с кем-то по телефону? Этого скорее можно ожидать от пациентов. Может, психоз заразен? Чтобы здесь работать, необязательно быть сумасшедшим, но это помогает. – Я ничего не знаю о конверте, – сказал Клейборн и добавил: – Погодите-ка. Во время разговора он заметил большой коричневый конверт, который лежал в корзине из металлических прутьев на противоположном конце стола. Он вынул его и прочитал обратный адрес в верхнем левом углу. – Ваш конверт и в самом деле доставлен. Вот он, здесь на столе. – Доктор Стейнер открывал его? Клейборн увидел, что конверт разрезан. – Да. – Так почему же он не перезвонил? Он обещал сделать это, как только прочтет сценарий. Разговор сопровождался раскатами грома за окном, и Клейборн не расслышал последнюю фразу. – Вы не могли бы повторить? У нас тут гроза… – Сценарий. – Дрисколл заговорил еще громче, выказывая нетерпение. – Он должен быть там. Посмотрите. Клейборн перевернул конверт, и его содержимое высыпалось на стол: три глянцевые фотографии размером восемь на десять плюс объемистая рукопись сценария в папке из искусственной кожи. Он взглянул на название, написанное на карточке, которая была прикреплена к папке. – «Безумная леди», – произнес он. – Ну да. Вам нравится такое название? – Не особенно. – Стейнеру тоже. – В ответе Дрисколла послышалось снисходительное терпение. – Да вы не волнуйтесь, мы не будем за него цепляться. Может, вы с Эймсом придумаете что-нибудь получше? – С Эймсом? – Рой Эймс. Мой автор. Могу прислать его к вам на пару дней. Чтобы, так сказать, на месте все прощупал на тот случай, если не до конца разобрался в нюансах. Знаю, что Бейтс пока не в форме, но если он поговорит с ним… – Не понимаю. Вы говорите о Нормане Бейтсе? – Ну да. О психе. – Но какое это имеет отношение к… – Послушайте, доктор, – Дрисколл заговорил живее. – Я все забываю, что вы не читали сценария. Мы делаем фильм о Бейтсе. Клейборн выронил папку из искусственной кожи на стол. «Безумная леди». Он тупо смотрел на сценарий. Что он там сказал сестре Барбаре о психодраме? Чтобы здесь работать, необязательно быть сумасшедшим, но это помогает. – Доктор… вы слушаете меня? – Да. – Так скажите же что-нибудь. Вас увлекает эта идея? – Хотите знать мое профессиональное мнение? – Ну да, конечно. – Тогда слушайте внимательно. Как практикующему психиатру, мне кажется, что вы не в своем уме. Дрисколл рассмеялся еще громче, чем говорил, и смеялся он до тех пор, пока Клейборн не добавил: – Я говорю серьезно. Вы не сможете снять фильм о Нормане Бейтсе. – Да вы не волнуйтесь, с юридическими инстанциями все согласовано. Вся эта история стала достоянием общественности, как и дела Бостонского Душителя[24] и Чарли Мэнсона…[25] – Это дело отличается от прочих. Однако Дрисколл его не слушал. – Поверьте мне. Мы их всех за пояс заткнем. Выпустим фильм в конце осени и прогремим на весь мир. – То, о чем вы говорите, – дешевая сенсация… – Ничего себе дешевая! Да это нечто! Ее бюджет как минимум одиннадцать с половиной миллионов. – Я говорю не о финансах. – Правильно. Это моя сфера ответственности. – А моя сфера ответственности – благополучие моих пациентов. – Да бросьте вы волноваться. Мы тоже не хотим делать халтуру. Поэтому я и прислал сценарий, чтобы вы посмотрели, нет ли там ошибок… – Если хотите знать мое мнение, вся эта затея – ошибка. – Да будет вам, доктор, вы же его даже не читали! – Голос в трубке стал еще громче. – Почему бы вам не сделать нам одолжение и не посмотреть? Но помните: если будут какие-то изменения, то мы должны получить их самое позднее через неделю, чтобы иметь пару дней на переделки и репетиции. Все, что мне от вас нужно, это небольшая поддержка. А если вы думаете, что Эймсу стоит приехать и поосмотреться там несколько дней, так и скажите. – А доктор Стейнер согласился на это? – Он сказал, что свяжется со мной, как только прочтет сценарий. Так что если вы попросите его перезвонить мне, когда он вернется… – Хорошо. – Спасибо. – Опять громко заиграла музыка, означавшая