АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Глава 9. Вскоре земля под ногами начала пружинить и влажно хлюпать, берег озера стал топким

БОЛОТО

Вскоре земля под ногами начала пружинить и влажно хлюпать, берег озера стал топким. Мы приближались к Болоту.

Болото — довольно сложный уровень. Территория, залитая мутной водой вперемешку с жидкой слякотью, с попадающимися там и сям островками твердой земли, поросшими чахлым лесом. До Второго Взрыва здесь рос сплошной лес и проходила железнодорожная ветка. Остатки рельсового полотна, рассекающие Болото пополам, и обрушившийся от подземных толчков железнодорожный мост еще можно наблюдать, если достаточно углубиться в топь. Однако доберется до них не каждый. Законы Зоны здесь не действуют, обычные мутанты практически не водятся. Зато в глубине трясины обитают какие‑то причудливые земноводные монстры, которых мало кто видел, а если и видел, то мало кому рассказал, потому что встречу с ними переживают лишь единицы… Массу неприятного болтают о Болоте, или даже Болотах, как порой называют это место, — никак не соглашается человеческое подсознание именовать этот гигантский массив топей в единственном числе. Зеркальные пятна, блуждающие огни, илистые големы, мертвые русалки, мозг‑колба… Мало кто забредает на Болота — артефактов тут практически нет, а сгинуть проще, чем стакан водки выпить. Ну его к монахам. Один только Болотный Доктор разгуливает по Болоту, словно по собственному огороду. Впрочем, что ему сделается, он же призрак Зоны.

Лес все больше редел, все чаще попадались мертвые деревья с голыми ветвями и осклизлыми от сырости стволами, стоящие посреди обширных луж. Болото убивало не только людей и животных, оно охотно убивало и растения. Когда лужи впереди начали превращаться в небольшие водоемы, еще некоторое время нам удавалось двигаться от одного островка к другому, проваливаясь лишь по колено. Я вырубил штык‑ножом длинную слегу и пошел впереди, промеряя глубину. На Болоте отмычки без толку, только мешаются.

Я показал охотникам местные гравиконцентраты. Здесь они выглядят довольно причудливо и видны издали: спрессованная вода внутри окружности с диаметром в полтора‑два метра абсолютно неподвижна, ее уровень расположен на полметра ниже уровня Болота. Похоже на то, как если бы в мутную воду опустили донышко огромного невидимого стакана. Поганая штука на самом деле, гораздо хуже наземной — бьет на несколько километров вверх, причем на высоте десятка метров гравитационный столб начинает деформироваться, изгибаться, расщепляться на множественные рукава, которые закручиваются в спирали и вращаются против часовой стрелки, рыская по небу в поисках низко летящих целей. Ученые все мозги себе до крови расчесали, пытаясь понять, как такое может быть и чем оно обусловлено. Пока не поняли. На взгляд дилетанта это все выглядит так, будто кто‑то специально постарался максимально затруднить полеты вертолетов в этом районе. Если же добавить к этому, что Болото практически круглые сутки недоступно для наблюдения с воздуха и из космоса из‑за постоянной густой облачности, то неудивительно, что осторожный Доктор устроил тут себе штаб‑квартиру. Нежелательные гости редко добирались до его уединенного жилища. Впрочем, те, кто позарез нуждался в его помощи, тоже не всегда.

Холодная вода не просачивалась сквозь плотную шнуровку армейских ботинок, но вскоре начала заливаться в берцы через верх. Вот паскудство‑то. Мы упорно хлюпали по колено в грязи, держа курс на дом Доктора по азимуту, который я взял на краю Болота, сверившись с ПДА. Снова начался муторный холодный дождь, что отлично дополнило картину. Тем, кто тащил Хе‑Хе, приходилось особенно тяжело. Замыкающим я велел смотреть во все глаза и моментально докладывать, если к нам начнет приближаться что‑нибудь неопознанное.

Тем не менее аномальную дрянь первым заметил я сам. Эта штука дрейфовала неподалеку от пары торчащих из воды покосившихся, полусгнивших телеграфных столбов, сплошь увешанных рыжими космами покачивающихся на ветру жгучих волос. В мутную воду Болота словно капнули ртутью, и эта ртутная капля не пошла на дно, а расползлась серебристой окружностью диаметром метра в два. В центре этого круга неглубоко под поверхностью воды лицом вверх лежал человек. Серебристая пленка, покрывавшаяся рябью от порывов ветра, колыхалась в нескольких сантиметрах над его лицом.

Я остановился на месте, взмахом руки приказав спутникам сделать то же самое. Ох, паршивая штука. В зеркальном пятне был Алан из «Долга» — я узнал его сразу. Он бесследно исчез в Зоне десять месяцев назад. Вот, значит, куда его занесла нелегкая. Пролежав в Болоте почти год, он прекрасно сохранился. Его камуфляж и оружие были как новенькие, длинные волосы слегка покачивались на воде, а широко раскрытые глаза не были тронуты тлением. Он походил на человека, заснувшего с открытыми глазами. Даже нет. Скорее на манекен или восковую куклу.

Внезапно глаза Алана провернулись и уставились прямо на меня. Его искаженное лицо дернулось, по поверхности воды пошла легкая рябь: он меня увидел.

