АкушерствоАнатомияАнестезиологияВакцинопрофилактикаВалеологияВетеринарияГигиенаЗаболеванияИммунологияКардиологияНеврологияНефрологияОнкологияОториноларингологияОфтальмологияПаразитологияПедиатрияПервая помощьПсихиатрияПульмонологияРеанимацияРевматологияСтоматологияТерапияТоксикологияТравматологияУрологияФармакологияФармацевтикаФизиотерапияФтизиатрияХирургияЭндокринологияЭпидемиология

Выражение признательности 29 страница

к требованиям Супер-Эго (или к внутренним предписаниям). Некоторые из них упомянуты в литературе фрейдистского направления*: это установки на уступки, подчинение, подкуп, бунт. Их или обобщают как присущие всем неврозам (Александер), или относят только к определенным симпати­ческим состояниям, таким как депрессия или невроз навязчивости. С другой стороны, в рамках моей теории неврозов, качество требований строго опре­делено особенностями целостной структуры характера. Из этих различий следует, что и цель терапии в этом отношении разная. Целью Фрейда могло быть только уменьшение строгости Супер-Эго, тогда как моя цель в том, чтобы человек смог полностью обходиться без внутренних предписаний и обрел направление в жизни согласно его истинным желаниям и убежде­ниям. Этой возможности просто не существует в рамках мышления Фрейда.

Подводя итог, мы можем сказать, что при данных двух подходах наблю­даются и похоже описываются определенные личностные феномены. Но интерпретации их динамики и значения полностью различны. Если мы теперь оставим индивидуальные аспекты и рассмотрим весь комплекс их взаимосвязей, как он представлен в этой книге, мы увидим, что возмож­ности для сравнений истощились.

Наиболее значительная взаимосвязь — это связь между погоней за безграничным совершенством и властью и ненавистью к себе. Еще в древ­ности было понятно, что они неразделимы. Для меня лучше всего ее сим­волизируют истории о договоре с дьяволом, суть которых всегда одна. Вот человек, испытывающий психическое или духовное расстройство.** Вот искушение, представленное в виде символа злого начала: дьявол, колдун, ведьма, змий (история Адама и Евы), антиквар (“Шагреневая кожа” Баль­зака), циничный лорд Генри Уоттон (“Портрет Дориана Грея” Уайльда). Следуют обещания не только чудесного избавления от беды, но и безграни­чной власти. И об истинном величии свидетельствует то, что человек спо­собен противиться искушению, как в притче о Христе. И наконец, назнача­ется цена — представленная в различной форме утрата души (Адам и Ева утрачивают невинность своих чувств); именно ее предстоит уступить силам зла. “Все это дам Тебе, если падши поклонишься мне”,— говорит Сатана Иисусу. Ценой может стать психическое страдание в жизни (как в “Шагреневой коже”) или муки ада. В “Дьяволе и Даниэле Уэбстере” мы видим блестяще изображенный символ того, как дьявол собирает греш­ные души.

* Ср. О. фенихель; также у Ф. Александера “Психоанализ личности в целом”.

** Иногда это расстройство может быть символизировано внешними несчастьями, как у Сте-фена Винсента Бене в его “Дьяволе и Даниэле Уэбстере”. Иногда на него только указано, как в библейской притче об искушении Христа. Иногда кажется, что и нет никакого рас­стройства, но, как в старой Faustbuch и в “Докторе Фаустусе” Кристофера Марло, человека увлекает его страсть к славе мага. В любом случае, мы знаем, что такое желание возникнет у человека только при душевном расстройстве. В “Снежной королеве” Ганса Христиана Андерсена” именно злой тролль, “настоящий дьявол”, первым сотворил кривое зеркало, осколки которого, попадая в сердце человека, искажали его чувства.

—312—

Глава 15. Теоретические размышления

Та же тема, по разному символизированная, но постоянная в ее истол­ковании, снова и снова возникает в фольклоре, мифологии, теологии — где бы ни затрагивался основной дуализм добра и зла. Следовательно, она дав­но поселилась в сознании людей. И, может быть, приспело время, чтобы и психиатрия признала ее психологическую мудрость. Конечно, параллель с невротическим процессом, представленная в этой книге, поразительна:

личность при психическом расстройстве претендует на безграничную власть, утрачивает свою душу и мучается в аду ненависти к себе.

Возвращаясь от затянувшегося метафорического изложения проблемы к Фрейду: Фрейд не видел ее, и мы сможем лучше понять, почему он не мог видеть ее, если вспомним, что он не признавал погоню за славой в качестве соединения неразрывно слитых влечений, которые я описала, а поэтому он не мог оценить и ее силу. Он видел ад саморазрушения достаточно ясно; но считая его выражением самостоятельного влечения, видел его вне контекста.