конец разговора. – Было приятно побеседовать с вами, – сказал Дрисколл. – Хорошего дня. Клейборн положил трубку и откинулся в кресле. Хорошего дня. Он на мгновение представил себе, насколько хорошо проводит день Марти Дрисколл. Наверное, звонит по телефону, лежа у бассейна в Бель-Эйр,[26] нежится на солнце «техниколоровских» цветов[27] под звуки системы «долби». Здесь солнца не было – только темнота, разгоняемая грозой, и не было никаких звуков, за исключением грома и шума дождя. Он подумал о Стейнере, который уверенно и самодовольно расположился сейчас в первом классе самолета. Почему он не упомянул о сценарии? Неужели он не понимает, с какими сложностями это сопряжено? Как можно даже думать о том, чтобы поддерживать подобный проект, не ставя под удар достоинство профессии и хрупкое душевное равновесие пациента? Впрочем, Стейнера явно не волнует, что будет чувствовать в этой ситуации Норман. Все, что его заботит, – это то большое заседание в Сент-Луисе.[28] Что происходит здесь, для него не имеет значения. Но ведь это шоу-бизнес: все аплодисменты достаются звезде, всю работу выполняют статисты. Клейборн покачал головой. Предубеждение. Ты слишком устал, чтобы соображать как следует. Ты ведь не знаешь, что на самом деле думает Стейнер. И ты не читал сценария… Он отодвинул папку из искусственной кожи и принялся рассматривать фотографии. Глянцевого мужчину, снятого по пояс, с глянцевой улыбкой на глянцевом лице Клейборн узнал сразу. Пол Морган. Одна из нынешних звезд, которые… как там говорят?.. делают сборы. Но не он же будет играть Нормана? Однако это было единственное изображение мужчины. На двух других фотографиях была запечатлена девушка, которой Клейборн не знал. Или знал? Улыбавшееся лицо с широко раскрытыми глазами не было ему знакомо и тем не менее о чем-то смутно напоминало. И вдруг он вспомнил, где видел это лицо раньше, – на замызганных фотокопиях старых газетных вырезок в истории болезни Нормана Бейтса. Мэри Крейн! Этого не может быть. Мэри Крейн была жертвой Нормана, он убил ее в душевой. Они нашли двойника. Рассматривая девушку на фотографиях, Клейборн испытал чувство, прежде знакомое ему только по снам – снам, в которых ему угрожало что-то, чего он не мог ни увидеть, ни распознать. Но он знал, что это преследует его, и бежал сколько было сил, хотя бежать было некуда. И когда это настигало его, он просыпался. Сейчас он не спал, но угрозу тем не менее чувствовал. Что-то… – Доктор Клейборн! В дверях, тяжело дыша, стоял Отис. Клейборн поднял голову, и фотографии рассыпались по столу. – Да? – Скорее… там, в библиотеке… что-то случилось… Что-то. Он заторопился, как всегда делал во сне, но на сей раз не стал убегать, а устремился туда, откуда исходила угроза, – вниз по лестнице, не дожидаясь лифта, следом за Отисом. Когда они оказались внизу, Клейборн окликнул его: – Что произошло? – Не знаю… меня там не было… – Иначе говоря, ты оставил их одних? – Гроза… мне нужно было проверить палату С, завести пациентов обратно… там не было дежурного. – Отис с трудом переводил дух, и лестничное эхо разносило его тяжелые вздохи. – Когда я уходил, они просто разговаривали. Отсутствовал я не больше пяти минут, а когда вернулся, его уже не было. – Нормана? Отис достиг первого этажа, толкнул дверь, и Клейборн последовал за ним по коридору. – Я известил регистратуру, чтобы предупредили все этажи. Сегодня в охране Аллен, он обыскивает двор. Когда они неслись к библиотеке, с трудом задышал уже Клейборн. Его башмаки стучали по полу, а в голове стучали слова. Норман исчез. Сбежал. И вот теперь ты бежишь. Бежишь навстречу чему-то. Они продолжали бежать. Миновали дверь, проникли в темное помещение, устремились между книжных полок, где что-то ждало его. Клейборн остановился и опустил глаза. – Сестра Барбара… Но это была не сестра Барбара, во всяком случае, это больше не было ею. Это было чем-то. Чем-то обнаженным, холодным и неподвижным, что смотрело на него невидящим взглядом, выпученными глазами, словно стремившимися вылезти из-под маски. Именно из-под маски, потому что тело ее было мертвенно-бледным, а лицо – устрашающе-багровым. Маска, сказал про себя Клейборн. Чем еще это могло быть? Наклонившись, он увидел ответ, вдавленный в распухшую плоть: четки, тугим кольцом охватившие шею сестры Барбары.