Разумеется, мне уже приходилось сталкиваться с этими штуками, которые глотают сталкеров на болотах. При этом человек остается в живых, но неспособен пошевелиться. Никто не знает, что это такое — живые существа или аномалии. Никто не знает, как это работает. Зеркальные пятна — так мы называем эти страшные штуки, от которых на Болоте нет спасения. Если они почуяли тебя, то будут упорно преследовать километр, и два, и три, пока наконец не догонят и не проглотят. К счастью, забрав одного человека, пятно успокаивается и перестает обращать внимания на остальных. Серебристые пузыри с заключенными в них людьми периодически всплывают то здесь, то там, чтобы исчезнуть через несколько часов. Некоторых пропавших без вести видели в таких пятнах спустя годы, причем все они еще были живы.

В немом крике Алан чуть приоткрыл рот, в который тут же торжествующе хлынула болотная жижа. Его тело содрогалось в конвульсиях, однако он по‑прежнему не в силах был шевельнуть ни рукой, ни ногой.

«Какая страшная смерть», — некстати всплыла в голове чья‑то известная фраза, тоже как‑то связанная с болотами. И еще оттуда же: «Если вам дороги жизнь и рассудок, не гуляйте по торфяным болотам после наступления темноты, когда силы зла властвуют безраздельно».

— Его надо вытащить, — произнес у меня за спиной Камачо.

— Это невозможно, — прохрипел я.

— Тогда добить!

— Ни в коем случае! — рявкнул я. — Тогда в зеркальном пятне окажется один из нас. Все, хватит стоять! Двинули!

И мы двинули — перпендикулярно предыдущему маршруту. Ртутное пятно не обратило на нас никакого внимания.

Вскоре мы перевалили через полуразрушенное железнодорожное полотно, и перед нами открылось довольно обширное водное пространство без малейших признаков суши. Очертания противоположного берега едва угадывались в тумане. Я шагнул с возвышавшейся над мутной болотной жижей насыпи и сразу провалился по пояс.

— Туда? — грустно осведомился Донахью.

— Туда, — подтвердил я. — Осталось немного.

— А если там глубоко? — поинтересовался Пустельга.

— Значит, поплывем, — утешил я его. — Ладно, не напрягайтесь. Это брод. Глубже, чем по горло, не будет.

— О черт, — вздохнул Стеценко. — Кажется, я опять спрошу глупость, но все‑таки: почему бы не добраться по железнодорожной насыпи до берега, а потом просто не обойти эту трясину посуху?

— Это единственный путь, которым можно попасть к Доктору, — сказал я. — Тот берег закрыт наглухо. Насыпь тоже. Там, где мы через нее перебрались, — практически единственное чистое место. Если взять на тридцать метров влево или вправо отсюда — сплошные ловушки. Давайте, господа. В Зоне далеко не всегда наиболее очевидный и короткий путь — самый лучший.

Мы побрели по пояс в воде. Уровень мутной болотной жижи понемногу повышался, и вскоре она начала доходить нам до груди. Галлахеру и Камачо, тащившим в данный момент Хе‑Хе, приходилось из кожи вон лезть, чтобы удерживать его голову над водой. Миша Пустельга, споткнувшись, ухитрился окунуться с головой и теперь брел, яростно отплевываясь.

Пару раз только сталкерское чутье спасало меня от крупных неприятностей. Подозрительные места я предпочитал обходить по широкой дуге. Хуже всего было то, что парные холмики здесь скрывались под мутной водой на дне, и влететь между контактной парой можно было запросто. А учитывая, что в воде электрический разряд распространяется дальше, чем в воздухе, одним ударом накрыло бы всю нашу команду. Но пока вроде бы Черный Сталкер нас миловал. Кроме того, нам всем на ПДА упало сообщение, что на Агропроме в мясорубке погиб Семецкий, и это немного подняло нам настроение.

Один раз ловушку указал мне вовремя налетевший порыв ветра. На чуть подернувшейся рябью поверхности болота впереди нас на несколько мгновений обрисовался идеальный круг совершенно спокойной воды. Я не стал выяснять, какая дрянь его образовала, и увел свою группу в сторону.

Недалеко от берега я вдруг снова почуял неладное.

Что‑то было не так. Какая‑то едва уловимая вибрация пространства, словно поблизости от работающей птичьей карусели. Нет, абсурд: птичьей карусели в воде не за что зацепиться, их здесь не бывает. И тем не менее я ощущал какую‑то странную дрожь — словно вибрировал ил под ногами.

— Назад! — негромко скомандовал я, и охотники, уже привыкшие к тому, что мое чутье редко подводит, тут же начали понемногу отступать, хотя голову даю на отсечение, что они не почувствовали ничего. Да они и не знали толком, что именно должны чувствовать, чего именно опасаться.

Вибрация нарастала, теперь уже и ведомые почувствовали ее. По воде пошла мелкая рябь. Внезапно из густой колышущейся жижи рядом с нами с шумом вынырнуло что‑то огромное, коричнево‑зеленое, покрытое скользкой болотной слизью. С протяжным вздохом чудовище высвободило из ила омерзительную продолговатую голову и подслеповато уставилось на нас.

Больше всего оно напоминало человекообразную помесь гигантской жабы и бегемота. Ростом вдвое выше меня, сгорбленное, лоснящееся, со сморщенной бородавчатой кожей цвета хаки. Нижние конечности мускулистые и мощные, верхние — маленькие и хрупкие на вид, неестественно для человеческой физиологии вывернутые, прижатые к груди, с перепонками между тонкими бледными пальцами. Внушительный, покрытый илом и водорослями кожистый хвост. Покатый лоб, узкие щелки глаз по бокам головы, широкие, непрерывно шевелящиеся ноздри, усеянная солидными зубами лягушачья пасть и ни малейшего намека на уши. Наверное, именно такие твари обитали в здешних болотах сотни миллионов лет назад.

