АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Выражение признательности 10 страница

И наконец, человек может обвинять себя за действия или установки, которые при внимательном рассмотрении кажутся безвредными, законными и даже желательными. Он может заклеймить разумную заботу о себе как баловство; наслаждение едой как обжорство; внимание к собственным желаниям вместо слепых уступок другим как бесчувственный эгоизм; посе­щения аналитика, в которых он нуждается и может себе позволить, как рас­пущенность; отстаивание своего мнения как нахальство. И здесь тоже стоит спросить, какое внутреннее предписание и какая гордость затронуты дан­ным занятием. Только тот, кто гордится своим аскетизмом, обвинит себя в “обжорстве”; только тот, кто гордится смирением, заклеймит уверен­ность в себе как эгоизм. Но самое важное в этом виде самообвинений то, что они часто относятся к борьбе против проявлений реального Собствен-

* Эрих Фромм. “Человек для себя”. 1947.

120-

Глава 5. Ненависть и презрение к себе

ного Я. В основном они появляются (или, точнее, выходят на передний план) в завершающих стадиях анализа и представляют собой попытку дис­кредитировать и подорвать движение к здоровому росту.

Порочный характер самообвинений (как и любой формы ненависти к себе) взывает к мерам самозащиты. И мы можем отчетливо наблюдать это в аналитической ситуации. Как только пациент сталкивается с одним из своих затруднений, он может уйти в глухую защиту. Он может праведно негодовать, чувствовать, что его не поняли, спорить. Он скажет, что это раньше было так, а теперь гораздо лучше; что проблемы не существовало бы, если бы его жена вела себя по-другому; что она бы и не возникла, если бы его родители были другими. Он может также начать контратаку и при­мется выискивать вины аналитика, часто в урожающей манере, или, напро­тив, примется упрашивать и заискивать. Другими словами, он реагирует так, словно мы швырнули ему жестокое обвинение, столь страшное, что он не может спокойно исследовать его. Он будет слепо сражаться против него всеми средствами, которые находятся в его распоряжении: увиливать от него, возлагать вину на других, каяться, продолжать обвинять и оскорб­лять аналитика. Перед нами один из главных факторов, тормозящих психо­аналитическую терапию. Но помимо анализа это еще и одна из главных причин, не дающих людям быть объективными к своим собственным проб­лемам. Необходимость обороняться против любых самообвинений препят­ствует развитию способности к конструктивной самокритике и тем самым снижает вероятность, что мы научимся чему-нибудь на ошибках.

Я хочу подытожить эти заметки о невротических самообвинениях, про­тивопоставив им здоровую совесть. Совесть неусыпно охраняет главные интересы нашего истинного Собственного Я. Она представляет, исполь­зуя великолепное выражение Эриха Фромма, “призыв человека к самому себе”. Это реакция истинного Собственного Я на должное или недолжное функционирование личности в целом. Самообвинения, напротив, исходят из невротической гордости и выражают недовольство возгордившегося Соб­ственного Я тем, что личность не соответствует его требованиям. Они не служат истинному Собственному Я, а направлены против него, чтобы его раздавить.

Тяжесть на душе, угрызения совести могут быть чрезвычайно конструк­тивными, поскольку заставляют разобраться, что же было неверного в кон­кретном действии или реакции, или даже во всем образе жизни. То, что про­исходит, когда неспокойна наша совесть, с самого начала отличается от невротического процесса. Мы честно пытаемся посмотреть на причиненный вред или ошибочную установку, которые обращают на себя наше внимание, не преувеличивая и не преуменьшая их. Мы пытаемся выяснить, что же в нас ответственно за них, и работаем над тем, чтобы в конечном счете изжить это, насколько получится. В контрасте с этим, самообвинения про­износят приговор, заявляя, что вся личность — дрянь. На этом дело и кон­чается. Остановка в том самом месте, где могло бы начаться позитивное

— 121 —

Карен Хорни. Невроз и личностный рост

движение,— суть их тщетности. Говоря более общими словами, наша совесть — нравственная инстанция, служащая нашему росту, а самообви­нения безнравственны по происхождению и по воздействию, поскольку не позволяют человеку трезво исследовать свои недостатки и тем самым пре­пятствуют росту его личности.