Бо Килер, наверное, уже полчаса стоял под дождем, черт бы его побрал. За все это время здесь показались только две машины, за рулем обеих сидели мамаши, и ни одна не подобрала его. То ли они жутко спешили, то ли побоялись остановиться. Ну и ладно. Может, их отпугнули его прическа, борода и шлем? Может, подумали, что он с приветом, может, его куртка вызвала у них подозрение и они решили, что он байкер? Черт, да будь это так, он не стоял бы здесь под дождем без колес! А ведь мог бы стать одним из них, однажды был шанс. Пару лет назад он предпринял попытку сойтись с «Ангелами»[29] в Талсе,[30] но у него не было своего чоппера.[31] Прости, парень, но нам не по пути. Ну и черт с вами. Тогда он вычислил одного дилера «хонды» и решил побывать у него в День труда,[32] когда все будут оттягиваться целый уик-энд. Разобраться с замком задней двери оказалось плевым делом, а забравшись, он аж глаза вытаращил, ибо в жизни не видывал такого огромного мотоцикла. Супер. Все прибамбасы, на две тысячи баксов потянет, сверкающий, вот-вот сорвется с места. И откуда он мог знать, что там бесшумная сигнализация? Они навалились на него и чего с ним только не делали, орали так, что он и с места двинуться не мог. Лупили, паршивцы, что было силы, по одному, по двое, духу не давали перевести. Бо вздрогнул и прижался к дереву, стараясь держать картонку так, чтобы она не промокла. Черта с два повезет в такую погоду. Были бы бабки, сел бы в автобус. Когда вчера на него набросились, то бумажник отняли. То, что он взял с собой на дело деньги, было большой ошибкой, но он все-таки добился, чего хотел: у него было шесть сигарет с марихуаной, и он переспал с той девчонкой, которую встретил на автобусной остановке. А сегодня, когда свалил, ему показалось, что можно будет без проблем вернуться автостопом. Вначале ему было повезло с водилой бензовоза, который сказал, что едет через Фейрвейл и мог бы подбросить его прямо до заведения Джека. Но потом налетела эта чертова гроза, и парень струсил. Прости, приятель, не хочу рисковать, побуду здесь, в Рок-центре, пока не стихнет. Тем дело и кончилось. Вот и торчишь тут на шоссе под дождем, точно в лодке без весла, – одна эта чертова картонка на палке. Но ему надо сегодня же попасть в Фейрвейл, пока Джек не уехал к морю, как писал в прошлом месяце. Джек немного задолжал ему, так, может, хоть с собой прихватит. А что еще остается, когда всем остальным наплевать на то, что с ним произошло, да и податься некуда? Во всяком случае, не с полупустой пачкой сигарет и тридцатью семью центами в кармане. Ветер задул так сильно, что дождь начал хлестать чуть ли не со всех сторон, и то, что Бо стоял под деревом, ничуть его не спасало. Он дрожал, закрыв лицо картонкой, как щитом. Так и утонуть недолго, и не будешь знать, где утонул. Сейчас бы зонтик. Нет. Ему бы лучше немного везения. Фейрвейл – та еще дыра, а старый приятель Джек – мерзавец, с какой стороны ни посмотри. Но если бы ему выпал шанс разжиться деньгами и обзавестись собственными колесами… Справа что-то сверкнуло… Не молния – свет был устойчивый. По шоссе ехала машина. Бо отошел от дерева и поднял картонку. Когда огни приблизились, он сощурился и разглядел очертания фургона. Остановись. Да остановись же ты, мать твою… Фургон остановился, и Бо подошел к двери. Водитель выглянул из темноты кабины. – Подбросить? А зачем, по-твоему, я стою здесь, ты, идиот! Только этого он не сказал. Полегче с ним. – Вы едете в Фейрвейл? – Ну да. Бо швырнул картонку в канаву и забрался в машину. Он захлопнул дверцу, и фургон тронулся. Хорошо тут, обогреватель включен, тепло и сухо. Он откинулся на сиденье, потом взглянул на водителя. На миг ему показалось, что он теряет сознание. Кто это ведет фургон, закутавшись в черный плащ наподобие тех, что можно увидеть в фильмах о Дракуле?