В иной перспективе, представленной в этой книге, невротический про­цесс — это проблема Собственного Я. Это процесс, начинающийся с отказа от реального Собственного Я ради идеального; потом идут попытки актуа­лизировать это псевдо-Я вместо воплощения в жизнь имеющегося человече­ского потенциала; начинается разрушительная война между двумя Собст­венными Я. Прекратить эту войну наилучшим или единственным доступ­ным нам путем возможно, обретя наше реальное Собственное Я с помощью конструктивных сил, мобилизованных самой жизнью или терапией. В этом ключе проблема вряд ли прозвучала бы осмысленно для Фрейда. В его кон­цепции “Эго” он изобразил “личность” невротика, который отчужден от собственных сил, истинных желаний, не принимает сам решений и не берет на себя ответственность, а только смотрит за тем, чтобы не слишком кон­фликтовать со своим окружением (соблюдает “принцип реальности”). Если это Собственное Я невротика принять за его здоровую живую часть, то весь комплекс проблем реального Собственного Я (как видели Кьеркегор или Джеймс) не может возникнуть.

Наконец, мы можем взглянуть на процесс в перспективе нравственных или духовных ценностей. С такой позиции в нем есть все элементы насто­ящей человеческой трагедии. Как ни велика способность человека к разру­шению, история все же говорит о его живом и неустанном стремлении к большему знанию о себе и мире вокруг себя, об углублении религиозных переживаний, о росте духовных сил и нравственной смелости, о больших достижениях в любых областях, о стремлении к лучшей жизни. И лучшие силы человека направляются на эти стремления. Интеллект и сила вообра­жения помогают человеку увидеть то, чего еще не существует. Он выходит за свои границы или способен к этому всегда. У него есть ограничения, но не твердые и не окончательные. Обычно он не дотягивается до того, чего хочет достичь внутри или вне себя. Само по себе это еще не трагедия. Но внутренний психический процесс, который у невротика эквивалентен здоро­вым человеческим стремлениям — трагичен. Под прессом внутреннего рас­стройства человек начинает тянуться к бесконечному и неограниченному,

—313—

Карен Хорни. Невроз и личностный рост

чего ему достичь не дано, хотя его ограничения и не жесткие; и сам этот процесс разрушает его, смещая его самое высшее влечение к самореализа­ции на актуализацию своего идеального образа, тем самым растрачивая тот потенциал, которым он реально обладает.

У Фрейда был пессимистический взгляд на природу человека, и на поч­ве своих воззрений он и не мог иметь иного. Человек, как он видел его, был обречен на неудовлетворенность, каким путем он ни пойди. Он не может изжить удовлетворительно свои примитивные влечения, не вредя себе и культуре. Он не может быть счастлив, ни в одиночку, ни с другими. У него единственный выбор: страдать самому — или пусть страдают другие. И к чести Фрейда, что, глядя на вещи так, он не выворачивался с каким-нибудь бойким решением. На самом деле, в рамках его мышления нет выхо­да из выбора между двух зол. В лучшем случае можно достичь менее небла­гоприятного распределения сил, большего контроля и “сублимации”.

Фрейд был пессимистом, но он не видел в неврозе трагедию человека. Увидеть его как трагическую потерю человеческого опыта можно только при убеждении, что в человеке есть конструктивные, творческие стремле­ния, и им препятствуют обструктивные или деструктивные силы. А Фрейд не только не видел в человеке конструктивных сил; он отрицал их аутен­тичный характер. В его системе мысли было место только деструктив­ным и либидинозным силам, их производным и сочетаниям. Творчество и любовь (Эрос) для него были сублимированными формами либидинозных влечений. В самых общих словах, то, что мы рассматриваем как здоровое стремление к самореализации, для Фрейда было (и могло быть) только выражением нарциссического либидо.

Альберт Швейцер использует термины “оптимизм” и “пессимизм” в смысле “утверждение мира и жизни” и “отрицание мира и жизни”. Фило­софия Фрейда, в этом глубоком смысле, пессимистическая. Наша, при всем понимании трагического элемента при неврозе,— оптимистическая.

Оглавление

Предисловие к русскому изданию...................................................................... 5

Введение............................................................................................................. 27

Глава 1. В погоне за славой................................................................................ 30

Дата добавления: 2015-09-03 | Просмотры: 540 | Нарушение авторских прав