Фромм противопоставляет здоровую совесть “авторитарной совести”, которую определяет как “интернализованный страх перед авторитетом (властью)”. На самом деле слово “совесть” в обычном смысле означает три совершенно разные вещи: непреднамеренное (не сознательное) внут­реннее подчинение внешнему авторитету (власти) с сопутствующим стра­хом разоблачения и наказания; уличающие самообвинения; конструктивное недовольство собой. По моему мнению, имя “совести” подобает лишь последнему, и только в этом смысле я и буду говорить о совести.

Ненависть к себе выражается, в третьих, в презрении к себе. Я исполь­зую это понятие как общее название для разнообразных путей подрыва самоуважения, уверенности в себе, куда входят самоумаление, пренебреже­ние к себе, сомнение в себе, недоверие к себе, высмеивание себя Его отли­чие от самообвинений вполне ясное. Конечно, не всегда можно сказать, чувствует ли человек себя виноватым, потому что поставил себе нечто в вину, или он чувствует себя неполноценным, никчемным, презренным, потому что относится к себе с пренебрежением. В таких случаях с уверен­ностью можно сказать только то, что есть много путей раздавить себя. Од­нако есть заметное различие между проявлениями этих двух форм ненави­сти к себе. Презрение к себе в основном направлено против любого стрем­ления к улучшению или достижению. Степень осознания этого бывает очень и очень разной, причины чего станут нам ясны позднее Оно може1 быть скрыто за ненарушимым фасадом высокомерной уверенности в своей правоте. Но оно может ощущаться и выражаться непосредственно. Напри мер, хорошенькая девушка, захотев попудрить носик на людях, сказала себе: “Просто смех! Гадкий утенок пытается хорошо выпядеть!” Интел ни гент, увлеченный психологией, подумав о том, чтобы написать на эту тему, заметил себе: “Тщеславный осел! Что позволяет тебе думать, что ты вооб­ще можешь писать статьи!” Но даже если так, было бы ошибочным пола­гать, что люди, столь открыто делающие саркастические замечания на свои счет, обычно отдают себе отчет в их значении. Дру1 ие, по-видимому, откро­венные замечания, могут быть не столь явно злобными, а действительно остроумными или шутливыми. Как я уже говорила, они труднее поддаются оценке. Они могут быть выражением большей свободы от гордости, все выставляющей в смешном виде, но могут быть, напротив, бессознатель­ным механизмом, позволяющим сохранить лицо Для большей точности скажем: они могут оберегать гордость и охранять личность от искушения поддаться презрению к себе.

Установку на недоверие к себе можно легко наблюдать, хотя она часто прославляется как “скромность” другими людьми и ощущается таковой

122—

[лава 5 Ненависть и презрение h себе

самим человеком. Так, человек, проявивший заботу о больном родствен­нике, может сказать или подумать: “Это самое малое, что я мог сделать”. Другой отбрасывает похвалу себе как хорошему рассказчику, думая: “Я де­лаю это, только чтобы произвести впечатление”. Врач выписывает лекар­ство в расчете на удачу или жизненные силы пациента. Но если пациенту не становится лучше, он считает это своей неудачей. Более того: презрение к себе может оставаться непонятым окружающими, а вот определенные порожденные им страхи часто совершенно очевидны. Поэтому многие хорошо информированные люди не высказываются во время дискуссий — они боятся показаться смешными. Естественно, подобное отречение от своих ценных качеств и достижений или недоверие к ним пагубно для раз­вития или восстановления уверенности в себе.

И наконец, тонко или грубо, но презрение к себе сказывается на пове­дении в целом. Человек слишком мало ценит свое время, проделанную или предстоящую работу, свои желания, мнения, убеждения. Сюда же отно­сятся те, кто видимым образом утратил способность относится серьезно к любому своему делу, слову или чувству, и удивляется другому подходу. У них развилась установка на циничное отношение к себе, которая, в свою очередь, может распространиться на мир вообще. Более откровенно пре­зрение к себе проявляется в приниженном, раболепном или извиняю­щемся поведении.