[33] И тут его осенило – да это ж монаший чепец, или как там это у них называется. Он понял. За рулем монашенка. Бо был не из тех чудаков, которые верят в чудеса, но ведь кто-то откликнулся на его молитвы. Монашенка за рулем фургона. Собственные колеса. И тотчас другие колеса завертелись у него в голове. Если бы только он мог сообразить, как все это проделать. Полегче. Пусть все идет своим чередом. Фургон неуклонно двигался вперед. Фигура в чепце взглянула на него, но лишь мельком, так что Бо и лица толком не рассмотрел. Он улыбнулся ей на случай, если его прикид сбил ее с толку. Монахиня не отрывала взгляда от дороги, но он чувствовал, что и на него она посматривает краешком глаза. И вдруг она заговорила каким-то хрипловатым, будто простуженным голосом: – Вы живете в Фейрвейле? – Нет, сестра. (Полегче.) Еду мимо. У меня там друзья. – Значит, город знаете? – Вроде бы знаю. А вы оттуда? Она кивнула. – Выросла там. Но уже много лет не бывала. – По-моему, из монастыря вас не особенно-то и выпускают. Она издала что-то вроде смешка; забавно было слышать его из уст монашенки. – Это правда. – Ну, вы немного потеряли. Клянусь, Фейрвейл такой же, каким был, когда вы оттуда уехали. Дождь хлестал вовсю, и она не отрывала глаз от дороги. – Говорите, у вас есть друзья в городе? – Ну да. – Скажите-ка вот что. Вы, часом, не знаете некоего мистера Лумиса, а? Сэма Лумиса? – Вроде как слышал эту фамилию, – ответил Бо. – Не тот ли, что держит магазин скобяных изделий? – Выходит, он все еще там? Бо кивнул. – Да я же говорю – мало что изменилось. Но на самом деле много чего изменилось – здесь и сейчас. Пока они разговаривали, он обдумывал свои дальнейшие действия. И тут, когда эта старая сука задала последний вопрос, он вспомнил. Сэм Лумис. Еще как слышал. Тот самый, что был замешан в серьезное дело об убийстве много лет назад, когда арестовали одного сумасброда, который замочил кого-то в старом мотеле. Мотель Бейтса, в пустынной местности, у окружной дороги А. Заведение сгорело, а дорога все еще там. Ею мало кто пользуется, потому что рядом проходит главное шоссе, и уж наверняка ею никто не воспользуется сегодня. Как долго они уже едут? Если он правильно помнил, скоро должен быть поворот. Бо сощурился, вглядываясь вперед, однако дождь лил так сильно, что «дворники» не успевали расчищать лобовое стекло и все тонуло во тьме. Прогремел гром, а потом молния осветила дорогу впереди, и в ее свете он успел увидеть то, что хотел. Полегче. – Сестра… – Да? – Видите развилку вон там? Возьмите вправо – это самый короткий путь к городу. – Спасибо. Ему послышалось или она снова хихикнула? Нет, скорее это напоминало покашливание. – Вы простужены? Она покачала головой. – Нет, я здорова. И правда здорова. Крупновата, почти такого же роста, как он, но Бо был уверен, что сумеет справиться с ней. Нужен один хороший удар, чтобы она отключилась, а потом он выбросит ее на дорогу. После этого он сядет за руль – и к черту Фейрвейл, прямиком в Рейвенсвуд, вдоль границы штата. С ветерком. Теперь они тряслись по проселочной дороге, в темноте то и дело попадая в рытвины. Ему показалось, что сейчас она начнет говорить ему все, что думает об этой дороге, но монахиня молчала. Да и гроза понемногу унималась; может быть, и дождь скоро окончится. Теперь надо заставить ее остановиться. Впереди деревья, приятно и темно. Супер. Пора действовать. Когда он открыл рот, оказалось, что это он простужен. Во рту у него пересохло, горло сделалось словно ватное, а внутри все сжалось. С ветерком, черт побери! Он залез в карман куртки и вытащил пачку сигарет. – Можно закурить? – спросил он. Она быстро дернула головой, точно он отпустил какую-то грубую шутку, однако ему хватило света, чтобы заметить улыбку на ее лице. – А спички у вас есть? – спросила она. Что за идиотский вопрос! Вместо