Я жестом приказал никому не двигаться с места и сохранять тишину. От болотных тварей не имеет смысла бежать или отстреливаться. Но они все плохо видят и неважно слышат. Я подумал, что если сейчас переводчик Миша опять закатит истерику, напугавшись чудовища, то туда ему и дорога — выдергивать его за ноги из перемазанной черным илом огромной пасти я не стану. Достал, сволочь. Однако Пустельга, стоявший совсем рядом со мной, благоразумно изображал гипсовую садовую скульптуру и лишь с изумлением пожирал глазами массивную тварь, которая с шумом раздувала ноздри в двух десятках шагов перед ним.

Недовольно фыркнув, тварь повернула голову и посмотрела на меня. У нее был леденящий взгляд. Казалось, что она злобно ухмыляется, глядя мне прямо в глаза. Этот взгляд приковывал к месту, пронзал насквозь, словно раскаленное шило. Еще мгновение — и я, пожалуй, не выдержал бы, бросился прочь или высадил между этими безумными красными глазами целую обойму из автомата, что наверняка закончилось бы для меня одинаково погано — чудовище разорвало бы меня на куски или просто проглотило целиком. Однако болотного монстра внезапно что‑то отвлекло. Он мотнул башкой, задрал ее кверху, распахнул широкую пасть и издал тоскливый утробный звук, свирепо раскатившийся по окрестностям, словно взревел мощный водоворот, засасывающий крупную жертву. И почти тут же из тумана ему ответили — до нас донеслось рокочущее, басовое клокотанье гигантской рептилии. Бегемотожаба подождала еще пару мгновений — не появятся ли снова исчезнувшие вкусные сталкеры, которые шли прямо к ней в лапы, — а потом с разочарованным вздохом с головой погрузилась в болотную жижу. Гирлянды воздушных пузырьков, отмечавших траекторию ее движения, потянулись по диагонали поперек нашего маршрута — туда, где какой‑то неведомый противник осмелился вторгнуться на ее охотничью территорию.

— Вперед, быстро! — скомандовал я, когда пузыри растворились в тумане.

Мы преодолели уже метров двести, когда из тумана донеслись дикий рев, плеск и приглушенный шум схватки. Болотные чудовища выясняли отношения, им сейчас было не до нас. А прямо перед нами в сизой дымке постепенно проступали темные очертания твердой земли. Уровень топи быстро понижался.

— Все, почти добрались, — утомленно бросил я, желая подбодрить обессиленных и встревоженных охотников. — Молодцы. Сейчас поднимемся на берег, и никакие твари нам больше не…

Господи, ну кто тебя за язык тянул, сталкер? Расслабился?! Тысячу раз ведь говорено‑переговорено между ребятами: в Зоне язык не распускай, старайся не сглазить! Никогда не прощайся перед уходом в Зону — дурная примета. Никогда не говори внутри Периметра «Будь я проклят», «Чтоб мне пусто было», «Чтоб мне лопнуть», «Провалиться мне на этом месте» — непременно исполнится, причем с такой изобретательностью, что сам успеешь удивиться, прежде чем сдохнешь. У Хозяев Зоны дивное чувство юмора, правда, черноватое. Не хвастайся своим везением — оно закончится в тот же вечер. Не хвастайся богатым хабаром — больше ни черта не найдешь, кроме стекловаты и волчьих слез, хоть доберись до самого четвертого энергоблока. Не хвастайся своим мастерством проскальзывать через Периметр — на обратном пути непременно нарвешься на пулю армейского патруля. Пока не доберешься куда‑нибудь, не говори, что уже практически добрался, — Хозяева Зоны сделают все, чтобы опровергнуть твои слова.

Из глубины густой мутной воды прямо перед нами, отсекая нам дорогу к берегу, медленно всплыл огромный пузырь, похожий на выделившийся из донного ила болотный газ. Вынырнув на поверхность, он развернулся, словно туго скрученная рыболовная сеть или космическая антенна, и на воде заплясало большое зеркальное пятно.

Ну вот и все, ребята. Сдается мне, один из нас труп, как говорит в таких случаях знакомый нам страус.

Да. Это еще хорошо, если труп. На самом деле одному из нас предстоит еще несколько лет нечеловеческих мук.

Зеркальное пятно неторопливо поплыло к Донахью и Камачо, державшим под руки Хе‑Хе. Я метнул быстрый взгляд на берег, на оторопевших туристов, снова на пятно. Нет, не успеют. Я‑то, предположим, сумею добежать. Сэм — наверняка, если снова не полезет спасать шефа. Стеценко — ну, тут без вопросов: эта сволочь опасность за версту чует и сделает все что угодно, чтобы спасти свою шкуру. Миша — тормоз, но он ближе всех к берегу. А вот Донахью с креолом придется плохо. Впрочем, и они запросто спасутся, если бросят Хе‑Хе. И что‑то мне подсказывает, что именно так они сейчас и сделают.