Точно так же, как и другие формы ненависти к себе, самооплевывание может проявиться в сновидениях. Оно может дать о себе знать уже тогда, когда находится еще очень далеко от сознания видящего сон. Он снится себе в виде отхожего места, какого-то противного животного (таракана или, скажем, гориллы), гангстера или жалкого клоуна. Ему снятся дома с рос­кошным фасадом, грязные внутри, как свинарник, или развалюхи, которые невозможно починить, снятся половые отношения с каким-то мерзким, поганым партнером, снится, что кто-то публично над ним издевается и т. д

Чтобы получить более полное представление об остроте проблемы, мы рассмотрим четыре следствия презрения к себе. Первое — навязчивая потребность определенного невротического типа сравнивать себя с каждым встречным, и всегда не в свою пользу. Другой всегда производит большее впечатление, больше знает, интереснее, красивее, лучше одет; у него есть преимущества молодости (старости), у него лучшее положение и он важнее Но даже если сравнения поражают своей однобокостью само! о невротика, он не обдумывает этого; а если и обдумывает, чувство сравнительной непол­ноценности не исчезает. Проводимые сравнения не только несправедливы к нему; они зачастую бессмысленны. Почему нужно сравнивать немолодого человека, который может гордиться своими достижениями, с молодым, кото­рый лучше танцует? Почему тот, кто никогда не интересовался музыкой, должен чувствовать себя неполноценным рядом с музыкантом?

Но эта привычка приобретает для нас смысл, если мы вспомним о бес­сознательном требовании превосходства над другими во всех отношениях.

— 123—

Карен Хорни. Невроз и чичноспгныч рост

Следует добавить, что невротическая гордость также требует: тебе Надо пре­взойти всех и во всем. Тогда, конечно, любое “превосходство” качеств или умений другого не может не тревожить и должно вызывать приступ само-оплевывания. Иногда эта связь действует в другом направлении: невротик, уже находясь в режиме самооплевывания, использует “блестящие” качества других, как только встречает их, чтобы укрепить и поддержать свой жестокий самокритицизм. Воспользуемся опять описанием невротика в виде двух чело­век: амбициозная и садистическая мать использует хорошие отметки и чис­тые ногти приятеля Джимми, чтобы Джимми стало стыдно. Недостаточно описать этот процесс как ужас перед соревнованием. Ужас перед соревнова­нием в этих случаях — скорее результат пренебрежения к себе.

Второе следствие презрения к себе — уязвимость в человеческих вза­имоотношениях. Презрение к себе делает невротика сверхчувствительным к критике и отвержению. При малейшей провокации или даже без нее он уже чувствует, что другие смотрят на него сверху вниз, не принимают его всерьез, не ищут его общества, фактически — пренебрегают им. Его презре­ние к себе многое добавляет к его глубокой неуверенности в себе и, следо­вательно, не может не порождать в нем глубокой неуверенности в отноше­нии к нему других людей. Неспособный принять себя таким, каков он есть, он не может поверить, что другие, зная его со всеми его недостатками, могут принять его дружески или уважительно.

То, что он чувствует на более глубоком уровне, звучит еще более реши­тельно и может доходить до непоколебимой уверенности, что другие прос­то презирают его. И такое убеждение может жить в нем, хотя на сознатель­ном уровне он может не отдавать себе отчета даже в капле презрения к себе. Оба эти фактора (слепая уверенность в том, что другие презирают ei о, и относительное или полное отсутствие осознания собственного презрения к себе) указывают на то, что основной объем презрения к себе выносится вовне. Это может отравить все его отношения с людьми. Он может дойти до неспособности принимать за чистую монету любые добрые чувства к нему дру1 их людей В его сознании комплимент превращается в саркастическое замечание; выражение сочувствия — в снисходительную жалость. Его хочет видеть знакомый — это потому, что тому что-то нужно. Другие выражают симпатию к нему — это только потому, что они не знают его лучше, пото­му что они сами ни на что не годятся или “невротики”, или потому, что он им был или может быть полезен. Сходным образом, случайности, в которых не было никакого злого умысла, он толкует как свидетельства презрения к себе. Кто-то не поздоровался с ним на улице или в театре, не принял его приглашения, не ответил ему немедленно — все это не может быть ничем иным, как только пренебрежением. Кто-то позволил себе добродушно пошутить на его счет — он явно намеревался его унизить. Возражение или критика в ответ на его предложение или действия не принимаются как честная критика данного предложения или действия, а также становятся свидетельством презрения к нему.