ответа, он достал коробок и показал его. А потом кивнул. – Не могли бы вы притормозить на минутку, чтобы я прикурил… – Конечно. Она съехала на обочину и остановилась возле деревьев. Прекрасно! Он немного выждал, стараясь рассчитать свои движения. Сначала закури, потом быстро ткни ей сигаретой в лицо. Она дернется, вскинет руки, вот тут-то и получит свое, красотка, в самый бок. Потом, когда она уронит руки, задвинь ей в челюсть. И все. Финиш. Бо вставил сигарету в рот, чиркнул спичкой, ладонями прикрыл огонек. Когда спичка вспыхнула, сестра растворилась в сиянии света, но только на секунду-две. За которые она успела нагнуться и подобрать то, что лежало у нее под ногами…
Клейборн потерял счет времени. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем прибыла полицейская машина, а когда они въехали на парковку, дождь прекратился. В машине было три человека. Водитель остался сидеть за рулем, а двое других вышли и направились к входу, где их ждал Клейборн. Они коротко представились друг другу. Крупный седовласый мужчина с толстой шеей был капитан Бэннинг, а худощавого рядового полицейского звали Новотны. Клейборн задумался. Почему люди ничем не примечательные – всегда шефы полиции, а отличающиеся ярким внешним видом – индейцы? Не то чтобы Бэннинг не производил впечатления профессионала. Он засыпал Клейборна вопросами прежде, чем они успели войти в холл, а потом приказал Новотны остаться там и взять показания у Клары в регистратуре. Бэннинг и Клейборн направились прямо к лифту. – Извините за задержку, – сказал Бэннинг, когда кабина опустилась. – Слышали о происшествии? – О каком происшествии? – Автобус компании «Грейхаунд» столкнулся лоб в лоб с большим полуприцепом и перевернулся на выезде из Монтроза. Пока известно о семерых погибших и около двадцати раненых пассажирах. Да там сейчас почти все – люди из департамента шерифа, «скорые», наши сотрудники. Кроме того, у нас есть проблемы с подачей энергии вследствие грозы. Столько всего сразу. Клейборн слушал, время от времени кивая, однако слова капитана не доходили до его сознания. Его интересовало только то, что произошло здесь, в библиотеке. И у него снова один за другим стали возникать вопросы. По распоряжению Клейборна Отис накинул простыню на тело, но больше в помещении ничего не трогали. Теперь Бэннинг задавал вопросы им обоим, записывая ответы в блокнот. Спустя какое-то время он послал Отиса за Алленом, и, когда охранник пришел, расспросы начались по новой. Да, всю территорию вокруг осмотрели – все, включая сараи и помещения, где живут служащие. По указанию Клейборна незаметно и тщательно осмотрели и саму больницу: палаты, туалеты, кухню, прачечную, даже кладовки, в которых хранились швабры. – Зря потратили время, – сказал Бэннинг, захлопнув блокнот. – Ваш человек надел одежду жертвы и вышел наружу. Скорее всего, он направился прямо к фургону, в котором приехали сестры. – Но сестра Кьюпертайн тоже уехала, – сказал Клейборн. – Разве она его не узнала? – Капитан… Бэннинг обернулся на голос. Явился еще один человек в форме – тот, что прежде оставался в машине. Бэннинг двинулся к вновь прибывшему, остановившемуся возле дверей. – Что там еще? – спросил он. Полицейский заговорил приглушенным голосом. Когда Бэннинг ответил, его слова прозвучали громко и отчетливо. – Господи боже мой! – произнес он. Клейборн направился к ним мимо книжных полок. – Что случилось? – Фургон, – нахмурился Бэннинг. – Какой-то торговец заметил его только что, когда ехал по окружной дороге А. В машине был телефон, и он сразу позвонил в пожарную часть… – В пожарную часть? Что произошло? Бэннинг засунул блокнот в карман. – Узнаю, дам знать. Пожарная часть. К Клейборну вернулось то нереальное ощущение, которое он испытывал в тот момент, когда Отис окликнул его в библиотеке, – кошмарное чувство, будто что-то поджидает его. Не было смысла бежать куда-либо; рано или поздно придется столкнуться с этим лицом к лицу. Только тогда и удастся очнуться. – Могу