Интенсивно расплескивая жижу ногами, стараясь произвести как можно больше шума и вибрации, я по пояс в воде побрел назад, к мертвому дереву, которое торчало из болота метрах в тридцати от берега. Ртутное пятно на мгновение замерло, словно прикидывая, какая добыча интереснее, но я барахтался слишком сильно, поэтому оно уверенно направилось за мной. Живое существо наверняка выбрало бы жертву менее активную, а вот зеркальные пятна, как и жарки, атакуют тех, кто интенсивнее двигается. Чем‑то это похоже на поведение шаровой молнии.

— Хемуль! — заорал Донахью.

— К берегу, — хрипло бросил я. — Быстро на берег, все! Ногами старайтесь не бултыхать!

Конечно, я мог бы послать к дереву одного из ведомых. Но тогда пришлось бы тратить драгоценные секунды на объяснения, и именно их одному из нас могло не хватить.

На ходу я бросил взгляд за спину. Пятно ускорилось и скользило за мной по поверхности воды, стремительно сокращая расстояние. Черт, так мы не договаривались! Я тоже попытался прибавить, но ноги вязли в глубоком донном иле, густая болотная жижа с плавающим на поверхности плотным покровом ряски яростно сопротивлялась моему продвижению. Это было как в кошмарном сне — когда пытаешься убежать от чудовища, но ноги вязнут, мышцы не слушаются, все тело словно набито ватой. Проклятие, я не хочу годами лежать в болоте между жизнью и смертью! Лучше бы уж меня сожрал в котловане кровосос!..,Сухое дерево с полуосыпавшейся мертвой корой торчало из воды в тысяче километров от меня. То есть на самом деле до него было рукой подать, но с тем же успехом оно могло быть за тысячу километров. Мне казалось, что я перебираю ногами на одном месте. Дерево приближалось так медленно, что я сразу понял: издевается. А вот для ртутного пятна, в отличие от меня, трясина препятствием не была. Я снова оглянулся — оно легко скользило по воде, догоняя меня с хорошей крейсерской скоростью.

Я удвоил усилия, хотя и так уже двигался практически на пределе своих возможностей. Больше я не оглядывался: бесполезно. От того, что я увижу, сколько еще сантиметров выиграло у меня зеркальное пятно, моя скорость не увеличится. Пот ручьями струился по моему телу под курткой, мне казалось, что от меня валит пар. Еще немного… так, хорошо, теперь левую… Каждую секунду я ждал, что вот сейчас меня коснется нечто упругое, обжигающе холодное. Потом раздастся характерный хлопок, словно откупорили огромную банку с маринованными огурцами… И всё. Получу бесценный жизненный опыт — узнаю, каково годами умирать заживо в прозрачном серебристом гробу. Интересно, что скажет на это моя клаустрофобия?

С чего я взял, что эта штука упруга и холодна, как лед, — убей бог, не знаю. А как она хлопает, когда добирается до жертвы, я помню прекрасно.

Спасительное дерево приближалось медленно, рывками. За спиной слышался отчетливый плеск, и я подумал, что выйдет отличная шутка, если пятно схватит меня в тот самый момент, когда я наконец ухвачусь за низко торчащий сук.

Я ухватился за низко торчащий сук высохшего дерева и, подтянувшись на нем, быстро поджал ноги. В серебристое пятно, скользнувшее прямо под ними, упало несколько капель с моих насквозь промокших армейских ботинок.

Как ни странно, сук подо мной не сломался, что было бы очень логично по закону подлости, и после некоторого пыхтения мне удалось его оседлать. Пытаясь устроиться поудобнее, я взялся за ствол, и у меня в ладони остался внушительный кусок сухой коры, отслоившийся от сухого дерева, словно кожа с тела прокаженного. Потеряв равновесие, несколько бесконечных мгновений я отчаянно балансировал обеими руками в воздухе, сидя над бездной на узенькой жердочке. Если бы автомат, сразу показавшийся безумно тяжелым, соскользнул с плеча и своим весом чуть сместил центр тяжести, мне пришла бы моментальная хана. Однако мне все же удалось уцепиться за другой сук, торчавший у меня над головой, и я обнял покрытый коростой ствол с такой страстью, с какой не обнимал Динку в наши самые горячие ночи. У меня над головой шевелились свисавшие с верхних ветвей ржавые волосы, они почти касались моей макушки, но сейчас мне было на это категорически накласть. Что такое пара легких ожогов по сравнению с вечным заточением в зеркальном пятне?

— Сталкер, ты как? — прокричал с берега Камачо.

— Никак, — ответил я голосом мультяшного страуса, пытаясь отдышаться.

Я слегка повернулся на своем неудобном насесте, чтобы бросить взгляд на берег. Все мои туристы были в безопасности. Зеркальное пятно не умеет ходить по берегу, но они на всякий случай не приближались к воде, хотя смотрели в мою сторону, и морды у них были вытянутые. Хе‑Хе лежал на пригорке чуть дальше. Тьфу, уроды! Там же контактная пара в двух шагах, что‑то вроде муравейника со срезанной верхушкой и кочка с совершенно желтой травой! Долбанет так, что костей не соберут!.. Впрочем, ладно. Хорошо хоть не бросили моего второго номера, не отдали зеркальному пятну. А в пару я им сунуться не дам, дайте только добраться до берега…

Кстати, насчет добраться до берега. Я посмотрел вниз. Пятно задумчиво нарезало круги сантиметрах в сорока от моих ног. С меня все еще капало, и вибрация воды возбуждала его, не давала лечь в дрейф или снова погрузиться на дно. Черт, плохо дело. Это надолго. Сколько я смогу просидеть на этом шестке? Ситуация, мать его ети.