— 124—

Глава 5 Ненависть и презрение к себе

Сам человек, как мы видим это при его анализе, или не осознает того, что он воспринимает свои отношения с людьми только так, или не осознает, что видит их в кривом зеркале. В последнем случае он принимает за дан­ность, что другие относятся к нему именно пренебрежительно, и даже гор­дится своим “реализмом”. Находясь в аналитических отношениях с ним, мы можем наблюдать, до какой степени пациент принимает за реальность свою идею о том, что другие смотрят на него сверху вниз. После того как проде­лана большая аналитическая работа и пациент, по видимости, находится в дружеском согласии с аналитиком, он может при случае бесстрастно обронить: “Мне всегда было настолько очевидно, что Вы смотрите на меня сверху вниз, что я не считал даже нужным упоминать об этом или надолго об этом задумываться”.

Когда вынесенное вовне презрение к себе ощущается как несомненная реальность, можно понять искаженное восприятие отношений с людьми, поскольку установки других людей, особенно изъятые из контекста, всегда допускают разные интерпретации. Очевиден и самозащитный характер такого смещения ответственности. Вероятно, было бы нестерпимо, если вообще возможно, жить, постоянно осознавая острое презрение к себе. Если взглянуть с этой точки зрения, видно, что невротик бессознательно заинтересован относиться к другим, как к своим оскорбителям. Хотя счи­тать, что его отвергают и пренебрегают им, болезненно для него, как было бы и для любого, но все же менее болезненно, чем взглянуть в лицо собст­венному презрению к себе. Это долгий и трудный урок для любого чело­века — усвоить, что другие не могут ни отнять наше самоуважение, ни подарить нам его.

К уязвимости в отношениях с людьми, причиной которой является пре­зрение к себе, добавляется уязвимость, порождаемая невротической гордо­стью. Часто трудно сказать, чувствует ли человек себя униженным потому, что нечто задело его гордость, или потому, что он вынес вовне свое презре­ние к себе. Они так нераздельно переплетены, что мы должны браться за работу с такими реакциями и с той и с другой стороны. Конечно, в каждый отрезок времени тот или иной аспект легче наблюдаем и доступен. Если человек реагирует мстительностью на то, что показалось ему неуважением, в картине пребладает раненая гордость. Если в результате той же провока­ции он становится жалким и пытается снискать расположение — это наибо­лее ясное проявление презрения к себе. Но в любом случае другой аспект тоже оказывает свое влияние, и о нем следует помнить

В третьих, человек, находящийся в тисках презрения к себе, часто “проглатывает оскорбления”. Он может даже не понимать вопиющего издевательства над собой, будь то унижение или эксплуатация Даже если возмущенный друг обращает его внимание на это, он склонен сгладить или оправдать поведение обидчика. Это случается только в определенных усло­виях, например, при болезненной зависимости, и представляет собой исход сложной внутренней расстановки сил. Главным в ней является беззащит-

— 125—

Кирен Хорни, Невроз и личностный рост

ность, происходящая из убеждения человека, что он не заслуживает лучше­го обращения Например, женщина, чей муж щеголяет своими похождени­ями с другими женщинами, может быть, не в состоянии пожаловаться или даже ощутить сознательное негодование, потому что считает себя недостой­ной любви, а всех других женщин — более привлекательными.

Четвертое следствие, о котором нужно упомянуть,— это потребность облегчить или уравновесить презрение к себе вниманием, уважением, признанием, восхищением или любовью других. Поиск такого внимания компульсивен, потому что на него толкает потребность не быть отданным на милость презрения к себе. Его питает, кроме того, потребность в тор­жестве, и он может доходить до всепоглощающей жизненной цели. Его результат — тотальная зависимость от других в своей самооценке: она под­нимается и падает вместе с расположением других к нему.