я поехать с вами? – спросил Клейборн. – Моя машина здесь. – Хорошо, если хотите, поезжайте следом. – Бэннинг направился к выходу. – На случай, если потеряете меня из виду, это на окружной дороге А… – Не беспокойтесь, не потеряю, – сказал Клейборн. И все-таки он его потерял. Пока Клейборн инструктировал Отиса, предупреждая его о необходимости сохранить происшедшее в тайне, патрульная машина покидала парковку. Двое полицейских остались, чтобы снять показания с других сотрудников больницы и вызвать санитарную машину для транспортировки тела сестры Барбары. Бэннинг не нуждался в водителе. Когда Клейборн вырулил на дорогу, габаритные огни машины Бэннинга уже виднелись далеко впереди. Клейборн давил на газ; скорость зашкалила за семьдесят. Бесполезно; машина впереди, должно быть, выдавала девяносто, а то и больше, и он не мог соревноваться с ней на мокром асфальте. Спустя минуту-другую полицейская машина свернула в сторону и исчезла совсем. Клейборн сбросил скорость до шестидесяти, но все равно от него требовалось полное внимание, чтобы машину не занесло. В результате он проскочил мимо развилки и вынужден был возвращаться, когда осознал свою ошибку. Свернув на окружную дорогу А, он уже знал, куда едет. Над шоссе промытый дождем ночной воздух был прохладным и свежим. Здесь же резкие запахи смешивались с тошнотворной сладковатой вонью, и, посмотрев в ту сторону, где горели огни, Клейборн понял, откуда она исходит. Он ожидал увидеть пожарные машины, однако на обочине дороги были припаркованы только две машины. Их фары освещали третий автомобиль. Клейборн узнал фургон – или то, что еще недавно было фургоном. Лобовое стекло отсутствовало, а в обгоревшей крыше кабины зияла дыра; дверцы висели на полурасплавившихся петлях. Задней части не было вовсе, а капот приподнялся, обнажив искореженный металл, над которым вились струйки дыма и бензиновые испарения. Под пузырившимися покрышками были разбросаны битые стекла и какие-то обломки. Опершись о багажник своей машины, торговец шумно блевал в канаву. Патрульный автомобиль на другой стороне дороги был пуст, но, припарковавшись и выйдя из своей машины, Клейборн увидел Бэннинга в тот момент, когда тот отворачивался от фургона. Бэннинг поднял взгляд. Его лицо было мертвенно-бледным. – Бензобак взорвался, – сказал он. – Случайно? – Не знаю. Может, поджог. Полицейские выяснят, если доберутся когда-нибудь досюда. Бэннинг посмотрел на дорогу и нахмурился. В воздухе витал запах гари. Клейборн ощутил тошноту. – Каковы ваши предположения? – спросил он. – Тут что-то не так. Когда это произошло, фургон не двигался – это можно определить по положению ручника. Огонь, судя по всему, начал распространяться сзади. Сдается мне, у них было время выбраться, прежде чем бак взорвался. Клейборн напрягся. – У них? Он подошел к открытой кабине, однако Бэннинг решительно положил руку ему на плечо. – Не стоит туда заглядывать. – И кивнул в сторону блевавшего торговца на другой стороне дороги. – Думаю, он пожалел об этом. – Мне нужно знать. – Хорошо, док. – Бэннинг опустил руку и отступил в сторону. – Не говорите потом, что я вас не предупреждал. Клейборн подался вперед и заглянул в кабину. Кожа на сиденьях выгорела полностью, пластик приборной доски все еще продолжал дымиться. Тошнотворный сладковатый запах здесь был еще сильнее и едва не сбивал ног. И теперь Клейборн увидел, откуда исходил этот запах. На полу – или на том, что осталось от пола, – лежало обгоревшее месиво угольного цвета, среди которого виднелись два обрубка, раскинутых в разные стороны. Зловонная масса лишь отдаленно напоминала человеческий торс, а закругленный выступ в верхней части туловища казался просто почерневшим шаром, с которого были стерты все черты. Ни глаз, ни носа, ни следов кожи или волос, а то, что когда-то было ртом, теперь являло собой лишь безъязыкую дыру, искаженную беззвучным криком. Клейборн отвернулся, задыхаясь от невыносимого запаха и потрясенный тем, что увидел, и