— Стойте где стоите! — крикнул я. — У вас ловушка на берегу!

— Как тебя оттуда снимать? — заорал Стеценко.

— Разберемся, — проворчал я. — Не топчитесь там! Не подходите к Хе‑Хе! Сейчас придумаю что‑нибудь.

Впрочем, что я мог придумать? Придется сидеть на дереве, пока зеркальное пятно не смирится с потерей жертвы. В принципе, пару часов я мог бы скоротать здесь без особых проблем, если бы не тяжелый рюкзак. Наверное, придется его все‑таки бросить пятну. Главное, чтобы туристы не наделали глупостей.

Я уже совсем было собрался избавиться от рюкзака, когда почувствовал нехорошее. Похоже, подгнившее основание дерева в конце концов не выдержало моего недетского веса, и теперь сухой ствол медленно, очень медленно кренился в сторону зеркального пятна, которое настороженно заметалось подо мной из стороны в сторону, словно учуявшая след гончая.

А вот теперь я серьезно обеспокоен, как говорит в таких случаях один страус.

— Хемуль!.. — жалобно выкрикнул Альваро.

Хемуль, Хемуль. Всё, хана настала Хемулю. По крайней мере, надо постараться упасть как можно дальше от пятна, а потом попытаться обогнать его на спринтерской дистанции… А, ерунда это, все равно не успеть. Пробовали в горах убежать от лавины? Почему‑то меня неприятно кольнуло, что моим туристам такая же верная хана, как и мне. Вроде бы, что мне до них, а вот поди ж ты! Ощущения того, что я гибну к чертовой матери, не было совершенно, была только тупая сосредоточенность, а вот сожаление по поводу туристов успело шевельнуться в душе за те мгновения, что я падал. Наверное, таким образом мой мозг защищался, чтобы не свихнуться от отчаяния. Хотя туристы и стоят на безопасном берегу, однако без проводника они далеко не уйдут, отстраненно подумал я. В Зоне — как в настоящей зоне: шаг влево, шаг вправо — расстрел. Только вместо расстрела — широкий ассортимент кошмарных казней на любой вкус. Желаете оказаться разорванным на куски в птичьей карусели? Не хотите ли пробиться насквозь разрядом в ближайшей контактной паре? Любите вы свои почки хорошо прожаренными или пропущенными через мясорубку?..

Или предпочитаете свежее карпачо из еще живого Хемуля?

Я услышал плеск воды за спиной. Вот еще гигантской лягушки мне не хватало в такой ответственный момент!.. Однако выяснилось, что это Сэм сошел с берега и теперь решительно движется в мою сторону. Черт! У меня даже кончики ушей зачесались от прихлынувшей к лицу крови. Верный друг и телохранитель мистера Дона‑хью моментально все просчитал, сообразил, что если эта дрянь сейчас меня проглотит, их шансы выбраться с Болота равны нулю, и не задумываясь пожертвовал собой, чтобы спасти всех. Хотя, наверное, все‑таки не всех, а главным образом Мартина Донахью. Может быть, он просто не осознавал всей опасности ртутного пятна, которое, потеряв свою предыдущую жертву, мгновенно зафиксировало новую движущуюся цель и немедленно двинулось за ней.

Наконец мое дерево накренилось настолько, что центр тяжести сместился и подгнившие корни больше не могли удерживать ствол. С сырым треском дерево обрушилось, и я полетел в воду. По‑кошачьи выставив вперед все четыре лапы, я ухитрился не окунуться с головой. Рывком поднявшись с четверенек, я посмотрел вслед Галлахеру: он уходил все дальше и дальше в глубь обширного водного пространства, к неразличимой среди густого тумана железнодорожной насыпи. Бросившееся ему наперерез серебристое пятно стремительно догоняло его.

— Сэм, назад! — яростно крикнул я.

Нет, это я исключительно от отчаяния. Сэма уже не могло спасти ничто. Лишь чудо, поскольку больше торчащих из воды деревьев на его пути не было, только несколько полусгнивших кустов. Либо еще одна жертва — если бы кто‑нибудь из моих охотников изо всех сил бросился следом за Галлахером и отвлек на себя скользящую за ним дрянь. Сэм, видимо, тоже это понимал, потому и уходил к горизонту — чтобы его труднее было догнать, если даже у кого и возникнет такая мысль.

Вдруг Галлахер, не успев издать ни звука, мгновенно провалился сквозь поверхность воды, словно его снизу дернули за ноги. Скорее всего, он угодил в невидимую под водой яму, хотя могло случиться и так, что его схватило спрятавшееся в иле чудовище.

С шумом расплескивая воду, я поспешно кинулся к берегу. Если серебристая пакость сейчас снова набросится на меня, выйдет, что Сэм зря пожертвовал собой. А это уже будет совсем неправильно, сталкер.

Я одной ногой шагнул на берег, и Андрей с Мартином выдернули меня из хляби за предплечья. Мы молча смотрели, как вокруг того места, где утонул Сэм Гал‑лахер, озадаченно кружит серебристое пятно. Затем оно замерло и начало медленно дрейфовать к горизонту.

— Эшиз ту эшиз, — негромко проговорил Донахью. — Даст ту даст.

