АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Этические проблемы суицида

Проблема суицида или, говоря немедицинским языком, самоубийства, отнюдь не относится к числу проблем, поставленных современной биомедицинской этикой. Напротив, она, скорее традиционная проблема этики. Запрет на самоубийство, имеющийся практически во всех великих мировых религиях, ставший традиционным, находил отражение и в ряде философских концепций. Так, в этике Канта «само­убийство не дозволено ни при каких условиях. Человечность в на­шем лице неприкосновенна, это нечто святое, доверенное нам; че­ловеку подчинено все, лишь на себя самого он не должен посягать». Хотя были и иные мнения, в том числе вполне авторитетные, так, широко цитируется мнение Сенеки: «мудрый живет не сколько должен, а; сколько может». Если вернуться к религиозному видению суицида, то все религии, такие, как иудаизм, христианство и ислам, свое неприя­тие самоубийства обосновывают тем, что жизнь была дарована Бо­гом и люди не должны покушаться на разрушение этого дара. При этом в тех же религиях можно встретить такие явления, как мученичество, например, причем принятое добровольно и во славу Господа. Как правильно расценить такого рода поступки?

Из истории мы знаем, что ритуальный, связанный с культурными традициями суицид – явление, известное давно и распространенное в разных культурах. Начиная от древнеиндийских культовых самосожжений вдов, самоубийств кельтских или японских воинов в случае поражения, унижения или немощи, образцы самоубийства как ритуала нередко появлялись в разные времена. Однако в современном мире, конечно, мы живем в эпоху, когда многими людьми правит разум индивидуалистический и прагматический, поэтому этика должна искать другие основания, если она хочет опровергнуть аргументы в защиту самоубийства.

Поверхностный, основанный только на интуиции взгляд приводит нас к выводу, что люди в здравом уме не могут пытаться покончить с собой, а потому отношение к суицидентам должно быть отношением к людям, находящимся в болезненном состоянии и не отвечающим за свои поступки, недееспособным. Следовательно, обоснованно будет всячески препятствовать осуществлению суи­цидального намерения. Это значит, что даже если вы не совершаете преступления, когда совершаете самоубийство, вы не имеете права делать этого и любой человек может воспрепятствовать вашему действию. Косвенно эту позицию поддерживает то, что большинство тех, кого уда­лось спасти, не предпринимают повторных попыток суицида.

В то же время, эмпирически доказано (в нашей стране работами основателя отечественной суицидологи – А.Г.Амбрумовой), что лишь небольшая часть совершающих суицидальные попытки лиц являются страдающими психическими расстройствами. Чаще всего в основе суицида лежит состояние так называемой социально-психологической дезадаптации, когда человек имеет трудности приспособления к окружающему миру и находится в таком состоянии, когда доминируют несвойственные ему ранее переживания тревоги, депрессии, обиды, эмоциональной нестабильности. Более того, известно, что хотя человек, прежде чем подойти к мысли о суициде, должен дойти до крайней степени отчаяния, большинство из нас в определенные периоды жизни рассматривают возможность самоубийства. Следовательно, огульно трактовать любого, совершающего суицид как психически больного нет оснований.

Что же можно взять за основу этического подхода к суицидентам? Если считать любого человека носителем как рационального, так и иррационального, в том числе аффективно-обусловленного начала, то следует любой поступок человека трактовать как полимотивированный, как результат продуманных, устойчивых и случайных, второстепенных намерений. Принцип уважения автономии личности требует от нас уважения в первую очередь ее качеств автономной личности, то есть рационального начала. При этом неустойчивые намерения человека, обычно следствие ситуации и неблагоприятных обстоятельств, могут представлять собою иррациональное и, как правило, пре­ходящее желание умереть. При этом свершившееся самоубийство необратимо и человек не имеет шанса пересмотреть свое решение, то есть, совершив самоубийство, человек сам лишает себя возможности автономного выбора.

Решение по­кончить с жизнью во многом определяется тем, какой представля­ется жизнь человеку, который его принимает, а его представления о жизни может быть ситуативно, необъективно или зависеть от того, как к данному человеку относятся другие люди, а может даже только один человек. Не зря психологи иногда говорят, что суицид – это коммуникативный акт, по крайней мере, для части случаев. Но качество такой коммуникации и ее деструктивность настолько высоки, что, с одной стороны, порождают невообразимое чувство вины у оставленных родных и близких, с другой стороны, приравнивают самого суицидента к агрессору, лишают его статуса морального субъекта. Конечно, не всякий суицид возможно подвести под данное рассуждение. Если больному онкологическим заболеванием или СПИДом грозят неисчислимые страдания и боль, и это ведет к превентивному отказу от жизни, здесь агрессивный посыл поступка отступает. Можно согласиться с выбором, который делают люди в некоторых отчаянных ситуациях, когда един­ственной альтернативой оказывается неприемлемая жизнь. Но и в этом случае длительные сожаления и нередко трагические последствия суицида для родственников погибшего нельзя отрицать.

Неоспоримо, что множество различных вариантов суицида, его близость к психическим расстройствам, необычным состояниям, особенно – отчаянием, и именно это заставляет нас рекомендовать активное вмешательство, препятствующее осуществлению задуманного человеком. Чем более отчетливо в состоянии человека звучит его психическая неуравновешенность или иная неполноценность, тем более оправдан патернализм, отеческое и опекающее отношение. Но применительно к любому случаю только активное вмешательство, или стратегия отсрочивания, может помочь разобраться в мотивах суицида, в его условиях, обстоятельствах, в степени их исправимости, поскольку невмешательство полностью исключит какую-либо возможность повлиять на решение, принятое наспех, ситуативно или психически неуравновешенным субъектом. Наше вмешательство может дать человеку время все обдумать еще раз и как-то перестроить свою жизнь, в том числе с нашей помощью, что­бы она стала более приемлемой.

ТЕМА 6

Дата добавления: 2015-09-03 | Просмотры: 1695 | Нарушение авторских прав