Если следовать более широкому теоретическому подходу, подобные наблюдения помогают нам лучше понять, почему невротик так упорно цеп­ляется за возвышенный образ себя. Он должен сохранить его, потому что считает его единственно возможным выходом, альтернативой покорности террору презрения к себе. Следовательно, перед нами порочный круг i op-дости и презрения к себе; они только усиливают друг друга. Его можно ослабить лишь в той степени, в которой невротик заинтересован понимать правду о себе. Но и здесь презрение к себе мешает ему найти себя. Пока его презренный образ себя реален для него, его Собственное Я кажется ему достойным лишь пренебрежения.

Что именно заставляет невротика презирать себя? Иногда все. его человеческие ограничения; его умственные способности — рассудок, память, критическое мышление, способность планировать, особые умения или дарования; любые действия, от простейших личных дел до публичных выступлений Хотя тенденция к пренебрежительному отношению к себе может быть достаточно всеобъемлющей, она как правило сосредоточена на каких-то местах острее, чем на других, в зависимости от важности, кото­рую имеют определенные установки, способности или качества для глав­ного решения невротика. Агрессивный мстительный тип, например, будет глубже всего презирать в себе все, что он принимает за “слабость”. Она может включать в себя любые добрые чувства к другим, любую неудачу отыграться на ком-то, любую уступку (включая разумное согласие), любое отсутствие контроля над собой или над другими. В рамках этой книги невоз­можно дать полный обзор всех возможностей. Но это и не обязательно, поскольку принцип действия везде одинаков. Для иллюстрации я приведу только два наиболее распространенных выражения презрения к себе, каса­ющихся красоты и ума.

В вопросе о внешности и умении себя подать мы найдем весь ряд внут­ренних ощущений, от своей непривлекательности до омерзительности. На первый взгляд, удивительно встретить эту склонность у женщин, чья

— 126-

Глава 5 Ненависть и презрение к себе

привлекательность явно выше средней. Но не надо забывать, что здесь учи­тываются не объективные факты или мнение других, а расхождение, кото­рое ощущает женщина между своим идеальным образом и актуальным Соб­ственным Я. Таким образом, даже если она по общему утверждению краса­вица, она все-таки не абсолютная красавица, такая, которой никогда не было и не будет. И поэтому она так сильно сосредоточивается на своих несовершенствах — на шраме, недостаточно тонкой талии, на волосах, не вьющихся от природы,— и снимает с себя за это очки, иногда до того, что терпеть не может пядеться в зеркало. Или же в ней легко вспыхивает страх быть отвратительной для других, например, от одного того, что сосед в ки­но пересел на другое место.

В зависимости от других сторон личности презрительная установка по отношению к внешности может привести или к чрезвычайным усилиям про­тивостоять чудовищному самооплевыванию, или к установке “а мне все равно”. В первом случае необыкновенное количество времени, денег и раз­мышлений тратится на волосы, лицо, платья, шляпы и т.п. Если презрение сосредоточено на каких-то особенностях — на носе, груди, избыточном весе, оно может довести до радикального “лечения”, вплоть до операций или сбрасывания веса насильственными методами. Во втором случае гор­дость вмешивается даже в разумную заботу о коже, осанке, одежде. При этом женщина может быть так глубоко убеждена в своем безобразии или омерзительности, что любая попытка улучшить свою внешность кажется ей смешной.

Отевывание своей внешности становится еще ядовитее, когда человек понимает, что оно идет из более глубокого источника. Вопрос' “Красив ли я?” неразрывно связан с другим вопросом: “Можно ли меня любить9” Здесь мы подходим к главной проблеме человеческой психологии и снова откла­дываем ее, поскольку вопрос о том, можно или нельзя кого-то любить, луч­ше решать в ином контексте. Связь вопросов очевидна, но все же это разные вопросы. Первый означает: достаточно ли хороша моя внешность, чтобы меня любили. Второй, есть ли у меня качества, за которые меня можно любить. Хотя первый вопрос важен, особенно в юности, второй касается сердцевины нашего существа и счастья в любви. Но достойные любви каче­ства связаны с личностью человека, а пока невротик далек от себя самого, его точность слишком неясна для него, чтобы он интересовался ею Кроме того, в то время как несовершенствами внешности часто можно пренебречь для любых практических целей, способность быть хорошим человеком ухуд­шается во всех неврозах по многим причинам Однако хотя это и странно, аналитик слышит много жалоб по первому вопросу и очень мало, если они вообще есть, по второму Не один ли это из многих, свойственных неврозу сдвигов от сути куда-то вдаль? От того, что реально значимо для самоосуще­ствления, к лакированной поверхности? Не находится ли этот процесс в одном русле с погоней за славой? Тем, что у тебя милые и приятные каче­ства, не прославишься, но можно прославиться исключительно “правиль­ной” фигурой или идеально “правильным” платьем. В этом контексте неиз-