Покосившись на ПДА, я положил бормочущему молитву Мартину руку на плечо. Мне не хотелось быть бесчувственной свиньей, я прекрасно понимал, что он сейчас чувствует, но нам надо было двигаться. Зеркальные пятна не умеют ходить по берегу, а вот болотные твари — запросто. Мне не хотелось, чтобы одна из бегемотолягу‑шек вздумала вылезти на берег, чтобы познакомиться. А к нам, судя по показаниям датчиков, из глубины болота с разных сторон быстро приближались два довольно крупных объекта — возможно, те самые гигантские лягушки, которые совсем недавно выясняли отношения на болотных просторах.

— Мартин, надо двигаться, — тихо, но твердо проговорил я. — Мутанты близко.

Охотники явно были ошарашены. Похоже, до сих пор никому из них всерьез не приходило в голову, что они запросто могут погибнуть в Зоне. Риск — да, но раньше риск всегда заканчивался для них порцией адреналина в крови и триумфальным возвращением домой с трофеями. Гибель Галлахера подействовала на них угнетающе.

— Здесь не пойдем, — я указал на пригорок, рядом с которым они положили Хе‑Хе. — Странная кочка, видите? И вон еще одна. Это контактная пара. Альваро, смотри внимательно: кидаю твой болт. Фиксируй, где упадет…

У меня за спиной, на просторах болотной трясины, раздался могучий всплеск. Резко развернувшись всем корпусом, я обнаружил голову и плечи Галлахера над тем местом, где американец ушел под воду минуту назад — сплошной ковер зеленой ряски еще не успел затянуть пробитую его телом полынью. Сэм показался на поверхности всего на несколько мгновений, глотнул воздуха, после чего снова стремительно погрузился в болотную жижу. Затем ряска заколыхалась, и Галлахер опять явился нашим взглядам.

Мартин Донахью не произнес ни слова, не издал ни звука. Он просто сбросил с плеч лямки рюкзака, уронил на землю автомат и кинулся в воду. Следом за ним метнулся Камачо, а за ними, матерясь в голос — я.

— Дерево! — истошно заорал я. — Дерево!

Хвала Черному Сталкеру, Донахью сразу меня понял. Он свернул чуть в сторону — к вывернутому мной бревну, на котором я только что спасался от зеркального пятна и которое теперь безмятежно плавало на поверхности болота, почти целиком погрузившись в воду. Без такого бревна или хорошей слеги мы вряд ли смогли бы чем‑нибудь помочь Сэму — разве что утопиться рядом с ним. Если он провалился в наполненную густым илом яму, выковырнуть его оттуда голыми руками было бы не так просто.

Добравшись до поваленного дерева, Донахью и Камачо ухватились за торчащие сучья и принялись остервенело пихать его в направлении то появлявшейся на поверхности, то снова исчезавшей под водой головы Галлахера. Я едва поспевал за ними, наперерез нам весело мчалось зеркальное пятно, зафиксировавшее новую цель, много новых целей, а следом за ним наперегонки тянулись по воде цепочки воздушных пузырей, отмечавшие траекторию движения двух живых подводных крейсеров.

За моей спиной раскатились автоматные очереди — оставшиеся на берегу Стеценко и Пустельга обстреляли пятно. Я увидел, как вокруг и внутри него вскипают фонтанчики пулевых попаданий. Спасибо, конечно, мужики, но это все равно, что пытаться расстрелять тень на стене. К моему удивлению, зеркальное пятно на несколько мгновений приостановилось и даже провернулось вокруг своей оси, видимо, озадаченное новыми источниками множественных вибраций, что позволило нам выиграть еще несколько метров. Однако оно тут же во всем разобралось и снова двинулось к нам, больше— не обращая внимания на такие пустяки, как плотный автоматный огонь.

Мы добрались до полыньи в ряске, однако Сэм больше на поверхности не показывался. Прошло одно, два, три бесконечных мгновения. Удерживая за сучья идиотское бревно, мы стояли по грудь в болотной жиже и с ужасом наблюдали, как к нам неудержимо приближается зеркальное пятно.

Похоже, спасательная операция с треском провалилась.

Я уже готов был заорать, Что Сэма уже не спасти и надо попытаться уберечь хотя бы свои шкуры, когда из глубины прямо возле того места, где мы стояли, начало медленно подниматься что‑то большое и темное. Я не был до конца уверен, Галлахер это или вырвавшееся вперед болотное чудовище, пока рука телохранителя мистера Дона‑хью, показавшись на поверхности, не ухватилась мертвой хваткой за тот самый сук, на котором я недавно сидел.

Мы с Донахью и Камачо тут же уперлись в ствол и, увязая в зыбком дне, начали с натугой буксировать его назад, к берегу. Трясина выпустила свою жертву с большой неохотой. Из коварной ямы, наполненной вязким илом, всплыли огромные пузыри едкого болотного газа. Измученный и полузахлебнувшийся Галлахер уже был не в силах перебирать ногами, поэтому просто плыл, вцепившись в спасительный ствол и едва удерживая голову над мутной водой. На этот раз фора перед зеркальным пятном у нас оказалась побольше, однако теперь мы были с неудобным грузом. Кроме того, я не исключал, что один из мутантов может оказаться шустрее пятна.

Выбравшись на мелководье, американцы разом бросили дерево, ухватили Сэма под руки и бегом потащили его на берег. Первые несколько шагов он просто обесси‑ленно висел у них на руках, но потом стал пытаться двигаться самостоятельно. Я замыкал отступление.