заглянул за сиденья внутрь салона. Другое месиво лежало в темноте. Корпус, лишенный конечностей, был обжарен со всех сторон, словно шашлык. Голова отсутствовала, – очевидно, при взрыве бензобака череп попросту лопнул. Лишь одна анатомическая деталь говорила о том, что останки принадлежат женщине: обгоревшая полость вагины. Отставший лоскут кожи в этом месте обнажил пятнышко розоватой плоти. Клейборн попятился от фургона, глубоко дыша. Он знал, что Бэннинг внимательно смотрит на него, поэтому постарался сохранить спокойствие. – Вы правы, это бесполезно, – произнес он недрогнувшим голосом. – Необходимо провести полное вскрытие. – На это уйдет немало времени, – сказал Бэннинг. – У коронерской службы дел по горло, после того как разбился автобус близ Монтроза. Однако я примерно представляю себе, что здесь произошло. – Он провел двумя пальцами по седоватой щетине на подбородке. – Как я понимаю, сестру Кьюпертайн либо оглушили, либо убили и спрятали с глаз в заднюю часть фургона. Затем нужно было найти место подальше от главного шоссе и… – Погодите. – Клейборн нахмурился. – Сначала вы говорите мне, что не знаете, случайность это или нет, а теперь утверждаете, что совершено убийство. – В том, что это убийство, я никогда не сомневался, – заверил его Бэннинг. – Тело в задней части машины убеждает нас в этом. Не будь сестра Кьюпертайн мертва или без сознания, она находилась бы в передней части машины и старалась бы выбраться из нее, когда начался пожар. – Но мы до сих пор не знаем, отчего фургон взорвался, – сказал Клейборн. К ним подошел торговец и молча встал рядом. Он был потрясен. Бэннинг наклонился и поднял почерневшую железную канистру. – Вот вам ответ, – сказал он. – Пока вы осматривали фургон изнутри, я нашел эту канистру из-под бензина здесь, на дороге. Выходит, это поджог. Сначала нужно было облить тело и фургон, а потом дать возможность огню скрыть улики. – Бэннинг кивнул. – Но что-то в цепочке нарушилось, и он застрял в кабине. – Он? – Ваш пациент. Норман Бейтс. Застрял. Это месиво там, в фургоне, было Норманом. Вне всяких сомнений, это должен быть он. – Нет! – Что вы имеете в виду? Клейборн смотрел на Бэннинга и не отвечал. Потому что ответа не было – была только уверенность, рожденная годами профессионального опыта, годами работы с пациентом. Торговец озадаченно глядел на него. Бэннинг покачал головой. – Все сходится, доктор. Нам известно, что Бейтс сбежал в фургоне, а сестра Кьюпертайн, должно быть, была с ним. Представляете картину? Сперва она не узнает его в монашеском облачении, а когда узнает, уже слишком поздно – он убивает ее и приезжает сюда, как я уже говорил. Потом берет канистру и – бах! Как еще все могло происходить? – Не знаю, – ответил Клейборн. – Не знаю. – Поверьте мне. Бейтс мертв… Окончание его фразы потонуло в вое сирены. Все трое обернулись и в свете мелькнувших на дороге фар увидели, откуда исходит этот вой. Визг тормозов возвестил о прибытии пожарной машины. Она резко остановилась, осветив фарами место происшествия. Бэннинг направился к машине, за ним потащился торговец. Клейборн остался на месте. Он смотрел, как люди в форме вышли из кабины и двинулись к сгоревшему фургону. Возле машины остался лысый капитан. К нему подошли Бэннинг с торговцем, и они о чем-то заговорили. Теперь будет о чем поговорить, говорить можно без конца, потому что это единственное, что сейчас остается делать. Приедет санитарная машина, чтобы забрать обгоревшие останки, а разговоры будут продолжаться – бессмысленные, бесполезные разговоры. Сейчас все выглядело бессмысленным, и Клейборну не было необходимости выслушивать все это снова. Он дал свои показания, его дальнейшее присутствие здесь было необязательно. Оставь вскрытие коронеру. Ты всего лишь сторонний наблюдатель. Он вернулся к своей машине и сел за руль. Никто не обратил на него внимания и не попытался остановить, когда он выезжал на автотрассу. Дата добавления: 2015-08-26 | Просмотры: 315 | Нарушение авторских прав |