— 127-

Карен Хорни. Невроз и личностный рост

бежно, что любые вопросы о внешности приобретают необычайную важ­ность. И понятно, что пренебрежение к себе будет сосредоточено на них

Пренебрежение к своему уму, в результате которого человек чувст­вует себя глупым, соответствует гордости всемогуществом своего разума Выйдет ли на передний план гордость им или презрение к нему, зависит от структуры невроза в целом. На самом деле при большинстве неврозов есть нарушения, которые дают веские обоснования для недовольства работой сознания. Страх быть агрессивным может препятствовать критическому мышлению; вследствие общего нежелания невротика принимать на себя обязательства ему, может быть, трудно прийти к определенному мнению Непреодолимая потребность казаться всемогущим может повредить спо­собности к обучению. Общая тенденция затемнять личные вопросы может затемнить и ясность мышления: как люди, ослепившие себя по отношению к своим внутренним конфликтам, они могут не обращать внимания и на дру­гие виды противоречий. Они бывают слишком зачарованы славой, которой им надо добиться, чтобы в достаточной мере интересоваться работой, кото­рую они выполняют.

Я вспоминаю времена, когда я думала, что такие актуальные трудности полностью отвечают за ощущение своей глупости; когда я надеялась помочь, говоря. “Ваш интеллект в совершенном порядке — а как обстоит дело с интересом, смелостью; что можно сказать обо всем том, что должно входить в Вашу способность работать?” Конечно, необходимо проработать все эти факторы. Но пациент не заинтересован в том, чтобы освободить себе доступ к собственному уму; его интересуют абсолютные возможности “образцового ума”. Я тогда не понимала всей силы процесса самообесцени­вания, а он достигает гигантских размеров. Даже люди, имеющие подлин­ные интеллектуальные достижения, иногда чувствуют, что лучше настаи­вать на своей глупости, чем открыто признавать свои стремления, потому что им любой ценой надо избежать опасности быть осмеянными. С тихим отчаянием они принимают собственный приговор, отвергая свидетельства и уверения в противоположном.

Процесс самоуничижения с разных сторон нарушает активное пресле­дование любых интересов. Его влияние может предшествовать любой деятельности, сопутствовать ей и наступать вслед за нею. Невротик, поддав­шийся презрению к себе, может чувствовать такую обескураженность, что ему не приходит в голову, что он мог бы сменить свой стиль одежды, гово­рить на иностранном языке, выступать перед публикой. Или же он начинает что-то и бросает при самом первом затруднении. Ему страшно перед вы­ступлением или во время его (страх перед сценой). Как по отношению к уязвимости, так и здесь, гордость и презрение к себе действуют совместно, порождая запреты и страхи Обобщая, скажем, что и запреты и страхи — итог дилеммы, а ее суть — потребность в широком признании с одной сто­роны, и активное пренебрежение собой (или самоуничижение) — с другой

Когда, несмотря на все эти трудности, работа закончена, сделана хо­рошо и хорошо принята, пренебрежение к себе не заканчивается. “Кто

— 128—

Глава 5 Ненависть и презрение к себе

угодно мог достичь того же самого, не прилагая столько труда”. Единствен­ный пассаж, не достигший полного совершенства в сольном концерте пианиста, приобретает невероятные размеры: “На этот раз сошло, а в сле­дующий раз освищут”. Если же случилась неудача, она вызывает на себя всю мощь презрения к себе и обескураживает гораздо больше своего дейст­вительного значения.