Пятно облизало брошенное нами дерево, скользнуло вдоль него, чуть замедлив продвижение, затем устремилось за нами. Однако и на этот раз мы оказались быстрее. Бросившиеся в воду Стеценко и Пустельга помогли американцам вытащить на твердую почву уже приходящего в себя Сэма. Пятно попыталось ухватить меня за ботинок, но я в последний момент, развернувшись на ходу, упал спиной на глинистый берег и резко выдернул обе ноги из воды, задрав их в небо. Пятно ткнулось в прибрежные заросли и замерло, словно раздумывая, куда опять делся этот чертов сталкер.

Берег был невысокий, но довольно крутой и мокрый от многодневного непрерывного дождя. Я в полной мере ощутил это на своей шкуре, когда начал понемногу сползать к воде по влажной глине. М‑м‑мать‑перемать! Поза у меня была дурацкая и весьма неустойчивая, ухватиться мне было не за что, кувырок назад или перекат в сторону я не мог сделать из опасения поскользнуться в грязи и уже с гарантией сверзиться в болото, где меня с нетерпением поджидало зеркальное пятно. Вот черт, после всего пережитого так глупо влететь!

— Люди! — прохрипел я. После долгого бултыханья в холодной воде и солидной порции адреналина, поступившей в кровь, горло отказывалось мне повиноваться. — Народ!..

Впрочем, охотники уже заметили, что со мной что‑то неладно. Чьи‑то цепкие клешни ухватили меня за шиворот и оттащили от воды вверх по берегу. Сумев наконец перекатиться, я поднял голову — это был Камачо. Донахью чуть в стороне поддерживал Галлахера, который в конвульсиях изрыгал из желудка болотную воду, Миша с Андреем стояли возле Хе‑Хе и, хмуро поглядывая на свои ПДА, держали береговую линию под прицелом «хопфулов».

— Быстро наверх! — рявкнул я, подхватывая свой рюкзак. — Подальше от воды!

Привал устраивать было некогда. ПДА панически сигнализировал, что крупные живые объекты уже у самого берега. Подхватив Хе‑Хе, который по‑прежнему бредил, не приходя в сознание, мы двинулись в глубь островка в обход контактной пары. Не могу сказать «бросились», потому что здесь следовало перемещаться очень осторожно. Полузахлебнувшегося Галлахера пришлось приводить в себя прямо на ходу.

За моей спиной раздался могучий всплеск, следом еще один. Я не стал оглядываться — мне необходимо было следить за прохождением Камачо по трассе брошенного болта, чтобы сразу остановить его, если что‑то будет не так. Впрочем, шлепающие звуки и утробные булькающие вздохи и без того свидетельствовали, что два земноводных монстра, позабыв взаимные обиды, теперь бок о бок карабкаются на берег следом за нами в расчете на шикарный обед.

Камачо внезапно замер на месте, и я, проследив направление его взгляда, разглядел притаившегося за густыми кустами псевдогиганта. Молодец, глазастый. Двухметровый мутант, похожий на уродливого гигантского цыпленка с головой, неприятно похожей на человеческую, внезапно выпрямился перед нами во весь свой устрашающий рост. Нервно дергая передними конечностями, напоминавшими ощипанные обрубки крыльев, он по‑птичьи наклонил голову, глядя на нас выпученным глазом, и хрипло заревел. Толстые ноги топчущегося на месте псевдогиганта напоминали мускулистые, перетянутые тугими шпагатами набухших вен человеческие руки.

Пустельга шарахнулся в сторону и ударил по противнику из автомата. С обеих сторон от меня оглушительно раскатились длинные автоматные очереди — охотники поддержали его огнем. Мутант оглушительно взревел, но из кустов так и не вылез.

— Не стрелять! — рявкнул я. — Команды не было, уроды!

Охотники стрельбу прекратили, однако продолжали настороженно сжимать автоматы. Хорошо, молодцы. Я пристально смотрел на псевдогиганта, который словно прирос к месту. Не может эта тварь оказаться в самом сердце Болота. Тем более две. Массивный кабан, грязно‑серый монстр полутора метров в холке, с четырьмя ушами разного размера и торчащими из кривой пасти клыками бритвенной остроты, недружелюбно рычал на нас из‑за деревьев. А вон еще два, и несколько слепых собак, и мелькает среди деревьев спина псевдоплоти. Нечего всем этим сухопутным созданиям здесь делать, тем более в таком трогательном интернационале. Разве что их привел сюда контролер, но только трусливый контролер ни за что не полезет в Болото. Впрочем, сегодня я уже ничему не удивлюсь. Даже если выяснится, что контролер сунулся в Болото специально, чтобы устроить на нас засаду.

Мутанты явно были настроены враждебно, но нападать не собирались. Обычно псевдогиганту только дай увидеть что‑нибудь живое — будет преследовать и атаковать до тех пор, пока добыча от него не убежит или не сдастся на милость хищника, выбившись из сил. Что касается припять‑кабанов, то это вообще отмороженные звери. Тем не менее они пока обходились тем, что демонстрировали нам свое неудовольствие. Подстреленный псевдогигант яростно бил в землю лапой, словно бык на корриде, однако бросаться на нас пока не торопился. Если бы они сейчас атаковали все сразу, нам пришлось бы туго. Да, определенно, их держит контролер, держит на пси‑поводке, не торопясь нападать на солидный отряд двуногих, просто наглядно демонстрируя нам, что с ним лучше не связываться. И именно поэтому нам, зажатым с двух сторон в смертельные тиски, сейчас никак нельзя было с ним воевать.

— Большой! — закричал я. — Мы не хотим тебе зла! Давай поговорим!

Натужно клокоча, два плотоядных бегемота после нескольких неудачных попыток все‑таки вскарабкались на высокий берег и теперь резво ковыляли к нам по перемазанной глиной траве, раскачивая рыхлыми задами. Донахью, Стеценко, Пустельга и пришедший в себя Гал‑лахер держали их под прицелом, но стрелять без моего приказа не решались, хотя еще несколько мгновений — и у кого‑нибудь непременно должны были сдать нервы. Камачо же направил свой автомат на псевдогиганта, закономерно ожидая от такого кошмарного чудовища любой пакости.

— Большой! — безнадежно прокричал я.

Нет, контролер на контакт не идет, придется прорываться с боем. Вот тут‑то мы наверняка кого‑нибудь оставим, хорошо если не всю группу. Осталось только выбрать, куда прорываться — вперед или назад. Впрочем, о чем я, выбора нет: возвращаться по своим следам так и так нельзя, а кроме того, лезть обратно в болото, где у самого берега до сих пор крутится зеркальное пятно, а в трясине беззвучно перемещаются привлеченные суматохой гигантские земноводные твари, равносильно самоубийству.

Бегемотолягушек пятно подчеркнуто игнорировало — то ли они были для него слишком велики, то ли в них не было чего‑то, позарез необходимого аномалии. Какой‑то человеческой жизненной силы, что ли. Псевдогигант внезапно пришел в движение; казалось, он ринулся прямо на нас. Камачо поспешно вздернул автомат, но я успел заорать:

— Стой!!!

Все‑таки хороши нервы у креола: выдержал, не выстрелил. Не знаю, сумел бы я так слепо довериться инструктору, когда на меня прет разъяренный локомотив из нескольких центнеров жилистого радиоактивного мяса. Но я хорошо знал повадки псевдогигантов и помнил, что они всегда атакуют в лоб. Так что этот мутант бросился не по нашу душу: мы стояли в стороне от его атакующей траектории.

Действительно, огромная тварь промчалась мимо нас, едва не зацепив могучей лапой, и на полном ходу врезалась грудью в одного из болотных обитателей. Массивные чудовища сшиблись с мощным шлепком, словно элитные борцы сумо. На мгновение мне показалось, что силы равны, но псевдогиганту все же удалось дожать соперника и опрокинуть его на спину. По скользкому склону блестящий от слизи лягушкобегемот поехал к воде и с шумом бултыхнулся, перекувырнувшись через голову.

Однако на этом эффект неожиданности был исчерпан. Вторая болотная тварь резко и сильно ударила псевдогиганта головой в ногу, и у того подломилось колено. Ни за что не подумал бы, что это с виду неповоротливое земноводное чудовище способно двигаться с такой скоростью. Гигантский уродливый цыпленок с оглушительным ревом рухнул на землю, колотя по ней крыльями‑обрубками. Скакнув к нему, земноводное разинуло страшную пасть, впилось в его изъязвленную плоть и вырвало весьма солидный кусок, заставив псевдогиганта завизжать толстым вибрирующим басом.

Тем временем подоспела легкая кавалерия в лице двух припять‑кабанов, которые отвлекли на себя внимание противника. Они разом с двух сторон вонзили в него длинные клыки, заставив грузную земноводную тварь издать тяжкий стон и резко развернуться на месте. Один из кабанов тут же получил могучую оплеуху плоским хвостом и покатился по берегу, а на второго болотный обитатель навалился всем весом, стараясь прижать к земле и задавить. Однако псевдогигант получил драгоценное время на то, чтобы подняться и нанести противнику тяжелый удар в бок. Честное слово, перед тем, как ударить, он стиснул пальцы правой ноги в огромный, совершенно человеческий кулак. Болотная тварь хрюкнула, из ее ноздрей выскочили комки слизи — похоже, удар пришелся в какую‑то болевую точку. Воспользовавшись замешательством бегемотолягушки, кабаны начали деловито подпихивать ее к берегу и в конце концов тоже опрокинули в воду. Ее напарник к этому времени уже почти вскарабкался на берег, но псевдогигант мощным ударом гигантского кулака вернул его в родную стихию.

Еще дважды бегемотолягушки пытались высадиться на вражеском берегу. Сухопутные мутанты метались по берегу и сбрасывали атакующих вниз. После очередного падения одно из водных чудовищ зацепило хвостом своего собрата, тот впился обидчику в загривок, и две исполинские рептилии с внезапной свирепостью сцепились между собой, разбрызгивая во все стороны мутную воду с ряской. В пылу борьбы они окунулись с головой и ушли на глубину, не прекращая яростной потасовки.

Теперь мои охотники держали под прицелом замерших у береговой линии кабанов и псевдогиганта, ожидая команды открыть огонь. Я задумчиво посмотрел на мутантов, которые только что самоотверженно отбили нас у довольно серьезного противника.

— Не стрелять! — решительно распорядился я. — Это Доктор. Всем опустить оружие! Доктор, это вы?

Дата добавления: 2015-09-03 | Просмотры: 466 | Нарушение авторских прав