Прежде чем мы обсудим четвертый аспект ненависти к себе, привычку фрустрировать себя, мы должны сузить тему до соответствующего ей объема, проведя различие с другими явлениями, которые выглядят очень похоже или имеют сходный результат. В первую очередь проведем разли­чие со здоровой самодисциплиной. Человек, умеющий хорошо организо­вать свою жизнь, воздерживается от определенных действий или удовольст­вий. Но он делает это только потому, что другие цели важнее для него, и, следовательно, им уделяется внимание в первую очередь. Так, молодожены могут лишать себя каких-то удовольствий, потому что хотят накопить на собственный дом. Ученый или художник, преданный своей работе, ограни­чивает свою светскую жизнь, потому что ему дороже покой и возможность сосредоточиться. Такая дисциплина предполагает признание ограниченно­сти (отсутствующее, к сожалению, при неврозе) — времени, сил, денег. Она предполагает также знание о своих реальных желаниях и умение отказать­ся от менее важных ради более важных. Это трудно для невротика, потому что его “желания” — в основном компульсивные потребности. И такова их природа, что все они равно важны; следовательно, ни от одного нельзя отка­заться. Поэтому при аналитической терапии самодисциплина — скорее цель, к которой следует приближаться, а не действительность. Я бы и не упоминала здесь об этом, если бы не знала по опыту, что невротическим па­циентам неизвестна разница между добровольным отказом и фрустрацией.

Мы также должны принять во внимание, что в той степени, в какой человек невротизирован, он действительно глубоко фрустрирован, хотя может и не знать об этом. Его компульсивные влечения, конфликты, псев­дорешения этих конфликтов, его отчуждение от себя не позволяют ему реализовать заложенные в нем возможности. Вдобавок, он часто испыты­вает фрустрацию, потому что остается невыполненным его требование обладать неограниченной мощью.

Однако эти фрустрации, реальные или вымышленные, не являются результатом намерения фрустрировать себя. Например, потребность в выражениях дружбы и одобрения фактически (но не намеренно) влечет за собой фрустрацию реального Собственного Я, его непосредственных чувств. Такая потребность развивается у невротика потому, что, несмотря на его базальную тревогу, он должен как-то подладиться к другим. То, что при этом он сам себя многого лишает, хотя и является жестокой деприва-ВДей, по сути — лишь неприятный побочный продукт процесса. Здесь, в контексте ненависти к себе, нас интересует активная фрустрация самого себя, совершаемая по велению обсуждаемой нами ненависти. Тиранией

— 129—

Карен Хорни. Невроз и личностный рост

Надо на самом деле он лишает себя свободы выбора. Самообвинениями и презрением к себе отбирает у себя самоуважение. Более того, есть и дру­гие моменты, в которых активный фрустрирующий характер ненависти к себе проявляется еще яснее. Это Нельзя, налагаемые на радость, это сокрушение надежд и устремлений.

Нельзя, сказанные любой радости, разрушают невинность наших жела­ний, наших действий, когда мы хотим или делаем то, что входит в наши истинные интересы и тем самым обогащает нашу жизнь. Чем больше осоз­нает себя пациент, тем отчетливее он воспринимает эти внутренние Нельзя. Он хочет пойти погулять, а внутренний голос говорит: “Ты этого не заслу­жил”. Или, в других ситуациях: “У тебя нет права на отдых, на хождение по кинотеатрам, на покупку платья”. И даже более того: “Хорошие вещи не для тебя”. Он хочет проанализировать свою раздражительность, полагая ее иррациональной, и чувствует, “будто железная рука закрывает тяжелую дверь”. Он устает от аналитической работы и прекращает ее, зная, что она могла бы пойти ему на пользу. Иногда он ведет внутренние диалоги на эту тему. Хорошо поработав днем, он устал и хочет отдохнуть. Внутренний голос говорит- “Ты просто лентяй — Нет, я правда устал.— Ну нет, это просто распущенность, так из тебя никогда ничег о не выйдет”. После таких метаний он или отдыхает с чувством вины, или вынуждает себя продолжать работу, в обоих случаях не извлекая для себя ничего хорошего.

Дата добавления: 2015-09-03 | Просмотры: 567 | Нарушение авторских прав